Аббадон

1732 год

      Полная луна пребывает в небе, пока восходящее солнце поднимается, освещая всю комнату. Не понять, что из них является настоящим светилом — луна окрасилась в цвет раскаленной вулканической массы, будто и есть два солнца в ночи. Эхом по безмолвной округе раздается тихий крик о спасении, что уносится вихрем, исчезая в лесу. Это стебли бамбука, что играют свою вечную песню о сострадании; ветер, рассекающий внутри Фуэ, что воспроизводит мрачную мелодию. Сонхун плечом чувствует, что изменилось очень многое, сам слышит этот звук, словно всё вокруг подпевает витающей печали. Открывает глаза, и взгляд сам зацепляется за свечу с потухшим фитилем. Холод окутывает его голую спину, и он понимает, что около него больше нет привычного тепла. Приподнимается на двух руках и поворачивается в сторону окна, замечая спину парня, что сидел с краю. Сонхун смотрит туда же, видит ещё ночное небо и яркую луну, что кричит о скорых событиях. Ощутив подкатывающую к горлу тревогу, он опускает глаза к плечу Джейка, чтобы успокоиться. — Джеюн? Его голос слегка дрогнул, но парень и этого не замечает, как не заметил его пробуждения и короткого наблюдения, продолжив сидеть и смотреть в окно. Сонхун точно знает, что он не спит и по всей видимости находится в глубоких раздумьях и переживаниях. Охотник поворачивается и протягивает руку, чтобы аккуратно дотронуться до его плеча, и, заметив маленькие покрасневшие пятна, что были сделаны лично, опускается пальцами чуть ниже, чтобы не доставить боли. Джейк будто сразу же отмирает и поворачивает на него голову, оставив в глазах пустоту. Смотрит на него, но вроде и сквозь, обратил внимание, но продолжает находиться в своих мыслях. Джейк мотает головой и возвращает взгляд обратно, но уже обводит взглядом и рассматривает всего, словно впитывает все, что видит перед собой. У Сонхуна останавливается дыхание, когда он замечает на дне жгучую печаль, что блестит влагой и хочет выбраться наружу. — Что произошло? Пытается держать себя в руках, чтобы ненароком не сделать что-то не так, находясь под прицелом любимых янтарных глаз. Терпеливо ждёт и не давит, заметив слёзы, что покрывают чужие щеки. Джейк не сводит с него взгляда, смотрит на него и плачет, от чего сердце Сонхуна разбивается вдребезги. — Почему ты плачешь? — Сонхун двигается ближе и берёт его за лицо, вытирая большим пальцем влажную щеку. — Не молчи, что тебя беспокоит? Джейк следит за его рукой, но вскоре взгляд возвращает, а Сонхун видит на дне море любви и печали. Он чувствует себя бессильным, потому что впервые встречает слёзы на любимом лице и совершенно не понимает, что с этим делать, как успокоить и помочь, добиться хоть каких-нибудь слов. Парень всегда был весёлым и храбрым. Тогда, когда тащил отравленного и подстреленного Сонхуна на себе, когда его заперли в кладовой Призрачного поселения, пока его первая любовь отправилась на смерть — по сей день оставался стойким и смелым. Сонхун на собственной шкуре отлично знает, насколько это тяжело. Ещё тяжелее осознать, что лучше не стало, и узнать, что его любовь до сих находится одной ногой в могиле, что его родину скоро сожгут до пепла, а сам он может застрять в морозе и холоде незнакомого места… возможно, совершенно один. Как бы Сонхун ни желал этого, но он не мог дать обещание, что не допустит этого — на него ведут охоту, когда он является по сути своей обычным человеком, и дальнейшее зависит от одного единственного правильного действия. Но есть твердая воля, что не позволит ему сдаться. Сам он никогда не позволял чувствам выйти, скрывая всё глубоко внутри. И как бы больно не было самому, ощущать на своих ладонях чужие слёзы — больнее в стократ. — Я волнуюсь, солнце. Звучит немного надломлено, больше как попытка достучаться. Мучительнее от того, что Джейк не плачет громко, позволив себе выплакать все эмоции, он плачет тоскливо и тихо, оставляя единственным доказательством влажные щеки и пустой взгляд. Но когда он слышит слова Сонхуна, его прорывает сильнее, и лишь утыкается ему в плечо, пока охотник аккуратно перебирает пряди волос, пытаясь заглушить собственные слёзы внутри. Луна продолжает ярко светить, уже полностью окрасившись в красный, словно в насмешке предупреждает о встрече с горькой судьбой. Тяжело дышит, чувствуя, как изнутри всё душит, но не позволяет этому взять над собой контроль, прижав парня к своему плечу. — Мне нельзя любить тебя. Сонхун закрывает глаза и поджимает губы. Будто внутри сквозные прорези, а его сердце — как бамбуковая флейта, что тоскливо поёт, сливаясь в одну мелодию с лесом. Он знает, что парень прав, потому что поступил очень эгоистично, позволив чувствам овладеть ими и затуманить мысли, пока сам осознавал, что находится в шатком положении. Думал только о себе, совершенно не заботясь о том, как парень справится со всем и примет ли все это. Подумал, что у них всё же есть шанс, и каким он считает себя дураком, раз думает об этом до сих пор. Может, если бы они в итоге разошлись после той встречи и остались друг для друга незнакомцами, он бы посоветовал ему уехать на Восток, и их пути разошлись бы навсегда. Но теперь для Сонхуна это звучит как что-то нереальное и невозможное, поэтому отвечает. — Кто сказал, что нельзя? — Они найдут тебя и заберут тебя у меня. Сонхун делает тяжёлый вдох, прижимаясь щекой к чужим волосам. Хисын предупреждал его, что он слишком долго тянул с тем, чтобы рассказать обо всём. Не отдать и тысячи извинений каким он эгоистом является, ведь обрёл то, о чём прежде даже не мыслил, поэтому боялся такой реакции, боялся, что его оттолкнут. — Я никуда от тебя не денусь, — сквозь зубы говорит он, ощущая удушающую вину. Нет пути назад, есть только путь вперёд, который они выбрали вместе, и Джейк мотает головой в соглашении, подтверждая