recharge в ебенях

- Если я спал с тобой, не думай, что я твой, – даже не открыв глаз, пробубнил Хазин, но руку с талии Грома не убрал. Нагло почесал нос об плечо Игоря и сладко вздохнул, вызвав у Грома улыбку. Будильник разрывался на полу, но дотянуться до него Игорь не мог, потому что им всем – целиком и полностью – завладел Петя: за ночь оплёл его своими конечностями, как диким плющом, прижался впритык, а на осторожные порывы выбраться из пут ворчал сквозь сон. - Я и не надеялся, – соврал Игорь и вновь сделал попытку заткнуть орущий телефон, – ну, пусти хоть будильник отключу, – Петя вздрогнул, когда низкий голос раздался у самого уха и дыханием пощекотал висок. Гром, на самом деле, сомневался, что вообще теперь сможет нормально двигаться в течение дня, тело неудачно затекло в той форме, которую ему придал Хазин. Но Игорь всё же вытянул руку из-за спины Пети и, отклонившись назад, нашарил мобильник. Проснулся он за полчаса до таймера, поэтому уже враждебно не щурился на солнышко в окне и не зевал даже, хотя и не выспался с таким-то соседством. Яркие лучи утра путались в ткани тюля и, преломляясь на стекле, оставались сочно-оранжевыми отсветами на полу и стене. Воробьи, жившие под крышей, чирикали и переругивались чересчур громко, вероятно, выясняя, кто сегодня будет выносить мусор из гнезда. На подоконнике со стороны улицы уже сидел рыжий кот и голодно заглядывал в форточку, но учтиво молчал, не наглея. За окном снова гоготали соседские гуси, не имея какого-то чёткого плана передвижения и носясь из одной стороны в другую всем скопом, вдалеке тарахтел заведённый и забытый хозяином трактор, заливисто смеялась какая-то женщина, утро было по-июньски тёплым и свежим, без последождевой духоты. Расправившись с пищащим будильником, Гром повернулся к Пете и замер с улыбкой на лице. Тот никак не мог по-человечески разлепить глаза и сфокусироваться, поэтому попеременно щурился то одним, то вторым глазом, пока картинка не обрела какие-никакие очертания. Одна его рука была прижата к груди в сердечном жесте, вторая так и осталась на Игоре. Присвоенный Хазиным плед оказался сбитым в ноги, а сам Пётр Юрьевич грелся под тоненьким летним одеялком Игоря. - Глянь, кот пришёл, – произнёс Петя и мягко улыбнулся, откинув голову обратно на плечо Грома. Согнув руку, чтобы Хазину было удобно, Игорь глухо «угукнул» и кивнул. Следовало как можно скорее вылезать из кровати, пожрать что-нибудь сделать, кур покормить, собаку, кота, Петьку. Только вот последний покидать спальное место явно не собирался и так заинтересованно разглядывал Грома, что под этим взглядом даже шевельнуться не получалось, только смотреть в ответ и молча чувствовать приятную тяжесть чужой головы на своём плече. - Надо вставать, – Игорь легонько дёрнул рукой, но Петя не сдвинулся с места, только подбородок провокационно приподнял, намеренно убивая расстояние между их лицами до минимального. Ладонью под тонкую ткань одеяла скользнул и провёл пальцами по тёплой коже Грома, щекоча. Обстоятельства заставили Игоря отодвинуться на самый край дивана и зависнуть почти над пропастью – одно неловкое движение и полёт на пол был обеспечен. Лисий взгляд Хазина – прищуренный спросонья, но уже хитрющий до невозможности – выбивал Грома из колеи и не то чтобы вызывал опасения, но намекал, что надо быть начеку. - Я встал. Только не весь, – без тени смущения констатировал Петя и рывком вернул Грома на место, чтобы не свалился. Придвинутый вплотную Игорь вдруг обнаружил, что Хазин не такой уж худой и слабый, раз смог его – здоровенную детину – вот так запросто подтянуть к себе. Подтверждение слов московского майора Гром увидеть не смог, зато почувствовал сполна. Окатило жаром, по затылку стукнуло осознанием, но Игорь не был бы собой, если бы запаниковал. Успокоив себя тем, что это нормальное утреннее явление, Гром больше не стал отстраняться. К тому же, было уже поздно, Петя, наверняка, тоже кое-что со стороны Игоря почувствовал. Обычно на эрекцию Гром просто забивал, не тратил время на дрочку, через некоторое время это проходило само, но теперь, лежа на одном диване стояком к стояку с симпатичным парнем, Игорь никак не мог переключиться. «Просто не думай об этом!», – приказал внутренний голос, Грома не отпустило. Еще и Петя, прежде тихонько лежавший, начал возиться, плеча ему оказалось недостаточно, практически подмяв под себя Игоря, Хазин, прижавшийся щекой к его груди, ласково потёрся об гладкую кожу и снова закрыл глаза, провалившись в молчаливые размышления. - Петь, ты опять уснул? – Гром аккуратно коснулся его волос, но не удержался и пропустил их меж пальцев, пройдясь лёгким массажем от затылка до лба. - Нет, – тихо ответил Петя и подался назад за рукой, – хочешь честно? – млея от прикосновений