Честность — это самый быстрый способ предотвратить превращение ошибки в неудачу — Джеймс Альтушер
Чонгук знал, что этот день, или подобная ситуация, настанет, но он не ожидал, что это случится сейчас. Однако вот он, стоит полуголый, как верно подметил Тэхён, потому что его рубашка сейчас валяется где-то на полу. Сейчас не время, но ему хочется рассмеяться, или хотя бы усмехнуться от комичности всей ситуации. Сокджин даже вазу разбил, бога ради. Тэхён, в свою очередь, вовсе не смеётся. Он просто стоит на месте, плотно сжимая кулаки и челюсти, что выглядит болезненно. Чонгук чувствует, как тот изо всех сил пытается сдержаться, его голос и черты невероятно холодны, но он знает старшего, знает лучше, чем раньше. На лице непроницаемая маска, за которой пламя уже выжигает всё его тело изнутри. По какой-то причине видеть, как сильно напряжены, кажется, все мышцы в теле Тэхёна Чонгуку неприятно. Он ничего плохого не сделал, и о Тэхёне не особо переживает в принципе, но всё же теперь они напарники. И спать с вероятным бывшим своего нового напарника не совсем правильно, это Чонгук понимает. Но они с Тэхёном даже не друзья, поэтому он ничего ему не должен. — Ты же детектив, — издевается Чонгук в итоге после долгих секунд тишины. — Делай выводы. Если бы Тэхён мог ещё сильнее сжать свои челюсти, он непременно сделал бы это. Но он не может, поэтому медленно подходит к ним, переводя суровый взгляд на Чонгука, и черты его лица не сглаживает даже тёплый свет лампы. — Я делаю вывод, что вы оба уёбки. — Хорошо подобрал слова, кстати. Чонгуку не стоило говорить этого, конечно же, но будучи Чонгуком, он не мог поступить иначе. А что ещё надо было сделать? Поклониться Тэхёну? Извиниться за то, что трахал Сокджина лучше него? — Среди, блять, всех мужчин в Чикаго, — рычит Тэхён, хмуро глядя на Сокджина, — ты выбрал его? — Может, ему просто захотелось наконец нормально потрахаться? Это было ошибкой. Чонгук осознал это, как только костяшки на руке Тэхёна врезались ему в челюсть одним сильным и резким движением. Младший опирается на стол, внезапно оказавшийся позади него, чтобы не упасть на чёртов пол. Поначалу он пребывает в небольшом шоке, но вскоре усмехается, дотрагиваясь до челюсти, выпрямляется и смотрит на Тэхёна. — И это твой ответ? Сраный удар? — Хочешь ещё один? — спрашивает Тэхён, наступая. — Я дотронулся до тебя, можешь быть удовлетворён. Хорошее замечание. — Дотронулся? — наконец подаёт удивлённый голос Сокджин. — Да, поздравляю, ты встречаешься с парнем, у которого встаёт от мысли, что я до него дотронусь. Слова Тэхёна жёсткие и отчасти правдивые, но Сокджин реагирует вовсе не так, как предполагал Ким. Вместо того, чтобы бросить на Чонгука убийственный взгляд, сержант лишь насмехается над детективом. — Я же говорил тебе не пытаться, идиот. — Не пытаться? — бормочет Тэхён, глядя на них с явным непониманием. — Какого хера? Теперь он ещё более напряжен, чем ранее, и электричество начинает наполнять воздух, вытесняя, кажется, даже кислород. Сокджин с ворохом на голове и в полурасстёгнутой рубашке быстро хватает его за запястье, но тут же его отпускает. — Не смей, — Тэхён повышает голос, теперь наполненный отвращением. Он больше не напоминает песнь льда и пламени. Там отныне чистое пламя негодования. — Тэхён, я… — Ты расстался со мной из-за работы! — громкой выкрик Тэхёна разлетается по комнате. — Чтобы в итоге встречаться с моим напарником! — он умолкает ненадолго, горько усмехнувшись. — Ты бросил меня ради него? Сокджин моментально хмурится и часто мотает головой. — Нет! Я бы никогда, мы даже не… — Вы даже не что, Сокджин? — цедит Тэхён, толкая сержанта. — Перестань разыгрывать драму, — говорит Чонгук, вставая между ними. — Мы не встречаемся. — А ты заткнись нахуй! — отзывается Ким, и Чонгук возводит глаза к небу. — Перестань орать! — Я не орал бы, если бы вы оказались приличными людьми! Повисает тишина. Долгая тишина, которую нарушают лишь громкое дыхание Тэхёна и вздох Чонгука. — Давайте поговорим, — начинает Сокджин, вставая рядом с Чоном. — Я не буду с вами разговаривать, — шипит Тэхён и вынимает что-то из кармана. — Просто забирай свои ёбаные часы. Он швыряет их Сокджину, который ловит те в самый последний момент, и за мгновение испаряется, громко хлопнув дверью. Чонгук умудряется отыскать рубашку в паре метров от себя, натягивает её и уже по пути к выходу застёгивает пуговицы. — Чонгук, не… — Я вернусь, — обещает он и также исчезает на лестничной площадке. Он быстро добирается до первого этажа и замечает спину Тэхёна по другую сторону стеклянной двери. Чонгук покидает здание и спешит за ним, хватая детектива за плечо и заставляя развернуться. — Дай мне объяснить, — говорит Чонгук, когда Тэхён всё же смотрит на него. Он не обязан оправдываться, но по какой-то причине ему хочется. Может, ему это даже необходимо. — Здесь нечего объяснять, Чон. Честно говоря, это обращение теперь звучит иначе. Более резким и грубым, чем тогда. — Я хочу, чтобы ты знал правду. — Правду? — усмехается Тэхён, изучая пристальным взглядом лицо Чонгука. — Правда в том, что ты чёртов мудак, как и Сокджин. — Ты знаешь, что он не такой. Очередная горькая усмешка. — О да, потому что ты теперь так хорошо его знаешь. Чонгук громко цокает — Тэхён начинает действовать ему на нервы. Ему ничего не нужно объяснять, но он сам этого хочет, так почему он опять всё усложняет? — Я знал, что ты из тех, кто просто играется, — Тэхён качает головой. — Но спать с мужчиной, которого я… блять, которого я любил? Ты зашёл слишком далеко. — Откуда мне было знать? — Чонгук теряет терпение, хоть по сути он и знал. Не потому, что Сокджин ему рассказал, но всё же он знал. Не в деталях, но знал. — Я должен был это предвидеть, — Тэхён продолжает