его слова. Они вместе, теперь повязаны сердцами и больной любовью, поэтому и будут двигаться дальше так же вместе, несмотря на все трудности. Сонхун заваливается с ним на подушку и продолжает держать парня у себя на груди, пока его рука мягко гладит по волосам и успокаивает. Джейк тяжело дышит, но видно, что останавливает бушующий ураган внутри, оттого и прижимается ближе, опаляя своим горячим дыханием шею охотника. Сонхун обнимает его и чувствует любимый аромат грушевых цветов, которым всё время пахнет парень. Не позволяет себе и глазом моргнуть, не сводит глаз с других, что внимательно смотрят на него в окне. Эти глаза он назвал бы уже знакомыми и привычными, абсолютно больше не пугающими, ведь преследуют не один день. Неестественно огромными и выкатывающимися из орбит. Держится за оконную раму своими худыми пальцами и острыми зубами, что вцепились в неё, но даже так — оставив их растянутыми в улыбке. Теперь Сонхун знает что это, но его даже не страшит, только больше печалит. И злит. Они следили за ними и продолжали делать это все время. Ещё вчера он смирился с мыслью, что они хотели забрать его у него, выкрасть и просто-напросто ослабить. Свести его с ума, чтобы после убить. Он больше не будет поддаваться ревности, но не мог отрицать, что Аббадон или же Цзай Лунь, как они выяснили с Хисыном, питал особый интерес к его парню. Ещё не мог отрицать, что каким бы высшим демоническим существом он ни был, даже смерть Сонхуна не остановит его, чтобы защитить Джейка. Он чувствует, как парень начинает дышать более ровно. Смута в его сердце тлела, пока уводит взгляд от окна и возвращает его к волосам, но от вопроса не удерживается. — Ты знаешь, кто такой Аббадон? Парень у его шеи замирает. Они никогда не говорили об этом прямо, но сейчас почему-то захотелось спросить. Он поднимает на него голову и пытается распознать что-то своё, но Сонхун лишь взглядом показывает, что примет любой ответ. — Сону рассказывал, — хмурится Джейк. — Но запретил мне об этом трепаться, поэтому и был недоволен тогда. Сонхун кивает. Советник Ким — единственный, кто был ближе всего к Джейку, хоть и являлся существом, о котором парень даже не догадывается. Неудивительно, что он все же тоже думал о возможной причастности Джеюна к Цзай Луню и Поселению Шу, хоть и отмахнулся в тот раз. — И что думаешь? — поинтересовался охотник. У него особо у самого не было какого-то единого мнения на его счёт, потому что на весах в их истории стоят две вещи — его жизнь и жизнь маленького Джейка, которого он мог спасти от императрицы. И также надеяться, что у парня могли остаться хоть какие-либо воспоминания было не безрассудством. Но Джейк на его слова только хмурится и призадумывается. — Что мне о нём думать? Быть на вершине и выбрать мир, где ты никто. Ничего глупее в жизни не слышал. Только сейчас Сонхун понимает, что Джейк потихоньку к нему возвращается, становясь таким же привычным, как раньше. — Его предал весь мир, — не защищает, лишь вспоминает слова Хисына. — Отчасти я понимаю его. — Что тут можно понять? — Он одинок и вышел из глубокой тьмы, думаю, что и его душа в некоторой степени покрыта мраком, — Сонхун призадумывается. — Скиталец, что потерял всё. Я понимаю, почему он не хочет войны, ему не за что больше бороться. Себя он уже давно потерял. Джейк внимательно слушает его слова и молчит. Только потом тихо делится: — Однажды мне сказали слова, которые я запомнил на всю жизнь — нужно сделать своё сердце беспристрастным, твёрдо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой, а нам останется лишь созерцать их возвращение. Каждый раз, когда моё сердце охватывает тьма, я повторяю их. Это помогает. — Этот кто-то идёт по пути отречения? — выгибает бровь охотник. Джейк приподнимает голову и смотрит на него внимательно. — Это был монах, что добирался к пику горы, чтобы принять отшельнический образ жизни. Как ты понял? — Забыл моё будущее? — Сонхун улыбается, вспоминая свои учения. Теперь эти мысли казались ему даже смешными. — Эти догмы отречения отлично мне знакомы, потому что моё будущее состояло из одиночества и мороза. Джейк кривит губы. Он смотрит на него недовольным взглядом, и Сонхун сам понимает — каково это слышать, что твоя любовь закроется от мира навсегда. Только парень реагирует по-другому, приподнимается и кусает его за челюсть. — Это было до, — Сонхун рукой щипает его за щеку, чтобы успокоить. — До того, как я встретил своё личное солнце, теперь мне претит даже мысль об этом, а учения вдруг каким-то магическим способом улетучились из головы. Видно, что эта фраза смутила парня, поэтому он попытался отшутиться. — Вижу, ученик в академии из тебя был не ахти, раз все так быстро улетучилось из неё. Сонхун посмотрел на него и приподнял уголки губ. — Это мягко сказано. Джейк легко рассмеялся и продолжил кусаться, задевая губы. Сонхун проводит своим большим пальцем по его щеке. О его слезах, что парень пролил недавно, свидетельствовали только слегка покрасневшие глаза. Смотрит в ответ, но видит куда больше, чем следовало — немного печали, которую перекрывает безграничное счастье, капля любви и обожания, что трудно принять, но он принимает полностью. Учится говорить словами, но умеет обходится без них, найдя ответы на все вопросы и так. — Я очень хочу побывать и в академии и у мадам Ли, — признается он. — Хочу увидеть снег и лёд, попробовать вашу пресную еду и ещё что-нибудь. Это бы сделало меня счастливым. Ты — делаешь меня счастливым. Сонхун качает головой, потому что у него не хватит времени рассказать и половины того, сколько всего сделал за все это время для него он. Дал тепло, заставил почувствовать себя нужным, поменял мнение о жизни, и раскрыл его с новой стороны. Сделал Сонхуна другим. И Сонхун ему доказал. Что любить его можно.

