Опять он принял какие-то препараты, от чего ему хорошо и весело, как никогда.
— Что нам с ней сделать, Дашуль? — возвышаясь над связанной к стулу незнакомой девушкой, Антон ласково обхватил её мокрое от слёз лицо ладонями и поднял опущенную голову. Глаза незнакомки связаны плотной чёрной тканью, во рту кляп, смастерённый из куска грязной тряпки, который заглушает крики и вопли. Бедняжка затряслась на стуле и дёрнула руками в попытке высвободиться. — Ничего не делать… Ничего, прошу… — сквозь боль в горле шепчет дрожащим голосом русоволосая девушка, сидящая в углу сырых стен котельной, матраса под ногами нет, — Антон куда-то отнёс его да пообещал вернуть. Даша и слова не может вымолвить, не отвлекаясь взором от новой жертвы, что изрядно избили, хотя к лицу явно не прикасались. Суставы пальцев ноют из-за частого хруста, руки зудят из-за сдирания кожи на тыльной стороне кистей, ведь царапать стены нечем — девушка сломала себе все ногти от нервов. — Ну… — низким тоном пробубнил Шастун, насупившись. — Так неинтересно. У тебя совсем идей нет? — с малейшею искоркой веры в глазах произнёс он, состроив унылую мину. — Даша, ты живёшь со мной больше года и у тебя нет идей, как «повеселиться» с этой девкой? Ты издеваешься или прикалываешься? — словно готовясь устраивать «семейный» скандал, возмущался Антон и открыто нервничал. Макарьева отворачивается к стенам, которые, как родные, может быть защитят от всех бед, прижимает ладони к лицу, затыкает уши и жмурится изо всех сил, поджидая ударов, будто бы это поможет оглохнуть и не слышать ни своих, ни чужих страданий. Слёзы невольно катятся по щекам, а мозг начинает закипать снова. Атмосфера в котельной ужасающая. — Дашуль, — глубоко вздохнул парень, расплываясь в усмешке и растягивая в воздухе её имя, — тебе нужно бояться своих ответов, а не меня. Ведь твой ответ решает все последующие часы ничтожной жизни этой девушки. И тебе стоит плакать в то время, когда я тресну твою голову об пол или стену. Незнакомка вопит от ужаса, одновременно с этим пытаясь что-то сказать. Возможно, просит о помощи или умоляет отпустить. — А ты, милая моя, успокойся. Я же не трахаю тебя на этом холодном полу, как Дашу, — он, словно кукловод, повернул голову девушки в сторону Дарьи, которая сидела в углу и дрожала, — лишь говорю не реветь. Антон развернул стул прямиком к Даше, дабы позже две жертвы смотрели друг на друга и ментально сочувствовали. — Так… Не могу определиться, — заныл парень, когда отвернулся от присутствующих и легонько стукнул ногой металлическую столешницу, стоящую возле нескольких ступенек из котельной. — Дашуль, помоги определиться: голыми руками или в перчатках? Если голыми руками, а у меня, между прочим, костяшки сбиты после этой дамы… Больновато, проще говоря. Если в перчатках, то в них неудобно, и натягивать их долго… В общем, не знаю что выбрать. Что думаешь? Макарьева достаточно понимает, что он задумал, от чего в горле встал ком, а перед глазами летают все предполагаемые пытки Антона. Сегодня перчатки прозвучали впервые… — Время идё-ё-ё-ёт, Даша-а-а-а-а, — поёт он, аплодируя в ладоши и широко улыбаясь, но это не улыбка психопата или насильника, а «самая миленькая улыбочка на свете», которая никогда не сползала с его лица во времена их отношений. — В перчатк-к-ках! — начиная заикаться от непроизвольного ужаса и сдавленного до боли неизвестно чем горла. Руки трясутся, удерживая цепь, чьи звенья звонко бьются об пол из-за вибрации. — Блять, заканчивай! Не нервируй, ладно? Я заебался сегодня, ловя её! Ещё и ты! — горланил Шастун, показав на связанную, и оживленно зашагал в стороны, о чём-то размышляя и в то же время щёлкая обеими руками. Около трёх минут он