***
С трудом отсидев пару, Барнс спешит на кафедру германских языков. Довольно быстро находит нужный ему кабинет, на двери которого блестит посеребрённая вывеска с именем профессора. Баки, не медля ни мгновения, стучит. ‒ Входите. – звучит спокойный баритон. Дверь плавно открывается. Джеймс осторожно заглядывает в проём. Замечает, что Гельмут и глаз не поднял с горы документов на столе. ‒ Профессор Земо, здравствуйте. – теперь мужчина обращает на него внимание. – Можете уделить мне немного времени? – взгляд Баки скользит по аккуратно разложенным папкам. – Я могу зайти попозже. ‒ Нет, всё в порядке, мистер Барнс. Присаживайтесь. – профессор оставляет пару аккуратных, отмеренных, должно быть, до микрометра, подписей на документе, откладывает лист в сторону. – Вы, наверное, хотели что-то уточнить по Вашей выпускной работе? – Да. – лжёт Барнс. Сам удивляется, как легко у него это получается. – Хорошо. Похвально, что есть такие преданные студенты, готовые посвятить всё свободное время научным исследованиям. – Земо улыбается, но не так тепло. Улыбка кажется натянутой, дежурной. – Я подобрал несколько электронных изданий, которые могут быть очень полезными. Анна, отнесите эти договоры проректору. – обращается он к секретарше. – Это очень срочно. Спасибо. – Ты выглядишь встревоженно. – констатирует Гельмут, как только девушка выходит из кабинета с увесистой папкой в руках. – Думаю, ты пришёл не за дополнительной литературой. – Да, ты прав. – Баки нервно оглядывается, боясь скорого возвращения секретарши. – Её не будет ещё минут двадцать точно. В это время у проректора Беннера довольно-таки много посетителей. – Земо убирает ручку на подставку, встаёт из-за стола. Поправив очки, внимательно осматривает Барнса. Тот, будто намеренно, сидит, ссутулившись. – Посмотри на меня, Джеймс. Что произошло? – Мне просто захотелось увидеть тебя, вот и всё. Извини, я выбрал неправильное время. – парень вскакивает, пытается ретироваться в сторону выхода. – Как я уже сказал, у меня сейчас нет никаких особо важных дел. – профессор отходит к окну; голос его на удивление холодный, но, может, Баки всё это померещилось. – Помнишь тот разговор про Стива? Я лишь хотел, чтобы ты был в курсе происходящего… В том плане, что… я не хочу что-то от тебя скрывать. Ведь отношения не так работают, да? – тараторит Джеймс. На последнем предложении у него едва ли не заканчивается воздух. – Да, mein Junge, мы это обсуждали с тобой. И я рад, что ты усвоил этот урок. – Гельмут разворачивается, опирается поясницей о подоконник, выжидающе скрещивает руки на груди. Баки кажется, что этот жест преследует его. Сначала Наташа, теперь Земо. Эта схожесть пугает его, но он старается не показывать виду. – Я вроде как назначил ему встречу после занятий. Не знаю, к чему это всё приведёт. К тому же, я не продумал, что сказать. – Барнс так и стоит у самой двери, не решаясь сделать шаг в каком-либо направлении. – Хотя… какая уже разница? Нашей дружбе в любом случае конец. – Не стоит мыслить так радикально и негативно. Всегда нужно искать реалистичный исход, а не видеть лишь теневую сторону ситуации. – говорит Гельмут; тонкие губы расплываются в печальной улыбке. Он вспоминает отца и произошедшее с ним, но тут же отбрасывает такую неподходящую сейчас мысль. – Вы оба – взрослые, адекватно мыслящие люди. Я верю, что вы сможете закончить этот разговор успешно. – А я вот не верю. После того, что сделал он… что сделал я… Не знаю, чего и ожидать. – Баки снова оборачивается в сторону двери, тяжело дышит. Перед глазами всё становится мутным, тёмным. – Я испорчу ещё больше то, что уже катится к чертям. – Аккуратнее с выражениями, junger Mann. – профессор подходит к