Шанс на исправление ошибок

Происходящее напоминало малый совет орденов. Крайне сильно напоминало. По крайней мере, вся руководящая верхушка собралась полностью, ну и несколько человек сверху. А именно здесь были оба Нефрита с супругами, чета Не вместе с Не Хуайсаном, Цзинь Лин с Лань Сычжуем и Лань Цзинъи, супруги Сяо, ну и виновники сего собрания — Лань Цижэнь и Лань Шихань. В комнате царила тишина, разбавляемая только треском дров в жаровне. Непринужденно и легко себя здесь чувствовал только один человек — Сяо Чэнмэй. Хоть он и не лежал как сытый кот на солнышке на своем супруге, он все-равно довольно сосал конфету, порой делал разминку для шеи, чтобы ощущать любимые засосы и синяки на шее, и щурился, сидя в позе лотоса совсем рядом с партнером. Цзян Чэн и старейшина сидели практически на коленях у любимых. Оба под предлогом отсутствия рабочего золотого ядра и оба по инициативе партнеров. Только Вэй Усянь и капризничал, но Лань Чжань не позволял себе расслабиться в присутствии Лань Шиханя. — Это правда? — спросил Не Минцзюэ, сидящий здесь в первую очередь из-за того, что Лань Цижэнь был невероятно важен Лань Сичэню, их с Мэн Яо названному брату. Да и Не Хуайсан за него волновался, и как узнал, что с учителем, так сразу поцеловал своего трупа в скулу и побежал одеваться в полет на Суйоу. Тут уже ничего не остается, кроме как брать детей и лететь в Облачные Глубины, где можно оставить крох под присмотром наставников на время разговора. — Да. И не только это. — Лань Цижэнь взял ладонь спутника на тропе самосовершенствования и переплел их пальцы. За рукавами этого не было видно, но все присутствующие понимали, что там творится под слоями ткани. Даже Цзинь Лин и его избранники друзья. Лань Шихань, тем не менее напрягся и чуть сильнее сжал любимого в объятии. Малыш толкнулся ровно ему в живот. Лань Цижэнь прикрыл глаза, это было немного болезненно, но крохе об этом не скажешь, он ни в чем не виноват. — Дядя. — Жесткий тон Лань Ванцзи несколько напряг всех в комнате, а сам учитель посмотрел ему в глаза, видя в них все то же неприятие его партнера. — Да, А-Чжань, и об этом в том числе. — вздохнул он, без слов понимая, чего от него ждет Ханьгуан-цзюнь. Он и сам думал, что этого нельзя избежать. Но как же тяжело решиться на этот шаг. И его положение сейчас играло двоякую роль — оно могло сыграть как против них, так и в их пользу. В этой комнате были три человека, помимо них самих, знающих этот секрет. И были люди, невообразимо сильно пострадавшие много лет назад. Были двое, которых события тех лет не коснулись, но что от них ждать он не знал. И от того он хотел, как можно сильнее оттянуть этот несомненно тяжелый, но важный момент. — Но в начале, полагаю, стоит рассказать и о вас. — он кивком головы намекнул на Лань Юаня. В конце концов, здесь все свои. Ну, за исключением четы Сяо, но это не что-то невообразимо опасное. Те умели держать рот на замке. Взгляды переключились на Лань Сычжуя и его приемных родителей. Будь юноша младше, он бы сжался, но сейчас он уже давно совершеннолетний и не может позволить себе подобные слабости. Но на что же намекал дедушка? — Учитель, что вы имеете ввиду? — Старейшина Илина напрягся, все еще воспринимая сына как совсем маленького ребенка. Он ведь пропустил его взросление, и не успел насладиться маленьким А-Юанем. А вот Лань Ванцзи понял, о чем говорил дядя и сжал губы. Однако… — Лань Сычжуй — последний Вэнь. Ребенок с горы Дафань. Тишина, воцарившаяся теперь была густой, напряженной. Молодой человек в растерянности посмотрел на отца. Нет, он