recharge в ебенях

- Утра, – сонно пробубнила Юля и потёрла слипшиеся глаза. На веранде было прохладно, стопы её вмиг замёрзли, поэтому она шустренько запрыгнула в свободные тапки Игоря и, выйдя на крыльцо, встала прямо перед курящим Петей. - И вам, – Хазин прищурился от дыма, внешне никак не отреагировав на появление девушки. Он стоял в одних шортах, даже шлёпанцы не обул, утренняя непогода ему была нипочём. Недобрый ветер колыхал макушки деревьев, белое кучерявое облако с тёмным пузом остановилось над деревней и напряжённо замерло. – Если сейчас опять дождь въебёт, я просто заору, что у вас тут за зона такая аномальная, раз в три дня дождь херачит, – широкий зевок он закрыл кулаком и стряхнул пепел в стеклянную банку из-под кофе. Съёжившаяся под порывами ветра Юлька потирала плечи, но пытливого взгляда с Пети не сводила. - Игорь где? Ты был так плох, что он сбежал? – удержаться и не постебать Хазина Пчёлкина просто не могла, поэтому, прикусив в предвкушении губу, ждала ответочку. Петька на эту безобидную попытку куснуть себя фыркнул, но через секунду расхохотался во весь голос и свободной ладонью взъерошил волосы. - О-о-ой, бля-я-ять, – покачав головой, Петя всё-таки обратил внимание на мелкую занозу с красными волосами и вздохнул: – К бабке какой-то пошёл забор чинить, она нас в пять утра подняла, рыдала тут на крыльце, козу с собой зачем-то привела, бля. Вот он там с шести часов и возится. Сказал, чтоб тебя разбудил в девять, а ты сама проснулась, – выдохнув последние клубы дыма, Хазин потушил сигарету и оставил её тлеть в банке с остальными окурками. Ветром дунуло так, что Петя резко отвернулся, чтобы не нахватать пыли в глаза, Юля же просто прикрыла ладошками лицо. Почуявший приближение дождя пёс лениво пополз в конуру, рыжий котяра, сидя на заборе, ждал, когда люди пойдут в дом, чтобы присоединиться и не мокнуть на улице. - Ты ел? – Пчёлкина первой скрылась за занавеской. Утро мрачно и серо давило свинцом в окна, в такие дни только под пледом лежать и смотреть тупые передачи по Первому каналу, подрёмывая. С досадой Юлька подумала, что Петя примерно этим и займётся в скором времени, а ей еще предстоит полсотни людей веселить на юбилее любимой мамы и в ночи потом гору посуды перемывать. - Да, кофе пил с Игорем, – невыспавшийся Хазин и двигался, и говорил медленно, не язвил и не пакостил, ему всё было лень. Мечты о сладком сне Петя оставил на потом, нужно было спровадить Пчёлкину, а потом уже дрыхнуть, пока не надоест. И постель не помешало бы собрать, а то простыня на диване так и осталась художественно скрученной в жгут где-то у стены, одеяло наполовину сползло на пол. Всё лежало так, как было, когда зловредная бабка забарабанила в дверь и разбудила их с Игорем. - Не расскажешь? – поставив чайник на плиту, Юля полезла в шкаф. У Игоря вечно было сто начатых банок кофе, пачек чая и какао. Будучи уверенной, что все они, как минимум, прошлогодние, Пчёлкина принялась придирчиво разглядывать сроки годности в темноте пасмурного утра. Молчаливый Петя стоял в дверях, не решаясь ни войти, ни выйти, тем самым оставляя за собой возможность в любой момент прервать разговор. - Как кофе пил? Из кружки, – устало ответил Хазин. Он прочистил горло и подтянул шорты. В доме было не теплее, чем на улице, и Пете следовало бы, наверное, одеться, но общая заторможенность, как у рыб зимой, оттягивала этот момент. - Забери его с собой, Петь, – совсем серьёзно попросила Юля и обернулась к нему через плечо. Вот этого он точно не ждал. Петька готов был и к продолжению допроса, и к обманным журналистским приёмчикам, и к сарказму, но Пчёлкина смогла удивить. Взгляд Пети с нахально-ленивого изменился на задумчиво-разочарованный. Он помолчал несколько секунд и потёр ладонью кривую переносицу. - Да не поедет он, – бросил почти со злостью и, покачав головой, пошёл всё-таки собирать постель. Оставленная наедине с невысказанными мыслями Юля тоскливо посмотрела в окно и принялась заваривать чай. После того, как Пчёлкина пошла наводить марафет в ванную, прошло около сорока минут. Хазин за это время успел посмотреть окончание вечерней серии «Пса», что шла по НТВ накануне, полить одинокий кактус на подоконнике, постоять у окошка со скорбным видом и понаблюдать за трепыхающимися на ветру листьями берёзы. Хлопок двери раздался со стороны веранды неожиданно, Петя сначала даже подумал, что это одна из форточек с силой закрылась на сквозняке, но за грохотом последовали шаги. Игорь – мокрый и пыльный – проскользнул в кухню и жадно напился воды из кружки. Он что-то ласково буркнул коту, порыскал в холодильнике и вышел в коридор. У Пети сердце глухо ухнуло, ускорившись, в висках застучало болезненно. Он так боялся, что Гром проигнорирует прошлую ночь, что пройдёт мимо и даже взглядом не покажет, что помнит. Утром за кофе они говорили о чём-то отстранённом, отношений и ночи не касались намеренно, спать хотелось обоим. Провожая Игоря на крыльце, Петя даже прощального поцелуя в щёку не получил, хотя надеялся до последнего. И теперь у Хазина были все основания переживать, потому что мнительный Гром вполне способен был съехать, оправдать своё поведение алкоголем и предложить забыть всё. Но Игорь, рукавом размазав грязь с дождевой водой по лицу, быстро вытер ладони об штаны и опасливо, словно ёжика, приобнял Петю, остановившегося в дверном проёме. - Переоденься, мокрый весь, – разомлев, произнёс Хазин и вдохнул запах дождя с ворота футболки Грома. Успокоивший свои страхи Петька обнял его отчаянно, прилепился, как банный лист, всем телом приник и носом в шею уткнулся так, что не оторвать было. Гром тоже выдохнул с облегчением, от сердца ощутимо отлегло. Он эту встречу в голове столько раз за утро прокрутил, чего только не надумал себе, боялся Хазину на глаза показываться, вдруг передумал? Вдруг Игорь, по его мнению, не так что-нибудь сделал? Утром-то Петька, как партизан, о деле молчал, только чушь несусветную про яблоки спрашивал да про помидоры консервированные. – Заболеть можно… - Ага, – шёпотом ответил Гром и, извернувшись, оттянул от себя Хазина. Влажными губами Игорь нашёл губы Пети и ласково чмокнул его, не рассчитывая на продолжение. И без того огромные оленьи глаза Хазина превратились в бездонные. В своём трогательном удивлении Петя залип на пару секунд, перевёл взгляд с губ Игоря на его глаза и облизнулся. Если вчерашние телодвижения можно еще было списать на последствия выпитого, то нынешний ясный взгляд, осознанный и ждущий, говорил о серьёзности намерений Грома. Произошедшее случайностью не было, он принял и решился. Прокрутив в мыслях огромные потоки информации, Петька потемнел глазами, отчего Игорь растерянно выгнул брови домиком. Но Хазин не злился, а зверел. Обеими ладонями притянув к себе голову Грома, Петя тут же принял всю инициативу на себя, и приветственный поцелуй превратился в двойника одного из тех безумных ночных, когда и дышать хочется, и целоваться. Но целоваться всё-таки сильнее, поэтому дыхания не хватает, а тут еще и Игорь напирает, стискивая в руках. - Кхе-кхе! – из-за спины Пети выглянула Пчёлкина и возмущённо развела руками: – Совесть есть или нет? - Ты еще здесь? – скрыв смущение, спросил Гром и поцеловал Петю в лоб: – Даже я уже твою мать поздравил! Там вся деревня с шарами, тёть Люда в Сердючку переоделась, – прижатый к его груди Хазин хлюпнул от смеха, Игорь продолжил: – Мужа в Стаса Михайлова нарядила. Песни поют возле гаража… - Блин, вот этого я и боялась! – поверившая каждому слову Игоря Пчёлкина вытаращила глаза и метнулась обратно в ванную, загремела чем-то. Она слишком хорошо знала свою родню, чтобы не поверить. А она-то, дурочка, сценарий писала, планировала всё. Куда там её сценарий против тёти Люды – тамады с многолетним опытом работы – и её развлечений? Ситуацию нужно было срочно спасать, поэтому Юля принялась сгребать свои вещи в