***
Планета, подарившая Джину столько тревог и разочарований, осталась внизу и сияла в панорамные иллюминаторы своим мягким голубоватым блеском. Джин сидел у себя в каюте на планке подоконника и смотрел в сине-золотую глубь космоса. Он пытался решить, что ему делать дальше. Постепенно он вспомнил всё, что пережил под воздействием афродизиака, всё, что сказал своему ужасному отцу Намджун, и понял, что первоначальный план по оставлению этого парня в доброжелательных руках программы для отказников не так уж и хорош. Намджун попёрся за ним, чтобы искупить вину отца. Идейный, как оказалось, мужик. А никакой не бедный несчастный раб, которого отдали как игрушку. Сам отдался, добровольно. Джин зло усмехнулся. Ещё и про чувства там папаше заливал, зараза. Какие чувства? Вина и обида за народ? Так, кажется, он сказал. И зачем вот только, а? Зачем он нужен Джину такой? Ну, ладно, нытьём делу не поможешь. «Попробую сделать из него нормального друга, объясню, что должником его не считаю, что слуга мне не нужен. И первое — это избавиться от этого ужасного «господин» в его речи, — решил Джин, обдумав варианты. — Сделаю из него цивилизованного человека и отпущу на все четыре стороны». Думать над тем, почему от этой, последней, мысли у него тоскливо закололо сердце, Джин не стал. Он подсел к визору и записал послание для Сонён. Попрощался, сказал, что всё понимает и ни за что её не корит. Он не мог этого сделать два месяца, потому что сама мысль о том, что в этом видео он будет прощаться со своей темнокудрой любовью, доставляла ему почти физическую боль, а сейчас сделал всё за полчаса. Записал, перевёл в нужный формат сигнала — и отправил. Когда они выйдут из зоны Далёкого космоса, послание уйдёт своим чередом. Сонён получит его и столь нужную ей свободу. А Джин останется гордым и независимым исследователем и покорителем бескрайних пространств. И не нужен ему никто. Он приручит Намджуна и сделает из него отличного товарища, поможет освоить какую-нибудь деятельность на корабле — и будет брать его … стоп… куда там брать? Он же планировал отпустить его? «Ну, там посмотрим, — торопливо прервал сам себя Джин. — Чего сейчас загадывать?» А загадывать и впрямь не стоило. Потому что не по плану пошло всё и сразу. Прямо вот с того момента, как, всё решив, Джин выполз из своей комнаты. Он наткнулся на сидящего в коридоре напротив его двери Намджуна и замер, хлопая ресницами. — Ты … что ты здесь?... У тебя же своя теперь каюта? Чонгук же должен был ... — Капитан Чон мне показал, господин, — кивнул Намджун, заученно выговаривая звание Чонгука и не сводя с Кима пристального и очень смущающего взгляда. — Но я не могу принять такой подарок. Я должен быть рядом с тобой, господин. Чтобы защищать и оберегать тебя. — Но мы на звездолёте, — мягко улыбнулся Джин. — Здесь ничего со мной не случится, Джун-а, поверь. — Ты … Ты не хочешь, чтобы я был рядом, так? — тихо спросил Намджун, опустив голову и сосредоточенно рассматривая покрытие на палубе. — Ты сердишься, что я солгал капитану и не сказал правды о том, что произошло с тобой в Беседке? Прости меня, господин, но я так боялся, что герой Чонгук рассердится на моего похотливого отца и на меня …. — Намджун умолк и сделал над собой явное усилие, чтобы продолжить. — Боялся, что он не разрешит мне после всего этого быть рядом с тобой, мой господин … А теперь я вижу, что … Тебе страшно рядом со мной, господин? — Он искательно заглянул в растерянные и удивлённые глаза Джина. — После всего… ты меня опасаешься? — Нет, нет! Что ты! — неуверенно покачал головой Джин и сделал