Люблю я ночь, — мне образ ночи ближе, Чем образ человека; в созерцанье Ее спокойной, грустной красоты Я постигаю речь иного мира — Джордж Гордон Байрон
Темнота всегда была для Тэхёна убежищем. И, бог знает, сейчас оно нужно ему больше всего. Поэтому сейчас он шатается по парку Гумбольдт в полном одиночестве, за исключением парочки подростков. Им уже давно стоит быть дома, но Тэхён не станет поучать их, поскольку сам в их возрасте делал то же самое. Пытался сбежать хотя бы на мгновение. Они могли быть и наркоторговцами, он не идиот, но ему хочется верить, что им просто был необходим глоток свежего воздуха, как и ему несколько лет назад. Да, чёрт, как и сейчас. Эта привычка болтаться по ночам так и не покинула его, да и вряд ли уже это сделает. Дневной свет классный, но он никогда не сравнится с лунным светом, озаряющим бледным свечением дорогу перед Тэхёном. Он обычно не идёт на поводу у своих эмоций, но ночью всё меняется. Темнота пробуждает что-то в нём, что-то глубоко уснувшее в дальнем углу его разума. Тебе гораздо комфортнее, когда ты расслаблен, поэтому ночь кажется Тэхёну домом. Ночь и Чимин, но последнего сегодня нет рядом. Ночь — давний друг Тэхёна, но она, как и всё в этом мире, имеет и свои недостатки. Она позволяет ему почувствовать себя лучше, да, но у всех в этом мире разные для этого способы. Ночь также является домом и для многих убийц. Тэхёну она нравится, потому что какая-то часть его буквально нуждается в ней, как и все эти психи. Но дело в том, что нуждаются они с Тэхёном в разных вещах. Им нужно охотиться. Убивать. Такими они и являются — охотниками и убийцами. Тэхён же, в свою очередь, видит мёртвую жертву и выслеживает охотника, стараясь изо всех сил предотвратить следующие убийства. Он никогда не стал бы охотится сам. Тэхёну не хочется признавать, но у него есть эта общая с убийцами черта — любовь к ночи. Тэхён принимает её, благодарит её за ту помощь, которую она оказывает ему своим существованием, но все эти ненормальные? Они, блять, используют её, чтобы скрыть свои бесчестные поступки, используют её для удовлетворения своих самых гнусных фантазий. Тэхён вздрагивает от воспоминаний о теле Фрэнсиса Гудмана, найденного в этом самом парке Гумбольдт, но далеко отсюда. Ему не хотелось забивать голову мыслями о деле сегодня. Но всё же они здесь. Он, блять, не может не думать о нём. Практические каждая мысль, которая проскальзывает у него в голове, касается этого дела, но даже если нет, то в конечном в итоге все размышления к нему сводятся. Спустя какое-то время, его уставшие ноги приводят его к внушительному, несмотря на опадающие листья, дереву. Зима близко, и это факт. В тишине он садится прямо на траву, опираясь спиной о широкий ствол и сгибая одну ногу в колене. Он укладывает на него предплечье и медленно выдыхает, глядя в бескрайнее тёмное небо. Его маленькие друзья, звёзды, предали его сегодня, но небо по-прежнему выглядит волшебно. Настолько, что Тэхёну оно сегодня жизненно необходимо. Ему нужно, чтобы небо помогло ему отразить всё, что произошло с ним за последние несколько часов. Нужно, чтобы небо тоже, блять, это осознало. Может, они трахаются. Вот, что сказал Чимин почти месяц назад. Тэхёну стоило подумать о том, что Чимин всегда прав. Всё это время они и правда трахались. Он метался между могилами своего отца и Эмбер, в то время как Сокджин с Чонгуком были вместе. Его бывший любовник и его настоящий, блять, напарник. Тэхён всё ещё не может в это поверить. Не может поверить в то, что не предвидел этого. Сейчас, когда он в курсе, это кажется таким очевидным. Все эти переглядывания между ними двумя, незаметные движения, чёрт, очень даже заметные, которые делал Сокджин в самом начале этих убийств. Тэхён должен был догадаться, что что-то не так, когда этот идиот позвонил Чонгуку на месте первого убийства. Чонгук сказал бы, что ничего плохого не произошло. И правда, никто из них ему не изменил, но измена — это лишь малая часть от того, что он ощущает сейчас. Он, блять, чувствует, что его предали. Предал Сокджин, несомненно, но также и Чонгук. Это хотя бы имеет смысл? Блять, нет. Но более того, он чувствует, словно предал сам себя. Как будто всё ещё предаёт. Как он может по-прежнему заботиться о человеке, который его подвёл? Хуже того, как он может по-прежнему хотеть человека, благодаря которому это предательство свершилось? Его тело не должно реагировать на эти глупые игры, которые ведёт Чонгук, когда все его мысли заняты Сокджином. Но так ли это на самом деле? Блять, может это давно не правда. Тэхён жмурится и плотно сжимает челюсти, пытаясь рассеять зарождающуюся головную боль. Почему вообще он вынужден работать с такими сложными уёбками. Всё было так легко с Эмбер и… Он усмехается. Эмбер бы сказала, что он среди них троих самый сложный, и возможно — возможно — оказалась бы права. Когда вообще она была не права? Чёртова Эмбер Эллис, которая всегда оказывалась права по поводу вещей, которые Тэхён не желал видеть правдивыми. У неё был глаз алмаз на эти вещи, на этот грёбанный геморрой под названием любовь. Она заметила связь Тэхёна с Сокджином задолго до них самих. Но её здесь больше нет, и Тэхён не знает, что ему делать со всеми своими чувствами. Ему почти двадцать семь, а он понятия не имеет. У него всегда было с ними плохо, но сейчас он попросту на совершенно новом уровне неуверенности. Чимин мог бы ему помочь, конечно, но сейчас Тэхён совершенно один. Дерево, наверное, хохочет с него на пару с ветром. В последнее время его мысли всё больше занимал Чонгук, вытесняя Сокджина, и Тэхён не может понять, почему. Он едва признаёт этот факт, не говоря уже о его принятии. Он заботится о Сокджине так, блять, сильно, что прекратить любить его будет сродни предательству. Но, опять же, именно Чонгук разочаровал его сильнее, когда он застал их двоих. Был ли он зол на Сокджина за то, что он выбрал того, кого он сам презирал? Нет. Блять, может быть, но не только. Он зол на Сокджина за то, что он выбрал того, кого он хотел сам. Он зол на него за то, что он возжелал того же человека, несмотря на свою заботу о Сокджине. Несмотря на своё влечение к Сокджину, ебучее влечение, которое ни за что не оставит его в покое. Оно и не оставит, потому что он никогда не переставал любить Сокджина. Но сейчас? Сейчас осознание того, что Сокджин владел