***
Антон плетется за всей командой Импровизации, совершенно не видя, что творится вокруг него. Внутри не было никаких мыслей или эмоций, был лишь горячий дым от, кажется, уже сотой сигареты за это утро. Стас заставил парня полететь с ними в Астрахань и отвести еще один концерт, хотя Шастун не имел никакого представления, как он сможет выйти сегодня на сцену и шутить как ни в чем не бывало. Он был подавлен. И без того убитая психика, расшатанная постоянными нападками фанатов, огромным количеством хейта, глупыми теориями об их связи с Поповым, сейчас просто развалилась. Эта ночь раздавила его полностью. Антон не представлял, как теперь смотреть в глаза любимой девушке, которую он предал, да еще и таким мерзким и унизительным способом. Эта девчонка… она была такой открытой, такой светлой и настоящей… С ней хотелось быть рядом, хотелось говорить ни о чем. Она притягивала его внимание, как магнитом. И это свело его с ума. В тот момент казалось, будто эта девочка — тот самый лучик света, который так был ему нужен в этой кромешной темноте рутинных дней. Но ее свет, ее солнце оказалось лишь иллюзией, самообманом. Сейчас Шастун мечтал лишь об одном — поскорее вернуться домой. Но не в Москву, где ждет его ничего не знающая Ира, а в Воронеж, где живут родители, которые могут ему помочь разобраться в себе. Они всегда поддерживали его в трудные минуты жизни, давали правильные советы. Антон мечтал зайти в их маленькую уютную квартирку в старом кирпичном доме, сесть на расшатанный скрипучий диванчик, который стоит на кухне уже не один десяток лет, поесть самый вкусный в мире яблочный штрудель, который мама всегда готовила к его приезду. Но дома он окажется только завтра ближе к обеду, а ему еще нужно как-то пережить сегодня. — Шастунишка, а ты чего такой понурый с самого утра бродишь? — вдруг заговорил Сережа, подходя к другу со спины. — Не выспался, — пробубнил Антон себе под нос, не желая вообще с кем-то разговаривать. Сережа намек понял и быстро отстал от парня, который сейчас сильно походил на маленького ощетинившегося ежика, готового защищаться ото всех и колоться своими иголками. — Шаст, поговорим, — к другу подошел Позов и силой остановил его, сжимая худощавый локоть твердой уверенной рукой. — Что вчера произошло? — Ничего, — не поднимая глаз на Диму, практически прошептал Антон, уже ощущая, как его щеки горят. Но сейчас они полыхали не от жгучего ледяного ветра, а от стыда, который за это утро будто пропитал каждую клеточку его тела. Когда Шастун еще был в отеле в Волгограде и пытался хоть как-то собрать вещи и себя в кучу, он даже не смог посмотреть на себя в зеркало. Ему было противно видеть себя. Ему до чертиков хотелось залезть в душ и смыть всю грязь, которой он оброс за прошедшую ночь. Но он прекрасно понимал, что эту грязь не смыть обычно водой, не стереть мылом или шампунем. Антон упал в своих глазах. Он ненавидел сам себя за свою слабость. И, конечно, ему было безумно стыдно кому-то рассказывать о случившемся. Но Дима — человек, который слишком хорошо его знает. Они дружат уже далеко не первый год, и парень изучил его буквально насквозь, поэтому лгать ему сейчас было бессмысленно, да и не особо хотелось. Врать лучшему другу так же подло, как изменять любимой девушке… — Ладно… Не хочешь рассказывать, я заставлять не буду, но… — Я переспал с той девочкой, — Антон перебивает Диму, произнося эти слова так быстро, что друг не сразу осознает их смысл. — Ты… сделал что? Подожди… Ты серьезно? — глаза друга смотрят на парня без упрека или осуждения. Наоборот, Шастун замечает в них сожаление и даже каплю поддержки, которая сейчас ему была просто жизненно необходима. Антон не в силах говорить что-то еще. Он смотрит