***
Ловить стрелы и спасать всяческих отцов–правителей Чонгук, естественно, не планировал. Это получилось само: сработал инстинкт, один из тех, которые помогли ему пройти испытания на приёмных экзаменах курса капитанов звездолётов. Когда странно улыбавшийся Джин обработал рану автолайзером и Чонгук перестал чувствовать боль в плече, он вернулся к светской беседе с Саёоном, который как раз вернулся с краткого совещанием со своей охраной — всё ещё злой и раздражённый, но с благоговением смотрящий на своего спасителя. Чонгук пьянел медленно, был очень устойчив к земному алкоголю, а на других планетах предпочитал вообще ничего подобного не пробовать, но здесь ему поднесли какой-то светло-зелёный напиток и так многозначительно предложили — со словами «Это сок древа откровений, герой Чонгук! Поверь, ты не пожалеешь, если выпьешь» — что, уставший за этот день, разморенный обильной и вкусной едой, пресытившийся восхищёнными взглядами со всех сторон и льстивыми словами, Чонгук дал слабину — и выпил. Он всегда обожал вишню, и приятный её вкус, разбавленный чем-то свежим и мягким, экзотическим, ласково ударил в голову и растёкся по телу тёплой волной. Ему стало радостно на душе. Он испытал какой-то странный подъём, захотелось срочно пойти и прогуляться в саду. Ему предложили ещё этого напитка, но он отказался, к вящему разочарованию Саёона, который сказал что-то типа «Так не будет нужных последствий, герой Чонгук! Выпей — и Святые Хираэу дадут тебе свой ответ!» Однако Чонгук вежливо, но твёрдо отказался. Он сказал, что ему надо на воздух, и вышел в освещаемый тремя чудесными Лунами сад около дома правителя. Он шёл по дорожке, когда услышал возню и какие-то жалобные вскрики. Чонгук ускорил шаг, идя на звук, и через несколько секунд оказался около небольшого пятачка посреди сада, на котором вкруг стояли три лавочки причудливой формы, и на одной из них какой-то мощный мужик зажимал стройного юношу в свободных светлых одеждах. Парнишка вырывался и тихо и жалостливо просил его отпустить. Но у мужчины были явно другие планы: он навалился на парня, жадно кусая его плечи и шею, а руками, преодолевая сопротивление, задирал подол светлой туники и щупал его стройные бёдра. При этом нападающий сердито урчал, недовольный тем, что ему сопротивляются. Он заломил руку юноши под него самого, и это видимо, было больно, потому что парень, не стесняясь, заплакал, торопливо продолжая умолять «не делать этого». Но мужчина уже был достаточно распалён, чтобы ничего не слышать. Он быстро перевернул парнишку на живот и снова навалился, просовывая руку под тунику и начиная, страстно рыча, мять ягодицы жертвы. Чонгук уже было открыл рот и сделал шаг вперёд, чтобы прервать явно назревавшее изнасилование, как откуда-то слева в голову мужчине, яростно кусавшему затылок и плечи юноши на скамейке, прилетели два связанных тонкой бечёвкой камня — местное оружие, которое называлось, как узнал недавно Чонгук, котта. Мастеров, владевших коттой, как сказал ему Саёон, было очень мало, потому что нужны были особые способности, чтобы в совершенстве овладеть этими своенравными камнями. — А у меня три сына владеют этим мастерством практически идеально! — гордо сказал тогда правитель. — И среди них один даже омега! Мы этим не гордимся, конечно, омеге это ни к чему, но всё равно! Это почётно, когда такой сын есть хотя бы один! А у меня их три! Тогда Чонгук покачал уважительно головой, а сам подумал: «И чем только люди не гордятся!» Но сейчас, увидев, как бечёвка ловко скрутила шею напавшего на юношу мужчины, быстро обвилась вокруг неё и один камень упёрся в кадык, а второй чётко ударил в лоб, вырубив детину, который тут же свалился со всхлипывающего юноши, —сейчас Чонгук подумал, что вообще это круто — так уметь. И повернулся, чтобы увидеть мастера котты. Парень стоял в нескольких шагах от него и пристально смотрел на пару на скамейке. Он