шаг к нему, протягивая руку. — Вставай! Чего ты на полу сидишь? Пойдём в столовую, я тебя накормлю, и мы поговорим. Намджун с очевидным благоговением взял руку Джина, но не стал на неё опираться, просто вскочил сам, держа её в своей широкой ладони. И не отпускал почти всю дорогу до столовой, перед которой Джин сам её вытянул из тёплых рук под благовидным предлогом поправить форму. В столовой Джин заказал репликатору мясо, овощи и кимчи — что-то похожее на то, что парень ел дома. Намджун благодарно поклонился, принимая тарелки из рук Джина, осторожно принюхался, достал из нагрудной сумки две палочки — традиционный прибор для еды — и принялся есть. Он ел жадно, и Джин вдруг подумал о том, насколько же странной была жизнь этого сына правителя. Странной и вряд ли счастливой. Пока всё не съел — до последнего кусочка морковки — Намджун глаз от тарелки не поднял, позволяя Джину безнаказанно наблюдать за собой — и умиляться. Он и впрямь был очаровательным, этот принц. Он ведь тоже оказался сыном правителя, значит, тоже принц. Джин поймал себя на том, что думает об этом с гордостью и профейспалмил с себя же. Намджун смешно морщил нос, когда запихивал в рот побольше овощей. Аппетитно причмокивал, когда кусочек был особенно вкусным. Баклажаны ему понравились, а вот к луку он отнёсся настороженно, сначала принюхивался, а уже потом затолкал в рот поджаренные колечки. От мяса пришёл в восторг, даже застонал от наслаждения и прикрыл глаза, когда попробовал. Но всё равно глаз на Джина не поднял. А тот просто смотрел, улыбался, подкладывал то хлеб, то кимчи, от которого Намджун сначала тихо взвыл и высунул язык, как собака, потому что Джин по привычке заказал острое, как сам любил, но потом попривык и с мясом уплетал только так. Доев, он тщательно облизал палочки, омыл их из небольшой деревянной бутылочки, которую также носил с собой, и снова спрятал всё в свою сумку. Поднял на Джина глаза и тепло и смущённо улыбнулся. — Спасибо, господин, я … — Так, так, Намджун! — остановил его Джин. — Правило номер один: никогда больше не обращайся ко мне словом «господин». Договорились? Намджун растерянно заморгал и неуверенно спросил: — А … как тогда? Как мне называть тебя, мой го… мм… как? — Меня зовут Ким Сокджин, — приподнявшись, бодро отрапортовал Джин и протянул ему руку, — будем знакомы? Намджун перевёл взгляд на эту руку, и снова в глазах его засияла тихая умильная радость. Он взял ладонь Джина осторожно в свои руки, внезапно поднёс к лицу и прижал к губам, закрывая от явного наслаждения глаза. Ким замер. Первое движение — вырвать руку — он удержал, а теперь не знал, что делать дальше. Но Намджун только глубоко вдохнул над его запястьем и с явным сожалением отпустил. Джин вздохнул. — Намджун… Ты так больше не делай, ладно? Руку у нас подают, чтобы поздороваться, — тихо сказал он. — Ну, вот у вас ладони ко рту и ушам подносят, представляясь, а мы руку подаём. И ты в ответ должен был мне её пожать, а не поц… хмм.. Вот смотри. Следующий час Ким учил Намджуна здороваться, обращаться к нему простым и милым сердцу «Джин», рассказывал о субординации на корабле, о пользе времяпрепровождения в своей каюте, а не под дверью каюты Джина, о том, что Чонгук не любит, когда кто-то мусорит на его корабле, а сам не может научиться есть только в столовой и постоянно таскает кружки с чаем и сидром на капитанский мостик. Потом Намджун учился пользоваться репликатором и запомнил название основных блюд, которые может заказать. — Я буду есть один? — грустно спросил он, когда Джин стал настаивать, чтобы он выучил эти