знал, что Вэй Усянь усыновил его еще тогда, но о том, что он последний представитель клана, истребленного, как считалось, под корень, он не знал. Его взгляд стал бешено метаться с человека на человека — Не Минцзюэ был одним из тех, кто возглавил те гонения, Цзян Чэн потерял семью и дом из-за них, Облачные Глубины, его дом, были сожжены «псами из Цишаня»! Он бы соврал, если бы сказал, что не испугался чужой реакции. Но почему же дедушка поднял этот вопрос? Зачем ему это? Лань Цижэнь удовлетворенно кивнул, а после ласково посмотрел на адепта, стараясь показать ему, что все в порядке. Что его за это любить меньше не станут. Вслед за этим он ощутил, как его ладони сжали с двух сторон его любовники друзья, и он залился краской как маков цвет. На людях так только Лань Цзинъи делал! Цзинь Лин же тщательно прятал все их касания вне тренировочной площадки, слишком гордый для проявления таких чувств. Мэн Яо говорил, что этим он пошел в отца и дядю Цзяна. — Ну и к чему это? — Цзян Чэн тоже знал об этом. По сути, почти все догадывались об этом, шоком это не было ни для кого, и любить парня от этого меньше или больше не будут. В конце концов, он был ребенком, а сейчас — второй адепт ордена Гусу Лань после Лань Шиханя. — Да так… Первенство в Гусу несут два Вэня, вам не кажется это совпадение… Странным? — выдавил из себя Лань Цижэнь, нервно пытаясь пошутить, но получилось сдавленно и не смешно. Фальшиво. Да и сами слова казались фальшивкой, но все знали — Лани не врут. Не врут же, верно?! Все в комнате напряглись. Даже чета Сяо не пропустила это мимо ушей. — Неужто мне не показалось, и Лань Шихань — дух, получивший тело через ритуал самопожертвования, как Старейшина Илина? — Сяо Чэнмэй сверкнул алыми глазами, облизнув губы острым язычком и склонившись вперед, ближе к учителю Лань и его супругу. В глазах слушателей метались непонимание и настороженность. — Я сказал вам неправду, глава Цзинь, глава Цзян. — признаться было тяжело, но необходимо, он и без того роет себе могилу каждым словом. И не только себе, однако лучше и правду это рассказать, чтобы не приходилось больше таиться перед теми, кто так или иначе были его семьей. Было не ясно, что из трех новостей повергало присутствующих в шок. Самые младшие старались молчать и не высовываться, но Лань Юань нет-нет, а посматривал на Лань Шиханя, пытаясь понять, что подразумевал учитель — то, что ученик по крови Вэнь, или же то, что в нем душа Вэня? И пока ему казалось, что всё-таки первое — он находил в них много общих черт. Мэн Яо же наоборот, в некоторой панике вцепился в руку супруга и смотрел расширенными зрачками на этого человека, наконец понимая, что в нем его напрягало. Во взгляде парнишки к ужасу примешалась искренняя ненависть, и он кинулся на него, намереваясь задушить. От него так и несло жаждой убить Мэн Яо, и тот не сразу среагировал на это, ловя его за запястье и прижимая его к себе боком. Из библиотеки выходили Старейшина Лань и… Раб застыл, как зверёк перед хищником, а сам во все глаза смотрел на мальчика, гордо идущего рядом с наставником. Узоры из сажи на его одежде складывались в рисунок солнца, идентичный узорам на одеждах клана Вэнь. В них Жохань до безумия походил на себя в прошлом — те же взгляд и изгиб губ, то же лицо, хоть и более округлое, детское. Осанка и каждый жест выдавали в нем Верховного заклинателя прошлого. Ошибки быть не могло. Он достаточно долго пробыл рядом с этим человеком, чтобы не узнать теперь. Тогда он смог заставить себя поверить в то, что это его воспаленное воображение подкинуло