1732 год
Джей осматривает ветку бамбука, на которой зияли пять полос от когтей. Настроения не было вовсе, а Сонхун и Хисын до сих пор не вернулись из правительства. Он думал пройтись по территории, чтобы подметить, откуда именно ползёт основная часть нечисти. По его скромным наблюдениям он понял, что идёт все же от запада к востоку, где и располагалась сама императорская резиденция. Четверть часа назад ему даже удалось самому увидеть вылазку из низов — два черта и один демон прорывались из земли через единственный духовный проем. Не было смысла одному идти в бой, он просто наблюдал за этой картиной и понимал, что происходит что-то очень необратимое и страшное. Нечисть зверела и кишила повсюду, казалось, даже ёкай стали обезумевать от силы, что на них влияет. Он чувствует где-то далеко внутри, что произойдет что-то, что ему будет неподвластно, и ему в итоге придется сделать свой выбор. Чувство это не сулит ничего хорошего, а на добрые мысли не толкает вовсе. Джей проходит от долины к торговым западным палатам, вспоминая, как они проходили их после посещения дворца Инь. Настроение портится ещё больше, но он останавливается, пытаясь втолковать внутри себя, что скучать — это нормально. Ему кажется, будто человек не вправе погасить свои эмоции — не простит, обиду может и заглотит, но скучать продолжит. Оставит немую тоску, что тянет под сердцем, запомнит и не выкинет немного тёплых воспоминаний, оставив их там же. Он знает свою проблему, что заключалась в излишней эмоциональности. Злость вскипала в нем за секунду, сбивая все остальные чувства. Все внутри полыхает огнем, но в ту же минуту будто гаснет. Иногда он был благодарен своей быстрой отходчивости, а иногда, как в этот момент, она стала для него тяжёлым грузом, что повис на плечах. Он до сих пор думает и прокручивает в голове их последний разговор, задаваясь вопросами — зачем сделал это всё, зачем обманул, зачем был рядом, зачем заставил чувствовать это всё? Он вспоминает и его глаза, его безумно печальные глаза и руки, что держали за рукав, прося остановиться и выслушать. Он правда остановился и выслушал, не в силах отказать ему. Но продолжив полыхать жгучим огнем внутри, остаться не смог. Второй вампир не помогал от слова совсем, только всем своим видом показывал, что между ними все кончено, он забирает его обратно, а Джею надо лишь поставить точку в этот момент. Он поставил. Но это правда, что Чонвон никогда не строил им никаких подлянок, вампир веселился и подначивал, успокаивал Хисына, рвался помочь Сонхуну, и был всегда рядом с ним. От этого становится страннее в душе, но и на порядок тоскливее. Будучи Князем вампиров, он помогал ему, не высказывая желания к их крови, а лёгкие укусы, которые он разрешил вампиру в одну из ночей, не считались вовсе. Джей делает лёгкий вдох, проходя мимо кромки леса, и движется к таверне. Раньше он бы запретил себе такие мысли, но сейчас он их допускает. Настоял бы Чонвон поговорить ещё раз, когда он уже остыл? Захотел ли бы вообще Чонвон поговорить и объясниться снова? Захотел бы. Он знает и видел, что обязательно захотел бы. От этого осознания глухо ударило под сердцем. Несмотря на то, что он заменил все поломанные артефакты, но не почувствовать чужого присутствия не мог. Поначалу это его злило. Сначала ему хотелось выбросить и сломать всё, что напоминает ему о вампире. Он злился на само ощущение лёгкого шлейфа его присутствия, будто отдающего насмешкой. Злился, но избавиться от этого не смог. Уже в таверне в своей комнате он смотрит на перину в углу, на которой спал всё это время сам, затем переводит взгляд и смотрит на кровать, на которой лежал вампир. Он как три дня вернулся на неё, оставаясь только на ночь и предпочитая находиться всё время у Хисына. Многое тут напоминало о всяком. О хорошем и не очень. О грустном и тоскливом. Поэтому и не ощущать вкус чужого присутствия до сих пор не мог. Он злился даже на то, что был зависим от этого. И думает, что ему кажется. Он садится на кровать, когда за окном уже вечереет, и правой рукой оглаживает белую ткань. Она удобная и мягкая, он и не замечал этого, пока не проспал неделями на перине. Изначально в этом был смысл, а потом исчез вовсе, когда Чонвон начал ютиться и на перине. Вампир сам выгнал его, но потом стал пробираться ближе и глубже, будто под кожу и в саму душу, наблюдая за всем своими красными глазами. Так в одну из ночей, когда он был жутко уставшим, только поссорившимся с Хисыном, а поэтому и жутко расстроенным, он даже не заметил, как Чонвон отодвинул его к стене и лег рядом. Он всегда делал всё, что захочет, делал это небрежно, без грамма аккуратности и с большой наглостью. Но даже так все равно нашёл подход к нему, а своими действиями успокаивал ураганы, что бушевали в душе. Тогда, ниже на две головы, но сильнее в разы, он стискивает его в охапку и прижимает его спину к себе. — Зачем? — он был больше растерян, чем недоволен. — Потому что хочется, — просто отвечает ему вампир. — Не нравится? Вали сам. В тот момент у него не нашлось ни одного аргумента. Джей, в принципе, их и не искал. Но искал причину лёгкого покусывания в плечо. — Ты голодный? — спросил Джей, поворачиваясь к вампиру, что крепко держал его за локоть. — Нет, — нахмурился тот, убирая клыки. — С чего ты взял? Джей смотрит на лежащего к нему вплотную Чонвона и понимает, что они уже второй день ютились на перине. — Ты себя странно ведёшь, — делится всё же он. Не то чтобы ему не нравилось. Мысль о силе Чонвона и его поведении в Иньском дворце не давала ему расслабиться, будто что-то очень важное ускользало от него. Чонвон прямо не говорил, что он новорожденный, да и они не спрашивали. Теперь его мысль казалась ему неловкой и глупой, словно он выставил себя глупцом перед вампиром. — Тебе не нравится? — спрашивает вампир. Он чувствует, как Чонвон кладет свою голову на его подушку, продолжая касаться холодным носом его голого плеча. Лёгкие покусывания не приносили дискомфорта и не были неприятными, поэтому он отрицательно мотает головой. Чувствует, как Чонвон