Игоря, Хазин томно вздохнул. Напряжённый, как струна, Гром дёрнул ноздрями, пальцы закололо, самообладание, повизгивая напуганной шавкой, потихоньку забивалось в тёмный угол сознания, оставляя его один на один с изо всех сил провоцировавшим Петей. Воображение, сорвавшись с цепи, подкинуло пару запретных картинок, Игорь глубоко вдохнул. Без лишних разговоров пальцами за волосы назад, пожёстче, чтобы до стона, губами по кадыку, вниз к ключицам, на грудь укусами-поцелуями, пальцами по рёбрам до самых бёдер, чтобы с красными отпечатками на коже, губами не отрываясь от живота, трусы к чёрту. Целовать. Ласкать до ответного скулежа. Петя отзывчивый. От каждого прикосновения вздрагивает, даже от шёпота рядом с ухом чуть не стонет. Повернув голову и поддавшись навязчивому желанию прикоснуться губами к чужому лбу, Игорь осёкся. Нельзя этого делать и думать нельзя. Петя уедет. Сегодня. Потом будет только хуже. Но ему так хотелось… Немножко счастья. - Хочу, – шепнул Гром и подбородком коснулся Петиной макушки. Откинув голову на подушку, Игорь несмело обхватил Хазина и сцепил руки в замок у него на боку. Спокойствие, фальшивое и скоротечное, укрыло их обоих. Свернувшийся на Игоре комок по имени Петя слушал биение сердца под ухом и смотрел на задремавшего кота. Его даже после очень хорошего секса никогда так не накрывало, тело, может быть, и отдыхало какое-то время, а душа по-прежнему продолжала метаться внутри него и презирать грязь, разведённую самим Хазиным. После оргазма никогда не возникало желания лежать в обнимку, в эти моменты он казался себе таким уязвимым и беззащитным, что стыдился. Партнеров воспринимал как явление временное, даже когда заводил продолжительные отношения. Глядя на друзей и знакомых, Петя тайком завидовал. Каково это – проводить сутки с любимым человеком? До обеда не вылезать из кровати? Завтракать вместе и ужинать? В его московской жизни человек, с которым искренне хотелось бы всё это провернуть, так и не появился. Близкого не нашлось. А здесь… ничего же не было. Просто поговорили. Даже до поцелуя дело не дошло. Какая может быть близость? Петя хорошо помнил, как заснул под телевизор, как проснулся потом среди ночи рядом с Громом и как снова заснул крепким сном тоже помнил. Между ними не было ничего. Но подниматься с постели не хотелось, а Игоря отпускать от себя не хотелось еще сильнее. Ему бы еще пару дней. Еще немного времени, вот тогда бы… Но. - Мне с тобой тут, в этой деревне забытой, просто охеренно, Игорь. Ты, вот, меня отшил вчера, а мне не обидно даже. Я знаю, почему ты не хочешь. Вернее, хочешь, но не даёшься, – Гром дёрнулся, прервав монолог Хазина. Ощутивший прохладу без объятий Игоря Петя даже подумал, что тот встанет и уйдёт молча, с него станется. Но Гром вздохнул жалобно и вернул правую руку в волосы Пети. – Ты думаешь, что я свалю, и всё будет зря. И я реально свалю. Только, не зря всё. Ну, можно же общаться дальше? Созваниваться там, списываться? Без всякого. Просто, чтобы не сдохнуть от одиночества. - Можно, – перестав мять кожу головы, Гром начал перебирать мягкие прядки Петиных волос. - Ну вот. Номер мне свой дай. Я, конечно, и так могу из-под земли тебя достать, – они оба синхронно хмыкнули, понимая, что, и правда, может, – но так как-то честнее, что ли. Что ты сам. И я тебе свой дам, – договорив, Хазин закрыл глаза и губами горячо прикоснулся к груди Игоря. Не целуя. Коснулся и замер. - Хорошо, – ласково накинув одеяло на озябшие плечи Пети, Гром снова обнял его. – Полежим еще немного. Следующий акт утра для Хазина начала двумя часами позднее, Игоря рядом уже не было, кота на подоконнике тоже. Зевая во весь рот, Петя прошёлся по дому, но не нашёл ни одного, ни второго. Желудок требовал еды, голова отказывалась работать, сердце тревожно колотилось в предвкушении отъезда. Сунувшись в холодильник, Хазин минуты две молча пялился на продукты, не очень понимая, нахрена он вообще туда полез. Полки были завалены едой, как готовой, так и не очень. Несколько маленьких кастрюлек занимали собой две полки, прозрачный ящик для овощей розовел спелыми помидорами с зелёными вкраплениями огурцов, на дверце стояли питьевые йогурты, ячейка, располагавшаяся прямо напротив Петиных глаз, была забита куриными яйцами. Холодильник пищал, требуя немедленно прекратить бездумно пялиться и либо выбрать уже что-нибудь, либо закрыть дверь и не выпускать холод. Хазин, как бывало дома, беззлобно фыркнул: «Заткнись ты, бля», – и усмирил противный писк. Потянувшись, он выглянул в окно. Под яблоней лежало несколько румяных поцелованных солнцем яблок, пёс тоскливо ловил мух, щёлкая пастью и позвякивая цепью, рыжий кот валялся под сливой и вяло следил за воробушками, мывшимися в луже у бочки. Улыбку Петя сдержать не мог. Окружающая