recharge в ебенях

- Игорь! – голос раздался совсем рядом с ванной комнатой, и Гром всё-таки сподобился выйти навстречу гостье. У Юли на руках уже сидел очумевший от происходящего кот и смотрел круглыми глазами на Игоря, молчаливо взывая к помощи. Гиперактивная Пчёлкина, что была ростом на две головы ниже Грома, радостно заверещала и, не выпуская из рук Рыжика, кинулась Игорю на шею. От её красных волос на Грома пахнуло сладких парфюмом. – С каких пор участковые зарабатывают миллионы? Откуда «гелик»? Ты стал брать взятки? - Чё приехала? У тебя до отпуска еще две недели, – с улыбкой спросил Игорь и легко приподнял девушку, сдавив между их телами кота. - Я работаю, когда хочу и где хочу, короче, меня отпустили пораньше! – очутившись, наконец, на полу, Пчёлкина затараторила быстрее, чем прежде. Помятый кот посмотрел на Грома как на врага народа. С ненавистью. – Тут, слава богам, есть интернет, значит, не пропаду. Дистанционка, Игорь, великая вещь! Тебе бы тоже не помешало что-нибудь такое придумать. - Да, я прям представляю, как запускаю дрон, и, вместо обхода, слежу за моими алкашами через камеру… – Гром фыркнул, вообразив, как скоро треть его постоянных подопечных заберут в дурку после фееричного явления квадрокоптера. - А что? По-моему, это офигенная идея! – отпустив заёрзавшего кота, Юлька снова кинулась обниматься: – Я так соскучилась, Гром! Ты не представляешь! У меня куча новостей! - Откуда ты их только берёшь, – сдавленный в руках девушки Игорь натянуто улыбнулся. - Это у тебя ничего и никогда не происходит, а я, между прочим…. – поток речи резко прервался, да и хватка на груди Грома заметно ослабла. Отлипшая от друга Юля вопросительно уставилась на него, но почти сразу перевела взгляд обратно на дверь ванной. – Игорь, это кто там у тебя? – шёпотом поинтересовалась Пчёлкина и захлопала нарощенными ресничками. - Это Петя… – тихо ответил Гром, после чего Юлька вскинула брови и кивнула, ожидая хоть какого-то продолжения. Но его не было. Игорь молчал. В ванной звонко цокнул Хазин. - Петя? А Петя – это кто? – тем же шёпотом продолжила Пчёлкина: – Ты покраснел, Игорь? - Не ори. - Может быть, ты нас уже представишь? – выйдя в свет, Хазин сложил руки на груди и укоризненно покачал головой: – Или мне еще за дверью постоять? - Юль, это Петя, он тоже в полиции работает, тут вот немного заблудился и… – не договорив, Игорь взмахнул рукой, указывая почему-то на диван. С самым заинтересованным видом Пчёлкина проследила взглядом за его ладонью и, поджав губы, кивнула. – Петь, это Юля – моя подруга, журналист, блогер и борец за правду. Она местная, мне очень помогла, когда я тут оказался… - Очень приятно, Петь, – девушка приветственно вытянула ладошку и улыбнулась, Петя подумал, что она со своими красными волосами и кукольным лицом похожа на мультяшку. - Взаимно, – особо церемониться с Юлей Петька не стал, пожал руку и намеренно проскользнул между Громом и Пчёлкиной: – А теперь можно я пойду кукурузу сниму с плиты… - Вот новости и у тебя появились, – поиграв бровью, Пчёлкина игриво толкнула Игоря локтем, Гром закатил глаза. - Всё не так, как ты придумала, – опущенные в пол глаза и смущённая улыбка на губах друга буквально пригвоздили Юлю к полу. От удивления она чуть было за сердце не схватилась, никогда ничего подобного на высеченном из камня лице Игоря не видела, а теперь столько эмоций, да еще и в отношении парня. Ставшая свидетелем судьбоносной драмы Грома Пчёлкина до сих пор очень хорошо помнила, как он прерывал любые её попытки заговорить об отношениях и новых знакомствах, как он грубо рычал, обещая оторвать себе голову и вырезать сердце, если когда-нибудь еще влюбится. - Уф, Игорь, давно ты ослеп? – с довольной улыбкой на губах Юлька примирительно выставила ладони вперёд: – Не психуй, потом поговорим. Я есть так хочу! – оставив за спиной Игоря, Юля в припрыжку понеслась на кухню к Хазину. От духоты испарений не спасала даже открытая форточка, но пахло в комнате вкусно, поэтому Пчёлкина блаженно принюхалась: – М-м-м, кукуруза! Вы же меня покормите? – Петя на её вопрос решил не отвечать, продолжив сосредоточенно мять разваренную картошку: – О! Кстати, Гром, я у тебя сегодня переночую, ладно? – привалившийся к дверному косяку Игорь спокойно ждал, когда у Пчёлкиной кончится запал и она начнёт разговаривать чуть медленнее. Негостеприимный кот уселся рядом с ногой Хазина и выглядывал из-за неё, как из-за укрытия. Сам Петя после новости о ночёвке возмущённо закатил глаза и сильнее стукнул толкушкой по дну кастрюли. Положив в рот кусочек огурца, Юлька закинула ногу на ногу и уперлась локтями в стол: – У мамы завтра юбилей, я приехала пораньше, решила не рисковать, мало ли, дорога там, сам знаешь, да и не люблю я с корабля на бал. Она не должна знать, что я тут, машину я уже у Таньки оставила, а сама к тебе. Вы ж не против? А? – вопрос был адресован скорее к напрягшемуся Пете, чем к уставшему