ему такие картинки, в то, что после одного из главных его страхов, его сознание напомнило ему человека, которого он так сильно боялся, но рядом с которым был вынужден жить. Ради всеобщего блага. И Не Хуайсан тоже пытался его убедить в этом, узнав о его страхе. Теперь же он понимал, что зря переубеждал себя в обратном. Нужно было трубить тревогу уже тогда. Но как этот человек стал лучшим адептом самого сдержанного из орденов? Неужели он хочет подмять его под себя и снова захватить все ордена, но уже другим путем? Вспомнить одни лагеря перевоспитания — сюда и без того традиционно отправлялись все наследники и наследницы на обучение! Здесь так легко повлиять на них, так легко подавить их своим влиянием! И Лань Цижэнь. Он ведь самый уважаемый учитель во всех орденах! Знаменитее только Баошань Саньжэнь, но она и не в ордене учит детей. Неужели Вэнь Жохань вскружил мужчине голову ради власти? Неужели как Сюэ Ян решил привязать к себе благочестивого мужчину ребенком. Не Минцзюэ пересел так, чтобы закрыть собой супруга и толкнул брата за спину, жалея, что здесь нет Призрачного Генерала — в данной ситуации лучше бы брату иметь надёжную защиту, и, как бы тяжело не было это признавать, Вэнь Нин был именно ею. Надёжной защитой, пока Не Минцзюэ защищал мужа. Он сам тоже начал догадываться, к чему клонит Лань Цижэнь, хотел защитить Мэн Яо, испуганного сейчас чем-то, однако в начале нужно было дослушать, что скажет мужчина. Цзян Чэн на руках супруга потер Цзыдянь на пальце, но не имея золотого ядра он не мог ничего сделать им. Лань Сичэнь же успокаивающе погладил его по плечу, стараясь показать ему, что все хорошо, все под контролем… Цзинь Лин никак не мог прийти в себя от первых новостей, но сейчас в нём потихоньку просыпалась злость — клан Вэнь отнял у него родителей, бабушку с дедушкой, уничтожил родной дом его матери и дяди. Покладистым характером он не отличался. Лань Цзинъи предпочитал сейчас следить за Нефритами и учителем, а уже потом думать, как себя вести, и стоит ли сейчас подначивать юную госпожу, или лучше попридержать язык за зубами — хватает и того, что после недавнего возвращения Цзинь Лина из Башни Кои он выглядел сердитее чем обычно, оградился и от него, и от Лань Юаня, а глава Цзян вызвал их к себе взглядом, обещающим переломанные ноги, но в итоге только постарался их испепелить одними глазами и почти сразу прогнал. Что это было он так и не понял. И никого из старших Ланей, кроме Ханьгуан-цзюня не пугали слова о Лань Шихане. Казалось, они встанут на его защиту в любой момент, и будут противостоять даже явно готовому к бою главе Не. Лань Сичэнь даже флейту высвободил из складок одежд. Второй нефрит явно что-то ждал. Вэй Усянь потянулся за талисманами, но одернул себя — использовать в Гусу тёмную силу он себе не позволял. Только в их с Сяо Чэнмэем «мастерской», специально защищённой старейшинами, Нефритами и Сяо Синченем для безопасной работы. Ну и на охоте. В бою они не помощники, но в Облачных Глубинах он совсем не носил с собой Суйбянь, отдавая предпочтение Чэньцин. Оставалось полагаться на Лань Чжаня, что, по-видимому, был готов и… намеренно завел об этом разговор. — Ха! Ну и что с того? Не убивает же он людей направо и налево, как Вэнь Жохань, в конце концов! — Лань Цзинъи попытался разрядить обстановку. Ну ведь правда, Лань Юань и Лань Шихань — превосходные заклинатели, ну и что, что обрезанные рукава? Нефриты тоже, но на них едва не молятся! — Мастер Вэй, вон, целую ветвь клана защищал, и даже одного усыновил. Тут поспорить было не с чем, всё-таки