названия. — Ты, гос… Джин, не будешь со мной … кушать? Мне … хочется, чтобы ты был рядом, без тебя всё будет… невкусным… — Джун поднял на него мягко сияющие глаза и хитро улыбнулся. — Вот ещё! — буркнул Джин, тая внутри от восторга из-за того, что этот парень таким откровенным лукавством пытается заманить его на свои трапезы. — Ну, буду, буду… Я всегда ем только здесь. Так что это твоё дело — присоединяться или нет. — Я буду, — торопливо закивал Намджун. Джин улыбнулся и тихо попросил: — Расскажи о себе, Намджун. Джун сложил руки перед собой и послушно стал рассказывать. Он был тринадцатым сыном в огромной семье любвеобильного и крайне плодовитого отца-правителя. Всего детей было тридцать два, так что Намджун был где-то посередине. Его … папа (Джин покраснел и отвёл глаза, стараясь удержать массу вопросов по поводу гендера омеги) был наложником правителя, даже не мужем, так что особой ценности Намджун для Саёона никогда не представлял, однако вырос ладным и сильным, поэтому тот был благосклонен к нему. Тем более, Намджун был альфой, а правитель детям-альфам был всегда более рад, чем омегам, которых презирал и пренебрегал ими, считая лишь разменной монетой в своих заигрываниях с сильными кланами и соседними государствами. Омег рождалось меньше в принципе, и так-то народ их ценил, но не правитель. Он раздавал своих сыновей–омег как приложение к выгодным сделкам и нужным связям. Вот и Тэхёна, с которым у Намджуна всегда были очень тёплые и дружественные отношения, потому что, в отличие от большинства принцев-омег, он был весёлым, подвижным, вовсе не изнеженным и очень умным, интересовался не только нарядами и грядущим неизбежным замужеством, но и воинским делом, ездой на карангах (аналог земной лошади) — вот и его отец собирался отдать жирному богатому торговцу из Сулу (соседней страны), потому что тот увидел юного принца, когда гостил во дворце, и возжелал его себе в мужья. И обещал отцу за него отличную сделку с правителем своего государства. — Только не вышло ничего, — как-то смущённо сказал Намджун. — Сулунцы в мужья берут только … Ммм… Ну, неважно, я не об этом. Просто Тэхён, он очень хороший. И мне было его ужасно жаль. Он чуть в Саюк не бросился, когда ему о сделке с этим отвратительным альфой сказали. Вот он и пустился во все тяжкие … А когда его напоили брачным зельем без его согласия, а потом отец ещё и ударил его… — Джин вздрогнул и широко открыл глаза, болезненно сжимая кулаки. Намджун заметил состояние Кима и, что-то сердито пробормотав, успокаивающе погладил Джина по сжатой ладони. — Дело обычное для моего отца, Джин. А Тэхён… Ему ведь повезло! То, что он сейчас здесь, с твоим командиром, гос… ммм… Джин, — это большая удача для нашего Тэтэ. Вы действительно были посланы нам Хираэу, мы с братом так оба думаем. Намджун был очень серьёзен, и Джин из уважения к этим чувствам парня подавил невольную улыбку, так и просящуюся на его подрагивающие от переживаний губы. Он дал себе слово выяснить, что там такое произошло с Тэхёном, которого, к слову, ещё не видел, так как тот всё это время сидел в небольшой светлой каюте, которую выделил ему Чонгук. Прямо рядом со своей. Как-то само так получилось. Случайно, ага. — А чем ты занимался? Что ты умеешь? — спросил Джин у Намджуна. — Я отличный охотник, — с гордостью сказал Намджун. — Могу хоть маранга завалить, хоть хаосу. Я даже на салатуни ходил… Правда, чуть не погиб тогда, но и слизень попался огромным! Он меня в пещеру затащил, под песок, но я всё равно разрубил ему горло, так что потом мы его достали. — Намджун быстро закатал рукав своей