от этого дрянного дня Грому. Но Хазин держал спину прямо и оборачиваться не собирался, Игорь здесь хозяин, значит, и разбираться с гостями ему. - Ну, если Петя…не против со мной на диване спать, то… – растерявшись, Гром развёл руками. Юля заговорщически подмигнула ему. - Если он против, я не привередливая, сама могу с тобой лечь, – от её наглости у Хазина из руки выпала крышка от кастрюли и с оглушающим звоном завалилась между плитой и столом. - Блять. Как теперь её достать… - Не обожгись, занимайся картошкой, я достану, – но Петя от своего не отступился, заглянул в щель и попытался просунуть туда руку. Его пальцы ошпарило горячим металлом, Хазин зашипел, одёрнул руку. Усевшийся рядом с ним на коленки Игорь почти кинулся дуть на обожжённую кожу, но вовремя вспомнил, что они в комнате не одни, и попытался отстранить Петю. Естественно, тот не дался, в четыре руки они принялись доставать крышку. Перед Юлей нарисовалась картина романтичнее «Поцелуя» Климта. Двое здоровых мужиков с воинственным сопением пытались выманить одну маленькую крышку, отодвинуть стол никто из них не догадался. Подсказывать Пчёлкина не стала. - Ну, вот и договорились! – девушка хлопнула в ладоши: – Вы вместе, а я на кровати. Пойду в душ, не могу уже, жара невозможная! – подскочив со стула, она упорхнула из кухни, оставив за собой шлейф приторно-цветочного аромата. Только было Игорь открыл рот, чтобы сказать, где можно взять чистое полотенце, как Юля его опередила: – Полотенце знаю, где! – Хазин посмотрел на Грома с плохо скрываемой ревностью. - У нас с ней никогда ничего не было, не смотри так. Она мне как младшая сестра, – оправдываться было, в общем-то, не за что, но Игорь решил, что лучше произнести это вслух, Петька и так был негативно настроен против Юли. - Если бы мне предложили назвать стихийное бедствие, я бы назвал его её именем, – фыркнул Петя и ловко достал крышку. Юли не было час, за это время Хазин успел дважды подогреть картошку, трижды её попробовать и в процессе дрессуры скормить коту остатки варёной колбасы из холодильника. «Служить» кот даже не старался, знал, что лакомство и так отдадут. После очередной неудачной попытки поставить кота на задние лапы Петя погладил его по голове и похвалил: «Правильно, никогда не делай того, что не хочешь делать». Наблюдая за этой сценой со стороны, Гром смеялся в кулак. Вымывшаяся до скрипа Юля притопала на кухню в своём лёгком сарафанчике в полной боевой раскраске и с идеальной укладкой. Сдержаться и не прокомментировать это Хазин не смог, поэтому запустил в девушку ехидным: «Мы от голода при смерти почти, зато ты красивая». Пчёлкина сделала вид, что не поняла, улыбнулась, села за стол и ответила: «Спасибо за комплимент», – Петя скрипнул зубами, но исправно полез за тарелками. - Не спросишь, что там в управлении? – уминая Петину картошку, Юля то и дело жмурилась от удовольствия, вышло действительно вкусно, даже сам новоиспечённый повар не ожидал от себя такого. После вопроса Пчёлкиной Гром опустил голову и вздохнул судорожно, стараясь унять вернувшуюся в пальцы дрожь. «Только не это, не про него и не сейчас», – взмолился Игорь и посмотрел на Юлю очень красноречиво. - А должен? – сталь звякнула в его голосе, хрустевший огурцом Петя вопросительно уставился на девушку. - Сам-знаешь-кого уволили, – Юля мотнула вилкой в воздухе и возвела глаза к потолку, так, словно она давно ждала увольнения человека, сломавшего жизнь Игорю. Природой подаренные лёгкость и шило в заднице не давали Пчёлкиной сидеть на месте, девушка жила на два города – в Москве ей было весело, Питер манил покоем, поэтому и новости она собирала с двух городов сразу. За управлением полиции по Санкт-Петербургу Юлька следила особенно тщательно, иногда подкидывала Грому свежие сплетни, но о бывшем коллеге старалась молчать. Ну, не виновата же она, что увольнение того-чьё-имя-нельзя-поминать-всуе совпало с появлением Пети в жизни Игоря. В любом случае умолчать об этом Пчёлкина не смогла. – Злоупотребление должностными полномочиями, получение взятки, употребление и хранение весёленьких таблеток… Короче, там сейчас такое разбирательство идёт, ты не представляешь. Поднимают все его косяки, думаю, адвокаты не помогут. А всё почему? Его любимого полкана сняли с должности и всё, чао-какао! Я даже ролик про него сделала, показать? - Мне плевать, – отложив вилку в сторону, Игорь поднялся с места и вышел из кухни. Скрипнула входная дверь, последующим громким хлопком оповестив присутствующих о том, что Гром вышел из дома совсем. Цокнув, Хазин отложил свой надкушенный огурец и покачал головой. - Я думала, он порадуется! Не смотри так! – всплеснула руками Юля и выглянула через окно во двор, где Игорь нервно пытался прикурить сигарету. - Ты в детстве падала? – заметно закипая, спросил Петя и тоже вышел из-за стола. - Если ты к тому, что я билась головой, то пошёл в задницу! – постоять за себя Юлька всегда умела, а