***
– Пиздец. За окном накрапывал дождь, электронные часы в темноте зелеными огоньками высвечивали час ночи. Петя сел на диван и уперся руками в колени. Саша с Игорем спали в соседней комнате, будить их не хотелось. Хазин судорожно выдохнул и закусил губу. На журнальном столике перед ним покоилась пустая детская бутылочка, а накинутое до этого на плечо полосатое полотенце слетело на пол. Грудь распирало, Пете срочно нужно было сцедить пришедшее посреди ночи молоко. Прошло уже две недели после выписки, но Хазин так и не приноровился к этой, как оказалось для него, неприятной процедуре. Молока было откровенно мало, Сашу приходилось докармливать смесями. Врач настаивал, что хотя бы в крошечных количествах, но обязательно нужно давать ребенку грудное. Не то, чтобы Петя был против, скорее даже за. Просто с учетом его физиологических особенностей у него вообще не должно быть молока, но оно было. Грудь увеличилась совсем немного и практически не напоминала ту, что обычно была у кормящих. Просто более упругая, словно если бы Хазин подкачался. Касаться ее было неприятно, не говоря уже о том, чтобы прикладывать ребенка. Саша захватывал сосок больно и крепко, Петя не выдерживал. Еще в роддоме было принято решение ограничиться сцеживанием. Молоко приходило нерегулярно и в разных объемах, врач советовал проводить самомассаж для облегчения процесса и даже показал как, но это не особо помогало. Хазин был вымотан. Хотелось хотя бы ночь поспать без этих распирающих ощущений. Назойливо крутилась мысль, что он делает все неправильно и вообще весь сам по себе неправильный. В груди пульсировало. Он нырнул рукой под футболку, касаясь прохладными пальцами соска, и тут же дернулся. Слишком чувствительно, даже от простого касания прошибало короткой болью. Если Петя не сцедит молоко сейчас, то все это дело перейдет в воспаление и ничем хорошим не кончится. Нужно себя как-то пересилить, но он не знал как. Не сдержавшись, он всхлипнул. За спиной скрипнула дверь спальни. Хазин хотел обернуться, но в груди снова потянуло и отстрелило куда-то в лопатки. Игорь, видимо, среагировал на то, что Петя слишком долго не возвращался в постель. С появлением ребенка оба стали спать достаточно чутко. – Ты как?– Гром ногой подвинул журнальный столик и присел перед Петей. Он подцепил с пола полотенце и кинул его на диван. Хазин проследил за этим действием молча. Ныть не хотелось, Игорь и так был погружен в уход за ребенком на все сто, не хватало еще до кучи взрослому мужику сопли подтирать. У Грома оставался последний день отпуска, отнимать у него этого не хотелось. – Нормально. Молоко просто пришло, вот и встал. – Никак?– Игорь сонно посмотрел на пустую бутылочку, стоявшую на столике. – Никак,– сдался Петя. Гром в ответ кивнул и коротко зевнул. Он неуклюже огладил Хазина по шее и уткнулся лбом в лоб. Рука у Игоря была горячая со сна. – Тебе надо расслабиться,– Гром отстранился, взглянул на него и провел пальцами чуть ниже шейных позвонков.– Может массаж? – Пробовал. Больно очень,– Петя осторожно коснулся себя в районе ключиц. – Не этот массаж. У тебя спина вся каменная. Игорь убрал руку и выпрямился. Петя невольно подался вперед за исчезнувшим теплом. С окна падал тусклый свет ночного города, но этого было достаточно, чтобы разглядеть Грома. Тот стоял в одних лишь шортах, лохматый и со следом от подушки на щеке. Хазин залюбовался. Игорь был такой домашний, такой родной. Кольнула стыдливая мысль, что за прошедшие две недели Петя полностью забил на свою роль мужа и всецело поглотился в ребенка. Он даже ни разу сам не обнял Грома, а тот наверняка не лез из соображений по типу "любимый пережил полный пиздец, родил человека, ему не до меня и правильно". Стало неуютно. – Отставить самоедство. – У меня настолько все на лице написано?– Невесело усмехнулся Петя. Знал бы Гром, что сейчас он переживает вовсе не из-за молока. – Нет, но ты очень выразительно молчишь,– Игорь присел рядом, диван тут же прогнулся и тихо скрипнул дернувшейся пружиной.