улыбается, но больше не действует, только руку с локтя ведёт к его животу, окольцовывая и прижимая ближе к себе. — Я хочу тебя съесть, — вдруг выдаёт в один из дней Чонвон, когда они лежали после известий о Сонхуне. Джей был немного уставший, но расслабленный из-за горячих купален, поэтому привычно лежал в кольце чужих рук. — Давай после того, как мы спасём Сонхуна, хорошо? — мычит он, левой рукой потирая глаз. Только потом до него доходит смысл слов вампира и он лениво поворачивается к нему лицом. — Зачем? Вроде бы нет ничего странного в том, что вампирская особь хочет съесть человеческую, по этому поводу они и стали охотниками, но вроде бы они с Чонвоном как бы друзья. — Просто, — опять пожимает плечами Чонвон. — Чтобы ты никому не достался. Джей ему не отвечает. Его тяжело смутить, но вампиру в этот раз удалось это сделать. Это были первые слова, которые он запомнил в своей голове. Последними, к сожалению, были другие. — Уходи, Чонвон. Всё кончено. Он иногда прокручивал их в своей голове. Вампир правда ушел, не тая злобных помыслов, не пытаясь насолить охотникам и прочего. Просто ушел. Только когда он остыл, он начал корить себя за то, что слова его в тот момент прозвучали грубо. Он был зол и расстроен, но даже тогда он считал, что должен был быть с ним мягче. Но в то же время он думает, что если бы Чонвон оказался не тем, кем он его считал, и его мягкие слова всё только бы разрушили. Но он не мог не помнить. Его печальные и грустные глаза, его крепкая хватка, что держала его рукав, отказываясь отпускать. Джей тяжело вздыхает. Он же даже о Князьях вампиров мало что знает. Может, у них было такое развлечение — наведываться и влюблять в себя глупых охотников. Допустил бы он это, если бы у него было побольше мозгов и наблюдательности, как у Хисына? Допустил бы, признаётся он себе. И в итоге внутри была бы такая же пустота. Ничего не изменилось, но такое чувство, что поменялось многое. Он один. Один сидит в комнате, не удосужившись даже зажечь свечи. Лёгкий холод дул с открытого окна, вечереет настолько, что единственным источником освещения остаётся только яркий круг луны. Он снимает с себя рубашку, ровно её складывает и кладет на стул. Он замечает маслянистое пятно на воротнике, и понимает, что на нём охотничий парфюм, что всё это время скрывал его запах, пока он был на разведке. В купальни хочется, но идти сейчас туда совершенно не было сил. Он ложится на кровать, но подушки поблизости не оказалось, поэтому ощупывает всю поверхность в её поиске. На кровати не было, он смотрит на открытое настежь окно и думает о том, мог ли ветер сдуть её. Отодвигается к краю и осматривает пол, но и там её не находит. Он слышит скрип, будто что-то прикасается к дереву или деревянной выстройке. Долго думать не приходится, Джей быстро заходит за шкаф и начинает наблюдать за своим открытым окном. Его предчувствие не подвело, и вскоре в окне появляется фигура в чёрной накидке. Бесшумно запрыгнув в комнату, незнакомец проходит дальше и начинает осматривать комнату, пока Джей в это время достает из кармана штанов ножик-бабочку. Незнакомец его не замечает, продолжая осматривать комнату, и охотник не имеет ни представления, кто это мог бы быть. Он пытается высмотреть его, только уже сгущающаяся темнота не позволяет это сделать, при этом и накидка скрывает личность, но что он мог сказать точно — незнакомец не чувствует его, что казалось странным. Он проходит мимо кровати и останавливается только тогда, когда оказывается около стула и замечает лежащую на ней рубашку. Джей моментально хмурится, его глаза немного привыкли к темноте, поэтому он наблюдает за незнакомцем, который ведёт себя очень странно. Самое странное то, что он берёт в руки рубашку, которую сложил Джей на стул, когда вернулся в комнату. У того опустились плечи, будто он не понимает, что это за деталь гардероба, которую держит в руках. Он крутит её в разные стороны, принюхивается, но после лишь откидывает вещь в сторону. Джей прикидывает траекторию и в этот самый момент успевает приблизиться к нему, но незнакомец будто чувствует его и замахивается в ответ, но Джей вовремя уворачивается и хватает незнакомца за шею, припечатывая к себе. — Джей? — незнакомец даже не успевает крепко ухватиться за держащие его шею руки, как сразу же их опускает, понимая, кто схватил его. Джей узнает голос тоже и сразу же выпускает парня, хмуря брови. — Чонвон? Вампир снимает накидку с головы. Джей бросает взгляд на окно и понимает, что уже слишком темно вокруг, поэтому подходит к тумбе и одним движением зажигает все свечи, что начинают освещать всю комнату. Чонвон немного неловко перед ним мнётся, но взгляд красных глаз не сводит. И выглядит совсем непривычно. Сейчас перед охотником стоял не привычный парень-вампир, которого они подобрали в лесу, а сам Князь, что проживает в своей резиденции. Джей ведёт взгляд: одет вампир в атласную рубашку благородного тёмно-синего цвета. Правда, он никогда не замечал особой любви Чонвона к украшениям. С надетой поверх простой чёрной накидкой, его образ всё равно был дополнен крупной бриллиантовой серьгой в правом ухе, колье на шее и множеством колец на бледных пальцах. Чонвон сейчас был похож на наследного принца, а его происхождение только это и подтверждает. В любом случае, Чонвон больше не принц, а Князь всего вампирского рода. Впервые Джей не знает, что делать — перед ним выходец аристократов, его в прошлом хороший друг, а он сейчас стоит полуголый, пока его рубашка покоится где-то на полу. Сейчас, когда им двоим неловко, он почему-то задумывается о манерах и этикете. — Что ты здесь делаешь? — он пожимает правым плечом и делает будничный тон, словно ничего в прошлом между ними не произошло. — Почему ты не пахнешь? — хмурится Чонвон, но подойти не решается. Джей поднимает брови в удивлении, не ожидая такого вопроса. Он вспоминает пятно на рубашке и теперь понимает, что вампир его не учуял сразу только потому, что он не смыл охотничий парфюм, ведь тот заблокировал его собственный запах. — Парфюм, — просто