обстановка обладала каким-то сказочным духом, волшебством детства была пропитана, ощущалась, как те старые наивные фильмы, которые теперь почему-то оказались никому не нужны. Вдохнув полной грудью тёплый летний воздух из форточки, Хазин решил, что на Новый год – хочет этого Игорь или не хочет – он всё равно приедет в гости! На все праздники. Припрётся и всё тут. Будет валяться в сугробах, ходить в Игоревых тёплых вещах, смотреть новогодние фильмы и есть оливье рядом с Громом, пока настоящая живая ёлка будет мигать гирляндами. План был отличный, оставалось теперь как-то дожить до Нового года без Игоря, и дело в шляпе. Вспомнив об урчащем животе, Петя бросил беглый взгляд на стол и обомлел. Под свежим белым полотенцем, таким же, как то, что он вчера подпалил, что-то было. Откинув его в сторону, Хазин первым делом схватился за клетчатый листок, вырванный из обычной тетради. «Анька пирог принесла, с утра уже успела испечь. Он не отравлен. Ешь. Мёд в сотах свежий. Надеюсь, ты знаешь, как такое едят (воск выплёвывай). Чай в кружке. Сахарница в шкафу. Вода в чайнике. Приду к обеду. Кота не корми, он и так растолстел». В самом низу листа был аккуратно выведен обещанный номер телефона, который Петя сразу же сохранил в контакты и сфотографировал, чтоб уж наверняка. Лист сентиментально сложил несколько раз и спрятал в рюкзак, пообещав себе выучить номер Игоря наизусть. Пирог источал потрясающий ванильно-яблочный аромат, поэтому дожидаться чайника Хазин не стал, умял один кусок прямо так, не запивая ничем. Янтарные ровные соты чуть подтекли мёдом на тарелку, но аппетитности своей не потеряли. - Идеальный мужик, – не веря самому себе, ляпнул Петя вслух и выключил свистящий чайник. По пыльной дороге Хазин плёлся как на каторгу, Игорь, как ему казалось, шагал бодрее, даже пытался забивать эфир пустой болтовнёй о работе. У Пети за спиной рюкзак тянул, шнурок на кроссовке развязался, нос чесался от пыльцы, макушку пекло, и хотелось ныть. Он бы с радостью сел на травянистую обочину и начал бы канючить, проклиная несправедливую жизнь, но за пятилетнего Хазин бы уже при всём желании не сошёл. Гром время от времени ловил на себе обиженные взгляды Пети, но о причинах переменившегося настроения московского майора мог только догадываться. - Кстати, Макаровых утром опека забрала, – сообщил Игорь и снова затих, ожидая реакции. Поздно вышедший из дома Гром едва успел к моменту прощания с детьми. Любимица Игоря – Лиза ожидаемо рыдала, сидя на руках у Лёши, который быстро-быстро шептал ей успокаивающие обещания. Остальные дети, будучи взрослыми для осознания и принятия факта расставания с родным домом, только хмурились и посматривали на матёрых тёток, больше похожих на охраняющих зону, чем на представителей опеки и попечительства. Сунув Алёшке листок со своим номером телефона, Игорь быстро приобнял маленькую Лизу и, вторя её брату, пообещал, что всё будет хорошо. Расставаться с детьми было жалко и больно, привык уже, прикипел, но Гром, как никто другой понимал, что мера эта вынужденная, погибнут совсем, если не помочь. – Мамаша так и не появилась. Проверка твоя московская приехала, как и обещал, такого шороху навела, даже мне досталось, – Игорь ждал, что эта новость хоть немного порадует Хазина, доброе ведь дело сделал, должен гордиться собой, но Петя только фыркнул неопределённо и помотал головой, как лошадь, отгонявшая назойливых мух. Не зная, как к нему подступиться, Гром задвинул руки в карманы джинсов и дальше пошёл молча. Деревня всё сильнее отдалялась, Хазин даже обернуться боялся. Как ребёнок, которого увозили от любимой бабушки, он готов был сорваться с места и умчаться обратно, лишь бы не в город, только бы не обратно. Пете было страшно от того, что уже этим вечером он окажется дома, в четырёх стенах в центре Москвы, и утонет в одиночестве. В Сочи ехать майор уже передумал. Какой там Сочи, когда тут уже всю душу в клочья разорвали. Не до отдыха теперь, с собой бы разобраться. Напускная бодрость слетела и с Грома, вернув на место пасмурный взгляд из-под бровей и привычную суровую сутулость. Зубы он стиснул почти до боли, чтобы не брякнуть чего-нибудь ненужного. Оба они всё понимали: Петя не хотел уезжать, Игорь не знал, как его удержать. Привыкшему переживать всё внутри себя Грому от досады впору было истерично вскрикнуть что-нибудь в духе: «Ты, что, думаешь, мне сейчас легко?», – но он стоически молчал, держась. Хотя чуть не сорвался, когда дома Хазин с явным нежеланием скидывал свои пожитки в рюкзак и вздыхал оскорблённо так, словно его выгоняли. По просёлочной дороге они шли, переглядываясь, но разговор не заводили. Дома толком поговорить так и не получилось, Петька на многозначительные взгляды Игоря никак не реагировал, отворачивался, будто бы