– Тебе действительно надо расслабиться, и начать стоит со спины. Он положил руки Пете на плечи, слегка подталкивая того развернуться. Хазин рассудил, что сопротивляться бесполезно, да и нет смысла. Игорь с нажимом провел большими пальцами вдоль позвонков. Петя рвано выдохнул. Он прислушался и, убедившись что ребенок в соседней комнате не плакал, прикрыл глаза, расслабляясь. Игорь неторопливо перебирал пальцами от плеч до затылка, слегка путаясь в отросших Петиных волосах. Дождь прекратился толком так и не начавшись. Глухо разбивались о подоконник сорвавшиеся с крыши редкие капли. Хазин медленно погружался в подобие транса. Как оказалось, мышцы у Пети были действительно забиты. Стресс, напряжение, постоянное укачивание Саши на руках, и это не учитывая, что он только-только начал отходить от родов. Игорь забрался под футболку и с силой провел по спине, остановившись в районе лопаток. Хазин покачнулся и тихо зашипел, положение у него было не очень-то устойчивое. – Так не пойдет,– Гром подхватил диванную подушку и всучил ее Пете.– Облокотись. Петя покрутил ее в руках, попробовал обнять, но неосторожно проехался сосками по жесткой обивке. Чувствовалось даже через футболку. Он поджал губы, шумно выдохнул и положил подушку на колени, оперевшись в нее локтями. – Порядок?– Игорь огладил его по оголенной спине, для Пети чувствовалось будто по оголенному нерву. – Полный. Гром лишь хмыкнул и продолжил. Он водил мозолистыми ладонями вдоль позвоночника, мелко перебирал пальцами кожу, слегка оттягивая ее, продавливал зажимы в мышцах. Хазин не был уверен, умеет ли Игорь делать массаж или действует по наитию, но получалось у него просто здорово. Тело чувствовалось мягким и растопленным, Петю разморило. От разогнавшейся крови грудь лишь больше потяжелела, но хотя бы перестала так сильно болеть. – Попробуешь?– Игорь отстранился и поднялся к столику. Он задумчиво покрутил в руках бутылочку, рассматривая скачущих по стенкам пластика мультяшных обезьянок, и протянул ее Пете. Хазин кинул за спину подушку. Одной рукой он взял бутылочку, а второй подцепил край съехавшей футболки. Петя обхватил грудь, слегка на нее надавливая. Было терпимо. Затаив дыхание, он сжал чуть сильнее. Пальцы соскочили, мазнув по твердому соску. Хазин всхлипнул от прострелившей боли и обессиленно опустил руки. – Пиздец, это какой-то кошмар,- прошептал Петя. – Ну, тише,– Игорь вновь присел перед ним. Он подхватил его руки в свои и замер.– Родной, у тебя пальцы ледяные. Хазин хмыкнул. – Это просто ты как печка. – Я серьезно. Петя потрогал свой лоб на пробу. Пальцы и вправду были ледяными. Но почему? Он же согревал руки под горячей водой, неужели так долго возился, что успел замерзнуть снова? Грудь распекало иногда так, что температурная чувствительность сбоила по полной - все казалось холодным в сравнении, вот и сейчас Петя не придал этому никакого значения. – С такими ледышками ничего не выйдет,– Игорь вздохнул, а затем посмотрел Пете в глаза.– Может я...? Хазин слегка нахмурился, не совсем понимая, о чем его спрашивают. Бутылочку из рук забрали и переместили обратно на столик. Игорь провел ладонью по бедру вверх и остановился у края футболки, выжидая. До Пети дошло. – Только осторожно,– попросил он, откидываясь на спинку дивана. Внизу живота прошла слабая судорога. Гром кивнул, вставая на колени. Когда горячие руки легли на живот, Петя невольно задумался, а когда у них с Игорем в последний раз был нормальный секс, да даже хотя бы дрочка? Ответ был неутешительным. Давно, очень давно. Щеки вспыхнули румянцем. Хазин понадеялся, что в тусклом оконном свете этого незаметно. Он внимательно посмотрел на Игоря. Выглядел тот серьезно и сосредоточенно, полностью преисполнившийся желанием помочь ближнему. Гром был очень тактильным, жадным до ласки. Это на людях он казался хмурым и нелюдимым, но за закрытыми дверями не упускал ни одной возможности обнять или мазнуть поцелуем по щеке. Зная его, он сильно себя сдерживал, не приставая к Пете после выписки. И правильно делал, Хазину действительно было не до этого. Мысль о том, что Игорь задвигает все свои порывы как можно