Джеймс сжимает металлические прутья у изголовья кровати, всё тело дрожит, и ему кажется, что он вот-вот упадёт, уткнётся лицом в подушки. Но Гельмут не останавливается, чередуя грубые толчки с шлепками, буквально обрушивающимися на алеющие ягодицы; и Баки приходится цепляться ещё сильнее, стоны переходят в хрип. ‒ Хороший мальчик. – шепчет Земо ему на ушко. Он целует плечи Джеймса, рваными поцелуями поднимается выше, одной рукой придерживает его за талию, а другой вцепляется в бедро. – Кончи для меня, Джейми. – имя парня на его губах звучит так непривычно, так нежно, и Баки, обессилевший, кончает. Дрожащие руки подводят его, и Гельмут помогает ему устроиться на простынях. ‒ Это было так… прекрасно. – бормочет Барнс, пока Земо заботливо приглаживает его волосы. ‒ Как насчёт третьего раунда, дорогой? – спрашивает Гельмут, но в ответ слышит только тихое сопение.
‒ Ты определённо вымотал меня вчера. – румянец на щеках Баки становится ещё заметнее. – Знаешь, я хотел поговорить с тобой о кое-чём. – прикусив губу, он переводит тему разговора. ‒ О чём же? – говорит Гельмут, не отводя взгляда от лица Джеймса. Смущение ему к лицу, но он считает Баки невероятно прекрасным, когда тот уверен, невозмутим. ‒ Мы с Наташей планировали сходить куда-нибудь после презентации статьи. Она моя лучшая подруга, ну, я рассказывал. – Баки нервно сжимает запястье правой руки под столом. ‒ Да, я помню. Конечно, ты можешь пойти. Тебе нужно отдохнуть после столь напряжённого режима работы. ‒ Нет, я не о том. Мне бы хотелось, чтобы ты пошёл с нами. Если не сильно занят. Хотя, ты, наверное… ‒ Для тебя у меня есть время. Всегда. – перебивает его Гельмут. – Буду рад познакомиться с мисс Романофф в дружеской обстановке и провести с вами вечер. ‒ Правда? – и Земо лишь кивает, улыбаясь. – Тогда завтра в 7:30 вечера в клубе «Распутин». ‒ О, в последний раз я бывал там, когда только приехал в Нью-Йорк. Замечательный выбор. Мне заехать за тобой? – Гельмут что-то быстро печатает в телефоне и тут же убирает в карман пиджака. – Мы могли бы потом поехать ко мне. Или к тебе. ‒ Ну, если ты уже всё распланировал, то можешь заехать. Но ко мне точно не вариант, не хочу шокировать соседей по квартире. Особенно Стива, ведь он до сих пор не знает о том, что мне нравятся и мужчины. – усмехнувшись, отвечает Баки. ‒ Понимаю. Тогда вышлешь мне адрес, mein Lieber. А сейчас мне пора, заседание кафедры скоро начнётся. – Гельмут встаёт из-за стола, склоняется над Джеймсом, оставляет лёгкий поцелуй на его щеке. – Bis morgen.***
‒ Нат, это катастрофа. – отчаявшись, произносит Баки. Он садится на кресло, голова его опущена. – Я – сплошная катастрофа. ‒ Так, успокойся. Попробуй лучше с чёрной рубашкой. Будешь выглядеть ещё горячее, я уверена. – Романофф становится позади кресла, массирует плечи Джеймса. – Знаешь, почему я так говорю? Потому что до сих пор помню, как блистательно ты выглядел на университетской вечеринке в прошлом году. Чёрный костюм, чёрная водолазка, чёрные туфли. И немного аксессуаров. ‒ Думаешь? – Барнс бросает грустный взгляд в сторону гладильной доски, на которой лежит прожжённая рубашка. – Ты же знаешь, что я доверюсь твоему вкусу, Нат. Всегда. ‒ Вот и умница. – она подходит к шкафу, достаёт тщательно выглаженную чёрную рубашку, подаёт её Баки. – Ну вот, другое дело. Перед таким красавчиком никто не устоит. – Наташа смотрит на