***
Все напряжены за исключением, может быть, Хосока. Спина Чонгука кажется до неестественного прямой. Руки Тэхёна сложены на груди, а пальцы вцепляются в ткань пальто. Перед ними на водительском сидении Сокджин сжимает руль так сильно, словно от него зависит вся его жизнь. И Хосок, который тихо напевает себе под нос и отбивает по бедру известный только ему одному ритм. — Господа, — спустя пару минут произносит агент, — мне не следует, но могу я спросить кое-что личное? Они не могут напрячься ещё сильнее, поэтому Сокджин вяло выдаёт тихое «да». — Что произошло между вами тремя? Ладно, они могут напрячься сильнее. Тело Чонгука настолько цепенеет, что он начинает сомневаться в своих возможностях пошевелиться в принципе. У Сокджина с Тэхёном всё ещё хуже. — Я спрашиваю потому, — объясняет Хосок, — что в качестве опергруппы мы должны ладить друг с другом, понимаете? Нам нужна отличная синергия. Вам нужна. — Не знал, что мы должны быть братанами для того, чтобы вместе работать, — защищается Тэхён. — Я не говорил этого, — смеётся Хосок, глядя на детектива в зеркало заднего вида, — но есть разница между коллегами и врагами. Иногда вы все кажетесь врагами. Чонгук бросает взгляд на Тэхёна, который качает головой, как бы говоря ему: «Ты, чёрт возьми, не посмеёшь». Но Чонгук не из тех, кто отступает перед Тэхёном, поэтому он пожимает плечами и переключает внимание на Хосока, то есть его отражение в зеркале. — Мы с Тэхёном были соперниками, это правда. Были. Приятно звучит. — Он просто драматизирует, не слушайте его, — усмехается Тэхён, чуть расслабляя плечи. — Ты ненавидел меня, — выгибает бровь Чонгук, косясь на старшего. — Продолжишь в таком духе, и я снова начну, идиот. — Это я понял. Но что насчёт тебя, Сокджин? Я искренне не могу понять, причём здесь ты. Сержант косится через зеркало на детектива и вздыхает. — Это… личное. — А, — задумчиво тянет Хосок, — значит дело в сексе. Сокджин давится воздухом, и Чонгук не сдерживается от смешка. Тэхён, в свою очередь, поступает как обычно. Честно, однажды его челюсть просто раскрошится. — Ты и правда профайлер, — смеётся Чонгук, расслабляясь. Они не могут ничего скрыть от него, поэтому сказать сейчас правду — почти единственное, что можно сделать. А Чонгук честный человек, верно? Верно. — По сути, — начинает Чон, игнорируя неодобрение во взгляде Тэхёна, — Сокджин с Тэхёном какое-то время встречались, потом расстались, и в один момент я начал спать с Сокджином. Тэхён узнал об этом три недели назад и, бум, неловкая ситуация. Сейчас всё уже в прошлом. В последнем он немного приврал, если учесть то, что случилось недавно в его квартире, но какие-то вещи лучше оставить в секрете. Тэхён ворчит, Сокджин по-прежнему пребывает в оцепенении, но руль не отпускает. Хосок же… снова смеётся. — Понимаю, — отвечает он в итоге. — Вы что-то с чем-то. Все трое. Судя по чертам лица Хосока, Чонгук может сказать, что его слова не имеют плохой коннотации. — В жизни всякое бывает, — произносит Чонгук, — но мы можем работать вместе. Не переживай. — Это хорошо, — Хосок поворачивается всем телом на сидении, чтобы посмотреть на детективов. — Если хоть кто-то из вас покинет команду, мы в заднице. Но ведь никто никуда не денется, правда? Они разобрались. «Отношения» Чонгука и Тэхёна постепенно улучшаются — или, по крайней мере, не становятся хуже. Хосок снова занимает исходное положение. Тэхён смотрит на Чонгука и говорит ему что-то, напоминающее: «Тебе конец». Хотел бы он это увидеть. Остальная часть поездки проходит в тишине за исключением тихого мычания Хосока и редкого покашливания Сокджина. В какой-то момент сержант паркует машину, и через минуту они все направляются к ратуше, куда можно попасть благодаря трём массивным золотым дверям. Они входят в здание, где их уже ждёт опрятно одетая женщина. Они приветствуют её и следуют за ней через несколько больших и великолепных залов, также украшенных золотом. Чонгук чувствует себя непринуждённо, чего нельзя сказать о Тэхёне, который бросает быстрые взгляды по сторонам. Некоторое время плечи старшего словно напрягаются под тяжестью всех внушительных сводов над его головой, но в какой-то момент он оживляется и начинает вести себя, как обычно, беззаботно, но с долей уверенности. Чонгук сжимает губы в тонкую линию, бросая сотый взгляд на своего партнера. Эта пизда действительно что-то с чем-то, это факт. — Мэр Линтон вас ожидает, — оглашает женщина, открывая перед ними двери и отступая в сторону. Сокджин благодарит её, и они проходят в маленькую комнату, похожую на вестибюль. Мэр