Чонгуком, разозлило его сильнее, чем если бы было наоборот? Нахуй это всё. Тэхён чувствовал себя потерянным множество раз в своей жизни, но, очевидно, привыкнуть к этом чувству нельзя. Говорят, со временем становится легче, но что делать, если именно время подкидывает ему новых проблем, м? Ещё больше ебаного Чонгука? Более того, что если этот самый Чонгук так и останется огромным шипом, воткнутым в его плоть? Что если… нет, нахуй эти вот «если». Ему нужно найти решение. Может ли он просто игнорировать происходящее? Нет, конечно нет, он же, блять, взрослый мужчина и, тем более, детектив. Он не может сбежать от такой ничтожной проблемы. И, всё же, раз уж она привела его сегодня сюда, значит не такая уж она и пустяковая, верно? О, боже. Боже, который не существует, по его мнению. Тогда, о, что-бы-там-ни-было-на-небе, пожалуйста, помилуй, блять, его. Попытки поймать серийного убийцу и так занимают кучу времени, ему не нужна охапка посторонних проблем. Ему не нужно, чтобы собственное тело так реагировало на Чонгука, он не хочет этого. И всё же.***
Чонгук единственный, кого видит Тэхён, спустившись на следующий день в подвал. Сокджин, должно быть, тоже где-то поблизости, судя по вещам, разложенным на его столе. Младший вращается на стуле, держа в руке кружку с кофе. — Доброе утро. — Доброе утро, придурок, — ворчит Тэхён, и Чонгук закатывает глаза. — Ты сама вежливость. — Я не хочу слышать твой голос в такую рань. — Тогда увольняйся, — усмехается Чонгук и делает глоток кофе. — Отвали. — Перестаньте пререкаться как дети, — отдёргивает их Сокджин, спускаясь. — Ещё даже восьми нет, бога ради. Сержант прикрывает рот ладонью, широко зевая, и Тэхён усмехается, раскладывая вещи на столе. — А что, Чонгук измотал тебя вчера? — возможно он сказал это слишком резко. Чонгук тут же давится своим кофе, а Сокджин в привычном жесте трёт переносицу. — Прекрати, ты знаешь, что это не так. — Знаю ли? — Тэхён разыгрывает идиота. — Ах, точно, это было позавчера. Что ж, это могло бы случиться позавчера, если бы Тэхён не прервал их. Наверное, и в последующие ночи тоже. Блять. У Тэхёна крутит живот при мысли о них двоих в одной постели, кровати, в которой Тэхён провел так много времени. Он невольно представлял себе прикосновения Чонгука на коже Сокджина, его губы в тех местах, которые Тэхён целовал, кусал… Нахуй все это. — Не начинай, — говорит Сокджин, в то время как Чонгук ведёт себя подозрительно тихо. Тэхён не отвечает, поднимаясь со своего места. Ему нужно как минимум две чашки чая, чтобы стереть этот кислый привкус на языке. Ему не следовало поднимать эту тему, он не может говорить об этом, не чувствуя острого дискомфорта в груди и животе. Он также не может рискнуть сообщить об этом остальной команде. Может быть, он когда-нибудь расскажет Лерою, но не сейчас. Сказать это Чимину было уже сложно. Бедняге пришлось столкнуться с гневом Тэхёна, но, как обычно, Чимин не унывал и не утешал Тэхёна, не позволяя ему вести себя как придурок. Так что да, Тэхён постарается оставить при себе такое резкое замечание, по крайней мере, на время. Но если он узнает, что эти двое снова начали трахаться… Он даже не хочет знать, что будет делать. Не хочет себе этого представлять, просто будет чертовски надеяться, что они этого не сделают. Чонгук дал ему слово, верно? Его ебаное слово, да. Будем надеяться, что оно имеет большую ценность, чем его действия. По крайней мере, они не закончили то, что начали той ночью. Тэхён не хотел ждать, пока Чонгук выйдет из здания, но не смог справиться с искушением. Без этого подтверждения он бы не уснул. Что ж, он и так плохо спал в ту ночь, но было бы хуже, если бы он не знал. Это глупо, не так ли? Надеяться, что Чонгук не разочарует его вновь? Так, блять, глупо. Он вообще не должен испытывать разочарование, а наоборот радоваться, что его догадки о том, что Чонгук — мудак, подтвердились. И всё же. Тэхён заливает в кружку кипяток, но его рука внезапно дёргается от удара по спине, из-за чего кипяток частично оказывается на столе и его коже. Он ругается, поставив кружку на стол, и оборачивается. — Ты сраная угроза для моей жизни, Рой. — Прости, — офицер пожимает плечами и протягивает ему бумажное полотенце. — Ты сегодня с самого утра хмурый. Тэхён поджимает губы. Хмурый тут, хмурый там, он уже не выносит это чёртово слово. — Может потому, что из-за тебя я разлил ебучий кипяток? — Ничего страшного, здоровяк, — Лерой с искоркой веселья в глазах похлопывает Тэхёна по плечу. — О, просто заткнись. Лерой смеётся и наполняет свою кружку кофе, после чего направляется к своему столу. Тэхён приветствует Джорджи, которая снова приехала вместе с Лероем, берёт пакетик с чаем и позволяет ему погрузиться в воду. Это не лучший способ заварить чай, но все же лучше, чем пить этот дерьмовый кофе. Когда он возвращается к столу, Чонгук открывает рот, чтобы что-то сказать, но Тэхён затыкает его коротким жестом, приложив палец к его губам. Как только он понимает, что сделал, спешно убирает руку и садится, быстро взглянув на Чонгука, который вздёргивает бровь. Нахуя он это сделал? — Ты… — Не, — Тэхён отворачивается от него. — Что бы то ни было, оставь при себе. Чонгук щурится на него, но молчит. Слава так называемому Господу. — Люди обсуждали тебя в Твиттере, — говорит Лерой, потягивая кофе. — Нечего обсуждать, — смотрит на него Тэхён. — И всё же вчера ты произвёл на них впечатление. — Я едва повысил на них голос, — ворчит Тэхён, заставляя Чонгука рассмеяться. — Ты чуть не набросился на этих журналистов. Тэхён демонстрирует ему средний палец, не глядя в его сторону. — В твоём стиле, волчонок. Он может поклясться, что ещё не встречал кого-то более раздражающего. — У вас теперь есть прозвища! — восклицает Лерой. — Как чудесно! — Нет у нас никаких, блять, прозвищ, — бормочет Тэхён, ощущая, как Чонгук приближается. — Теперь есть, — шепчет детектив, оказавшись слишком, блять, близко, — волчонок. Тэхён хмурится и локтём отталкивает кресло Чонгука, заставляя того откатиться по инерции. — Он просто решил выбесить меня сегодня, — отзывается Ким, глядя на Лероя и только на Лероя. Никакого Чонгука. Волчонок, серьёзно? Как же убого. — А мне нравится, — заявляет Лерой. — Мы все знаем, что ты можешь быть милым, несмотря на грубоватое поведение. Чонгук протягивает руку, и Лерой, приподнявшись, даёт ему