Хель, я согласен 4:48pm
Ответ приходит незамедлительно. Ты о чём, mein Lieber? 4:49pmПомнишь, мы говорили о твоём отце?
Помнишь, ты рассказывал про подругу? 4:52pm
Так вот. Думаю, я готов встрече с ней 4:53pm
Я очень рад. Обсужу с ней время и место 4:55pm Есть какие-то пожелания? 4:55pmВыбор места за вами, а насчет времени, то я свободен все выходные 4:56pm В пятницу занятия допоздна. Потом нужно к Нат 4:57pm
Замечательно. Вы скоро возвращаетесь? 4:59pmУже в пути. Где-то через час будем в Бруклине 4:59pm
Хорошо. Счастливого пути. Напишу, когда всё обсудим 5:01pm Успокоившись, убирает телефон на прежнее место. Знакомство с подругой парня. Нет, не с подругой, с семьей. По описанию Гельмута, она была больше, чем просто подругой. Она была опорой, тем человеком, в компании которого он вновь чувствовал себя как дома. Баки не знал о ней ничего. Лишь имя и место работы. Кто эта загадочная, неведомая незнакомка? Встречал ли он её раньше? Ему казалось, маловероятно. На таких лучезарных, при этом тихих людей, он всегда обращал внимание. Наверное, потому, что его считали таковым. Однако в его жизнь притягивает полных его противоположностей: более смелых, более зрелых, уверенных в себе, активных, иногда взбалмошных (да, Нат именно такая). Да, поездка выдалась подобной экскурсии по воспоминаниям. Разнообразным, не похожим друг на друга, но таким важным, незабываемым. И Джеймсу хочется, чтобы день закончился. Он засыпает под микс мыслей и шума за окном автомобиля.***
Всю неделю Джеймс пытается выпытать у Гельмута, почему лучше надеть что-то повседневное и неброское на встречу. Гельмут не поддаётся. Баки не теряет надежду. Он строит тысячу и одну теорию о том, для чего эта задумка. Озвучивает их Наташе, она лишь смеётся в ответ, настолько нелепыми кажутся многие предположения друга. ‒ Может, они просто хотят проверить твою спортивную подготовку? Гельмут же увлекается боевыми искусствами, вот и научат тебя паре приёмчиков. Было бы круто. – Романофф предлагает очередной вариант, менее безумный, чем большинство идей Баки. – Ну или вы пойдёте в такое место, где не захочется пачкать костюм, всё такое? ‒ Тогда почему не в спортивном костюме? – Барнс недоверчиво скрещивает руки на груди. – Да, я придираюсь к формулировкам. Но… Что они могли задумать? ‒ Что угодно, но только не избавиться от тебя, Баки. Ты слишком увлёкся всеми этими фантастическими сказками. Я ничего против не имею, но тут явно дело не в этом. И вообще, они не изверги какие-то, чтобы тебя пытать. Думай об этом как о приятном времяпрепровождении. Эта девушка, Ванда, не похожа на буку, способную обидеть кого-то. Но если я ошибаюсь, ты можешь объясниться и уйти. Это на крайний случай, понял? ‒ Ладно. Ты правда уверена, что всё будет хорошо? ‒ Да, да, и ещё раз да. Или ты боишься людей, похожих на тебя? ‒ Ну, скорее, я боюсь понять, чем мы с ней похожи. ‒ Это разумно. По крайней мере, вас кое-что объединяет. То есть, кое-кто. Гельмут, как мне кажется, неплохой психолог, ну, знаешь, где-то на грани науки и житейской мудрости. ‒ Да, у него в кабинете есть несколько томов по психологии. Но к чему ты об этом? ‒ Он хорошо понимает людей, тебя уж точно. А Ванду он знает сколько? Несколько лет? Он мог запросто сделать выводы. ‒ Допустим. – на выдохе произносит Баки. – Значит, не только для тебя я – открытая книга. ‒ Я вот что думаю. Ты – та самая книга с немыслимыми головоломками, разгадав которые получишь не ответ на интересующий вопрос, а только