то, что тут придётся обороняться, она поняла уже по горящему злобой взгляду Хазина. - Нет. Просто травмы у тебя были? – змеиным шёпотом спросил Петя и прищурился, опасно нависнув над столом. - Ну-у-у, под коленкой шрам есть, зашивали даже… – сумку Юля оставила в выделенной ей спальне, по этой причине баллончика под рукой не оказалось. Склонившийся к ней Хазин был похож на типичного плохого полицейского, такой, окажись лицом к лицу с преступником, ничем не побрезгует, вытрясет всю душу. - Хочешь вскроем? – вкрадчиво произнёс Петя, не думая о том, что узнай Игорь о его закидонах в отношении Пчёлкиной, по голове не погладит точно. Но ему так болезненно-обидно было за Грома, за его прошлое, от которого никак не получалось скрыться, что Хазин просто не нашёл иного варианта действий. - Совсем дебил? – Юля оттолкнула его от себя и с ногами забралась на табуретку, забившись в угол. - А ты? – ледяной взгляд пробрал девушку до самых костей, сквозняком разогнал настоящий страх по конечностям. – Думай, прежде чем пиздеть, дорогая, особенно, когда говоришь с близкими, – уже спокойнее, но с прежним раздражением Хазин вздохнул и следом за Игорем выскользнул на улицу. Пройдя через весь двор, Петя всё-таки нашёл Игоря. У яблони, согнувшейся над разбитой бетонной дорожкой, на ступеньках старенькой времянки сидел Гром и спокойно курил, выдыхая дым через нос. Соваться к Игорю, когда он в таком нестабильном состоянии, было неправильно, поэтому Хазин, перевесившись через хлипкий забор, с самым невозмутимым видом попробовал дотянуться до красного яблока, лежавшего под деревом. Неподвижный, как показалось Пете, воздух у времянки пах тёплыми яблоками и августом. Этот запах Хазин так и толковал всегда – запах августа. Последний месяц лета для него пах антоновкой, астрами, подсохшей травой и подсолнухами, освежал звёздными дождями, остывшей рекой, ледяной утренней росой и почти переодетым в жёлтый осенний плащ, уже охладевшим к развлечениям ветром. Теперь, где бы Петя не находился в августе, он всегда будет чувствовать еще один запах, добавившийся к общей гамме совершенно случайно. Август с этого года для Пети будет пахнуть Игорем. - Свалишься, – предупредил Гром, но останавливать не стал. Упрямый, как осёл, Хазин своего всё-таки добился – и яблоко достал, и Игорь с ним первым заговорил. Сделав два оборота вокруг себя в поисках сосуда с водой, Петя несколько раз дыхнул на яблоко и вытер его об футболку. К бочке идти было лень. – Глисты будут, – Гром изо всех сил постарался улыбнуться, но вышло плохо, и он снова затянулся. - Глисты – это не самое страшное, что может со мной случиться, – откусив от яблока, Хазин почувствовал, как по подбородку и пальцам заструился липкий сок. От Игоря эта деталь тоже не скрылась, но настроения отвлекаться на такие мелочи у Грома не было, ему хотелось молча травиться никотином, пока Петя невзначай прижимается плечом к его плечу. Они сидели молча, на заднем дворе суетились куры, возле крыльца дома пару раз лениво гавкнул пёс. Хазин хмыкнул с набитым ртом: – Всегда хотел собаку. Отец не разрешал завести, говорил, что я безответственный и что у меня даже тараканы подохнут, если я за ними ухаживать начну. А потом я вырос и сам понял, что безответственный. Дома не бывал неделями… - Хорошо, что не завёл, – Гром кивнул и затушил окурок об порог. - Хорошо, – Петя сделал еще один укус и тоскливо замолчал. - Но мне кажется, тебе бы больше кот подошёл, – повернув голову, Гром заметил, что у Хазина смешно отдувается щека из-за запиханного туда большого куска яблока: – Рыжий от тебя не отлипает, как приворожённый ходит, – в этот раз у Игоря вышла совсем настоящая улыбка, рукой он отмахнул осу от Пети. - Хочешь? – протянутая половина яблока ткнулась Грому прямо в рот, отказаться возможности не было, пришлось откусить маленький кусочек. Следивший за каждым движением Петя жадно посмотрел на его влажные от сока губы и облизнулся. - Своим не звонил? – вытеревшись ладонью, спросил Игорь и мизинцем ласково разгладил складку на Петькиных шортах. От прикосновения Хазин даже застыл ненадолго и пристально посмотрел Грому в лицо. Не поняв, в чём дело, Игорь собрал брови домиком и потупился, он не любил, когда его так старательно рассматривали, ему стало неловко. Петя бы его поцеловал. Прямо сейчас. Прямо здесь на этих ободранных и покосившихся ступенях, и плевать ему было, что Юля могла увидеть. Но Гром совершенно точно дал бы ему в рожу. И не за поцелуй, а за жалость. Поэтому Хазин первым отвёл глаза и вспомнил о прозвучавшем ранее вопросе. - Я – нет. А мне Илюха звонил сегодня, спрашивал, когда приеду, у него там планы грандиозные, шашлыки, палатки… Гошан писал, что через два дня должен тут быть… Мать писала. Она редко звонит, – Петя отвернулся к яблоне и задрал подбородок, на макушке дерева шумно возились воробьи. - Так ты не берёшь, наверное, – без задней мысли предположил Игорь. - Я работаю, – довольно