на друга сверху вниз и молчит, поджимая губы. Дима замечает, как в этих потухших зеленых глазах блестят непрошеные слезы, которые парень сдерживает из последних сил. Слова тут больше и не нужны. Позов подходит ближе и прижимает к себе исхудавшее обессиленное тело так сильно, как только может. Шастун больше не сдерживает эмоции, слезы горячими дорожками стекают по его щекам, сердце буквально вырывается из груди. Окольцованные пальцы сжимают мягкую куртку друга с такой силой, что белеют костяшки. Антон прячет лицо за плечом друга и лишь тихо всхлипывает, вдыхая слабый кисловатый аромат одеколона. — Все будет хорошо… — шепчет Дима на ухо Антону. — Я изменил Ире… — всхлипывает Шастун, не разрывая теплых объятий. — Эта девочка украла у меня браслет… самый важный, сука, браслет! Мама подарила его мне на совершеннолетие… — Тош, ты справишься. Мы постараемся найти эту девочку и вернуть твой браслет, слышишь? Антон молчит, затаив дыхания и вслушиваясь в тихое сердцебиение друга. Он не может расцепить руки, не может отлипнуть от родного человека, не может даже ничего ему ответить. — Антон? — слегка взволнованно зовет его Позов, так и не дождавшись хоть какой-то реакции на свои слова. — Слышу, — выдыхает парень, наконец отпуская друга и выпрямляясь. Они идут рядом, даже не стараясь догнать команду, которая, видимо, не заметила их отсутствия и ушла уже достаточно далеко вперед. Шастун вытянул из кармана новую пачку сигарет, купленную сегодня после обеда, закурил сам и предложил Димке, но тот лишь отмахнулся. — У нас перерыв между концертами будет 10 дней. Куда поедешь? — на ходу спрашивает Дима, бросая на друга короткие встревоженные взгляды. — В Воронеж к родителям. Хочу провести с ними время, отдохнуть. — Отлично. Я поеду с тобой. Заодно к своим заеду, давно уже у них не был. Антон ничего не отвечает. Он лишь выдыхает небольшое облачко дыма, которое тут же исчезает в воздухе, оставляя после себя лишь сладковатый запах. Мы поедем с Димой… так будет легче, он поможет… он поддержит…***
Весь день Дарья провела дома, в своей разбитой комнате, где из мебели была лишь односпальная кровать и тумбочка, в которую, конечно, не влезала и половина одежды, поэтому вещи были свалены одной бесформенной кучей в углу прямо на полу. Это было даже удобно. Можно подойти, спокойно покопаться там и быстро найти то, что нужно. Хотя сестра всегда была недовольна таким хранением вещей. Она, в отличие от Дарьи, была жуткой идеалисткой, любящий порядок во всем. Но комната Дарьи была ее убежищем, где ей было комфортно прятаться от всего мира. И пусть тут не было красивой деревянной мебели, не было мягкого пушистого ковра, по которому было бы приятно ходить босыми ногами, не было даже обоев на стенах. Ей все это было и не нужно. Сквозь раскрытое настежь окно в комнату проникал морозный, освежающий воздух. Солнце уже спряталось за горизонтом, и помещение погрузилось во мрак, слегка разгоняемый лишь одиноким уличным фонарем, который светил прямо в окно. Но потребности в комнатном освещении у девушки тоже не было. Ее лицо мягко подсвечивалось экраном телефона, который она сжимала тонкими пальцами, бездумно листая социальные сети. Весь ее Тик Ток был забит короткими видео с концерта Импровизации в Астрахани. Фандом буквально взорвался, обсуждая то, в каком настроение сегодня был Антон Шастун. Он даже не старался скрыть свое уныние за привычной маской веселого шута. Внимательные фанаты сразу же разглядели разбитые костяшки на правой руке, и тут же построили целую теорию о том, что Арсений изменил Антону с Шеминовым (почему именно с ним, Дарья так и не поняла), из-за этого парни поругались, а Шастун впал в депрессию. Теперь понимаю, почему Шастун