новые и новые вопросы. Ты столько лет скрывал секреты от меня. – Наташа поправляет прядь волос у виска, пряча полный разочарования взгляд. – Но сейчас не об этом. В плане реакций ты бываешь предсказуемым: замыкаешься в себе, пытаешься справиться сам, даже шанса не даёшь помочь тебе. ‒ В последнее время не совсем так. ‒ Знаю. И это не может не радовать. На это повлиял Гельмут, я уверена на все сто. Он нашёл те самые ниточки, за которые нужно потянуть, чтобы облегчить головоломки тут. – она делает акцент на последнее слово, легко постукивает пальчиком по лбу друга. – Жаль, что мы раньше с ним не познакомились. Мои старания были коту под то самое место, а с появлением горячего профессора произошли такие изменения. ‒ Да ну тебя. – Джеймс нервно прикусывает губу. – Я только было успокоился, и ты снова начинаешь. ‒ Извини, красавчик. Иногда нужно взбодрить тебя, чтобы ты не мучил себя глупостями. ‒ Порой без них никак. ‒ Ладно, это бесполезно. Просто резюмирую всё сказанное: знакомство пройдёт хорошо, тебе не нужно беспокоиться. Если что, можешь звонить, писать, посылать мне голубя с посланием, и я помогу, как смогу. Хорошо, Баки? ‒ Да, спасибо, Нат. Но с голубем затратно выйдет. ‒ Ага, ещё и чокнутым сочтут. – девушка поднимается с дивана. – А теперь пора спать, завтра ты должен быть бодр и полон сил.***
Чёрные джинсы, лёгкая серо-белая ветровка на случай, если похолодает. Белые кроссовки. Чёрная футболка с обложкой альбома “Wiped Out!” группы The Neighbourhood. Та самая, которую ему подарила Наташа на семнадцатый день рождения. Баки вспомнилось, как она извинялась, что так поздно заказала подарок. Эта мысль вызвала лёгкую ухмылку. В этой футболке Барнсу всегда везло: он сдавал в ней большую часть выпускных экзаменов в школе, потом зачёты в университете. Да, подарок подруги – самый настоящий талисман. И Баки хотелось бы, чтобы он снова выручил его. От размышлений его отвлекает звук уведомления: Гельмут заедет за ним через десять минут. Джеймс откладывает телефон на тумбочку, поправляет волосы в очередной раз. Закрывает глаза, делает глубокий вдох, выдох, пытаясь расслабиться. «Нет повода для тревоги, ничего не случится», – убеждает себя он. Ещё одно уведомление. Приободрившись, Баки спускается, закрывает входную дверь (Наташа ушла на работу ещё два часа назад, вспоминает он), проворачивает ключ в замке дважды, кладёт в карман. Перебарывает желание сбежать куда подальше, спускается с крыльца. – Привет. – уголки губ приподнимаются в неловкой улыбке. – Здравствуй, Джейми. – Гельмут отвечает парню скромной, но такой искренней улыбкой. – Готов? – Ты не обидишься, если я испугаюсь и сбегу? – спрашивает Баки, садясь на переднее пассажирское сидение. – Если обыграешь это оригинально, то точно впечатлишь и Ванду, и меня. – Серьёзно? – Вполне. – Уже поздно это сделать? – поёрзав на сидении, Джеймс пристёгивается. – Нет, ты можешь сделать это в любой момент. – мужчина издаёт смешок. Поправляет зеркало заднего вида так, чтобы уловить взгляд Баки. – Мне нравится твоя футболка. – О, ты знаешь эту группу? – на лице парня отражается удивление. – Ну так, пару песен. У них очень интересный стиль. – Они замечательные. – опускает руки на колени, нервно сжимает запястье левой руки. – А куда мы едем? – Тут не очень далеко. Местечко в том же парке, где мы недавно были. – Хорошо. А чем займёмся? – Скоро узнаешь, mein neugieriger Junge. – Я скучал по твоим фразам на немецком. – парень расслабляется, устраиваясь