жёстко ответил Хазин, но тут же остыл и виновато повёл левым плечом: – Да и она, знаешь, не сильно рвётся потрепаться. - Два дня, значит, – Гром вдруг крепко задумался. Всего два дня. И… Всё кончится? Осознание невозможности когда-нибудь еще раз хотя бы просто увидеть Петю молотом ударило его по темени. Почувствовавший, как напрягся Игорь, Петя поспешил влезть в его мыслительный процесс. - Когда у тебя отпуск? – бодро поинтересовался Хазин и положил надкушенное яблоко рядом с собой: – У тебя же бывает отпуск? - Зимой, но у меня такой отпуск… – махнув рукой, Гром прищурился, глядя на голубое небо, расчерченное самолётными хвостами: – Я и в отпуске за этими идиотами слежу. - Но не в этот раз! Приглашаю в Москву. Официально. На весь отпуск. Пошлю всех на хер и буду водить тебя по театрам и музеям, – Гром усмехнулся от серьёзного вида Хазина. Он снова стал похож на попугая – делового и важного попугая, раздувшегося немного, но такого же трогательно-растрёпанного как обычно. - Уж лучше вы к нам! – отказаться вслух Игорь не смог. Ну, куда он поедет? Да и зачем? Петя к Новому году уже и не вспомнит о своих деревенских приключениях, увлечётся чем-нибудь другим, более подходящим для его столичной жизни: – Тут снег хотя бы есть зимой. Санки деревянные, лыжи, мороз на стёклах рисует, лёд на речке прямо зеркало… – при всём описанном богатстве и великолепии местной зимы Гром её не любил. Дни были короткими, а ночи такими бесконечно длинными, что хотелось застрелиться. Зимой Игорю становилось особенно одиноко. - Санки? – загоревшись, Хазин захлопал глазами: – Прям настоящие? - Ну да. - Покажи? – он прихватил ладонью Игореву коленку и несильно сжал. - Зачем? – Гром и подумать не смел, что какая-то ерунда может так заинтересовать Петю, поэтому совершенно искренне изобразил непонимание. - Я должен знать, на чём буду ломать себе жопу зимой, – Петька развёл руками и взглянул на него, как на идиота. - Во времянке где-то были. Поищу. - Я с тобой? – подорвавшись следом за Громом, Хазин поправил собравшиеся в гармошку шорты и выжидающе замер. - Нет, ты тут, – для лучшего понимания, Игорь показал пальцем, где надо стоять и привычно свёл брови в кучу: – Без шуток, Петь. Не заходи, там бардак и пылища. Стой здесь, я быстро, – покосившаяся дверь открылась с трудом, Гром сгорбился, чтобы не удариться головой, и вошёл в тёмный узкий коридорчик. - Ты – тиран, Гром, – самому себе под нос буркнул оставленный без приключений Хазин. Разглядеть что-то в комнате было невозможно, поэтому Игорь включил фонарик на телефоне. Во времянку он не заходил уже год, как минимум, но за время его отсутствия здесь ничего не изменилось. Коробки с барахлом прежних хозяев так и стояли на полу, древний комод подпирал побеленную мелом стену, тонкий и выцветший ковёр с оленями висел над кроватью. Половицы от шагов Игоря скрипели, от пыли у него чесался нос, но в шкаф залезть всё-таки пришлось, человек на крыльце никогда не видел деревенские санки. Срочно надо было спасать. Куча хлама высыпалась из запертой на замок двери шкафа прямо под ноги Грому. Старые кастрюли, доска для стирки, дырявый таз, синие резиновые сапоги, полупорванные книги, какие-то детские игрушки и гитара, которую Игорь сам туда запрятал. Всё оказалось на полу. - Блять, где санки эти? – глухо ругнулся Гром и, подняв инструмент, отставил его в сторону. Оставшийся вне времянки Петя заинтересованно прислушался. Ему, конечно, велено было стоять на улице, но соблазн ввалиться и посмотреть, что там делает Игорь, оказался слишком велик для его крошечной силы воли. Шагов Гром, закопавшийся в шкафу, не слышал, а нарушителя заметил уже когда было поздно. Сначала в дверном проёме показалась растрёпанная голова Хазина, потом он на цыпочках беззвучно шагнул внутрь и всё-таки весь вошёл в комнату. Закатив глаза, – ведь он, впрочем, другого и не ожидал, – Игорь продолжил возиться в шкафу: – Ну стой же, чего тебе неймётся, – снова риторически спросил Гром, но гитара не отвечала и всё равно выпадала. - Ты играешь на гитаре? – Пете показалось, что он попал в одну из тех уродских старых сказок, где избы были деревянные, на лавках и столах лежали кружевные салфетки, а вместо электричества были свечи. Остановившись посреди комнаты, Хазин с восторгом оглядел новое для него пространство и вдохнул местный запах. Пыль, дерево, старая ткань, банные веники и копоть, что отпечаталась чернотой на белом потолке – всё смешалось в один непередаваемый аромат прошлого века, а может и позапрошлого, Петя так и не смог решить это для себя. Заправленная кем-то кровать стояла нетронутой и держала строгую форму, на ней, как шляпа у капитана дальнего плавания, восседала пожелтевшая от времени подушка с вышитыми красными маками на боку. - Нет, я пытаюсь её затолкать в шкаф, – Гром замер и отстранился, гитара, наконец-то, перестала выпендриваться и заняла удобное положение. – Всё, на выход. Нет здесь