его игнорировать. — Ещё тогда, когда он позвонил тебе на месте первого убийства. — Тэхён, послушай… — Нет, ты послушай! — рычит он, ткнув пальцем в холодную грудь Чонгука. — Я продолжу работать с вами двумя, потому что не позволю вашим членам помешать мне поймать этого психа, — черты его лица соответствуют грубости его голоса. — Но я никогда не прощу того, что вы сделали. Боже мой, почему он ведёт себя как ребёнок? Чонгук пытался быть милым, но сейчас всё его тело трясёт из-за поведения Тэхёна. — Тебе сколько, а? — он выгибает бровь. — У нас ничего не было, просто секс! Прохожий оборачивается на них, и это, видимо, напоминает Тэхёну, что они всё ещё стоят посреди улицы, потому что он достаёт ключи и, разблокировав двери, направляется с своему Форду, припаркованному рядом. — Не смей убегать, — почти приказывает Чонгук, когда тот открывает дверь. — Садись, Чон, — тон всё ещё ледяной, но Чонгук примет всё, что Тэхён ему предложит, если это будет включать в себя возможность поговорить. Именно поэтому он садится в машину. — Для тебя, может быть, ничего, — припечатывает Тэхён, не смотря на младшего. — Но у нас разные взгляды на жизнь. — В этом нет ничего такого, — протестует Чонгук, разглядывая профиль Тэхёна с напряжённой линией челюсти. — Мой новый напарник трахает моего бывшего, а мой бывший подставляет зад моему новому напарнику, но в этом нет ничего такого, конечно! — взрывается он, наконец поворачиваясь к Чонгуку, и их взгляды на мгновение пересекаются. Если честно, Чонгук не думает, что поступил плохо. Бесспорно, ситуация неоднозначная, но они же все взрослые люди, так? Справиться с ней не должно быть так сложно. — Я не знал, что у нас было установлено правило «не-трахаться-с-бывшим-моего-напарника». — Ну, теперь знаешь! — А я то думал, что правила ты не любишь. Тэхён испускает раздражённый стон. — Ты такой долбаный придурок, всегда говоришь так, словно весь мир тебе принадлежит. Мир нет, но Тэхён мог бы, хотя бы на короткое время. Это сложно признать, учитывая поведение Тэхёна, но он является причиной, по которой Чонгук сейчас сидит в его ёбаном корыте. Здесь нет ничего глубокого и романтичного, правда, просто Чонгук всегда был любопытным, и его любопытство коснулось и Тэхёна. Ему стало интересно, как он будет себя вести, если не будет Чонгука ненавидеть. — Вы, блять, поспорили на меня? — нарушает тишину Тэхён. — Поспорили? — Сокджин сказал, что говорил тебе не пытаться. Ах, да. Может быть, Чонгуку не стоило говорить с Сокджином о Тэхёне. — Поэтому ты так странно вёл себя в последнее время, да? — продолжает Тэхён. — Хотел растрепать всем о том, какой я в постели, — он поджимает губы на секунду. — Но зачем это Сокджину? Почему он этого захотел? Чонгук не знает, как ответить, но Сокджин действительно этого не хотел. Может, он просто пытался показать, что ему теперь всё равно. Но дело в том, что ему не все равно. Чонгук знает это, он видел, как Сокджин мчится к Тэхёну всякий раз, как что-то идёт не так. Может, он просто хотел использовать Чонгука, чтобы расслабиться после работы, прошлых отношений, чего угодно, и Чонгука это вполне устраивало, потому что Сокджин привлекал его. Сокджин всё ещё его привлекает, но, что ж… как и Тэхён. Привлекает его так сильно, что в его желудке жаром разлилось желание, когда Тэхён надавил на него дулом своего сраного Смита и Вессона. Дулом блядского пистолета. Чёрт тебя побери, Тэхён. Чонгук должен ненавидеть его за то, что он ненавидит его, а не желать его. Это очевидно не то развитие, которого он ожидал, но, однако, именно он послужил катализатором для этого, верно? Он продолжал поддевать Тэхёна. Ещё до этого именно он был не прочь переспать с ним, несмотря на то, что его разум идентифицировал это как желание попасть в опергруппу. Теперь, когда он в гуще событий, то желание никуда не делось, поэтому он больше не может врать самому себе. Он послужил причиной всего этого, но это вовсе не проблема. Серьёзно, не проблема. — Всё было… не так, — отвечает Чонгук смазанно, потому что впервые не знает, что сказать. Одна и та же мысль вертится у него в голове, и она никак не связана с произошедшим. — А как тогда? Но ему также хотелось большего, верно? Поэтому он был так рад, когда Тэхён назвал его напарником в первый раз, когда перестал обращаться к нему по фамилии. Он хотел и всё ещё хочет признания, или чего-то похожего. Да, так и есть. Просто признания. И узнать одну вещь, по-настоящему узнать. — Почему ты ненавидишь меня? — прямо спрашивает Чонгук, игнорируя вопрос. Старший хмурится, но Чонгук замечает, как поджимаются его губы. — Я уже отвечал на этот вопрос. — Ты сказал, что ненавидишь меня, потому что я — это я. Это не ответ. — Но это правда. Чонгук не может это принять. Более того, он не может принять тот факт, что Тэхён всё ещё его ненавидит. Ладно, между ними нет и не может быть истинной любви, но Чонгук чувствует, что что-то изменилось. Находясь друг с другом целыми днями, они слегка подкорректировали своё поведение. — В таком случае я бы не сидел у тебя в машине. Тэхён закатывает глаза и начинает постукивать пальцами по рулю. У него элегантные пальцы, ярко контрастирующие с самим мужчиной. — Я не понимаю, чего ты хочешь. Он хочет знать, почему. Настоящую причину, а не отмазку. — Ты возненавидел меня в ту же секунду, как я вошёл в участок, — хмурится Чонгук. — Ты даже руку мне не пожал. — Какого хера? — Ты не помнишь? Я расстроен, но не удивлён. — Расстроен? — резко повторяет Тэхён. — Не ты застал своего бывшего с… — О, да забудь ты уже! — Это произошло только что! — протестует Тэхён. — И даже не смей говорить мне такие слова, когда сам так и не забыл о том, что я, блять, не пожал тебе руку несколько месяцев назад! Тэхён почти задыхается