дальше и ставит Петин комфорт превыше всего, очень... будоражила. У Пети поджался живот. Гром воспринял это на свой счет, виновато взглянув. Мол, прости, буду аккуратней. И невдомек ему было, что разгоряченный после массажа Петя сейчас зажимался вовсе не от того, что ему больно или неприятно. Большие теплые ладони прошлись по бокам, поднимаясь все выше. Щекотки Хазин не боялся, но под ребрами неожиданно заклокотало. Сердце учащенно забилось. Игорь оглаживал аккуратно, почти невесомо. Он то и дело бросал взгляды на Петю и, видимо не уловив на его лице хоть какого-то намека на боль, обхватил грудь. Хазин вцепился руками в диван. От прикосновений Игоря было горячо и больно, но эта боль была совершенно другой, не той, что он чувствовал, прикасаясь к себе сам. Мысли путались и сбивались, Петя шумно задышал. Гром очертил дугу, задевая большими пальцами соски. Хазин испуганно вдохнул, съезжая вниз. Диван и так был достаточно низким и узким, Пете пришлось развести колени в стороны, чтобы не толкнуть Игоря. От груди покатилась крупная белесая капля съезжая вниз к мягкому животу. Хазин не сразу понял, что вместе с короткой простреливающей вспышкой он почувствовал облегчение. Боже, получилось. Он поднял улыбающийся взгляд на Игоря и замер. Гром, который до этого был собран, совершенно изменился в лице. Он рассеянно следил за исчезающей каплей, подхватил ее указательным пальцем, но на нем осталось лишь тусклое пятнышко. Оба смотрели на это пятнышко словно загипнотизированные. Игорь хотел уже смахнуть рукой, как Петя перехватил за запястье. Напряженно гудела повисшая тишина. Хазин медленно притянул за руку к себе, широко лизнул палец, а затем плотно обхватил его губами. Игорь сглотнул. Петя смотрел на него немигающим взглядом. Выпустив палец, он согнул ногу в колене и толкнул Игоря пяткой в грудь. Проехался ступней вниз по прессу и накрыл пах. Хазин самодовольно усмехнулся. Не только у него сменилось настроение. – Какие же мы конченые,– Петя облизнулся. Гром кивнул, соглашаясь с ним, и подался вперед. Он вжал Хазина поцелуем в спинку дивана, вклиниваясь коленом между ног. Петя мелко задрожал, он совсем забыл, насколько охуенно лежать под Игорем. Гром согнулся над ним в три погибели, стараясь уместиться на этом крохотном диване. Вообще-то, диван не был крохотным, просто поза не очень удачная. Как бы Петя ни спорил, комплекция у них с Игорем была все же разная. Пускай в плечах они почти не расходились, Гром явно был выше, да и ноги у него длиннее. Зато Петя был неплох в рукопашке, особенно когда дело касалось разных весовых категорий. Хочешь в наркоконтроле работать, умей и буйного торчка на две головы выше тебя уложить. Хазин в одно движение поменял их местами. Получилось намного легче, чем он предполагал, Игорь его маневр раскусил наверное сразу. – Ты мне поддался,– Петя поерзал, поудобнее усаживаясь сверху, и тут же об этом пожалел. Во-первых, колени разъезжались в стороны. Ощущения от этого были все еще неприятные и даже слегка болезненные. Хазин с досадой вспомнил наставления врача и понял, что нормального секса у них не выйдет еще с месяц. Остается довольствоваться совместной дрочкой. Во-вторых, в таком положении он очень хорошо чувствовал твердеющий член Игоря. С учетом длительного воздержания, Гром долго не протянет, если Петя будет постоянного его задевать. – Не поддался, а помог,– поправил его Игорь. Петя хмыкнул. Пускай так, у него еще будет время привести себя в форму и напомнить, что Грома на лопатки он уложить может и без чьей-либо помощи. Целовались долго и совершенно беспорядочно, то и дело сталкиваясь зубами и кусаясь. Хазина колотило. По ощущениям, у него подскочила температура. Петя отстранился, чтобы отдышаться, но Игорь останавливаться даже не думал. Он спустился поцелуями на шею, оставляя за собой краснеющие пятна. Даром, что начало июня, Петя уже не сможет скрыть будущие засосы за воротом водолазки. Стало очень жарко, перед глазами плыло. Хазина начинало разрывать: он чувствовал как тяжелеет член, как сильнее пульсирует в груди, как теснее