***

Пергаменту с оповещением о предстоящей беде поверили не все — те, кто проявил благоразумие и наблюдательность к прошлым событиям, успели сбежать на Восток. Те, для кого предупреждение показалось пустым звуком, сейчас рыли земляные окопы, чтобы скрыться от нечисти. Окутанная туманом таверна теперь ещё долгое время не встретит своих посетителей. Сонхун рисует последний блок у стола, затем поднимает голову и смотрит на Джейка, что внимательно наблюдал в это время за ним. Он с Джеем уже четверть часа вешали на него защитные артефакты и амулеты, которые смогут обезопасить парня от вторжения императрицы. Они навешали их так много, чтобы скрыть его нахождение здесь, как сам Аббадон скрыл свою армию, от чего её не могли найти уже больше шести веков. Хисын сидел у окна в таверне и ждал птицу-вестника, которую отправил, чтобы связаться с Чонвоном, при этом наблюдал и за небом, где кровавая луна крутилась в воронке туч. — Может ещё в карман положить отражатель, — Джей крутился с нахмуренными бровями около Джейка, перебирая амулеты в сумке. — Или ещё распылить немного охотничьего парфюма? Сонхун бросил взгляд на парня, который из-за заботы Джея не мог двинуться в сторону, позволяя ему делать всё, что тому заблагорассудится, но, посчитав действия друга вполне необходимыми, отвернулся обратно и открыл бутылку настойки, которую ему сегодня утром дал Джейк, чтобы восстановить силы. Только он, сделав глоток, будто почувствовал как что-то освежающее и немного бодрящее разливается до кончиков пальцев. — Думаю, хватит, — слышит он голос парня, пока кладет руку на плечо друга и слегка отводит его в сторону. — Сам Сатана не в силах будет отыскать меня. Охотник кивнул на его неумелую попытку разрядить обстановку, но хмурить брови не перестал. — Мадам Чон, — позвал Джей хозяйку, что убирала кувшины с вином, — проследите за Джеюном, как за собственным сыном. — Даю слово, — она оставляет сосуд и руками поправляет прическу, чтобы заколка с нефритовой бабочкой сидела лучше. — Не отдам, если только им не придется пройтись по моим костям! Джей качает головой и вздыхает. — Не наговаривайте. Хисын подошёл к ним с небольшой картой местности, где обозначено место, до которого им следует дойти. — К полудню дойдём, — оповещает он, — а если удача на нашей стороне, то уже к вечеру мы будем на Севере. Ты готов? Сонхун слегка стукает по своей поясной сумке, намекая, что пуля уже там. Сегодня у него только один шанс — либо он, либо его. Только за ними стоит одно существо, а за ним его друзья и его любовь. Все вокруг говорит о том, что приблизилась война. Пришла быстро и незамедлительно, словно все только и ждали этого дня. Только сам Аббадон сохраняет молчание и не кажет глаз из своего укрытия. Гонимый адской нечистью, он может продолжать скрываться в горах или даже в поселении Шу, ожидая когда к нему придут. Только императрица — бесстрашная, что судьбой повязана убить его, гонится за ним. — Мадам Чон, после вам следует уйти с этими людьми. Беженцы толпились у входа, нагоняя шума. Всё по округе было беспокойно и тревожно, казалось, что даже природа чувствовала бурю, что стремительно надвигается. Сонхун поправляет свою сумку и устало вздыхает, но все равно идёт ближе к парню, стараясь не надумывать много и отпустить ситуацию в сердце, чтобы там больше не было этого удушающего беспокойства. Он крепко обнимает его, а чужие руки окольцовывают в ответ, но и это не помогает избавиться от мысли о разлуке. Джейк словно чувствует это, поэтому приподнимается и оставляет лёгкий поцелуй в висок, в надежде на то, что охотник избавится от терзаний в голове и душе. Ему ещё надо было поговорить с Хисыном, но Джей и Сонхун, как назло, не выпускали его из рук. Сонхун уходит первым, и тогда Джейку удается ухватиться за рукав Хисына и остановить, на что тот в удивлении поднял брови. Он лишь помотал головой, но что показалось охотнику ещё более странным, что-то, находящееся у парня в руках, кладёт в его охотничью сумку. — Что это? — интересуется он, но Джейк лишь поджимает губы. — Открой это только тогда, когда покажется, что не осталось даже надежды. Хисын переводит на него серьезный взгляд и кивает в твердом обещании. Только весь путь находится в тяжёлых мыслях, перебирая в руках то, что дал ему парень. Это оказался свёрнутый пергамент, что перемотан тонкой тесьмой болотного цвета. Было любопытно, но Хисын никогда не нарушал своих обещаний, поэтому с таким же тяжёлым сердцем убирает свёрток обратно в сумку. Как он и сказал, добрались они очень быстро и без происшествий, но точно не знал, поспособствовал ли этому как-нибудь Чонвон, раз им не попался даже упырь. Они осматривают белые ворота, что, казалось, исходили свечением, находясь в тумане, и если поднять голову, даже так можно было увидеть двухэтажный дворец с острыми черными крышами. Ворота охраняли цзянши в шляпах с амулетом и в красных крупных бусах. Такой вид вампиров Хисын встречал только у входа в резиденции вампирских аристократов Севера, ведь те были отличными служилыми в охранном бюро. Прежде ему не доводилось с ними обмолвиться и парой слов, поэтому он хотел подойти ближе и оповестить о визите, но ворота пришли в движение сами и открыли им путь ко дворцу, пока сами мертвецы не сдвинулись и с места. Им открылся вид на саму резиденцию, что в тумане казалась призрачным дворцом, что не терял своего величия. Джей сразу вспомнил об огромной нелюбви вампира к лестничным ступеням, заметив всего пять ступеней, ведущих к входным дверям. — Князь ждёт. Они повернулись на сторожил, но те не двинулись и не повернули голов. Продолжали стоять на посту, пока лёгкий ветер развивал амулет на шляпе. Хисын двигается вперёд, осматривая обстановку двора, проходит дальше по грунту и замечает глубокие следы у склепа рода Князей, что вели к выходу, но не к воротам. Этот кто-то был здесь недавно, судя по ещё свежим и четким следам, и старался пройти незаметно и спешно, раз совершенно не волновался о манерах, натоптав около усыпальницы бессмертных. За этими мыслями Хисын не заметил, как из дворца к ним вышел вампир в чёрной мантии, ему же он был совершенно не знаком, но по удивлённым глазам Сонхуна понял, что это тот самый, за