объясняет Джей, наклоняясь к своей вещи. Чонвон нечитаемым взглядом наблюдает за рубашкой, которую Джей поднял, чтобы накинуть поверх. Он сразу же отворачивается и начинает осматривать комнату. Рядом с мылом он находит торчащее из сумки полотенце. — Так что ты тут делаешь? — повторяет свой вопрос Джей. Чонвон игнорирует его вопрос, только подходит к столу, садится на корточки и одной рукой достает полотенце. Он подносит его к носу, слегка принюхивается и кивает сам себе. Знает, что охотники не пользуются мылом с отдушками. Потом разворачивается и, не сказав ни слова, идёт к окну под вопросительный взгляд Джея. — Ты ответишь или нет? — охотник успевает взять его за запястье и остановить. Чонвон вздыхает и поворачивает голову. Он не знает, что сейчас думает о нём охотник, насколько он разозлён на то, что он всё же пришел сюда, когда у них вроде как всё кончено. Он не смотрит на него, только отрицательно качает головой. Джей кивает, но руку из хватки не отпускает, только смотрит на полотенце в другой ладони Чонвона и путается ещё больше. Это полотенце, которое он не успел вытащить из сумки, когда вернулся с купален вчера. Оно было уже использованным, поэтому он потянулся к руке Чонвона, чтобы забрать его обратно. Парень на него хмуро и слегка по-злому смотрит, а когда Джей успевает ухватиться за край, выдёргивает его, прижимая к своей груди. Тогда охотник путается ещё больше. — Если тебе нужно полотенце, возьми из шкафа, — он делает ещё одну попытку выхватить его из рук, но и сейчас у него не получается. — Чонвон, я уже использовал его, возьми другое. — Дай мне уйти, — в ответ просит его вампир. Просит слабо. Он в любой момент может с лёгкостью выдернуть руку из чужой хватки, но не делает даже попыток, будто надеется, что его не отпустят. Из-за комичности ситуации у него покраснели уши, а язык ни за что не поворачивается признаться. Джей долго обдумывает отпустить его руку или нет. В итоге всё же отпускает, замечая, как печально опускаются брови напротив. Вампир прижимает полотенце к себе и уже делает два шага к окну. — Подожди, — все же тормозит его Джей. Чонвон останавливается. Он неуверенно поворачивается к охотнику. Видно, что его взгляд заметно смягчается, поэтому возвращается на два шага назад, но подойти ближе не решается. — Как... — Джей немного мнется, но продолжает. — Как ты? Чонвон смотрит на него долгие секунды, обдумывая, не показался ли ему вопрос охотника, поэтому мнёт в руках полотенце, начиная нервничать. Джей ждёт от него ответа, но парень будто и не собирается ему отвечать. Он стоит и крутит полотенце, но поникает ещё больше, тогда Джей теряется и думает о том, что задал свой вопрос он зря. Не зря только для его сердца, потому что не мог не думать о том, где сейчас находится вампир, особенно зная то, что на него охотится правительство тоже. Но его же друг должен защитить? Он же должен побеспокоиться о нем, чтобы с Чонвоном все было в порядке. Ловит себя на мысли, что сам бы позаботился. Не дождавшись ответа от вампира, он понимающе хмыкает. Был ли он ему нужен вообще — он уже не уверен. Да и причину визита, как бы он ни старался, не видит тоже. Но Чонвон в противовес его мыслям в два шага настигает его и обнимает крепко за шею, мысленно желая никогда больше не отпускать. Джей встаёт столбом и не знает, что ему после этого делать дальше. Да, он очень сильно скучал, очень много думал, взвешивая все за и против, но он всё ещё не пришел к единому мнению, как бы этого ни хотел. Поэтому и не протягивает руки в ответ, оставляя их безвольно болтаться. Чонвону было всё равно — он обнимал крепко, прижимаясь своей щекой к другой, сильно зажмурившись. Впервые за долгое время разлуки они оказались рядом, и он просто не выдержал, будто желание находилось на спусковом крючке, что был спущен при недолгом нахождении охотника рядом. — Ты злишься? — спрашивает его Чонвон, но не выпускает ни на секунду. — Да, — честно отвечает ему Джей. Только сейчас Чонвон чувствует, что охотник не обнимает в ответ, а только позволяет обнимать себя. Он немного отпрянул, но продолжил держать лицо Джея в своих ладонях, заглядывая в карие глаза. — Ты имеешь право злиться, — согласился с ним вампир. — Я виноват. — Это стоило того? Чонвон сразу понимает, о чём он. Стоило ли это всё его обмана? Но Чонвон считает, что не обманывал, просто не договаривал в попытке сохранить единственное и сокровенное. — Стоило, — отвечает ему вампир. Он верит, что это всё стоило того времени, что ему было позволено находиться рядом. Джей тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Он уже отпустил это, много думал и вроде бы даже обдумал, но чувства почему-то лезут наружу опять, а лёгкая злость подступает к горлу. — Ты правда думал, что я ничего не пойму? — он переводит на него взгляд. Чонвон слегка пугается его, но стоически выдерживает, не пытаясь даже попытаться отойти. — Нет, — легко качает головой он. — Я знал, что ты в конце концов всё узнаешь, просто старался не думать об этом. Хотя во мне была надежда, что это не станет проблемой между нами. Чонвон замечает, как у Джея сжимаются скулы и начинают полыхать глаза, и сразу же делает два шага назад. — Ты серьёзно? — он видит, что охотник злился, и злился очень сильно. — А что мне надо было сказать тогда? — вспылил Чонвон, впадая в панику из-за реакции Джея. — Добрый день, я Князь вампиров!? Чтобы ваш чёртов Кей пристрелил меня ещё тогда, а вы добили вампирским топором!? Джей прикрывает глаза и тяжело вздыхает, пытаясь успокоиться. — Ты сам сказал, чтобы мы тебя пристрелили тогда. — Я бы не умер, — хмуро отвечает он. — Рики бы спас меня. Рики. Джей невесело хмыкает, слегка кивая головой. Конечно. Какой же он дурак, кто бы мог подумать. Он отходит к окну и думает. Это правда именно он сейчас беспокоился о правительстве и о том, кто и как сможет защитить Чонвона? Он правда хотел броситься в это и пойти его защищать? Мысль о том, какой же он дурак, бьёт по голове, и он даже не понимает, нужен ли он был вообще вампиру, когда все это время рядом был