к концу предложения, хватаясь за тонкий руль. Повиснувшая тишина позволяет ему выровнять дыхание. — Я здесь единственный, кто расстроен, — на выдохе бормочет Тэхён. — Из-за Сокджина? — искренне интересуется Чонгук. И снова тишина. — Из-за тебя. Сердце Чонгука, вероятно, пропустило удар. Он не отвечает, позволяя двум этим коротким словам эхом разлететься у него в голове. Из-за него. — Я только подумал, что, может быть, ты не такой уж и придурок, но ты поспешил доказать мне обратное. Чонгук стискивает зубы и смотрит на Тэхёна, который всё это время глядел перед собой. — Я не придурок. — Сказал придурок, — хрипло усмехается Ким. Чонгук может быть кем угодно, но серьёзно, он не придурок. — Я не сделал ничего плохого, и ты знаешь об этом. — Знаю ли? — спрашивает Тэхён, плавно поворачивая голову к Чонгуку. — То, что я увидел, указывает на обратное. — Сокджин никогда не рассказывал мне о тебе, — отвечает Чонгук. — Но я не идиот, я знал, что что-то между вами было когда-то. — Как ты мог знать? Теперь уже Чонгук усмехается, но более мягко. — Я наблюдательный, и, чувак, эта химия между вами двумя? За ней явно скрывалось какое-то гейское дерьмо. Тэхён почти бесшумно смеётся, чуть расслабляясь. — Какое-то гейское дерьмо, да. Чонгук хочет быть честным. Он правда может и подурачиться, как сказал Тэхён, но он не играет с честностью. Чонгук — человек чести, он это знает. Может быть, она прячется где-то глубоко внутри него, скрытая манерой вести себя. Он делает глубокий вдох, медленно позволяя воздуху проникнуть в его ноздри. Пахнет кожей и лавандой. — Я познакомился с Сокджином в сентябре, в баре, — он почёсывает заднюю часть шеи. — Лично, я имею в виду, — пожимает он плечами, всё ещё глядя на Тэхёна. — Я был там с другом, отмечал день рождения. В какой-то момент Сокджин подсел к нам, и, ну, мы поехали к нему, когда мой друг ушёл. Мы оба были немного навеселе из-за алкоголя, ты знаешь, как это бывает. — Я не пью, — отрезает Тэхён холодным тоном, но куда менее обжигающим, чем раньше. Он уже не так плотно сжимает челюсти, да и его голос стал звучать немного спокойнее. — Ты влюблён в него? Чонгук ищет искорку насмешки в его глазах, но находит только неподдельную серьёзность. Чёрт возьми, его так сильно это волнует? — Я нет, — качает он головой. — И он тоже. Честность, всегда. Он действительно думает, что Сокджин не влюблен в него и всегда давал понять, что между ними всего лишь секс. Конечно, Чонгуку небезразличен этот человек, он не тот бессердечный засранец, каким его представляет Тэхён, но в их отношениях нет ничего романтического, ничего слишком глубокого. Глубокие вещи имеют неприятную тенденцию в какой-то момент портиться, особенно когда дело доходит до самых сложных чувств. Любви. — Ты не можешь этого знать. — Так иди и сам спроси у него, — уверенно отвечает Чонгук. — Я не играл с его чувствами. Можешь быть в этом уверен. — В таком случае я бы уже тебя убил. Чонгук с лёгкостью в это верит. — Хочешь рассказать мне о ваших отношениях? Он всегда был слишком любопытен, что выходило ему боком. — Наших отношениях? А потом что? Поплакать на твоём плече? — Ну не настолько же, — закатывает глаза Чонгук. Если бы Тэхён захотел это сделать, он бы ему позволил. Но он не станет ему рассказывать об этом своём решении. Не говорить и врать — это же разные вещи, верно? Нет, не тогда, когда речь идет о чём-то столь тривиальном. — Не, не хочу. Чонгук знал, что получит такой ответ, так что без разницы. — Помнишь, что ты говорил про совместные усилия? — спрашивает Тэхён, всё ещё глядя на Чонгука, который кивает. — Настала твоя очередь приложить его со своей стороны. — Поясни, — Чонгук догадывается, но всё же спрашивает. — Эта интрижка с Сокджином, — поблёскивающие яростно глаза и острые черты его лица не смягчают ночные огни Чикаго. — Закончи её. И снова, он знал, что этот день настанет. Именно поэтому излишняя привязанность редко бывает хорошим делом. Это роскошь, которую он может себе позволить только с несколькими людьми. Тем не менее, его сердце немного сжимается при мысли об этом. Привязанность неизбежна, даже если он старается максимально её контролировать. Ему приходится проглотить ком, застрявший в горле, перед тем как ответить: — Хорошо, так и сделаю, — короткая пауза. — Но не ради тебя, кстати, а ради расследования. Иногда его работа должна быть превыше всего. Он всегда знал об этом. — Я и не ожидал, что ты сделаешь что-то ради меня. Ради кого-либо, кроме себя самого, на самом деле, — усмехается Тэхён. Чонгук вовсе не эгоист, каким его рисует у себя в голове Ким, но спорить сейчас будет так же бессмысленно, как и разговаривать со стеной. — Хочешь услышать кое-что забавное? — спрашивает Чонгук, игнорируя замечание Тэхёна. — Не, вываливай из моей машины. Младший выпускает воздух через нос и коротко кивает. Он открывает дверь и выставляет правую ногу на улицу. Он, конечно, уйдет, но ему есть что сказать до этого. — Просто чтобы ты знал, — он толкает дверь, открывая пошире. — Ты — причина, по которой я выбрал Чикаго. И вот он уже оказывается снаружи, хлопнув дверью Форда, и лёгкие мгновенно наполняются холодным воздухом. Он не оглядывается и возвращается в кирпичное здание, входя в него, как ни в чем не бывало. Он поднимается по лестнице и, оказавшись на третьем этаже, поправляет волосы, после чего возвращается в квартиру. Сокджин встает с дивана, как только слышит его. — Как прошло? — Я жив, значит хорошо, — пожимает он плечами. — Хорошо? — Сокджин подходит ближе. — С Тэхёном? Невозможно. Чонгук отворачивается на мгновение, но пальцы Сокджина мягко касаются его подбородка, поворачивая лицом к себе. — Как твоя челюсть? Детектив накрывает руку Сокджина своей, бездумно поглаживая её тыльную сторону большим