Дождь среди ясного неба

      Утренний туман ещё стоял над лесом. Тёмные ели склонили длинные ветви и закрыли собой тропы. Приходилось часто нагибаться, либо раздвигать их руками. Перепрыгивать через корни дубов не составляло труда, но Минхёк такими темпами значительно замедлился.       — Может, разойдёмся в две стороны? — спросил Чангюн, всё ещё прислушиваясь к звукам леса.       — Это ни к чему. Ты же не хочешь стать жертвой Фатуи, пробивших магический барьер? Их способности явно сильнее моих.       Чангюн закатил глаза. Он понимал, что если его заметят, в этот раз он не сможет так легко сбежать.       — Хорошо, пойдём вместе.       Не хотелось брать с собой Минхёка на эту странную, ничем не обоснованную разведку. С тех пор, как целитель нашёл Чангюна у барьера, они ни разу не возвращались сюда. Мин занимался лечением юноши, а ему самому не хотелось высовываться за порог лесной хижины. Фатуи не пощадят его. Они никого не щадят.       — Ты чувствуешь что-нибудь? — внезапно целитель остановился. Присмотрелся к деревьям, кустарникам, траве. Карие глаза на мгновение засветились изумрудным светом, а затем также быстро потухли.       — Что? — юноша даже затаил дыхание, прислушиваясь к звукам вокруг. Но ничего, кроме тихого пения птиц вдалеке, не услышал. Какое-то таинственное наслаждение разливалось по всему телу. Видимо, годы служения в Фатуи, постоянные приключения и решение головоломок дают о себе знать. Чангюн абсолютно точно скучал по всему этому. Но не по злым замыслам Царицы.       — Я чувствую элементальную энергию… Достаточно сильную, и необычную для Мондштадта.       Минхёк несколько минут стоял неподвижно, вдыхая свежий воздух и пытаясь определить направление, откуда она исходила. Чангюн напряжённо наблюдал за ним, пытаясь также прочувствовать эту энергию. Но безрезультатно… Печать, наложенная Фатуи на его элементальные способности, заблокировала многие возможности, понизив его до мага первого ранга. А когда-то он был одним из сильнейших предвестников…       — Пойдём в ту сторону, — Минхёк сошёл с тропы и стал пробираться через гущу деревьев. Ветви плотно прилегали друг к другу, образовывая сеть, которую сложно было преодолеть. Хвойные иголки кололи пальцы и врезались в лицо, стоило хоть на секунду замяться.       Когда юноши, наконец, вышли на небольшую тропку, Чангюн застыл от вихря эмоций. Впереди, среди редких елей раскинулась большая светлая поляна. Высокая зелёная трава колыхалась на ветру, а ярко-красные цветы с заострёнными лепестками обратились к солнцу. Это ветряные астры — цветы, любимые каждым жителем Мондштадта.       В центре поляны, среди травы, виднелось что-то белое, явно лишнее в этой зелёной картине. Чангюн стремительно направился туда, Минхёк волочился следом, поправляя свою длинную накидку, что цеплялась за растения.       — Постой, — стремительный, взбудораженный Чангюн врезался во что-то невидимое, и Минхёк тут же остановил его. — Здесь начинается магический барьер.       Целитель изящно взмахнул рукой в воздухе, словно смахнул витающую пыль. Невидимый ранее барьер стал полупрозрачным, словно зелёное стекло, а затем в нём образовался широкий проход. Чангюн быстро скользнул в него и тут же изумлённо застыл на месте.       — Что такое? — Минхёк выглянул из-за спины юноши и ошеломлённо взглянул вниз.       Древний целитель, прожив три сотни лет и повидав многое на этом свете, еле удержался от восторженного вздоха. В ногах Чангюна беспомощно лежала белая девятихвостая лиса. Кицунэ. Легенд слагалось множество, но увидеть её собственными глазами доводилось не многим.       — Нужно помочь ей, — Минхёк присел у полуживого зверя, осматривая глубокую рваную рану. Шерсть вокруг местами отсутствовала, местами превратилась в кашу из спёкшейся крови, грязи и травы, а края раны начинали нагнаиваться.       — Что? Нет!       У Чангюна даже волосы дыбом встали, настолько велик был его протест. Что, если этот сон лишь иллюзия? Что, если эта лиса на самом деле хитроумный план предвестников Фатуи? И как только кицунэ очнётся, тут же прикончит ослабевшего мага?       — Тебя мне тоже нужно было оставить умирать у барьера? — ехидно произнёс Минхёк. Он был с природой на одной волне, и раненое животное давило на его сознание. Не помочь умирающему равноценно убийству.       Чангюн почувствовал укол вины. Нет, он не отказывался от своих мыслей, но Минхёк прав. Кем бы ни была эта лиса, и какую бы возможную беду не принесла с собой, она всё же нуждается в помощи.       — Создай подстилку, а я попробую перенести её.       — Но ведь твои силы запечатаны… — Минхёк осёкся в конце предложения. Взгляд молодого мага опустился на собственные ладони. Он с болью смотрел на них и на родные ветряные астры. Цветы, символизирующие ветер. — Хорошо, давай попробуем.       Целитель приложил к ране лисы мешочек с целебными травами, что всегда носил на поясе. На мгновение это должно облегчить боль и снять воспаление. А затем он приступил к созданию настила.       Чангюн с придыханием наблюдал, как целитель одним только прикосновением заставлял траву расти, в секунды достигать двух метров в длину. Листочки, стебли и корни переплетались друг с другом, образовывая сеть, а затем стягивались, закрывая прорехи. Постепенно образовывался настил, каркасом которого стали тонкие веточки кустарников. Кто бы мог подумать, что обычная трава заменит верёвки и толстую ткань.       Когда настил был готов, юноши аккуратно переложили на него зверя и закрыли за собой проход барьера.       — Я попробую, но мне нужно немного времени, — произнёс Чангюн.       Минхёк нервно выжидал, когда маг сосредоточится. Нельзя было терять ни минуты, ведь неизвестно, сколько животное пролежало на той поляне, истекая кровью. Оно в любой момент может умереть. Но всё же дать шанс Чангюну стоило. Если у него получится — доставить лисицу в хижину за считанные секунды не составит труда.       Юноша расставил руки в стороны. Ветра внутри барьера не было. Застоявшийся воздух не ощущался пальцами, и это пугало мага. Он будто находился в пустоте, в иллюзии.       В голове возник образ родного Мондштадта — города свободы, ветра и одуванчиков. Ветряные астры, там, за его спиной, словно кричали «вернись к нам»! Кончики пальцев стали покалывать.       — Кажется, получается! — чтобы не сбивать Чангюна с мыслей, Минхёку пришлось прошептать эти слова. Он был неимоверно счастлив, словно его сын впервые учится управлять стихией.       Раскинутые в стороны руки вдруг медленно поплыли вниз, а затем вперёд и вверх, словно юноша пальцами поднимает невидимый груз. Трава под ногами всколыхнулась от ветра и настил с лисой стал медленно подниматься в воздух.       Раньше совладать со своей стихией было проще простого. Одним лишь щелчком пальцев удавалось создать ударную воздушную волну, способную своей силой сбить целое здание. Но сейчас… Сейчас даже малейшие колебания воздуха давались крайне тяжело, словно он поднимал тонну лошадей собственными руками. И перенести кицунэ в хижину стало трудной задачей для Чангюна.       Дорога домой казалась долгой и нудной. И как только настил достиг крыльца хижины, Чангюн тут же свалился рядом. Силы покинули его, переместив из материально мира в духовный.       Он очутился на залитой солнцем поляне. Под единственным деревом сидела лиса. Её хвосты словно танцевали друг с другом, а красные кончики острых ушек подёргивались.       — Ты снова снишься мне! — непонимание и злость охватывали Чангюна. Он метнулся к лисе, норовясь схватить её за один из хвостов, но изворотливый зверь ускользнул из рук юноши и скрылся в норе под корнями дерева. Темнота снова поглотила его.