Джеймсу почти вплотную. Берёт в ладони лицо парня, медленно ведёт подушечками больших пальцев по его щекам. – О чём мы с тобой вчера говорили? – О том, что мне нужно верить в себя и свои силы. – Правильно. О чём ещё? – слегка приподнимает лицо Джеймса, вынуждая встретиться взглядами. – Я готов ждать столько, сколько потребуется. – Что во всём ужасном в жизни не всегда виноват именно я. Что не стоит принимать недостатки и пороки людей как нечто зависящее от меня. – Баки прикрывает глаза в попытках скрыться от прожигающего насквозь взгляда янтарных глаз. – Ты такой молодец. Такой молодец. – Земо одними губами касается его лба. У него возникает идея. – Кстати, тебя ждёт небольшой сюрприз сегодня вечером. Как ты на это смотришь? – Какой сюрприз? – оживляется Баки. – На то он и сюрприз, чтобы его не раскрывать. Во сколько у вас встреча? – После трёх. А что? – в глазах Барнса читается нескрываемое любопытство. – Превосходно. Сможешь зайти ко мне после? Анна уходит в четыре. – профессор ласково оглаживает скулы Джеймса, продолжая говорить. – Принесёшь мой любимый кофе? – Карамельный латте? – спрашивает Баки; Гельмут лишь улыбается в ответ. – Хорошо. Обнимешь меня на удачу? – Конечно, mein Lieber. – едва успевает произнести Земо, как Джеймс обвивает руками его шею. – И не смей больше называть меня этим безличным „junger Mann“. – бросает Баки, прежде чем покинуть кабинет.***
Джеймс ждёт. Уже пятнадцать минут. Удивительно, наверное, что он пришёл вовремя, а Стив заставляет себя ждать. Раньше всё было наоборот. Интересно, будет ли всё когда-нибудь как прежде? Он садится на скамейку, закинув ногу на ногу. Нервно похлопывает ногтями по корпусу телефона, пробегает взглядом по переписке ещё раз. Ну, в этот раз Стив провернёт с ним тот же трюк. Будет избегать Баки до последнего, усугублять ситуацию ещё больше. Хотя уже больше некуда. Стив не появляется спустя ещё пять минут. Это нервирует Баки, выводит из себя. Барнс уже раздумывает о том, чтобы вернуться в их квартиру и дождаться там. Он обязательно окинет Роджерса самым недовольным взглядом из всех, осуждающе покачает головой. Скрестит руки на груди, будет пялиться на него до тех пор, пока он не извинится. – Барнс! – вдруг раздаётся где-то вдалеке, и парень вздрагивает. Взглядом ищет источник звука: Роджерс выходит из библиотеки с рюкзаком в руке. – Ты не ушёл. – А должен был? Если честно, уже подумывал об этом. – Барнс глупо улыбается, стараясь подавить пассивную агрессию. – Не знаю. До этого же ты убегал. – Стив, бросив рюкзак на скамейку, садится рядом. – С чего начнём? – Хороший вопрос. – Баки театрально отводит взгляд, задумавшись. Пару мгновений спустя продолжает. – В первую очередь, я хотел бы попросить прощения за произошедшее. Я имею в виду ссору с Наташей. – единственное, о чём он жалел. Ему так хотелось начать разборки самому. – Ссора – это ещё мягко сказано. – хмыкает Роджерс. – Я думал, она меня на месте прикончит. Если бы не Сэм… – Да, я уже понял. Мне правда жаль. Эта проблема касается только нас с тобой… А Н-Нат… она лишь ускорила её разрешение. – С этим я согласен. Может, после этого разговора придёт конец нашей молчанке. – Если ты вообще захочешь со мной общаться после. – Баки поджимает губы, неловким движением поправляет выбившуюся прядь волос у виска. – Так, не делай поспешных выводов. – Стив кладёт руку на плечо Барнса, слегка похлопывает. – Ты слишком часто так делаешь. – Знаю. Но тут такая тема деликатная. Даже и не знаю, что думать. – Может, пойдём тогда в другое место? Могли бы выпить, спокойно поговорить? – Нет, Стив. Так станет только хуже. – Баки ёрзает на месте, пытается устроиться получше. – Тут тоже довольно тихо. К тому же, не хочу