санок. На чердак, наверное, отправил. - А играл когда-нибудь? – попытка незаметно утянуть из времянки старую пучеглазую неваляшку провалилась, потому что Игорь поймал Петю за руку прямо на месте преступления. Под мягким усталым взглядом Грома Хазин оторопел. Игорь одними глазами спросил: «Ну нахрена тебе этот мусор?». Пары взмахов Петькиных ресниц стало достаточно, чтоб Гром понял вездесущее капризное: «Ну надо». И принял его, самостоятельно вручив игрушку Пете. – Так, играл? – не отставал Хазин, никак не желая выходить наружу. - Очень давно, – честно признался Игорь. А ведь и правда играл. И пел даже. Шестиструнную подругу припёр из Питера, скорее, как память о хороших временах, в момент сбора вещей Гром был, мягко говоря, немного не в себе. Позже уже затолкал её в шкаф, чтобы не видеть и не вспоминать. Выбросить или расколотить было жалко. Слишком много песен эта гитара с ним спела. Когда Игнат еще не занимался своими нелегальными делюгами, а Игорь не носил маску истукана с острова Пасхи на лице, они вполне себе весело проводили время в Питерских дворах. В беседках орали песни, надрываясь и не попадая в ноты, крали жвачки в магазинах, дрались с пацанами с других улиц, клеили девчонок на спор и мечтали, что когда-нибудь всё у них будет хорошо. Невесело хмыкнув, Игорь качнул головой. Что в итоге? Игнат в бегах неизвестно где вообще, а он сам в глухой провинции во времянке, где пол прогрызли мыши, а крыша не ровен час обвалится прямо на любопытную макушку Хазина. «Да, я выиграл жизнь», – подумал Гром и вытаращил глаза, когда Петьку понесло в тот шкаф, где гитара. - А сыграешь? – конечно, она выпала вместе с остальными вещами, которые Игорь еле затолкал обратно. Конечно, Петя поймал лишь гитару. Невинный взгляд в этот раз не сработал. - Нет, – отрезал Игорь и бультерьером вцепился в гриф, чтобы убрать инструмент обратно – с глаз долой из сердца вон. Но Хазин тоже не дурак, отпускать и не собирался, губы сомкнул требовательно и в глаза посмотрел с вызовом, дёрнув несчастную гитару на себя. - Почему? – Гром сверкнул на него глазами, Петя выдохнул и осторожно положил свою пыльную руку на его пальцы. О том, как жизнь ломает людей, Хазин знал не понаслышке. И касалось это не только наркотиков, ломало всем: тоской по прежнему образу жизни, тягой к алкоголю, скотским желанием выебать всё, что движется, и забить на собой же самим установленные правила. Игоря ломало прошлым, Петя видел. Он и сам не раз порывался «вернуться», с порошком же веселее и проще. Но мужественно сдерживался, не зная даже ради чего. Просто терпел и боролся с собой. Гром тоже боролся, но услышав рассказ Юли, снова с головой плюхнулся в прорубь с воспоминаниями. Такие, как Игорь никогда не просят о помощи, тянут всё на себе, прячут боль и переживания внутри, копят-копят-копят, но в один прекрасный момент ломаются – либо оказываются в дурдоме, либо вскрывают вены кухонным ножом. От Грома, молчавшего и готового к обороне, веяло безнадёгой, глухой стеной, в которую тот упёрся лбом и стоял, не желая развернуться и посмотреть на мир. Петька решил помочь. Понятия не имея, что говорить, он открыл рот: – Игорь, жизнь не кончилась там, где ты был пять лет назад, хватит цепляться за то, чего нет. Прошлого не существует. Жизнь здесь. Она вокруг. Даже тут, блять, в этой избушке на курьих ножках. Поверь наркоману со стажем, самого себя за волосы достать из болота можно. Главное – захотеть, дядь. Ты крутишь в голове то, что с тобой было, бесишься, злишься, проигрываешь сценарии, меня не подпускаешь к себе, друзей новых не заводишь. Только ты пойми, пока новое не придёт, старое так и будет тебя доёбывать. Что у тебя в прошлом хорошего есть? Нихуя по сути. А нового ты не создаёшь. Значит, и в настоящем тоже пусто. Я говорить не умею, сорян, но я думаю, тебе пора расслабить булки, Игорь. Даже если не со мной, а с кем-нибудь другим у тебя получится, я всё равно, наверное, блять, буду рад, ты только не жри себя больше, ладно? Это не жалость, просто я…реально тебя понимаю, – Гром слушал его, затаив дыхание, чувствовал чужие пальцы на своих и каждое слово впитывал. В конце своего экспромта Петя кивнул ободряюще и улыбнулся устало и задумчиво. – Всё, дядь, бери гитару и пошли песни петь! Я там твою подружку немного шуганул, сорри, – подталкивая Игоря в спину, Хазин снова стащил свою неваляшку и вышел следом. - В смысле? – обнявшись с гитарой, Гром с подозрением посмотрел на светящегося Петю, который раскачивал игрушку из стороны в сторону, чтобы механизм внутри издавал звуки, как в фильме ужасов. - Да забей, – Хазин отмахнулся. - Ну где вы ходите? – вышедшая извиниться перед Игорем за свой длинный язык Пчёлкина встретилась взглядом с Петей и поняла, что ситуация разрулилась сама собой: – Там коньяк стынет! И винишко! Давайте-давайте, – немного смущённая улыбка на губах Игоря заставила девушку вопросительно посмотреть на Хазина, но Петька только