уже здесь с двумя телохранителями, которые и в тот раз сопровождали её до участка. Несмотря на каблуки, мэр выглядит ужасно маленькой по сравнению с амбалами позади неё, а также с четырьмя полицейскими, которые все примерно одного роста. — Мне жаль, что нам пришлось встретиться при таких ужасных обстоятельствах, — говорит она, обменявшись приветствиями. — Это не ваша вина, мадам Мэр, — Сокджин снова слегка кланяется, как обычно при общении с кем-то высокопоставленным. — Давайте постараемся хорошо провести эту конференцию. Мэр кивает, приподняв подбородок, чтобы посмотреть на сержанта, затем на Хосока. Чонгук и Тэхён стоят чуть поодаль. — Вы уверены в том, что сообщили мне сегодня утром? — спрашивает она. — Убийц двое? Сокджин и Хосок подтверждают это. На мгновение воцаряется тишина, после которой они обмениваются ещё парой слов. Через мгновение они уже входят в огромный зал для прессы. Детективы уходят в угол, немного скрытый, в то время как Сокджин и Хосок сопровождают мэра, вскоре оказываясь на большой платформе немного в отдалении от неё. Серый костюм Хосока хорошо сочетается с флагом Чикаго, в то время как парадная полицейская форма Сокджина напоминает узор американского флага. Они оба выглядят потрясающе, особенно сержант, несмотря на то, что одет он в рабочую одежду, к тому же с фуражкой. Мало кто сможет выглядеть в ней хорошо, но Сокджин выглядит прекрасно. Глянув на Тэхёна, Чонгук понимает, что тот смотрит на Сокджина, и задаётся вопросом, думает ли он так же или история его отношений с сержантом меняет его восприятие. Что творится у тебя в голове, Тэхён? Ответ неуловим, и знает его только Тэхён. И, как всегда, не важно. Чонгук здесь не для того, чтобы изучать ход мыслей Тэхёна. Тем не менее, ему любопытно. Он всегда был чертовски любопытен себе во вред. Быстро просканировав взглядом толпу, Чонгуку удаётся заметить несколько человек, которых знает в лицо, например репортёра, часто мелькающего по телевизору, парня из Daily Herald, босса Намджуна и… ох, Намджуна и Стэйси. Удивительно. Тэхён, должно быть, тоже заметил их, учитывая его общую напряженность, прямую спину и широко расставленные ноги, уходящие корнями в землю. Предотвратить Тэхёна от короткого замыкания будет невыносимо сложно, особенно если Намджун продолжит бросать на него эти самодовольные взгляды. — Не смотри на него, — Чонгук негромко бросает ему, хотя знает, что Тэхён не из тех, кто станет прислушиваться к советам, тем более от него. Мужчина просто ворчит, но отводит взгляд. Это можно назвать победой, не так ли? Мэр проверяет микрофон, спешно раскладывает свои листы бумаги и постукивает ими по трибуне. — Добрый день, — прямо начинает она, глядя на публику. — Спасибо за то, что пришли сегодня, несмотря на серьёзность темы, которую мы будем обсуждать. Чонгук замечает некоторые недоверчивые и довольно взволнованные взгляды. — Как известно, за последние три месяца произошло четыре схожих убийства. Мы, в том числе полицейское управление Чикаго и мэрия, считаем, что эти гнусные преступления были совершены одними и теми же преступниками. Использование формы множественного числа заставляет комнату наполниться шумом и перешептываниями, доносящимися отовсюду. — Пожалуйста, позвольте мне объяснить. Шепот продолжается некоторое время, но в конце концов прекращается после очередного призыва к порядку, более строгого. — Я отдаю себе отчёт в своих словах и не использую выражение «преступниками» случайно. Чтобы поговорить по этому поводу, позвольте мне представить Сокджина Кима, сержанта, отвечающего за оперативную группу, которая занимается этим делом. Когда мэр отходит в сторону, Сокджин выходит вперёд, и трибуна внезапно кажется маленькой, когда он встаёт за неё. — Как и сказала мэр, я возглавляю оперативную группу. Могу заверить вас, что мы делаем всё возможное, чтобы поймать этих убийц и, следовательно, залатать ту рану, которую они нанесли Чикаго, — он позволяет публике всё осознать, а затем продолжает: — Благодаря специальному агенту Чону, который стоит прямо за мной, мы пришли к выводу, что у нас на свободе двое убийц. Двое серийных убийц. То, что они серийные убийцы, не новость ни для кого, но похоже их количество всё же производит должный эффект. — Прежде чем говорить о жертвах, я хочу выразить соболезнования их семьям, — Сокджин долгие секунды молчит, глядя на толпу, затем на детективов. — Первая жертва, Дженис Дони, была убита двенадцатого октября. Второго ноября убили Фрэнсиса Гудмана. Келси Грин была убита двадцать третьего ноября. Последняя и четвертая жертва, Майлз