сумку, не разбирая уже, что отправить в косметичку, а что в отдел с одеждой. Времени было не так много. - Чем заниматься сейчас будешь? – руки Пети сцепились за поясницей Игоря, двигаться с места он не собирался, уж очень хорошо стоял. Его бы воля – он бы прямо в таком положении упал на кровать и проспал еще несколько часов, но непременно с Громом в обнимку, иначе терялась вся прелесть сна. - Пойду посмотрю, как там мои алкоголики, а потом весь твой, – грубоватые руки с чувством прошлись по позвоночнику Пети, а сам он, как кот, выгнулся им навстречу, чтобы продлить прикосновение. - Ты и так весь мой, – Петька переступил с ноги на ногу и оттоптал Игорю пару пальцев, но тот не сказал ни слова, только сильнее стиснул его в руках. - Я там малину принёс, баб Шура истерику закатила, что, если не возьму, она забор обратно сломает, – с улыбкой произнёс Гром, Хазин тоже улыбнулся. Теперь рядом с ним Пете всё время хотелось улыбаться. Увидь его таким кто-нибудь из коллег или друзей, решили бы, что спятил или марихуаны накурился. Пётр Юрич Хазин в хорошем настроении и не с ядовитой, а нормальной улыбкой – зрелище не всем доступное и крайне редкое. – Поэтому ешь, иначе она скиснет, долго не простоит. - Мне ж еще за машиной идти! – как фурия, Пчёлкина вылетела из ванной и побежала в спальню: – Игорь, есть зонт? – подхватив там остатки вещей, Юля примчалась в гостиную и закружилась на месте в поисках своей ветровки. - Нет, конечно. Дождевик есть. Зелёный, – на самом деле зонт где-то был. Как же он коренной петербуржец и без зонта? Но проще было отыскать пиратские сокровища в этой самой деревне, чем найти зонт, который Гром видел в последний раз во время переезда. - Давай, что есть, – смирившись со своей судьбой, Юля суетливо принялась натягивать куртку, но запуталась в рукавах. С помощью Хазина ей всё-таки удалось кое-как одеться, и тут в комнату вошёл Игорь с ядовито-зелёным дождевиком. Петя спрятал смешок в кулаке: – Если хоть кто-нибудь сейчас скажет про светофор, я вам обоим… – пригрозив кулаком, Пчёлкина нехотя надела дождевик. - Нужны жёлтые резиновые сапоги и на перекрёсток, движение коров регулировать, – не удержался Хазин и сразу же отскочил в сторону, увернувшись от удара. Тогда прилетело засмеявшемуся Игорю, больно и хлёстко. - Да за что? Я же молчал, – он обиженно потёр плечо. - Всё, спасибо за день, спасибо за ночь, дождевик завтра верну, пойду народ веселить. Приходите тоже, я думаю, после обеда там самое веселье начнётся, – шнуровать кроссовки не было времени, поэтому Юля просто заправила их внутрь и, впопыхах подхватив сумку, открыла дверь с веранды на крыльцо. - Давай я тебя провожу? – за спиной у Игоря стоял Петя и обнимал его поперёк талии, выглядывая поверх плеча. Чувствуя себя рыбой-прилипалой, Хазин ничего не мог поделать и продолжал тискать Грома, пока можно. Крупными дождевыми каплями, как горохом, осыпало стёкла веранды со стороны забора, Игорь сделал над собой усилие и попытался вспомнить, где мог находиться зонт. Хотя бы примерно. Но не вспомнил. - Ой, хватит тебе, тут идти-то сто метров, доползу как-нибудь. Правда, Игорь, приходите, маман обрадуется. Хоть поедите нормального чего-нибудь, а то на яичнице и закукарекать можно, – бодро пропела Юля, но Гром покачал головой и пожал плечами. - Ты же знаешь, что я это не люблю. Спасибо, конечно, но вряд ли, – Пчёлкина перевела взгляд с Игоря на Петю, глаза которого выражали полное согласие с отказом Грома, и снова вернулась к первому, который виновато опустил глаза в пол. - Ну ладно, до завтра тогда. Ух! Ну и погода, и почему всегда, когда я приезжаю… – запричитала Юля и пошла по дорожке к воротам. Окончание фразы скрыло шумом дождя. Погода окончательно испортилась. После ухода Юли, Игорь засобирался на работу, и у Хазина больше не было возможности таскаться за ним по пятам, потому что Гром передвигался по дому широченными шагами и направление менял, как ветер. Рассеянный с самого подъема Петька за ним попросту не поспевал, но пару раз всё ж таки выловил и напросился на поцелуи. В общем-то, Игорь и не сопротивлялся, но мягко намекал, что чем быстрее уйдёт, тем скорее вернётся. На ходу Гром слопал мятный пряник и, запив его водой, бросился к дверям. Часы показывали, что он уже прилично опаздывает и нарывается на выговор от Сергей Юрича. «Пока, Петь, я скоро», – крикнул он, уже обуваясь на порожках. Хазин, искавший в этот момент кота, чтобы погреться, недоумённо нахмурился. Выйдя проводить Игоря на уличное крыльцо, Петя обнял себя руками и почувствовал приятную свежесть. Дождём прибило пыль, омыло листья деревьев и траву, но летнего тепла больше не было. Зори и без того стали совсем осенними, а теперь еще и днём захолодало. Вернувшиеся в свои родные колеи лужи всё еще содрогались в мелкой ряби от редких капель. «Вот дождь и пролетел», – констатировал очевидный факт Гром, чтобы сказать хоть что-нибудь, и подмигнул Петьке. «Иди поспи еще немножко, – его голос зазвучал ласковее, – и малину ешь, всё, ушёл». Кивком Хазин попрощался с ним и потёр нос, скрыв улыбку от любопытных глаз женщины, выбивавшей пыль из ковра возле дома напротив. Сны Петя не любил со времён рехаба, там к нему приходили одни кошмары: то маньяки нападали, то передоз случался, и он смотрел на своё тело сверху, то он вместе с машиной тонул в реке и глотал воду, без возможности выплыть. Но в доме Игоря было спокойно и не страшно, а когда Рыжик грел бок, вытянувшись вдоль дивана, и вовсе, казалось, море по колено. Уснул Хазин быстро, свернулся в клубок и обнял подушку, не посягая на личное пространство кота. Калейдоскоп лиц, солянка из прошлого и настоящего – Илья, Аня, Гошан с Нинкой, улыбающиеся родители, Игорь с Лизой на руках. Бессюжетная канитель, от которой даже во сне у Пети разболелась голова. Спасение пришло оттуда, откуда не ждали. Он резко подскочил на месте, когда кот сладко потянулся и случайно воткнул когти ему в живот. Развернув Рыжика мордой к стенке, Хазин с головой влез под одеяло и снова закрыл глаза. Холодная снежная зима в деревне. Сугробы в человеческий рост по краям дороги. Бесконечная белая даль с редкими чёрными деревьями на въезде. Знакомый дом с вычищенной дорожкой у ворот. Петя видит себя со стороны. Вот он в меховой ушанке, тёплой куртке и сапогах почти до колена – думал-то, что в этих местах снег не чистят, подготовился – выскакивает из машины и несётся во двор, калитка открыта, словно его только и ждут. Но зайдя в дом, Хазин видит, что всё не так. Комнаты будто не на своих местах, мебель другая, а с кухни пахнет яблочным пирогом. «Ошибся», – думает Петя, но всё равно крадётся, не разуваясь. С Игорем он сталкивается на кухне. Одомашненный до приторности Гром обнимает Аню совсем не по-дружески и выглядит таким счастливым, что Хазин не верит своим глазам. Вместо рыжего кота на стуле лапкой умывается Анькина кошка, в тарелках на столе – суп, противень с пирогом на плите остывает. Когда Аня оборачивается лицом к Пете, он видит, что Игорь всё-таки смог зажить нормальной жизнью и обрести простое человеческое счастье. Аня беременна. - Петя? – у Грома брови заламываются в удивлении, но радости в голосе нет, тревога только. А Хазин, глядя на них – влюблённых и готовящихся к пополнению – чувствует, что не может разомкнуть губ. – Петя? - Хазин, блин! – в испуге Петя раскрыл глаза и принялся жадно глотать воздух. Уже переодевшийся в домашнее Игорь сидел рядом с диваном на коленях и смотрел так, будто в душу заглянуть пытался. Поняв, что Хазин никак не может синхронизироваться с реальностью, Гром приложил ладонь ко лбу Пети, но тут же убрал её: – Я тебя добудиться не могу. Что с тобой? - Нормально, – отдышавшись, Хазин вяло улыбнулся: – Уже нормально, дядь. Сон плохой, – размыто ответил он и пошарил по дивану рукой: – А кот где? – чтобы отвести разговор от подробностей сновидения, Петя вспомнил о