обсуждать такое по пьяни. – Ладно, забей. Зря предложил. – Всё нормально. Ну, ты понял. – Джеймс делает глубокий медленный вдох, выдох. – Так вот, дело в том, что… – Ты был в меня влюблён. – абсолютно спокойно говорит Роджерс. Баки бросает на него ошарашенный взгляд. – Ну да, я догадался. Как же иронично. Никто не был в курсе кроме главных участников преступления. Отрезвляющие слова Стива, подобно мощному удару в челюсть, сбили бы Джеймса с ног, если он не сидел бы сейчас. – И почему ты не сказал, что всё понял? – шок на лице Барнса сменяется удручающим осознанием. – Ты всё знал и при этом продолжал так себя вести. – «Так» – это как? – теперь Стив смутился. – Оу, ты не понимаешь. Ты нарочно «ревновал» Пегги ко мне, делал всё возможное, чтобы оградить её от меня? Ты таким образом хотел сделать так, чтобы она смотрела на меня, как на психа, как на идиота, как на изгоя? – истерический смех так и норовит всё испортить, но Баки противостоит ему. – О чём ты? – А ты не притворяйся, что до тебя не доходит, Стив. С того самого вечера, когда вы начали встречаться, ты бросал на меня такие недовольные взгляды, стоило мне только спросить что-то у Пегги. Стоило мне только посмотреть в её сторону, так ты уводил её куда подальше от такого негодного человека, как я. В тот самый вечер ты даже не обеспокоился моим состоянием. Ты остался с ней. Знаешь, я не просил тебя провожать меня до дома, укладывать в постель и сидеть рядом, пока я не усну. Хоть я и делал подобное для тебя. Делал просто так, потому что мы друзья, а не потому что я хотел залезть тебе в трусы. Думаешь, я какой-то извращенец, который только и мечтал о том, как с тобой переспать? Я на такое и не надеялся, мечтать о таком не мог. В тот… – Бак, успокойся. – Успокоиться? Серьёзно? Не перебивай меня. В тот вечер я хотел признаться тебе в чувствах, уже заранее зная, что тебе будет плевать. – Баки вглядывается в зеленовато-голубые глаза Роджерса, словно желая найти в них ответ на бесконечные вопросы. – Ты ведь знал, да? Что рано или поздно я решусь на такое. Поэтому побежал к ней? – Ты ничего в этом не смыслишь. – голос Стива становится всё более раздражённым. – Не смыслю в чём? – Джеймс всё же издаёт истерический смешок. – Поведай мне. – В отношениях. Да кто вообще захочет связываться с таким, как ты? С завистливым, неуверенным в себе? Так ещё зацикливаешься на всякой нереалистичной чепухе, которая никому кроме тебя не интересна. Представь себе, меня бесило, когда ты рассказывал об очередном сериале про пришельцев. Или когда ты зачитывался книжками про монстров. – Вау, одна претензия лучше другой. Может, тебе на телевидение пойти? Будешь придумывать вопросы для всяких ток-шоу и программ разряда вопрос-ответ. Вижу, у тебя уже есть опыт в переходе на личности. – Ах, прости, что забыл добавить к списку твоих главных черт характера саркастичность. Ты любого этим выбесишь. Наташа, должно быть, единственная способна выдержать такую пытку. – Я хотел поговорить нормально, но ты меня вынудил. Стив, если я не гожусь для отношений, то из тебя вышел просто отвратительный друг. Ты догадывался о моих чувствах и избегал этого разговора. Более того, настраивал Пегги против меня. Удивительно, что ты ещё до Наташи не добрался и не выел ей мозги этим. Затем, ты плевать хотел на нашу дружбу, бросил меня в мой день рождения. А я, как наивный идиот, хотел надеяться на лучшее. Ты же оправдал все самые ужасные ожидания. Поздравляю тебя, Стив, с новым достижением – с потерей последней капли моего доверия к тебе. – с этими словами Барнс подрывается с места, направляется к выходу с территории университета. – Ты невыносимый, Барнс! – бросает ему вслед Стив. Баки отвечает коротко и ясно: поднимает левую руку, показывая ему средний палец. Он больше не хочет сюда возвращаться. Точно не сегодня. Зачем он вообще решился поговорить с этим придурком Стивом? Единственное, что удерживает его от неразумного эмоционального порыва, - это мысль о Гельмуте и его маленьком сюрпризе. Он идёт прямиком к кафе. – Один карамельный латте и один горячий шоколад, пожалуйста. Оплата картой. – озвучивает он заказ. Девушка на кассе просит подождать его десять минут, и Баки пишет Наташе.