просторной туники и показал Джину жуткий шрам на плече — небольшой, но глубокий, как будто кто-то вырвал участок кожи с мясом. — Вот, видишь, он мне на память оставил. Своим рогом. Я чуть не умер от яда, но меня лекари травой Соту отпоили. Джун говорил это с такой уверенной гордостью, что Джин невольно с уважением посмотрел на шрам и осторожно прикоснулся пальцами к нему. Кожа была грубой, рубец — горячим, Джин погладил его и покачал головой: — Ого. Охренеть, конечно. Больно было? — И поднял на замершего Джуна глаза. — Больно, — не сразу, хрипло ответил тот. — У тебя такие нежные пальцы… Это приятно — когда ты трогаешь. Джин быстро убрал руку и мысленно дал себе по физиономии. Ну что за неуёмное желание всё полапать! Чёртова тактильность! — Прости, — сказал он торопливо, — прости. Расскажи, что ещё умеешь. Джун выглядел откровенно разочарованным, он медленно опустил рукав, переплёл пальцы в замок и уставился на них. — А что продолжать? Я ещё морских тварей хорошо ловлю. И для коллекций, и поесть. Драться могу. Умею на мечах, на острогах, на топорах. Стреляю неплохо из фаранга. Хорошо котту кидаю. Борюсь по-ласски, также отлично техникой сабооту владею… От обилия незнакомых слов, с которыми переводчик явно не справлялся, оставляя их звучать так, как они звучали в языке начохито, Джин быстро запутался и понял только, что связываться с Намджуном на поле боя можно только с бластером наперевес. И решил научить парня стрелять из лазерного оружия и кидать силовые шары. «Пусть будет воином, охраной. Он, видимо, именно к этому склонен», — решил он с облегчением, понимая, что нашёл дело для своего … для Намджуна. — Но вообще я не очень люблю драться, — вдруг как-то печально продолжил Намджун. Джин растерянно на него посмотрел и не удержался, цокнул: а ведь всё так красивенько складывалось. Но Джун, видимо, не понял его разочарования и, доверчиво глядя на него ласковыми глазами, продолжил: — Я животных люблю. Охота у меня получалась хорошо, но лечить карангов и ксури я всегда больше любил. У меня был прекрасный каранг! Мой Само… Я его сам поймал в степи, сам приручил. Он летал, как дыхание стремительных южных ветров Саоту. Самый быстрый, самый умный… Понимал меня с полуслова, с одного движения ногами… — Он умолк и задумался, опустив голову. — Ты … жалеешь, что покинул свой дом? — тихо спросил Джин. — Знаешь, мы заключили несколько сделок с твоим народом, так что скоро туда полетят звездолёты Торгового альянса, и ты мог бы … Джун схватил его руку и тревожно прижал к своей груди. — Ты гонишь меня, госпо… Джин? Я в тягость тебе? — Джин покачал головой, но Намджун продолжил с прежней горячностью: – Не отсылай меня! Я не потревожу тебя! Только дай быть рядом, я буду смотреть издали, даже не подойду, если ты не хочешь меня видеть! Не гони меня! — Джин попытался его прервать и выдернуть руку, которую тот сжимал всё сильнее, но Джун помотал головой и страстно заговорил снова: — Я влюбился в тебя с первого взгляда, там, на пожаре. Твоё лицо… Оно было прекрасно, на нём было столько силы и духа… Твои движения были так точны и размеренны! Ты был похож на божество ловкости и красоты! Я боялся потревожить тебя своим запахом, потому что ты пробуждал во мне моего зверя, поэтому я старался не попадаться тебе на глаза, не хотел, чтобы ты в моём взоре прочитал, насколько сильно я хочу тебя! Джин был готов под стол провалиться от этих слов, он убегал взглядом от страстных и горящий искренним восторгом глаз Намджуна и молился, чтобы тот перестал говорить … или продолжал, потому что сердце у Джина из груди выпрыгивало