пять, после чего оба смеются. Какого хера? — Хуесосы, — шипит Тэхён, одними губами посылая Лерою «предатель», но тот лишь ведёт плечом и выпячивает нижнюю губу. С каких пор эти двое так хорошо ладят? Кажется, Тэхёну пора поговорить с этим мелким пиздюком Дженкинсом. Лерой собирается продолжить распространять херню, но затыкается, когда Хосок входит в подвал, и все его приветствуют. Через несколько минут появляются Зак с Кристин, и Сокджин устраивается, полусидя на своем столе, придерживаясь за его края ладонями. Классика. — Надеюсь, у всех всё отлично, — начинает Сокджин, — потому что настоящие испытания начинаются только сейчас. — Не будьте таким загадочным, сержант, — говорит Джорджи, переглянувшись с Лероем. — СМИ будут сильно усложнять нам жизнь. — Мы и так это знаем, — стонет Тэхён. — Не повредит услышать это ещё раз, — отвечает Сокджин, чуть дольше его разглядывая. — То, как вы ведёте себя с ними, будет влиять на всю оперативную группу. И это касается всех вас, не только Тэхёна. Имейте это в виду. Тэхён уже имел это в виду, когда делал то, что делал. Это ничего не меняло и не поменяет. Его цель, очевидно, не в том, чтобы тормозить расследование, но он не позволит СМИ указывать ему на это — называйте это гордостью, если хотите. СМИ были бы дерьмовыми, даже если бы он действовал как хорошая марионетка, которой он не является. В заключение: нахуй их. Единственное, что они делают отлично, — это вставляют палки им в колёса. — «Никаких комментариев» — вот, что вы говорите каждый раз, когда кто-то задаёт вам вопросы. Понятно? — Да ради бога, да, мы поняли, — резко уверяет его Тэхён. — Тогда замечательно, — Сокджин выдерживает тяжёлый взгляд Тэхёна, но всё же вскоре отводит свой. — Ничего нового? — спрашивает Лерой. — На самом деле, мы узнали кое-что об отношениях Келси и Рика Доджа. — Почему мы с этого не начали? Тэхён хмурится, когда подошва Чонгука касается его голени. Повернувшись, чтобы посмотреть на него, он читает по губам младшего «перестань» и ударяет его по ноге в ответ. — Не важно, продолжай, — добавляет он, подмечая довольную усмешку на губах Чонгука. Он вообще умеет не раздражать? — Несколько удалённых писем из её электронной почты было восстановлено. — Из переписки между Риком и Келси? — спрашивает Чонгук, и Сокджин кивает. — Да. Это немного, но лучше, чем ничего, верно? — Чертовски верно, — соглашается Тэхён, невольно начиная трясти ногой. — Продолжай. — Просто позволь мне договорить, хорошо? — вздыхает Сокджин, сжимая переносицу. Он позволит, но даже самый глупый человек на Земле догадается, что он не хочет. Не хочет сидеть здесь, окружённый бетонными стенами. Не хочет слышать голос Сокджина, видеть его красивое, но раздражающее лицо. Не хочет… — Тэхён, — шепчет Чонгук, и его голос теряется в голосах других, — перестань. Он хмурится непонимающе, но в следующую секунду с трудом сглатывает образовавшийся в горле ком, когда замечает руку Чонгука на своём бедре, которая надавливливает на него, заставляя замереть. Тэхён сбрасывает её и косится на Чонгука. — Не надо, блять, меня трогать, — шипит он, заставляя младшего закатить глаза. — Это ради твоего же блага. — Единственное благо для меня наступит, если ты перестанешь меня трогать. Что за ебаный лжец. Он это знает, но что надо было сказать в такой ситуации, м? — Как скажешь, — отвечает Чонгук. — Ага, — добавляет Тэхён с единственной целью оставить за собой последнее слово. С Чонгуком такое получается сделать редко, поэтому он пользуется моментом. — Я прикрепил скриншоты в файл, — поясняет Сокджин. — По сути, они встречались как минимум два раза, и у нас есть адрес. Тэхён с Чонгуком… — Займёмся этим, — мгновенно отзывается младший. Брови Сокджина взлетают, но он кивает. — Хорошо. Поедете туда после встречи с мэром. — Мэром? — раздаётся одновременно несколько голосов. — Она хочет увидеть опергруппу и вот-вот должна приехать. — Вы должны были предупредить нас заранее! — сокрушается Лерой. — Я бы погладил форму! — Ты не умеешь гладить, — издевается Тэхён. — Конечно я умею, — протестует Лерой, но Тэхён на подобное не купится. — Не умеешь. — Ладно, тогда я бы надел галстук. — А ты умеешь его завязывать? — выгибает бровь Тэхён. Джорджи смеётся, заставляя Лероя закатить глаза. Отсутствие необходимости носить форму — одно из преимуществ должности детектива. Эти синие рубашки выглядели ужасно на Тэхёне, и, к тому же, у него была целая коллекция своих, более стоящих, которые требовали внимания. Жизнь детектива довольно трудна, но, по крайней мере, он может выглядеть сногсшибательно. — В любом случае, — говорит Сокджин, — уже поздно волноваться об этом. Лерой дуется, окидывая всех взглядом. — Четверо в форме и четверо в костюмах. Хотя бы мы организованные. — В любом случае, — повторяет сержант, и Лерой усмехается, сдаваясь. Он закрывает рот, потому что порой этот пацан может болтать часами. — В компьютере Келси было что-нибудь ещё? — спрашивает Чонгук. Мятный запах окутывает его, но пока что не раздражает рецепторы Тэхёна. Он кажется легче, чем обычно, более терпимым, но присутствие самого Чонгука — всё ещё нет. — Банальные вещи, ничего необычного. Я никогда раньше не видел более чистого компьютера. Может, она недавно его купила. Он не показался Чонгуку старыми или изношенным. Однако причины уже не имеют особого значения, потому что это знание им ничем не поможет. Скорее этот парень, Рик, расскажет им больше. — Что насчёт телефона? — продолжает расспросы Чонгук, у которого всегда есть причина открыть рот. — Был деактивирован, как и остальные. Конечно же убийца снова так поступил. Они слишком умны, чтобы забывать о подобном. У какого-то уёбка сейчас, наверное, три телефона лежат в логове, словно трофеи. — Мэр Линтон, — говорит, слегка поклонившись Сокджин, и жмёт женщине руку. — Добро пожаловать в Гаррисон. Мэр приветливо ему улыбается. Ту же процедуру проходят и Чонгук с Тэхёном, когда до них доходит очередь, и Сокджин выглядит при этом так, словно стоит на углях рядом с ней. — Следуйте за мной, пожалуйста. Мэр кивает и просит своего телохранителя подождать её снаружи, после чего следует за Сокджином и детективами. Когда сержант открывает дверь, тишину нарушает её удивлённый голос. — Вы работаете в подвале? Сокджин придерживает для неё дверь, проследив, чтобы её туфли на каблуке устойчиво встали на