другой. — Джей, — позвал его Чонвон, — ты всё не так думаешь. «Как будто ты знаешь» — думает Джей. Если бы знал, то громко рассмеялся. — А о чём я думаю? — Я не знаю, но о чём-то не очень хорошем. Я правда никогда не обманывал тебя, но и момента нужного рассказать тебе обо всём тоже найти не смог. Джей вздохнул и скрестил руки на груди. Единственным, что он мог сейчас сказать, было многозначительное «м». — А как я должен был тебе сказать!? — опять вспыхнул Чонвон. — Когда мы с тобой были там, и я вдруг тебе говорю «Джей, а ты знал, что я князь?» Мне так надо было сказать тебе? Я правда хочу все исправить, — он отчаянно сжимает полотенце в руках. — Я уже нашел способ, как вызволить вас с Юга. Я ищу все способы, чтобы спасти вас, поверь мне, Джей. Джей думает. Признаётся честно себе, что верит. Не может не верить, заглядывая в красные глаза, что горят огнём и искренностью, пытаясь достучаться до него. Действительно ситуация была до ужаса смешная. Как бы вампир рассказал о себе, когда каждый поголовно думал о том, что он новорожденный? Сама ситуация того, что он знал, что Чонвон и его дружок никак не были причастны к отравлению Сонхуна, успокаивала тоже. Если честно, его голова уже закипала от всех мыслей и чувств, что он пережил за все эти дни. Но только один вопрос был ещё не озвучен: — Зачем ты остался? — устало спрашивает он. Чонвон сглатывает ком в горле и смотрит на полотенце в руках, словно оно сможет дать ответ на все вопросы. — Затем же, почему я нахожусь здесь и сейчас. Джей бросает на него взгляд и непонимающе хмурит брови, затем переводит его на вещь в руках вампира и путается ещё больше. — Из-за полотенец? Чонвон смотрит на него во все глаза, пытаясь понять — шутит ли тот сейчас или нет. Но потерянный вид охотника ему говорит, что нет. — Ты… — Чонвон не находит что сказать, глупо уставившись на охотника в ответ. — Что? Каких полотенец? — Не знаю, — честно отвечает ему Джей, пожимая плечами. Чонвон смотрит от пола к окну, но к нему всё же приходит осознание. Он тяжело вздыхает и прикрывает глаза, думая, что хуже этого уже ничего не может быть. — Ты действительно не понял, почему я взял это полотенце, а не новое из шкафа? — спросил его он. — Ты даже не заметил, что пропала подушка и твой старый пиджак? Джей отворачивается к шкафу, на котором должен был висеть его охотничий пиджак. И понимает, что действительно не заметил этого. Чонвон топчется, но всё-таки решается признаться, хоть и было до жути неловко. В любом случае, охотник слышал от него это не раз, новой информацией для него это не будет. — Потому что на них твой запах, — он прикрывает глаза, чувствуя, как начинают гореть уши. Джей думает, что он действительно дурак. Удивительно, как от этого комментария сдержался парень. — Я не смог не приходить, — грустно признается он. — Знал, что нельзя, но не смог. От его слов разливается приятное тепло от ног до кончиков пальцев. Впервые за все дни, Джей почувствовал спокойствие и лёгкость в душе, о которой даже не мечтал. Наверное потому, что не только он переживал и много думал, не только он скучал, тоскуя глубоко в душе. — Я правда нашёл способ спасти вас, — заверяет его Чонвон. — Как только Хисын вернётся, пожалуйста, сразу же отправляйтесь ко мне в резиденцию. Я дам вам знак к дороге, отправь вашу птицу-весточку, она отведёт вас. Джей стоял у окна и наблюдал за тем, как вампир закидывает ногу через окно. Лёгкий ветер развевал его смольные волосы, а полная луна освещала правую сторону лица, делая из него не вампира, а ангела. Вампир в последний раз заглядывает в лицо охотника, стараясь запомнить всё, что видит перед собой. Надеется, что не в последний раз. Джей думает, что не в последний раз прикасается к бледным губам своими, одаривая прощальным поцелуем.***
Сонхун следит взглядом за тем, как двери оружейной закрываются. Посещение библиотеки принесло им не только многочисленные вопросы, но и слепую надежду на будущее, о которой он не смел даже мечтать. Он не знал кого благодарить — судьбу или интуицию, что в нужный момент подсказала ему оставить Чонвона при них. Князя вампиров, который, по словам советника, всеми силами пытается найти способ, чтобы вызволить их отсюда. В то же время в голове происходит полнейшая путаница. Действительно ли Джейк тот мальчик, что они встретили в призрачном поселении? Точнее, мог ли Аббадон в тот момент принять не свою форму ребенка, а форму одиннадцатилетнего Джейка? Он мотает головой. Тогда он думал, что встреча с Мантикорой была чистой случайностью. Но оказалось так, что Древний зверь выслеживал самого демона, который, по воспоминаниям из прошлого, а может, ему действительно было негде прибиться, проживал в поселении Шу. То, что существо выследило их так быстро — было абсолютной закономерностью, а то, что её не интересовал Сонхун — чистейший факт. Она выбросила его, как балласт, как только увидела демона, что стоял у своего дома. Существо, которое было послано правительством как предупреждение к войне, никогда бы не пошло на обычного демонического ребёнка. В то же время он размышлял о причине того, почему Аббадон решил не показываться в своей форме, а выбрать детскую. Может, он действительно хотел таким образом воздействовать на Джейка, с которым они все же встречались в недалёком прошлом. В душе появляется лёгкая нервозность и печаль. За человека, что стал дорог сердцу, но который до сих пор не знает своего прошлого. За человека, который с маленькой вероятностью должен был бы быть благодарен существу, что стремится убить самого Сонхуна. Для него же этот демон был чистой загадкой. Он не знал демонологию так хорошо, как знал её Хисын, но он точно знал, что об Аббадоне известно даже Джею, который не посещал эти лекции вовсе. Демон разрушения и хаоса, что потерял всё и предал ближних, чтобы стать Ангелом бездны и отвести напасть от людей. Каким бы он ни был героем в итоге, он оставался демоном, к ногам которого прежде склоняли голову к самой земле даже самые высшие существа Ада. Это была единственная причина, почему тот выбрал