close your... gestalt

Кое-как ему удаётся уснуть и продержаться в этом состоянии до 9 утра, а дальше у него заканчивается терпение, и едва умывшись и переодевшись, он спускается на два этажа ниже, больше не в силах ждать, пока они случайно пересекутся где-нибудь в лифте или в холле отеля. Правда возле Полиного номера он сталкивается с её директором, по озадаченному выражению лица которого понятно, что что-то случилось, но непонятно, что именно. - Привет, Поля у себя? - уточняет Дима, пожимая ему руку в знак приветствия. - Если бы... - фыркает мужчина, что-то печатая в своём телефоне, - Она улетела в Москву! - В смысле «улетела»? - недоуменно переспрашивает Билан, не понимая, как такое вообще возможно, - У вас же самолёт только сегодня. - Я сам пока не в курсе, что произошло. Она взяла ночью билет и улетела в Москву, хотя нам завтра нужно быть в Крыму на КВНе, - возмущается он, в следующую секунду прикладывая телефон к уху и снова пожимая ему руку, так как через мгновение удаляется в другой конец коридора, - Светлана Геннадьевна, я вот щас вообще ничё не понял из того, что вы написали... Растерянно глядя ему вслед, Дима медленно выдыхает в попытке успокоиться и не накручивать себя раньше времени. Может быть, что-то, не дай Бог, случилось? Может быть, у неё появились неотложные дела? Может быть, всё, что угодно, но дело не в нём? Такое ведь может быть.       Крепко сжимая в своих объятиях дочь и прижимаясь губами к её виску, блондинка на секунду закрывает глаза, нервно сглатывая ком, подкативший к горлу. - Ты можешь объяснить, что случилось? - в очередной раз интересуется женщина, выжидающе глядя на свою дочь. - Всё хорошо, - в очередной раз повторяет она, поглаживая по спине Тасю, что за последние минут двадцать слышит примерно один и тот же диалог только в разных его вариациях и тоже ничего не понимает, - Я просто соскучилась по ребёнку... - Так соскучилась, что прилетела среди ночи, не предупредив об этом ни меня, ни своего директора? - уточняет Светлана Геннадьевна, всё ещё не теряя надежды получить вразумительный ответ. - Да, так сильно соскучилась, - кивает Пелагея, меньше всего желая сейчас что-то обсуждать, - Можно я просто посижу с ней и поеду домой собираться? - Идиотизм, - едва слышно отзывается её мама, поднимаясь из-за стола и оставляя их на кухне вдвоём. Растворяясь в Тасиных объятиях, она чувствует себя гораздо лучше, чем сегодня ночью, когда сходила с ума от мысли, что ей придётся снова смотреть Диме в глаза и общаться с ним после всего этого. Она не придумала ничего более логичного, чем улететь в Москву, не дожидаясь утра и не ставя никого в известность, потому что утром было бы хуже. Осознание случившегося настигло её только в самолёте, когда тот уже шёл на посадку в Шереметьево, и ничего было не изменить. Телефон вибрирует на кухонном столе от третьего входящего подряд, не теряя надежды быть услышанным и замеченным. Она игнорирует его существование, всё ещё не отпуская от себя Тасю и не прекращая эти бесконечные обнимашки, что длятся уже минут сорок. Она ей жизненно необходима, как кислород, благодаря которому можно не думать ни о входящих, ни о пропущенных, ни о собственной глупости прошедшей ночью. У неё через 8 часов самолёт до Симферополя и завтра съёмки КВНа, а она хочет просто лечь и лежать, и не думать ни о чём, и по возможности даже не шевелиться. Ничего смертельного не произошло: она всего лишь поцеловала его второй раз за последние два месяца и идёт на рекорд, но нельзя сказать, что её это радует. Скорее, угнетает. Светлана Геннадьевна возвращается на кухню через пару минут, сразу замечая надрывающийся телефон, который её дочь тут же переворачивает экраном вниз, не оставляя возможности прочитать надпись «Дима-2». «Дима-2» - не потому что она ведёт учёт Дим в списке своих контактов, а потому что он слишком часто меняет телефонные номера, и она просто не