фамилия и принадлежность по крови не всегда что-то значат. И Лань Юань тому пример. Как и Вэнь Нин, забитый до смерти людьми из ордена Ланьлин Цзинь. — И Вэнь Жохань… не просто так стал таким. — сдавленно сказал Лань Цижэнь. Он видел реакцию присутствующих на одну лишь клановую принадлежность Лань Шиханя, хотя только что на Лань Сычжуя отреагировали спокойно, привыкнув к нему. Почему же его партнёр такого не заслужил примерным поведением за все эти годы? Почему только Лань Цзинъи сейчас судил его по поступкам? И то, негативно отозвавшись о прошлом. Лань Хуань вздохнул и отпустил флейту, опуская и вторую руку на супруга, обнимая его крепче, чтобы тот не вырывался. Хотя тот и без того сидел ровно, не мешаясь. Понимал, что следует выслушать все целиком, если он не хочет причинить боль мужу. — А вы знаете причины, по которым Вэнь Жохань стал жаждущим крови монстром? И не думайте, что мы забыли о том, что вы соврали мне. Не вы ли ратуете за соблюдение правил вашего ордена? — Цзян Ваньинь не мог не вспыхнуть хотя бы с такой нападкой. — Знаю. — Лань Цижэню было трудно говорить все это. Он ощущал себя снова погребенным правилами. Неписанными правилами. Как прежде. Только теперь они запрещали любить убийцу и врага, а не мужчину. — Он эта причина. — раздался хриплый голос Лань Шиханя из-за чужой спины. — Я сломал саблю главы Не, чтобы тот не умер от искажения ци, потому что он — друг Лань Цижэня. Подминал кланы, чтобы они не покушались на власть Не Минцзюэ, пока он осваивается в ордене и принимает обязанности. Изучая темное железо, я не знал о рисках и поддался искушению, желая получить его себе, а не встречаться украдкой. Отправил письмо Цинхэн-цзюню с просьбой выйти из уединения, а когда тот не ответил, приказал разрушить Облачные Глубины. — с этого началась война. С того самого пожара. А соотнести, действительно ли Вэнь Жохань начал тиранию с поломанного меча было некому — разве что Не Минцзюэ, но тот крайне предвзят. Лань Цзинъи чуть язык не проглотил от этих слов. Не Минцзюэ хотел было подняться, чтобы добить мужчину, развязавшего войну, но в его рукав вцепился Не Хуайсан, а Лань Сичэнь повернул к нему голову. — Дагэ, не надо! — прозвучало в унисон. Цзян Чэн не сделал того же только потому что его крепко держал муж и он слишком остро ощущал свою беспомощность. Последние полгода ощущал, он уже научился держать себя в руках, не позволять себе рваться в бой, как раньше, каждый раз, когда требовалась помощь или защита. Лань Ванцзи сидел и продолжал прожигать взглядом дядю и его спутника на тропе самосовершенствования, а Вэй Усянь спрятался за его спину. Их приемный сын сжал кулаки, вспоминая, как когда-то Лань Шихань приходил к нему с вопросом о тёмном пути. — Так ты… вы, для этого спрашивали меня тогда? — он поднял голову на бывшего главу Вэнь. Он, почему-то даже зная, что сделал этот человек не мог относиться к нему плохо. Он видел, как тот переживал, когда спрашивал о темном пути и не верил, что это была игра. Видел, как тот любил учителя и имея перед глазами и другие примеры безрассудных вещей, сделанных и совершенных под ее влиянием, верил, что это так. Цзинь Лин не знал, про что говорил любовник друг, он все еще хотел, чтобы кто-то ответил ему за смерть родителей, но в то же время он уже не был ни взбалмошным ребенком, ни вспыльчивым подростком, и осознавал, что сейчас показывать возмущение не вариант. Еще и сильнейшему заклинателю за последние… сколько лет? двадцать? сорок? Тот его может смести и не заметит! Да и… Не заметить перемен в Старейшине Лань было нельзя. И