Ворон и шиповник

      Дождь больно бил по щекам. Парень распахнул глаза и огляделся. Тьма. Непробудная. Непроглядная. Она была всюду. Она хватала за руки, за ноги, за горло. Было очень сложно дышать. Юноша чувствовал себя рыбой, брошенной на лед.       Вдох.       Шум ливня перекрывал собственные вздохи. Только сейчас глаза парня привыкли к темноте. Он понял, что, кажется, стоит где-то посреди поля. Большого такого. И трава ему по пояс.       А вокруг – ни души.       Странно, как так получилось, что он оказался здесь? Мыслей было настолько много, что рассудок был готов в них захлебнуться, но все же вспомнить не удавалось ничего. Паника постепенно подступала к горлу. Неизвестность безнадежно пугала.       Резкая боль.       Черт, неужели это снова повторяется?       Юноша судорожно вцепился в лицо. Боль пронзала всю левую часть: от нижней челюсти и до виска. На крик не хватало воздуха. Парень бесшумно выдохнул. Чуть отведя правую ладонь, он заметил на ней темную липкую жидкость.       Попав на кожу, жижа стала вздуваться и пузыриться. Было адски больно. Это нечто будто разъедало его изнутри. Он чувствовал эту пугающую трансформацию.       Ладонь нервно затряслась.       Сверкнула молния. Грянул гром.       Глаза парня расширились.       Нет, этого не может быть! Почему снова? Почему?!       Все это время он гнал от себя эту гнетущую мысль. Где-то там, на уровне подсознания, парень все же понимал всю неизбежность, однако именно сейчас, именно в этот момент эта мысль будто приобрела форму и стала пугающе реальной.       Он сзади.       Черт. Черт, черт, черт!       Парень сделал усилие. Бежать было трудно: ноги тонули в сырой земле. Стиснув зубы, юноша старался из всех сил. Кровь пульсировала в висках. Нет, нельзя, чтобы он его настиг! Это плохо кончится.       Темный мрачный пейзаж вскоре сменился видом старого заброшенного дома. В дождливой ночи сложно было что-то разглядеть, но очертания у строения были неправильные. Все какое-то кособокое и обветшалое - особого доверия оно не внушало.       Но бежать было больше некуда.       Парень потянул со всей силы обшарпанную дверь. Хотя она и выглядела хилой, но все же не поддавалась. Он потянул еще раз. Безрезультатно. Еще раз. И еще. Все мимо.       Холод пробежал по спине.       Он приближался все ближе.       Паника нарастала. А дверь все не поддавалась. Ну же! Еще раз!       Что-то невесомое почти коснулось плеча.       Он совсем близко.       ЧЕРТ, ОТКРЫВАЙСЯ!       Скрип.       Внезапно дверь открылась. Не описать словами все то облегчение, что почувствовал юноша в тот момент. Юркнув за нее, он быстро захлопнул дверь за собой.       Здесь темнота была еще гуще. Глаза еще не успели к ней привыкнуть. Но дышать, кажется, было уже легче. Парень нащупал что-то похожее не стул и подпер им дверь. Вдох. Юноша облегченно опустился на пол.       Вдруг постучали. И еще раз. И еще.       Парень вскочил. От резкого движения боль в левой половине лица усилилась. Он снова схватился за нее. Казалось, что дверь была готова слететь с петель. Паника достигла своего предела. Он почти его настиг. Парень чувствовал себя раненым зверем, загнанным в угол. А бежать больше некуда!       Если только…       Среди разбросанного всюду мусора, арматуры и железных решеток можно было разглядеть узенькую лестницу, ведущую наверх.       Последний шанс!       Парень, не помня себя, взметнулся на нее. Черная жижа стекала по его лицу, рукам, обжигая и шипя. Он уже ничего не чувствовал. Двигался по инерции по лестнице без перил. Вниз он не смотрел.       Страшно, но нужно идти наверх. Это единственная надежда на спасение.       Свет.       Вот оно!       Парень ускорился.       Шаг. Еще один. И еще.       Внезапная вспышка больно обожгла глаза. Стало трудно дышать. Дождь больно забил по щекам.       Черт.       Парень открыл глаза. Он стоял на возвышении. Вдалеке виднелось поле, где ему была трава по пояс. Тучи на горизонте стали еще тяжелее, а гроза будто бы усилилась.       Оказывается, лестница никуда не вела.       Беглец опустил голову. Он забрался настолько высоко, что были видны лишь слабые очертания того, что встретило его внизу.       Сверкнула молния.       Внизу появились голубые тени, отбрасываемые арматурой. Паника. Все было зря. Все было зря.       Молния показалась еще раз.       Шум дождя заглушал собственные вздохи. Нестерпимая боль пронзала все тело.       По спине пробежали мурашки. Парень почувствовал чье-то ледяное касание.       Молния.       Он уже здесь.       Парень резко обернулся. Уродливое существо с клювом ворона выжидающе смотрело на него своим множеством светящихся ярко-голубых глаз. Огромные черные крылья бесшумно вздымались. Юноша в ужасе застыл перед ним.       Демон с криком набросился на него. Холодные черные когти обхватили его плечи. Парень ошарашенно глядел на него. Кричать почему-то не получалось.       Ворон занес над ним свой клюв…