пальцем, прежде чем отстранить её от себя. — Я в порядке. — Точно? Чонгук тяжело вздыхает, глядя в пол пару секунд. — Всё прошло не настолько хорошо. — Понимаю, — сержант сжимает переносицу и облизывает пересохшие губы. — Ты же знаешь, что я дорожил тем, что между нами было, так? Это не была настоящая любовь или как там люди это называют, но что-то у них точно было. Удовольствие? Очевидно. Привязанность? Наверное. — Я тоже дорожил. Сокджин такой же взрослый мужчина, как и Чонгук. С самого начала они знали, что их связь недолговечна, особенно с учётом общих для них черт. Их долг намного важнее, чем личная жизнь. Наступает тишина, которая позволяет Чонгуку в последний раз взглянуть на всю комнату, запоминая каждый предмет мебели, каждую мелкую деталь, даже привычные запахи. Он запоминает черты лица Сокджина, смягчённые атмосферой полумрака. Запоминает то, как его широкие плечи медленно поднимаются и опускаются, как он улыбается, когда смотрит на Чонгука. Младший поднимает руку и позволяет ей в последний раз коснуться челюсти Сокджина. Последний закрывает глаза, позволяя Чонгуку делать то, что ему заблагорассудится, позволяя ему чувствовать свою мягкую кожу под пальцами. Чонгук осторожен, движется очень медленно, будто малейшее резкое движение может сломать его. Сокджин так же красив, как и всегда, со всеми тонкими и красивыми чертами, но осознание того, что этот момент их близости станет последним, делает его ещё более чувственным. Чонгук уже ощущает тягость ностальгии в груди, несмотря на характерные и установленные им же самим правила. Он обводит линии губ Сокджина, его подбородок, виски, задерживаясь на его скулах. Затем он тянется к его затылку, слегка надавливая на него, пока его большой палец ласкает щеку Сокджина. — Было хорошо, пока оно длилось, — мягко проговаривает Чонгук, но слова горечью оседают на языке. Сокджин держит глаза закрытыми, его брови лишь на мгновение хмурятся. Осторожным и медленным движением Чонгук приближается, замирая напротив губ Сокджина, едва касаясь их в течение нескольких секунд. В таком же осторожном и медленном движении их губы встречаются. — Было, — бормочет Сокджин между нежными поцелуями. — Спасибо тебе. Чонгук ловит взгляд старшего, в последний раз окидывает его взглядом и отстраняется первым. Он делает это медленно, не отрывая глаз. Сокджин кивает и дарит ему слабую улыбку. Чонгук поднимает с пола свой галстук и надевает пиджак. — Увидимся завтра, сержант. И затем он снова оказывается на лестничной площадке. Снова спускается по лестнице. Снова покидает здание, осознавая, что ещё не скоро сюда вернётся. Форд всё ещё стоит у тротуара. Его передние фары загораются в тот же момент, когда взгляды Чонгука с Тэхёном пересекаются. — Уже вернулся? — удивлённо спрашивает Юнги, когда Чонгук заходит в квартиру. То, что он сегодня здесь, очень и очень хорошо. Не проронив ни слова, он вяло доходит до кожаного дивана и опускается рядом с Юнги, прижимаясь лбом к груди друга. — Так, это код «красный», — заявляет Юнги, выключая телевизор. — Что случилось? Чонгук не сразу отвечает, сжимая в руке толстовку Юнги. Ткань мягкая, как обычно. Старший не давит на него, нежно поглаживая одной рукой по волосам, в полной тишине, как он всегда это делает, когда что-то не так. — Это мой «дружок по сексу», — наконец бормочет Чонгук. — Не совсем и код «красный», на самом деле. — Сокджин, да, — Чон слегка улыбается от ответа Юнги. — Что с ним? — Ты знаешь, что. Чонгук уверен, что тот обо всём догадался, стоило ему ступить на порог квартиры. — Обычно, ты хорошо это переносишь, — Юнги всё ещё поглаживает его по голове. — Что на этот раз иначе? — Ну… ничего. — Я знаю, что ты не был влюблён, — говорит прямо Юнги. — Так что, Гуки? Гуки. Чонгуку всегда нравилось это прозвище. — Я просто устал, — и он не врёт, потому что от усталости у него уже глаза сами закрываются. — Что ещё? — усмехается Юнги. — Просто… — он вздыхает, зарываясь носом в мягкую ткань и втягивая древесный аромат его парфюма. — Я в полном дерьме. — Ничего нового, — очередная усмешка. — Спасибо за помощь. — Я и не могу помочь, когда ты так образно выражаешься. — Тэхён ворвался в квартиру, — тяжело вздыхает Чонгук. — Ворвался? — он знает, что брови Юнги уже вздёрнуты. — Какого хрена? — Дверь была не заперта, и Сокджин разбил вазу, поэтому Тэхён и подумал, что тот может быть в беде, полагаю. — Оставить дверь открытой — это ошибка новичка. — Мы спешили, окей? — закатывает глаза Чонгук. — Не этому я тебя учил, — Юнги взъерошивает ему волосы. — Я всему тебя научил, старина, — протестует Чонгук. — Ах, — драматично начинает Юнги, — именно поэтому я всё ещё жду любовь всей моей жизни. — Я не виноват, что ты никому не нужен, — он ударяет кулаком в ногу друга. — Ты чёртов придурок. — А ты останешься старикашкой-холостяком. — Тогда и ты тоже. Я никогда не уйду из твоей квартиры. — Моя квартира всё равно уже как твоя, — хихикает Чонгук. И это чистейшая правда. Повисает тишина, в течение которой Чонгук продолжает бездумно играться с тканью чужой толстовки. — Я удивлён, что он тебя не убил. — Тэхён? — Чонгук отмахивается. — Он чуть не выбил мне челюсть, только и всего, — Юнги мгновенно напрягается, но Чон его успокаивает. — Ерунда, я, типа, заслужил. — Что ты ему сказал? — тихо вздыхает Юнги. — Если вкратце, то я сказал, что трахаю лучше него. — Ладно, это было нагло. — Как и весь я. — Как и весь ты, идиот, — цокает Мин. — Однажды кто-нибудь точно тебя грохнет за подобное. — Нет, — сонно отзывается Чонгук. — Ты будешь моей погибелью. — Ты ведёшь себя как придурок даже в полусне, это безумие. Чонгук прижимается ещё ближе к его груди. — Что случилось потом? Его язык заплетается, а всё тело кажется свинцовым, но Чонгук находит в себе силы ответить. — Я посидел с Тэхёном в его машине, — Юнги усмехается, получив за это пинок в лодыжку. — Мы поговорили, что уже огромный скачок вперёд, и он выставил мне ультиматум. — Бросить Сокджина или бросить дело? — Типа того. Поэтому я поднялся к Сокджину и покончил с этим. Вот и всё. — Потому что твоя работа в приоритете. — Да, — Чонгук горько улыбается. — Всему приходит конец, полагаю. — Только если ты позволяешь ему прийти, Гуки, — наступает тишина, и затем Юнги кладет руку на плечо Чонгука, приобнимая. — Хочешь, чтобы я спал сегодня с тобой? — Да, пожалуйста, — устало шепчет Чонгук.***