был в плаще, мягко охватывающем его обтянутую во что-то чёрное фигуру, а на лице у него была чёрная ажурная маска, не скрывающая только его пухлые губы, которые сейчас были плотно сжаты. Очевидно, парень был зол. Когда насильник упал, он быстро подошёл к стонущему от боли в вывернутой руке юноше, который, умываясь слезами, натягивал на себя разорванные по плечам и бедру одежды. — Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты был осторожнее, Найми! — сказал парень. — Я говорил, что флиртовать с охраной отца — плохая затея! — Но я не флиртова-а-ал, — заплакал ещё сильнее юноша. — Я никогда, мой господин, не мог бы вас ослушаться! Он внезапно упал на колени, обнял ноги своего спасителя и запричитал что-то о том, как благодарен своему прекрасному господину за избавление от участи недостойного омеги. Но сам спаситель, казалось, его не слушал. Он стоял, вытянувшись стрункой, и смотрел прямо в глаза Чонгуку. И тот почувствовал, что не может двинуться, словно загипнотизированный этим волшебным, мерцающим в свете трёх Лун взглядом из-под чёрной маски. — Иди в мои покои, Найми, — негромко, но властно приказал парень. — И постарайся дойти целым и невредимым. А там Кио тебе поможет. Сразу покажи ему руку, пусть вправит, если вывих. Юноша послушно поднялся и быстро пошёл в сторону дома. Тогда парень отвёл глаза от Чонгука и посмотрел на насильника, по-прежнему лежащего без сознания. Чон, которого как будто отпустили с привязи, быстро подошёл к парню. Тот даже не пошевелился при его приближении. — Что ты собираешься с ним делать? — осторожно спросил Чонгук. Парень, не поворачиваясь, пожал плечами и нагнулся, чтобы снять с шеи мужчины котту. Сделав это, он повернулся к Чонгуку и сказал: — Я тебя знаю. Ты герой моего народа. Ты спас мой дом и наших людей от пожара вместе со своим другом. Симпатичным таким. Кажется, его Джин зовут? Чонгук внезапно почувствовал укол нелепой и странной ревности. — А я не симпатичный? — спросил он, и сам чуть улыбнулся странности и наивности этого вопроса. Парень, чуть сморщив нос, улыбнулся ему в ответ. И — боже — Чонгук пропал. Кончился как личность. Потому что ничего очаровательнее этой странной, квадратной, очень искренней улыбки он не видел. — Как тебя зовут? — спросил он внезапно охрипшим голосом. — Разве это важно? — не переставая улыбаться, спросил парень и добавил: — Ты не просто симпатичный. Ты — красивый. И пахнешь … — Тут парень, очевидно, смутился, и закончил тише: — Пахнешь очень приятно. И необычно. — Я не пахну, — снисходительно сказал Чонгук. — Я же не отсюда. Мой народ не носит на себе опознавательных запахов. С системой гендеров и их признаками Чонгук уже невольно познакомился: после случая с Джином пришлось. Тогда они решили, что слова правителя об омежьем запахе Джина — чистая ложь, чтобы уверить его в том, что правитель ему предназначен, были там у них такие верования. — Пахнешь, — уверенно ответил парень. — Я омега, и я тебя чувствую. Терпкий, приятный… будоражит. — Как тебя зовут? — снова настойчиво спросил Чонгук. — Раз ты чувствуешь мой запах, это может значить, что ты мне судьбой предназначен, так, кажется, вы верите? — Или у меня просто острый нюх, — лукаво улыбаясь, покачал головой омега. — Мне трудно задурить этим мозги, альфа. Даже не пытайся. — Я не альфа, — в тон ему ответил Чонгук. — У нас так не … — Это неважно, — перебил его парень. — Я же вижу и чувствую тебя так — значит, для меня ты альфа. — Так может, я — твой альфа? — решил пойти ва-банк, раз уж упрямца не переубедить, Чонгук. — А это можно легко проверить, — засмеялся омега. — Поймай меня. Поймаешь — скажу, как меня зовут. Нет — не судьба. Согласен? — Нет-нет, стой, — загорелся азартом Чонгук, обожавший всякие соревнования. — Мне мало просто имя. Ты скажешь мне имя и позволишь ... дашь мне пять минут времени, чтобы я мог делать с тобой всё, что захочу. — Э, нет, хитрый