повторял движения, пока в глазах Даши не показались ещё два силуэта. Всё-таки она нашла в себе силы обернуться лицом к лицу незнакомки и оценить обстановку, хотя бы предугадать, что он собрался делать, раз связал девушку и устроил этот концерт. Оставив в покое свой «поводок», Даша пристально наблюдала за темноволосой, что пробовала противостоять крепким узлам верёвки. — Какая ты разумная, Даша… — глухо рассмеялся Антон, застопорился, выпрямился и раскинул руками в стороны, — ты предпочла перчатки, потому что их долго натягивать, как я сказал. Тем самым, ты добавляешь ей чуточку времени пожить. А ещё перчатки я оставил на втором этаже. Не понимаю, зачем её спасать, Дашуль… Она всё равно сдохнет. Шатен снял с крючка фартук мясника, халатно накинул на шею и с грохотом пропал за дверью котельной. Удаляющиеся шаги и напевание какой-то мелодии. Даша и забыла, что в доме хорошая слышимость. Почему она об этом думает? Всхлипы девушек не прерывались, хотя Даша поскорее утирала слёзы и пыталась окончательно утихомириться, ибо в последние три месяца Антон приказывает моментально утихать. Скорее всего, нытьё его чрезвычайно раздражает. Связанная незнакомка мычит, пробуя что-то вымолвить. Запястья и лодыжки её покрылись синими гематомами из-за верёвок и изоленты. Макарьева не в силах это выслушивать. Сердце надрывается от очередного хныка. Даша не знает ни кто она, ни её имени, возраста… тем не менее молится неверующим силам на небесах. Даша не верит в Бога, зато верит в то, на что способен разум Антона. — Я постараюсь… Сделаю всё возможное. Слышишь? Я помогу. Я потяну время… — негромко обещает она и неосознанно двигается к незнакомке, протягивает дрожащую руку, будто сидящая напротив вот-вот упадёт в пропасть. — Вы уже подружились? — вломился в котельную Антон и застал данную «сцену». В руках он держал беспроводную Bluetooth колонку, поварской секач и мачете. — Вроде бы всё взял. Она сквозь зубы зашипела от боли и схватилась за голову, словно избавится от дискомфорта. Подняв взгляд, только обратила внимание на внешний вид Шастуна: под чёрным фартуком прячется оверсайз-футболка такого же цвета, неизвестной фирмы свободные штаны, материал смахивает на джинсы, на ногах запачканные чьей-то кровью рваные кеды, руки в чёрных, как смола, перчатках; волосы кажутся абсолютно тёмными из-за воды, чёлка зализана назад и прикреплена невидимкой, колец не было до перчаток, а вот пара серебряных браслетов болталась на запястьях. — Дашуль, секач или мачете? — задаёт наивный вопрос Антон, целиком не обращая внимания на её эмоции, проявленные на лице, оставляет колонку на столешнице и передвигает её к занятому стулу. Обойдя металлический столик, парень протягивает перечисленные инструменты в руках. — Твой выбо-о-ор? — запел он, широко оскалясь, как маньяки в фильмах ужасов. Даша затаила дыхание от осознания, что он собрался делать на её глазах и с сей девушкой. Это впервые… Всё это безумие она узрит впервые. И Даша не готова. Новейшая волна дрожи и мурашек пробежалась по телу током. — Пожалуйста, не надо, Антон… Она не заслуживает… — с трудом произносит имя, начиная пускать больше слёз. — Послушай, Дашуль, ещё один неудовлетворяющий меня ответ, и ты присоединишься к ней. Поверь мне, жалеть ни её, ни тебя я не собираюсь. Повторяю: секач или мачете? Твой выбор, — безмятежным тоном, без улыбки излагает Шастун. Пламенеющие пассивной жестокостью зрачки зелёно-карих глаз вдвойне вгоняют в дичайший ужас. Даша вытирает влажные щёки чумазой ладонью, поднимает взгляд и изо всех сил проглатывает тяжкий ком, затем громко всхлипнув, произносит: — С-с-секач, — тело не слушается и выдаёт заикающимся от паники голосом. — Умница, Дашуль! — словно