Рыжике. Фрагменты перенесённого кошмара крутились у Хазина в голове: «А что, если он правда женится на ней?!» – под сердцем закололо, но Петька крепко зажмурился, прогоняя увиденные образы. «Не женится, иначе давно бы женился. А я его всё равно заберу. Не сейчас, так после Нового года. Уговорю», – решительно произнёс внутренний голос Хазина. - Где и всегда – на кухне. Я там, немного… – он замялся и опустил взгляд, но после паузы продолжил, – короче, мясо решил запечь впервые в жизни, а он помогает, – Петя перехватил ладонь Игоря и уложил её себе на щёку. - Чесноком пахнешь, – без издёвки констатировал Хазин и улыбнулся, заметив плохо скрытое смущение Грома. - Ну… Не отмылся еще. Просто ты тут начал хныкать во сне, как будто плачешь, и я всё бросил, – слушая его голос, Петя лежал с закрытыми глазами и кончиками пальцев поглаживал чужое запястье. Полюбовавшись им – спокойным и расслабленным – Игорь наклонился, чтобы поцеловать Хазина в переносицу. Но порывисто прилепился губами ко лбу, да так и замер. - Давно ты дома? – шёпотом спросил Петя. Появившийся в дверном проёме кот требовательно мяукнул, но быстро догадался, что сейчас людям не до него, и протопал к дивану. Он потёрся об спину Игоря и запрыгнул к Хазину. - Часа два уже. - Фу, ну тебя только не хватало, – мокрый кошачий нос ткнулся Пете в ухо, Игорю всё-таки пришлось отстраниться. - Я пойду посмотрю, что там с мясом, а ты вставай потихоньку, – Гром поднялся с пола и пошёл на кухню. - Ладно, – обхватив кота, как плюшевую игрушку, Хазин не без усилий принял сидячее положение. На улице что-то надрывно заревело, раздражая слух еще не проснувшегося в полной мере Пети. То, что кот замурчал, Хазин понял только по лёгкой вибрации на его животе. Встав, чтобы закрыть окно, Петька остановился у подоконника. На улице светило яркое солнце, но, судя по не совсем летней одежде людей, тепла от него почему-то не было, деревня, словно прикрытая куполом, продолжала существовать в последождевой прохладе. В палисаднике, что находился прямо под окном, воробьи доклёвывали переспевшие и почти высохшие вишни, возле уличного колодца-журавля болтали бабули, отставив старенькие эмалированные вёдра в сторону. Сосед Игоря – Петя решил, что это, вероятнее всего, Анькин отец – с садовым триммером ходил по территории участка и косил траву, жужжа на всю деревню. Закрытая форточка немного приглушила звук, но совсем его не нейтрализовала. - Не хочешь со мной за помидорами сходить? – спросил Игорь, наблюдавший за ним исподтишка. Вздрогнув от неожиданности, Хазин обернулся и подтянул кота повыше. - На Кудыкину гору? – Петя поднял бровь с улыбкой. - Нет, воровать ничего не будем. Своё возьмём и всё. Переоденься только. Штаны надень, – Игорь подмигнул ему и вернулся обратно на кухню. - П-ф-ф-ф, – закатив глаза, Хазин, конечно, его не послушал.

***

- Был когда-нибудь в деревенской бане? – спросил Игорь, склонив голову к плечу и с интересом разглядывая задницу наклонившегося к красно-оранжевым помидорам Хазина. - Нет, в сауне был, но мы там больше бухали и ебались, чем мылись, – Петя невинно пожал плечами, мол, это моя жизнь, ничего не попишешь, и продолжил возиться в высохшей помидорной ботве. На то, чтобы осмыслить чуть вопроса, ему потребовалось ровно пять секунд. В голове у Хазина будто будильник зазвонил, громко и очень красноречиво: – А что? – разогнувшись, он обернулся к Грому и запястьем потёр нос, потому что пальцы были в пыли. - Да просто… – прохрипел Игорь, и по тому, как он улыбнулся, Петька понял – нихуя не просто! Бросив найденные помидоры в чашку, Хазин быстро перепрыгнул через импровизируемое ограждение помидоров в виде натянутой на колышки веревки и остановился перед Громом. Игорь на его озадаченно-любопытное лицо посмотрел с плохо скрытым торжеством. Попался. - Ты хочешь в баню со мной сходить, Гром? – Хазин прищурился и подошёл вплотную, поэтому Игорю пришлось немного отступить. Через щели в заборе они были как на ладони у соседей. Но Петя не сдался и продолжил наступать, издевательски мурча: – Но там же раздеваться надо… Как же ты купаться будешь? – Игорь усмехнулся, так и знал, что Хазин припомнит ему события прошлой ночи: – В штанах? Или отвернуться меня попросишь? - Ну-у-у-у, – протянул Гром и чуть склонился к Пете, стоически выдержав хищный взгляд: – Сначала ты искупаешься, а потом я. Если ты мне воду оставишь, конечно. - Знаешь, что? Я, блять, еще никогда никого так долго на секс не уламывал! – почти рыча, ответил Хазин и грязными пальцами схватил Игоря за нос, но своей выходкой только приступ смеха у него вызвал. - А я не хочу с тобой просто сексом заниматься, прости, Петь, – оторвав от себя клешню Хазина, Гром медленно пошёл задом, к сараю. Петька, что логично, двинулся за ним. Что значит «просто сексом»? Раздраконенный Хазин захлебнулся возмущением. «Просто секс»! Петя даже обиделся немного. Да Игорь и представить себе не мог, от чего отказывался! - Ты меня специально дразнишь? – если бы под ногами на заднем дворе у Грома было разбросано сено, оно непременно загорелось бы от искр, летевших из глаз Хазина. Зайдя под навес так, чтобы ни с одной стороны двора их позиция не просматривалась, Игорь схватил Петьку за плечи и мягко прислонил спиной к стенке, обшитой чёрным толем. Брыкнувшись, Хазин повалил несколько лопат и тяпок, стоявших рядом. - Секс – плохое слово, Петь, – Гром склонился над ним так, что касался кончиком своего носа Петиной переносицы: – Есть другое, хорошее слово. Правильное, – ладони Игоря оказались на талии Хазина. Вклинившись коленом между ног Пети, Гром всем собой закрыл его от окружающего мира и выдохнул ему в приоткрытые губы: – Хотя, в Москве твоей, про него забыли уже, наверное. - Не все, – сквозь зубы ответил Петька и воровато поцеловал Игоря – клюнул в губы и вынырнул из-под его руки. Конечно, Хазин понял, о чём говорил Гром, и оскорбился. Обвинять его, Петю, в том, что он неточен в формулировках, Игорь не имел никакого права, говорили-то они об одном и том же. Еле-еле тащившись по дорожке к дому, Петя пытался вспомнить, называл он хоть раз в жизни «секс» «занятием любовью» или нет? Впрочем, недолго думая, пришёл к выводу, что никогда ничего подобного не говорил, и, потупившись, хмыкнул с улыбкой. Оказалось, что Игорь жуть какой старомодный, словно воспитывался в пятидесятых годах и впитал в себя тогдашние нормы морали. Благородный, честный, способный защитить слабого и искренне броситься на помощь старушке с развалившимся забором – Гром оставлял после себя только положительные эмоции, даже несмотря на то, что почти всё время хмурился. Если бы Петю попросили описать Игоря в двух словах, он бы сказал, что Игорь – настоящий человек. Где «человек» с большой буквы. Таких в современности крайне мало, он какой-то книжный весь, нереальный, слишком хороший, чтобы быть правдой. За всю свою жизнь Петя не видел более правильного человека, чем Гром. Оставалось только порадоваться, что это чудо-чудесное досталось именно ему, Пете. Остановив свой взгляд на мелких оранжевых цветочках бархотки, что росли у заборчика, Хазин вдруг почувствовал стыд. Куда он – грязный и испорченный – лезет вообще? Игорю бы кого-нибудь под стать, а не Петю… - Я баню затоплю и приду, – дожидаться ответа Гром не стал, нырнул в небольшой домик, согнувшись почти пополам, и загремел вёдрами. Когда Игорь, разобравшись с вениками и тазами, выскочил из бани, Хазин стоял возле дворового палисадника и печально обнимал столб. Игорь бы рассмеялся от драматичности картины, но случай был не самый удачный для смеха. Отложив процедуру набора воды, Гром подошёл к Пете и осторожно коснулся его плеча: – Ты чего, Петь? Обиделся? Прости. Я не хотел, – он снова стал похож на провинившегося щенка, преданно заглядывающего в глаза хозяину: – Но и ты меня пойми, так напираешь… Я не привык, когда заставляют. Обычно я сам…инициативу