кем друг следил в тот вечер. Джей тоже скрестил руки на груди, и теперь Хисын точно признал в нём императорского сына Инь и, по словам друга, слугу Чонвона — Рики. Из-за того, что он знал только имя, ему стало немного неловко, что не сможет поприветствовать первым. — Прошу за мной. Тот оставался немногословным и холодным к пришедшим, не приветствовал и не представился, поэтому Джей слегка фыркнул и скрестил руки, на что Хисын на него многозначительно посмотрел, взглядом попросив прекратить свою беспричинную ревность и неприязнь. Они поднимались по ступеням, следуя за вампиром. Дворец был выполнен в привычных им тёмно-синих оттенках, которые они не раз видели у вампирской аристократии, даже вывеска с родом имела холодный оттенок, а различия были только в узорах фонарей. В них явно прослеживалась история Юга, тогда как на Севере были привычны зимние узоры и орнаменты. Последнее, что они видят во дворце — средних размеров зал, в конце которого находится трон из черного дуба с Чонвоном, что ходил около него. Вампир находился погруженный в свои мысли, от чего даже не заметил, как кто-то вошёл в зал. На его лице было очень тяжёлое выражение, и он постоянно что-то проговаривал одними губами, размышляя и раздумывая о чем-то своем. — Чонвон, — зовёт его Джей. Он выходит вперёд и видит, как Чонвон сразу же откликается на его голос, счастливо потянув уголки губ вверх. Джей же в ответ улыбается немного смущённо и делает ещё один шаг навстречу, заметив, что вампир двигается с места и ускоряет шаг. Слегка расставив руки, он только сейчас смог признаться себе, что сильно скучал всё это время, хоть и виделись они меньше чем день назад, поэтому ожидает крепких объятий. Но Чонвон лишь пробегает мимо и подпрыгивает, повиснув на шее Хисына. Тот сразу же обнимает в ответ и слегка хлопает по плечу. — Хисын, как я скучал по тебе! — он немного отстраняется, заглядывая в его лицо. — Я не видел тебя не меньше сотни лет, всё же в порядке? Хисын кивает ему и бросает на него взгляд, пока тот ощупывает его на предмет каких-либо повреждений, о которых он смог бы умолчать. Он только сейчас заметил, в чём вампир встретил их и как сильно изменился с последней встречи. — Вам очень идут ваши одеяния, Князь, — с улыбкой делится Хисын, переводя глаза на сверкающую серьгу в ухе. Джей поджимает губы, заметив на себе насмешливый взгляд, поэтому сразу поворачивает голову на вампира. Нишимура стоит у стены и не тянет губы в улыбке, сохранив холодное выражение лица, но его глаза так и сквозят прямым насмехательством над охотником. Не медля ни секунды, охотник двигается к нему. — Господин Пак? Чонвон задаёт те же вопросы Сонхуну и находится в хорошем настроении, но его отвлекает громкая перепалка Джея с Рики. — Успокоились оба! Почему я каждый раз должен разнимать вас, как бродячих псов? Скажи им, Хисын! Охотник хотел было сказать, но останавливается на вдохе, затылком почувствовав грузное дыхание. Он поворачивает голову и замечает четыре — по два с каждой стороны — глаза и большую пасть с длинным и фиолетовым свисающим языком. Черный пёс был выше него на одну голову и практически упирался своим носом в затылок, по всей видимости, пытаясь принюхаться к чужому запаху. — Ангел? — стиснув зубы, прошептал Хисын, вспомнив рассказы Джейка и Джея о собаке вампира. Только услышав свою кличку, пёс встаёт на задние лапы и счастливо рычит, вспенивая слюну в пасти. Хоть он и выглядел угрожающе, но вел себя абсолютно не кровожадно, поэтому Хисын протягивает дрожащую руку к псу и ведёт ей за ухом. — Ты прав, — улыбнулся вампир, окольцовывая правую руку Джея своими, чтобы после аккуратно положить голову на его плечо. — Из-за того, что на его спине есть белые пятна в виде крыльев, разве это не по-настоящему ангельски? Они втроём наклонили голову, чтобы посмотреть на спину собаки. На черной шерсти было лишь бесформенное серое пятно, больше похожее на лёгкий след от рисовой пудры. Единогласно было принято решение тактично промолчать. — Вы встретились с Джейком на рынке, чтобы купить что-то ему? — спросил Хисын, пересиливая свой страх, чтобы продолжить гладить питомца. — Что можно было купить такого, чтобы поссориться? Вампир на него удивлённо взглянул, затем перевел взгляд на Сонхуна, и тот тоже подтвердил, что в курсе об этом случае. — Вы знаете про это? — Не лучшее имя для этого питомца, — поделился всё-таки Джей, не решаясь подойти ближе. С разными видами магических существ у него были только не особо приятные воспоминания. — Чего? — тут же нахмурился Чонвон, но руку не выпустил. — Ты Иньского змия глупым ужиком обозвал, ещё будешь мне что-то говорить? Хисын выдыхает и убирает руку от морды пса. Он успокаивающе хлопает Джея по плечу, чтобы тот перестал ревновать вампира ко всему — к другу, псу, и ещё невесть чему, на что тот лишь закатывает глаза и объясняет, что тот всё неправильно понял. Громкий взрыв разлетается по округе, от чего дрожат оконные рамы. Большое окно выходит на лес и небо, на котором сияет луна, а воронка вокруг неё поменяла свой круговорот, и уже затягивала все чёрные тучи в себя. Казалось, будто с минуты на минуту может пойти кровавый дождь. — Я не знал, что это будет выглядеть так, — нахмурился Джей. — Адская воронка, — объясняет Чонвон. — Отец показывал картины, потому что такая уже проявлялась, но это было очень давно. В день Вопля. Хисын переводит взгляд на вампира. Чонвон оставил уважительное «отец» по отношению к прошлому Князю, хоть и собственноручно вынул его сердце, заняв трон. Но после до него доходит сказанное. — Чонвон? — паникует он. Грохочет ещё один взрыв в направлении к дворцу, в котором главенствовало правительство. — Есть две новости — одна хорошая, другая решайте сами, — Чонвон сжал руку Джея и поджал губы. Это то, о чем он думал всё это время, но не решался начать. — Мы знаем, что ты выкрал у правительства артефакт перемещения. Чонвон кивнул. Ему было немного нервозно и он не знал, как продолжить дальше. — День Вопля? — Хисын возвращает взгляд в окно и смотрит на то, как огонь стремительно поражает западную часть Южного района, где он буквально недавно покупал в подарок матери платок. Не трудно догадаться, что все торговые