отец хвалит дочь за хорошую оценку в школе. — Жаль, конечно, что секач. Им будет тяжеловато. Вдруг я не попаду. Если мачете — пальцы отлетали бы как пробки от шампанского. Серьёзно, — рассмеялся со страшного сравнения Шастун, поддавшись назад и бросив заточённое оружие на комод со всяким барахлом. — Дашуль, скажи честно, ты давным-давно догадалась. Ведь так? Я прав? Макарьева промолчала, опустив голову, схватилась за волосы и принялась их рвать со скальпа, скуля от тупой боли. — Почему… почему я?.. Мама, спаси меня… Мам… — в ладошки плакала она, сидя на коленях и согнувшись пополам, прижала голову к сырому полу. Пара маленьких клочков волос остались на плечах и спине, жалко болтаясь на рваной чёрной футболке. — Дашуль… — ему нравится её так называть. — Что с тобой? У тебя нет настроя веселиться? Или я тебя чем-то обидел? — Антон за пару длинных шагов мигом оказывается рядом, садится на корточки и мило улыбается. — Иначе я не понимаю твоего наглого игнорирования меня. Шастун откладывает секач возле себя, интригующе зарывается ладонью с затылка в грязные и сальные волосы девушки, которые когда-то были блестящими, живыми и густыми. Он нечаянно вспомнил конец августа, когда поймал её за курением и избил. Потом перед глазами всплыло, где Даша почти теряет сознание от удара об навесной шкаф. Дарья не сразу ощущает неладное, успев лишь шмыгнуть заложенным носом. Антон, получше намотав и перепутав несчастные волосы, намертво сцепился за них и решительно поднял её голову, от чего та заскулила. Это больнее, нежели рвать самому. — Мне не нравится, что ты как зритель и участник моей развесёлой игры так поступаешь со мной. Я, вообще-то, старался, тратил своё время! И что? Всё это было впустую? Так нельзя, Дашенька… Нельзя… — опечалился парень, печально вздохнув, и, словно он утомленный и ленивый, скучающе взялся разбивать лоб Макарьевой об пол. Антон не будет терпеть к себе такое отношение. — Как же ты могла, Даша? Так оскорбить мои чувства… Это надо поучиться, — с неконтролируемой агрессией в голосе, в действиях и с яростью в глазах, Шастун резче, иной раз растерянно, долбил головой об окровавленный бетон, абсолютно не жалея. — Надо поучиться испортить человеку настроение за столь короткое время! Он закончил «трапезу» избиений, когда Макарьева перестала цепляться руками, чтобы попробовать остановить его. Антон встал с места, подобрал секач и бросил его на столешницу, хмуро осмотрев «комнатку» и тяжело вздохнув. Сейчас пачка сигарет поможет. Сейчас сигареты успокоят. — Неужели отпускает? Что-то маловато таблетки действуют. А если этот пидор подкинул фальш? — Шастун бормочет о своём, схватившись за колонку и копаясь в телефоне. Сигареты мигом вылетели из головы. — Так! Дашуль, ты там отошла? Скоро твой выход! Даша судорожно дышит, пуская струйку слюны, перемешанную с кровью. Чересчур больно. Согнувшись в три погибели, она приподнялась на локтях и попробовала хотя бы сесть, однако мир вокруг кружил с бешеной скоростью. — Ну, пока Дашулик отходит, то займёмся тобой, милая моя. Ничего, что я тебя так называю? У тебя есть имя? — шатен вытащил изо рта незнакомки кляп, бросил его куда-то на пол и нагнулся к лицу связанной, дабы быть с ней на одном уровне. — Пожалуйста… Пустите меня! Что вам нужно? Умоляю, пустите! Пожалуйста, я очень хочу домой… Пожалуйста… Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! — завопила незнакомка и по-прежнему продолжала дёргаться и извиваться на стуле, будто уж на костре. — Оу-у-у… — протянул Шастун, сделав вид, что сейчас в нём проснётся совесть и чувство вины и он обязательно отпустит девушек на волю, искушая все свои грехи до конца жизни. — Мне от тебя ничего не