него с улыбкой, какая появляется на лице любой матери, когда та гордится достижениями ребёнка. ‒ Спасибо. Что бы я делал без тебя, Нат? – он одаривает её смущённо-благодарной улыбкой. ‒ Пошёл бы в пиджаке на голое тело. А теперь… поможешь мне с платьем, красавчик? – соблазнительно произносит Романофф, развязывая шнурок на халате. Шёлк спадает с её плеч, оголяя спину, и Наташа нарочито медленно надевает платье того же цвета, что и костюм Барнса. ‒ Тоже хочешь свести всех с ума? – поддерживая её флирт, спрашивает Баки. Он завязывает тонкие ленточки платья, проводит подушечками пальцев по спине. Ткань платья плотно облегает её бёдра; разрез, начинающийся чуть выше колена, открывает вид на стройные ноги девушки. – Выглядишь как богиня, сошедшая с небес. – Джеймс сокращает расстояние между ними, касается кончиком носа её шеи. – Убийственно красивая. ‒ Мне приятно это слышать. – Наташа поворачивается к нему лицом, смотрит из-под приопущенных век. – Не волнуйся, на тебя и на твоего профессора покушаться не буду. Вы выглядите слишком хорошо вместе. – она приглаживает воротник его пиджака, любуется его костюмом. – Так, для завершения образа не хватает только подвески. Романофф открывает шкатулочку с украшениями, находит серебряную цепочку с небольшой подвеской, напоминающей по форме жетон, закрепляет на шее Барнса. Для себя выбирает золотые серьги и кольцо с рубинами. ‒ Мы с тобой сочетаемся сегодня. – говорит Баки; взгляд его застывает на руках девушки, ловко застёгивающих серёжки. Она смотрит на него с прежней улыбкой, поправляет тёмно-рыжие локоны. Телефон Барнса вибрирует, он переключает всё внимание на него. – Я подожду тебя внизу, Гельмут будет здесь через десять минут.***
Джеймс понимает, что нервничает, и он ненавидит себя за это. Каждый раз в ответственный момент тревожные мысли переполняют его, и он не знает, как бороться с ними. И поэтому он расхаживает взад-вперёд, походка его напряжённая, шаг широкий. Барнс старается думать о том, что приносит ему спокойствие, делает счастливым, уверенным. Единственное, что приходит на ум, - моменты, когда Гельмут обнимает его, покрывает его лицо поцелуями, говорит, как гордится его успехами. Но это вызывает ещё большее беспокойство, ведь Баки кажется, что это может закончиться так же неожиданно, как началось. И он снова будет проводить день за днём в своей комнате за просмотром одного-единственного сериала, заставляющего забыть о проблемах вокруг. Буду через десять минут, Джейми. Уверен, ты неотразим сегодня, - всё перечитывает он сообщение Гельмута, написанное пятнадцать минут назад. «Он не приедет, Баки, у него есть дела поважнее», - думает Барнс, сжимая в руке телефон, но тут раздаётся звонок в дверь. Джеймс тихо подходит к двери, смотрит в глазок. Он видит профессора, облегченно выдыхает, открывает дверь. ‒ Здравствуй, Джеймс. – произносит Гельмут, мягко улыбаясь. – Прости, что задержался. – он берёт Баки за руку, нежно целует тыльную сторону ладони. – Чего молчишь? Джеймсу всё ещё не верится в происходящее. Словно со сдачи того экзамена он находится в чудесном сне, от которого никогда не хочется пробуждаться. Хочется остаться навечно, всецело насладиться вниманием Земо. ‒ Почему мне кажется, что всё вокруг – лишь сон, иллюзия? – говорит он, осознавая слишком поздно, что Гельмут его слышит. ‒ Что именно, mein Lieber? – мужчина сокращает между