прижимает к себе Игорь. Он впился короткими ногтями ему в плечи, оставляя полосы. Гром не реагировал на его сдавленные хрипы и слабые попытки отстраниться, лишь продолжал выцеловывать шею и плечи, шумно втягивая носом воздух, будто не мог им надышаться. Дорвался. – Игорь,– сипло позвал Петя. Гром отреагировал не сразу. Радужка светлых глаз до того сузилась, что Хазин едва ли мог ее определить. Губы у него распухли и блестели от слюны. – Я больше не могу, сделай уже что-нибудь... с этим. Хазин не особо понимал, с чем конкретно просит разобраться: с распирающим в груди жаром или с ноющим от перевозбуждения членом. Но зато прекрасно понимал Игорь. Гром коротко поцеловал, утирая с Петиных скул сорвавшиеся слезы. Хазин даже не заметил их, настолько сильно его плавило. Игорь плотно обхватил грудь, надавливая. Молоко брызнуло тугой струей. Петя громко ахнул и тут же закрыл себе рот рукой. – Тише-тише. Ты же не хочешь, чтобы нам пришлось все бросить и бежать в соседнюю комнату?– От хриплого голоса Игоря у Пети окончательно подкосились ноги, разъезжаясь в стороны еще сильнее. Гром подхватил его под бедра, крепко удерживая на месте. Видимо помнил, что Хазину не очень то желательно настолько сильно раскрываться в позе. Петя об этом тоже помнил (сложно забыть, когда тебе каждое движение отдается глухой резью), поэтому слегка привстал на колени, хватаясь сильнее за плечи Игоря. – Умница,- улыбнулся Гром, сжав Петины ягодицы.– А теперь держись крепче. Игорь одной рукой притянул его к себе за поясницу и прильнул влажным ртом к раскрасневшемуся соску. Хазин забыл как дышать, только и мог что хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбеха. – Больно-больно-больно,– горячо зашептал Петя, зарываясь одной рукой в Громовы волосы и сжимая их на затылке. Хазина трясло на грани чувствительности. Игорь посасывал нежно, аккуратно проходясь языком по соску. Он наверняка хочет прикусить зубами, но если Гром сейчас это сделает - Петя совершенно точно перестанет сдерживать себя в голосе. Хазин чувствует, как Игорь сглатывает наполнившее рот молоко. Чувствует и не может подавить свой шумный выдох, полный удовольствия. Как же ему сейчас хорошо. Гром отстраняется и на пробу прихватывает пальцами второй сосок. Короткие брызги попадают прямо ему на лицо. Петя готов поклясться, что может кончить только от одного такого вида. – Охуеть, ты такой...– завороженно шепчет Хазин, стирая с его лица капли. Игорь договорить не дает, тут же обхватывает горячими губами второй сосок. Воздух в легкие струится тяжелым раскаленным потоком, Петя прикусывает губы. Он стягивает с себя мокрую от пота футболку и скидывает куда-то на пол. Одной рукой хватается за Игоря, как за свою единственную опору сейчас, а другой ныряет под резинку его шорт, выпуская вставший окончательно член. Игорь, кажется, что-то промычал. – Что ты делаешь?– Гром все же отлипает от груди и кажется не особо отдает себе отчет в сложившейся ситуации. Но Петя его не винит, у самого сознание на грани. – Протягиваю руку помощи,– Хазин сдувает прилипшую челку со лба, получается не очень. Взгляд у Игоря мутный, поплывший. Петя готов заскулить от досады: как же хочется сейчас нормально, до сорванного голоса и стертых коленей, а не просто передернуть. Хазин обхватывает два члена и двигает рукой почти на сухую. Сочащейся смазки мало, но он проходится еще раз и рвано вздыхает. Заветный тюбик у них в тумбочке у кровати, поэтому придется справляться так. Игорь с восхищением следит за Петиными длинными пальцами, смотрит как он ими обхватывает головки и плавно съезжает вниз. Гром кончает первым, Хазин догоняет его немного позже, размазывая чужую сперму по своему члену. Петя слезает с Игоря и откидывается на спинку дивана, пробуя отдышаться. Молоко тоненькими ручейками бежит от груди, стекая к подмышкам и по бокам, пачкая диван. Он весь перемазан спермой, потом, слюнями, слезами и теперь еще молоком. Пиздец, конечно. Но Хазин чувствует небывалое облегчение и спокойствие. Как же все-таки хорошо. – Эй,– Петя лениво толкает развалившегося рядом Игоря.– Подай бутылочку и полотенце. Не пропадать же добру. Гром несколько секунд смотрит вопросительно, обрабатывая запрос, а потом его озаряет. – А. – Ага,– соглашается Петя, тихо рассмеявшись. Электронные часы высвечивают зелеными огоньками полвторого ночи. Хазин мысленно прикинул, что успеет еще даже нормально поспать. Наконец-то без распирающей боли.***