перемены были в лучшую, по его мнению, сторону. По крайней мере, наказаний ему перепадало значительно меньше. Сяо Синчень же считал, что любой способен измениться. И пример сидел прямо перед ним, требовательно смотря на него, ожидая конфету. Его Ян-Яну хоть воскрешение Вэнь Жоханя, хоть потоп — главное, чтобы сладкое дали. И он с улыбкой давал, игнорируя язычки темной энергии, окружившие их двоих. Лань Шихань с опаской посмотрел на них, заметно остерегаясь темной энергии, что заметно поразило многих, но тем не менее, даже так глава Вэнь был опасен! — А когда вы отбили поклоны? — на удивление, вопрос задал Цзинь Лин. — И лента. Когда учитель вам дал ее? — может, это отвлечет его маленькую армию дядь от желания убить человека. Нет, он не против разбирательств, но лучше подальше от Облачных Глубин. Их один раз уже пришлось восстанавливать. Лань Цижэнь выдохнул и слегка улыбнулся. Одними глазами, как показалось главе Цзинь. Морщинки в уголках заметно старили, но при этом эта улыбка заставляла забыть о реальном возрасте мужчины. — Я дал ему ленту в день его свадьбы. Но быть вместе мы не могли, поэтому все на том и ограничилось. Поклоны мы отбили вскоре после того, как я привел Хань-гэ в Глубины — я не хотел дать себе снова струсить и допустить повторение прошлого. Я ответил на ваш вопрос, глава Цзинь? — тот явственно кивнул, и хотел было задать новый вопрос, но ему не дал этого сделать Мэн Яо. Это доверие Цзин Лина Лань Цижэню начало его пугать, в свете последних событий. — Почему мы должны верить, что Вэнь Жохань не намерен с вашей помощью вновь установить диктатуру и захватить заклинательский мир? — Мэн Яо пересилил себя и выбрался из-за спины супруга, строго смотря на Старейшину Лань и первого адепта ордена. — Вы предвзяты и вашим словам нельзя доверять целиком и полностью. Он сам не даром был Верховным заклинателем — он способен убедить в своих словах любого. Так как нам доверять ему? Чужие слова явно были готовы поддержать многие в комнате. В конце концов, Вэнь Жохань — не Сюэ Чэнмэй. Он не ребенок, которого возможно перевоспитать, и все видели, что он имеет некоторую власть над учителем. Лань Цижэнь убрал одну из ладоней супруга на животе, пересаживаясь с его коленей на подушку на полу. — Если мы отправимся в путешествие, подальше от великих орденов, и вообще орденов, станем бродячими заклинателями, вы удовлетворитесь-таки подтверждением… безопасности? Поверите, что он не будет повторять ошибок прошлого? — он ожидал этого. Практически с самого начала думал об этом, хоть и надеялся, что до крайних мер не дойдет. — Да. — Нет! Два голоса слились в один. Мэн Яо говорил спокойно, но у присутствующих не оставалось сомнений в том, что даже при таком раскладе за заклинателями будут тщательно следить, отслеживать каждый шаг Вэнь Жоханя, чтобы устранить угрозу вовремя. Голос Цзэу-цзюня был испуганным, взволнованным, и поразил присутствующих. — А-Хуань. Не спорь. Так будет лучше. — во всяком случае, безопаснее. Для Лань Шиханя в первую очередь. И это волновало учителя в первую очередь. — Но ваша беременность! Как принимать роды? А чем кормить малыша? Ваше золотое ядро?! — брови Лань Цижэня расслабились, он закрыл глаза. — Это уже не ко мне. Потребуется — буду жить как простой человек. — он не показал, как боялся такого исхода. Не показывал, как боялся оставить А-Ханя, Хань-гэ, — не важно, — одного. Бессмертного. Да даже это его старение — постоянное вливание энергии супругом конечно замедляло процесс, но не сможет остановить его на совсем. Слишком долго духовная энергия