Это было бесполезно. Как со стенкой говорить 3:40pm Как с тупой и неадекватной стенкой 3:40pm Он обвинил меня во всём и назвал неудачником 3:41pm Типа со мной в отношения вступит только сумасшедший. Пойду скажу это Гельмуту, вместе посмеёмся 3:41pm Я не выдержал и ушёл. Высказал всё, что пришло на ум 3:41pm Жаль, что ты ему не всекла тогда 3:42pm
Убрав телефон в карман джинсов, забирает заказ, благодарит девушку ещё раз. Возвращается в университет с надеждой, что увидит Роджерса нескоро.***
– Входи. – говорит Гельмут, когда раздаётся еле слышимый стук в дверь его кабинета. Баки прижимает к груди стаканчики с напитками и придерживает одной рукой, так осторожно, чтобы не разлить. Свободной теперь рукой дёргает за ручку. – Ох, прости, я совсем забыл. – мужчина заботливо перехватывает напитки, ставит их на журнальный столик. – Вижу, разговор прошёл не так гладко. – Да. Всё ужасно. – Если хочешь, можем перенести сюрприз на другой раз. – Нет, не хочу менять планы из-за какого придурка. – Сегодня ты так и напрашиваешься на выговор. Не забывай, что ты находишься в кабинете профессора. – Земо размеренным шагом подходит к двери, поворачивает ключ в замке. – Прости, он столько дер… плохого про меня наговорил, что не могу сдерживаться. Зачем ты закрыл нас? – Понимаю. – полностью игнорируя вопрос, отвечает Гельмут. – Что он тебе сказал? – Что я завистливый, неуверенный в себе, а моя саркастичность кого угодно выведет из себя. – А мне нравятся твои саркастичные ремарки. Это очень горячо. – Земо садится на один из стульев, в любое другое время предназначенных для посетителей, лёгким движением руки манит парня к себе. – Правда? – Джеймс подходит ближе, останавливается в шаге от профессора. – Да. А все остальные его слова – ложь. Ты много волнуешься, да, но ты изо всех сил борешься с этим. Ты сильный и прекрасный. Зависть… она присуща всем людям в разной степени. В тебе же я её не замечал. Точно не в этой ситуации. – Спасибо, Гельмут. Мне было важно это услышать. – на лице Баки появляется слабая улыбка и тут же исчезает. – Ты точно уверен насчёт сюрприза? Обдумай это хорошенько. – Я уже всё решил. Не стану отказываться от твоего подарка. – Барнс садится в соседнее кресло. Гельмут протягивает ему стаканчик с горячим шоколадом, сам отпивает латте. – Давай немного поговорим, нужно немного успокоиться. – Конечно. Я обычно задерживаюсь допоздна, никто ничего не скажет. Что именно хочешь обсудить? – Хотя бы то, что Стив всё знал и молчал. - Баки, нахмурив брови, делает глоток. – О твоих чувствах? – парень кивает. – Mein Junge, es tut mir so leid. Verdammter Arschloch. Баки не понимает последнюю фразу, но корень «Arsch» ненавязчиво намекает, что ничего положительного в слове нет. – И после этого он сказал, что меня никто не полюбит. Я же такой дерьмовый человек. – Джеймс хмыкает. – Может, я бы и поверил в его слова. Если бы не ты, я бы разрыдался на том же месте. Сказал бы, как Стив прав. Хотя зачем говорить? У меня на лице написано было бы, что я размазня. – Джейми, не говори так. В том, что ты справился, есть твоя заслуга. Это в первую очередь твоя заслуга. Неважно, сколько твои друзья и я старались вытянуть тебя из этого состояния. Ты