какой, — покачал головой парень. — Это слишком дорогая цена! — Ты настолько в себе не уверен? — независимо пожал плечами Чонгук. — Ты в своём саду, а я здесь чуть ли не впервые — и ты не уверен, что можешь убежать от меня? Хмм… я был лучшего мнения… — Согласен! — обиженно перебил его парень. — Ещё чего! Конечно, ты обречён! И если у тебя ничего не выйдет, отдашь мне свою накидку! — Какую накидку? — растерялся Чонгук, осматривая себя. — Вот эту, — парень подошёл к нему и провел рукой по молнии куртки. Чонгук перехватил его руку и быстро поднёс к губам, пристально глядя в глаза под маской. — Я отдам тебе куртку, а ты мне — пять минут полной власти над собой. — Но ты не попытаешься снять с меня маску, — предупредил омега. — Иначе я не играю. — Ладно, — ухмыльнулся Чонгук. — Маску на тебе я оставлю. А вот … Договорить он не успел. Рука парня выскользнула из его ладони, он шепнул ему «Лови!» — и, с грацией кошки отпрыгнув в сторону, скрылся во тьме сада. Чонгук усмехнулся и, включив свет на своём браслете, кинулся за ним. Он бежал быстро, пытаясь ориентироваться по следам, однако с трудом различал их, так как они, казалось, кружили и водили его за нос, оказываясь на каком-то слишком дальнем друг от друга расстоянии. Тогда он попробовал просканировать тепловой след, однако в саду было много живых существ, а большого скопления тепловой энергии, которая бы показала недавно прошедшего здесь человека, Чонгук не нашёл. Потом следы потерялись вовсе, чем дальше он заходил в сад, чем гуще вокруг него была растительность, тем сильнее ему казалось, что его надули, что была применена какая-то хитрость, о которой он не догадался. Он сунулся вправо, освещая кусты и пытаясь найти следы типа примятой травы или оборванной листвы, – ничего. Тогда он повернул обратно, но по тому, что тропинка показалась ему совсем незнакомой, он понял, что слишком ушёл вбок и теперь возвращается не тем путём, каким шёл сюда. Он рыскал уже достаточно долгое время, его обуревала злость на себя за то, что был так самоуверен и ломанул за юношей, не подумав, не попробовав построить хоть какую-то стратегию поиска. Он ведь и впрямь не знал сада. Понадеялся на свой браслет, на тепловизор, на гаджеты, о которых наивный парнишка, кинувший ему вызов, явно не знал. И вот он стоит где-то посреди незнакомого сада и не знает не только то, в какой стороне его искать, но даже и как выбраться отсюда. Чонгук несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Он поднял глаза и засмотрелся на небо. Три Луны образовывали почти одну линию. Как три фонаря, они заливали планету мягким сливочным светом. В нём все предметы казались чуть расплывчатыми, неясными, окружёнными каким-то странным золотистым контуром. Удивительно, но Чонгук этого не замечал раньше. Он, кажется, очень многого не замечал. Чон прикрыл глаза и прислушался. Сад был наполнен песней ночи: скрипуче звенели насекомые, какая-то птица нежно заливалась где-то невдалеке, а рядом несколько раз прошуршали крылья другой птицы, больше и мощнее. Кроме звуков, ночь одаривала сад чудным смешением ароматов. Тонкий древесный смешивался с запахом густой сочной травы, покрытой лунными слезами росы. Глухой запах встревоженной земли около заботливо окопанных деревьев сливался с запахом свежей прохлады, которую навевал лёгкий ветерок. Он приносил Чонгуку ароматы деревянных струганых лавок, сладкой вишни, воды от фонтана в центре сада, который видел днём Чонгук, когда гулял здесь с отцом-правителем, пряности каких-то цветов — она были здесь повсюду: экзотически красивые, необычные, в основном холодных тонов. И все обладали необычными ароматами. Необычно пахли и плоды, и овощи… Ничего знакомого, всё чужое… Чужое… Кроме… Чонгук втянул запах всей грудью. Вишня… откуда здесь вишня? Сладкая, сочная, прекрасная вишня, которую Чонгук просто обожал. И которой, казалось, сто лет не ел, потому что росла такая