Чонгук чувствует себя загнанным в ловушку в этом пустом помещении, окруженном черными удушающими стенами. Виднеется только тонкий луч света, он почти невидим, но у Чонгука всегда было хорошее зрение. Так что он следует за ним, сдерживая вздох, когда его неожиданно пробирает дрожь. Воздух здесь чертовски холодный. Всё движется слишком медленно — настолько, что кажется, будто вес Чонгука увеличился вдвое. Стена перед ним продолжает удаляться ровно на столько же, насколько Чонгук к ней приближается, из-за чего он никак не может до неё добраться. В какой-то момент в углу комнаты загорается прожектор, заставляя Чонгука повернуть голову в сторону источника характерного звука, издаваемого им. Он осторожно направляется к нему, но отшатывается, как только видит, что именно освещает прожектор. Две отрубленные руки, залитые свежей кровью. Чонгук не может не сморщить нос, когда подходит ближе. Ему удаётся присесть на корточки в момент, когда позади него раздаётся ещё один щелчок, более громкий. Он хмурится, медленно разворачиваясь на звук — тонкая струйка пота сбегает по его спине — а затем падает, его задница с глухим стуком встречается с землей. Чонгук тяжело сглатывает и шепчет: «Какого чёрта?», когда его взгляд натыкается на огромную кучу плоти. Это едва ли можно назвать телом, но ему удается различить то, что осталось от груди. Запах такой же омерзительный, как и бесчисленное количество ран, которыми исполосован весь труп. «REMAMBER» вырезано на бедре. Еще один щелчок, и Чонгук немного оборачивается, прежде чем встать, глядя на ещё один ужасный труп. Его лёгкие наполняются отвратительным запахом гари. «REMEMBER» больно выжжено на груди. «REMEMBER» или «REMAMBER» повсюду, нацарапанные на стенах с кровью. Повсюду, особенно в сознании Чонгука. Remember, remember, remember эхом разлетается в его голове, заставляя её болеть так сильно, что в какой-то момент он падает на колени, беззвучно крича. Его рот больше не может издать ни малейшего звука, как бы сильно он не пытался кричать, чтобы сказать, чёрт возьми, что он всё помнит, чтобы попросить голос в его голове наконец замолчать. Он просто не может. Как бы он ни старался.***
— Хватит! Чонгук резко выпрямляется, весь в холодном поту. Его тяжёлое дыхание слишком громкое в тихой спальне. Он даже не слышит, как Юнги просыпается рядом с ним. Он едва чувствует, как рука Юнги прикасается к тыльной стороне его ладони. — Эй, Чонгук? — старший наклоняется немного вперёд и сжимает его руку. — Гуки, посмотри на меня. Посмотри сюда. С тобой все в порядке. Чонгук едва ощущает, как его рука цепляется за рукав Юнги. Едва чувствует, как его собственные слова выскальзывают сквозь пересохшие губы: — Я в порядке? — Да, ты в порядке, я обещаю. — Но тёмная комната? Трупы? И… — Всего лишь кошмар, — Юнги прерывает безумный бред Чонгука. — Всего лишь кошмар, я обещаю. Если Юнги обещает, значит так и есть. Это был всего лишь кошмар. Чонгук проглатывает ком, застрявший в горле, но в конечном итоге только хрипло кашляет. Юнги тянется за бутылкой, которую Чонгук всегда ставит на прикроватный столик. — Вот, — Юнги передает ему питье. — Пей потихоньку. Младший кивает, открывая бутылку с водой и медленно ее осушая. — Спасибо, — слабо произносит он. — Тебе получше? Чонгук одаривает его легкой улыбкой. — Потому что ты здесь. Опять же, это чистая правда. Чонгук не лжец. Никогда им не был. Юнги встает на колени, заставляя матрас немного прогнуться, прежде чем ухватиться за край огромной футболки Чонгука. — Руки вверх. Чон поднимает руки, позволяя Юнги осторожно снять с него вещь. Старший встаёт с кровати, и в комнату быстро проникает луч света, слабо идущий из гостиной, расположенной недалеко от ванной. Мгновение спустя Юнги возвращается с полотенцем и протягивает его Чонгуку, который снова благодарит его, вытирая верхнюю часть тела, задерживаясь на затылке. Юнги собирается направиться к гардеробной, а затем, вероятно, к небольшому шкафчику с верхней одеждой, но Чонгук останавливает его. — Я останусь без футболки, Юн. Не волнуйся. Юнги, кажется, задумывается об этом на несколько секунд, но, наконец, возвращается в кровать, садясь рядом со своим другом. — Хочешь поговорить об этом? Чонгук начинает крутить в руках пустую бутылку из-под воды. — Я был в тёмной комнате, холодной и чертовски странной, а потом там появились прожекторы и трупы. — Это связано с делом? — хмурится Юнги. — Да, — произносит Чонгук, когда в его голове снова вспыхивают образы. — Да. Он убирает бутылку в сторону и поднимается с кровати, его ноги касаются пола. — Куда собрался? — Мне нужно работать. — Работать? — Юнги придвигается ближе, когда Чонгук поворачивается к нему спиной. — Сейчас три часа ночи, чёрт возьми. — Я принес копии файлов, я… — Я знаю, ты всегда так делаешь, — Юнги обнимает Чонгука за талию, нежно притягивая его к своей груди. — Вернись в постель. — Нет, я… — Чон Чонгук, — шепчет Юнги ему на ухо, слегка надавливая на живот парня. — Возвращайся в постель, или я тебя вырублю. По каким-то причинам, Чонгук действительно возвращается в постель.***