***

      Корвин распахнул глаза и резко сел на кровати. Спустя некоторое время блуждания взглядом во мраке, до него все-таки дошло, что он находится больше не где-то в поле в заброшенном доме, а у себя в комнате в общежитии. Это он понял по вороху свитков, лежавших на самом краю стола, старинной засаленной лампе, доставшейся от прошлых жильцов, которая, при свете дня, очень сильно бесила парня своим мерзким зеленым цветом, и по соседу, сопевшему на другой кровати. Тот, бормоча что-то в сне, повернулся лицом к стене и натянул одеяло к самому носу. Тревога постепенно стала спадать.       Корвин шумно выдохнул и схватился за лицо: левая сторона взаправду болела. Подобные пробуждения среди ночи уже не вызывали в нем никаких эмоций, кроме скуки и разочарования. Поэтому, поежившись от прохладного воздуха в комнате, он побрел в сторону окна, рядом с которым висела полка с лекарствами. Пошуршав в побитом жизнью деревянном ящичке, служившим парню персональной аптечкой, Корвин вспомнил, что нужного снадобья здесь не найдет: пакет со вчерашнего вечера так и остался не разобранным.       Корвин повернул было обратно, но, сделав шаг, споткнулся и с грохотом упал. Судя по габаритам, кажется, в ногах у него была спортивная сумка. Парень зажмурился и взвыл. От такой встряски боль усилилась.       Внезапно включился свет. Корвин прищурился от внезапной вспышки и увидел темный силуэт: сидя на кровати на него смотрел сосед. - Слав, я же просил не разбрасывать вещи, - пробурчал парень, неловко вставая с холодного линолеума. - Да ладно тебе, не ворчи так, - сладко зевая, протянул широкоплечий парень, - Все равно на этой неделе я убираюсь.       Корвин ничего не ответил.       Вдруг дернулась щека. Парень снова взвыл. Слава внимательно наблюдал за ним.       Удивительно, но насколько же разными были эти двое, жившие в одной комнате. Если Корвин был мрачен, скуп на эмоции и нелюдим, то его сосед Слава был полной его противоположностью: будучи капитаном мужской сборной колледжа по флайтболу, этому улыбчивому и веселому парню с оттопыренными ушами было сложно не оказаться в центре всеобщего внимания. Даже внешне Корвин и Слава очень сильно отличались: если у первого была бледная кожа и черные волосы до лопаток, то у второго собственные светлые волосы были коротко подстрижены под станок, а летний загар все никак не хотел сходить с лица. Но все же несмотря на все их различия, ребята относительно мирно сосуществовали друг с другом. - Чаю хочешь? - серьезно спросил Слава, - Мне мать недавно с мятой прислала.       Корвин повернулся и недоверчиво на него поглядел, но все же от предложения не отказался. Спустя десять минут две кружки с чаем стояли на столе. - Ты печенье будешь? – протянул светловолосый парень с другого конца комнаты, - У меня тут немного есть. - Нет, спасибо, - Корвин достал из шуршащего пакета одну из множества выпуклых склянок с вязкой янтарной жидкостью и небольшой сверток из крафтовой бумаги.       Слава сел на свою деревянную скрипящую кровать, взял кружку со сколом и сделал глоток. - Уже третий раз на этой неделе, - тот старался начать как можно аккуратнее, - Ты ни к кому в итоге не обращался? - Нет, - Корвин встал и побрел со склянкой к графину с водой, - Слушай, давай не будем об этом? Я уже привык.       Они помолчали. - Ну, просто это странно, что ты вот так среди ночи соскакиваешь, - парень смотрел на худощавую фигуру в майке, - А потом не спишь до утра. - С чего ты взял? – Корвин при тусклом свете тщетно пытался отмерить снадобье из банки. - Да я уж вижу, - Слава снова отхлебнул из кружки.       Вновь тишина. Слышалось только гудение батарей. - Слушай, одними обезболивающими зельями… - начал было Слава. - Пожалуйста, не лезь туда, о чем не знаешь, - холодно отрезал Корвин. Парень сжал в руке мерную чашку. - Не огрызайся, я всего лишь хочу помочь. - Мне не нужна твоя помощь.       