поудобнее. – Мы не виделись всего пару дней. Если пожелаешь, буду говорить только на немецком. – А Ванда тоже его знает? – Баки ловко переводит тему разговора. – Да, довольно неплохо. Она призналась мне, что ей проще понимать немецкий, а не говорить на нём. – Оу, понятно. Это вроде рецептивный вид билингвизма. – вслух размышляет Джеймс. – Ты прав. Только Ванда полиглот. – Даже и не удивлён, что твоя подруга – гений. Ты нарочно окружаешь себя умными людьми? Я не в счёт, конечно. – Джейми, не принижай себя, пожалуйста. Ты невероятно способный и мотивированный. – Хотелось бы мне, чтобы это было правдой. – Это правда. Ты столько раз доказывал, что можешь добиться поставленной цели, что можешь показать себя с лучшей стороны. Например, на презентации статьи, помнишь? Коллеги спрашивали, где я до этого скрывал такого «уверенного и начитанного студента». И тем более, ты же знаешь, я не могу лгать близким. – Хорошо, я верю. И всё же забавно, что другие профессора так решили. – Баки поворачивает голову в сторону мужчины вновь, рассматривает его наряд. На нём однотонная белая футболка и синие джинсы. Через зеркало замечает небольшую сумку на заднем сидении. – Взял пару тёплых кофт и ланч, если загуляемся. – отвечает Гельмут, невольно проследив за взглядом Джеймса. – Так, мы почти на месте. – Знаю. – оглядывается вокруг, взором обегает проходящих мимо людей. – А какие у неё интересы? – У Ванды? Ей нравятся разные винтажные штучки. А какие именно, выяснишь у неё сам. Она с удовольствием расскажет. – А вдруг я ей не понравлюсь? – Это маловероятно, mein Lieber. – Земо сворачивает на ближайшую парковку. – Думаю, оставшуюся часть пути запросто пройдём пешком.***
– А вот и ты, Маккуин! – раздаётся голос девушки. Это обращение кажется Барнсу очень знакомым, но он не может вспомнить, где мог такое услышать. Лёгкий европейский акцент тоже заставляет задуматься. – Ванда, дорогая! – бросив сумку, Гельмут бросается в её объятия. Ванду совсем не видно за спиной Земо; единственное, что Барнс может рассмотреть, - множество колец, кажется, всех оттенков оранжевого и красного, на тонких изящных пальцах. Баки неловко стоит позади. Может, сейчас самый логичный момент для побега, пока на него не обращают внимание? На счёт три: раз, два… – Ванда, это Джеймс. Джейми, это Ванда. – почти на распеве произносит Земо. – Очень надеюсь, что вы подру... – А мне кажется, мы уже знакомы. – со смущённо-смешливой улыбкой на алых губах говорит девушка. Она подходит чуть ближе, и в мыслях пролетают образы: столкновение, красный цвет, смущение, ролики. И теперь: красные кольца, тёмно-алые губы, рыжевато-красный кардиган, на пару тонов отличающийся от цвета её волос. – Да, наша первая встреча была довольно-таки… сногсшибательной. – отвечает Баки. Оба разражаются смехом. Гельмуту остаётся лишь недоумённо смотреть на них. – Била је то врло забавна ситуација. – обращается Ванда к Земо. На этот раз недоумение появляется на лице Баки. – Ой, прости, когда нервничаю, невольно перехожу на родной язык. Это было очень забавно, вот что я хотела сказать. – Это сербский. – растерянно продолжает её фразу профессор. – А то я думаю, что похоже на русский. Не удивляйся, Хель, Наташа меня не только матерным выражениям научила. – О, тогда мы точно найдём общий язык. – Максимофф мило хихикает. И в этом смехе Джеймс ощущает неловкость; уж от него это скрыть просто невозможно. – Сейчас расскажем, как это было. Да, Джеймс? – ища поддержку, она смотрит