Братья, по-любому

Саша Белов был отправлен в Североуральск. Несмотря на то, что Юрию Ростиславовичу удалось отмазать Белова, советом уехать подальше семья все же воспользовалась. Космос связался со старшими, и вся компания спокойно проводила Сашку на Урал. Свои дела Космос и Пчела не бросили, наоборот продолжали набирать обороты. Фил же решил направить все свои спортивные навыки на разумные задачи. Перед отъездом Белого, Валера успел познакомиться с Иншаковым, каскадером и мастером каратэ. Женька училась. Учиться было трудно. И хотя ей многое казалось наносным и лишним, она понимала, что с выбором профессии не ошиблась, что находится на своем месте. Удачная операция друга тоже наложила положительный отпечаток на картину в целом. Жизнь стремительно менялась вокруг неё, прошел 1990 год, когда Румыния первой из стран Восточной Европы и бывших членов Организации Варшавского договора запретила Коммунистическую партию, а в Баку начались армянские погромы. 20 января был совершен ввод советских войск в столицу Азербайджана – Баку. 15 марта Михаил Горбачев принес присягу в качестве президента СССР, а 3 апреля во Львове впервые официально был поднят желто-голубой флаг. Бывшие советские республики друг за другом объявляли о своей независимости и суверенитете. Женька с того самого момента на даче Царевых поняла, что сейчас всецело нужно уйти в труд. По вечерам она брала дополнительную нагрузку, подрабатывала санитаркой на «скорой помощи». Успешно окончив 3-й курс, ее должность «повысилась» до медсестры. Обязанностей стало побольше и посерьезнее. Девушка недосыпала, изматывалась очень сильно. Теперь она как никогда понимала Ольгу Николаевну. 90-е бурно шагали по России. Рук не хватало, на вызовы приходилось выезжать фельдшерам и медсестрам. Для врачей и фельдшеров скорой помощи жизнь в городе выглядит по-иному. Это город, в котором постоянно что-то происходит, причем не всегда со счастливым концом. Кого-то реанимируют, кто-то умирает, один за одним происходят ДТП, весной – пожары, бывают страшные ЧП на производстве, бытовые травмы, пьяные драки с ножевыми ранениями или кому-то очень больно, и он просто боится, что не проснется утром. А сколько перестрелок, когда две банды не могут поделить между собой, и под прицелом пистолета приходится реанимировать раненых дружков. Не всегда пациенты ведут себя адекватно. В случае, если человек находится в состоянии опьянения или психически нездоров, он может представлять для врача угрозу. Защиты от неадекватных нет и у фельдшеров скорой. Они едут на вызов, не зная, к какому человеку и что у него в голове. Так и Женьке не посчастливилось встретиться с одним из таких пациентов. Приехали на вызов. Там молодой человек порезал пальцы ножом. Он был в состоянии сильного опьянения, за себя очень испугался и вызвал скорую. Раны были не слишком глубокие, Женька сделала ему перевязку, но все равно предложила госпитализацию. Он отказался, подписал об отказе документ. И когда бригада стала выезжать со двора, пациент стал скидывать на машину доски из окна. Потом спустился – оторвал зеркало заднего вида, пытался вытащить Женьку из машины, испортил весь кузов скорой. Пришлось от него заблокироваться дверьми. Фельдшером вместе с Женькой работал старшекурсник, ровесник Саши, Космоса и Пчелы, - Влад Спицын. Перед тем, как идти выполнять интернациональный долг, Влад сказал матери, что, если вернется домой живым и невредимым, будет поступать в медицинский. Только туда. И его мать, Элеонора, расплакалась, первый раз за много лет. А может и за всю жизнь. По-детски – надрывно, горячо и искренне плакала она на плече своего мальчика, который отправлялся в 1987 году в Афганистан, за два года до окончания этой бессмысленной