ними расстояние, одними лишь губами касается уха Джеймса. – Я был прав, ты выглядишь превосходно. Глаз от тебя не отвести. Даже будет жаль снимать с тебя эту красоту. ‒ Ты тоже прекрасно выглядишь, Гельмут. – глаза Баки бегают вверх-вниз, рассматривая наряд профессора. Костюм винного цвета, белая рубашка с изящными узорами на воротнике. Две верхние пуговицы не застёгнуты, от чего открывается обзор на чуть выпирающие ключицы, усыпанные созвездиями родинок, и Баки смущённо отводит взгляд. Гельмут осторожно берёт Джеймса за подбородок, заставляя парня встретиться взглядами. ‒ Думаешь? Купил новый костюм специально для этого вечера. – Земо делает вид, что поправляет воротник рубашки, ведёт пальцами по оголённой коже, облизывает тонкие губы. – Не могу дождаться, когда мы… ‒ О, мистер Земо, вы уже тут? – прерывает их бодрый голос Наташи, подошедшей к Барнсу со спины и приобнимающей его за плечи. – Рада познакомиться в нейтральной обстановке. ‒ Это взаимно, мисс Романофф. – он берёт девушку за руку, оставляет на неё лёгкий поцелуй. – Но можете звать меня по имени. – девушка утвердительно хмыкает, поправляя прическу Баки, оказавшегося между ними. ‒ Хорошо, Гельмут. – она кокетливо улыбается, прихватив сумочку и выходя из дома. ‒ Пойдём, Джейми. –говорит Земо, и тут же страстно целует парня. Баки обнимает его шею, прикрывает глаза от наслаждения.– Только не ревнуй, хорошо, mein lieber Junge? – произносит он, мягко отстраняясь. Щёки Гельмута порозовевшие; взгляд наивно-влюблённый, но Барнс слишком взволнован, чтобы заметить. Профессор ведёт его к машине, где их ждёт Наташа. Она смотрит на Баки, довольно ухмыляясь, но, когда Гельмут открывает ей дверь и учтиво протягивает руку, благодарно улыбается, не переставая коситься на друга. Земо открывает переднюю дверь пассажирского сидения, помогает сесть Джеймсу. Он видит, как тот напряжён, и поэтому, только устроившись на водительском сидении, оглаживает ладонь парня. Баки немного успокаивается, всю дорогу говорит с Романофф, время от времени бросая взгляд в сторону Гельмута, который во время их поездки почти ничего не сказал. Когда они оказываются в десяти минутах от ночного клуба, Барнс решается на рискованный шаг: он кладёт руку на колено мужчины, ведёт чуть вверх, замирает. Земо на пару мгновений обращает на него взор, улыбка расплывается на его лице. Наташа бросает очередную шутку о том, чтобы они не занимались таким в её присутствии, заставляя Гельмута смеяться. Его смех такой очаровательный, что Баки невольно сжимает пальцы на бедре мужчины, от чего тот вжимается в сидение, прикусывает нижнюю губу. ‒ Полегче, Баки, а то мне придётся идти в клуб одной. – Нат похлопывает его по плечу, и Джеймс ослабляет хватку. ‒ Мы на месте. – наконец произносит Гельмут. Наташа выходит сама, бросив короткое «Жду вас», оставляя их наедине. Профессор сразу же кладёт руку Джеймса, покоящуюся на его бедре, выше, накрывает ей пах. – Чувствуешь? Вечер ещё не начался, а я до безумия хочу тебя, mein Junge. – он дарит парню ласковый, ленивый поцелуй, выходит из машины. Джеймс торопливо следует за ним, по пути поправляя воротник рубашки, примявшийся после поцелуя. ‒ Гельмут, там, у Наташи дома, ты сказал, что не можешь дождаться, когда мы что-то сделаем. Что ты имел в виду? – спрашивает Баки, когда они оказываются у входа в здание. ‒ Du wirst es bald wissen. – отвечает мужчина, влюблённо смотря на Джеймса, но тот, кажется, снова не замечает этого из-за тусклого освещения в коридоре.***