на старого нового знакомого. Баки кивает. – Получается, вы тогда вместе были в кино? – после пересказа событий спрашивает Джеймс. – Ну, я подумал так из-за «Маккуина». – Так вот куда ты пропал посреди фильма! И как прошло ваше свидание? Простите, если я слишком прямолинейна. Излишняя эмоциональность девушки вновь заставляет задуматься: чувствует ли она то же самое, что и он? Наверное, это всё глупости, и на самом деле это её обыкновенная манера речи. – Кстати, да, Джейми. – Гельмут садится на лавочку, облокачивается на спинку. Затуманенным взглядом окидывает стоящего напротив Джеймса. Тот смущённо закрывает лицо руками, потирает лоб подушечками пальцев. – Хорошо. Свидание было чудесным. Мы столько всего обсудили… Произведения искусства, художественную литературу, гипотезу лингвистической относительности. Гельмут показал свою библиотеку. – О, значит, ты в клубе избранных! Маккуин мало кому показывает свою сокровищницу. Тебе понравилась коллекция? – Я и не знал. – обхватив себя руками, едва слышно произносит Баки. Вопрос он предпочитает оставить не отвеченным. Переминается с ноги на ногу. – Джейми, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Гельмут. – Иди сюда. – похлопывает по свободному месту рядом с собой. – Знаешь, мне, наверное, лучше уйти. – Барнс делает шаг-другой назад, разворачивается с намерением удалиться. Земо было вскакивает, чтобы его остановить, как Ванда касается его плеча, прося подождать на месте. В её глазах читается чёткое «Не сейчас». – Джеймс, постой! – Максимофф спешит за парнем. – Я тебя как-то обидела? – Нет. – продолжая идти, говорит Баки. – Это во мне проблема. Не умею знакомиться с людьми. – Я тоже не очень общительная. И я чувствую себя очень глупо, когда пытаюсь быть более активной. Как будто я… – Навязываюсь. Да, я понимаю, о чём ты. – Джеймс резко тормозит, делает глубокий вдох. – Такие мысли меня постоянно преследуют. Ничего не могу поделать. – Джеймс, послушай. Я знаю, каково тебе сейчас. – Ванда берёт его за руку, но тут же отдёргивает. – Прости, что я такая неловкая и странная. Просто… я сама предложила Гельмуту устроить наше знакомство. И всё это время боялась совершить ошибку. До сих пор боюсь. Вдруг я скажу какую-то несуразную глупость? Вдруг я споткнусь и буду выглядеть как идиотка? Вдруг мы не поладим? – на последней фразе голос её становится почти беззвучным. – Ванда. – шепчет Баки, словно боясь спугнуть. Перехватывает её ладонь, слегка сжимает. – Прошу, не думай, что это из-за тебя. Я перенервничал. Из-за разговора про библиотеку. Про то, что она невероятно важна для… Гельмута. – Только и всего? – девушка тут же приободрилась. – Что тебя смутило? – Не думал, что у меня есть такая привилегия. – Привилегия? Ты серьёзно? Вы – пара. Почему он не может показать тебе любимое место в доме? – Чёрт, не знаю. Я этого не заслуживаю. Всего этого хорошего отношения, любви. Не заслуживаю того, что меня посвящают в такие важные детали. – Я раньше чувствовала себя точно так же. И Гельмут меня кое-чему научил. Мы много это обсуждали, он записал меня к психотерапевту. Он очень добр ко мне… Не знаю, говорил он или нет, но он был моим научным руководителем при написании дипломной. Делился со мной идеями, деликатно давал советы. Я понемногу начала ему доверять. К концу года мы подружились. Вместе праздновали успешную защиту дипломной работы. Ну, к нам ещё мой брат присоединился, хоть он и побаивался Маккуина. Ой, случайно. Если для тебя странно, что