проявляю, а ты такой… Сбиваешь с толку, – виновато понурив голову, Гром продолжил гладить Хазина по плечу. «Пиздец, я его напугал», – с ужасом подумал Петя и часто заморгал. - Игорь, это ты извини, я по-другому не умею. Натура блядская наружу лезет. Я понимаю, что неправильно так, но не контролирую себя, видишь. И подчиняться не умею. Так вот, – с сожалением произнёс он и добавил: – Я попробую исправиться. Мне вообще кажется, что я… ну… слишком хуёвый чел, чтобы быть с таким, как ты. Ну, плохой вариант. - Петь, – бросив взгляд на чужой двор, Игорь увидел, что соседей в пределах видимости нет, и чмокнул Хазина в висок, – иди сюда, – в его объятьях Петя расслабился не сразу, пару секунд напряжённо сопел и никак не хотел обнимать в ответ. – Что ты там себе выдумал? Ерунду какую-то. Будем считать, что я не слышал. Еще бы нам из-за этого не поссориться, разберёмся, когда время придёт, – тихо произнёс Гром возле Петиного уха. Будто бы нехотя Хазин уложил руки на талию Игоря и лицом уже привычно ткнулся ему в грудь. - Давай я тебе помогу воды натаскать? - Давай, вдвоём быстрее получится, – согласился Игорь и погладил Петю по позвоночнику: – Но только сначала пообедаем. И если не отравимся мясом, займёмся баней, – Хазин фыркнул и потёрся носом об футболку Грома. Вопреки ожиданиям Игоря, мясо оказалось съедобным и даже вкусным, хотя Гром признавать это категорически отказался, отговариваясь тем, что переборщил с солью. Дорвавшийся до еды Петя и слушать ничего не стал, лопал так, что за ушами хрустело, и хватил, хвалил, хвалил. От одной мысли, что Игорь ради него воевал с духовкой, лазил по интернету в поисках нормального рецепта, делал какой-то особенный маринад и несколько часов посвятил кухне, у Хазина чуть ли не вырывался восторженный визг. Подобного опыта у Пети не было, о нём вообще-то мало кто заботился, друзья могли написать что-нибудь вроде «ты не подох там?», когда Хазин слишком долго не выходил на связь, и мать иногда, начитавшись прогноза погоды, советовала себя беречь. Петя помнил, как в детстве она так же дежурно просила надевать шапку и не облизывать сосульки, чтобы не заболеть. Но это было больше похоже на шаблонные фразы, которые она у кого-то подслушала и изо всех сил пыталась применить на практике, чем на искреннее беспокойство за ребёнка. Наверное, поэтому любое действие Грома, настроенное на заботу и проявление внимания, воспринималось Петей, как что-то из ряда вон выходящее. И ему хотелось отвечать тем же: помогать, беречь, говорить комплименты и доказывать, что на самом деле нужен, а не на неделю отпуска. И всё же Хазин чувствовал, что Игорь верит ему не до конца. Как и любой мент, Гром считал на несколько шагов вперёд и, судя по всему, в отношении Пети он так далеко «ушёл», что выбрал неправильный поворот. Носить воду оказалось весело. Петька вспомнил школьные «Веселые старты» с похожими конкурсами. Ни одно ведро ему так и не удалось донести до бочки целым, вода выплёскивалась, холодом обдавая ноги, в резиновых тапках было скользко, они выворачивались, а взгляд Петин упрямо цеплялся за Игоря, который, как Терминатор, бегал с вёдрами и не видел никаких преград. Сколько бы ни пялился Петя на Грома, ему всё равно казалось мало. Потому что смотреть на Игоря – всё равно, что смотреть на картину в музее – каждый раз можно находить что-то новое и приходить в восторг. Даже выражение лица Игоря, когда он с опаской отмахивался от назойливой осы, Пете понравилось. Замерев с пустыми вёдрами у бочки, Петька смотрел вслед Игорю и надеялся, что память сохранит каждую секунду, проведённую у Грома дома. После того, как бочка с холодной водой наполнилась до краёв, а Хазин промок до трусов, Игорь отправил его домой, решив самостоятельно налить воды в дворовый бак. Стянув мокрую одежду, прямо во дворе, Петя остался в одном белье и в таком виде пошлёпал в дом. Проводив его взглядом, Гром развесил Петькины шорты и футболку на верёвке и пошёл искать шланг. Включив насос, чтобы вода набиралась в бак, Игорь попутно затопил баню, принёс в предбанник еще немного дров, чтобы потом на них не отвлекаться, и вернулся обратно к баку. Глядя в окно на Игоря, через забор болтавшего с Аней, Петя подпёр ладонью подбородок и провалился в свои мысли. Чай остывал на столе и затягивал травяным шлейфом воздух. На Петьке теперь была сухая и чистая одежда, носки он так и не надел, решил, что и без них не замёрзнет. Кот запрыгнул на подоконник и мокрым носом ободряюще ткнул Хазина в щёку, машинально погладив Рыжика, Петька тяжко вздохнул. В лучах заходящего за сарай солнца Игорь стоял среди сада и по привычке поливал цветы из шланга, забыв, что утром был дождь. Вода шуршала, касаясь пожелтевших на солнце листьев. Сам Гром глухо рассказывал о чём-то Ане и посмеивался время от времени. В окно он не смотрел и о слежке, скорее всего, не догадывался. Тем приятнее Пете было за ним наблюдать. Серая домашняя футболка парусом развевалась на Игоре, она растянулась на плечах, а в талии изначально, видимо, широка была. Спортивные штаны с пузырящимися коленками, предназначенные исключительно для дворового пользования, немного сползли с поясницы и болтались на заднице, но зато снизу были подвёрнуты на совесть. Резиновые тапки, конечно, не уберегли ноги Игоря от садовой грязи, поэтому все стопы и щиколотки его были заляпаны мелкими тёмными каплями. Неугомонный кот толкнул Хазина еще раз, но Петя взгляда от Грома не оторвал, продолжив рассматривать его из своего укрытия. Тем временем Игорь уронил шланг и обдал себя ледяной водой, но не заругался даже, фыркнул только и снова улыбнулся. Вскользь посмотрев на дом, Гром сразу же заметил увлечённую моську Хазина. Вопросительно кивнув, Игорь замер. Но Петя помотал головой отрицательно и пожал плечами, мол, ничего, просто смотрю на тебя. В его выражении лица Гром заметил тень печали, губы попавшегося с поличным Хазина даже не дрогнули после бодрого подмигивания Игоря, значит, слишком глубоко в своих мыслях плавал. И, к сожалению, Игорь знал, о чём думал Петя. У Хазина в эти минуты происходило раздвоение личности. Одна его часть советовала послать всё к чертям и остаться с Игорем еще на пару дней, перед смертью не надышишься. И не ради секса, отнюдь. Просто быть с ним, заниматься всякой домашней ерундой, слушать песни под гитару и лопать румяные яблоки. Другая половина, более адекватная, советовала следовать плану и не психовать почём зря. Запланировал ехать послезавтра – поезжай! В том, что он сюда еще вернётся, и не раз, Петя не сомневался. Но уезжать всё равно не хотел. Это вынужденное знакомство всю душу Петьке вывернуло, как уж тут уедешь? Чем больше времени он проводил рядом с Игорем, тем сильнее привыкал и мучился от этого. Так долго Петя бежал от чувств, запирал их в себе, не позволял влюбляться, а тут… Игорь. Простой, как три копейки, искренний и настоящий мужик, не похожий на других. Разве можно было сопротивляться? У них оставался один общий день и два вечера. «И всё. И я уеду. А он останется», – подумал Хазин с ужасом. В необъяснимом порыве подскочив с табуретки и напугав кота, Петя понёсся во двор. Грохнул дверью, запутался в шторке от комаров, перепутал тапки и в итоге поскакал без них, дорожки всё равно чистые. Не ожидавший получить довольно жёсткие обнимашки Гром «ойкнул» и отбросил шланг в сторону, чтобы не намочить Петю ненароком. Хазин даже не подумал о том, что их могут увидеть, действовал импульсивно и быстро, но ему повезло, Аня к этому моменту уже нарвала груш и ушла домой, закручивать компот в банки. - Чего ты? – Игорь его даже обнять по-человечески не мог, потому что все руки были перепачканы землёй, зато Хазин ластился, как кот, ухом об грудь тёрся и босыми ногами по мокрой траве топтался. - Поехали со мной в Москву? – Гром помрачнел и отвернулся в сторону времянки: – Игорь? Я всё организую, не парься