ступеньку. — У нас больше нет свободных помещений на первом этаже. Она кивает, спускаясь по лестнице во главе их небольшой колонны. Когда Тэхён входит в комнату, мэр уже всех приветствует. Он усмехается при виде Лероя, отряхивающего свою рубашку, как будто это что-то изменит, и подходит к своему столу, не садясь за него. Это не первый мэр, которого встречает Тэхён, но он встречает её впервые. Её выбрали всего несколько месяцев назад, и, честно говоря, Тэхён даже помнит, как голосовал за неё. — Я специальный агент Чон, — представляется Хосок, когда мэр подходит к нему. — Мы ценим ваше присутствие, — говорит она, позже присоединяясь к Сокджину рядом с пробковой доской. — Вы хорошо организованы, это отлично. — Подобное дело требует максимальной организации, на самом деле. Женщина кивает и оборачивается, окидывая взглядом всех присутствующих из опергруппы. Тэхён ровняется, когда Чонгук подходит к нему ближе, и складывает руки на груди. — Во-первых, я хочу поблагодарить вас за то, что стали членами этой оперативной группы. Я знаю, что за этим следует и большое давление. — Спасибо за вашу заботу, мадам Мэр. Всегда старается выделиться, даже при мэре Чикаго. Чонгук во всём своём великолепии, и правда. — Детектив Чон-Кирни, верно? — тот кивает. — Я наслышана о вас. Да ладно, а кто нет? Член этого мужчины сосали слишком много раз за последние несколько месяцев. Он всего лишь детектив, боже. Хороший, возможно, хотя Тэхён с трудом это признаёт, но всё же. Нужно ли постоянно превозносить детектива за простое выполнение своей работы? Нет. Точка. Это не зависть, а объективная оценка. Ничто не изменит мнения Тэхёна по этому поводу. — И о вас тоже, — внезапно говорит мэр, переводя взгляд на Тэхёна, который от неожиданности поджимает губы, — детектив Ким. — Надеюсь, ничего плохого. — Хорошо поработайте над этим делом, и не будет ничего плохого. Тэхён прищуривается, но затем кивает и слегка кланяется. Он ничего не хочет больше, чем посадить этого гребанного убийцу в тюрьму; чем убить их, если представится возможность. Он убивал однажды, но тогда было уже поздно. На этот раз он не повторит ту же ошибку. Если он умеет стрелять, он стреляет. Он вырвет этому психу сердце из груди и сделает стэйк из его тела. Тэхён хочет верить в справедливость, но заслуживает ли её такой урод? Черт, разве это справедливо — просто посадить его в тюрьму? Справедливость ли это по отношению к жертве, которую пытали и унижали? Ебать его, если он знает. У него заболит голова, если он продолжит думать в этом ключе. — Как я и говорила, это тяжело, — продолжает она. — Пока что, я бы хотела, чтобы вы не распространялись о расследовании. — Это наша текущая стратегия, — подтверждает Сокджин. — Я ясно дал это понять прессе вчера. — И я ценю это. Я рада, что мы с вами на одной волне. Она явно обеспокоена своим мандатом, и, хотя он не так уж сильно увлечён политикой, Тэхён не может её винить. Он бы тоже волновался на её месте. Такой молодой мандат, которому угрожает серийный убийца? Совсем не хорошо, с этим все согласятся. Быть представителем такого города уже само по себе сложно, мэру не нужно иметь дело ещё и с очередным скандалом. Тем не менее, Тэхён знает, что им не избежать этого, того момента, когда они окажутся в ловушке, будут вынуждены ежедневно сталкиваться с прессой и отвечать на вопросы, на которые не хотят отвечать. Когда это время придёт, он будет готов защищаться. Он никогда не позволял никому давить на него, особенно репортёрам. На войне никогда не бывает единственного врага. — Вы планируете пресс-конференцию? — спрашивает Хосок. — Вы советуете мне так поступить? — Если речь о политике, то я не могу вам советовать. Но если о деле, тогда… я бы сказал нет, не стоит. По крайней мере, не сейчас. — Почему? — Полагаю, это именно то, что хочет убийца. Внимание, упоминания в СМИ. — В таком случае, это же будет хорошей идеей, нет? — спрашивает Джорджи. — Это привлечёт их. — Их? — вмешивает мэр удивлённо. — Пока что я не могу сказать, мужчина это или женщина, — когда она кивает, Хосок обращается к Джорджи. — И да, это привлечёт их, но пока ещё рано. — Рано? — мэр хмурится. Хосок смотрит на Сокджина, который разрешает ему продолжить коротким жестом. — Могу я быть честнем с вами, мадам Мэр? — Я здесь именно за этим. — Я буду крайне удивлён, если мы сможем предотвратить четвёртое убийство. Убийца притворяется умным, но хуже всего то, что таковым он и является. Я не хочу вас беспокоить, но на их поимку потребуется больше времени, чем мы думали. В комнате повисает неловкая тишина, из-за которой Тэхён стискивает челюсти, даже не думая об этом. Все они знают о том, что сказал Хосок, но слышать это в очередной раз неприятно. Бессилие — это чувство, которое презирают копы, черт, да все люди в целом, и Тэхён не исключение. — Понимаю, — в итоге говорит мэр. — Я подожду, но если случится четвёртое убийство, мне придётся высказаться официально. — Конечно, — соглашается Сокджин, перетягивая её внимание с Хосока. — Мы будем держать вас в курсе хода расследования. — Отлично, — ей приходится приподнять подбородок, чтобы посмотреть Сокджину в глаза, даже если она стоит на каблуках. — А теперь расскажите мне всё, что узнали об этих убийствах.***
— Лерой был прав, — начинает Чонгук, сидя рядом, — люди говорят о тебе. — Поэтому ты отказался сегодня садиться за руль? — Тэхён вздёргивает бровь и косится на Чонгука. — Чтобы почитать, что пишут обо мне в соцсетях? Как жалко. — Чтобы показать, что все твои действия имеют последствия. — Спасибо за напоминание, святой Чонгук, — Тэхён закатывает глаза, прежде чем повернуть налево, проверив зеркала. — Я не святой, — фыркает младший. — Серьёзно? — Тэхён притворяется шокированным, но вскоре кивает самому себе. — Ах, точно, предательство не совсем достойная святого вещь. — Ты просто королева драмы, — Чонгук покусывает нижнюю губу. — А ты просто раздражаешь. Чонгук вздыхает и выпрямляется на сидении. Он продолжает листать ленту в Твиттере, а затем вдруг усмехается. Тэхён, включив поворотник, поворачивает направо. — О, а это интересно. — Что там? — Тэхёну плевать, на самом деле, но всё-таки немного любопытно. — В основном, что ты сексуальный мудила. — Какого? — старший детектив давится воздухом, закашлявшись. — Я добавил «мудила» от себя, но ты понял смысл. — Люди сумасшедшие. — Но они