сдерживала этот процесс, словно сохраняя плоть в одном виде. Пожалуй, только темный путь мог сделать человека совсем вечным — он заменял ткани, а не сохранял их. Лань Цижэнь ощутил, как взбунтовалась ци Лань Шиханя и повернул голову к нему, смотря ему в глаза, но тот полыхающим взглядом смотрел на Мэн Яо. — Мы никуда не уйдем, пока ребенок не подрастет достаточно, чтобы ходить и бегать. — жестко сказал он. Угадывался тот самый тиран из прошлого. Лань Цижэнь испугался и сильнее вцепился в его руку, одним губами шепча ему: — Не надо… Не усугубляй… — пролепетал он. Именно что пролепетал, как ребенок — язык не слушался, горло немело от страха. Лань Ванцзи призвал Бичэнь, смотря немного победно на дядю, словно говоря, что он был прав, Не Минцзюэ положил руку на Бася, Цзинь Лин и Лань Цзинъи напряглись, вокруг Лань Юаня заплясали язычки темной энергии, а в пальцах мелькнул талисман. Сяо Чэнмэй лишь уплотнил кольцо энергии вокруг них с супругом. — Хватит! — Лань Сичэнь казался уже не столь благодушным, нежели обычно, он уже был зол, хоть и выглядел просто возмущенным. — Никто никуда не уйдет. Я лично готов поручиться за Лань Шиханя. Саньди, ты перебарщиваешь. Ванцзи, ты тоже. Дядя останется в Облачных Глубинах. Лань Шихань никому не причинил вреда за эти годы, напротив. Мы все знаем, как тяжело жить без партнёра или его взаимности, так почему сейчас вы вмешиваетесь в чужие отношения? Дагэ, диди, вспомните себя. Вы тоже не без греха, и лишь присутствие ближних не дало вам навредить большему количеству людей. У Вэнь Жоханя был только дядюшка, не подозревающий, к чему ведет его молчание. Ни братьев, способных вмешаться, ни родителей, ни других членов клана. Лань Хуань отдышался, прекращая тираду, которую он сказал значительно громче, чем привык, от чего с непривычки заболело горло. — Вэнь Жохань переродился, как и Старейшина Илина. Он принял новое имя и вошел в клан Лань за свое усердие и заслуги. Как глава клана, я не позволю никому преждевременно обвинять его и выгонять из Облачных Глубин. — Цзян Ваньинь удивил всех, когда встал с чужих коленей и сел за спиной Лань Сичэня, обнимая его и почти ложась сверху, словно пытаясь успокоить. И хоть отношения этих двоих давно не были ни для кого секретом, а после рождения Лань Ляня и вовсе стали открытыми, до такой близости сам Цзян Чэн никогда не доходил, инициатором всегда был Лань Хуань. Цзян Чэн мог только накричать на него за бесстыдство не хуже Лань Цижэня и заткнуться от напора главы Лань в простой ласке, и этого было достаточно для всех, чтобы понять, что между ними все серьезно. — Тише. Мы поняли тебя, ты не дашь в обиду семью, а он ей, не знаю как, но стал. — голос мужчины звучал на удивление успокаивающе. Цзинь Лин слегка покраснел, отворачивая голову. Он тоже хотел таких слов в свою сторону, но никогда не получал их от дяди Цзяна. Лань Сичэнь утих достаточно внезапно, но вскоре стал копией Ванцзи — строгим, серьезным, без намека на улыбку. Теперь Лань Цижэнь, не состарь его отсутствие духовной энергии, казался бы самым живым из «трех нефритов». Не Минцзюэ понял, что перегнул палку, потому что в таком гневе он эрди не видел ни разу. — Ты все-таки пришёл, А-Жэнь… — сорвалось с чужих губ. Лань Хуань осекся в следующем ударе, открывая бок. Его было легко сразить в этот момент, с умениями Вэнь Жоханя — особенно. Но тот не атаковал, лишь отклонил в очередной раз удар Не Минцзюэ. И никто не заметил, что Лань Сичэнь все это время не сделал ни одного, хоть сколько-нибудь серьезного, удара. Их бой с самого начала был фарсом, и