вообще, у меня связи. Устрою всё в лучшем виде, жить есть где, если не хочешь со мной, будешь отдельно снимать квартиру, – Петя оторвался от Игоря и попробовал заглянуть ему в глаза: – Ты ж крутой мент, Гром, чё ты тут тухнешь? А там перспективы… Ну, и я… - Петь, давай не будем, – глухо ответил Игорь. Осмелиться и посмотреть в лицо Пете он так и не смог, попытался было, но сразу же отвернулся обратно. - Давай будем, Игорь, – настойчиво развернув голову Грома, Хазин сдвинул брови. Всё лицо его сделалось хищно-опасным, не терпящим отказа. Но Игорь был не из пугливых. - Я не поеду, – Гром был спокоен, лишь на дне зрачка металась ярость. Глупая и слепая злость. На себя – труса и слабака, на Петю – подарок судьбы, мать его, на всю жизнь свою непутёвую. – Не смотри так и не уговаривай. - Мы к этому еще вернёмся, – заверил Петя и снова сделался растерянным и грустным. Он снял с футболки Игоря крошечный зонтик сухого одуванчика и вздохнул: – Пойду в дом. Чай остыл. - Петь! – цокнув, позвал Игорь, но Хазин не обернулся. Гром догнал его у бочки с водой и, подцепив Петьку на руки и заляпав его шорты землёй, зажал у стены. Говорить Игорь был не мастак, поэтому молча заткнул рот Пети своими губами и довольно заурчал, когда ему ответили с не меньшим рвением. Скрестив ноги за спиной Грома, Хазин покрепче ухватился за его шею. Шёпотом между поцелуями Петя сообщил Игорю, что он тяжёлый, на что получил довольную усмешку и был без труда подброшен вверх, отчего оказался выше, чем нужно. - Ну опусти, дядь, я как жираф теперь, – улыбающийся Гром за нытьём Пети наблюдал с удовольствием и крепко сжимал его бёдра, не позволяя съехать вниз. - Почувствуй себя мной, – сказал Игорь и ловко опустил Хазина на землю, тот для вида поправил на себе одежду, шорты отряхнул и посмотрел на Грома привычно – снизу-вверх. Игорь окинул его всего взглядом – от макушки до босых стоп – и снова придавил своим весом к стене дома. Грязными ладонями Игорь пробрался под майку Хазина, мазнул по белой коже землёй, губами вцепился в шею Пети и закрыл глаза. Заведённый Петька в его руках сдался, только бессильно ладонями по спине Игоря провёл и выдохнул протяжно, подарив полную свободу действий. Вчера Гром ему так и не дался. Даже бельё с себя стянуть не позволил и сам попыток раздеть Хазина не предпринял. Целовал только заполошно, щетиной царапая, и в объятьях сжимал так, словно всю жизнь только его, Петьку, и искал. От приятного воспоминания у Пети снова побежали мурашки по телу. В темноте комнаты прошлой ночью он видел взгляд, которым Игорь исследовал его, когда делал перерывы между поцелуями. И в этом взгляде было всё. Всё, чего Пете не хватало в предыдущей жизни. Рассматривая Хазина, Гром любил его глазами. Молча. И Петька был благодарен ему за это. В последние годы Петя сторонился громких слов. Сердечным откровениям временных подружек не верил, да и сам-то всего пару раз в жизни говорил людям, что любит. И признания эти никогда не находили отклика в чужих сердцах. Банальное «я тебя люблю» перестало существовать для Пети лет в двадцать, когда юношеские иллюзии совсем растаяли, а жизнь приобрела новый вкус – вкус алкоголя, вседозволенности и наркотиков. Магия признаний рассеялась, в новой Петиной жизни можно было брать кого хочешь и как хочешь, не растрачивая себя на чувства и признания. «Любовь» превратилась в «секс» и сразу как-то проще стало, переживаний меньше, и разочарований тоже. Сболтни Игорь прошлым вечером нелепицу из трёх вечных слов, Хазин бы засомневался в его чувствах, как делал это всегда. Но Гром вёл себя правильно, не разочаровывая. Тем не менее, Игорь рот закрытым не держал, целовал и смущённо говорил что-то на грани слышимости, когда отрывался, чтобы подышать. Собрать воедино всё, сказанное им, Петя не мог до сих пор, голова в тот момент кружилась, как после каруселей, но отрывками он помнил горячий шёпот, судорожный и ласковый. Имя своё, переданное, словно тайное знание из губ в губы, помнил. И от этого его каждый раз пробирало до спазма внизу живота. «Люби меня, пожалуйста, всегда», – бессловесно молил Хазин и подставлялся под поцелуи. За свою жизнь Петя миллиард раз слышал, как его зовут по имени, во всех, казалось, возможных вариациях: Петя, Пётр Юрич, Петька (от отца), Петруха (от Ильи), Петенька (от бабушки), Дон Педро (от Гошана). Но самое короткое и простое – Петя – никто не произносил так, как Игорь. Ни одна девчонка и ни один парень до него не вкладывали в сокращённое обращение столько, сколько вкладывал Гром. «Петя», – хрипло произносил он, хаотично целуя бледно-розовые загоревшие плечи и шею. «Петя», – бархатом перекатывал на языке и обнимал крепко. «Петя», – на грани слышимости в темноте звучало симфонией, которую Хазину хотелось слушать вечно. Несколько раз Петя, распалившись, откровенно предлагал зайти дальше, но Игорь лишь качал головой и продолжал целовать: «Не сегодня». Кто знает, в чём была причина его отказа. Может быть, он стеснялся Юльку. А может просто не хотел всего и сразу. - Игорь, ты тут?! – громко спросила Аня через забор. Замерев в руках Игоря, Хазин перепугано вытаращил глаза. Отвечать соседке Гром не спешил, нежно чмокнул Петю в щёку, поправил на нём футболку и только потом вышел из-за гаража. - Что такое? – брови для вида он, конечно, сдвинул, но глаза сияли, а тщательно скрываемая улыбка то и дело порывалась выползти на лицо. - Что такое?! – передразнила девушка и всплеснула руками. – Глянь, воды налилось! У меня собака по колено в луже! – она хотела казаться рассерженной, но посмотрела на нелепого лохматого пса, сидевшего в своём болотце, и рассмеялась, Игорь от жалостливого собачьего взгляда тоже захохотал и перекрыл кран с водой. - Прости, Ань. У меня там ЧП случилось в доме, забыл выключить, – Гром сорвал самое красивое яблоко с дерева и протянул соседке через забор, – зато ему прохладно, не уходит. - Ага, простудится, будешь сам ему таблетки от кашля покупать, – с улыбкой ответила она и бросила яблоко в карман пёстрого сарафана. – А где Петя твой? Опять петуха дразнит? – Хазин за углом закатил глаза и цокнул возмущённо, Игорь вновь мягко улыбнулся. - В доме с котом сидел, – на забор вскарабкалась ласковая Анькина кошка и лбом боднула Грома в плечо. - Кстати, с тебя еще и алименты причитаются. Рыжему своему привет передавай, – Игорь почесал кошку за ухом и погладил по спине, отчего она выгнулась и попыталась развернуться на узком заборе, но чуть не свалилась, оступившись. – Да куда ж ты, дурёха беременная! – отцепив кошку от доски, Аня прижала её к себе. - Здорово, Игорь, – Мишка махнул Грому рукой и обратился к сестре: – Анька, отца не видела? - Видела. Щас приедет от дядь Кости и вставит тебе по первое число, так что лучше бы вам не встречаться, – улыбка стёрлась с её румяного лица, а глаза стали задумчивыми. Регулярные скандалы кому угодно бы надоели, вот и Аня не стала исключением. – Ладно, Игорь, пойду, пока. - Увидимся, – кивнул Гром и пошёл к дорожке. Воды действительно налилось прилично, пару дней можно было не поливать точно, еще и трава должна была вырасти в скором времени, а Игорь только несколько дней назад всё покосил. Шлёпая по огромной луже, Гром смотрел на дымок из трубы. Игорь уже так привык к деревенской размеренной жизни, что боялся даже в порядке бреда допустить возможный переезд в город. До приезда Хазина, ему было спокойно здесь и казалось, что никому это спокойствие не отнять. За пять лет, проведённые в провинции, Гром, как он считал, и психику восстановил, и прежнее хорошее отношение к людям вернул, просыпаться стал без ненависти и усталости, дышать научился полной грудью. Городские бетонные коробки его больше не привлекали, так же, как и машины, метро и торговые центры. Он много думал о возвращении, еще до Пети, но раз за разом приходил к мысли, что обратного пути у него нет. В городе никто не ждал, а