правы. Тэхён давит на тормоз, когда загорается красный свет, и поворачивается к Чонгуку со сведёнными к переносице бровями. Тот усмехается и склоняет голову к плечу. — Ты и правда мудила. — Ты добавил это от себя! — возмущается Тэхён. Чонгук лишь хмыкает и отворачивается. — Зелёный. — Пофиг, — бросает Тэхён и разгоняет джип. Чонгук пока ведёт себя до странного мило, что не предвещает ничего хорошего. Тэхён не хочет, чтобы он был милым, он хочет, чтобы он закрывал свой проклятый рот, когда открывать его не нужно. Тэхён быстро добирается до Западного Лупа, полного кирпичных зданий и всевозможных ресторанов, которые напоминают ему о том, что он ещё не ел сегодня. Чонгук, похоже, тоже, учитывая урчание в его животе. — Может, его нет дома? — спрашивает Чонгук, пока Тэхён паркуется у тротуара. Старший глушит двигатель, убирает ключи в карман и отстёгивает ремень. — Штаб-квартира Sun-Times тут недалеко. Чонгук кивает, и они оба выходят из внедорожника. Пока что снег не идёт, но небо разрывается между серыми и белыми облаками. Также в воздухе виснет лёгкий туман, из-за которого трудно различить далёкие здания. Тэхён был бы рад, если бы Чонгук исчез в этой туманной дымке, но он слишком близко, чтобы затеряться. Какая жалость. Вместе они направляются к маленькому домику, зажатому между двумя соседними. Он не выглядит убого, но и красивым его не назвать. Выглядит… просто. Ага, вот и всё. Похоже, этот Додж не проводит в нём много времени — что похоже на правду, потому что они даже к двери не успевают подойти, как он выходит им навстречу. Галстук свободно облегает шею этого мужчины лет тридцати. Его щёки всё ещё красные после бритья, а волосы слегка растрепаны. Поначалу он их даже не замечает, но вскоре останавливается и хмурится. — Вы, кажется, спешите, — замечает Чонгук. — Кто… — Полиция, — перебивает его Тэхён, демонстрируя значок. — Мы из полиции. — Вы Рик Додж, верно? — заключает Чонгук. — Да, но… — Думаю, нам нужно поговорить. Рик в спешке переводит взгляд с Чонгука на Тэхёна и обратно несколько раз, после чего сглатывает и вздыхает, разворачиваясь. — Проходите внутрь. Внутри всё примерно так же, как и снаружи. Не убого, не красиво. Обычно. Весь этот человек кажется обычным с тёмными волосами, которые ярко выделяются на фоне его рубашки кремового цвета. Ужасного кремового цвета, по мнению Тэхёна, у которого в гардеробе есть явно оттенки получше. — Вы собирались на работу? — Да, и я опаздываю. Чонгук усмехается, осматривая комнату. — Благодаря нам у вас будет оправдание. Существуют разные типы репортёров. Этот не принадлежит к типу Намджуна. Он явно недостаточно уверен в себе. Это выражается в его частых сглатываниях слюны и манерой держаться в принципе. Движения Намджуна раздражают, да, но они плавные. Рик кажется пойманным в невидимую клетку. Тэхён думает, сможет ли он сейчас просто сбежать от них. Он даже не может себе этого представить. — А вы здесь… — Из-за Келси Грин, да, — подтверждает Тэхён. Его неуверенность выражается и в том, как он даже не вздрагивает, когда его прерывают. В том, как он держит свои замечания при себе. Может, они его просто напугали — они ведь детективы. Тэхён может согласиться с тем, что, когда двое полицейских говорят вам, что им нужно поговорить, день автоматически становится не самым лучшим. — Вы знали её, верно? — спрашивает Чонгук. А также в том, как он начинает потеть, несмотря на холодную ноябрьскую погоду. В том, как он дважды кивает. — Должно быть странно писать о смерти того, кого знал, — Чонгук делает шаг к нему. — Ваш начальник знал об этом? И в том, как он начинает дёргать ручку своего портфеля. — Нет. И в том, как он говорит своим задушенным голосом. Словно его ударят, если он скажет хоть слово лишнее. — Я не… — О, мы не думаем, что вы её убили, — успокаивает Чонгук. — Расслабьтесь. И в том, что он не расслабляется. Вообще. — Я ничего не знаю, — дрожит он. — Чего вы так боитесь? Додж смотрит на Чонгука обеспокоенным, может, даже встревоженным взглядом. — Я не боюсь, я… — В каких отношениях вы были с Келси Грин? И в том, как он на мгновение опускает глаза и не отвечает. — Позвольте мне перефразировать. Вы платили ей, чтобы она спала с вами? И в том, как он слишком резко вскидывает голову. — Нет, никогда, — отрицает Рик. — Не надо мне врать. Голос Чонгука иногда может быть убедительным — даже угрожающим, несмотря на его кажущуюся стабильность. Именно в этом и заключается угроза, скрытая, но все же ощутимая. Рик покорно кусает щёку изнутри. — Я не платил ей за секс, — говорит он. — Это были скорее… чаевые. Тэхён не может сдержать усмешки. Как же забавно наблюдать за человеком, который придумывает себе оправдания. — Вы предположили, что она проститутка, раз работает в кабаре? — настаивает Чонгук. И в том, как его верхняя губа слегка приподнимается на слове «проститутка». — Она не была такой! — Хорошо, — спокойно соглашается Чонгук. — Тогда расскажите мне о ваших с ней отношениях. Тэхён делает шаг вперёд, и Рик тут же отступает. Немного, но всё же. — Я познакомился с ней в «У Рика», да, — признаётся он. — Однажды, когда мы говорили, она рассказала, что учится на журналиста, поэтому я дал ей свою визитку. — Прямо сама добродетель, — говорит Тэхён, заставляя мужчину в очередной раз шумно сглотнуть. — Она мне нравилась, ладно? Тэхён на такое не купится, но он позволит парню продолжить жить во лжи. Его переубеждения всё равно ни к чему не приведут. Чонгук, похоже, думает так же. — Вы ей тоже нравились? Он всё никак не оставит в покое ручку своего портфеля, которая едва не выскальзывает из его вспотевших ладоней. Боже, неужели вместе они настолько пугающие? Ну, Тэхён точно, а вот Чонгук? Это ещё предстоит выяснить. — Я… — он почёсывает затылок. — Ну, она была заинтересована в моей работе, так что… — Вашей работе. — Когда вы видели Келси в последний раз? — Тэхён не позволяет повиснуть неловкой паузе. — Неделю назад, — его голос ломается, вероятно, из-за паники, которую он явно испытывает. — Она рассказала мне, что хочет, эм… работать у нас. Я имею в виду, в Sun-Times. Вероятно, то же самое она говорила и ребятам из Tribune. Пыталась ли она втереться в доверие к людям, которые в будущем смогут продвинуть её? Может, она и не была такой невинной, в конце концов, да, но убивать её за это? Чувак, какого черта? Этот убийца — конченый