Чонгук с трудом находит место, чтобы пристроить Рэндж Ровер в понедельник утром. Обычно он сразу же выходит из него, чтобы направиться к станции. Однако в этот раз он предпочёл остаться внутри ещё на пару минут, наслаждаясь мирным царством спокойствия. Затишье перед бурей. Детектив тяжело вдыхает и выдыхает, держа глаза закрытыми. Удушающие стены из его кошмара были ничем по сравнению с тем, что его ждет, но в принципе все в порядке. Он всегда знал, как справляться с таким видом давления. Он опускает солнцезащитный козырек, поправляет волосы и свой чёрный галстук, но, как только замечает силуэт Тэхёна, хватает свой портфель и выходит из машины. Он быстро догоняет его, шагая рядом со своим угрюмым напарником. Не просто угрюмым, он выглядит раздражённым — и Чонгук не будет винить его в этом, но только сегодня. — Что ты делаешь? — бормочет Тэхён спустя несколько секунд, даже не взглянув на него. — Чем мы ближе, тем лучше. — Мы не близки, — отрицает он. — Мы должны выглядеть как единое целое, ясно? Так что перестань ворчать и давай справимся со всем этим поскорее, — Чонгук делает паузу, что заставляет Тэхёна остановиться и посмотреть на него. — Вместе. Тэхён закатывает глаза, но по крайней мере не придирается к словам Чонгука и произносит: — Ладно, без разницы. И вот они энергично направляются к участку бок о бок. Проклятых минивэнов слишком много, и у одного из них на крыше гигантская спутниковая тарелка, что вряд ли является хорошим знаком. Как только их замечают, репортёры в полном хаосе бросаются к ним и быстро их окружают. Чонгук мог бы сказать, что здесь присутствуют приблизительно два телеканала, транслирующих в прямой эфир, много газетных журналистов и даже фотографов, судя по количеству вспышек, раздражающих Чонгука и Тэхёна. Все так шумно и хаотично. В какой-то момент они вынуждены остановиться, полностью окружённые кольцом журналистов; Тэхён опускает голову, в то время как Чонгук пытается держать подбородок высоко, что чертовски сложно и из-за чего его глаза болят. Он продолжает повторять, что не будет давать никаких комментариев, но, кажется, никто его не слушает, изводя их обоих шумными вопросами. — Детектив, как проходит расследование? — Детектив Ким, каково это снова иметь напарника? Что это за вопрос вообще? Черт бы их побрал. — Никаких комментариев, — Чонгук повторяет снова, но его голос сразу же заглушает шум других. — Детектив Чон-Кирни, как вам работается с детективом Кимом? Ещё раз, что это за идиотский вопрос? — Неужели серийный убийца всё ещё на свободе? — ФБР работает над этим делом? — Будет ли расширена опергруппа? Им удается сделать шаг вперёд, но не более, потому что толпа прилипает к ним, как ебучий клей. Тело Чонгука внезапно становится горячим, голова кружится, его сердцебиение отдаётся громким звоном в ушах, но он пытается казаться спокойным и уверенным. Голова Тэхёна все еще опущена, вероятно, чтобы избежать ослепляющего света, но Чонгук чувствует, как он напрягается рядом с ним. Он чувствует желание схватить его за плечи и увести подальше от этого шумного ада, но, опять же, он сдерживается и просто пытается двигаться, не расталкивая при этом толпу. — Расскажите подробнее о расследовании! — Произойдет ли ещё одно убийство через три недели? Ебать его, если он знает ответ на этот вопрос. — Я не могу говорить о текущем расследовании, — Чонгук повышает голос, чтобы его услышали, но, похоже, этого пока недостаточно. — Никаких комментариев. — Что вы скрываете? — Жители Чикаго хотят знать, что происходит! Сердцебиение Чонгука настолько быстрое, что могло бы убить его. — Как вы думаете, вы достаточно компетентны, чтобы раскрыть эти убийства? Что за чёрт? Чонгуку удаётся подавить свой резкий ответ, а вот Тэхёну нет. — Вы достаточно компетентны, чтобы отойти в сторону и позволить нам пройти? — шипит он язвительным голосом, который заставляет репортёра нахмуриться, но также усиливает шум толпы вдвое. Проклятый Тэхён. Чонгук пытается исправить ситуацию, но никто не собирается его слушать, даже если они все здесь, блять, ради этого и собрались. Подбородок Тэхёна теперь тоже высоко вздёрнут, и его челюсти безостановочно сжимаются. Это не хорошо, совсем не хорошо. И снова Чонгук вынужден сдерживать свой инстинкт, который кричит ему схватить Тэхёна за запястье и уйти. Микрофон бьёт по щеке старшего и, очевидно, это становится последней каплей. Тэхён хватает того, кто стоит слишком близко, и в какой-то момент выкрикивает своим хриплым голосом: — Мой напарник сказал, что не даёт никаких ёбанных комментариев! Все замолкают на несколько секунд, потрясенные услышанным, и, может быть, немного напуганные. — Так что убирайтесь с нашего пути и позвольте нам работать. В этот же момент Тэхён хватает Чонгука за руку, чтобы утащить его подальше. Чонгук ничего не говорит и идёт следом, его сердце всё ещё бьётся слишком быстро. Он не понимает, что запыхался, пока они не входят в здание, где царит почти мёртвая тишина по сравнению с тем, что происходило снаружи. Он ждёт, пока его сердце успокоится, а затем глубоко вздыхает. — Ты не можешь так разговаривать с прессой, Тэхён! Ответ старшего выражается грубой насмешкой. — Да-да. Кстати, не благодари. — Какого чёрта я должен тебя благодарить? Твоя тупая задница только что испортила нам репутацию. — Испортила репутацию, — повторяет Тэхён глубоким и в то же время холодным тоном. — Для тебя всегда важна репутация, не так ли? — Это не так… Ой, иди ты нахуй. На этом Чонгук уходит, раздражённый тем, что чувствует на себе пристальный взгляд. — На что ты, черт возьми, уставился? — это способ Тэхёна справиться со своим раздражением, из-за чего Чонгук закатывает глаза, открывая дверь, ведущую в подвал. Голоса Хосока и Сокджина доходят до его ушей, когда он спускается по лестнице. Когда