назло. Гром даже начал думать, что утром позволил себе лишнего, обнимая и легонько тиская еще сонного Петю, но потом Хазин одной фразой расставил всё по местам. В полнейшей тишине, пока Игорь стоял у него за спиной, переминаясь с ноги на ногу, Петя вжикнул замком рюкзака и распрямился. Глубоко вдохнув, Хазин повернулся к Грому лицом и вскрикнул укоризненно: «И почему, блять, меня именно ты впустил? Вот как теперь уезжать?!» – после чего остервенело бросил рюкзак на пол, через секунду поднял его и ушёл на веранду шнуровать кроссовки. Припечатанный к стене словами Пети Игорь так ничего и не ответил ему. А что было говорить?.. - Это твоя машина? – не дойдя до гелендвагена десяти метров, Гром остановился и тупо уставился на мерседес. Хазин, который весь путь раздражающе шаркал позади и рвал полевые цветы, обдирая с них лепестки и оставляя жалкие головёшки, обошёл его. Окинув быстрым взглядом запылившуюся машину с пятнами от высохшего дождя, Петя пожал плечами и пошёл дальше. Низина, прежде считавшаяся лужей, совсем высохла, покрывшись потрескавшейся на солнцепёке грязью. Глядя на то, как Хазин по-хозяйски покрутил ключи от дорогой тачки в руке, Игорь вспомнил того, уплетающим макароны с кетчупом, и горько улыбнулся. «Жаль, не повторится», – подумал он. - Может быть, уже отдохнул и сам починился, – задумчиво и без надежды произнёс московский майор. «Пикнув» сигнализацией, Петя швырнул рюкзак на водительское кресло, как будто тот был в чём-то виноват, и открыл капот приглашающе. - Слушай, я, конечно, посмотрю, но... Я гелик в своей жизни видел только издалека, – честно признался Игорь, исподлобья проследив за мимикой Хазина. В печальных глазах Пети на секунду вспыхнула надежда, но, быстро отвернувшись, чтобы не выдать себя, московский майор начал наводить суету. Сначала он полез за инструментами в багажник, потом порылся в рюкзаке, в поисках чего-то неопределённого, которое, конечно же, не нашёл, и вернулся к Игорю с небольшим чемоданчиком с отвёртками. Стоять на жаре даже в хлопковой футболке было невозможно, несмотря на лёгкий ветерок, от асфальта поднимался тяжёлый терпкий дух. Игорь, почувствовавший, как по спине покатились первые капли пота, стянул с себя футболку и намотал её на голову, чтобы мозги совсем не расплавились на сорокаградусной жаре. - Ну? – нетерпеливо спросил Петя, сунув нос под капот рядом с Громом, и принялся трогать всё подряд, Игорь покосился на него, но промолчал, тогда Хазин снова заговорил: – Может у него аккумулятор сел? - Может быть, – отрицать смысла не было, поэтому Гром кивнул и продолжил вглядываться в подкапотное пространство. Откровенно говоря, Игорь вообще боялся там к чему-то прикасаться, с такими дорогими игрушками возиться он боялся, мало ли. Не расплатится потом. - Тогда надо его снять и посмотреть, – уверенно заключил Хазин и загремел отвёртками в своём чемоданчике, Гром обратил на него своё внимание и ждал дальнейших действий Пети. Последний, разобравшись с нужной насадкой на ручку отвёртки, снова занырнул под капот и потянулся к ближайшему болтику. - Стоп, – Игорь покачал головой, перехватив его руку, – зачем ты пытаешься крышку двигателя скрутить? - В смысле? – Хазин прикусил губу и по-детски пронзительно посмотрел на Грома. На щеке у Пети уже размазалась какая-то грязь, но Игорь не стал зацикливаться на этом, решив, что потом скажет. - Аккумулятор не тут, – спокойно пояснил Гром, – и мы, скорее всего, без интернета его не найдём, Петь. Давай ты посидишь в тенёчке, а я повожусь? – Игорь уже понял, что Хазин сам сроду никогда в потроха машины не лез, но тыкать этим ему в лицо не стал, мягко попросил не мешаться и даже показал, где лучше всего сесть, чтобы не получить загар варёного рака. - Только ты зови, если что, – нехотя согласился Петя и остановился именно там, куда ткнул пальцем Гром. Игорь кивнул и скрылся за чёрным капотом. Искать что-то, чтобы подстелить под задницу Хазину было лень, поэтому он прямо как был уселся на асфальт и вытянул ноги. Тихий шелест берёзок успокаивал его, звуки деревни до дороги не долетали совсем, ветер дул с другой стороны. Отправив в инстаграм фотку своих длинных ног, художественно раскинутых по асфальту, Петя начал мучить «гугл» вопросами. Поисковик не поддавался, раз за разом выдавая полнейшую ерунду или рекламу сайтов с деталями для мерседеса. Закопавшегося во внутренности «гелика» Игоря Петя не трогал почти час: с вопросами не лез, под ногами не путался, сидел себе спокойненько, позёвывал, мечтая о диване в прохладном доме Грома и чашке окрошки прямо из холодильника. Гром оптимистичных прогнозов не давал, сопел сурово, время от времени цокал и ругался себе под нос. С насиженного Петей места Игоря видно не было, что, наверное, было даже хорошо, потому что целый