плечами пожал самодовольно, мол, учись, ты поломала, я починил. – Что это у тебя? – Юля потянула руки к кукле, но Хазин завредничал и по-детски спрятал её за спиной. - Она придёт к тебе ночью, тогда и познакомитесь, – он прищурился и злобно захохотал, Гром от его ребячества тоже весело хмыкнул. - Игорь! – догнавшая друга Юля вцепилась в его руку, чтобы Хазин больше не лез к ней, и показала Пете язык. - Петь, не доставай её, – с ленцой попросил Игорь и пропустил девушку в дом, придержав дверь. - Ой, нужна-то она мне… – Петя закатил глаза и тоже вошёл в дом. Спрашивать, где Пчёлкина нашла его спрятанный початый коньяк, Гром не стал, это же Юля, для неё препятствий не существует в принципе. Они снова уселись за стол и продолжили прерванный ужин. Время от времени Хазин с Пчёлкиной переругивались по мелочи, он пугал её своей неваляшкой и обещал ночью подсунуть её к Юльке в кровать. Но после того, как Юля пообещала лечь спать с Игорем, с которым ничего не страшно, Петя немного поутих и игрушкой дразнить перестал. Пить парни упорно отказывались, прикрываясь кто чем: Игорь – работой, Петя – завязкой, но в итоге всё равно сдались под напором Юли. После двух стопок коньяка Грому внезапно стало жарко, после третьей он снял футболку. Тут жарко стало уже вечно мёрзнущему Хазину. Они почти неделю жили вместе, спали рядом, но привыкнуть к телу Игоря Петя до сих пор почему-то не мог, пялился на него, как на восьмое чудо света и слюну жадно глотал. Увлёкшийся болтовнёй Юли о её новом бойфренде Гром, казалось, категорически не замечал голодные взгляды Хазина, адресованные ему. Усевшись на стуле по-турецки, Пчёлкина медленно потягивала своё вино, но бдительности не теряла, видела и слегка окосевшего Игоря, и начинавшего звереть от вида голого торса Грома Петю. На улице давно уже стемнело, время упорно шло к полуночи, но спать никому не хотелось. Расслабленный разговор тёк в правильном русле, огибая запретные темы и никого не раздражая. - Игорь, сыграй, что ли? Или ты думал, что мы забыли? – под выжидающим взглядом Юли Гром скромно опустил глаза и улыбнулся пьяно. Его заметно вело. Коньяк лишь расслабил, опьянение случилось от сидевшего совсем рядом Пети, его взглядов и ледяной стопы, то и дело касавшейся ноги Игоря. Если бы Грома попросили пересказать хотя бы десятую часть сказанного Юлей, он бы не смог, потому что абсолютно не слушал её. Невинные прикосновения Пети под столом заводили до звёздочек в глазах, намекали, призывали присоединиться к игре. Игорь, конечно, поплыл, но самообладания не растерял, поэтому обеими ногами поймал стопу Хазина и зажал, чтобы тот не вырвался. - Да-да, хлеба поели, теперь зрелище давай, – дрожащей рукой Петька бесцеремонно подхватил стакан Пчёлкиной и отхлебнул красного вина. - Я и так уже разделся, какое тебе еще зрелище нужно? – развязавшийся язык Игоря вызвал целую бурю эмоций на лице Пети. Он хмыкнул самодовольно и откинул голову назад, пока Хазин изо всех сил старался не поперхнуться вином и придумать достойный ответ. - Фу, ну ты и свинья, Петь, – покачав головой осуждающе, Юля отняла у него вино и снова повернулась к Игорю: – Не, ну ты видел? - Ты же ещё не весь разделся, – томно произнёс Петя и, прикусив нижнюю губу в улыбке, прищурился. Ставшая невольным зрителем неприкрытого флирта Пчёлкина округлила глаза и про себя подумала, что не может так легко тремя стопками коньяка развезти двоих здоровых мужиков. Ну, ерунда же какая-то. - А если весь разденусь, можно не петь? – большим котом промурчал Игорь и легонько вскинул правую бровь, продолжая улыбаться. - Э, ребят, – Юля махнула рукой прямо перед лицом Грома, – мы музыку заказывали, а не стриптиз! Гром, перестань отлынивать! Бери гитару! – в комнате, по мнению девушки, стало чересчур душно, кислорода критически перестало хватать. Играющие в гляделки Игорь с Петей прекратили пялиться друг на друга, только когда Грому прилетел неслабый подзатыльник: – Кое-кому нельзя пить! На, – она впихнула гитару в руки Игорю и вернулась на своё место: – А ты не провоцируй его! Хотя бы пока я тут с вами сижу, – в Петьку полетела веточка укропа, лежавшая до этого в тарелке с мытыми помидорами. Хазин звонко рассмеялся, запрокинув голову, и в ответ на Юлин выпад запустил в неё откушенной горькой жопкой огурца. - Хорош, ну. Едой не играют, – бряцнув по гитаре, Гром смог быстро успокоить дурачащихся друзей. Он провёл ладонью по «барабану» и стёр пыль с потерявших яркость рисунков. - Что петь будешь? – спросила Пчёлкина и снова отпила из бокала. - Мне бы хоть что-нибудь вообще вспомнить, – Игорь неуверенно провёл большим пальцем по струнам и немного нервно потёр лоб, – ща, – самому себе сказал Гром и лёгким перебором заставил гитару зазвучать так, как ему было нужно. Притихнув, Хазин с Пчёлкиной переглянулись, но Игорь, увлекшийся настройкой инструмента, не смотрел на них, продолжая подтягивать струны. Из приличных песен он знал