от радости и какого-то неуёмного счастливого возбуждения. Поэтому, терзаемый полным непониманием того, что же с ним происходит, он молчал, позволяя Джуну безнаказанно говорить дальше. — У нас не принято скрывать свои желания, — страстно продолжил тот, — у альф есть все возможности признаться желанному омеге в том, чего он хочет от него. Но я понимал, что ты … ты, мой прекрасный, совсем другой, что мои желания будут тебе неприятны, смутят и встревожат тебя. Поэтому я молчал и смотрел на тебя издали. Я не мой отец! Я не кинусь на тебя, не стану требовать! Я так страдал, когда видел, как тебе плохо после его нападения! Я держался, ты ведь меня даже и не видел, верно? И только тогда, после пира … Джин, растерянный и странно обеспокоенный, взволнованный противоречивыми чувствами, напрягся и нахмурился. Что? Намджун между тем продолжил: — Я так виноват перед тобой… Я пойму, если ты меня возненавидишь, но я … не устоял… Джин, прошу... Ты не гонишь меня, поэтому я подумал, что ты меня простил, но ведь ты не сказал этого… — Что я должен простить? — Киму было почти дурно, когда он всё-таки смог выговорить эти слова. — Что было … после пира? Намджун с изумлением посмотрел на него, а потом разочарованно прошептал: — Так ты не помнишь? Древо откровения… Ты ведь выпил его сок? Что-то мелькнуло в памяти, так что Джин растерянно кивнул. А Джун продолжил: — Ты выпил его и пришёл ко мне… В мою комнату, сам… Я там прятался, чтобы не сорваться, потому что ты тогда пах… так сладко. Как будто звал меня... Я различал твой запах среди всех… Я вышел, лишь когда герой Чонгук спас отца, и видел, как ты спас самого Чонгука, как с нежной и ласковой улыбкой перевязывал его. Я … разозлился, — тише сказал он. — Ты так на него смотрел… Я подумал, что между вами что-то есть… Джин недоверчиво поднял на него глаза. — Между мной и Чонгуком? Серьёзно? — Ты так смотрел на него… — повторил виновато Джун. — Я взревновал. Сильно. И поэтому, когда ты сам открыл дверь моей комнаты и упал на мою кровать, рядом со мной… Я не удержался… — Что? — одними губами, холодея от страха, спросил Джин. — Что ты сделал? — Я взял тебя, Джин, — тихо ответил Намджун. — Я имел тебя несколько раз за ту ночь и поставил тебе метку — на спину, между крыльями, как и положено, когда собираешься забрать омегу себе…3.
21 августа 2021 г. в 14:20
Глаза над Джином светились радостью и были похожи на плещущийся на солнце топлёный шоколад, в котором плясали золотые звёздочки. «Огни экоподсветки, — как-то отстранённо подумал Джин. — Мы в медблоке…» Эти мысли были левыми и не имели отношения к тому, что сейчас волновало его. А волновало буквально следующее: ямочки на щеках — насколько они глубокие? Если тронуть пальцем, там, в них, будет тепло? Потому что они дарили тепло Джину. Хотелось понять, только ли душевное. Он поднял руку и прикоснулся к щеке. Тёплые. Определённо тёплые…
— Ты напугал меня, мой господин, — сказал глубокий голос. В нём была тревога и нежность. — Как ты чувствуешь себя?
— Нормально, — прошептал Джин, не отрывая руки от щеки. Он снова погладил её и прикрыл глаза. — Такая тёплая. И гладкая… Странно… Странно…
— Тебе принести что-нибудь, мой господин? — снова спросили его, и только тут до него дошло, что спрашивает этот, с ямочками.
«Намджун, — всплыло у него в голове. — Его зовут Намджун. И он меня спас…»
Воспоминания нахлынули бурливой волной, и Джину захотелось кричать и плакать. Он сжал зубы, сфокусировал взгляд на потолке над Намджуном и прислушался. Нет, звездолёт не двигался. И впрямь, как капитан запустил бы его без инженера?