нужно, милая! С чего ты взяла? У меня всё есть! — гордо высказывал Антон, обойдя связанную со спины и сняв платок с её глаз. — Познакомься! Это Даша! Она здесь давно и будет очень рада гостям. Однако… От неё зависит: долго ты протянешь или нет. Увы, таковы правила моей игры, — сделав акцент на последних словах, он притих, подбежал к девушке с «пробитой» головой, представился и вяло помахал рукой вместо неё, так как та даже не в состоянии сделать глубокий вздох. — Зачем… Зачем вы это делаете? Почему именно я? Что я вам сделала? — сыпала вопросами незнакомка, от чего улыбка Шастуна постепенно слезала с лица. Произносила она невнятно, никак не могла успокоиться и нормально вдохнуть, из-за чего начинала задыхаться и впадать в панику всё больше и больше. — Ни на один вопрос я не отвечу. Так что прекращай. Не порть мне настроение, или отхватишь погуще чем Даша, — расстроенный чем-то Антон отошёл к ступеням, присел и задумался о своём, прямиком глядя на Дарью, словно она поможет вспомнить или поразмышлять. — Ладно… Пора бы приступить, — он встал с места, но направился не к «жертвам», а на выход из котельной. Вернулся через секунд десять с завёрнутым в прозрачный полиэтиленовый пакет мороженым мясом из морозильной камеры и, ближе подойдя в угол, бросил под ноги Даши. — Приложи. Не будем терять время только из-за того, что главному участнику стало плохо по его же вине. Упираясь рукой об стену, Макарьевой удалось усесться. Неряшливо кинутый под ноги фарш или кусок мяса действительно помог, остро обжигая холодом. Тупая боль пронеслась будоражащей пульсацией по сосудам и в висках. Кажется, они лопнули бы за секунды от этакого внезапного давления. В ушах натянутый, глубокий звон, усугубляющий состояние. В котельной пронёсся звук включающейся колонки и подключения устройства к ней. Оставив всю технику, помимо телефона, на электрофоне рондо-206-стерео 1984 года, Антон несуразно улыбался, изредка глазея на девушек и листая что-то в экране телефона. — Даш, ты знаешь фильм «Американский психопат»? Смотрела когда-нибудь? — на пятках разворачивается Шастун, продолжая копаться в смартфоне. Дарья не сразу соображает. То, что Антон заговорил о простых вещах — весьма удивило. Приняв позу поудобнее и переложив фарш в другую руку, она слегка покачала головой в стороны. Фильмами ужасов никогда не увлекалась. — Жаль. Очень жаль, — с огорчением выдохнул парень. — Фильм вышел в двухтысячных. Снят по книге известного американского писателя Брета Истона Эллиса. Знаешь такого? Кстати, книга меня больше заинтересовала. Впервые слышит это имя, отвечает честно. Покачивания головой в стороны. — В этом фильме главным героем является психопат Патрик Бэйтмен. Его играет Кристиан Бэйл. Слышала о таком актёре? — без надежд спрашивал Антон, наконец оторвавшись от экрана и замерев на месте. Ответ отрицателен. — В фильме Патрик представлен человеком, у которого есть всё: он бизнесмен, у него красивая невеста, впечатляющая квартира и немалые счета в банке, — протяжно продолжал шатен, будто наизусть выучил произнесённое. — Он следит за своим телом, ежедневно занимается упражнениями и одновременно смотрит «Техасскую резню бензопилой». Знаешь этот фильм? Смотрела? — Антон искренне заулыбался, когда Даша неуверенно покивала головой. — Я очень рад! Хоть что-то ты смотрела. А ты же не любишь ужасы? Помню, как ты устойчиво отказывалась сходить в кино на новый ужастик или боялась посмотреть дома даже в моём присутствии. Так вот, я хочу ознакомить вас со своими любимыми исполнителями! Как главный герой из фильма… Патрик рассказывал своим жертвам… — усмехнулся Антон, клацнул по экрану, и колонка тихо заиграла незнакомую девушкам песню «Bring The