от силы штуки две и обе они были грустными, поэтому выбрав самую безобидную из всех известных ему хулиганских, Гром, закончив с подготовкой, резко звякнул струнами и заиграл. – «Что же ты, зараза, бровь себе подбрила…». Не ожидавшая ничего подобного Юля быстро прикрыла рот ладошкой, чтобы своим смехом не спугнуть Игоря. Шедший к завершению день стал для девушки днём открытий. Рядом с Петей Гром переставал быть похожим на самого себя, то смущался, как девица на выданье, то чуть ли не насиловал Хазина глазами. Таким, как сегодня, она еще никогда его не видела, хотя дружили они с самого переезда Грома в деревню. Вне зависимости от ситуации Игорь всегда держался строго и серьёзно, даже, когда шутил, выглядел как диктор в новостях – непоколебимо. Сколько Юля сил убила на возвращение его к нормальной жизни – не счесть. И в город пыталась вывезти, и с подружками своими знакомила, и с друзьями, придумывала развлечения, привозила настольные игры и выпивку в надежде, что хоть с алкоголем в крови Гром вспомнит, что такое веселье и радость. Ничего не помогало, пил Игорь мало, знакомился с новыми людьми неохотно, в город ехать отказывался наотрез и продолжал смотреть на окружающий мир своими печальными серыми глазами. Однажды разозлившись, Пчёлкина прямо в лицо сказала ему: «Ты когда-нибудь сдохнешь тут в одиночестве! К тебе же даже не ходит никто! Одна надежда, что судьба над тобой, дураком, сжалится и прямо на голову тебе скинет твою вторую половинку!» – Игорь тогда только бровями повёл недоверчиво, судьба уже однажды скинула ему на голову наковальню, спасибо, он не голодный. Хазин, свалившийся на Игоря как снег на голову, Юльке не понравился: напыщенный индюк, во взгляде это сучное «всё будет так, как я захочу» и часы почти за полмиллиона на руке. Сдружились бы они с Игорем, если бы работали вместе? «Точно нет, – сказала бы Пчёлкина, – они бы убили друг друга через полчаса». А здесь вот, в диких условиях, притянулись и неплохо взаимодействовали. О прежней любви Игоря Юля знала всё, видела даже несколько раз, поэтому и удивилась, наверное, когда из ванны Грома вышел… Петя. За весь вечер парни так и не удосужились рассказать ей о своём знакомстве, Игорь проронил только что-то о сломанной машине и неудавшемся отпуске Хазина. Будучи уверенной в том, что немного погодя всё равно вытрясет из Грома подробности, Юля напирать не стала. Ядовитый Петя ей не нравился, но Игорь рядом с ним светился и искрил праздничным бенгальским огоньком. Взглянув на влюблённого Хазина, не сводившего цепких глаз с Грома, Юлька мечтательно улыбнулась. Петя с полным ахуем на лице неотрывно смотрел на Игоря, мысленно прикидывая, сколько времени понадобится на перевод местного участкового на службу в Москву. - Всё, – хрипло подытожил Гром и победно улыбнулся. - Браво! – хлопки в ладоши и улюлюканье Пчёлкиной доносились до Петьки как через толстенный слой льда. Он слышал только глухие удары своего сердца, бьющегося по какой-то причине в затылке, и чувствовал, что не может разлепить губы. И без того идеальный Игорь Гром превратился для него в божество. «Я заберу его себе. А если не поедет, поживу с ним. А потом всё равно уговорю», – подумал Петя так быстро, что даже сообразить не успел, как дошёл до подобного рода мыслей. - Кто-то начинает дремать, – Хазин очухался, только когда его легонько щёлкнули по носу и вручили очередную стопку с коньяком, – всё, пьём и спать, а то мне завтра еще перегаром с алкашами мериться, – стекло звякнуло, Петя выпил и даже не зажмурился, только глотку немного обожгло. - Я в душ, – буркнув себе под нос, Петька поднялся на ноги и походкой трезвого человека пошёл в ванную. Ему нужно было немножко одиночества. Хотелось осознать. Игорь с Юлей молча проводили его взглядами. - Давай, наверное, тоже уже… – но суета, искусственно-созданная Громом, не спасла его от допроса. Тарелки приземлились в раковину, стаканы последовали за ними, Юлька собрала крошки в ладошку и вытряхнула их в мусорное ведро. Уход Пети вызвал у Игоря вопросы и сомнения. Может быть, сделал что-то не так? А может Петька снова к Юле приревновал? Или, наоборот, разочаровался в Громе и решил, что ему такой не нужен? Уж больно вид у него был потерянный. Спросить, конечно, следовало, но перед этим ему самому предстояло побыть допрашиваемым. - Он тебе нравится, – заключила Пчёлкина где-то за спиной у Грома. - И? - Что дальше делать будешь? – пристроившись рядом с Игорем, Юля взяла сухую тряпку и начала вытирать чистую посуду. - Ничего. Он уедет через два дня. Сначала он удалит мой номер, потом я его. Не спрашивай, Юль, тут всё ясно, как белый день, – лёгкое раздражение, смешанное с колючей обидой, прозвучало в голосе Грома. Всё происходившее до ухода Пети было весело и приятно, но реальность по-прежнему давила кирзовым сапогом на горло Игоря. «Ничего не будет хорошо», – как мантру повторял он, забыв о словах, сказанных Петей во времянке. - Как