Они снова помолчали.       Открываться людям Корвин не любил. Еще больше он не любил, когда в его прошлом пытались копаться. Особенно, когда это делали те, кого он знал в лучшем случае второй месяц. Было очень странное, мерзкое чувство, будто тебя пытаются размазать по стеклышку и внимательно рассмотреть со всех сторон в микроскоп. По крайней мере, так это он ощущал. Такое любопытство к собственной персоне парня настораживало. Поэтому Славе он не доверял. - Аккуратнее бы ты со словами, - светловолосый парень поставил кружку с остатками чая на подоконник, - А то так правда совсем один останешься.       Корвин ничего не ответил.       Он дождался, пока Слава погасит свет. Благо, парень уже успел отмерить себе зелье. Он уже почти поднес стакан ко рту, но в последний момент застыл в нерешительности. Уж больно противным и горьким было снадобье. Но делать было нечего: зажмурившись, парень выпил все залпом. Вдохнув, Корвин закашлялся.       Ну все, можно было снова идти спать.       Парень распластался на кровати и уставился в потолок. Отсвет луны пробивался сквозь тюль. Тихая спокойная ночь. В такие моменты обычно в голову лезет множество мыслей на разные темы.       Корвин лежал и думал. Думал о том, как у него тянет от виска и до подбородка, о том, какая же дурацкая у него все-таки способность, о том, как он устал, и о том, что в последнее время в его жизни каким-то неведомым ему образом стали появляться люди, которые проявляли к нему интерес.       Последнее, если честно, стало для него самым неожиданным. Как-то так получилось, что в его жизнь ворвались Слава и Настя.       Настя.       Если мотивы первого еще хоть как-то можно было додумать в силу того, что Слава был просто очень общительным человеком, то насчет второй у Корвина были некоторые сомнения.       Если честно, то он вообще ее не понимал.       Странно это все. Если бы не это задание с репетиторством от Кривозуба, то, скорее всего ничего бы и не случилось. Парень поморщился от дергающей боли в щеке. Сначала он даже испугался того, что ему придется помочь такому человеку, как Настя. Он думал, что та просто рано или поздно просто поколотит его в темном углу библиотеки в случае провальных результатов, но, что казалось еще более странным, этого не происходило. Она даже была… дружелюбной? Парень не знал, как назвать такое поведение с ее стороны, но в голову приходило только это слово. С ее стороны не чувствовалось никакой неприязни.       Корвин повернул голову в сторону и во мраке комнаты увидел смутные очертания склянок.       И как же хорошо, что Настя тогда не увязалась за ним. Ситуация и без того выходила крайне опасной: он не думал, что встретит ее так внезапно. Он не хотел, чтобы о его похождениях к лекарю прознал кто-то из его колледжа.       Корвин нахмурился.       Можно ли излечить свою способность? Хотя нет, не так. Можно ли излечиться от собственной способности?       Парень отвел взгляд.       Ответа он, конечно же, не знал. Не помогли ни врачи, ни даже поиски в дальнем архиве – месте, где собраны самые древние и самые полные издания книг по лечебной магии, коих где-либо еще сложно было найти. Казалось, что не существовало заклятия или рецепта зелья, которое помогло бы ему стать нормальным. Самым обычным студентом магического колледжа.       Корвин снова посмотрел на склянки.       Но все же в его душе теплилась смутная надежда. Очень хотелось верить, что он не зря потратил столько времени на изучение огромных талмудов с древними письменами, и что поиски в магической сети все же не пройдут даром. Бессонные ночи, кошмары, обезболивающие зелья из аптеки – все это лишь временные трудности.       Однажды ему действительно станет лучше.       Ну а пока…       Корвин встал, взял книгу со своей полки, тихонько пододвинул к себе лампу мерзкого болотного цвета, включил ее и принялся читать. Строка за строкою, глава за главою ему как будто немного становилось легче. Как будто он становится почти невесомым, и, легко отталкиваясь от холодного пола комнаты в общежитии, отрывается и летит ввысь. И где-то там, далеко-далеко, на уровне облаков, а, может, даже чуть выше, он больше не видит собственных проблем и переживаний, тяжелым ярмом тянувших его вниз. Там, в книгах, был совсем другой, куда более приятный мир.       Так и встретил Корвин рассвет больше не сомкнувши глаз.