успевает обновлять актуальную информацию, периодически встречаясь с ним и по новой записывая очередной номер. - Так, Тась, иди мой руки и будешь обедать, - командует бабушка, сделав вид, что не обратила внимание на этот странный жест с телефоном. - Пойдём, - соглашается Пелагея, опуская её на ноги и уже собираясь проследовать на выход из кухни. - Нет, а вот ты как раз останься, - вовремя тормозит её она, преграждая путь, - Она сама прекрасно знает, где ванная, и как мыть руки... - У меня ничего не случилось, - заранее опережая её вопрос, заявляет блондинка. - Посмотри на меня, - просит она, вынуждая дочь поднять голову и посмотреть прямо ей в глаза. Нет, на Полином лице не сканируется бегущая строка с ответами на все вопросы. И там нет даже намёка на фразу «Я целовалась с Биланом», как нет и малейших предположений на тему того, что послужило поводом для этого внезапного побега из Сочи. - Это что, из-за этого твоего? - неожиданно предполагает женщина, изъясняясь настолько «доступно», что становится смешно. - Какого «этого моего»? - уточняет Поля, не понимая, кого она имеет ввиду. - Ну, который последний... - еще более логично выдаёт она. - Мам, у тебя какое-то странное представление о моей личной жизни, - смеётся та, даже не зная, что ответить, - И почему это последний? Крайний, может? - Очень смешно, - усмехается она, закатив глаза, - Кстати, бескрайняя моя, а что там у Димы за проблемы с русским языком возникли от восторга? Это что за эпитеты такие? - Без понятия, - пожимает плечами девушка, заметно меняясь в лице при упоминании Димы, что на сей раз не скрывается от глаз её мамы, - Там Тася где-то потерялась... - Не потерялась, - настаивает Ханова, всё ещё пытаясь найти ответ на свой вопрос и буквально сканируя дочь взглядом, - У вас что-то с Димой произошло? - Да ничего у меня не произошло! Всё, пожалуйста, перестань, - не выдерживает она, забирая со стола свой телефон и направляясь в сторону выхода. Догадаться о том, что она попала в самую точку, совсем несложно по Полиной реакции, однако это куда сильнее настораживает Светлану Геннадьевну, чем вносит какую-то ясность.       Она выходит на улицу, вдыхая свежий воздух и прогуливаясь по дачному участку, куда и поехала первым делом по прилёту, не став заезжать в городскую квартиру. Он выходит на балкон своего номера, в десятый раз за последний час набирая её номер и не теряя надежды дозвониться. Телефон в её руке в очередной раз вибрирует, оповещая о входящем вызове и уже не оставляя шанса проигнорировать его. - Господи, боже, да, алло! - раздражённо отвечает она, больше не в силах ждать, пока ему надоест. - Поль, привет, хотел спросить, что ты думаешь насчёт того, чтобы нам записать студийную версию песни? - он репетировал этот текст заранее, почему-то думая, что она тоже будет вести себя, как ни в чём не бывало. - Ради этого нужно было столько названивать? Сообщением нельзя было спросить? Неужели непонятно, что, если я не беру трубку, значит, я не хочу разговаривать? - возмущается Пелагея, опускаясь на садовые качели и всё ещё не отключаясь после своего гневного монолога. - Я просто хотел узнать, как ты, - виновато поясняет Дима, не подумав о том, что они не в тех отношениях, чтобы столько звонить ей, - А сообщения ты не читаешь... - Хреново, - честно признаётся она, шумно вздохнув, - Я не знаю, как с тобой дальше общаться, и что вообще теперь говорить... - Не надо ничё говорить, - отзывается он, прекрасно понимая её чувства сейчас, - Давай просто сделаем вид, что этого не было? - Не могу, - неожиданно выдаёт она, тоже думая, что это будет так же легко и просто, как в прошлый раз. - Почему? - уточняет Билан. - По кочану, Дим, и по капусте! - снова недовольно отвечает Поля, невольно хмурясь, - Пожалуйста, можешь мне пока что не звонить и не писать? Песню, если хочешь, конечно, запишем, но сейчас я вообще не хочу об этом думать...