час пялиться на полуголого Грома и не лезть к нему в таком случае Хазин бы не смог. Соцсети Петю от скуки не спасали. Инстаграм принёс пару бестолковых сообщений от Гоши, ретушированные фотографии крабов и шампанского от Нины, голосовое от матери с подробным описанием обстановки дома, как будто Пете это было интересно, и реакцию Илюхи на последнюю сториз в виде короткого вопроса: «С тобой всё норм?». «Норм. Застрял хуй знает где», – быстро написал Хазин и убрал телефон в карман. Минут через пять Гром цокнул слишком громко. - Пиз-дец, – с чувством произнес Игорь и вытер лоб свисавшим краем футболки. Петя повернулся к нему с интересом. - Что там? – у Хазина, несмотря на попытки отыграть печаль, глаза светились. Не нужно было быть физиогномистом, чтобы понять текущее состояние Пети, даже Гром сразу заметил, как Хазин оживился, но виду не подал. Театр, так театр, если Пете от этого будет легче, то почему бы и не подыграть. - Да, честно говоря, – Гром растерянно почесал затылок и повёл левым плечом, прогоняя муху, – я без понятия вообще. Можно, конечно, дядь Сашу-механика позвать, но... Я думаю, что он таких машин отродясь не видел. Он больше по «волгам» и «десяткам». - Бля, – Хазин грязной рукой, растрепал волосы и драматично спросил: – На что я надеялся, вообще? - Я тебе сразу говорил, что я… – начал было Игорь, но Петя махнул рукой и отвернулся, привалившись спиной к заднему колесу. Нависший над ним Гром вздохнул и упёрся ладонями в бока. - Да ты-то тут причём. Ну, значит, буду звонить знакомым, может кто-то согласится за мной приехать. Или сразу эвакуатор вызывать... – размышляя вслух и перебирая изначально провальные варианты решения проблемы, Петя смотрел на дорогу, по которой он в этот тупик заехал: – Хотя... Они ехать будут неделю за мной. Вот если бы Гошан… он бы забрал. Но ему ещё три дня на курорте жопу греть. У Илюхи «солярис», он меня не дотащит, наверное, – Хазин снова подтянул к себе ноги и обнял их руками. Наблюдавший за представлением Игорь опустился перед ним на корточки и серьёзно посмотрел из-под сдвинутых бровей. - Что за паника? Тебя выгоняет кто-то? – Петя поднял на него полные грусти глаза, взмахнув смоляными ресницами, у Грома с приоткрытых губ слетел короткий вздох. «Пропал. Окончательно. Насовсем», – как приговор отчеканил внутренний голос. Возможности обжаловать его не было. Да и желания, надо сказать, тоже. Тишина в округе стояла совершенно дикая, будто и не было рядом крошечной деревушки с горсткой людей и полными сараями разномастной скотины. Хорошо понимая, в какую именно игру они играют, Игорь поддавался. Стоило признать уже наконец, что процесс стал необратим еще тогда в первый вечер, когда мокрое до нитки недоразумение просилось на ночлег и орало, что оно «мент из Москвы», не то угрожая, не то пытаясь вызвать жалость. Хазин щелчком пальцев навёл на опеку страшнейшую в их жизни проверку, договорился, чтобы детей определили в хороший детский дом, и не абы где, а в Санкт-Петербурге, попросив знакомого знакомой. Разве он не мог наколдовать себе автомеханика? Тем более, финансовая сторона вопроса майора, очевидно, мало волновала, на такой машине ездить и не уметь её обеспечивать? Бред же. Игорь чувствовал, Петя очень хочет остаться, поэтому пускает всё на самотёк, повинуясь случаю. Отказать ему в этой мелочи Гром не мог по самой простой эгоистичной причине – рядом с Петей было хорошо. Оставляя у себя Хазина, Игорь слабовольно позволял себе прожить еще несколько счастливых дней. А потом уже как-нибудь разгребётся с этим всем. - Ну… - Гну. Хватит. Давай дядь Ваню попрошу машину к дому подтащить, чтобы она тут не стояла? Там хоть присмотр за ней будет. - Давай, – ухватившись за протянутую руку Игоря, Петя поднялся с асфальта. Хазин достал телефон, чтобы посмотреть на часы, и увидел сообщение от Ильи: «Тебя забрать?», – спрашивал он. Игорь стоял от Пети в двух шагах – футболку с головы снял, закинул на плечо, щурился, вглядываясь в пустую дорогу, и ждал ответа абонента, которому звонил. Неравнодушный взгляд московского майора, скользнувший по обнажённой груди, Игорь не заметил, свёл брови сосредоточенно и, дождавшись бодрого: «Чё случилось, Игорёк?», заговорил сам. «Нет, я через неделю вернусь, всё норм, Илюх, спасиб», – ответил Хазин и полез в машину. Пока Гром объяснял, куда конкретно нужно подогнать трактор, чтобы зацепить Петькин мерседес, сам Петя шарил по бардачку, то и дело оглядываясь. В горе чеков с заправок, початых пачек жвачек, каких-то бесполезных бумажек и прочего автомобильного мусора самое нужное не находилось. Увлечённый раскопками Хазин даже не заметил, что Игорь закончил разговор и подошёл к машине. - Что ищешь? – Пете показалось, что в вопросе прозвучали ноты подозрения, Гром же ничего такого