палаты уже сгорели дотла. — Это первая новость, — он переводит взгляд на красную луну, набираясь смелости. — Вторая же… клянусь, я узнал об этом совсем недавно, — проводит по своим волосам, убирая челку назад. — Цзай Лунь объявил ответную войну. — Подожди, — сразу же повернулся к нему Хисын. — Этого не может быть. У него нет армии, и почти шесть веков он прожил в шкуре обычного простолюдина. Нас клятвенно заверяли, что ему не за что бороться. У него ничего нет. Чонвон печально опустил голову и не сдержался от того, чтобы не поднять голову на Сонхуна. Тот выдержал его секундный взгляд и понял его сразу, от чего к горлу подступила сильная тошнота. — Рики, — позвал князь друга, — принеси господину Паку воды. Вампир оказывается около охотника и передает ему маленькую чашку. Сонхун берет её из его рук и опустошает промочив сухое горло, почувствовав знакомый сладковатый привкус на языке, но из-за того, что сама чашка была чёрного цвета — что в ней было практически не разглядеть. Скорее всего он хорошо помнил этот вкус, потому что туда были добавлены южные травы, которые любил добавлять Джейк. От этой мысли ему стало ещё хуже. — Хисын, — прошептал он, — они вчера хотели украсть его у меня. Хисын переводит на него взгляд и хмурится, обдумывая произошедшее. Он видел аккуратно брошенный взгляд вампира на Сонхуна и знает, что произошло вчера, о чём свидетельствовали царапины на щеке парня. Но в его голове все происходящее до ужаса не укладывалось. — Что за глупости? — вспылил он, впервые утеряв контроль над ситуацией. — Для чего ему он? Их связывает от силы только два дня и поселение в руинах, на этом все! Ради этого разводить войну практически бессильным? Если Цзай Лунь так печётся о Джеюне, тогда пусть оставит его в покое и позволит нам вернуться на Север с ним. К чему этот балаган? Пусть мрёт себе, как и хотел изначально, для чего парня за собой тащить? — Он думает, что императрица убьёт меня, — отвечает ему Сонхун. — Для него нет другого варианта — я для него не жилец. Я знаю, что и в поселении с Мантикорой он оставил меня в живых, потому что я нужен ей, он не отпустит. — Бред, — Хисын поджимает губы и зарывается в свои волосы, чтобы легко оттянуть их и привести голову в порядок. — Полнейший бред! Сидел себе и не высовывался шесть веков, а тут вдруг война. — Хей, — Джей взял его за плечо и слегка встряхнул, — успокойся. Сейчас не время — Хисын, — вампир забирает из рук Рики печать и подходит к охотнику, — сейчас правда не время поддаваться эмоциям, — он кладет в руку ему печать. — Давай я расскажу наш план, а после мы решим что делать? Хисын кивает с тяжёлым вздохом и крутит в руках артефакт. — Сейчас нужно срочно выдвигаться к подножию горы Цяньшань. Я узнал, что именно там приносит в жертву Императрица охотников, там она и будет ждать господина Пака, мы откроем портал около моста бессмертных, и зайдут туда Хисын, Джеюн и, — он переводит взгляд на охотника, — и Джей. Мы с господином Паком пустим пулю в лоб императрицы, он зайдет туда и я запечатаю портал. После мы скроемся с Рики на Востоке. Вампир смотрит на то, как Джей крепко держит его за руку и сжимает её в ответ. Он тоже очень сильно скучал, и не хочет расставаться, но иного выбора нет. Хисын переваривает услышанное, хотя сам прекрасно знает, что иной план уже придумывать бесполезно. Он запускает руку в сумку и находит свёрток, чтобы его вытащить. — Почему северная сторона горит? — выводит его из мыслей Сонхун. Хисын сразу поворачивает к окну и смотрит в другую часть леса, в ту часть, откуда они пришли и начали свой путь. С таверны. — Чонвон, — паникует он, убирая другой артефакт в сумку, — нам нужно срочно в таверну. Под «срочно» я имею в виду сейчас же! Вампир обдумывает с секунду. Сонхун даже не обращает внимание на то, что пёс больше его в два раза, Чонвон даёт команду и они скрываются в лесу. Сам же вампир снимает накидку и сажает к себе на спину Хисына. — Подожди, — зовёт его Джей, — я же… Чонвон не слушает его и выпрыгивает из окна на втором этаже, скрываясь в том же направлении. Джей сокрушенно прикрывает глаза и вздыхает, успокаиваясь внутри, затем всё же решается. Медленно поворачивает голову влево и вздрагивает, натыкаясь на холодный взгляд, что устремлён прямо на него. Вампир продолжает молчать, но внутри охотника переворачивается абсолютно всё. — Он же специально, да? — вздохнул Джей. Нишимура пожимает плечами, не высказывая никаких эмоций по поводу сложившейся ситуации. — Кто знает, — отмахивается он. — Разве это не к лучшему? Может… — он все же приподнимает уголки губ, — в будущем мы станем семьёй. Не спрашивает и в то же время не утверждает, только отворачивается, пока Джей смотрит на его спину и качает головой. Забирается на спину вампира и они сразу же скрываются в лесу. Но всё равно мысль держит в голове. Ему в жизни уже хватает одного вампира, и он точно уверен, что второго потянет уже с трудом. Но не отрицает, что попытаться можно.

***

Глаза слепит от едкого дыма и огня, но Сонхун всё равно идёт дальше, прикрыв нос и рот рукавом. Горящая балка падает перед ним и он отскакивает, чувствуя, как кто-то хватает его за руку и оттягивает назад. Промаргивается, в попытке увидеть стол у бара, но там всё давно уже покрыто пламенем, от чего сердце останавливается внутри. Безвольной куклой его вытаскивают наружу, Чонвон держит его за плечи и не даёт вернуться обратно, пока Рики возвращается в полыхающую таверну. Сонхун стеклянным взглядом смотрит на горящую дверь, что с громким звуком падает на ступени, отделившись от самого здания. Терпеливо ждёт под звук потрескивающей древесины, пока губы тихо шепчут только одно имя, в надежде, что его услышат. — Ну? — Джей нетерпеливо дёргает ногой, пока вампир подходит ближе. — Только кости, — бесцветным голосом отвечает Рики. — Судя по зубам — мужчина и женщина, — он поднимает руку и на ладони лежит женская заколка с бабочкой. Хисын поджимает губы и прикрывает глаза. Он обязательно вернётся после всего и проведет все ритуальные обряды захоронения, чтобы упокоить души хозяев. Он вернётся на Север и поднимет на уши всех, чтобы не допустить адских всадников управлять Югом. От дня Вопля шестьсот лет назад пострадал