житейский мир скитальца, ведь стал изгоем в собственном Адском поприще. Женщина в чёрном не добавляла ответов, но он точно знал, что в полную луну она открывала в себе злобную энергию и гнев, которую мог усмирить только демон. Его охотничьей смертью. Ненависть к охотникам поистине страшна, но он её не боится. Пока в его поясной кобуре кольт, а в голове Хисына план их спасения — он не боится. Как только зашёл в таверну в первый раз, он уже понимал, что все складывается слишком удачно для них и что такого быть не должно. Его начали использовать ещё в тот момент, как он принял решение ехать на Юг. Правительство специально расположило его тут — лучший оружейник, скопление нечистых сил, поселение Шу, в котором, по всей видимости, жил демон и императрица. Он тут даже ради неё — лучший охотник, что приехал прямо в её лапы, чтобы отвлечь бдительность от войны. А она с демоном и следовала по их плану — травила охотников и Сонхуна, чтобы они не догадались о полной луне и что их ждёт. Действительно, первому и второму охотнику не повезло вовсе. — О чём думаешь? — спрашивает его Хисын, когда они уже подходили к таверне. Несмотря на то, что они вернулись рано, небо уже начало подходить к вечерним сумеркам. — Обо всём, — просто отвечает он, закидывая сумку на плечо. — Мы справимся, — прежде чем положить руку ему на плечо, Хисын слегка похлопывает по нему. — Главное донести до Джейка, что он как бы тоже в нашей повозке. Сонхун на него многозначительно взглянул, но видом помрачнел ещё больше. Хисын идёт дальше и только дожидается, когда друг соберётся с мыслями и наконец скажет ему о том, что того смутило в его словах. — Мне кажется, что он не уверен в том, что у меня чувства к нему, — всё же решается Сонхун, не поднимая глаз с ботинок. — Ты сам к этому пришел? — Хисын его приостанавливает и скептически выгибает бровь. — Он спросил меня это, — Сонхуну неловко говорить о таком другу, но это был его единственный советчик и человек, который может понять. — Спросил меня — правда ли он нравится мне. — Понимаешь, — Хисын поджимает губы, обдумывая слова друга, — помимо больших поступков людям так же важны и слова. Что ты ему ответил? — Ничего, — Сонхун пожимает плечами и смотрит на дорогу нечитаемым взглядом. — Я не смог сказать это, — он вздыхает и поджимает губы, но видно, что он начинает злиться. — Меня дико раздражает то, что я не могу ничего сказать своим близким людям, не могу сказать ничего о том, что я думаю и чувствую, — он скрещивает руки на груди, — не могу и всё. Ни друзьям, ни дорогому сердцу человеку. Никому. — Погоди, погоди, — Хисын легко его встряхивает за плечи, чтобы привести в чувство, — остынь. Ты всё делаешь по возможности, я вижу, что ты стараешься говорить об этом, хоть тебе и трудно это даётся. Прекрати накручивать себя, Сонхун, ты всё делаешь правильно. Сонхун тяжело дышит, но кивает, говоря о том, что услышал друга. — Что я хочу тебе сказать: не обязательно говорить прямо эти слова. Просто скажи обо всём, что мы планируем сделать. Расскажи ему о том, что он важен для тебя, что ты делаешь всё, чтобы вы были счастливы, скажи ему наконец, что ты заберёшь его на Север, — Хисын заглядывает ему в глаза, но плечо не отпускает, только крепче сжимает его. — Мы отвезем его к моей маме. Представь только, как она будет рада видеть его! Она уже спрашивает меня о нём, уже очень рада, что мы нашли человека, который близок к её краям, и очень рада, что Сонхун теперь не только думает, но и чувствует и говорит. Расскажи ему обо всем, расскажи ему так, чтобы он сам уже собирал вещи и отправился с нами. Не думай о многом. По нему можно сразу сказать, как он относится к господину Шиму. У него нет людей, кроме советника Кима, к которым он привязан тут. Но есть ты. — Ты думаешь? — Да, я думаю так, — кивает ему Хисын. — Я уверен в этом. Сонхун поджимает губы и соглашается. Друг прав во всём. Казалось, даже его душа отпустила томимую часами муку. — Сонхун, — продолжает Хисын. — У нас осталось два дня до полной луны, понимаешь? Завтра мы отправимся в резиденцию к Чонвону, чтобы обсудить дальнейшие действия. Сейчас ты сам знаешь куда тебе надо идти, я даю тебе день, чтобы ты рассказал обо всем и собрал его в путь на Север. — Спасибо, Хисын. Сонхун думает, что всегда будет благодарен судьбе за подаренных ему людей рядом с ними. Он следит за тем, как друг скрывается в таверне, затем разворачивается и уходит.***
— Джеюн? Сонхун вбегает в мастерскую и бегло осматривается, но никого не находит и там. Дверь в оружейную была распахнута настежь, а внутри также ни духа. Он осматривает комнату на втором этаже, заходит даже в личную комнату оружейника, но и там никого не находит. Паника стучит в ушах и только единственный вопрос в голове — почему оружейная открыта и почему тут никого нет? Он слышит глухой стук. Слышит там, где он ещё не успел проверить, а это на заднем дворе, где только недавно они ставили чан с водой. Практически пролетая через лестницу, Сонхун открывает дверь и краем глаза замечает фигуру в черном, поэтому одним выверенным движением достает кольт и стреляет. Во лбу императрицы зияет сквозная дыра. Её лицо бледное и серое, будто окрашенное пудрой лунного реголита, только глаза сияют красным, в радужках которых стоит злость и гнев. Мешочек с пулей лежит в сумке, а в кольте находилась обычная пуля, поэтому злой дух императрицы поднимается на ноги. Сонхуну на неё всё равно — он замечает, как к Джейку подбирается уже знакомое существо в виде ребёнка с глазами навыкат, то существо, которое пожирало его конечность и снилось в ночных кошмарах. Он хватает металлический прут в руки и бьёт аккурат по полулысой голове, от чего существо отлетает к воротам. Гнев императрицы отразился на её лице, потерявшем свой человеческий облик и умиротворение, которое он увидел на их первой встрече. Несмотря на это, в вечернем небе всё так же сияла ярким светом корона, которую она продолжала держать в руках. Состоящая из изумрудов и белого золота, корона, что принадлежала самому демону хаоса Аббадону, но