не подразумевал, спросил первое пришедшее в голову, чтобы напомнить о своём присутствии и озвучить план дальнейших действий. - Не наркоту, не бойся, – от его ледяного тона Игорь почти поёжился, еще и смотрел Хазин так загнанно, что захотелось поднять руки в примирительном жесте и пообещать не причинять вреда. - Я про это не подумал даже, – Гром покачал головой и, отпустив дверь «гелика», отошёл на метр, чтобы Петя мог спокойно докопаться до ядра земли через свой бардачок и вернуться в адекватный мир. - Сорян, дядь, – вина за немотивированную грубость ощущалась Хазиным, как ведро помоев на голове, он давно уже научился с этим жить, не заморачиваясь, но Игоря обижать не хотелось совершенно. – Не люблю, когда… Мне кажется, что меня подозревают в чём-то. Я сразу отца вспоминаю… - Извини, – Гром поправил футболку на плече и посмотрел в сторону деревни: – Дядь Ваня едет. Хочешь на тракторе прокатиться? – усмехнувшись, спросил Игорь, Петя с улыбкой помотал головой, отказываясь. – Тогда я к нему сяду, а ты тут за руль. Трос сейчас прицепим и домой, – не дожидаясь ответа, Гром медленно пошёл навстречу трактору, несшемуся на всей скорости по раздолбанной дороге и оставлявшему за собой плотный столб пыли. Хазин несколько секунд таращился на спину уходящего Игоря, но спохватился и продолжил поиски. С помощью фонарика Петя всё-таки отыскал новую пачку презервативов и затолкал её на самое дно рюкзака. Чем чёрт не шутит, вдруг пригодятся. Следующие тридцать минут прошли под аккомпанемент заведённого трактора – глушить его дядя Ваня отказался, сказав, что не заведёт потом – и пятнадцатиэтажного мата, коим профессионально крыл приехавший на помощь седовласый усатый мужичок в чёрно-белой тельняшке. И, если поначалу Хазин пытался встревать, советуя что-то, то после фразы дядя Вани, рекомендовавшего не лезть, куда не следует, обиженно надулся и сел за руль. Игорь, которого то и дело заставляли лезть под мерседес, чтобы закрепить трос, добродушно улыбнулся Пете через лобовое стекло и подмигнул, ободряя. До дома Грома доехали быстро, дядя Ваня в принципе не способен был медленно ездить, отговаривался тем, что трактор глохнет и перегревается, если «ползком ползти», на самом же деле просто любил лихачить и не признавался. После того, как Игорь отвязал трос, Петя благодарно пожал мозолистую руку громовского соседа и протянул ему две тысячи за помощь, чем возмутил старика до глубины души. Стоявший рядом Игорь от сложных комбинаций великого и могучего только посмеивался, а Хазин, на которого обрушился гнев дяди Вани, слушал и пытался запомнить хотя бы десятую часть из хитровыдуманных словосочетаний. - Понял?! – после высказанных претензий спросил мужик и достал сигарету из пачки. - Неа, – Петя покачал головой, глядя в голубые, почти прозрачные глаза старика. Дядя Ваня был на полголовы ниже Хазина, но смотрел на него по-отечески покровительственно. Чиркнув спичкой по потёртому коробку, он рассмеялся и хлопнул Петю по плечу. - Не всё деньгами купить можно, в Москве своей бумажками хоть жопу подтирай, а тут, – он обвёл рукой улицу, – люди! - Понял, – кивнул Хазин и на душе отчего-то так легко стало, свободно, то ли от осознания справедливости замечания дядь Вани, то ли от улыбки Игоря. - Молодец! – задвинув сигарету в угол рта, сосед Грома бойко залез в кабину: – Бывайте! – с рёвом трактор тронулся с места, взметнув облако пыли в воздух. Облизав сухие губы, Петя посмотрел на мерседес, после чего перевёл взгляд на Игоря, футболка которого уже была заткнута за пояс. По груди и спине Грома, как у леопарда, ползли тёмные пятна грязи. - Чем займёмся? – тихо спросил Хазин и пальцем растёр мазок серой пыли по загорелому плечу Игоря. У Пети дух захватывало от мысли, что им с Громом судьба подарила еще несколько дней, чтобы побыть вместе. - Может... на речку? На берегу, кроме них, никого не было. Широкая пляжная линия была усыпана песком, местами из него вырастали целые замки, где-то он, наоборот, обрушивался резко вниз, образуя неглубокие колодцы, в которые малышня с неопределёнными целями натаскивала воды из реки и возилась в созданной грязи с особенным упоением. Под порывами слабого ветра шуршали заросли камышей и рогоза, крошечные жёлтые кувшинки качались на воде в окружении плотных зелёных листьев и мелкой ряски, стрекозы с перламутрово-синими крылышками перескакивали с цветка на цветок, изредка присаживаясь на ещё не распустившиеся бутоны белых лилий. Противоположный берег тоже пустовал, тарзанка неприкаянно моталась на ветке старого дуба над обрывом. Остановившийся у воды Хазин несмело окунул кисти в желтоватую воду, бликовавшую солнечными зайчиками, и коснулся мягкого песка. Воздух был пропитан рекой и рыбой, этот запах Петя помнил из детства, с тех самых