весь мир и закрыть глаза на откровенное бесчинство Ада попросту невозможно. — Мадам Чон, — шепчет одними губами Джей. — Третий? — спрашивает Хисын — Только двое. — Они забрали его, — кивает он, подтверждая свои догадки и аккуратно бросая взгляд на притихшего Сонхуна. У того была измазаны одежда и лицо в саже, но его взгляд был ещё мрачнее. — Они ждут нас. Гора Цяньшань была самым закрытым местом Юга, куда они даже не пытались зайти. Это было просто бессмысленно, из-за плохой энергии земли и неба — даже нечисть обходила стороной этот хребет. Несмотря на витающую вокруг атмосферу немого отчаяния, дым от горящих повсюду лесов, подножие горы встретило их приветливо. Грушевые деревья расположились прямо у самого начала, покрыв тропу своими лепестками. От этого место казалось более пугающим, особенно белый цвет грушевых цветов, от которого отдавало спокойствием и умиротворением. Деревья груши в горах не росли, с тяжёлым трудом проросшие в болоте, они увядали, только дав плоды, а у подножий не могли и встретиться вовсе. Будто насмешка над глупыми путниками, что очарованные невинной красотой идут на верную смерть, обманувшись цветами. Этот аромат был Сонхуну слишком знаком. Преследовал его от начала до конца, пока он ступал по земле, ботинком растаптывая цветы на ней. — Будто Джеюн прямо здесь, — шепчет Хисын, рассматривая бутоны. — От него тоже всегда пахло грушевыми лепестками. Сонхун мрачнеет ещё больше. Становится так тошно, словно эти самые цветы застряли у него прямо в горле, не позволяя даже вдохнуть, оставив аромат глубоко внутри, от которого уже не избавиться. — Я что-то чувствую, — Чонвон резко крутит головой и хмурится, пока смотрит в лес с противоположной стороны, когда они подошли к мосту бессмертных. — Хисын, открывай портал, входите и ждите нас. Господин Пак, вам на восток. Хисын достает из сумки печать и провожает взглядом Чонвона с Рики, что скрылись на левой развилке. Он тоже почувствовал лёгкое трясение земли, будто что-то истошно зовёт. Следит и за Сонхуном, что вытирает рукавом сажу на лице и бежит к правой развилке. Ему тревожно и страшно, но он всё равно пытается успокоиться внутри. Он кладет печать на землю и зажмуривает глаза, представляя точный путь до Севера. Чувствует, как друг толкает его в плечо, чтобы он увидел что-то вроде зеркального шара ростом с него, только в отражении знакомый пол академии. Он устало вздыхает и сцепляет ладони у лба, благодаря все, что ему было дано. Немедля, входит в портал, но сразу останавливается уже в тепле помещения, осознав, что за ним не следуют. — Джей? Друг продолжал смотреть на развилку, за которой только что скрылись вампиры. Он поворачивается к Хисыну и печально приподнимает уголки губ. — Ты же тоже это чувствуешь, — признается он. — Иди, Хисын. Я сейчас приду, обещаю, что ни во что не влезу и если почувствую опасность — уйду. — Джей, — нахмурился Хисын. Он смотрит ему вслед и опускает голову, качая ей. Всё равно бы не смог остановить его. Все понимает и без слов. — Что вы тут делаете? Хисын резко поворачивается и встречается с удивлённым взглядом Фрейлины Мин. Он был с ней знаком очень хорошо, поэтому немного обрадовался. Даинь стояла в управлении библиотеки и следила за оружейной в академии. Несмотря на то, что она была старшей, всё равно не смогла достичь и положения наложницы, но из-за страсти к образованию и своего характера смогла встать в управление академии при императоре. — Не хватит и тысячи лет, чтобы рассказать, — торопливо отвечает Хисын. — Фрейлина Мин, не время для манер, нужно срочно оповестить все охотничьи академии и императорский двор! Юг скоро сгорит дотла и там не останется ни одной живой души. Он слышит хруст сзади и поворачивает голову к порталу. Последнее, что он успевает увидеть, как на той стороне чёрный ботинок давит печать и она разлетается на кусочки, от чего его покрывает холодным потом. — Нет! — Хисын даже не успевает подбежать, как портал закрывается, отрезая путь. Юг и Север снова находятся в тысячи миль друг от друга. Он медленно поворачивает голову на женщину, что продолжает ждать от него объяснений. У него даже нет времени, чтобы прийти в себе. — Адские всадники сидят в правительстве Юга! — пытается достучаться до нее он. — Сонхун и Джей там, нам нужно срочно… Его останавливает безразличный взгляд фрейлины, что даже не повела бровью, услышав его слова. Только вздохнула и поинтересовалась. — Произошло что-то серьёзное, — спрашивает она, поправляя юбку, — или вы повредили разум? Хисын открывает рот, но резко закрывает его, заметив костлявую руку на плече фрейлины. Ему достаточно поднять взгляд, чтобы сразу узнать, кто стоит рядом, из-за чего у него подкашиваются ноги. Мужчина поправляет свой цилиндр, от чего павлинье перо немного ведёт в сторону. Он одет так же, как видел его Хисын в первый раз — бархатный фрак и надменное выражение лица, поэтому сразу признаёт в нем павлина. — Фрейлина Мин, — его тон меняется на настороженный. — Вам лучше уйти, потому что рядом с вами древнее зло. — Разве этому вас учила Фрейлина на уроках этики? Наговаривать на людей? — Я могу доказать, — спокойно отвечает он, запуская руку в сумку. Глаз с мужчины не сводит, продолжая следить за всем, что происходит. И когда вытаскивает из сумки зеркало — замечает, как надменный взгляд меняется на такой же как у него. Настороженный и злой.