только в одном месте — на его родной Земле. Так откуда здесь, на этой богом забытой планетке посреди Дальнего космоса, — вишня? Чонгук почувствовал, как кожа покрывается мурашками и волосы чуть дыбятся на его затылке: он почуял добычу. Он был отличным охотником. И своего он не упустит. Он постарался отключить все ощущения, кроме обоняния, нашёл в многообразии запахов ночи нужный — и пошёл на него. Просто шёл, пытаясь ориентироваться только на это чутьё. Скоро выбрался на широкую, усыпанную какими-то цветными камешками дорожку, которая привела его к странному сооружению: это был небольшой домик, похожий на большое полушарие, упирающееся основанием в землю. С большим окном посредине полукруглой стены. Парень в маске сидел на подоконнике этого окна, согнув одну ногу в колене, которое обнимали руки с тонкими изящными кистями, а вторую вытянув вдоль. Голова у него была откинута назад и упиралась затылком в раму окна. Глаза, кажется были прикрыты, а губы вытянуты трубочкой: он насвистывал какую-то странную мелодию, рваную, но беззаботную и весёлую. Чонгук подошёл к нему и привалился к стене, опираясь на неё правым бедром и скрещивая руки на груди. Он молчал, ждал, когда парень перестанет свистеть. Тот умолк, и они какое-то время просто были рядом. Чонгуку внезапно стало так хорошо, что он невольно счастливо улыбнулся. Он думал, что испытает хищную радость от того, что выиграл, что победил, что сейчас получит приз. Но ничего такого не было. Странное ощущение, что он просто пришёл туда, куда не мог не прийти, к тому, кого не мог, просто физически не мог не найти, охватило его и подарило странную спокойную уверенность, что он никак теперь иначе не сможет — только с ним. С этим парнем, которого знал всего-ничего, час–полтора, или сколько он там блуждал по саду в его поисках? Но именно так — рядом. И сейчас он получит его, потому что иначе не может быть. — Долго ты, — негромко сказал парень. — Я думал, быстрее сообразишь, что надо делать. — Ты меня заждался? — тут же вскинулся Чонгук. — Соскучился? — Что-то вроде того, — спокойно кивнул парень. — Боялся, что так и не найдёшь. Уж очень долго петлял вокруг, а дорогу всё не мог найти. — Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Чонгук. — Как ты меня нашёл? — вопросом на вопрос ответил юноша. — Я … По запаху. Я чувствую… Ты пахнешь вишней… — Вот и я … чувствую тебя, герой Чонгук. А что такое … вишня? — Последнее слово он произнёс с трудом, и Чонгук понял, что переводчик не смог найти аналог в языке и выдал слово парню в земном варианте произношения. Чонгук уселся на другой край окна, снаружи, и уверенно спросил: — Как тебя зовут? — Ах, выигрыш, — насмешливо улыбнулся парень. — Тэхён. Меня зовут Тэхён. — Иди ко мне, Тэхён. На пять минут ты мой. Омега, мягко улыбнувшись, подался вперёд, опуская ноги внутрь дома, и придвинулся к Чонгуку, оказываясь в его объятиях. Тот приблизил своё лицо к лицу омеги и улыбнулся прямо ему в губы. — Так что такое вишня, герой? — прошептал Тэхён. Чонгук прижался губами к приоткрытому рту парня и стал его целовать — медленно посасывал губы, пухлые и сладкие, пахнущие вишней, облизывал их по очереди, не спеша рваться внутрь. Он чуть отстранился и провёл языком по линии челюсти к ушку омеги, и тот чуть вздрогнул и схватил его за плечи тонкими, но сильными пальцами. — Чшш, мой хороший, — нежно прошептал ему Чонгук, — я только скажу, что такое вишня…. Он взял мочку уха Тэхёна в рот и чуть прикусил, а рукой провёл вдоль его спины вверх до затылка и сжал там пальцы, фиксируя его голову. — Вишня, Тэхён-и, это такие ягоды… На дереве растут. Они круглые, тёмно-алые, как твои губы, сладкий. И он снова приник к губам юноши поцелуем, только в этот раз поцелуй был страстным, Чонгук кусал эти шёлковые лепестки, оттягивал нижнюю губку и посасывал её, глубоко забирая в свой рот. И в тот момент, когда он уже хотел толкнуться в