псих. — Это было вполне бессмысленно, — говорит Тэхён, открывая пассажирскую дверь и разглядывая удаляющийся силуэт Доджа. — Я бы не сказал, — отвечает Чонгук. — Он подтвердил, что всё, что она делала, было ради определённой цели. — Чтобы работать в газете, — Тэхён вздыхает и забирается в салон. — Я был бы в бешенстве, если бы меня убили из-за такого дерьма. Чонгук ударяет Тэхёна ладонью по колену, заставляя старшего вздёрнуть бровь. — Ты ведёшь себя неуважительно. — Нет. Это реальность. — А ты пропащий человек. — Как и ты. И, по правде, так и есть. Чонгук закатывает глаза и пристёгивается синхронно с Тэхёном. Двигатель заводится с приятным, урчащим звуком, когда Чон поворачивает к напарнику голову. — Завтрак? — Ну нет. Тот раз был первым и последним. — Завтрак на вынос? — Это, блять, то же самое. — Брось, — настаивает Чонгук. — Я знаю, что ты голоден. — Нет. — Да. — Иди нахуй. — Отлично, это значит да. — Это не… Тэхён не заканчивает фразу и вздыхает, позволяя этому придурку, которого он зовёт своим напарником, выиграть битву. Ему не следовало позволять ему вести машину, но теперь, когда они уже направляются неизвестно куда, слишком поздно. Снаружи небо всё ещё не определилось с тем, пойдет дождь или нет, но Тэхён думает, что пойдёт. Потому что даже облака, кажется, слышат то, как Чонгук напевает. — Что с тобой не так? — ворчит Тэхён, сдерживая себя последние десять минут, как минимум. Чонгук усмехается и начинает постукивать по рулю в такт известному лишь ему одно мотиву и продолжает бормотать себе под нос. — Спой со мной. — Только, блять, попробуй начать петь. — Тогда хотя бы напевай. Тэхён морщится и отворачивается, чтобы два раза глубоко вдохнуть и выдохнуть. — Судя по моему опыту, ты ведёшь себя странно после того, как сделаешь что-то глупое, — он хмурится и смотрит на Чонгука. — Так что ты натворил? — Ничего, — отзывается тот, продолжая напевать. — Снова Сокджин? — голос Тэхёна звучит резче, чем до этого. — Нет, — брови Чонгука устремляются к переносице, когда он смотрит на Тэхёна, припарковав джип. — Тэхён, нет. Я дал тебе своё слово. — Твоё сраное слово, да. — Я клянусь, ничего я не делал. Ты — причина, по которой я выбрал Чикаго. Это он сказал той ночью, так? Тэхён всё ещё не разобрался, что делать с этой информацией. Он даже не знает, как ему её интерпретировать. Он мог бы прямо спросить у Чонгука, но слишком много чести, поэтому он не станет. Тем более, даже узнай он о значении этой фразы, всё равно ничего в его жизни не изменится. — Не важно. С этими словами Тэхён выходит из машины, и, спустя пару минут, они вместе заходят в то самое кафе в Стритервилле. Как и в тот раз, они занимают столик в углу, сев лицом друг к другу. Боже, Тэхён ненавидит эту гордую улыбочку на губах Чонгука. — Надеюсь, ты подавишься. Чонгук лишь закатывает глаза в ожидании официанта. Тэхён заказывает то же самое, что и в субботу. Было неплохо. — Похоже, у нас теперь есть традиция. — Это не традиция, — спешит ответить Тэхён. — Именно она. — Иди ты нахуй. — На твой? Приглашаешь? Тэхён сжимает челюсти и невольно прикрывает глаза. Он тихо ругается и выпрямляется на сидении. Этот человек — сущий кошмар. — Перестань нести бред. — Ну же, ты чего так засмущался? Он не смущался. — Закрой свой рот хотя бы сейчас. Чонгук усмехается и… о, боже, нет. И медленно и бесстыдно толкает свой чёртов язык за щёку. Тэхён сжимает собственное бедро под столом и молится, чтобы Чонгук сейчас же прекратил свои проклятые игры. Но проблема в том, что он не прекращает. Вместо этого он упирается локтями в стол и подаётся чуть вперёд, глядя на Тэхёна своими глазами, напряжёнными и, в то же время, ясными. Ладно, он смущён. Чувствует некое головокружение от мяты, аромат которой не выносил из-за Чонгука. Он не должен ощущать себя таким слабым из-за подобной ерунды. Не должен ощущать себя таким слабым из-за одного жалкого чонгукова действия. — Однажды ты будешь умолять об обратном. Тэхён искренне надеется, что ему послышалось то, что сказал Чонгук невероятно низким голосом. — Что ты сказал? — Я? — он наклоняет голову вбок. — Ох, ничего. Конечно, Тэхён не верит в Бога, но он не удивится, узнав, что Чонгук является воплощением Сатаны. Его спасает официант, приносящий их тарелки, и Чонгук желает ему приятного аппетита, как будто ничего не случилось. Тэхён использует это как возможность остыть, убирая руку с бедра и хватая столовые приборы. Ему трудно проглотить первый кусок, поэтому он берёт стакан воды и делает пару глотков освежающей жидкости прямо под озорным взглядом Чонгука. Этот ублюдок ест медленно, время от времени поглядывая на Тэхёна, задерживая взгляд то на руках старшего, то на его подбородке. — Я не твой ебаный завтрак, — басит Тэхён, не выдержав. Чонгук, этот чёртов придурок, только игриво угукает нараспев и продолжает есть. Боже, как же он ненавидит эти его манеры. При виде своей полупустой тарелки Тэхён решает сделать небольшой перерыв, бездумно блуждая взглядом по кафе. Здесь так же уютно, как и в первый раз, но сегодня клиентов немного больше, а свободных столиков, соответственно, меньше. Он осматривает последний уголок зала, готовый вернуться к своему тосту с корицей, когда внезапно ловит взгляд женщины, которая тут же опускает голову. Она что-то шепчет своему коллеге, и вскоре вторая женщина тоже поворачивается, чтобы посмотреть на Тэхёна. Что за фигня? — На что ты смотришь? — интересуется Чонгук и уже было оборачивается в том же направлении, но Тэхён его останавливает. — Не надо. Чонгук поджимает губы, но не двигается. — Там две женщины на меня смотрят. — Они думают, что ты выглядишь горячо, — Чонгук расслабляется, усмехнувшись. — Я горячий, — подтверждает Тэхёна, заставляя младшего рассмеяться. — Был бы, если убрать этот твой дерьмовый характер. — Это часть моего горячего образа. — Вовсе нет. Тэхён закатывает глаза, прежде чем добавить: — Не, но если честно, они странные, Чонгук, — Тэхён отворачивается, но всё равно поглядывает в их сторону. — Она показывает другой что-то у себя в телефоне. Чонгук вскидывает бровь и достаёт свой смартфон, быстро разблокировав его отпечатком большого пальца. Пару секунд он смотрит на экран, после чего поднимает голову. — Так, только не злись. Тэхён быстро выдергивает телефон из рук Чонгука. Младший вздыхает, но не пытается его вернуть, в то время