***

Джей осматривает лес, который с белых цветов сменился на привычный сосновый. Он всё это время шёл по следам и собственной чуйке, но вдруг его что-то сбило с пути и он крутился вокруг деревьев. Стояла мёртвая тишина и только звук его дыхания был слышен, являясь единственным, что её разбавляет. Он прикрывает глаза, стараясь прислушаться, чтобы услышать хотя бы чужие шаги. Но слышит то, что звучит ужаснее и ударяет обухом по голове — громкий крик Чонвона. Джей незамедлительно бежит по направлению и на половине пути резко останавливается, отбежав в сторону. Никогда ещё его охотничье чутьё не подводило — в ту же секунду в дерево, у которого он только что стоял, с огромной скоростью впечатался Рики. Подбегает к нему и практически отлепляет его от ствола, краем глаза замечая Чонвона, что отбивал удары от неизвестного мужчины с метровой кувалдой. — Вампирский выблядок, — звереет он, когда Чонвон в который раз уворачивается. У него замирает дыхание, когда Чонвон, держась из последних сил, но взглянув на него, пропускает удар и кувалда попадает прямо по нему, от чего он отлетает на землю. Мужчина победно поднимает руки к красному небу, выдувая пар из ноздрей. Очень сильный и выносливый, под два метра ростом, будто адское существо. С волосами, повязанными тугой красной лентой в высокий хвост, и крупной челюстью, способной пережевать даже кости. Джей гулко дышит от злости и делает два шага вперёд, как чувствует у своей шеи остро заточенный кончик бамбуковой палки, что остановила его. Он аккуратно поворачивает голову и встречается с ленивым взглядом, направленным прямо на него. Этот мужчина был моложе, его волосы были убраны в высокий пучок и закреплены заколкой, а его безразличный и пустой взгляд был просто обманом, чтобы расслабить противника. Миг, бамбуковая палочка ударяет его по шее и он со стоном падает на колени. — Джей! — кричит ему Чонвон, но не успевает и добежать половины, как кувалда снова прилетает ему в спину, от чего впечатывается обратно в землю. Джей не в силах закрыть глаз, чтобы не видеть, как он отхаркивает кровь и пытается подняться, чтобы проверить охотника. Ему кажется, словно его сердце так же били кувалдой — из раза в раз, от чего оно невыносимо ноет внутри. Только сейчас он понимает, что не может двинуться и пошевелить даже ухом. Удар бамбуковой палки в точку на шее заблокировал каждое его движение, будто все его мышцы покрылись толстым слоем льда. У мужчины был свой собственный стиль — ленивый и не требующий много сил, будто ему было в тягость даже поднимать руки. Джей ненавидел это больше всего, потому что такие всегда появляются из ниоткуда и жалят быстрее пчелы, останавливая кровоток во всём теле. Только смотреть как Чонвона хватают за ногу и тянут на себя. — Бык, — крутит бамбуковой палкой и указывает на вампира, — Князь нужен живой. Мужчина останавливается и отпускает ногу. Его грудь вздымалась от злости и гнева из-за того, что отразили большинство его атак, изнеможили до беспамятства, так ещё и продолжали дышать. Те, кому стукнуло от силы два века. — Живой? — звереет он, отбиваясь от Рики. — Честный противник всегда бьётся насмерть! Джей чувствует, как его шею окольцовывают влажные и пухлые пальцы. Его поднимают на ноги и держат за шею, к которой после приставляют холодное острие ножа. Охотник дышит и пытается успокоится, просит небеса, чтобы вампир не обращал на него внимания, а пухлое пузо, что прижимается сзади — растворилось вовсе. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько слабым и беспомощным. — Нет, — пальцы Чонвона зарываются в землю, — прошу. «Отвернись!» — просит Джей взглядом, но тот как назло смотрит прямо на нож в руках пухлого хряка, что приставил его к шее охотника. — Князь, — по его титулу обращается второй, достав вампирский наручень из мантии, — прошу проявить благоразумие и сдаться. Джей замычал, чувствуя, как увлажнились его глаза. Нельзя было позволить Чонвону сдаться — все присутствующие знают, что его будут пытать, истязать и издеваться, чтобы у него не было ни единого шанса объединиться с Цзай Лунем и пойти против них. Всё, что испытал он прежде, пока они не сняли с него наручень в вампирском логове. Они же вытащили его буквально еле дышащего, что с ним будет в правительственной тюрьме? Джей не может ничего сказать ему, не может даже повернуть голову, только смотреть в такие же до ужаса напуганные глаза напротив — не за себя, за чужую жизнь, и позволить безысходным слезам выйти наружу. — Джей… — Чонвон плачет навзрыд, измазанный кровью и землёй, но охотник не позволяет ему сдаться. Мужчина с бамбуковой палкой проходит мимо них. Идёт в направлении к Нишимуре, что лежал на земле со свернутой рукой, не в силах снова подняться. Его пустой взгляд смотрит снизу вверх и замечает, что наступил на светлые волосы, но лишь хмыкает и приставляет острие ко лбу. Чонвон молчит, сжимая челюсть, и тяжело дышит. Тот поднимает бровь и не спрашивает, лишь ждёт, когда вампир сделает свой выбор. Тихий смех раздается под аккомпанемент слезам Чонвона. Вампир переводит взгляд на друга, что смеётся и отрицательно качает головой, не позволяя ему сдаться. Видно, что адского всадника это злит, но ещё больше злят глаза вампира, что бесстрашно уставились прямо на него, и глупая улыбка. Бамбуковая палка входит остриём в глазницу, припечатывая голову вампира к земле. Только приподнятые уголки глаз говорят о тихом смехе, что прекратился в миг. — Ты следующий. Чонвон поднимает голову с земли и пытается проморгаться, чтобы убрать пелену слёз из глаз и посмотреть на Рики, но тот лежит и не шевелится, переводит взгляд на Джея в руках толстопузого и глухо дышит, пытаясь прийти в себя. Тот в жирных пальцах крутит нож и удобнее устраивает его в ладони, пока Джей чувствует, как натягивается кожа у шеи. — Я согласен, — тихо шепчет Чонвон, отворачивая взгляд от Джея, чтобы он не давил дальше. — Я сдаюсь. — Повтори. — Я сдаюсь, — Чонвон зажмуривает глаза. — Только отпустите их. Мужчина подходит к вампиру и вампир подаёт ему руку, чтобы тот надел на нее вампирский наручень. В это время Бык подвозит повозку на шести колесах и накидывает на его шею верёвку, привязывая голову к повозке. Чонвон смотрит в последний раз на Джея, пытается взглядом заверить, что всё обязательно будет хорошо. Надо только дождаться. — Свин, — говорит мужчина с ленивым взглядом, забираясь в повозку, — сделай, как велит Князь! Чонвон пытается улыбнуться охотнику, что смотрит в ответ, но из их глаз до сих пор слезы и всё ещё не выплаканная любовь. — Только наоборот, — добавляет он. Не успевает даже повернуть головы, как тучный мужчина поворачивает в руках нож и одним движением перерезает горло обездвиженного Джея. Чонвон хочет закричать, но повозка сдвигается с места и сдавливает шею, от чего не выдавливается звук. Отъезжая всё дальше, ему оставалось лишь смотреть пустым взглядом на тела двух самых близких людей, что мёртвым грузом лежат на земле. И лишь шёпот носится по округе «может в будущем мы станем семьёй…» Сгорая до тла.