сжатые зубки языком, Тэхён застонал — протяжно, глубоко, чисто, так что у Чонгука тут же стало неумолимо твердеть внизу. Он оторвался от юноши и снова приблизился к его горячему уху. — Вишня упругая, у неё тонкая кожица, а внутри мякоть, такая же сочная, как твой язычок Тэхён-и. Хочу его попробовать, приоткрой ротик, сладкий. Омега снова негромко всхлипнул, и Чонгук, внутренне торжествуя, переполненный радостью победы, ощутил, как приоткрываются для него губы омеги и разжимаются зубки. — Умница, послушный омежка, — прошептал Чонгук и накинулся на эти губы, быстро толкнулся в рот, взял в плен робко застывший язычок, который с наслаждением стал посасывать, ощущая, что вишнёвый вкус всё сильнее проникает в его кровь, в его лёгкие, в его душу. Продолжая исследовать рот Тэхёна, он стал нежно гладить его по спине, потом спустился на бёдра и, наконец, жадно сжал задницу — упругую, круглую, невозможно приятную на ощупь. Тэхён вскрикнул и попытался отстраниться, но Чонгук не дал, он одну руку оставил на сочной половинке, а вторую быстро переместил на затылок и прижал юношу к себе. Потом оторвался от губ омеги и снова приник к атласному ушку. Он широко провёл по нему горячим языком, на что Тэхён снова вскрикнул и выгнулся. — Отлично, малыш... Значит, я часто буду тебя так ласкать, — прошептал Чонгук на ухо тихо плавящемуся в его руках Тэхёну. — И последнее о вишне, ты же хочешь знать, да, мой хороший? — Омега, явно находящийся в полном смятении, не ответил, но Чонгук хотел услышать его, поэтому сказал чуть громче и строже: — Ответь мне, Тэхён-и. Ты ведь хочешь всё узнать о вишне? — Да-а-а, — тихо простонал юноша, дрожа всем телом. — Вишня бывает разной, мой милый омега, — снова начал атаковать будоражащим шёпотом ухо Тэхёна Чонгук. — Кисловатой, кисло-сладкой… Но ты, моя прелесть… Ты пахнешь сладкой… Такой, как твоя нежная шейка, которую ты мне сейчас позволишь зацеловать, да ведь? Отвечай! — Да-а-а, — снова с отчаянной нежностью простонал Тэхён. Это было за гранью возможного — удержаться. И Чонгук не удержался: он приник к шее омеги, разворачивая его полностью к себе и заставляя сесть, оседлав подоконник и полностью раскрывшись для него. Тэхён лишь беспомощно вцепился в его плечи и послушно откинул голову, как потребовали от него пальцы Чонгука на затылке. Чон страстно метил омегу жаркими поцелуями, засасывая кожу на шее, втягивая в себя аромат и даже как будто вкус божественной вишни — сладкой, но свежей, неприторной. Он прикусил посильнее ключицу — и омега ахнул и застонал, но вырваться даже не подумал. Чон вылизал ямочку и повёл вверх по шее к подбородку юноши — тот только покорно закинул голову назад и вскрикнул, когда Чонгук впился зубами в кадык и стал активно его посасывать. А рука его скользнула на пах юноши: там всё было налито силой и энергией. Чонгука желали. Чонгук возбуждал этого невозможного парня до горячей стали в штанах. — Чонгу-у-ук, — нежно простонал омега. — Альфа-а-а… умоляю… остановись… Не так… Не здесь… — Я ничего не сделаю, милый, — горячо прошептал Чон в губы юноши. — Я только поглажу… Вишенка моя сладкая… И они несколько раз провёл ладонью по члену юноши, на что тот отозвался звонким поскуливанием и умоляющим: — Нет, нет… Остановись… Прошу! Прошу тебя! И Чонгук отступил. Он хотел этого парня до звёзд перед глазами, до боли в железно стоящем достоинстве. Но тот просил остановиться. А значит, Чонгук остановится. Он возьмёт его позже. Так, как тот захочет. Там, где тот захочет. Но обязательно — возьмёт. Присвоит, покроет, как дикий зверь покрывает свою самку, заберёт — и никому больше не отдаст. Потому что это его пара. Это его парень. Это его.4.
25 августа 2021 г. в 01:09
От смерти Намджуна спасло только появление в столовой Чонгука в тот самый момент, когда Джин практически безуспешно пытался осмыслить то, что сказал ему серьёзно и даже строго смотрящий на него начохито.