только Чифэн-цзюнь действительно стремился поразить врага. После новой безуспешной совместной атаки двух глав, Мэн Яо наконец нанес свой, смертельный для Вэнь Жоханя, удар. Бессмертного подкосило. Не Минцзюэ по-новому посмотрел на эти воспоминания и окончательно расслабился, если выход из боевой готовности можно так назвать. — Ты знал. — сказал он. — Еще тогда знал, в Безночном городе. Лань Сичэнь, сглотнув, кивнул. — Поэтому ни разу не атаковал нормально? — в голосе проскользнула агрессия, но пропала. — Если бы Цзян Чэн сошел с ума, ты смог бы его убить? — ответил вопросом на вопрос Цзэу-цзюнь. Все в комнате притихли. Глава Не покачал головой, понимая, о чем говорил эрди. Это действительно тяжело — своими руками оборвать жизнь возлюбленного близкого человека. — Откуда ты знал это? — на этот вопрос Лань Хуань отвечать не стал, поднимаясь с пола и утягивая за собой супруга. Тот понятливо подтолкнул его к выходу из помещения. Он и сам услышал больше, чем рассчитывал, и ему пока хватало информации для размышлений. Сяо Чэнмэй хотел было проследовать за ним, но их остановил Вэй Ин. — Правда, что учитель беременный? — Сяо Ян закатил глаза и вальяжно повернулся к нему. — Ну само собой. По нему не заметно? Слушай, это их дело, у них и спрашивай, я всего лишь лекарь в данном вопросе, посредник. — с этими словами он фыркнул, и потянул Сяо Синченя в поцелуй, утягивая за собой из комнаты, спиной двигаясь в ту сторону. Навыки, приобретённые за время слепоты он использовал мастерски. Младшие адепты тоже решили, что пора бы уходить, им всем троим было не очень уютно находиться в комнате после всех высказываний. Мэн Яо пошел за племянником, желая предостеречь его на всякий случай от общения с Лань Шиханем — сугубо ради его безопасности! Мэн Яо искренне переживал за него. Он ведь его семья, единственная семья по крови. Не Хуайсан остался с братом, переживая, что тот может сделать что-то необдуманное. Просто на всякий случай! Но этого не потребовалось. — Не мне возмущаться, но только попробуй оставить учителя. — резко сорвалось с губ главы Не. — А вы не давайте ему спуску. — теперь и он встал, удаляясь. Незнайка чувствовал, что ему стоит тоже покинуть комнату. Остались лишь Лань Ванцзи и Вэй Ин наедине со старейшиной и его мужем. Лань Ванцзи сжигал избранника дяди взглядом, но тот лишь сжимал ответно руку Лань Цижэня, а тот смотрел на Вэй Ина — сейчас Ханьгуан-цзюня никто иной не заставит хотя бы временно перестать жаждать крови Лань Шиханя. Старейшина Илина же с большим интересом посмотрел бы на названного брата, такого мягкого и домашнего, и всё-таки утащил следить за главами Лань и Цзян своего муженька, кажется, готового прочесть новую лекцию о невмешательстве в чужую жизнь. Стоило двери закрытья за последним свидетелем, как Лань Цижэнь привалился к груди Лань Шиханя, что вовремя повернулся к нему грудью. Мужчина слишком устал, он не был готов к таким разборкам и сейчас плохо себя чувствовал. Последний глава Вэнь взял его на руки и понес в их цзинши, совершенно нелестно отзываясь в мыслях обо всех, кто только что был с ними. «Упрямые бараны без стыда, совести и зачатков разума» выругался он в голове, а сам заботливо устроил своего не молодого супруга в постели, давая вздремнуть — все их запасы духовной энергии были изрядно подъедены ребёнком за время длительного разговора, сопровождаемого стрессом. Обычно Лань Цижэнь в это время медитировал, а Лань Шихань улаживал отдельные дела, но теперь распорядок дня был нарушен. И чем это аукнется в первую очередь учителю он не представлял.