смог, слышишь? Именно ты. Не Наташа или Сэм. Не я. Ты. Ты – очень храбрый, и поэтому ты способен на всё. – Гельмут придвигается к нему, берёт его руку в свою. – В любом случае… я безмерно благодарен вам. – Барнс сжимает его ладонь чуть сильнее, наконец улыбается. – Спасибо, что выслушал и поддержал. Так что за сюрприз ты подготовил? – он делает последний глоток и выбрасывает стаканчик в ведро под столом. – Ты уверен, что это недоразумение не испортило тебе настрой? – Гельмут ставит свой стаканчик на прежнее место. – Да, хочу провести вечер с тобой. В квартиру сегодня нет желания возвращаться. Прости, если навязываюсь. – Нет, всё хорошо. Я только рад твоей компании. – Земо медленно ослабляет галстук. – Иди ко мне. – приглашающе проводит ладонями по бёдрам. – Хель, что ты задумал? – Барнс поднимается, но, кажется, колеблется. – Скоро узнаешь. А пока просто слушай мои приказания. Ты же хороший мальчик? - Да, Хель. – Баки, не разрывая зрительного контакта, покорно садится, обхватывает бёдрами бёдра профессора. – Какой умница. – Гельмут расстёгивает одну за другой пуговицы на рубашке парня. Когда расправляется с последней, не спеша приспускает вещь с плеч Джеймса, отодвигает ткань так, чтобы иметь возможность вдоволь налюбоваться крепкой грудью и прессом. Кончиками пальцев ведёт от ключиц к ещё не чувствительным соскам, оглаживает их ореолы также мягко, сжимает их между пальцами чуть сильнее. Баки заворожённо наблюдает. Его дыхание тяжёлое, сбивчивое. Движения Гельмута – выверенные, уверенные. Профессор приникает губами к его шее, целует невыносимо медленно; также медленно проводит по коже языком, проходится острыми клыками. Слегка прикусывает кожу, оставляет засос. Джеймс не знает, куда ему деть руки: он опускает их на собственные бёдра, хаотично цепляясь за ткань джинсов. Земо это замечает. Перехватывает его ладони, заводит их за спину, попутно стягивая с парня рубашку. Баки не хочет спрашивать, что задумал Гельмут. Баки хочет разгадать, прочитать мысли. Но мысли путаются ещё больше, когда галстук, свисавший, кажется, всего пару минут назад с шеи мужчины, прочно сковывает запястья, не позволяя вытянуть руки вперёд. – Мой мальчик. Такой идеальный. – произносит Гельмут. Баки громко выдыхает, и выдох его скорее походит на стон. – Тише, ты же не хочешь, чтобы нас кто-то услышал? Джеймс отрицательно машет головой. Земо отвечает ему одобрительной улыбкой; тут же продолжает своё маленькое озорство. Покрывает шею парня поцелуями, вырисовывает узоры, ведущие к широкой груди. Пальцы останавливаются у сосков, дразнящими движениями их ласкают. Баки невольно напрягает мышцы бёдер, старается удержать равновесие. – Чего желает мой смелый, мой чудесный мальчик? – шепчет Гельмут ему на ушко. Прикусывает мочку уха, горячо выдыхает. – Исполню любую прихоть. Кроме развязывания рук. – Хочу тебя. – щёки Баки вспыхивает больше прежнего. Он почти касается губ Земо, но чего-то выжидает. – Меня ты уже получил. Поэтому спрашиваю о более конкретном. – Гельмут перекладывает руку на спину парня, другой рукой очерчивает кубики пресса. – Никаких идей нет. Но я очень соскучился. – признание звучит неловко. – Знаю. Тогда будем придумывать вместе? – и Баки кивает. Земо помогает ему встать, всё так же оглядывая парня хищным взглядом. Джеймс упивается вниманием, властью, которую над ним имеет Гельмут. Властью, которую он имеет над Гельмутом. Хотя бы сейчас, в закрытом на ключ кабинете с задёрнутыми шторами, где их никто не достанет. Кажется, при таком освещении, в такой обстановке, он видит Земо впервые. Или нет? Тут же всплывает воспоминание об экзамене, который он сдал не совсем честным образом. На лице парня застывает ухмылка. – Что