Pain» группы Mindless Self Indulgence. — Больше всего обожаю эту песню. Она переводится как «Принеси Боль». Забавное название, да? Макарьева на минуту забылась, не воспринимая вокруг себя лишнего, однако подсознательно поняла, что к ней обращаются и моментально «встрепенулась» на месте, покивала пару раз. — Об этой песне я узнал в 2007 году. Мне то ли пятнадцать, то ли шестнадцать было… Не помню, где и как услышал её, но мне она понравилась с первого раза. После этого группа «MSI» — сокращённое название — радует своими песнями до сих пор. Однако песня «Faggot» мне не особо нравится своим текстом про пидоров, звучание хорошее, игра на инструментах, вокал исполнителя. О, Дашуль, ты слышала о такой группе? Она кивает, откладывает пакет фарша подальше от себя, ибо ладонь больше не выдерживает низкой температуры. Ощущается, словно на коже остался ожог. Неприятно. — Да ладно? Серьёзно? — Антон рассмеялся. — У тебя есть любимая песня? — в ответ качают головой. — Как же так? Ладно, честно, мне плевать, — он резко и нерешительно огрызается, вновь листая что-то в телефоне. Заиграла следующая песня «Hayloft II», не давая доиграть «Bring The Pain». Кажется, сейчас исполняет другая группа. — Это «Hayloft II» группы Mother Mother. Я не фанат, но парочка их песен мне нравится, — бросил он и отложил телефон на электрофон. — Милочка, ты не назвала своего имени, — обратился к незнакомке, которая горько плакала. Её не было слышно из-за музыки. — Пожалуйста, помогите! Кто-нибудь! Умоляю, помогите! Боже мой, прошу! Помогите! — по новой завопила девушка, не собираясь угомониться и смириться с безжалостным заточением у какого-то психа. — Отпустите меня, прошу! Я же ничего плохого вам не сделала! Я вас не знаю! — молила она прощения и свободы у парня с секачом в руках, надеясь на милость. Она обещала много денег, обещала молчать до гроба, обещала всё возможное… — Заткнись! — заорал в ответ Антон, плотно закрыв ей рот свободной ладонью. — Дорогая, тебе нет смысла верещать, что-то мне там обещать и прочая чепуха. Почему ты думаешь, что всё так просто? А если я попросту развлекаюсь? Шучу? Веселюсь? Никто нас не услышит и никогда не найдёт. А тебя тем более! Ха-ха! Антон впал в истерику. Смех, наполненный сумасшествием, разнёсся по коттеджу. Вначале он хлопнул девушку по лицу, что-то вроде пощёчины, и, не прекращая смеяться и задыхаться от собственного хохота, повалился задницей на пол. Плечи «прыгали» на месте, а грудная клетка застыла без поступления воздуха. Шастун показывал пальцем на Дашу, что пребывала в себя и созерцала обезумевшего Антона.Видимо, препараты начали правильно действовать.
— Вы такие… Такие смешные! Все вы! — не унимался парень, снял одну из перчаток и голой рукой прошёлся по лицу, глазам, чтобы вытереть накопившиеся слёзы. — Почему, Даша, почему они надеются на свободу? Зачем я их ловлю и привожу сюда? Чтобы связать, изнасиловать или убить, а потом отпустить? Бред! Связанная незнакомка замолкла, словно лишилась голосовых связок. Пока «псих» гоготал не пойми от чего, она крутила головой в стороны, с целью найти выход, какое-либо орудие, похожее для спасения или защиту. Кислорода уже не хватало. Антон попытался вздохнуть полной грудью, но попытка больше развеселила, и он боком слёг на пол, поджав колени к животу и буквально задыхаясь. От его смеха голова точно расколется напополам, а мозги выйдут наружу, неаккуратно упав на грязный пол и некрасиво расположившись около открытого черепа. — Помогите… Помогите… Пожалуйста, помогите… Господи, помилуй, умоляю… — неразборчиво шепчет связанная. Она сжалась, особенно в плечах, дрожа на стуле. Истерический смех ненормального и скулёж барышни сводил с ума и