как Тэхён хмурится, просматривая несколько твитов. Он морщится, как только замечает имя Стейси Грант, и нажимает на иконку, чтобы убедиться, что да, это она, с её должностью в био и прочим. Он возвращается к твиту, который первым привлек его внимание, и крепче вцепляется в телефон. Там чёртова фотография, на которой он прижимает Намджуна к стене в переулке, и со стороны она кажется более компрометирующей, чем есть на самом деле. — Что это за херня? — шипит он. — Я не видел, когда она успела её сделать, — говорит Чонгук. — Так я жестокий детектив, да? Повисает тишина. — Ну… Фраза вырвана из контекста, но да. И ты знаешь об этом. — Я ничего Намджуну не сделал, — бормочет старший чуть хрипловато. — Эти двое уёбков нас обманули. — Не думаю, что они это планировали. Журналисты хороши в том, чтобы пользоваться любыми возможностями. — Эти уёбки. — Ты это уже говорил, — вздыхает Чонгук. — Послушай… — Это он, — раздаётся шепот, который каким-то образом долетает и до Тэхёна. Детектив выпрямляется и поворачивается, чтобы взглянуть на говорившего мужчину, сидящего перед женщиной. Сплетник отводит взгляд в сторону, но Тэхён нет. Он стучит двумя пальцами по столу, встаёт и подходит к ним. Чонгук успевает лишь выпалить: «О, Господи, нет», но Тэхён уже стоит рядом с говорившим. — Могу вам чем-то помочь? — грубо спрашивает детектив, явно не желая помогать в любом случае. Девушка держит голову опущенной, а её друг, или хер знает кто, поднимает глаза на Тэхёна. — Нет, мы… — Вы искали меня, верно? — Тэхён опирается руками о стол, и парень вздрагивает. Чёртов трус. — Вот он я. — Это не, эм… — бормочет он, смущённый пристальным взглядом. — Это… — Хватит нести чушь, парень. Кем ты себя возомнил? Есть куда более эффективные способы справиться с такой ситуацией, но нет, спасибо. Вероятно, сейчас множество глаз приковано к нему, но все они могут катиться к чёрту, если считают его каким-то клоуном, на которого можно пялиться. Парень по-прежнему молчит, но затем смотрит на свою девушку, или кто она там ему, и внезапно набирается смелости, чтобы выпалить: — И что вы сделаете? Ударите так же, как того репортёра? Тэхён сжимает край столешницы так сильно, что ему мерещится хруст дерева. — Ещё раз повтори, уё… — Ладно, — перебивает его Чонгук, подходя сзади и сжимая его плечо. — Прекрати, — бормочет он ему на грани шепота, и на мгновение Тэхён думает послушаться. Но чёрта с два. — Я жду, придурок. На него определённо смотрят люди, он чувствует тяжесть их тупого любопытства на своей спине. Мелкий придурок больше не так уверен в себе, потеряв свой проблеск хладнокровия. В какой-то момент Тэхёну удаётся отпустить стол и выпрямиться. Ему надоела рожа этого придурка. — Не надо, блять, говорить о том, о чём не знаешь, идиот. Чонгук облегчённо выдыхает, когда Тэхён направляется к их столику. — Простите, — бормочет он, после чего следует за Тэхёном. — Тебе не надо было извиняться, — ворчит тот, вернувшись к еде — он не оставит завтрак просто потому, что кто-то на него пялится. Пошли они нахуй. — Мне бы не пришлось, если бы ты этого не сделал! — закипает Чонгук, но голос не повышает. — Я же не трогал его, ладно? Оставь меня, блять, в покое. — К счастью, нет! — Чонгук плотно поджимает губы. — Чёрт, Тэхён, ты не можешь так себя вести. — Ага, как скажешь, папочка. Чонгук давится кофе, который как раз допивал. — Ты же не сказал это только что? Тэхён цокает и ругается про себя. Он и правда сказал это, но не в том самом смысле. — Забудь об этом. — Никогда в жизни, — Тэхён закатывает глаза в ответ на чонгукову ухмылку, но тот быстро серьёзнеет и подаётся чуть вперёд. — А если серьёзно, не делай так больше. Ты только подтверждаешь их догадки. Тем более, ты детектив, а не какой-нибудь задира. Тэхён, набив рот, умудряется пробурчать «угу», на что Чонгук щёлкает языком и откидывается на спинку. — Не угукай мне. Тэхён кладёт приборы на пустую тарелку и окидывает Чона раздражённым взглядом. — Это не навредит твоей репутации, не переживай. Язык Чонгука упирается ему в щёку снова, и снова Тэхён оказывается на волоске, чтобы растерять всё самообладание. — Ты единственный, кто говорит о моей «репутации». — Ну, она не пострадает. — Господи, ты просто невероятен! — Чонгук проводит рукой по волосам, и на мгновение Тэхён задумывается, каково это, ощущать как скользят их пряди между пальцев. — Если подобное и навредит репутации, то только твоей, а ещё — всей опергруппы. — Следовательно, и твоей. Тэхён сейчас ведёт себя как раздражающий придурок, он знает это, но не может спокойно его выносить. — Ладно, я ухожу, — Чонгук подзывает официанта, просит у него счёт и, спустя пару минут, оплачивает за них двоих, оставив чаевые. Вернувшись в машину и немного остыв, Тэхён достаёт из бумажника купюру и протягивает Чонгуку, который мягким жестом отводит его руку. С кривоватой улыбкой он поворачивается к Тэхёну, хитро щурясь. — Папочка платит.***
— Готовы первые результаты из лаборатории. Ситуация поразительно напоминает недавние события, вызывая чувство дежавю. Словно они застряли в порочном круге. — Мы не знаем, где похитили Келси, но похоже, что убийца задушил её, подобравшись со спины. Значит, удушающий захват. К сожалению, сейчас это классика. — Тело было сброшено в 2:25, но она умерла примерно за час до этого. Опять же, классика. Они привозят жертву куда-то, творят с ней нечеловеческие вещи и чуть позже сбрасывают где-то тело. Сперва им нужно выяснить, куда они их отвозят в первую очередь, но как? Камеры видеонаблюдения могут быть полезными, но они установлены не везде, и ими легко манипулировать. — Большинство порезов было нанесено ante-mortem, при жизни, в частности подпись на её бедре, — Сокджин делает паузу, глубоко вздыхая. — Она умерла от удара ножом в сердце. Нож, вероятно, тактический. — Это мог сделать военный? — спрашивает Чонгук. — По крайней мере, бывший. — Есть такая возможность, — отвечает Хосок, — но такие ножи легко купить. Пожалуйста, продолжайте, сержант. — Здесь у меня полный отчёт, можете ознакомиться, — он показывает им папку и кладёт её на стол позади себя. — Что касается места преступления, нет ничего убедительного. То же самое касается и посланий для газет. Ничего. Нахуй. Нахуй этого психопата, кем бы он ни был. Пусть они горят в аду. Сокджин косится на Хосока, который встаёт и присоединяется к