ту, что императрица верной слугой не выпускала из рук, всё ожидая вернуть её владельцу. Дальше идти в бой не решается, только подбирает ребёнка на руки и скрывается в ночи. Сонхун даже не смотрит ей вслед, быстро подбегает к лежащему парню на траве и приподнимает его, сразу же замечая царапины от ногтей на щеке и его потрепанный вид. И понимает. Что они только что хотели украсть его прямо тут. Прямо тут и сейчас, пока он даже не догадывался об этом. Его хотели забрать у него и он даже представить не может, что они могли сделать с ним. Сонхун прижимает его к своей груди и опускает свою голову. Мысли, что он только что чуть не потерял его, продолжали поедать изнутри, принося острую боль под сердцем. Никогда он ещё не чувствовал большей паники и тревоги за чужую жизнь, как прямо сейчас. За того, кто позволяет держать себя в его руках, будто последнее, что осталось в его жизни. — Сонхун? — он слышит его голос, но открыть глаза и отстраниться не решается. Только помогает убрать картинки Иллюзорного мира. Каким же надо быть идиотом, чтобы думать, что никто не заметит их. Он уверен, даже правительству уже обо всем доложили, тогда как им не заметить этого, когда они с Джейком буквально были перед его глазами? Тысяча мыслей пролетает в голове, и единственная, за которую он зацепляется, это то, что они хотели схватить его, чтобы начать изводить Сонхуна окончательно. Правительство помешало им покалечить Сонхуна, как они сделали это с первым и вторым охотником, чтобы умертвить в полную луну. Но в то же время если Джейка и Аббадона что-то связывало в прошлом, тогда почему он позволил ей причинить ему вред? Он мотает головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей и чувств. Знает, что тогда было бы все ещё сложнее, и знает, что императрица и охотники нужны ему, но причина неизвестна даже в самых закрытых и древних источниках. — Посмотри на меня. Сонхун поднимает голову и смотрит в его лицо. Джейк был немного помят, а на щеке все так же сияли три крупных царапины от когтей. Смотрит взглядом, где в глубине плещется то, как он корит сейчас всё, что есть в этом мире, раз позволил произойти всему этому. — Я теперь урод? — вздыхает Джейк и откидывает голову обратно на руку охотника. — Как же так, с моим невообразимо прекрасным лицом... Сонхун переводит на него непонимающий взгляд. Единственное, что он чувствовал сейчас — это огромную пороховую шайбу, что взорвется внутри прямо сейчас. Парень лишь смотрит печально, но с тёплой улыбкой на губах. — Хотя, — он приподнимает голову, опираясь на колено Сонхуна, — мужчину же красят шрамы? Стал ли я похож на воина Ох? Сонхун выдыхает напряжение, что буквально стояло в его горле, и опускается на оба колена. Вторит себе, что всё обошлось, что парень рядом живой и невредимый, что он сейчас сидит и смотрит на него, а рука может дотронуться до его волос. — Хисын сделает травяной компресс, что нарвал в библиотеке, — тихо шепчет он пересохшим горлом. — Ничего не останется. Джейк поднимается на колени и обнимает его за шею. Не показывает, что испугался, не грузит тем, что пережил, пока охотник не нашел его, но понимает, что тот чувствует и что сейчас не в себе, поэтому даёт ему время прийти в себя. Не всегда Сонхуну быть самым сильным из них. — Жаль, — выдает Джейк, прижимаясь лбом к его. — Надеялся, что буду отпугивать всех, кто хоть раз посмотрит на тебя. Сонхун только сейчас ощущает неприятную боль в голове и заложенные уши, от чего он практически не слышал и половины, что говорит ему парень. — Как ты? — Сонхун отстраняется и начинает бегло осматривать на другие повреждения. — Что она сделала тебе? Джейк поджимает губы и думает, сколько ему рассказать, чтобы не напугать охотника ещё больше. — Схватила и потащила к выходу. Когда поняли, что ты тут, захотел закричать, но она попыталась заткнуть меня, поэтому я вырвался и так получилось, что она полоснула мне по щеке. Потом я попытался убежать, но уродец меня затормозил, и вот уже пришёл ты. Сонхун кивает и даёт себе минуту, чтобы осмыслить происходящее. Смотрит на него, пытаясь впитать всё, что видит, и прижимает в объятиях. — Спасибо, что ты в порядке. Он плечом чувствует, как Джейк ему улыбается и прижимает ближе к себе. — Ты пришел…? — начинает неуверенно он. — К тебе, — отвечает Сонхун, поднимаясь и протягивая ему руку. Джейк легко улыбается и кивает. Они встают и идут к оружейной, пока Сонхун осматривает всё, чтобы в округе заднего двора никого не было. — Я пришел, чтобы остаться, — говорит он. — В любом случае я бы остался, это не зависит от того, что произошло сейчас. Джейк поворачивается на него, а его брови удивлённо ползут вверх, но ничего не спрашивает про случившееся и почему его только что чуть не схватили, только ожидает, что охотник сам расскажет это, когда будет готов. Они доходят до столовой, где все это время находился парень, после того, как охотники проводили его. — Я не успел ничего сделать, только сходить на источник и дойти обратно, — делится он, доставая деревянное ведро с мукой и водой. Сонхун замечает, что тот хоть и ведёт себя так, будто ничего не случилось, но всё равно его плечи напряжены, а брови нахмурены. Ему остаётся только догадываться о том, насколько парень был напуган и что он думал до того, как Сонхун к нему не пришел. — Позволь мне помочь тебе, — он подходит к нему, ополаскивает руки в воде и слегка отодвигает его, чтобы начать замешивать тесто самому. Джейк легко кивает и вскоре они приступают к лепке. Лепят баозцы — популярное блюдо на Западе, которое приелось и в других краях. Готовят их быстро, и пока Сонхун хмурит брови и неумело заворачивает последний, Джейк ставит лёгкий бульон. Сонхун считал готовку местами кропотливой и энергозатратной работой, но сейчас был согласен с тем, что она хорошо остужает голову и приводит мысли в порядок, разгружая и успокаивая их. Они поднимаются наверх. Сонхун интересуется почему господина Шима до сих пор нет в оружейной, на что получил ответ о его скорейшем отправлении в правительство по важному вызову. Джейк говорил