и кровавой бойни. Влад вернулся не только живым и здоровым, но даже без единой царапины. Такое иногда случается и в адском крошеве. Он неуловимо изменился, стал выглядеть мужественнее и взрослее. За всю жизнь никому, даже находясь в сильном подпитии и самым близким друзьям, Спицын ничего не рассказывал о службе в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Никогда. Если сильно приставали, отшучивался, особенно настырных – конкретно посылал. В остальном, это был красивый, стильный, веселый и уверенный Влад. Потом, работая на «скорой», он разглядел высокую кареглазую девчушку с каштановыми волосами и острым язычком: бойкую и жизнерадостную. Он сначала не мог понять, почему ему так хорошо и уютно с ней работать, почему так тепло и комфортно. А потом понял, – потому что она настоящая. Чистая, живая и естественная, как лесной родник. Абсолютная противоположность его матери и всего их привычного окружения, которое ему когда-то так нравилось, и которое он теперь ненавидел. Видимо смерть отца и последующая армейская служба в горячей точке повлияли на него больше, чем это могло показаться со стороны. Он стал с трудом выносить материнское жеманство, её постоянную игру. Даже если кроме него не было никого, создавалась четкое ощущение, что она актриса, а он вечный зритель и поклонник. Он часто думал о матери, – где она сама, какая она настоящая? Её друзья своими фальшивыми улыбками и притворными чувствами вызывали отвращение, которое он почти не скрывал. Как-то вернувшись поздно с театра, где отмечали премьеру «Королевы Марго», Элеонора, увлекшись, долго что-то рассказывала сыну, патетически всплескивая руками, в определенном ракурсе откидывая голову и с манерной улыбкой глядя на единственного зрителя строго в нужных местах. Влад не выдержал:       - Мама, мы здесь одни, зачем этот театр, – и помолчав, добавил, – ты один раз была настоящей, на вокзале, когда провожала меня… Элеонора расхохоталась:       - Ах, ты о том случае… Это было всего лишь похмелье, дурачок, к тому же я тогда серьезно поссорилась с Алексом… – упомянув о старом любовнике, Элеонора подошла к зеркалу и распустила волосы, которые оранжевым, блестящим ливнем тихо накрыли её плечи, – Ты помнишь Александра Николаевича? Мы были у него на даче, к нему ещё танцор этот приезжал знаменитый, как его…Марлен, кажется. Помнишь, Владик? Ответом была гулко хлопнувшая входная дверь. Спицын начал усердно работать, дабы больше не появляться в родительском доме, параллельно зарабатывая себе на съемное жилье. Он не хотел ни торговать, ни грабить, а хотели быть врачом, настоящим, что в то время было смешно и непонятно. Уже полгода Влад не появлялся дома. Не хотел. Тем временем Элеонора уже второй раз отлежала в наркологии. Официально уже давно нигде не работала. Мать к тому времени перебралась к очередному любовнику. Проблемы со здоровьем не останавливали Элеонору от очередной дозы. Когда бригаде Женьки и Влада поступил вызов, Спицын еще не знал, к кому он едет. Мать, полуприкрыв глаза, сухими губами прошептала:       – Я чувствую, как сквозь меня проходит время, понимаешь, Влад, просто чувствую физически, – потом добавила: – я не могу стареть, не умею. Элеонора стала плаксивой и раздражительной. Пока Женька мерила ей давление, мать, не стесняясь, обвиняла сына, в том, что он так неожиданно бросил ее, жаловалась, что её никто не любит, плакала, успокаивалась и интересовалась, как она выглядит. Влад устал. Женька, немного шокированная данной картиной, вынесла вердикт:       - Сердце измотано, печень увеличена, нервная система расшатана до крайности.       - Да ты что, малышка, неграмотная что ли, – искренне удивилась Элеонора. – Опиатные нарки тоже бы хотели потягивать сухое вино и курить легкие сигареты с ментолом, – Элеонора перекинула ногу на ногу. – Но это кайф бычий, понимаешь? Настоящий – только в маке, на конце иглы… А то, что здоровье малёк потрепалось, это ничего… Жизнь без кайфа – не жизнь, поняла, красавица? Влад скривился, будто разом проглотил несколько лимонов, а затем рассмеялся, зная, с какими чувствами его мать назвала его коллегу. Он сразу отметил перемены в материнском взгляде, когда молодая, цветущая Женька вошла в спальню во всем блеске своих двадцати лет, свежего, так идущего ей накрахмаленного халата и неуловимой женственности.       - Вот ты и стала невольным виновником знакомства с моей матерью, - невесело хмыкнул Влад, когда они с Женькой уже вышли из ворот дома.       - Она у тебя… специфическая. Но красивая, очень.       - Если бы эта ее красота хоть как-то отражалась внутренне.       - По-моему, она весьма искренне переживала за ваше общение… - рассеянно пожала плечами Женька. Влад вдруг расхохотался, немного нервно.       - Ой, Женька, она гениальная актриса. Уж поверь, искренне переживать она может только за свою физиономию и кошелек. Филатова молча шла следом за парнем. В голове засела навязчивая мысль, а какой была в жизни их с Валерой биологическая мать? Брат никогда больше не поднимал этой темы, ему было противно и больно, и после их последнего разговора о ней еще три года назад, Женька вопросов не задавала. Она очень любила Ольгу Николаевну, человека, окружившего их с Филом теплом и любовью. И глядя на мать Влада, девушка вновь подумала, а вдруг Людка была такой же? И как бы они жили сейчас, будь она жива. Так же бы скитались по съемному жилью, как и Спицын?       - Пятая бригада, на выезд, - раздался в салоне «скорой» голос диспетчера. Она назвала адрес: - Молодой парень, жалобы на боли в спине. После крайнего вызова Женька прыгнула в электричку на Москву, которая была полупустая. Через купе напротив нее сидел парень. На вид ему было лет около двадцати пяти. Он был высок, очень красив, одет не по-советски, и вместе с тем слегка небрежно: бежевые брюки без заутюженных стрелок, в тон им туфли из мягкой замши, такого же цвета батник с закатанными до локтей рукавами. Воротник был расстёгнут аж на три пуговицы. Голубые мечтательные глаза, мягкая линия рта, тонкий прямой нос и аккуратно уложенные русые волосы – принц из сказки «Золушка» да и только! Женька невольно залюбовалась приятной внешностью молодого человека, чем-то отдаленно напоминавшей ей черты Пчелкина. Филатова грустно усмехнулась и отвела взгляд к окну, но через минуту почувстсвовала, как на нее смотрят. Парень смотрел прямо на нее и улыбался. В 90-е люди перестали верить не только в коммунизм, но и в честность, верность, любовь и бескорыстность. Улыбка означала превосходство, насмешку, оскал или издевательство. Но это была странная улыбка. Добрая, ласковая, нежная и без намека «купи самогон, оторвемся». Вообще забытая и невиданная Женькой много лет. Улыбка Валерки в детстве. Улыбка врача в детской поликлинике, улыбка того милиционера, к которому подошла маленькая Женька, держа Фила за руку, со словами: «Товарищ милиционер, скажите моему братику, если он не пойдет домой, то Вы его арестуете». Пока Женька пыталась перевести взгляд обратно на мелькающий пейзаж за окном, в голове метались образы: Валерка, врач, милиционер. Потом девушка вспомнила тысячи улыбок, они были, были всегда, когда она была маленькой… Когда не было 90-х. И она этим тетям, дядям, друзьям улыбалась… Так же. И Женька, начиная понимать, выпрямилась, и посмотрела на этого парня еще раз, смотрела, смотрела, и вот тихонько улыбнулась, как сфинкс, слыша треск камней и шепот песка. Вдруг раздался грохот, в вагон с Женькиной спины