– То есть, это вполне нормальная практика?– Петя удивленно покосился на женщину в белом халате. – Именно так,– женщина мерно отстукивала по клавишам, занося данные в электронную карту. – А как же про блоки и все такое? Прошло уже больше месяца с момента выписки. Хазин пришел на плановый осмотр, Саша был оставлен под чутким надзором Елены Николаевны, а Игорь ждал его в машине около поликлиники. Врач его осмотрела, сказала, что все постепенно возвращается в норму и что еще через две недели он сможет записаться в спортзал, как и хотел. Спросила еще как проходит кормление грудью. Мол, она у вас увеличена слегка, хотя в карте прописано "лактация отсутствует". Петя решил ничего не утаивать. Так и так, близость с мужем пошла на пользу, теперь ребенка практически полностью перевели на грудное вскармливание. Вот объясните, доктор, как такое возможно? В роддоме говорили, что молока не будет, смиритесь, а тут вот такое чудо. – А что блоки?– Женщина отвлеклась от монитора и изучающе посмотрела на Петю. Статьи, даже научные, в интернете пестрили про сниженное либидо после родов, что половая доминанта отключается, дабы особь полностью переключилась на своего детеныша. Эволюционные механизмы и все такое. – Понимаете, не у всех эти блоки выстраиваются,– она одернула рукава халата и полностью повернулась к Пете.– Желанная близость с партнером, а не принудительная, только положительно будет влиять на организм. Там такой каскад гормональных реакций!– Она восторженно всплеснула руками и коротко улыбнулась.– Окситоцин, пролактин... Одно цепляется за другое. Думаю, положительный эффект вы ощутили в полной мере. Хазин, немного поразмыслив, утвердительно кивнул. Мало того, что теперь на смесях экономят, так еще и с Игорем сблизились. Они и раньше были близки, но это было нечто другое. – Вот и славно. На этом я вас отпускаю, если вопросов больше нет. Из поликлиники Петя выходил несколько озадаченным. Как оказалось, подобным образом проблему с грудным вскармливанием решали многие. Хоть бы одним словом на каком-нибудь вшивом форуме обмолвились, сволочи. Петя весь извелся, пока пытался во всем разобраться. Питерское солнце жарило совсем по-Московски. Хазин зашагал быстрее к машине надеясь, что кондиционер Гром не отрубал. Петя взвыл. Игорь сидел за рулем с раскрытыми дверями и рубился в тетрис на своем новом сенсорном телефоне. Ну вот, опять ему ждать, когда в салоне станет прохладно. – По коням,– Петя приземлился на пассажирское и откинул козырек, заглядывая в зеркало. Волосы отросли кошмарно, Хазин сделал себе мысленную пометку записаться на стрижку. – Как прошло?– Игорь хлопнул дверью, заводя машину. Единственный плюс летней жарищи для Хазина - это созерцать Грома в футболке. Ему и кожанка нравилась, но она скрывала от мира эти шикарные сильные руки. Непростительное преступление. – Все пучком,– Петя решил все же не врубать кондиционер, а открыть пошире окно. Сейчас выедут на дорогу и станет легче.– Погнали за мелким. Все пучком, так все пучком, Игорь лишних вопросов не задает. Они выезжают на проспект, полуденное солнце бликует от окон домов и проносящихся мимо машин. Из магнитолы раздается бодренький рок, Гром постукивает в такт пальцами по рулю и слегка качает головой. Петя подставляет лицо бьющему с окна ветерку, наверняка волосы опять спутаются и будут похожи на мочалку. Он слегка жмурится, расплываясь в довольной улыбке. Хазин упускает, когда Гром цепляет на нос солнцезащитные очки, но с этого момента не может отвести от него взгляда. – Дыру во мне просверлишь. – Тебе очень идет. Почему раньше не носил? – Потому что в Питере не так уж и солнечно? Петя в ответ смеется. Ему кажется, что в Питере теперь всегда солнечно.