тебе может быть ясно, Игорь, когда ты весь мир в чёрных красках видишь? Ты видел, как он смотрит на тебя? Он мне чуть глотку не перегрыз сегодня, когда ты ушёл! Очнись, Игорь! Петя меня бесит, да, но к тебе он, явно… - Я не хочу говорить об этом, – отчеканил он и зыркнул на Пчёлкину так, что девушка подняла ладони, сдавшись, и отошла обратно к своему стулу. - Слепой идиот, – Юля всплеснула руками бессильно и вышла из кухни. Злость загорелась внутри Грома, не совладав с собой, он отшвырнул деревянную лопатку в сторону и забрызгал пеной стол. «Сдавайся. Пора жить», – посоветовал внутренний голос, Игорь оперся руками на мойку и склонил голову в раздумьях. Пока Игорь домывал посуду, в комнате с визгом делили постель и меняли бельё на кровати Пети. Хазин, уже привыкший спать на одной подушке с Громом, никак не хотел отдавать свою подушку Юле, чисто из вредности упирался и тянул её на себя. Пчёлкина верещала, как разъярённая канарейка, и бросалась угрозами в Хазина, обещая этой же подушкой его среди ночи и придушить. По правде говоря, Петьку энергичная подружка Грома забавляла, с ней хотелось дурачиться и беситься. Поэтому, повалив Юлю на кровать, Хазин принялся кутать её в одеяло, как младенца, попутно щипая девушку то за нос, то за уши. Побеждённая Юлька, вопреки неудобному положению жертвы, хохотала и отбивалась в полную силу. - Я в душе, если что, – предупредил Гром и оставил шумную парочку наедине. Полка в ванной комнате уже была засыпана десятком флакончиков разных размеров и цветов – от помады до пудры, на стиральной машине валялся красный фен, рядом с ним щипцы для выпрямления волос. Весёленькое полотенце с ромашками сушилось рядом с Петиным. Игорь посмотрел на свою поцарапанную физиономию в зеркале и хмыкнул невесело, вспомнив бессмертного Жеглова: – Ну и рожа у тебя, Игорь, ох, и рожа… Настроения валяться в ванне у Грома не было, поэтому быстро обмывшись, он снова залип на своё отражение. «А если Юлька права?», – спросил Игорь у себя и покрутил головой, разглядывая ссадины. «Попробовать же можно. Не получится, значит, так и должно быть. Больнее, чем было, всё равно уже не будет, – Гром покачал головой: – Кого я обманываю?» – и вышел в кромешную темноту. Детский сад к этому времени уже наигрался вдоволь, устал и разбрёлся по своим комнатам. Переговариваясь полушёпотом, Петя с Юлей резко замолчали, когда Игорь покинул ванную. На расстеленном диване лежал Хазин и обнимал одну подушку, Пчёлкина оказалась сильнее. - Она не отдала мне подушку, – обиженно произнёс Петя и подвинулся, чтобы Игорю было куда лечь. - Я могу спать без подушки, – на выдохе ответил ему Гром, диван прогнулся под его весом. Зарывшийся в одеяло Хазин принялся распутываться, чтобы и Игоря укрыть тоже. - Игорь, если надо, я отдам, у меня две, – подала голос Юля из другой комнаты. - Не надо. - Ты чего такой? – шёпотом спросил Петя и всем телом прижался ближе, выпрашивая ласки. Слово «отмороженный» Хазин, как воспитанный, проглотил. Обижать Грома было ни к чему. - Какой? – Игорь собственнически обнял его и без объявления войны нежно чмокнул в висок. - А, нет, всё нормально. Продолжай, – судорожно втянув воздух носом, Хазин услужливо вытянул шею. - Мне надеть наушники? - Да, потому что я буду очень громко храпеть. Специально! А потом принесу тебе куклу и положу на подушку, которую ты мне не отдала, – слушая причитания Пети, уткнувшегося в его грудь, Игорь улыбался. Поладили всё-таки, хоть и играют в войнушку забавы ради. - Тогда я специально не надену наушники! И буду слушать! И комментировать! - Пожалуйста, давайте спать, я старый человек, мне нужен покой, – Игорь покрепче сжал Петьку в своих руках и, чуть опустившись, ткнулся холодным носом ему под скулу. Не ожидавший таких перемен в Громе Хазин, что неудивительно, пикировку с Юлькой прекратил и притих, как мышонок, почуявший кошку. От широких ладоней, смело прошедшихся по талии и спустившихся на бёдра, Петя вздрогнул: – Т-ш-ш. Я сейчас простыню поправлю… – от одного его голоса Хазин готов был раздеться, а тут еще и руки. Так и до потери рассудка было недалеко. В спальне громко включилась музыка в наушниках Юли, Игорь фоном подумал, что Пчёлкина оглохнет к утру. Хазин мысленно сказал ей спасибо. - Дядь, тебя заводит, что тут еще кто-то есть? Просто я несколько дней уже тебя… - Заткнись, – Гром мягко поцеловал Петину скулу, властно придержав пальцами затылок, и замер напротив чужих губ. Хазин принципиально не двигался, смотрел пристально глаза в глаза и ждал, когда Игорь всё-таки окончательно отпустит себя: – Ты кота выпустил? - Ты еблан, Гром? – вскинувшись, Хазин со злостью стукнул смеющегося Игоря по рёбрам, вывернулся на бок, но тут же вновь оказался на спине, сдавленным в сильных руках. – Издеваешься, бля? – Петька подёргался для приличия, посопел и опять затих. - Расслабься, – выдохнул Гром прямо в приоткрытые губы Пети и осторожно прижался к ним своими.