об этом холодно, от чего у охотника закралась неприятная мысль о их ссоре. Когда они заходят в комнату, он садится на кровать, на которой он провел больше времени, чем за всё время провел в таверне. Ему даже показалось, что он спал в таверне не больше двух или трёх раз, и то в последний не смог даже сомкнуть глаз, не имея под боком кого-то конкретного. Мысль о том, что он полностью стал зависим от этого, больше не ужасала, наоборот — приносила немое счастье. Он снимает рубашку и аккуратно складывает её, оставаясь только в одних спальных штанах. Но долго держит свой пояс, обдумывая кое-что. — Джеюн, — парень на него сразу переводит взгляд, хоть и валялся уже в кровати, разморенный и с мокрой чёлкой. Сонхун мнется и крутит пояс в руках, не решаясь даже поднять глаза и посмотреть на Джейка, что уже сидел и заинтересованно глядел на него. Он видит, как охотник не уверен и видимо собирается сказать что-то очень важное, раз набирается сил для этого. — Ты хочешь сделать мне предложение руки и сердца сейчас? — шутит он, замечая, как плечи Сонхуна расслабляются. — Предупреждаю сразу: без кольца с бриллиантом ответ всё равно будет да. Сонхун слегка улыбается и подсаживается к парню. Джейк двигается ближе, заговорщически улыбаясь, потому что охотник до сих пор крутит пояс с сумкой, но до сих пор ничего не говорит. Сонхун переводит на него взгляд, но замечает, что тот уже тоже разделся и всё скрывала одна лишь простыня. — Я давно хотел подарить тебе его, но знал, что ты откажешься, — начинает он. — Но сейчас ты сам видишь, что ситуация оставляет желать лучшего. Я хочу, чтобы ты принял его. Джейк внимательно следит за тем, как Сонхун достает из пояса свой клинок. Он уже рассказывал ему, что это его первое оружие, которое подарила ему мама. — Это клинок, что выкован специально для убийства нечисти, — он передает его ему в руки и Джейк аккуратно берет его. — На нём инициалы моего рода, но теперь он твой. Я хочу, чтобы он оберегал тебя, и мне до сих пор претит мысль, что ты ходишь без оружия. — Я… — Джейк хмурится и держит в руках ятаган, как что-то чужеродное. — Он твой, — категорически заявляет Сонхун и накрывает своими руками его, чтобы парень сжал клинок. — Он будет защищать тебя, как я. Джеюн. Джейк поднимает на него свои глаза. — Я не смогу, — начинает Сонхун, но поджимает губы. — Если с тобой что-то случится. Ты дорог мне, — он сглатывает ком в горле и отпускает правую руку, чтобы поднять ее к своей груди и прикоснуться к левой части. — Дорог мне вот тут. Джейк смотрит на его руку и, кажется, не дышит. Он не моргает, а последние слова долетают через толщу воды в ушах, и не двигается, пораженный настолько, что даже не хватает чувств. Сонхун же аккуратно берет его за руку и прижимает к своей груди. — Мне сложно говорить это и я огорчён, что не могу сказать, — виновато поджимает губы он, — но даже если я не говорю, — он сжимает его руку в своей ладони на груди крепче, — оно всегда бьётся, когда я смотрю на тебя. — Это то, что я думаю? — шепчет одними губами он, смотря только в одну точку и ощущая стук. — Да. Джейк выдыхает и закрывает глаза. Он чувствует своей ладонью сердцебиение и верит всему, затем принимает клинок и кладет его на тумбу у стола, осматривая и крутя в руках на последок. Он знает, что о нём заботятся, и теперь знает, что любят. — Ты думал о том, что будет дальше? — спрашивает он, наблюдая за клинком. — Больше, чем ты можешь себе представить. Джейк переводит на него взгляд. — Мне нужно многое рассказать тебе, — продолжает Сонхун. Джейк догадывается, о чем он сейчас расскажет. — Хорошо, я слушаю. — Ситуация на Юге очень шаткая, скоро прогремит война и тут уже будет небезопасно оставаться, — начинает он. — Единственный вариант, это воспользоваться помощью Чонвона и сбежать. — Подожди, — нахмурился Джейк. — Чонвона? — Да, — кивает охотник. — Он нашёл артефакт, который позволяет из одного места перейти в другое. Мне нужно только умертвить женщину, которая попыталась схватить тебя сегодня, и сразу же воспользоваться порталом. Джейк задумывается, но кивает, показывая, что понял. — И куда? — На Север, — Сонхун задерживает дыхание, но сжимает его руку крепче. — Я хочу забрать тебя к себе. — Что? — поражённо шепчет он. — Мадам Ли, мама Хисына, уже ждёт тебя, — вспомнил Сонхун слова Хисына. — Меня? — Да, — кивает он. — Я отвезу тебя куда угодно, чтобы ты был счастлив там. Хочешь, мы даже отправимся к Джею? Он живёт на Северо-западе и там гораздо теплее, там привычная тебе еда. Поедем даже в мою академию, потом я отвезу тебя к себе и познакомлю с мадам Пак, моей тётушкой. Ты ей точно понравишься, — он наблюдает за Джейком, что находился в полнейшей растерянности, поэтому добавляет. — Я не уеду без тебя, ты нужен мне. Сонхун чувствует, как его руку сжимают крепче в ответ. — Сколько у меня дней на сборы? — Завтра — последний. Нам нужно в резиденцию к Князю, поэтому ты останешься в таверне под присмотром Миссис Чон и всех, кто там находится. Она не посмеет до тебя добраться. Я оставлю вокруг такое защитное поле, что они пожалеют, что посмеют позариться на тебя. Я буду защищать тебя, чего бы мне это ни стоило. Джейк смотрит на него долго. Смотрит и думает о чём-то своем. Сонхун не может прочитать его мысли, но может представить, что творится в его голове. Хотя такого вопроса не ожидает вовсе. — Почему ты любишь меня? — звучит немного грустно и осторожно. Сонхун уже слышал подобный вопрос от него. И даже отвечал. Сейчас ему действительно нужно приложить больше усилий и сказать обо всём, потому что есть те, для которых слова так же важны, как и действия. — Потому что это ты, — отвечает он, слегка оглаживая большим пальцем тыльную сторону его руки. — Нет единого ответа. Просто это ты, и я влюблён во всё, что касается тебя. Ты знаешь, что я не тот человек, который будет разбрасываться словами, тем более подобными, — он вздыхает, продолжая. — Даже если бы ты отказался от меня и попрощался навсегда, первая мысль, которая пришла мне в голову — стать безмолвным призраком и следовать