времён, как бабушка с дедом учили его плавать на даче у тётки. Хазин попытался вспомнить, а был ли он после этого на речке еще когда-нибудь, но не смог. Память подбрасывала бесконечные бассейны с острым ароматом хлорки и морские волны горькие на вкус. Оглянувшись по сторонам, Петя увидел, что рядом с водой лежала свалявшаяся и пересохшая тина, а рядом с ней была маленькая кучка пустых панцирей от улиток. Кто-то хотел воплотить в жизнь гениальную инженерную мысль, но, вероятно, потерпел неудачу. Втянув влажный воздух через нос, Петя опустил голову и посмотрел на мальков, вившихся возле его рук. - Это ты так купаешься уже? Или температуру измеряешь? – до него донёсся насмешливый голос Грома, стоявшего чуть поодаль. - Смотрю, не начнётся ли у меня аллергия на вашу речку, – на самом деле Хазин ничего такого не проверял, конечно, просто водил руками под водой и получал удовольствие от своих ощущений. - Давай раздевайся, и пойдём купаться, – Игорь, разутый и раздетый до шорт, остановился рядом с Петей на мокром песке, – ценное есть в карманах? – хитрую улыбку на его губах поднявший голову Хазин считал сразу и угрожающе покачал головой. - Есть, не думай даже, – Хазин всё-таки встал в полный рост и, брызнув на Грома водой с пальцев, побежал к Игоревым вещам, чтобы всё лежало в одной кучке, а не было разбросано по всему пляжу. Игорь за ним не погнался, даже обрызгать в ответ не попытался, вздохнул снисходительно и отмахнулся от злого и голодного овода. - Вода тёплая, – своим привычным глубоким голосом сообщил Гром. Разувшись, Петя лезть в реку не торопился, стоял на горячем песке возле вещей Игоря и смотрел, как тот медленно заходит в реку. В коротких чёрных шортах ноги Грома выглядели модельно-длинными и стройными. Застывший на месте Хазин разглядывал его со спины с лёгкой улыбкой и пальцами теребил край футболки. Зайдя по пояс, Игорь оглянулся: – Идёшь? - Ага, – Петя кивнул и опустил глаза, смутившись от того, что его застали врасплох – с чуть ли не открытым от восторга ртом. Он мигом скинул с себя одежду и в одних трусах со слоновьим топотом бросился к воде. Подлости от него Гром не ждал, поэтому крупно вздрогнул, когда Петя на всех парах влетел в воду и радостно окатил его брызгами. - Ну и сука ты, Хазин, – с чувством проговорил Игорь, обтекая. Взглянув на показательно-кислую мину Грома, Петя звонко расхохотался и эхом распустил свой задорный смех над рекой. По плечам Игоря побежали мелкие мурашки, тёмные ареолы затвердевших сосков стыдливо выглядывали из-под воды. - Кто там? – услышав довольно громкий «бульк» со стороны рогоза, спросил Хазин и перестал двигаться. - Водяной, – в тон ему зловеще ответил Гром и с удовольствием под водой ткнул в бок, в отместку за контрастный душ, устроенный несколькими минутами ранее. Петя зашипел и схватился за руку Игоря. Посмотрев на него секунд пять, Гром отступил на шаг назад: – Поплаваем? – руку Хазин не отпускал, мокрыми ресницами хлопал, не сводя взгляда с лица Игоря. - Далеко? – захват на запястье Грома ослаб, пальцы Пети сползли чуть ниже и оказались сжатыми в ладони Игоря. - Нет, на другой берег и обратно. Погнали, – Хазин шёл за ним по дну, пока позволял рост, но, нахлебавшись воды, всё-таки отцепился от руки Грома и поплыл. Находясь в воде, Петя плавно двигал руками и ногами, успевая отвечать на реплики Игоря, шутить в ответ и смотреть по сторонам, когда Гром указывал на что-нибудь особенное. Ему казалось, что он не плывёт, а парит над землёй, летает в невесомости. Всепоглощающее чувство безмятежности дало ему крылья и отрезало от реальных проблем, для Пети теперь существовал только Игорь и река, в которой они плавали. Перевернувшись на спину, Хазин долго балансировал, раскинув руки, без движения и вглядывался в пушистые кучерявые облака. Мимо пролетали птицы, тихие волны качали Петю, как в колыбели, а он не мог оторваться от созерцания глубокого голубого неба и проваливался еще глубже в бездну небосвода. Не думая ни о чём, лёжа с пустой головой на воде, Хазин впервые в жизни не испытывал за это стыда и угрызений совести. Ему просто было хорошо. Без наркоты, алкоголя и чужого тела рядом. - Давай погреемся, Петь, – предложил Игорь, пальцами коснувшись доверчиво распахнутой ладони Хазина, чтобы обратить на себя внимание, – успеешь еще поплавать. Вывалявшись в песке в поиске удобной позы, московский майор Пётр Юрьевич Хазин решил строить замок прямо на спине смирно лежавшего Игоря. Сколько бы Гром не противился, Петя всё равно оседлал его поясницу и засыпал песком. Из вредности Игорь возился, бесконечно смахивая с себя все стройматериалы и похихикивая от слабых щипков Хазина. Когда десятая попытка сформировать хотя бы что-то похожее на башню провалилась, Петя взбеленился окончательно и, оттянув