‒ Вы же позаботитесь о Баки, Гельмут? Он может выпить слишком много. – Наташа садится у барной стойки, изящно перекидывает ногу на ногу. Барнс кидает на неё гневный взгляд. – Прости, что позорю тебя перед твоим парнем. Погодите… вы же встречаетесь, так? ‒ Да, встречаемся. – не колеблясь, отвечает Земо, пока Джеймс пытается разобраться в их отношениях с профессором. Гельмут притягивает его для короткого и страстного поцелуя, уничтожая этим все сомнения парня. Они наконец садятся рядом с девушкой; Гельмут заказывает виски, а Барнс заказывает то же самое, что и Наташа. Ему подают рюмку водки, и он без особого удивления залпом выпивает содержимое, немного морщится. Гельмут же, напротив, не ожидал такого. Он переводит взгляд с Барнса на Романофф, на лице которой чётко написано «именно об этом я и говорила». Вдруг внимание Гельмута привлекает голос ди-джея, объявляющего, что сегодня «Ночь ретро». Тут же включается одна из популярных композиций группы ABBA, в которой Земо безошибочно угадывает "Dancing Queen". Он выпивает виски, направляется в сторону танцпола. Наташа вопрошающее смотрит на оставшегося на месте Баки; он лишь мотает головой. ‒ Я недостаточно пьян для танцев, Нат. – честно говорит он, и мгновение спустя просит бармена повторить. Для Гельмута алкоголь никогда не был определяющим фактором. Он любит танцевать, чувствовать себя единым целым с ритмом, с людьми вокруг. И сейчас он уверенно выходит в центр зала, танцует расковано, свободно, привлекая тем самым внимание многих девушек и парней. Земо наслаждается музыкой, растворяется в ней; соблазнительно проводит ладонью по своему телу, задевая оголённую шею и ключицы, прикрывает глаза. Его губы округляются, он шепчет слова песни. Он весь сияет, и одна из самых смелых девушек плавно подходит к нему, опускает руки на плечи Гельмута. Джеймс, опрокинув уже третью рюмку, наблюдает за этим с нескрываемой ревностью. Он резко подскакивает с места, идёт прямо к танцующей парочке. Баки вдруг понимает, что песня подходит к концу, меняет траекторию движения, пробирается к ди-джею. Просит включить его ещё одну песню, вкладывая в карман рубашки парня пару купюр. Тот кивает, и Джеймс на радостях благодарит его на немецком, направляется к Гельмуту. ‒ Хей, он мой! Ищи себе другого партнёра. – недовольно восклицает девушка, когда Джеймс нагло врывается в их танец, разворачивая Гельмута лицом к себе и по-хозяйски обнимая за талию. Земо с трудом скрывает довольную улыбку и подступающее ещё большее возбуждение, ведь он чувствует исходящий от Барнса жар даже через плотную ткань пиджака. ‒ Уверена? – Джеймс притягивает Земо для страстного, влажного поцелуя, вырывая из его груди глухой стон. Гельмут впивается ногтями в ягодицы Барнса, вжимается промежностью в бедро парня. Прожигая его полным ненависти взглядом, девушка скрывается из виду, но быстро находит замену Гельмуту. ‒ И много ты выпил, пока ревность не стала невыносимой, mein Lieber? – кокетливо шепчет он на ухо Джеймсу, нехотя отстранившись от губ со вкусом водки. Земо ведёт бедрами из стороны в сторону, направляет Баки в танце. ‒ Достаточно, Хель. – Барнс утыкается носом в шею мужчины, вдыхая парфюм. – Вкусно пахнешь. – он резко кусает Гельмута за шею, сразу же зацеловывает и зализывает