погрузился в тотальный депрессняк. Этот бред невозможно слушать! Какой Арсений? Какой Стас? Какая измена? Кто до этого вообще додумался?! Я бы сбрендила, если бы читала такое про себя! Тут же нет ни капли правды! Из таких мыслей девушку вырвал телефонный звонок, который неожиданно прервал очередное видео с глупой фанатской теорией. — Дашка, ты вернулась?! — звонкий девчачий голос чуть ли не разорвал барабанные перепонки девушки, которая недовольно сморщила носик от такой громкости разговора. — Лиз, будешь так орать, я от тебя трубки брать не буду. Вернулась я, дома сижу. А что? — Не хочешь прийти поиграть? У нас тут народу полно, все пьяные и очень хотят потратить неплохие такие деньги. Ты их сделаешь на раз два, даже усилия прилагать не нужно. — Нет, сегодня без меня. Я устала. А в казино идти нужно только на свежую голову. — Ладно. А завтра придешь? А то эти мажоры недоделанные уже чувствуют себя неуязвимыми! Кто-то должен опустить их с небес на землю и выиграть все их деньги! — Завтра постараюсь прийти. Только ближе к ночи, — сдалась девушка, прокручивая в голове примерный план на завтрашний день. — Ура! — искренне счастливо воскликнула Лиза. — Буду ждать! Дарья, не прощаясь, положила трубку и откинула телефон в сторону, отворачиваясь лицом к стене и буравя взглядом холодную бетонную поверхность. Деньги, кражи, казино, обман… Кажется, я погрязла в этом дерьме с головой. Я плохой человек? Наверное… Но измениться я уже не могу… Не могу жить без этого адреналина, когда подмениваешь карты за столом из подставной колоды, когда бежишь по ночным улицам от ментов, скрываясь в пустынных дворах. Такова моя жизнь. Я ебанутая на всю голову. Только вот этот Антон… Почему он не выходит у меня из головы? Что в нем особенного? Почему я чувствую… угрызения совести после этой ночи? Девушка поднимается с кровати, закуривает сигарету прямо в комнате и подходит к тумбочке, на которой так одиноко лежат те два браслета, которые она сегодня так удачно стянула у комика. Дарья берет их в руки, и прохладный металл обжигает кожу. Один из браслетов кажется совсем новым, почти не ношенным, но вот второй… видно, что он уже затаскан. На блестящем покрытии много мелких царапин и сколов. Девушка крутит украшение в руках и замечает небольшую гравировку, которая уже слегка стерлась от времени. — Дорогому сыночку с любовью от… мамы… — прочитала Даша аккуратно выведенные на металле слова. Это подарок его… мамы? Сука… Как же я так выбрала? Я не хотела… Подарок от мамы, наверное, был очень дорог ему… Твою ж мать… Подарок от мамы — это самое ценное, что может быть в жизни. Дарья была в этом уверена. Ее мама в свое время подарила ей только жизнь… больше ничего. Как только тогда еще крошке Даше исполнился годик, сестер отдали в детский дом, навсегда обрекая их жизнь на постоянные проблемы и страдания. Если бы их тогда не забрала бабушка, то только Богу известно, как сложилась бы судьба сестер. Поэтому девочка еще с малых лет научилась ценить вещи, подаренные близкими людьми, ведь у нее их было ничтожно мало. Мама однажды прислала ей на 14-летие маленькую фарфоровую фигурку слоника на цирковом шаре, так девушка хранит ее до сих пор, каждую неделю стирая с нее пыль. Этот браслет был подарком от мамы Антона. И, вероятно, он тоже им дорожил, раз носил на своей руке так долго. Поэтому сейчас давно уже спавшая внутри девушки совесть встрепенулась и начала долбить мозг разными мыслями. Его нужно вернуть. Я не монстр, не такая падкая на деньги. Эта вещь дорога Антону, и ее нужно вернуть! Только как? У него сегодня концерт в Астрахани, а следующее выступление только через 10 дней… Надо будет поехать туда! И как-нибудь передать браслет. Да. Так и сделаю.