***

Сонхун бежит, оббегая все деревья, что попадались навстречу. Бежит, будто чувствует страх Джейка, что ведёт его в правильном направлении, но когда подбегает к поляне около скалистой местности, никого там не находит, хотя всем внутри чувствует, что парень где-то тут. Бежит дальше, но понимает, что наворачивает круги, когда его резко что-то тормозит на месте. Повернув голову к поляне, у которой он был только минуту назад, его припечатывает к земле. Джейк стоит на коленях, опустив голову вниз, и Сонхун не может увидеть его глаз, чтобы понять, что с ним происходит. Императрица держит его за голову, но парень не кричит, не дёргается и не вырывается, будто потерял смысл в этом. Сонхун одной рукой достает пистолет и направляет на женщину, но в его руку резко вцепляется ребёнок, прокусывая ткань рубашки. Практически не кусает, больше приносит проблем, повиснув грузом на его руке. Сонхун со злостью хватает его за редкие волосы на голове, но понимает, что не сможет отцепить его, поэтому удерживая у себя на руке, он двигается к ближайшему дереву и припечатывает их, от чего ребёнок давится и выпускает зубы с рукава. Императрица дёргается, но продолжает стоять на месте. Лишь стискивает руки сильнее на шее парня, чтобы удушить. Джейк чувствует это, поэтому приходит в движение и начинает отбрыкиваться, ощущая то, что сейчас задохнётся. Сонхун поднимает руку и стреляет. Не думая, нажимает на курок, как делал тысячи раз до этого, и стреляет, отправляя пулю прямо в цель. Женщина сразу выпускает из рук Джейка и падает вместе с короной в руках на землю. По округе раздается вой ребёнка, что на своих маленьких ручках с волдырями бежит прямо к матери и падает у лица, ухватив её волосы. Прежде на всегда улыбчивой морде опускаются уголки губ, оставляя лишь ряд острых зубов. Из глаз навыкат не идут слезы, ребёнок издает только противные звуки хрипа и держит в пальцах пряди чёрных волос. Сонхун подбегает к Джейку и помогает ему подняться, но не медлит ни секунды, думая о том, что они должны спастись, поэтому кладёт его руку к себе на плечо и практически тащит на себе парня, чтобы успеть к Хисыну и Джею. — Где клинок? — спрашивает он у него. Джейк встаёт на ноги и смотрит на него уже более осмысленным взглядом. Поднимает в руке подаренный клинок, что держал всё это время за спиной, и Сонхун кивает, хватает его за руку и поворачивается к направлению к тропе, как застывает на месте, не ожидая встретиться с ещё одним гостем. Цветы грушевого дерева — единственное, что остаётся белым и чистым, воздушно пролетающим около них. Полная алая луна, что тянется к адской воронке, подкатывающий к ногам туман, и мрачная обстановка вокруг. Сонхун смотрит в его чёрные как смоль глаза. Тот смотрит на него своим тяжёлым взглядом в ответ. Прямая спина и стальной взгляд — таким Сонхун представлял Аббадона-Цзай Луня, рыцаря хаоса. Непоколебимым и стойким, что всегда держит голову вверх, хоть и меняет всё на малое. Только чувствует, как Джейк выпускает свою ладонь из его, но не паникует, ощущая своей спиной его присутствие. Он знает, что они у него на крючке, единственная пуля, которая смогла бы его убить, уже использована и навсегда осталась во лбу его верной слуги, что продолжала сжимать в руках корону с изумрудами. У него в голове крутятся тысячи мыслей о том, как попытаться договориться с ним, чтобы он отпустил их, либо Сонхуну забрать свой клинок, а Джейку сказать бежать к порталу Хисына. Впервые он не знает, что делать и действительно паникует. — Императрица мертва, — качает головой мужчина. Голос его низкий и громкий, разлетается по всей округе. Ментор, что стоит во главе. Сонхун не смотрит на него, ощущая привкус смерти во рту. Вязкий и навязчивый, чуть-чуть сладковатый. Казалось, вид мужчины тоже задумчивый, когда к нему подходит второй, но уже старше в два раза и ниже настолько же. — Признаться, я удивлён. Сонхун хмурит брови, обдумывает всё и решается. — Война неизбежна, а вы всё так же отчаянно бросаете вызов, — мужчина наклоняет голову, — до последнего. — Джеюн, — зовёт его тихо Сонхун, — отдай мне клинок и беги к мосту. Но парень продолжает стоять за его спиной и не двигаться, будто от страха припечатался к месту. Сонхун чувствует лёгкую нервозность, но все понимает, поэтому доверяет и ждёт. — Начнем же, — его уголок поднимается вверх. — Только, — он останавливает и опять смотрит Сонхуну в глаза, — слуги терпеливо ожидают, когда вы закончите начатое. Сонхун не позволяет себя запутать, всё также продолжая держать руку за спиной, в ожидании клинка. Но больше не может терять и минуты, поэтому поворачивается назад и смотрит на парня, что держит оружие в руках, опустив голову. — Джеюн? Парень выпрямляется и поднимает на него голову. Встаёт в прямую позу, которую Сонхун никогда не замечал прежде. И смотрит стеклянными желтыми глазами прямо в душу. Не показалось. Ему не показалось в ту ночь, когда они любили друг друга, что в глазах плещется золото, выжигая пламенем свечи темный янтарь. Сонхун сглатывает ком в горле, ощущая как подкашиваются ноги, пока все в голове встаёт на свои места. А Джеюн — теперь же Цзай Лунь — даёт ему время на это, чтобы тот понял, кто он такой на самом деле, чтобы понял, что всё это была ложь, что он предупреждал о том, что им действительно нельзя любить друг друга. Но Сонхун, как последний дурак, всё равно любит. Любит, когда им подаренный клинок в чужих руках одним движением полосит по его горлу, от чего он сразу припадает ладонью к шее, в попытке остановить кровь. Своих глаз с него не сводит, пытается увидеть того, кого парень всё это время скрывал внутри себя… но почему-то не может. Из уголка рта течет кровь, а он всё равно держит его за рукав второй и не верит. Доверяет даже тогда, когда бессильно опускается и падает на землю И любит, когда закрываются глаза в последний раз. — Два столетия пытаюсь понять вашу любовь к умерщвлению охотников. Мужчина смотрит на тело охотника и поджимает тонкие губы, одной рукой поправляет свой цилиндр на голове и ищет в кармане фрака монокль. Второй же рядом нервно дрожит руками, всё поправляя свою тонкую седую бороду, пока тот надевает линзу и следит за тем, как демон перед ними подходит к своей слуге и забирает свою корону. Война неизбежна. Цзай Лунь надевает корону на голову, чувствуя под ногами дрожание земли. — Ваше превосходительство. Мужчина во фраке делает уважительный поклон.

***

Хисын держит на выставленной руке зеркало. — Фрейлина Мин, посмотрите внимательно, и отдайте приказ! Хисын поворачивает зеркало привычным жестом и поджимает губы, указывая им на Павлина. Женщина смотрит, нахмурив брови, но в лице после взгляда на отражение не меняется. Он тяжело дышит, но продолжает стойко держать зеркало в руках. Только сердце останавливается, когда та лишь вздыхает и качает головой. — Что я должна увидеть? Он замечает насмешливый взгляд, но игнорирует, поворачивая зеркало на себя, чтобы осмотреть его. Лицевая сторона не разбита и не повреждена, точно такая же, как и была раньше, он никак не мог повредить её, затем поворачивает на задник и теряет дар речи. Совсем незаметно, по контуру, он видит треснутую пентаграмму. И понимает. — Ли Хисын, — обращается к нему мужчина. Но он игнорирует, лишь торопливо шарится в кармане в поиске нужного, покрываясь холодным потом. — По постановлению правительства Юга и Севера. Достав бумажку, которую в последний момент Джеюн положил ему в карман, он разворачивает её и пробегается глазами. Не может сдержать эмоций, от того он в шоке, что падает на колени. Он мнет её, крепко сжав в ладони, и прикусывает щеку, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы. Чувствует поступь к нему, поэтому сразу рвет со злостью на части, в последний момент пальцами проталкивает смятую бумагу в рот и жуёт, злобно наблюдая за подходящим к нему мужчиной. Тот не успевает опомниться, как хватает его за обе щеки, но Хисын успевает проглотить пергамент. Даже смерть не даст ему сознаться в прочитанном. — Вы объявлены предателем и заключены под стражу. А в голове только одна мысль. Изменилось ли бы всё, если бы он в тот момент открыл и прочитал пергамент?