за тобой. Это глупо, я знаю, но это то, что я чувствую. Джейк притягивает его к себе и покрывает поцелуями щеку, доходя до края губ. Останавливается и смотрит в глаза, положив руку на левую часть своей груди. Продолжает смотреть на Сонхуна и считать ответные удары сердца на жаркие слова, которые ему сейчас подарили. И целует, захватывая губы своими, глубоко и крепко, в попытке отдать ответные чувства. Сонхун ему отвечает сразу. Волнение от того, что его так отчаянно и упоительно благодарят за смелую попытку открыть чувства, разгорается по всему телу. Придвигает парня ближе к себе за талию, но не отпускает ни на секунду. Джейк продолжает дарить ему поцелуи, пока сам забирается на него ближе, позволяя охотнику окольцевать руками его талию. Опускается губами к шее и ведёт к уху, от чего у Сонхуна опять появляется внутри то, что он недавно в себе открыл и старается скрывать. Но знает, что скрывать своё огромное желание обладать и душой, и телом, получается очень плохо, а пожар внутри пожирает всё настолько стремительно, что Сонхун не успевает. Не успевает заметить и то, как Джейк наваливается на него и они оба падают на подушку. Джейк идёт от шеи поцелуями вниз. Сонхун чувствует влажные губы и горячий язык, что ведут дорожкой по его телу — по грудным мышцам и животу. Целуют так, как он сам целовал меньше недели назад, не пропуская ни единый участок кожи, целуют и продолжают идти вниз. Даже туда, куда не следует. — Стой, — просит Сонхун, хватая его за плечо. Джейк намеренно делает вид, что абсолютно его не слышит и прикосновение не замечает. Сонхун знает, чего он хочет, чувствуя зубы на кромке своих штанов. Он и сам понимает, что остался у них всего день, когда они могут побыть полностью друг с другом, и дальше он не знает, через сколько смогут ещё раз остаться вдвоём. Его собственное желание горит огнем, но останавливает то, что он даже не успел подготовиться. — Солнце, — говорит он громче, но уже хватается за цепкие руки и тянет на себя. Джейк смотрит на него затуманенным взглядом и молчит. Ждёт. Сонхун смотрит на него и не может отвести взгляд. Красивый и соблазнительный, с царапиной на щеке, которая не портит его ни на миллиметр, прекрасно знающий об этом, продолжает ждать причины, почему они не могут продолжить. — Я не подготовлен, — неловко объясняет он. — Я не знаю, что делать. — Ты у меня тоже первый, — признается Джейк, но спеси не убавляет. — Но я знаю, что делать, поэтому просто следуй за мной. Он наклоняется обратно, чтобы поцеловать, но Сонхун слегка уворачивается. Взглядом просит ответов. — Ты думаешь, что в библиотеке только про траву и историю? Я тоже был потерян, но у меня хватило мозгов и смелости, чтобы решить этот вопрос. Сонхун поджимает губы и смотрит на раскрасневшегося Джейка. Он пышет жаром, у него спутанные волосы, искусанные губы и огромное желание в глазах, и от этого охотнику становится почему-то смешно. Казалось, даже цвет его глаз изменился с карамельного на медовый. Таким же цветом, как бутылёк с маслом, который он вытаскивает из тумбы рядом. Об уровне его подготовки говорит то, что тот был не полный, от чего у самого Сонхуна теперь сводит внутри тугим узлом. Он возвращается к нему обратно на колени и смотрит сверху. Смотрит и ждёт, пока Сонхун соберётся с мыслями и сделает своё дело. Не торопит и не помогает, просто ждёт, даже не позволяя прикоснуться к себе, поэтому держит ладонь охотника в своей руке. И Сонхун ему кивает. Соглашается на всё. Соглашается на последние минуты близости, пока у них ещё есть время быть друг с другом. Проявив в себе смелость признаться в чувствах, он проявляет смелость и сейчас, чтобы аккуратно отдать ласку человеку, которого он любит всем сердцем. — Сонхун, — он чувствует, как Джейк улыбается и шепчет его имя на ухо, слегка прикусывая зубами мочку. Прикусывает и тут же добавляет поцелуй за ухом, пока обнимает двумя руками за его шею. Сонхун же держит его ноги по обе стороны в своих руках и нависает над парнем, получая ласковые поцелуи, что ведут уже к виску. Шепчет невесомое «давай», побуждая к действию, после добавляет громкости из-за поначалу болезненных, а вскоре и приятных толчков. Сначала держит крепко и отказывается отпускать вовсе, прижимаясь ближе, словно мечтая слиться воедино. Сонхун все же освобождается и приподнимается на правой руке, и смотрит на парня перед собой. Свет от одинокой свечи освещает только его правую половину, но даже тогда охотник видит его искусанные и припухшие губы, с которых вырывается стон при каждом толчке. Из-за пламени свечи его левый глаз продолжает гореть золотом, но парень оставляет их открытыми, только хмурится, когда Сонхун входит слишком глубоко. Улыбается ярко. Своей до невозможности красивой улыбкой, приподняв правый уголок губ, от чего она кажется хитрой. Лежит перед ним с слегка растрёпанными волосами и огромным желанием в глазах и сводит его с ума. Сводит настолько, что, попроси сейчас мир к ногам — Сонхун бы безусловно положил бы прямо сейчас. Он знает, что уже давно потерян, даже когда сам этого ещё не осознавал, принадлежал уже не самому себе. Джейк, по всей видимости, насытился тем, что Сонхун любовался им, и потребовал вернуться обратно. Прикусив нижнюю губу, он смотрит ему в глаза и толкается сам, от чего у охотника подгибается рука и он опускается на локоть. Джейк его сразу же обнимает и притягивает ближе, чтобы втянуть в глубокий поцелуй, чувствуя, что уже близится к концу, поэтому сам наращивает темп. Сонхун слышит громкий стон и держит в руках подрагивающее тело. Заканчивает сам, но не громко, потому что успевает ухватиться за плечо и прикусить его зубами. Тяжело дышит, пугается от собственной несдержанности, но Джейк вопреки этому абсолютно этого не замечает, только аккуратно убирает своими пальцами челку и смотрит почему-то по-особенному счастливо. Может от того, что этим же плечом чувствует холод от металла подвески, которую сделал сам же. И Сонхун никогда не ответит, где самое настоящее солнце — висит на его шее или улыбается сейчас перед ним.