тут хотя бы воздух свежий и природа красивая. Вопрос о возвращении в городскую местность для Грома был закрыт. Пока на его голову не свалился Петя. Забытый за гаражом Хазин выглянул из-за угла, окинув его взглядом, Игорь покачал головой: – Петь, обуйся хоть. Бетон же холодный, что ты как маленький. - Да тепло мне, – возмутился Петька и сделал несколько шагов к Грому в надежде, что его вновь обнимут. Но Игорь рассеянно посмотрел на свои ладони и спрятал их в карманы, решив, что и так уже Петю затискал, как подросток. - Иди ноги помой возле бочки, там ведро стоит с тёплой водой, я на всякий случай оставил. В бочку не лезь! И собирай вещи в баню, скоро купаться, – Гром качнулся на пятках, продолжая разглядывать босые ноги Хазина. Тот, почувствовав под пяткой что-то колкое, зашипел и потёр одну ступню об другую. - Хорошо, мам, – прежде чем пойти за тапками к крыльцу, Петя возвёл глаза к небу и напоследок показал Игорю язык. Но Гром не обиделся, ласково улыбнулся ему и пошёл проверить состояние бани, потому что подозревал, что дрова уже прогорели. Во дворе пахло горьковатым дымком и сладкими яблоками, Игорь втянул смесь запахов носом и посмотрел на чистое голубое небо. Ощущение нереального, всепоглощающего счастья согрело его сердце. Стоя перед раскиданными по всей комнате вещами, Петя скептически оглядывал их. Халат он с собой не брал, потому что в сочинской гостинице, куда изначально собирался, халаты выдавали. В доме Игоря, к сожалению, такой услуги не предоставлялось. Джинсы Хазин отложил в сторону, шорты присоединились к ним чуть позже, рубашки, худи, новая белая футболка тоже примкнули к стопке негодных для выхода из бани вещей. Остались трусы и носки. Петя разочарованно вздохнул и присел на край кровати. Очень удачно на глаза ему попался шкаф с вещами Грома. «Не убудет от него, – решил Хазин, выудив оттуда лёгкие спортивные штаны и широкую футболку, – я же не навсегда беру, правильно?» С совестью Хазин всегда умел договариваться. Голос Игоря раздался со стороны улицы, прятавший вещи обратно в чемодан Петя насторожился и прислушался. Он на цыпочках подошёл к двери, ведущей на уличное крыльцо и прильнул ухом к щели, чтобы лучше слышать разговор. - Игорь, бери, кому сказала! – настаивали женским голосом. - Баб Шур, ну зачем? Я же не за еду вам забор делал, что это за взятки? – по его интонации Петя понял, что Игорь улыбается. - Так, быстро! Кто тебя еще кормить будет? Всё никак не женим! Сидишь один, как бобыль! Еще и голодный! Анютка, вон, какая хорошая девочка! Всё при ней! Взял бы, да и присмотрелся! А пироги у ней какие! – Хазин нахмурился и нахохлился по-воробьиному. «Что это такое вообще? Кто сказал, что Игорь хочет жениться? Или у них из-за еды здесь женятся?» – приоткрыв дверь, Петя выглянул одним глазом на улицу. Бабка, которая утром не дала им выспаться, теперь притопала и пыталась накормить Игоря блинами. Румяные блинчики, свернутые трубочками, лежали на тарелке, которую с одной стороны держала баб Шура, а с другой – Гром. - Не из-за прокорма же мне жениться, – Игорь всё-таки принял тарелку, – спасибо, баб Шур, – Гром кивнул ей. - Ой, Игорюша, забыла! Ванька Трухин нынче днём ружжо достал и ходил по двору! – она громко зашептала, а Петя почти целиком вылез на крыльцо, чтобы лучше слышать. Бабуля поправила платочек, сползший с головы, и продолжила: – Откуда оно у него, а? Сроду не было! Не убил бы кого по пьяни! Он же дурак тёмный! Ты, Игорь, сходи к нему… Завтра сходи. Боюсь я. - Всё хорошо будет, баб Шур, схожу, не переживайте, – Игорь снова тепло улыбнулся ей: – Спасибо за блинчики. - Ох, Игорёчек, женить тебя надо. Такой парень, а всё один, – она покачала головой, не сводя глаз с Грома, и продолжила: – Пойду, мне еще к Нинке Хаустовой идти, мясорубку мою два месяца назад взяла и не отдаёт! Котлет уж, поди, нажарила, как целый мясокомбинат! – женщина взмахнула рукой и пошла, засеменив по дорожке краем домов. Постояв еще с минуту на улице, Игорь зашел во двор. Боясь попасться на подслушивании, Хазин бросился обратно к чемодану и сделал вид, что ничего не видел и не слышал. Внутри себя он злился и психовал. Весь день, как проклятье, со всех сторон одна Аня. Петя не спорил, Анька – девушка замечательная, но Игорю не пара. Потому что Игорь – пара ему, Пете. Тут уж пусть Аня не обижается, так судьба распорядилась. С самым удивлённым видом он посмотрел на блины, когда вошёл на кухню. - Когда это ты блинов успел напечь? - Когда ты в дверях подслушивал, – усмехнулся Игорь и притянул его к себе. Потупив взгляд, Петя попытался было отступить, но Гром не пустил, наклонился и влажно поцеловал в губы. На его языке Хазин почувствовал вкус горькой сигареты. Чтобы не тянуться, Петька поднялся на цыпочки и обеими руками обвил шею Игоря, но Гром мягко увернулся и губами мазнул по Петиному носу: – Идём, баня готова. Быстро скрутив свои вещи в рулет при помощи полотенца, Петя вышел на крыльцо. Ожидавший его Игорь умиротворённо курил на ступеньках, пуская дым колечками перед собой. Хазин надвинул шлёпанцы и пошаркал в баню, зная, что Гром поспешит следом за ним. - И как тут купаться? – вооружённый шампунем, гелем и мочалкой Петя мялся в предбаннике на тонком полосатом половике босыми ногами и заглядывал в открытую дверь, откуда шёл жар. Хазин щурился и смотрел на котёл с горячей водой скептически, будто был в шаге от отказа. - Вот горячая вода, кран повернёшь, нальёшь, закроешь обратно. Ведро рядом. Тут в бочке холодная вода, – он указал на синюю вытянутую вверх бочку, уже знакомую Пете, и продолжил: – Тазы. Хлюстайся, сколько хочешь. Осторожно только, здесь скользко. И не обожгись. - Бля… Игорь. Может останешься со мной? – протянул Петя неуверенно и тут же добавил: – Я лезть к тебе не буду, просто… Вдруг чё. - Я буду сидеть на лавке рядом с баней, если что – зови. - Почему ты не хочешь со мной купаться? – закрыв дверь в баню, Петя уперся руками в бока и посмотрел на Игоря. Уже и в предбаннике стало жарко, Хазину страшно было даже просто идти в это адское пекло, а купаться там – и подавно. - Петь, ну, не начинай, – Гром скользнул пальцами по растрёпанным волосам Пети и склонил голову набок: – Всё же выяснили. - Мы же просто купаться будем, а не еба… – он прервался на полуслове и вздохнул раздражённо: – Такое чувство, что ты боишься, что я узнаю, что у тебя маленький член, и перехочу с тобой… общаться. Ну, хуйня же? – выглядевший растерянно Хазин хлопал ресничками и теребил полотенце, торчавшее из-под мышки. - Еще какая, – Игорь кивнул со знанием дела. Тела своего он никогда не стеснялся, не демонстрировал публично всем подряд, но комплексов не имел отродясь. - В чём тогда дело? Ты на меня смотреть не хочешь? Ты ж уже всё видел, бля. - Я боюсь, что… – потерев шею в задумчивости, Игорь опустил глаза: – Потеряю контроль. Когда ты в одежде, мне проще. - Да потеряй ты, блять, этот контроль уже нахуй! – скороговоркой выпалил Петя и махнул рукой, растеряв все свои флакончики. – Нет, я не про секс! В бане – это пиздец, врагу не пожелаешь. Я про нас… Ну, ты всё время думаешь. Паришься. Расслабься, как вчера. Давай, – Хазин смотрел так умоляюще, что отказать ему было сложно. Но Гром отказал. - Посмотрим на твоё поведение. Чеши мыться, и не ори на меня. Оглохнуть же можно, – искренне возмутился Игорь и потёр ухо. - Мы просто будем купаться! Я тебе клянусь, блять! Мне просто нужно…быть с тобой. Еще больше времени. Ты понимаешь, что завтра последний день? Я уеду и… - И не добавишь в свою копилку еще одного еблана, который повёлся? – исподлобья спросил Игорь. Он так боялся, что станет «одним из», что даже не подумал, что может своими словами ранить Петю. - Слышь! – оскорблённо вскрикнул Хазин и хотел было уже накинуться на Игоря с обвинениями, но покачал головой с досадой: – На хуй иди, дядь. Вышел отсюда, я мыться буду, – он указал на дверь, не