перемалывал ушные перепонки в кровавое месиво. Впрочем, Даша не заметила, в какой момент произошло затишье и играли лишь рок-песни. Антон перестал смеяться. Он восстанавливал дыхание и нерасторопно поднялся с пола. Зачесав выпавшие волосы назад и апатично приблизившись к столешнице, Антон взмахнул секачом над головой незнакомки и чётко произнёс: — Как тебя зовут, милая? — в глазах сверкнули огоньки нарастающего безумия. — Настя! Настя! Настя! Меня зовут Настя! Имя… Моё имя — Настя! Боже, пожалуйста, не надо! Сжальтесь! — тараторила девушка. Дыхание её сбилось, она начала задыхаться и плакать. — Настя, подожди секундочку… — Шастун нахмурился, застыв с ножом в руке. Он отошёл за телефоном, потыкал по экрану пару раз, заиграла песня «Issues» группы MSI. — Вот! То что нужно! Эта звучит энергичнее! Ведь так, Дашуль? — захохотал Антон, вернулся к девчонке, и с размаху лезвие пронзило сжатые пальцы Насти. Девушка оглушительно заорала. Даша аж подскочила на месте, завопив от ужаса вместе с ней. Этого она и остерегалась. Она не ожидала, надеялась, что этого не случится. Макарьева отшатнулась от кровавого зрелища, забилась лицом в угол, накрыв веки ладонями, и нелегко дыша. Паника захватила контроль над разумом, телом. Её знобит, душит, тошнит от увиденного. Настя вскоре охрипла, но выть не перестала. Макарьева сравнила собственные муки и её, осмыслила, что когда-то Антон был прав — она недурно живёт. Выживает или существует?.. Мышцы хватили судороги. Руки окаменели и пытались пальцами ухватиться за футболку, цепь или волосы, чтобы что-нибудь сдавить, сжать со всей силы, физически выплеснуть шок. Дальнейшие удары Даша не слышала, но содрогнулась, когда руки прикоснулись плеч. Она не отважилась поднять голову, обернуться или сделать лишнее движение. — Эй, ты всё пропустила, — наигранным голосом пробубнил шатен, упал на колени и схватил Макарьеву за лицо, разворачивая к Насте, заставляя смотреть. — Смотри… Смотри! — сорвался Антон. Сопротивления конкретно заебали. — Нет! Нет! Не хочу! Не надо! — выла она, хватаясь за чужие руки, как за спасательный круг. — Нет! Плотно закрыв глаза и неумышленно прикусив язык, Даша разревелась как маленький ребёнок. Расчленение на глазах и другого человека, видать, было последней каплей. — Давай! Ну! Сука, я же заставлю! — упрямо зажав одной рукой нижнюю челюсть девушки, второй Антон широко открыл ей глаза, и Дарья в конец потеряла связь с реальностью. Отцепившись от неё, парень поднялся на ноги, отряхнулся, как ни в чём не бывало, добавил звук на колонке на полную, взялся за секач и продолжил «весёлую» трапезу. Стул чуть ли не прыгал на месте, однако Антона это не тревожило. Пальцы раз за разом хрустели ломающимися костями. Кровь стекала прямиком не на пол, а на постеленные слои газет, что моментально впитывали в себя выделения обмочившейся девушки и прочую дрянь. — Раз, два, три, четыре… Блять, четыре пальца, а я уже заебался. Я рассчитывал быстро управиться… Мачете быстро управиться, а не секачом, — недовольно простонал он, почесав тыльной стороной кисти лоб и слегка измазав себя в крови, присел на корточки, бросил нож на полу и снял перчатки, брезгливо избавляясь от них в мусорном ведре. — Как-то паршиво мы сыграли. И знаешь кто в этом виноват, Даш? — выключив музыку, Антон сурово оглядел Дашу с ног до головы. Даша не знала, куда смотрит и почему. Она не дрожала, всего-навсего обнимала себя за плечи и с трудом дышала. Даша не знает, сколько протянулась «игра», но он непременно продолжит. Даше больно, потому что она не может это предотвратить. Даше страшно за Настю, ведь она до сих пор связана и всё ещё истекает кровью. Даша задумалась о смерти, о пустоте после смерти.