я так его называю, могу прекратить. Просто уже привыкла. – Всё нормально, Ванда. Продолжай. Это мило. А почему ты его так называешь? – на лице Баки появилась едва заметная улыбка, глаза заблестели. – Ой, это увлекательная и длинная история, но постараюсь вкратце рассказать. Мы с ним смотрели «Тачки». Не спрашивай, как так вышло. И нам совсем случайно попалась немецкая версия. Голос актёра, озвучивающего Молнию Маккуина, – ну уж очень похож на голос Гельмута. И после этого я только так его и называю. Так вот, Маккуин, который Гельмут, – замечательный. Всегда заботится обо мне. Помню, когда я только познакомилась со своим парнем, Гельмут поддерживал меня. Помогал побороть страхи. Советовал книги по психологии. И сейчас всё вполне хорошо. Есть ещё моменты, которые стоит проработать, например, волнение при знакомствах. – Теперь я просто обязан посмотреть этот мультфильм… Я рад за вас. Гельмут… он и меня старается приободрить. Я вроде как стал увереннее. Разобрался с многолетней проблемой, чувствую такое облегчение. Не знаю, получилось бы у меня всё это, если бы не Гельмут и мои друзья. Особенно Наташа. – Она русская, да? Уверена, что она крутая. Почему-то представила её невероятно боевой, но при этом понимающей. – Так и есть. Она на всё ради меня готова, а я ради неё. – Вы давно дружите? – Ванда садится на ближайшую лавочку, приглашает Баки присесть рядом. Взглядом находит Гельмута, сидящего в пятидесяти-семидесяти метрах от них, подаёт сигнал, что всё в порядке. – С начальной школы. Она мне как сестра. Она бывает резкой, но понимает с полуслова. Всегда знает, как подбодрить. Не припомню, сколько раз она меня выручала. А теперь у меня есть и Гельмут. И я осознал, что всё не может быть, как прежде. Я не собираюсь меняться полностью, лишь хочу стать смелее. Потому что прежний образ жизни меня не устраивает. Жить в вечном беспокойстве паршиво. – Понимаю, Джеймс. Сама такая же, потихоньку перебарываю страхи. А как ты с ними справляешься? – Ну, начал медитировать. Гельмут посоветовал. Стараюсь прислушиваться к советам друзей, к голосу разума. В какой-то степени работает. Хотя это постоянный стресс. Зачастую думаю, что не заслуживаю их помощи. Вот как сегодня. – Могу скинуть сайт с проверенными психотерапевтами. Советую сходить на приём к нескольким, понять, какой тебе больше подойдёт. Я там и нашла свою нынешнюю психотерапевтку. – Было бы чудесно, спасибо. – чуть склонив голову, улыбается. – Но меня ещё кое-что беспокоит. – Рассказывай. У нас сегодня день откровений. – Мне порой кажется, что я совсем не знаю Гельмута. Но теперь, когда познакомился с тобой, я словно сблизился и с ним. Ты ведь для него самый важный человек. – Он так меня описал? – на щеках Ванды выступает румянец. – Это так мило. Он мне говорил об этом столько раз, а я всё сомневалась. – Да, Хель был прав: мы очень похожи. – Хотела вот что спросить, раз мы заговорили об этом… Он рассказывал об отце? – Да. – поджав губы, отвечает Баки. – Я сам спросил у него о семье, а в итоге довёл до слёз. Никогда его таким не видел. Такое чувство, будто я вынудил рассказать об этом в самый неподходящий момент. – Маккуин на самом деле очень чувствительный. Это для него больная тема. И я рада, что он смог поделиться этим с тобой. Он долго не решался говорить об этом. – Он и мне ответил примерно то же самое. – Ну вот, видишь, он доверяет тебе самое сокровенное. – А я доверяю ему. Много переживаю из-за мелочей, но становится легче, когда он