он встречается взглядом с Сокджином, сердце Чонгука снова начинает бешено колотиться, поэтому он отворачивается и кладёт свой портфель на стол, приветствуя их обоих. Наступает короткое молчание, нарушаемое утверждением Чонгука. — Мы должны что-то сделать с этим. Чонгук слышит, как дверь снова открывается. Сокджин прочищает горло. — Ты имеешь в виду СМИ? — И что ты собираешься им сказать? — Тэхён поддевает Чонгука, раслабленно входя в комнату. Чонгук пытается игнорировать его и отвечает только Сокджину: — Да, я говорю о СМИ. По крайней мере, мы должны сделать официальное заявление. — Официальное заявление о чём? — Тэхён оказывается рядом с Чонгуком. — О том, что мы не будем делать официальное заявление? Чонгук щёлкает языком, поворачиваясь, чтобы посмотреть на старшего. — Нам не пришлось бы его делать, если бы ты держал свой проклятый рот на замке. Сокджин на это хмурится. — Что там случилось? — Я пробился сквозь этих ублюдков. — Ты был чертовски груб! — встревает Чонгук. — Быть грубым с ебанной прессой никогда не предвещает ничего хорошего. — Если бы не моя грубость, мы бы застряли там навечно, мудила! Сокджин с громким стуком ударяет рукой по столу, заставляя детективов замолчать. — Вы могли бы просто пройти через чёрный вход, идиоты. Ах, да. Они могли и должны были пройти через эту дверь, о которой Чонгук напрочь забыл. — И Тэхён? Будь вежлив с прессой, по крайней мере, хотя бы раз в жизни. Детектив резко втягивает воздух. — На твоем месте, я бы держал свой гребаный рот на замке, Сокджин. — Я что-то пропустил? — впервые вмешался Хосок, его лицо немного вытянуто, бровь приподнята. На самом деле это чертов эвфемизм. Спецагент пропустил только момент, когда три судьбы переплелись в один большой ком, который в один момент разорвался на куски. И всё же эти пути всё ещё связаны друг с другом, но по большей части в плохом смысле, нежели в хорошем. Тэхён ворчит и садится за свой стол. — Ничего подобного. — Давайте дождёмся остальную часть команды, — говорит Сокджин, вынимая телефон. — Я напишу им, чтобы они прошли через черный вход, на случай, если они окажутся такими же тупыми, как вы двое. Тон Сокджина не очень строгий, но и не мягкий. Честно говоря, вся эта ситуация начинает раздражать Чонгука. Он думает, что может забыть о своих чувствах, чтобы сосредоточиться на работе, и, может быть, Сокджин тоже может сделать это, но Тэхён? Тэхён — проклятый парадокс. Этот человек показывает свои эмоции, но не совсем обычным образом. Он не из тех, кто проявляет эмоции или искренне радуется или развлекается, но когда дело доходит до гнева? О, чувак, он худший, всегда находится рядом, чтобы показать, насколько он недоволен. Он родился сварливой пиздой. И всё же разум Чонгука находит его красивым и, возможно, немного достойным внимания. На самом деле не много человек могут действительно заинтересовать Чонгука. Что ж, при необходимости он может симулировать интерес — скажем, из-за своей работы, потому что, да, иногда ему приходится лгать из-за этого — но интерес, который он испытывает к Тэхёну? Чертовски аутентичен. В какой-то момент это станет его погибелью. Он не может допустить, чтобы такой идиот занял его разум. И всё же он разрывается между двумя противоположными желаниями: выбить из Тэхёна всё дерьмо и подразнить его как можно сильнее просто потому, что ему это нравится. Чонгук знает, как и когда остановиться, но иногда — иногда — он совсем этого не хочет, и этот голосок в его голове берёт верх над разумом. Разум кричит ему, чтобы он остановился, размахивая красными флажками прямо перед его глазами, но затем худший враг разума крадётся за ним и шепчет: «Чонгук. Ты знаешь, что хочешь этого, знаешь, как сильно ты хочешь узнать то, что скрыто. Было бы обидно не погрузиться в это поглубже». Чонгук всегда был слишком любопытен до вещей, которые его интересуют, даже когда он понимал, что глубокие воды могут быть опасными. Но вот в чём фишка: глубокие волны завлекают, заставляют чувствовать некий трепет в душе. Чонгук живёт ради острых ощущений. И до сих пор ему всегда удавалось выплыть на поверхность. Лерой и Джорджи появляются последними — вместе. — Вы действительно прошли через главный вход? — Лерой издевается над Тэхёном, как только спускается в подвал. — Единственная причина, по которой ты не сделал так же, — это потому, что Сокджин предупредил тебя, мелкий пиздюк. Лерой усмехается, похлопывая Тэхёна по плечу, прежде чем спросить: — Так нас атакуют? Сокджин сжимает переносицу. — В некотором смысле. — И что мы будем с этим делать? — Хороший вопрос, Лерой, — голос Сокджина становится напряжённым. — Почему ты сегодня такой нервный? — Не знаю, заметил ли ты, Рой, но там полно стервятников. — С каких это пор волк боится нескольких стервятников? — отвечает младший офицер, заставляя Тэхёна закатить глаза. — С тех пор, как этот самый волк стал чертовски грубым, — отвечает Чонгук, завоевывая убийственный взгляд Тэхёна. Ничего нового. — Что он сделал, а? — весело спрашивает Лерой. — Сказал им заткнуться нахуй? Свалить с его пути? Ну, это Тэхён, они знают, каким он может быть! Сидящий Тэхён бьет офицера по ноге, чтобы сказать ему, вероятно, что он не особо помогает. — Что? Это правда, Тэхён никогда не любил прессу, но… — Я могу говорить сам за себя, Лерой. — Тогда говори! — восклицает Чонгук с другого конца маленькой комнаты, прислонившись спиной к стене. — Что нам делать, Тэхён? Старший скрещивает руки на груди и пожимает плечами. — Делай по-своему, Чонгук. Я уже устал терпеть твое нытьё. — Может быть, я не стал бы ныть, будь ты приличным копом! — Тихо, вы оба! Громкий приказ Сокджина заставляет всех замолчать. Повисает неловкое молчание, из-за которого Чонгук начинает нервно кусать нижнюю губу. — Мы