тебя развеселило, Джейми? – Гельмут выпрямляется; отставляет стул в сторону, встаёт напротив Барнса, глядя в потемневшие от возбуждения глаза. – Да так, вспомнил кое-что. – Джеймс смущённо отводит взгляд, опираясь завязанными руками на край стола. Кожи ладоней касается шелковистая ткань галстука, и в мыслях возникает ещё один образ. Облизывает губы, воспроизводя то самое ощущение мокрой ткани. То самое возбуждение от невозможности что-либо говорить. Представляет, как невинно-наивно он выглядел, стоя на коленях перед профессором в первый раз. Представляет, как развратно-нагло вёл себя в библиотеке за пару минут до того, как изо всех сил вцепился в полки книжного шкафа. Джеймс проводит языком по губам снова. – Расскажешь мне? – Гельмут втягивает его в ненастойчивый нежный поцелуй. Отстраняется, только чтобы провести пальцем по нижней губе Баки. Слегка оттягивает её вниз, уделяет внимание верхней. Улыбается, когда видит, как Джеймс глаз не сводит с каждого, пусть и самого маленького и незаметного, движения. – Пожалуйста, Джейми. – перекладывает ладонь на щёку парня, оглаживая почти незаметные при тусклом освещении веснушки. – Ты ведь и так знаешь. – взгляд застывает на груди мужчины. На золотой цепочке, которую он до этого не замечал. Ему думается, что это довольно странно, носить цепочку и галстук одновременно. Когда Гельмут успел расстегнуть верхние пуговицы? – Нет, я не знаю, как ты запомнил эти моменты. Поэтому и спрашиваю. И мы не продолжим, пока ты не расскажешь мне. Как тебе такой вариант, Джейми? – Жестоко. – на выдохе произносит Баки. – Я не так хорош в эротических рассказах. – Ну, писать сообщения такого характера ты определённо умеешь. Барнса бросает то в жар, то в холод. Тёмные глаза следят за ним, изучают каждый открытый участок тела. Изящные руки касаются щёк, губ, шеи настолько ненавязчиво, что не позволяют Баки окончательно сойти с ума. Ему кажется, что вот-вот кто-то войдёт, поймает их с поличным. Он не знает, как среагирует на такое. Слишком много мыслей, дурманящих сознание. К ним примешивается томный голос профессора, требующего ответить на вопрос. – Я попробую. – лицо краснеет ещё больше. – Я помню, как ты доводил меня до исступления одним лишь присутствием. Одного твоего существования было достаточно, чтобы я в мыслях умолял тебя о таком, что тогда было непозволительно сказать. – Was hat sich jetzt geändert, Jamie? – Гельмут увереннее целует шею парня, зарывается ладонью в растрёпанные волосы. – Jetzt kann ich all diese unberechtigten Dinge sagen, obwohl ich manchmal verwirrt bin. An diesem Tag wollte ich dich wirklich küssen, ich hätte nur die Lippen berührt. Aber du hast mir mehr gegeben, viel mehr. Deine Lippen, dein Penis. Deine Hände sind am Hinterkopf. Ты цеплялся за мои волосы, сбивчиво говорил на немецком. Этого было слишком много, но при этом так мало. А потом твоя рука на моём члене. Я думал, тебе придётся меня откачивать. Von einem Überfluss an Emotionen. – рвано дыша, рассказывает Джеймс. – А когда ты сказал, что позволишь ещё больше… – Хочешь я сделаю тебе так же приятно? – в ответ Баки издаёт хрип, едва кивает. – Хорошо. Но одно условие: хочу, чтобы ты направлял меня на немецком. Kannst du das schaffen? – Ich werd's versuchen. – Самый лучший мальчик. И не забывай, что мы тут не одни. – не дожидаясь реакции Барнса, Гельмут опускается перед ним на колени. Развязывает шнурки на кедах, поочерёдно снимает них. Поднимается выше, расстёгивает ремень на джинсах, пуговицу, молнию. Складывает вещи парня на стул. Баки наблюдает за происходящим, с трудом сдерживается, чтобы не заставить мужчину ускориться. Ему нравится, когда Земо делает всё медленно, дразнит, доводит до