рядом. А в другой момент сердце бешено бьётся от одной мысли о нём. – Ты его любишь, Джеймс? – Да. – вопрос Ванды сбивает с толку, такой он неожиданный и прямой. – Мне неудобно о таком говорить, но я так боюсь его подвести. Вдруг я недостаточно хорош для такого прекрасного человека, как Гельмут? – Поверь, Маккуин бы сказал, не устраивай его что-то. Единственное, что он мог бы скрыть, – это ситуация с отцом. Так что нет причин волноваться об этом. Почему-то я уверена, что он очень-очень любит тебя. – переходит на шёпот. – По секрету: он весь сияет, когда говорит о тебе. – Он же не рассказывает, как мы с ним…? – Я о таком не спрашивала. Он лишь сказал, что ты бываешь разным: и романтичным, и горячим. А потом я его прервала. Всё же это ваше личное. – Ладно, тогда я спокоен. Я ещё кое-что хотел обсудить, если можно. – Конечно. Но давай это будет последний вопрос. Маккуин совсем заждался. – Да, точно. Так вот, у него скоро день рождения, а я совсем не знаю, что ему подарить. Можешь подкинуть пару вариантов? – Он любит хороший алкоголь и книги, но в этом плане ему трудно угодить, поэтому я обычно выбираю подарочные сертификаты. Ещё ему нравятся сладости. От рахат-лукума он без ума. – А как он относится к творческим подаркам? Ну, сделанных своими руками? – Думаю, ему понравится. Он любит живопись. Хочешь что-нибудь для него нарисовать? – Не совсем. Из меня художник никакой, не то что... Не против, если я оставлю в секрете запланированное? – Ладно, Джеймс. Главное – не волнуйся. Он определённо оценит креативный подход. Пару лет назад делала ему закладки для книг, так после этого он только ими и пользуется. – приятное воспоминание озарило её лицо. – А теперь пойдём, пока он не подумал, что мы о нём забыли. Тем более, я приготовила небольшой сюрприз и хочу поскорее начать. – И что же там? – Ускоро ћете сазнати.***
– Только не говорите, что я должен встать на это. – Баки с ужасом оглядывает содержимое сумки. – Так и знал, что вы хотите меня угробить. Теперь Наташа будет почаще прислушиваться к моим «бредовым» мыслям. – Ты чего так реагируешь, Джейми? – Гельмут берёт в ладони лицо парня, заставляя встретиться взглядами. – Уверен, ты быстро научишься. Мы взяли… – Боже, да я на роликах не катался с лет одиннадцати. Точно грохнусь на них. – Не паникуй, хорошо? Будем учить тебя заново, значит. Мы взяли на всякий случай наколенники и налокотники. И будем держать тебя за руки, чтобы ты не боялся. – Земо оставляет лёгкий поцелуй на кончике его носа. – Договорились? – Я попробую. – обида медленно стала сходить на нет. – Чудесно! Надеюсь, я угадала с размером. – Ванда протягивает Баки ролики, но Гельмут ловко их перехватывает. – Я помогу. Садись, Джейми. – обращается он к Джеймсу. Он садится на корточки перед Барнсом, поочерёдно развязывает шнурки на кроссовках, осторожно снимает их. Стягивает один носок, затем другой, явно нарочно проводит ладонью по своду стопы. Баки невольно вздрагивает. Так же медленно Гельмут одевает на него длинные носки, снова касается чувствительного места, заставляя парня поджать пальцы. По какой-то неведомой даже самому Баки причине это кажется намного интимнее многих моментов, проведённых вместе. Джеймс переключается на воспоминания и возвращается в реальность лишь тогда, когда Гельмут затягивает шнурки на роликах и, посмотрев вверх на лицо парня, тихо спрашивает, достаточно ли удобно ролики сидят на ноге. Баки молча кивает. – Хорошо. Сейчас закреплю пятки. После они не должны