вошел кто-то, с силой швырнув раздвижную дверь и что-то проорав нецензурно. Обернувшись, Филатова увидела здорового мужика, который двигался по вагону, стуча кулачищами по спинкам сидений, от чего сидевших рядом подбрасывало, а иногда с сидений что-то падало на пол. В 90-е было очень мало здоровых мужиков. Все недоедали знатно, и мужик с мясом на костях был или бандитом, или успешным «бизнесменом». Этот явно из первых, был одет получше пассажиров, и наверняка вообще каждый день ел мясо. Народ затих, прижавшись к окнам. Спинке женькиного купе не досталось, потому что, проходя мимо нее, мужик уже заметил девушку. Он встал около нее, завис на секунду и плюхнулся напротив, загородив её от улыбающегося парня полностью. Здоровый, лет под сорок, вдатый.       - Куда едешь, красивая? Я твоей компании не помешал? Женька еще с его появления в вагоне стерла улыбку и нахмурилась. Все ее нутро хотело огрызнуться, но опыт, как прошлого, так и медицинского, уверял вести себя спокойно. Сейчас с такими шутки плохи.       - Сидите. Бугай вдруг разразился противным хохотом:       - Сесть я всегда успею. Так я задал вопрос – куда едешь? Нервы начинали закипать.       - Меня в детстве учили с незнакомыми дяденьками не общаться. Мужик осклабился.       - Так это в детстве, - он подался к ней вперед, и Женька инстинктивно вжалась в деревянную скамью. – А сейчас ты девочка взрослая. Но надеюсь, такая же послушная. И его потные мясистые ладони резко вцепились в женькины колени и рванули на себя. Парень увидел, как спина и плечи мужика зашевелились, и он чуть привстал.       - Ты че, в край охринел, плюгавый? – взорвалась Женька, резко вскочив. Мужик попытался ее поймать, но не успел – девушка резко рванула в тамбур.       - Ах ты сука! Мужик почти сразу тоже встал и, довольно что-то сказав, отправился следом, опять с силой захлопнув дверь в тамбур. В вагоне гробовая такая тишина, и только «Ту-ту, ту-ту». Парень обвел взглядом весь вагон, те, кто не успел отвернуться, поспешно прятали глаза, и вообще весь вагон глядел в окна: на разбитые заводы, покосившиеся столбы и заборы. Стоит отметить, народу было три десятка, мужчин, женщин, старушек. Выдохнув, парень достал сигарету, и пошел следом. Он вообще не думал о спасении девушки или драке, просто прикинул, что при свидетеле насилие не свершится. Шел спокойно и не спеша. Все резко поменялось, когда парень открыл дверь в тамбур. Женька уже успела огреть здоровяка своим рюкзаком, и парень увидел, как бугай вывернул ее руку, из которой с жалобным звяканьем упал на грязный пол скальпель. Другой рукой он схватил ее за лицо. Парень в прыжке схватил мужика за спину - не за одежду или плечи – именно пальцы сжали его спину, вонзившись в мышцы, отшвырнул его в другой конец тамбура. И он снова кинулся к нему, но мужик, уже сжавшись на полу, выставил руки, защищаясь. Он тоже кричал, на одной ноте с ужасом глядя на парня. Он схватил его, за голову – и снова швырнул в другую сторону. Так не разу его и не ударив, парень очередной раз швырнул мужика об дверь в соседний тамбур, которая от удара распахнулась, и тут насильник ползком рванул туда. А вторая дверь уже была открыта, там стояло несколько мужиков, глазея на парня с Женькой. Бугай на четвереньках шмыгнул к ним, но спаситель Филатовой рыча успел схватить его за ногу и потащил к себе. Мужик, завыв, задергался и, вырвав ногу, на четвереньках кинулся в соседний вагон, в середине его догадавшись встать и побежать. Парень посмотрел на мужиков, они посмотрели на него - дружно сделав шаг назад. У ближайшего, был открыт рот – видимо, от изумления, на нижней губе повисла папироска. Парень постоял еще, закрыл дверь и отступил в свой тамбур. Повернувшись, он осмотрел Женьку. Она уже поправила одежду, подняла скальпель и спрятала в потайном кармане рюкзака. Филатова за один удар сердца вернулась в обычный мир, со звуками и запахами. Уши заполнили удары старых колёс электрички. Отвернувшись от девушки, парень достал сигареты, сама пачка упала, но он даже этого не заметил. Женька подняла ее и тронула за плечо спасителя, протянув сигареты.       - Спасибо. Парень обернулся и снова улыбнулся ей.       - И тебе привет, прелестное создание. Видит бог, я надеялся на некоторое другое знакомство с тобой. Но теперь, прости мне мою наглость, я думаю, ты не сможешь отказать своему герою.       - А ты самоуверенный.       - А ты неблагодарная? – усмехнулся он.       - Отчего же. Я сказала «спасибо».       - Ах, действительно. Настоящие мужские поступки не принято восхвалять, это должно быть должным. Согласен.       - Учитывая современные нравы, отнюдь не так.       - Значит, знакомство продолжается? – Его голубые глаза лукаво прищурились.       - Евгения.       - Никита. Они протянули друг другу руки и расслабленно рассмеялись.       - Позволь полюбопытствовать, - он, наконец, докурил и швырнул бычок в разбитое стекло, - скальпель. Зачем он тебе? Сумки подрезать? Женька нахмурилась.       - Я врач.       - Такая юная, а уже людей шинкуешь, - улыбнулся он.       - Вернее, учусь в медицинском, но подрабатываю на «скорой». Вот еду домой.       - Веселая поездочка, согласись? – Никита открыл ей дверь в вагон. – Что ж, меня устраивает. Ручки чистенькие, в белом халате, чуть что – всю семью вылечишь.       - Нет, ты точно самоуверенный.       - А чем это плохо? – парень сел на скамью, Женька разместилась напротив него. – Времена такие.       - И чем занимается бесстрашный рыцарь в такие времена? Парень поправил батник, засучил рукава и снова улыбнулся.       - Видишь ли, я делю людей на быдло, работяг и голубую кровь. Быдло – это быдло. По-другому и не скажешь. Работяги – это люди-муравьи, которые всю свою жизнь копошатся, копошатся, копошатся, строят «муравейники», плодят таких же «муравьишек», чтобы и они всю жизнь так же копошились и строили «муравейники». И так всю жизнь одна тупая нудная возня, лишь бы продлить свою ничтожную жизнь. Они, правда, в отличие от быдла очень нужный элемент мироздания. Это благодаря их идеям и трудолюбию людям голубой крови с каждым годом жить становится всё комфортнее. А работяги из-за этого своего фанатичного трудолюбия даже не успевают насладиться плодами своего труда. Им некогда. Все их помыслы направлены лишь на то, чтобы воплотить в жизнь ещё одну идею, сделать ещё одну деталь. И так всю жизнь. А когда их, старых и больных, вышвыривают на пенсию, они быстро подыхают, не выдержав испытания бесполезностью. Это ведь для них самое страшное!       – А ты, как я понимаю, голубая кровь, – усмехнулась Женька.       – Разумеется. Мы, люди голубой крови, впитываем в себя красоту мира, умеем наслаждаться жизнью, брать от неё всё самое лучшее. Мы живём комфортно, вкушаем только самую изысканную пищу. Это для нас художники рисуют потрясающие картины, для нас режиссёры ставят великолепные спектакли и фильмы, для нас актёры выворачивают наизнанку свои души, для нас музыканты в кровь раздирают пальцы о струны! И всё это для того, чтобы нам угодить, чтобы сделать нашу жизнь ещё более интересной. Кстати, не было бы нас, людей, способных по достоинству оценить их каторжный труд, не было бы и их, деятелей искусства. Кто может так восхищаться и трепетать при соприкосновении с шедеврами? Быдло? Ха-ха! Они, кроме ковриков с лебедями на стене, ничего и не видели. Работяги? Да, они ходят в театры, посещают концертные залы, музеи, но всё это лишь для того, чтобы хоть чуть-чуть отличаться