поднимая глаз: – Давай, вали. - Петь, ну прости, – до Игоря с опозданием, но всё-таки дошло. Только перед ним стоял уже не упрашивающий Петя, а Петя, который может без раздумий съездить по морде, если в его сторону прилетит хоть еще одно неправильное слово. - Уёбывай, сказал. Секс – тема закрытая. Хочешь по-пионерски? Значит, сделаем так, как хочешь. Вот будешь просить, сука, не дам! Сдохну, а не дам, блять! – с самым серьёзным выражением лица выпалил Хазин. - Ладно, я пойду с тобой. Извини, меня, Петь, – отмахнувшись от рук Пети, Игорь начал стягивать футболку, штаны на нём и так болтались, поэтому избавиться от них можно было без труда. Второпях он разулся, но Петька стал обувать его обратно и футболку снять до конца не позволил. Игорь успел только руки высвободить из рукавов. - Не-е-е-е-ет! Всё, дядь, тут места только на одного! Давай-давай, впижживай! – выглядел этот боевой воробей до того смешно, что Игорь не удержался и улыбнулся. – Штаны подтяни! И тапки свои забирай, блять, нечего тут! – футболка болталась на шее у Грома на манер фартука, на штанах развязался шнурок, а тапки летали по комнатке, как большие чёрные жуки, искавшие выхода. - Ну, Петь, – хохоча, Гром медленно пошёл к двери, потому что Петька напирал и изо всех сил выталкивал его из предбанника: – Ну, чё ты? - Ничё, спать сегодня буду на кровати в спальне, дрочи, Гром, и плачь, – высказал и дверь захлопнул прямо перед носом Игоря. Тапки вылетели через несколько секунд – один оказался на дорожке, другой на крыльце времянки. «Ну и язва», – влюблённо произнёс Гром себе под нос и отшатнулся назад, услышав глухое ворчание обиженного до смерти Хазина. Пока Петя купался, Игорь, как и обещал, сидел на лавочке возле бани и курил, бездумно пролистывая ленту новостей в телефоне. Во дворе у соседей громко ругались, из бранной речи отца семейства Гром понял, что Анькин старший брат Мишка снова не ночевал дома, а слонялся с дружками где-то за пределами деревни и вернулся в неподобающем состоянии. Мать с отцом наперебой орали на нерадивого сына, попрекая его всеми смертными грехами, пока Аня заступалась за непутёвого братца. Собачий лай добавлял драматичности ситуации. Вмешиваться в семейные разборки Игорь не стал, в конце концов, его с чужого двора было прекрасно видно, понадобится – позовут. О том, что творилось в бане, Грому оставалось лишь догадываться. Хазина слышно не было, старая бревенчатая банька обычно звуки сдерживала плохо, но при таком концерте, развернувшемся прямо перед Игорем, Петьку он не услышал бы даже на расстоянии метра и без разделяющей стены. Отложив пачку сигарет, угрожавшую импотенцией, Гром бросил рядом с ней телефон и, задвинув руки в карманы, медленно пошёл на задний двор. Деревню уже совсем почти накрыло вечерними сумерками, суетливые куры под контролем петуха рассаживались по своим гнёздам, на бледно-сером небе серп месяца, поблёскивая, висел над рекой в зените. Звонко стрекотали сверчки в траве, помахивая розгой, баб Рая гнала своих пёстрых гогочущих гусей по дорожке к дому, её малолетний внук, привезённый на лето, скакал позади. Вдохнув полной грудью вечерний воздух, Игорь запер ворота, ведущие на огород, и так же неторопливо побрёл обратно к бане. Со стороны могло показаться, что у бани нет ни одного окна, на самом же деле, банная форточка, созданная для проветривания, выходила на сарай. Сделано это было, конечно, для того, чтобы не смущать купающихся лишним вниманием. Свободного пространства там хватало сполна, в этом узком закутке между сараем и баней вечно прятались и неслись куры, будто назло Игорю. После нескольких таких вылазок за яйцами, Грому пришлось выбросить облюбованную курами под гнездо покрышку от мопеда, а на её место поставить проржавевшую раму старого велосипеда, чтобы соблазна влезть туда уже не возникало ни у кого. Остановившись неподалеку от приоткрытой форточки, Гром прислушался. Вода звонко хлестала по деревянному полу, пару раз Хазин фыркнул, отплёвываясь от брызг, грохнул металлическим тазом, вероятно, переставляя его. «Зря не пошёл с ним», – самому себе сказал Гром и покачал головой, решив еще раз прогуляться по двору. Петька мылся ужасно долго, во всяком случае, так казалось Игорю. Он несколько раз обошёл весь двор, досмотрел до конца соседский скандал и вновь подошёл к форточке. Игорь не хотел так, исподтишка. Любопытство – плохое чувство, он всегда это знал и контролировал его. Но в этот вечер оно победило. Упрямый от рождения Гром держался до последнего, сопротивлялся и запрещал себе, да вот напасть – ноги сами понесли. Протиснувшись между баней и сараем, как шпион, Игорь затаился в неудобной позе – останки велосипеда мешали ровно поставить ноги, поэтому приходилось изворачиваться. Он прижался спиной к тёплой древесине и снова стал слушать. Не подозревая ни о чём, Петька мурлыкал под нос какую-то попсовую песенку и черпаком таскал в свой таз холодную воду из бочки. «Нельзя так. Отказываю ему, а сам…», – подумал Гром и закрыл глаза. В голову полезли осколки прошедшей ночи – податливый и не по-мужски гибкий Петя, его губы, прохладные пальцы, длинные раздвинутые ноги, просящие стать еще ближе. Потерев переносицу, Игорь досчитал до десяти, но понял, что поздно отступать, и осторожно заглянул в крошечное окошко. За пыльным стеклом маячил Хазин – голый, мокрый и розовый, как поросёнок. У него на макушке были взъерошены волосы, спина блестела от пота и воды. Застывший под впечатлением Игорь стыдливо отвёл взгляд, когда Петька повернулся к окну передом. «Всё, хватит», – самому себе скомандовал Гром и попытался выбраться из укрытия, но, придавил ногу рамой, и пока освобождался вновь напоролся взглядом на обнажённого Хазина. На Хазина, который голой спиной приложился к корявым брёвнам и, с силой прикусив губу, ладонью грубовато скользнул по вставшему члену. От увиденного Игорь забыл, что нужно дышать, раскрыл рот, как мальчишка, впервые увидевший фильм с видеокассеты родителей, и остался на месте. «Блять, как же жарко», – прошипел Петя, едва шевеля покрасневшими губами, но движения рукой не прекратил. Время от времени, когда особенно резко толкался в ладонь, он морщил нос и вздыхал громче, чем положено, спиной легонько тёрся об жёсткую стенку и голову запрокидывал, обнажая шею. Уже не стесняясь, Гром пялился на него во все глаза и вдыхал носом, стараясь успокоить жар внизу живота. Самоконтроль послал Игоря на хрен, когда Петька свободной рукой крепко провёл по своей шее и сжал на ней пальцы. Забывшему, когда в последний раз получал разрядку, Грому хватило нескольких сильных толчков в руку, чтобы довести себя до трясущихся колен. Стыд к Игорю пришёл почти сразу. Чувство вины стянулось в тугой клубок в душе, заполнив собой лёгкие. Гром не любил, когда на него обижались. Но больше всего не любил делать подлости. А то, что произошло под банной форточкой иначе и не назовёшь. Ведь мог же по-человечески, там, с Петей вместе, но упёрся, довёл до обиды и занимался самоудовлетворением, как самый настоящий дурак. «И трус», – ругая себя, Игорь выбрался из укрытия и пошёл к колонке. Трусом Гром, конечно, не был. Он бросался под пули и ножи, и никогда не прятался за спинами товарищей, напротив, подставлялся сам, чтобы других не тронули. Но в отношении Пети у Игоря был необоснованный звериный страх, который не покидал его даже по ночам. Бороться с ним получалось из рук вон плохо. И совершенно справедливым было то, что Петьку это обижало. Гром бы и сам на себя обиделся. Вопреки советам внутреннего голоса и вбитой отцом в голову фразе «Нельзя врать!», Гром принял решение о своей «самодеятельности» Пете не рассказывать. А то взбесится еще раз, что с ним потом делать. Вымыв руки в дворовом баке, Игорь вернулся на скамейку, где прождал Хазина еще минут пять. Но намывшийся дочиста Петя, выйдя из предбанника и не обратив внимания на Грома, бодро, почти