нему. — Полагаю, моя очередь говорить. Все внимательно слушают. — Итак, у меня было несколько дней, чтобы всё обдумать, и сейчас я готов поделиться своим мнением. Все молчат. Всё ещё слушают. Даже Тэхён, а это о чём-то да говорит. Способности Хосока очень ценны для оперативной группы, он это понимает. Он не совсем ребенок, как зачастую думают про него Сокджин и Чонгук. — Существует три основных вопроса, которые необходимо задать себе, составляя профиль убийцы, — специальный агент вновь начинает медленно расхаживать по помещению. — Что, почему и кто. Конечно, я не могу сказать вам, кто именно, но я уже начал составлять профиль. Однако начнём с вопроса «Что?». Его голос ровный, но в то же время возбуждающий, а тёмный пиджак идеально обхватывает плечи. — Было совершено три убийства: две женщины и один мужчина. Преступник похищает, играет с жертвой в укромном месте, а затем выбрасывает тело, устраивая постановку. Наличие трёх отдельных зон — признак организованного убийцы. Всё спланировано и, следовательно, ораганизовано, — пауза. — Далее, почему всё произошло именно таким образом? Что ж, в этом случае, подпись неизвестного — наиболее значимый поведенческий фактор. Она передаёт их желание почувствовать своё превосходство, потому что адресована она полиции, особенно Чонгуку и Тэхёну. То, что жертвы были практически или, в случае с Келси, частично голыми, демонстрирует их желание унизить, — он убеждается, что все его слушают. — Общее насилие показывает их садистские наклонности, которые усиливаются за счёт ран, нанесённых перед смертью. Им нравится наблюдать за мучениями своих жертв. Тэхён уже понял это, как и все остальные, но столкнувшись с этим фактом в сотый раз, он скрежетал зубами вопреки самому себе. — На этом я пока закончу, так что перейдём к вопросу «кто?». Хосок останавливается, взяв со стола бутылку с водой, и делает два крупных глотка, после чего продолжает. — Кто мог бы совершить эти убийства по указанными причинам? — он снова ходит взад-вперёд. — Учитывая полноту Фрэнсиса Гудмана, мне хочется сказать, что мы имеем дело с мужчиной, но некоторые вещи могут соответствовать и женскому профилю. Роль женщин как серийных убийц слаба, но тем не менее вполне реальна. — Некоторые вещи… это какие? — спрашивает Джорджи, но ей отвечает Чонгук. — Отсутствие сексуальных мотивов. — Именно, — подтверждает Хосок. — Мужчинами часто руководят сексуальные желания, но в наших убийствах нет подобных следов. Ни следов изнасилования, ни явного возбуждения, связанного с сексом. Это действительно редкость, и известно, что женщины-серийные убийцы менее движимы такими мотивами. Но опять же, некоторые вещи совпадают, а некоторые нет, — ещё одна короткая пауза. — По статистике, женщины, как правило, ищут от убийства «комфорт или выгоду», но от наших убийств невозможно было этого получить, не напрямую. — То есть, ищут финансовую выгоду или более комфортную жизнь? Опять же Хосок кивает на слова Чонгука. — Убийца, движимый желанием выгоды или комфорта чувствует эмоциональную потребность, связанную с этими вещами, а затем удовлетворяет её, устраняя выбранные им цели. Их жертвами становятся знакомые им люди, но это явно не наш случай. Точно не их. Тэхён впитывает каждое слово, произнесённо специальным агентом, что очень на него не похоже. — Но есть же исключения даже для такого профиля, верно? — говорит Чонгук. — Например, Эйлин Уорнос. — Да, — кивает Хосок. — Исключения есть, поэтому имейте в виду, что возможно абсолютно всё. Однако, я всё ещё не уверен по поводу пола убийцы. В чём я уверен практически на девяносто девять процентов, так в том, что преступник трудоустроен и работает днём, что позволяет им действовать ночами. В этом есть смысл. Сейчас это кажется очевидным, когда Хосок говорит это, но вовсе нет, когда у тебя в голове помимо этого куча другой информации, с которой нужно что-то сделать. Тэхён признаёт, что только настолько умелый агент сможет выделить такие точные детали. — Они вовсе не отбросы, даже наоборот. Не позволяйте себе быть ослеплёнными клише о серийных убийцах, которые рисуют их странными одиночками, неспособными жить в обществе. Некоторые из них такими и являются, да, но наш неизвестный — нет. Вероятно, им комфортно в обществе и общественных взаимодействиях. Пока Тэхён делает записи, Чонгук сдержанно ему улыбается. Да, и что? — И ещё кое-что, цвет кожи жертв. Они все белые, поэтому вероятность, что убийца тоже белый, очень высока. Серийные убийцы редко руководствуются расистскими настроениями. Помните, что эти убийства были совершены по личным мотивам, а не политическим. Почему всё внезапно приобретает смысл, стоит Хосоку это озвучить? — Что касается возраста преступника, я бы сказал, что это кто-то лет двадцати-тридцати. Не моложе, потому что подобные преступления требуют достаточного опыта и уверенности, чего нет у молодых убийц. Может, им чуть больше сорока, но не старше, потому что эти убийства также требуют определённых физических сил, и Келси моложе, чем Дженис и Фрэнсис, — Хосок постукивает пальцами по пробковой доске. — Кстати о жертвах, они все попадают в категорию жертв с низким риском, а не с высоким. Они не были секс-работниками или бездомными, на них не так легко было нацелиться, особенно Дженис, у которой даже была семья и друзья. Опять же, это демонстрирует крайнюю уверенность неизвестного. Хосок на мгновение остаётся неподвижным, позволяя всем обработать полученную информацию. Это очень много для понимания и интерпретации. — Что насчёт одежды и телефонов жертв? Их можно рассматривать как трофеи? — Да, Чонгук, но так же и как способ нас затормозить. Особенно это касается документов и мобильных телефонов. Снова наступает тишина, которую вскоре прерывает Хосок. — И последнее, — он прокашливается, и даже это выходит у него грациозно. — Наш неизвестный уже убивал до Дженис Дони. Подобное убийство невозможно было бы совершить, не имея предыдущего опыта. Они, вероятно, тренировались на жертвах с высоким уровнем риска ранее. Тэхену трудно глотать. Сколько преступлений они совершили ранее, даже не привлекая их внимания? — Пока что, это всё, что я могу вам сказать, но я сообщу вам больше, как только буду уверен в этом, — он окидывает взглядом каждого, включая Сокджина. — Есть вопросы? Вопросов нет. — Ладно, — Сокджин хлопает. — Перерыв на обед.