от быдла. Выйдя из храма искусств, они тут же об этом забывают, чтобы переключиться на свою работу. Даже актёры, музыканты и художники – не голубая кровь, а всего лишь работяги. Актёр всю жизнь по сто раз долдонит одни и те же роли, музыкант целыми днями пилит и пилит свой инструмент, а художник малюет полотно за полотном. У них нет времени даже просто наслаждаться жизнью. Они тратят свою жизнь на страдания из-за недостаточного признания их таланта, на зависть к другим, более успешным коллегам по творчеству и на закулисные интриги. Почти все они несчастливы. Каждый из них фанатеет только от своего поприща. Оценить других он не в состоянии. И только мы, люди голубой крови, способны до слёз, до внутренней дрожи испытывать восторг от истинных произведений искусства, от окружающей нас великолепной природы, от комфорта, в котором мы живём, от стильной одежды, в которую мы облачаемся, от изысканной пищи, которую мы потребляем, короче, от всего прекрасного в этой жизни! Мы жаждем этого, в этом великий смысл нашей жизни! Ради этого мы и живём на земле. Так-то вот.       - А кто я по твоей классификации? Быдло?       - Ни в коем случае! Ты не сводишь своё существование к простому перевариванию пищи. А ведь быдло – это ходячий агрегат по переработке продуктов. Некоторые из них продукты заменяют водкой, а кто-то наркотиками. Но смысл жизни у них один – достать и опрокинуть в своё бездонное чрево желанное топливо. И всё. И даже на смертном одре у них это единственное последнее желание.       - Знатно звонишь, рыцарь. Значит, я та самая работяга, и тебе со мной ну никак не по пути, - развела руками Женька. – Для твоего статуса я кровью не вышла.       - Ты мне очень понравилась. Ты, конечно, ещё не совсем голубая кровь. Но всё поправимо. Ведь в тебе генетически заложено быть одной из нас. Все твои жесты, манеры и даже внешность выдают в тебе человека высшего сословия. Посмотри на свои руки, – он взял её руку, – какие они изящные, какая нежная бархатистая кожа, какие длинные аристократические пальчики. Разве могут эти ручки трудиться? Нет! Это было бы кощунственно.       - Увы, но твои проповеди заслуживают куда более наивные девчонки. Лестно слышать, что я удосужилась твоего внимания, но я занимаюсь делом, которое я люблю.       - Как мило и несовременно, Евгения. Но неужели ты никогда не думала, что можно жить в свое удовольствие, ни тратя на это нервы, здоровье и красоту. Ведь ты посмотри на свое личико – оно прекрасно, я не сомневаюсь, что могло бы быть даже на обложках журналов, но эти круги под уставшими глазами, эта бледность, и вот этот случай, - он указал жестом на тамбур, - все это ведь никак не улучшает твою нервную систему. Ведь я прав? А ты могла бы ехать совсем иным способом домой или вообще отдыхать дома. Женька мягко рассмеялась.       - Что ж мне теперь? Если всего бояться, можно вообще не вылезать из-под одеяла. И тем более смотри, как мне повезло – нашелся джентльмен, который меня спас.       - Это ведь единичный случай.       - Вот именно. И потом ты говоришь, могла бы ехать иным способом. Что же ты, из отряда голубокровых, не рассекаешь на каком-нибудь «Мерсе» или «БМВ»? А трясешься в прокуренном вагоне старой электрички.       - Как я уже обмолвился – это единичный случай. Может, судьба специально послала меня именно сегодня в эту старую электричку для того, чтобы спасти принцессу из лап разбойника?       - Ну, я далеко не принцесса, Никита.       - Все в твоих руках. И Золушка становилась принцессой.       - Я не верю в сказки. Как и в судьбу.       - А я верю, прекрасная Евгения. И потом, почему я обязательно должен разъезжать на «Мерседесе»? Есть более интересные модели, и моя цель не спеша и красиво стать ее обладателем.       - И какие же это модели?       - Линкольн Континенталь, например. Роскошный полноразмерный седан. Чем хуже? Женька вдруг снова искренне улыбнулась. 89-й, Космос, Валерка, Пчела, Саня. Воробьевы горы, панорама, Котельники, поездки за город…       - Отличная машина, - она перевела взгляд за окно и увидела, что подъезжает к своей станции, - знаю счастливого обладателя такой ласточки.       - Превосходно! – развел руками Никита. – Познакомишь?       - Увы, - Женька поднялась, натягивая лямку рюкзака на плечо. – Моя остановка.       - А мне только через две станции. Но могу проводить.       - Благодарю, мой спаситель голубых кровей, но нам с вами не по пути.       - Не зарекайтесь, сударыня. Я же говорил, что верю в судьбу. Женька рассмеялась и выбежала из вагона.

***

Весна 1991 года       - Пятая бригада, на выезд! – пропел голос диспетчера. – ДТП, четверо пострадавших.       - Принято, Ритусь, - отозвался Влад, дожевывая на ходу бутерброд, любезно сварганенный женькиной рукой утром перед сменой. – Уже выезжаем. Бригада с включенными мигалками неслась по данному диспетчером адресу.       - Какой-то парень на большом пикапе подрезал меня, и при этом из его машины вылетело ведро, которое полетело прямо на меня. Мне пришлось вывернуть руль, чтобы не наехать на него, после чего я просто потерял управление, - пока Влад осматривал водителя легковушки на наличие травм и аккуратно поворачивал его за шею, водитель рассказывал о случившемся. – Со мной еще друг, но я его не вижу.       - Успокойтесь, и его мы осмотрим. Где болит? – вкрадчиво интересовался Спицын.       - Здесь, - парень указал на левое колено, - и рука, чуть выше локтя.       - Жень, там еще один в машине был.       - Поняла! – Женька обогнула машину, чей лобач был напрочь всмятку, и обнаружила в метре от нее присевшего на асфальт парня. Поставив рядом кейс, Филатова наклонилась над пострадавшим. – Вы слышите меня? Парень поднял голову, и взгляд Женьки выцепил окровавленный лоб, из раны по лицу текли бурые дорожки крови.       - Что у вас болит?       - Душа, - выдохнул парень.       - Душу мы не латаем, это вам к психологу. Не дождавшись ответа, Филатова стала осматривать остальное тело пострадавшего на наличие травм.       - Девушка, - он дождался, пока Женька, утирая кровь с его лица, наконец, посмотрит ему в глаза. – Выходите за меня замуж. – И расплылся в узнаваемой улыбке. Филатова прищурилась.       - Рыцарь, ты, что ли?       - Я же говорил, что верю в судьбу. А ты спорила.       - Я отрицала, а не спорила.       - Ладно, я уступлю даме, так и быть.       - У меня амнезии нет. А вот вас, больной, надо бы проверить.       - На мне ни одной царапины, док. Можете не сомневаться.       - Я и вижу, - кивнула Женька, залепив ему лоб. Удивительное дело – вся передняя часть машины сжата, как консервная банка, у водителя переломы и ссадины, а на Никите едва заметная рана на лбу.       - Это пустяки.       - А кровь-то у тебя, рыцарь, как у всех.       - ЦРУ нервно курит в сторонке, глядя на вашу проницательность, Евгения. Мне пришлось снизойти до простых смертных, чтобы снова увидеть вас, мой ангел.       - Еще одно опошленное сравнение…       - Упаси бог! Ни капли пошлости, - Никита воздвиг руки в смиряющем жесте. – Просто твои глаза… Женька внимательно посмотрела на парня. Тот с нескрываемым интересом и жадностью во взгляде рассматривал ее золотистые глаза в обрамлении густых темных ресниц.       - Что мои глаза?       - Очень красивые. И здесь ни капли лести, они правда завораживают.       - Если ты думаешь, что я поведусь на твои комплименты, то ты глубоко заблуждаешься.       - А на что ты поведешься, чтобы я точно мог рассчитывать на твое согласие на свидание со мной?       - Ну что там? – из-за машины показался Влад. – Госпитализируем? Женька снова осмотрела Никиту. Он аккуратно коснулся ее руки, еще сжимающей вымоченную в спирте ватку, и обезоружил своей улыбкой.       - Если ты не согласишься, я еще раз понадеюсь на судьбу, меня еще раз настигнет авария, и на этот раз посерьезнее, и тогда я точно не отстану, потому что я буду лежать с множественными переломами и тебе придется подносить мне утку, ты представь, какой кошмар! Зачем оно тебе надо?       - Нет, здесь все в порядке! – отозвалась на вопрос коллеги Женька, все еще не сводя глаз с Никиты. Аккуратно высвободила руку, защелкнула кейс.       - Уважаемая медсестра, каков будет ваш положительный ответ? Женька прыснула, закачала головой. За полтора года, с тех пор, как они расставили с Пчелой все точки над «i», боль и первая настоящая влюбленность притупились. Девушка с головой ушла в учебу и работу, пока друзья вовсю занимались своей деятельностью. Уже не было тех болезненных взглядов на Витю, и он уже не так остро реагировал на выходки Женьки, взросление и осознание перспектив накатывало на всех них с немыслимой скоростью. Филатова еще тогда в машине Космоса сказала правильные слова брату – «На правду не обижаются». Ведь он сказал правду – он лучше знал, чего хотел в свои двадцать два года. И их с Космосом желания и пристрастия не изменились, наоборот, удвоились. Рэкет, вложения, посиделки в ресторанах и барах в окружении прелестниц. Никаких чувств. Они мешают. Две недели назад вернулся Сашка. Это был уже не тот Саня Белов, которого все привыкли видеть. Женька не смогла не отметить, каким рассудительным, более уверенным в своих планах стал друг. Эти полтора года не прошли для него даром. Он вырос, оброс связями, новыми знаниями, ну конечно, не в области Вулканов. «Работали» они теперь все вместе. И только Фил занимался легальными делами, завел постоянные отношения с давней подругой Тамарой, но бросить своих бригадиров он не мог. Крепкая спина Филатова всегда была заслоном для пацанов. Виделись они с Женькой редко. По началу для девушки это было непередаваемым горем. После отправки Белова на Урал было ощущение, как будто вырвали частичку нее самой. Затем погасло чувство к Вите, Валера переехал на съемную квартиру вместе с девушкой, и Женьке казалось, что все ниточки бесчувственно обрезали острыми ножницами. Затем болезненность притупилась, девушка поняла, что так ушло ее детство. Пора взрослеть. Встречаться ни с кем Женька не хотела. Первое время в каждом парне она искала черты Пчелы. Неосознанно, но все воспоминания захлестывали ее с головой. Рядом было всегда верный балагур Дунаев, но в 90-м он ушел в армию. Теперь их разделяли две с лишним тысячи километров, и связывали частые письма и фотографии.       - Хорошо, - неожиданно для самой себя ответила Женька. – У третьей подстанции, в восемь вечера. Опоздаешь – значит, не судьба, рыцарь.       - Чуть свет уж на ногах – и я у ваших ног! – процитировал Никита. Филатова забрала кейс и ретировалась в экипаж. Уже уезжая с места происшествия, она оглянулась через окно на Никиту и впервые за долгое время улыбнулась искренне.       - Ты чего там так долго лоб обрабатывала? – повернулся к ней Влад. – А чего такая улыбчивая, как будто на свиданку пригласили.       - А вот и пригласили, - засмеялась Женька.       - Да ну? – Спицын толкнул водителя в бок. – Михалыч, ты слышал? У нас людей уводят.       - А что, - водитель усмехнулся в усы, - хорошая девка у нас Жека, ничего удивительного.       - А я? А как же я? – состроил унылую физиономию Влад.       - А надо было раньше, - щелкнула его по носу Филатова.       - Ушел твой поезд, Владик, - парировал Михалыч.