такого состояния, когда хочется умолять, но при этом терпения почти не остаётся. Как и одежды на Джеймсе. Гельмуту определённо нравится видеть Джеймса полностью обнажённым, ничем не прикрытым. Может, у него такой фетиш: сначала заставить обнажиться душой, а затем и телом? Раньше для Баки раскрыть кому-то душу было худшей пыткой из всех возможных, но теперь, когда он с Гельмутом, всё меняется. Становится легче. Из размышлений его вырывает голос Гельмута. Барнс понимает его слова не сразу. – Vielleicht hast du irgendwelche Wünsche? – тут же приникает губами к низу живота парня, влажно целует, спускаясь ниже. – Tu, was dir gefällt. Земо оборачивает ладонь вокруг его члена, пару раз проводит по длине. С губ Баки срывается сдавленный стон, скорее даже вздох. Гельмут вбирает только головку, ловко обводит языком, слегка надавливает. Крепко держит бёдра парня, не позволяя потерять равновесие. Смотрит вверх, берёт чуть глубже, и Джеймс едва сдерживается, чтобы не простонать громкое «Хель». Он чувствует, как рот Гельмута попеременно напрягается и расслабляется; как профессор отстраняется, чтобы провести языком по выступившей венке. По его губам и подбородку стекает слюна вперемешку с естественной смазкой. Баки только успевает подумать, что рубашка будет испачкана, как Земо вбирает почти всю длину. Головка упирается глубоко в нёбо, ладони впиваются в бёдра (Баки кажется, что на них останутся следы от пальцев). Тихо всхлипывает, бормочет «bitte» из последних сил. Его мольба звучит неразборчиво, слабо, но Гельмут, несмотря на выступившие слёзы, всё же ускоряется. Берёт глубоко, пару мгновений спустя посасывает только головку, уделяя внимание самой чувствительной её части. Земо не отодвигается, когда Джеймса накрывает оргазм: послушно сглатывает всё, не сводя глаз с парня. Тот стоит с закрытыми глазами, подрагивает всем телом. Гельмут поднимается с колен, прижимает Баки к себе. Гладит волосы, лицо, шею, плечи, и парень расслабляется, буквально утопает в прикосновениях. Гельмут оставляет на губах парня лёгкий поцелуй, но тот требовательно углубляет его, исследует языком рот мужчины, пробует свой вкус. Земо так больше не может: одной рукой освобождает запястья Баки, другой отодвигает небольшую стопку документов (придётся задержаться, чтобы до завтра всё было готово, думает он). Усаживает Джеймса на край стола, стараясь не прерывать поцелуй. Недолго думая, раздвигает ноги парня, настойчиво касается его члена. Баки, воспользовавшись свободой, хаотично проводит руками по плечам, спине мужчины. Его взгляд снова обращается на цепочку, и он ведёт пальцем по металлу, вынуждает Гельмута обратить внимание. Тот перехватывает запястье парня, опускает ладонь на пуговицы рубашки. Баки, словно нехотя, расстёгивает одну за другой наощупь, упиваясь солоноватым поцелуем. Их вздохи сливаются воедино. Джеймс нетерпеливо избавляет Гельмута от брюк, обвивает ногами его бёдра, не позволяя отдалиться. – Какой неудобный стол, Хель. – выпаливает Баки, когда Земо мягко кладёт ладони на его плечи, призывая лечь. Деревянная поверхность холодит спину; мурашки пробегают по плечам парня. – Не думал его поменять? – А мне кажется, стол идеальный. – он притягивает бёдра Джеймса поближе к своим. Больше ничего не говоря, стягивает бельё, и Баки приподнимается на локтях, наслаждаясь открывшейся перед ним картиной. – Кажется, меня возбуждает, что кто-нибудь в любой момент может постучать в дверь. – еле успевает прошептать Барнс, когда Гельмут склоняется над ним, проникает одним пальцем, двигает невероятно медленно. – Что, тебе так нравится идея быть замеченным, мой мальчик? – Земо немного меняет угол проникновения. Баки вынужденно жмётся к