— Мне надо к Чонгуку, — чужим голосом сказал Джин парню, склонившемуся над ним, приподнялся, почувствовал лёгкое головокружение и снова тяжело опустился на валик медпостели. — Позови … позовите его, пожалуйста, Намджун…
— Ты запомнил моё имя, господин! — просиял тот и заторопился: — Я сейчас, сейчас! Господин Чонгук приказал сообщить ему сразу, как ты проснёшься, а я что-то это… Не вставай, я скоро!
Чонгук прилетел на всех парах уже через несколько минут. Быстро подошёл к Джину, склонился над ним и страдательно свёл брови.
— Господи, как же ты нас всех напугал! Джини! Разве так можно!
— Как? — растерялся Джин.
— Ходить так неаккуратно! И свалиться прямо у беседки с каким-то там гипнотизирующим камнем! Он чуть тебя не погубил, этот камень! Хорошо, что твой … хмм.. Намджун тебя там нашёл! Представляешь, он смог открыть запертую кают-компанию, выломав механизм щитка! Додумался же! — В голосе Чонгука звучало абсолютно иррациональное восхищение, да и весь он был какой-то счастливый, встрёпанный, глаза его горели, губы были подозрительно красными, как будто он целовался на морозе…
Ну, или просто целовался…
«Ага, — подумал Джин, — значит, проснулся не только этот детина Намджун. Интересно… Кто наплёл Чонгуку о моём обмороке по неосторожности: этот громила или его кобель-папаша…»
— Нашёл, значит… — процедил он сквозь зубы, бросая беглый взгляд на Намджуна, стоящего с опущенной головой и не смеющего поднять на него глаз.
— Да! А я … когда увидел его, сразу на корабль ломанулся: думал, что всё тут открыто, не дай бог кто … — Чонгук смутился, а Джин усмехнулся. Но капитан быстро обрёл обычную уверенность и продолжил: — А Тэхён тоже уже проснулся, но он в комнате так и сидел. Сказал, что всё равно бежать ему некуда… Там такая история… — Чонгук снова смущённо отвёл глаза, но улыбка так и лезла на его губы, так что Джин понял, что история со счастливым концом. — Я позже, может, расскажу, ладно? Ты скажи, почему ты туда вообще пошёл? Ты как будто не в себе был, когда Намджун тебя сюда принёс, — улыбаясь, чуть тише и лукаво посматривая на Намджуна, добавил капитан. — Выражал… ну, как сказать… сильную благодарность этому рыцарю, который тебя нашёл и спас… Я тебя впервые таким видел. Ты как сейчас-то себя чувствуешь?
— Нормально, — мрачно сказал Джин, не глядя на него. — Я … меня … — Он снова кинул взгляд на Намджуна и умолк. Потом прикрыл глаза и спросил: — Когда мы улетаем отсюда?
— Так мы тебя ждём! Ты ж запаролил все системы! А твоего ключа у меня ещё нет, ты ж его поменял, а Свити ничего о нём не сказал. Кстати, он на тебя злится, так что жди сюрпризов в репликаторе. — Чонгук хохотнул, но Джину было не до шуток.
— Точно, — тяжело вздохнул он и медленно поднялся. Голова уже не кружилась, чувствовал он себя вполне неплохо: медпостель справилась с его самочувствием на отлично. — Пошли. Надо валить отсюда, и побыстрее.
— Почему? — тут же подозрительно сощурился Чонгук. — Что-то … случилось?
— Нет, — холодно ответил Джин, спрыгнул с кровати, оттолкнув руку быстро кинувшегося, чтобы помочь ему, Намджуна, и повернулся к удивлённо на него смотрящему Чонгуку. — Пошли. Пошли быстрее.
— Ну, пошли, — качая головой, задумчиво сказал Чон.