бегом, помчался в дом. Почему на нём были вещи Игоря, участковому еще предстояло выяснить. - Слушай… Там звёзд так много на небе… – так и не остывший после бани Петя намеренно даже взглядом не касался Игоря. Он молча слопал бутерброд с колбасой и запил холодным кофе, хотя Гром предлагал поесть чего-нибудь существенного. Печальное лицо провинившегося Игоря должного эффекта на Петьку не произвело, даже кот, сидевший на коленях у Хазина, посмотрел на Грома с лёгким пренебрежением. – Млечный путь видно. Не хочешь со мной…за двором… – к тому моменту, когда Игорь сам искупался, небо действительно покрылось серебристыми веснушками, а на деревню опустилась ночная тишина. Как исправить свой косяк Гром не знал, поэтому предложил самое банальное. В городе со звёздами было туго, оттого вероятность Петиного согласия, хоть и ничтожная, но всё-таки существовала. Отвернувшись от телевизора, Хазин серьёзно посмотрел на Игоря и сдержанно кивнул. - Го! Только надо плед взять! И одеться потеплее. Холодно ночами – просто жуть. - Петь, – глядя на закрутившегося волчком Хазина, Игорь улыбнулся. - Чего? – он перестал сворачивать плед и развернулся к Грому с вопросом в глазах. - Ничего, – Игорь помотал головой. «Послезавтра всё закончится», – подумал он и пошёл за еще одним пледом, чтобы Петя точно не замёрз на улице. Не включая дворового света, они тихо шли по дорожке, пока Хазин не споткнулся и не выдал трехэтажную брань относительно своей неуклюжести. После этого Игорь взял Петю за руку и повёл за собой, не позволив идти сбоку, мало ли на что еще он соберётся наткнуться. «А если там еще кто-нибудь будет?» – шёпотом спросил Хазин, когда Гром открывал ворота. «Вряд ли», – ответил Игорь и бесшумно вышел на огород. На соседских тюках действительно никого не оказалось. Расстелив один плед на колкое сено, Петя крутился вокруг него, не зная, как удобнее устроиться. Тогда Гром сел первым, оперевшись спиной на остальную гору тюков, он умостил Хазина между своих ног, чтобы ему было удобно смотреть на речку и на весь небосклон. - Кайф, – восторженно протянул Петя, откинув голову на плечо Игоря, – столько звёзд. - Да, красиво, – согласился Гром, продолжая смотреть на макушку Хазина. На реке квакало несколько лягушек, видимо, в связи с похолоданием их дружный хор поредел, зато на соседской яблоне щебетала безымянная птичка, скрытая густыми ветвями от чужих глаз. Слабым ветром доносило танцевальную музыку со стороны дома Пчёлкиных, Игорь знал, веселье было в самом разгаре, праздники в этом семействе любили и праздновать умели. Где-то вдалеке тоскливо брехала собака. Сдвинув колени, Гром еще плотнее обхватил Хазина. Они сидели молча, впитывая в себя атмосферу деревенской ночи. Пригретый чужим теплом Петя то смотрел вдаль, то переводил взгляд на небо, Игорь водил носом по его волосам и изредка поглядывал на реку. - А осенью тут красиво? – шепнув, Петя положил ладони на запястья Игоря, обнимавшего его поперёк груди. - Красиво… В лесу особенно. Там всё разноцветное становится. У речки только грустно как-то, – несмотря на жгучее желание касаться Хазина, Гром запрятал его руки под плед и обнял покрепче, чтобы не выдирался больше. На колючих тюках сена им было тепло, земля уже порядочно остыла, поэтому Игорь с трудом, но всё же отговорил Петьку стелить плед прямо на неё, вторым пледом Гром на совесть укутал Хазина. Гусеница в пледе по имени Пётр Юрич, хоть и сопротивлялась поначалу, но в итоге смирилась и притихла. - Хм, почему? – Хазин попытался обернуться к нему, но не смог, потому что держал Игорь чересчур крепко. - Не знаю. Летом там так шумно, народу вечно полно, а осенью только рыбаки на насиженных местах сидят. Вообще, осенью всегда как-то… не по себе, что ли. В городе это так не ощущалось, там вообще времён года не чувствуешь, не успеваешь. А тут медленно время идёт, – замолчавший Гром ткнулся губами в макушку Хазина и посмотрел на небо. Можно было наблюдать воочию настоящую «шатуновскую» седую ночь. Небо с миллионами серебристых звёздочек охватывало всё видимое пространство, млечный путь густой белой нугой тянулся прямо над маленькой деревенькой, немного располневший за несколько дней месяц висел над лесом, но звёзд своим светом не гасил и обещал в скорости скрыться совсем. Петя слушал глубокий голос Грома, почти не дыша, запоминал каждое слово и чувствовал, как шея теплеет от его дыхания. - И ты готов всю жизнь тут прожить? – всё так же шёпотом спросил Хазин и мотнул головой, отгоняя пищащего комара от лица. - Да. Мне спокойно здесь, – чужой рваный вздох Петя почувствовал лопатками и всё-таки вывернул голову, чтобы посмотреть на Игоря. – Чего ты? – грустная улыбка растянулась на губах Грома, а взгляд стал таким, словно он вот-вот расплачется. На весах выбора Игоря, где раньше стояли лишь две понятные ему чаши «Деревня» и «Город», появилась третья – «Петя», которая с каждым днём всё больше тяжелела и потихоньку начинала перевешивать остальные. И теперь, обнимая Петьку со спины и чувствуя внутри себя нерастраченную, огромную любовь, Игорь сомневался, что его выбор в пользу деревни правильный. - Ты же так не думаешь, Игорь, – не спрашивая, заключил Хазин и продолжил: – Вот ты веришь в судьбу? Ты просто прикинь, дядь, я неделю назад даже не знал о том, что ты есть в этом мире, а теперь я, блять, на…что это? Стог? Копна? – он запутался в пледе, но всё-таки развернулся всем телом и сел перед Громом на колени. - Тюк, – тихо ответил Игорь и накинул на плечи Пети утраченный плед. - На тюке сена с тобой сижу в пледе, как какая-то ванильная пизда, и на звёзды смотрю! – Гром усмехнулся по-доброму, Хазин цокнул: – И ты на прошлой неделе не знал, что я к тебе в дверь постучу. Мы бы не встретились, если бы ты в Питере остался. Значит, ты должен был сюда уехать. Значит, я должен был поехать не той дорогой. Судьба, Гром. - Совпадение. Мы могли встретиться при других обстоятельствах и не обратить друг на друга внимания. Или не встретиться вообще. В этом доме могла жить какая-нибудь красотка, и ты в текущих обстоятельствах вполне мог бы в неё влюбиться. Там бы тоже была судьба? - Да! Но в этом доме оказался ты, Игорь! – Петька легонько ткнул Игоря в грудь и вновь отмахнулся от комара: – Как ты не поймёшь… - Петь, – поймав его голову в ладони, Гром пристально посмотрел в тёмные глаза, – нет никакой судьбы. Нам просто либо везёт в жизни, и всё получается, как мы хотим, либо не везёт. - Ладно. Тебе повезло? – отступать Петька был не намерен, поэтому продолжал гнуть свою линию, только теперь пытался обыграть Игоря с другой стороны. - Да. - Поедешь со мной в Москву? Я переведу тебя. Найду способ. Обещаю. Это херня вообще, дел на полчаса, – снова затараторил он, не замечая, какими глазами смотрит Игорь. - Петь… - Я не хочу без тебя уезжать, – в отчаянии выпалил Хазин и опустил голову. – Если я приеду туда один, я… Опять стану собой, блять. Я к зеркалам подходить боюсь, потому что там опять – он! А с тобой еще есть вероятность не ссучиться обратно. Ты делаешь меня лучше, – Игорь проглотил ком, подступивший к горлу и обнял Петю, прижав лбом к своей шее. - Пожалуйста, перестань. Ты настоящий – это ты сейчас. Это нельзя забыть, Петь. И ты справишься без меня, поверь. - Сейчас упадёт звезда и я загадаю желание! – забубнил Хазин ему в ключицу, но не отстранился. – Вот тогда ты не отвертишься, точно поедешь! - Оно не сбудется, ты уже рассказал, что загадаешь, – легонько чмокнув Петю в висок, Игорь улыбнулся. - Посмотрим еще, – ответил Хазин так, как будто бросал вызов, словно звёзды всегда исполняли желания и теперь этот вопрос можно считать решённым, просто дело времени. Подтянув его еще ближе к себе, Гром прикрыл глаза. - Увидим, Петь. - Тебе понравилось? – немного помолчав, спросил Петя так тихо, что расслышать его вопрос мог только Игорь, и то, если бы сильно напрягся. - Что? - Я. В бане.