резинку Игоревых шорт, напихал ему туда песка. Гром в этот раз даже не разозлился и «сукой» не назвал, ржал, отбиваясь, как бык на родео, подкидывая на себе Хазина, пока не смахнул его вместе с наваленным песком. - Пожалуйста, полежи спокойно, – смеясь, попросил Игорь, когда Петя начал выкладывать камушки по линии его позвоночника. Лежавший на боку московский майор не обратил на просьбу никакого внимания, продолжив начатое. Гром смотрел на его сосредоточенную моську и думал о том, как здорово, наверное, целовать это беспокойное создание в мягкие губы. Петя от усердия даже кончик языка высунул, лежал рядом с Игорем такой красивый, обласканный солнцем, согревшийся после реки, с прилипшим к плечам и груди песком, с растрёпанными волосами, наполовину высохшими на ветру, и не чувствовал, что им без зазрения совести любуются. - Девчонки какие-то идут... – Петя поднял голову на звук, но почти сразу опустил обратно. Со стороны дороги зазвенел звонкий колокольчик девичьего смеха, Игорь любопытствовать не стал, взглядом очерчивал Петины пальцы, подбиравшие подходящие по размеру камни, и умилялся ерунде, которой Хазин занимался с серьёзной физиономией. - Пусть, – тихо ответил Игорь и перехватил руку Пети, занесённую над его позвоночником с очередным камнем. Заинтересованно-ждущий взгляд Хазина остановился на серых глазах Грома, в которых неожиданно посветлело. Питерское тоскливое небо, наконец-то, прояснилось. Теперь их цвет стал похож на серо-голубые утренние сумерки. – У меня везде уже песок, остановись. - Слабак, я думал, ты дольше продержишься, – фыркнув, Петя принял сидячее положение и обнял свои коленки. В качестве маленькой мести Гром засунул Хазину откопанную на пляже ракушку за резинку трусов. – Ну, детский сад, дядь. - Привет, Игорь! – невысокая девчонка со скрученными в бараньи рожки волосами подмигнула Грому. Из одежды на ней был только оранжевый верх от купальника и коротенькие джинсовые шорты, в которых, по сути, никакой необходимости не было, часть плавок всё равно выглядывала из-под. - Приветик! – её голубоглазая подружка в полосатом сарафане критично осмотрела взъерошенного Петю, но, откинув светлую прядь волос за плечо, улыбнулась всё-таки Игорю. - Привет-привет, – вяло отозвался Гром, продолжив лежать на животе, и даже не поднял головы. - У тебя здесь много фанаток, – без эмоций заключил Хазин, проследив за девчонками, расположившимися в пяти метрах от них. Подружки были лет на десять-двенадцать младше Игоря, скорее школьницы, чем студентки, но о своей внешней привлекательности знали, видимо, всё, поэтому раздевались нарочито медленно. - Да. Только я этим не пользуюсь, – прикрыв веки, ответил Гром и зарылся ладонью в сухой рассыпчатый песок. - Почему? Женился бы, дети там, борщи, пельмени... – задумчиво протянул Петя. Девчонки тем временем разделись до купальников и, взявшись за руки, пошли к реке. Русалочьи распущенные волосы развевались на ветру, подружки стреляли глазами в по-тюленьи лежавшего Грома, которому, как показалось Хазину, было плевать с высокой колокольни на всех мимо ходивших. И это Петю не могло не радовать. Он физически ощущал тепло, исходившее от Игоря, когда тот смотрел на него, а касания – редкие и трогательно-невинные – вообще с ума сводили. Включивший собственника Хазин не хотел даже представлять Грома с кем-то из его малолетних поклонниц. - А ты не понял ещё, почему, да? – оторвавшись от созерцания представления, развернувшегося у кромки воды, Петя столкнулся с грозовыми глазами Игоря. - Это я так… Хуйню несу, – Гром с протяжным вздохом перевернулся на спину и тоже посмотрел на плескавшихся у самого берега девчонок. Хазин на них больше не пялился, виновато грыз губу и пальцем водил по песку. - Пойдёшь еще купаться? – кивок вышел каким-то издевательским и обиженным немного. Игорь исподлобья прожигал его глазами, но Петя головы так и не поднял, понял, что сморозил, не подумав. - Нет. Отряхнусь и хватит. Дома тогда помоюсь нормально, – песок посыпался с поднявшегося Хазина, как с самого древнего старика. Игорева ракушка провалилась глубже в трусы, поэтому пришлось изворачиваться, чтобы вытряхнуть её и не лезть рукой в бельё на людях. - Если хочешь, можешь остаться, – слова звякнули сталью: – Дорога тут прямая до дома, не заблудишься, – Гром тоже поспешно вытряхнул песок из шорт и, подняв футболку с тапками, не оборачиваясь на Петю, пошёл домой. Зависший с подобранной ракушкой в ладони Хазин осоловело смотрел на удалявшуюся фигуру Игоря и чувствовал себя брошенным ребёнком. Он судорожно крутил короткий диалог в голове, но не мог понять, что произошло. Сказал херню, с кем не бывает? Чего так уж обижаться-то? Девчонки в воде громко захохотали, Петю как обухом по голове ударило. Не мог же Игорь… Ревновать?