двигаться в сторону или вверх. Вот так нормально? – спрашивает Земо. – Да, отлично. – Остались только клипсы. Открой их вот так, ремешок продень в фиксатор. – объясняет Гельмут, тут же показывая, где что находится. – А теперь защёлкни так, чтобы манжета плотно обхватывала ногу. Я пока принесу средства защиты. – Чувствую себя ребёнком. – смеётся Баки, закрепляя клипсу на левой ноге. – Иногда это полезно. – говорит Ванда. На её ногах уже красуются чёрно–красные роликовые коньки. – Да и мы не такие уж и старые. Давай сюда руки, закреплю пока налокотники. – Это точно не выглядит глупо? – с сомнением в голосе спрашивает Барнс. – Да какая разница? Самое главное, что это весело. И безопасно. – продолжает Максимофф, похлопав по плотной ткани налокотников. – Маккуин, ты ведь с нами? – Конечно. Не катался с начала лета, но, думаю, всё прекрасно помню. Вы можете без меня начать, если так не терпится. – он отдаёт девушке наколенники, купленные специально для Баки. – Я лучше тебя подожду. – наблюдая за ловкими движениями Ванды, отвечает Джеймс. – Эх, предатели. Я тогда одна начну. Догоняйте! – сделав пару небольших кругов около них, она направляется вдоль аллеи. Баки неловко опустил взгляд на ноги. Так непривычно заниматься чем–то таким спустя столько лет. – Так, я готов. Можем попробовать встать, хорошо? Сначала походим, чтобы ты привык. – Гельмут делает пару шагов в сторону Баки, протягивает ему руки. – Guter Junge. – Если я упаду в твои объятия и не захочу вставать, ты не сильно расстроишься? – А должен? – Земо делает маленький шаг назад, призывая Джеймса двигаться навстречу. – Я не сильно туго завязал шнурки? – Нет, всё в порядке. Удобно. – Баки перекладывает ладони на талию мужчины. – Мне так спокойнее. – Хорошо, Джейми. Тогда куда мне положить руки? – на мгновение замирает, любуясь руками Баки. – Сейчас, наверное, не время для подкатов, да? – Барнс смеётся. – А как будет спокойнее тебе? Гельмут молча обхватывает запястья парня, поглаживает тонкую кожу подушечками больших пальцев. – Мне нравится. Давай ещё пару шагов сделаем? Вдруг на нас смотрят, как на влюблённых идиотов? – Баки смущённо отводит взгляд. – Ну, значит, они правильно подумают. – он целует парня и тут же делает очередной шаг, и Барнсу ничего больше не остаётся, как следовать за ним. – Джейми, можно спросить кое-что? – Конечно. – О чём вы говорили с Вандой? – О разном. О жизни, о том, как справляемся со страхами. Она очень милая. Ты был прав, мы очень похожи. – говорит Джеймс, не поднимая глаз. – Вот видишь, всё хорошо. – Гельмут улыбается. От слов Баки становится тепло и хорошо. И ему хочется заплакать. Не от того, что ему плохо, что воспоминания причиняют страдания. Нет, заплакать хочется от осознания, что два самых важных человека понимают друг друга. Что они, подобно отражению друг друга, могут найти столько общего. – Хель, я так рад, что мы сейчас здесь. И ты вот так запросто заново учишь меня кататься на роликах. – Я тоже этому рад. Пойдём искать Ванду, пока она далеко не укатила. – Давай ещё минутку постоим вот так. Можно? Хочу запомнить этот момент. – наконец Баки встречается с взглядом янтарно-карих глаз, таких тёплых, уютных и заботливых. Любуется родинками на щеке, подбородке. Любуется лёгкой, беспечной улыбкой. Небольшими морщинками в уголках глаз. – Можем представить, что танцуем, стоя на роликах. – руки Гельмута скользят выше, ложатся на плечи Джеймса. – Я не против. – и Баки касается кончиком носа его щеки.