нему, призывает ускориться. – Кажется, мне нравится опасность. Контролируемая опасность. – отдышавшись, отвечает Джеймс. – Ну же, Хель, я уже готов. – Хорошо, Джейми. – Гельмут споро раскатывает презерватив по члену, добавляет смазки. Баки пару мгновений любуется, как лубрикант блестит на изящных пальцах, прежде чем Гельмут входит в него. Еле сдерживает громкий стон, вцепляется в плечи, сминает рубашку, которой явно сегодня досталось. Земо толкается ещё раз; мышцы на спине Джеймса напрягаются ещё сильнее. Поверхность стола приятно холодит кожу, и парень блаженно прикрывает глаза, сосредотачиваясь на процессе. Гельмут любуется выражением лица партнёра, наслаждается каждым вздохом, сходящим с губ. Влажная от пота кожа поблёскивает в тусклом освещении настольной лампы. Земо скользит рукой по изгибам его тела, издаёт тихий стон. – Хель… ах, что бы ты сделал… - начинает Баки, но обрывает фразу, когда Гельмут входит чуть под другим углом, попадая точно по простате. – Что, мой хороший? – он делает несколько таких же резких толчков, замедляется. Джеймс зажмуривает глаза, как на автомате вцепляется в плечи мужчины ещё сильнее. Гельмут оставляет дорожку ласковых поцелуев на лице парня, трётся кончиком носа о его щёку. Спускается ниже, к шее, зацеловывает уже потемневший засос, ведёт языком от шеи до линии челюсти, целует снова. Баки едва слышно всхлипывает от каждого дразнящего прикосновения. Слова, которые он хотел сказать пару минут назад, забываются напрочь. Только они с Гельмутом имеют какое-либо значение. Волосы прилипают ко лбу, и Баки хотелось бы обвинить в этом тепло ранней осени. Ресницы подрагивают, губы округляются в немом стоне. Гельмут опаляет его грудь, шею, плечи горячим дыханием. Да, это всё сентябрьская жара. Наконец Джеймс приоткрывает глаза, смотрит на профессора. Его волосы взмокли, завившись в небольшие волны. Одна прядь свисает со лба, но не закрывает обзор. Цепочка на груди мужчины сталкивается с грудной клеткой Баки с каждым новым толчком. Баки хочет замереть, заморозить этот момент, всецело насладиться им. Насладиться тем, как безупречен Гельмут в процессе: затуманенный взгляд карих глаз, приоткрытые в полустоне тонкие губы, алеющие щёки. Сильные руки, уверенно и крепко удерживающие Баки. ему кажется, что удерживают они его от окончательного падения. А куда – это уже другой вопрос. Джеймс не в силах думать о таком сейчас. – Я уже близко. – из раздумий о красоте его вырывает голос Земо. Более низкий, глубокий, насыщенный. Гельмут толкается ещё несколько раз, громко выдыхает, кончая. Обессиленно ослабляет хватку на бедре парня, из последних сил выпрямляется. Баки обхватывает ладонью свой член, и оргазм накрывает его во второй раз. Прикрыв глаза и наконец расслабив мышцы спины, позволяет волнам удовольствия растекаться по телу. Чувствует бережные прикосновения Гельмута, блаженно улыбается. Он помогает Джеймсу встать со стола лишь для того, чтобы переложить на диванчик. Баки помнилось, что диван был кожаный, но поверхность была мягкой. Совсем как плед. – Я хотел спросить. – произносит Баки спустя долгие двадцать минут тишины, лениво переворачиваясь на бок. Только сейчас он замечает, что до сих пор не оделся. Гельмут же, напротив, сидел за столом в идеально глаженной рубашке. Не в белой, как днём, а в бежевой. – Что именно? – Гельмут отрывается от документов на пару секунд, ловя на себе взгляд сонных глаз. – Что бы ты сделал, если бы нас поймали за занятием сам-знаешь-чем? – Барнс улыбается, приподнимаясь с подушки. – В первую очередь, закончил бы начатое. – ухмыляясь, оставляет подпись на очередном отчёте. – Только не говори, что ожидал другого ответа. – От кого угодно, но только не от тебя.