Чонгук был не один: он вёл за руку Тэхёна. Принц был одет в светлую домашнюю пару (комплектные штаны и свитер) Чонгука, сделанные из самотужной ткани и уже приспособившиеся под его тонкую фигурку: они свободно и мягко облегали его стройное тело и уже не висели и не были велики, как наверняка было вначале, пока ткань не начала меняться под надевшего.
И Тэхёну на удивление это шло: он уже не был похож на экзотическую птицу в белоснежном оперении, а выглядел как вполне себе милый паренёк, чуть младше капитана, вряд ли технарь, возможно, какой-нибудь стеснительный биолог или химик.
Джин старательно отбрасывал мысли о том, что ему поведал проклятый Намджун, он просто не мог в это поверить, это было слишком для его сознания... Так что он с радостью отвлёкся на своего капитана — и, пообещав себе подумать о своих проблемах завтра, быстро представил Тэхёна в белом защитном костюме для работы в лаборатории — выходило очень даже органично.
Увидев Намджуна, Тэхён раненой птичкой вскрикнул и бросился ему в объятия. Старший быстро поднялся и поймал брата, прижал к себе и стал что-то неразборчиво шептать на ухо тихо плачущему Тэхёну, ласково поглаживая его по голове. В ответ юноша только качал головой и повторял шёпотом:
— Нет, нет, нет, ты не должен был… Джуни… Как же ты теперь... — А Намджун, закрыв глаза, продолжал рокочущим басом успокаивать братишку.
Чонгук наблюдал за этой сценой, хмуро сведя брови на переносице и покусывая губы, что выдавало его крайнее недовольство.
— Они братья, — сказал ему Джин, который, несмотря на смятение и тревогу в душе, не мог не улыбнуться, видя столь явную ревность командира.
Он подошёл к Чонгуку и встал рядом, чтобы смочь говорить тихо, прямо ему на ухо.
— Я знаю, — сердито ответил Чонгук. — И всё же. Он альфа, а Тэ — омега. И они обнимаются. Я не могу не чувствовать дискомфорт.
— Бедный Тэ, — поддел Джин. — Кто бы мог подумать, что наш отважный герой Чонгук — такой яростный альфа и собственник.
— А ты нет? — огрызнулся Чонгук. — Тебя эта сцена не задевает?
Джин мгновенно помрачнел, его мозг услужливо вспыхнул мыслью: "Ах, так вот откуда была та сладкая боль в пояснице, да, Джин?" — и он зло пробормотал:
— С чего бы это? Ещё чего!
Братья, наконец, оторвались друг от друга, и Тэхён повернулся к Джину. Он посмотрел на Кима стеснительно и мягко улыбнулся. А потом явно заученным движением поклонился и подал Джину руку, произнося:
— Здравствуйте, я Ким Тэхён, позаботьтесь обо мне.
Слова традиционного приветствия начохито было странно слышать на звездолёте, среди стекла и экоматериалов, но Джин не мог не признать, что прозвучало мило, он невольно улыбнулся в ответ и пожал небольшую изящную руку Тэхёна, а потом повернулся к Чону и спросил:
— Почему Ким? Почему ты не свою фамилию ему дал?
— Потому что он её получит, когда станет официально моим мужем, — твёрдо ответил Чонгук, пристально глядя на Джина: он явно хотел отследить реакцию друга на эту новость.
Джин распахнул глаза и перевёл взгляд на Тэхёна, который тоже тревожно и с подрагивающими губами смотрел на него.
— Эээ… Ясно, — только и смог сказать Джин. — Но… вы же только что познакомились.
В ответ на эти слова Тэхён мгновенно покраснел, а Чонгук воинственно вскинул голову.
— Нет, — сказал он, — не только что…
— Как это? — спросил сбитый с толку Джин.
— Мы знакомы довольно давно, просто я не знал ... что это был именно он. — Говоря это, смутился и Чонгук, не выдержав роли независимого пофигиста. — Помнишь пир, где я схватил стрелу? Вот тогда мы и познакомились.
Джин словил частичное дежавю и успел уловить собственную мысль: «Сука, какой же насыщенный был вечерок тогда… Пир явно удался…».
Чонгук показал рукой, что предлагает всем сесть, и начал рассказывать.