место укуса. ‒ Джейми, ну не здесь же. –бормочет Земо, но парень не останавливается, продолжая покрывать кожу беспорядочными, хаотичными поцелуями, то нежными и неловкими, то горячими и грубыми. – Кстати, спасибо за песню. Но боюсь, до полуночи мы тут не останемся, если ты будешь таким настойчивым. И если будешь много пить. ‒ Тут есть чудесный коктейль, от которого мигом протрезвеешь. – отвечает Баки; он ласково проводит рукой по груди Гельмута и спускается чуть ниже, оглаживая талию и живот. ‒ Хорошо, но давай притормозим. Не хочу заниматься любовью в кабинке туалета. – Земо обвивает руками его шею, любуется чертами лица Барнса. Сейчас, в танце, тот будто выглядит иначе. Он горяч, уверен, на его лице и следа не осталось от неуверенности и сомнений. Такой Баки знает, чего хочет, и определённо добьётся желаемого. Взгляд, немного затуманенный от водки и возбуждения, приоткрытые покрасневшие губы. На щеках лёгкий румянец, но не такой наивно-милый, как обычно, нет. Слегка взмокшие волосы обрамляют лицо, и Гельмут тянет руку, чтобы убрать выбившуюся прядку за ухо. ‒ Ты сейчас прекраснее обыкновенного. И это не из-за алкоголя. – Земо разворачивается к нему спиной, прижимается всем телом. Он запрокидывает голову назад, поднимает руки, продолжая соблазнительно двигаться, а Барнсу лишь остаётся двигаться в одном ритме с ним. ‒ Мне нужно присесть, голова кружится. – говорит Джеймс, когда начинается другая песня. ‒ Конечно, пойдём. – Гельмут заботливо берёт его за руку, ведёт к столику, за которым расположилась Наташа. Увидев их, она машет им рукой. – Мисс Романофф, что тут за чудо-коктейль от алкогольного опьянения? ‒ А, поняла. Сейчас принесу. Вам что-нибудь нужно? – обращается она к самому Земо, но тот лишь машет головой. Взгляд привлекает укус на шее мужчины, и она учтиво прячет хитрую улыбку. – Хорошо. Заодно закажу что-нибудь поесть. Когда она оказывается у барной стойки, Джеймс кладёт голову на плечо Земо; руку его он всё не отпускает. ‒ Знаешь, нужно было попросить включить “When I Kissed the Teacher”. – немного невнятно говорит он. – Это больше подошло бы, чем “Gimme! Gimme!” ‒ Это было бы иронично, mein Lieber. –профессор успокаивающе гладит парня по волосам. – если хочешь, мы ещё потанцуем, когда тебе станет получше. – он целует Баки в макушку, улыбаясь.***
Спустя полчаса Джеймс, взбодрившись, не даёт своим спутникам спокойно посидеть. Он зовёт танцевать то Гельмута, то Наташу, то в иной раз обоих сразу. В перерывах они пьют за успех Баки на презентации, и он смущается каждый раз, когда Земо говорит, что у него никогда не было таких способных и ответственных студентов, как Барнс. Наташа не отстаёт от Гельмута, тоже осыпает парня комплиментами, произносит тосты в честь Баки (она случайно переходит на английский, смешанный с русским, что забавляет обоих мужчин). Ближе к полуночи, выпив по ещё одному чудо-коктейлю, они вызывают такси (Гельмут, как оказалось, взял машину напрокат). Наташа уезжает раньше, и Баки крепко-крепко обнимает её на прощание и просит обязательно написать, когда она будет дома. Романофф обещает так и сделать и, садясь в автомобиль, машет им рукой. Джеймс смотрит вслед уезжающему такси, подрагивая от холода. Гельмут предлагает накинуть пиджак, но Баки отказывается, ведь не хочет, чтобы и его мужчина замёрз. Тогда Земо берёт его руки в свои, помогает согреться. ‒ Когда приедем ко мне, напою тебя горячим чаем. Или кофе. И укутаю в тёплый плед. – он чуть растирает ладони Джеймса, и тому правда становится теплее. – Ну вот, теперь ты не такой ледяной. А вот и наше такси, пойдём, mein Junge. Добравшись домой, Гельмут сразу же ставит чайник. ‒ Ты, должно быть, устал. – говорит он Баки, только вышедшему из ванной комнаты. Он целует Гельмута, и тот понимает, что лицо его ещё влажное, тёплое. ‒ Всё нормально. Я привык не спать по ночам. – Джеймс устраивается на диване, завернувшись в плед. – Чтобы ты не волновался. Мне тепло и уютно, Хель. ‒ Тогда я спокоен, mein herzlicher Junge. – Гельмут осторожно подаёт ему чашку с горячим чаем, пахнущим вишней. ‒ Спасибо, Хель. – парень вдыхает аромат, прежде чем сделать маленький глоток. – Очень вкусно. ‒ Мой любимый чай. – отвечает мужчина, садясь рядом и опуская голову на плечо Баки. – А ты мой любимый мужчина. ‒ Гельмут? Ответишь честно? Когда Нат спросила, встречаемся ли мы… ты тогда сказал правду? – Барнс нервно постукивает пальцем по чашке. ‒ Да, правду. Ты мой чудесный мальчик, и я бы ни на кого тебя не променял. Я не жалею ни о чём из того, что говорил тебе. И ни о чём, чем мы с тобой занимались. – он приподнимается, аккуратно поворачивает голову Джеймса так, чтобы встретиться с ним глазами, любовно очерчивает скулы парня. ‒ У тебя так сияют глаза, а я и не замечал. – Баки виновато отводит взгляд, дрожащей рукой ставит чашку на столик. – Пропускаю всё важное из-за этой чёртовой тревожности. ‒ Всё хорошо. Главное,что в твоих глазах столько любви. Du bist fürsorglich, mitfühlend, Jamie, und wenn nötig, bist du unaufhaltsam, leidenschaftlich. Und dafür habe ich dich geliebt. ‒ Ich denke dein, wenn mir der Sonne Schimmer vom Meere strahlt; Ich denke dein, wenn sich des Mondes Flimmer in Quellen malt. – шепчет Джеймс, и со словами этими чувствует облегчение. Гельмут больше ничего не говорит; он целует Джеймса так, как никогда не делал этого раньше. В поцелуй он вкладывает все чувства, что переполняют его. Земо двигается робко, чувственно, и Баки, осмелев,зарывается пальцами в волосы мужчины. Он берёт ситуацию под контроль, укладывает Гельмута на диван, нависает над ним. ‒ Кажется, мы немного не в той позиции. – бормочет Баки; Земо же просто любуется красивым видом, тяжело дыша. ‒ Нет, всё правильно. Хочу тебя в себе, mein Lieber. – Гельмут нетерпеливо стягивает с него пиджак, откидывая на спинку дивана. – Ich will dich, nur dich. ‒ Scheiße, was tust du mir an? – Барнс снимает с него пиджак, а следом за ним рубашку. Он наслаждается видом пару мгновений, глаза жадно бегают. – Ты уверен, Хель? ‒ Да, я всё обдумал. – он ловко расстёгивает пуговицу и молнию на брюках, позволяя Джеймсу стянуть их полностью. – А насчёт костюма я передумал. Оставь рубашку, мой мальчик. – Баки, словно в полубреде, кивает, пытается нащупать застёжку ремня. – Давай я помогу. Гельмут садится напротив Барнса, поочерёдно расстёгивает ремень, пуговицу, молнию. Дразнится, то касаясь члена Джеймса одними лишь кончиками пальцев, то сжимая ладонь на его промежности. ‒ Ещё, Хель, прошу. – всхлипывает Баки, но Земо отстраняется; он нарочито медленно снимает нижнее бельё, поворачивается спиной, опирается на подлокотник дивана, приподнимает бёдра. И Джеймс наклоняется над ним, подкладывает ему под живот подушки, целует плечи и спину. Снова не