будем делать всё аккуратно, и вы все будете подчиняться. Это ясно? Все негласно соглашаются. — Идеально, — Сокджин сглатывает и поправляет галстук. — Главное правило остаётся прежним — никаких комментариев для прессы по поводу оперативной группы и дела. Они и так уже слишком много знают. — Благодаря кому, м? — Чонгук, — произносит Сокджин самым холодным тоном, который только может произнести его голос. — Заткнись, пожалуйста. Сокджин не пытается быть злым. По крайне мере Чонгук почти уверен, что ему пришлось умышленно поднять голос. Когда сержант понимает, что Чонгук больше не будет говорить, он продолжает: — Я сам поговорю с прессой. Чонгук действительно не хочет встревать, но ничего не может с собой поделать. — Но я… — Сам. Чонгук редко видел такой блеск в глазах Сокджина. — Я расскажу о количестве жертв и буду говорить об остальном немного туманно, чтобы они успокоились. Что ещё важнее, я произведу хорошее впечатление, так как наши детективы, очевидно, на это не способны. Чонгук дёргается, но ему удаётся удержаться от того, чтобы поспорить. — А что на счёт… — Включи телевизор и узнаешь. На этом сержант поправляет пиджак и идёт к лестнице, ни на кого не глядя. Как только он уходит, все в свою очередь так же покидают подвал и направляются на второй этаж. Телевизор уже включен, и некоторые офицеры его смотрят. Сокджин потрясающе смотрится на экране, прекрасно одет и обладает всеми этими особенностями, которые заставляют его выглядеть солидно. Чонгук сказал бы, что он выглядит пугающе, если бы не знал его лично. — Мы находимся перед полицейским участком 11-го округа полицейского управления Чикаго. Здесь с нами, сержант Ким Сокджин, возглавляющий оперативную группу Гаррисона, — репортёр, конечно же, ведёт себя более дружелюбно, чем когда прибыли детективы. — Сержант, не могли бы Вы рассказать нам побольше об убийствах Проповедника? Сокджин подходит немного ближе к центральному микрофону, и его голос разносится по комнате. — Для нас он не «проповедник», а тот, кто убил трёх человек и должен быть за это наказан. Щелчки камер можно услышать не только через телевизор, но и через входную дверь, как очень далёкие звуки. — То есть Вы подтверждаете, что есть три жертвы? — Да, но я не могу сказать ничего больше, поскольку речь идёт о текущем расследовании. — Значит, три жертвы за шесть недель? — Да, это так, — голос Сокджина ровный и чистый. — Это всё, что я могу рассказать о жертвах. Другие вопросы? — ФБР помогает Вам в этом деле? Щелчки раздаются снова и снова, но также слышится небольшой гул среди других журналистов. — Да, нам помогает специальный агент. Об этом я так же не могу сказать ничего больше. — Вы можете прокомментировать то, что произошло сегодня утром? Ладно, а вот это уже нехорошо. — Пожалуйста, расскажите мне, что случилось. — Ну, один из детективов жёстоко отреагировал… — И ему очень жаль, что так случилось. Тэхён закипает от бешенства рядом с Чонгуком. Младший осторожно хватает его за запястье, когда чувствует как тот подрывается с места. — Не надо, — шепчет он, но Тэхён быстро отдёргивает руку. — Мне не жаль, — шипит он, уходя и направляясь к главному выходу. Чонгук больше не смотрит в телевизор, но он слышит шум, исходящий от него, точно так же, как слышит и последние слова Сокджина, перебивающие остальной шум. — На данный момент больше никаких комментариев. Спасибо. Опять же, Чонгук не видит, как Сокджин уходит с экрана, но видит, как тот снова входит в здание и сталкивается с Тэхёном прямо посреди безмолвного большого зала. Чонгук поступает как Чонгук — присоединяется к ним, становясь рядом с Сокджином. — Ты не можешь пойти туда, — утверждает молодой детектив, решительно преграждая Тэхёну путь. Старший усмехается, пристально глядя на него. — И кто же меня остановит, а? Ты, Чонгук? — затем он смотрит на сержанта. — Или может ты, Сокджин? — ещё одна насмешка. — Или, может быть, вы оба, блять, как сраная парочка? — Мы уже уладили этот момент, Тэхён, — как можно тише отвечает Сокджин. — Пришло время работать. — Не смей говорить мне о работе, когда твоя единственная задача — трахнуть другого детектива. — Тэхён, ты зашел слишком далеко. — Я, Сокджин? Неужели я захожу слишком далеко, когда ты… — Достаточно! — Чонгук теряет терпение. — Все смотрят на нас, черт возьми. Давайте вести себя прилично. Тэхён закатывает глаза и пытается обойти Чонгука, но тот быстро шагает перед ним, на этот раз подходя ближе. — Ты не можешь туда пойти. — Чонгук, свали нахрен с моего пути. — Заставь меня. Тэхён останавливается на секунду, немного мешкая, прежде чем двинуться вперёд, но Чонгук несильно толкает его назад. Старший хмурится и повторяет движение, тем самым вновь терпя неудачу. Ноги плотно стоят на земле, Чонгук знает, что не даст ему пройти, так что он позволяет себе провокационно вздёрнуть бровь, что заставляет Тэхёна податься вперёд с новой силой, а Чонгука приложить больше усилий, чтобы ему помешать. Тэхён немного отшатывается, что позволяет Сокджину воспользоваться моментом и встать между ними двумя. — Это то, что ты называешь правильным поведением? — он спрашивает Чонгука, прежде чем повернуть голову, чтобы взглянуть на Тэхёна, буквально закипая. — А ты… можешь просто остановиться? Все смотрят на них, особенно Хосок, отдалённо, но внимательно наблюдающий за хаосом, который они устроили. Тэхён продолжает сжимать челюсти несколько секунд, но затем, наконец, сдаётся, свирепо посмотрев на Сокджина. — Не смей больше говорить за меня, сержант. На этом детектив разворачивается и идёт обратно в подвал, за ним следом уходит Лерой. Чонгук вздыхает и смотрит на Сокджина, стоящего перед ним. — Всё ещё хочешь, чтобы я работал с ним? В ответ на это Сокджин лишь сжимает пальцами переносицу.