удерживается, кусая чувствительную кожу, чуть ли не рычит, раздвигает ноги Гельмута. Рукой проводит от поясницы вниз, к ягодицам, слегка кусает раз, другой. Земо впивается пальцами в подлокотник, шепчет что-то неразборчивое. Баки достаёт из внутреннего кармана пиджака смазку и презерватив, садится между ног Гельмута. Входит одним пальцем медленно, не торопясь, не переставая покрывать бёдра мужчины поцелуями. Земо прикрывает глаза, утыкаясь лицом в ладони, громко выдыхает. ‒ Тебе не больно? – спрашивает Джеймс перед тем, как добавить второй палец. ‒ Такой заботливый. – сквозь стоны произносит Гельмут, приятная дрожь пронизывает его тело. – Хочу чувствовать тебя всего. И Баки не нужно просить дважды. Он торопливо избавляется от нижнего белья, надевает презерватив, добавляет смазки. Джеймс массирует плечи Гельмута, подушечками пальцев очерчивает стройные бока, опускает руки на бёдра. Дразняще приставляет головку члена, наблюдая, как напрягаются и расслабляются мышцы спины и рук его мужчины. Входит осторожно, шепчет ему на ухо успокаивающие слова. Но как только Гельмут привыкает, он набирает темп, нежные слова сменяются пошлостями, непристойностями, и Земо не выдерживает: стоны сменяются ругательствами на немецком. ‒ Мой Хель, так любишь сводить меня с ума. – он накрывает левую руку Земо своей, правой держит покрасневшее от сильной хватки бедро. – Так развратно танцевал, заставлял меня ревновать, да? Может, ты бы хотел, чтобы я взял тебя ещё там, на глазах у всех тех людей? Он толкается ещё пару раз, задевая простату, но выходит из него, пытаясь перевести дыхание. Гельмут хныкает, не ощущая в себе Джеймса, но тот разворачивает его, укладывает на спину. Резко разводит ноги мужчины, но не проникает снова, лишь влажно целует внутреннюю часть одного бедра, другого, оставляет несколько коротких поцелуев на коленях. Губами скользит ниже, целуя стройные лодыжки, снова вдыхает его запах. Ему кажется, что Гельмут искупался в этом парфюме, настолько он дурманит мысли Баки. Он такими же рваными поцелуями поднимается выше, а Земо лишь наблюдает за ним из-под приопущенных ресниц, вздрагивающих даже от самого лёгкого, невесомого поцелуя. Он помогает Гельмуту обхватить талию ногами, входит более резко, чем в первый раз. Толчки грубые, но такие правильные. ‒ Посмотри на меня, Джейми. – вцепляясь в короткие тёмные волосы, выкрикивает Гельмут. И Барнс смотрит в тёмно-янтарные глаза, которые тут же прикрываются от наступившего удовольствия. Он толкается ещё пару раз, чувствует, как Гельмут сжимает его внутри, кончает, утыкаясь лицом в подушки. Всё тело мелко трясётся, но ему слишком хорошо, что он едва ложится рядом с Земо. ‒ Das war verdammt gut, mein Lieber. – на лице Гельмута расплывается довольная ленивая улыбка. – Мы обязательно это повторим. – он поворачивает голову, смотря на Баки. Глаза его, такие тёмные сейчас, устало смотрят в ответ, но в них столько любви. ‒ Я люблю тебя. – шепчет он, тихо зевает. ‒ И я тебя, мой мальчик. Ich höre dich, wenn dort mit dumpfem Rauschen die Welle steigt. – отвечает Гельмут, любовно проводя ладонью по груди парня. Барнс улыбается, тут же засыпая, и Земо ничего не остаётся, кроме как позаботиться о парне. Позже, той же ночью, принимая душ, Гельмут улыбнётся тоже от одной мысли о том, что теперь он не одинок, что теперь у него есть тот, кто его поймёт, кто просто будет рядом.