Вебб, был убит в ночь со вчерашнего дня на сегодняшний, то есть четырнадцатого декабря. И снова он позволяет всем обдумать услышанное, даже если они уже знают об этом из газет. — Промежуток в три недели между двумя убийствами является постоянным, что заставляет нас думать, что преступники одни и те же, — несколько человек поднимают руки. — Чуть позже мы ответим на все вопросы, но сначала давайте послушаем настоящего эксперта, специального агента Чона. Настаёт очередь Сокджина отходить в сторону, позволяя Хосоку встать за трибуну. Заметок у него нет, как и у сержанта. — Меня зовут Хосок Чон, из ФБР. Будучи сотрудником отдела анализа поведения, я прибыл в качестве ассистента оперативной группы для расследования этого дела, — он поправляет свой безупречный галстук. — Последние доказательства подтверждают, что убийства были совершены двумя людьми. Учитывая кадры с места сегодняшнего преступления, я могу точно сказать, что это убийство не могло быть совершено одним человеком. Это была работа дуэта с самого начала. Ропот вновь наполняет помещение, заставляя Тэхёна цокнуть языком. — Они могут просто, блять, помолчать? — шипит он, чтобы только Чонгук услышал. — Болтовня у них в крови, как и ворчание — в твоей. — Отвали, Чонгук, — зыркает на него Тэхён. — Ты знаешь, что я прав. Хосок слегка постукивает по микрофону, привлекая внимание. — Дуэта, — озвучит ли он все детали? — который, очень вероятно, состоит из мужчины и женщины. Он озвучил. — Женщины? — охает какой-то журналист слишком громко. Людей так легко шокировать, не так ли? — Женщины тоже убивают, знаете, — утверждает Хосок. — И, прежде чем вы зададите вопрос: нет, у нас пока нет подозреваемых, но мы проверяем каждую зацепку. Верно, сержант? — Верно, — подтверждает Сокджин, вставая рядом с Хосоком. — Что касается самих убийств, то все они были навеяны предыдущими делами, раскрытыми либо детективом Кимом, либо детективом Чоном-Кирни, которые входят в состав оперативной группы. Не то чтобы это заявление рисует мишень у них на спинах — она всё равно уже давно там, — но в этот самый момент всё внимание приковано к ним. Чонгук старается сохранить максимально нейтральное выражение на лице, в то время как Тэхён не может перестать хмуриться. В этот момент Чонгук осознаёт, что тот, наверное, даже не подозревает, что хмурится. Это уже как морщины для стариков — естественно. — Поэтому убийцы — подражатели, — заявляет Хосок. — Подражатели, которые, всё же, слишком много на себя берут. Чонгук какое-то время смотрит на толпу, особенно на Намджуна и Стэйси. Почему они такие самодовольные? У них всегда на губах эта лёгкая полуулыбка, совершенно неразборчивая. Чонгук вскоре отводит глаза, чтобы его не заметили, но Тэхёну наплевать на приличия. Чонгуку приходится слегка пихнуть его локтем, на что старший закатывает глаза, но переводит взгляд в другую сторону. Сегодня Тэхён прямо упрощает им обоим жизнь, не так ли? — Пока что я не могу рассказать ничего больше, но если у вас есть вопросы, то… — он прерывается, замечая несколько рук. — Я вижу, что у вас и правда есть вопросы. Хосок немного поворачивается, чтобы бросить взгляд на мэра, которая кивает и выходит вперед, чтобы присоединиться к ним. Хосок чуть отступает в сторону, позволяя ей встать посередине, и Чонгук не может сдержать тихого смешка. Он ничего не имеет против невысоких людей, конечно, но она так забавно смотрится между двумя достаточно высокими и крепкими мужчинами. — Тогда давайте ответим на ваши вопросы, — произносит мэр и указывает на какого-то репортёра. — Как вы можете быть уверены, что это сделала женщина? — Женщина и мужчина, вместе, — Хосок чуть склоняет голову к плечу. — И я не уверен на все сто процентов, потому что профилирование — это не точная наука, но, учитывая все наши знания, об этом можно заявлять с достаточно большой вероятностью. — А каковы ваши знания? — спрашивает женщина. — Этого я как раз и не могу вам рассказать, поскольку это может негативно сказаться на расследовании. Позвольте мне заверить вас, что я говорю это не только для того, чтобы сказать вам хоть что-то. Опять же, профилирование не является точной наукой. Люди могут быть непредсказуемыми. Женщину это не очень убедило, но она все равно сдалась, предоставив слово другим репортерам. А именно, Намджуну. — Как поживает опергруппа? Я к тому, что вся эта ситуация должна быть очень напряжённой для вас, верно? Мэр невозмутимо смотрит на Сокджина, затем на Хосока. Пока что они вроде как знают, что из себя представляет Намджун. Тэхён тоже знает этого парня, но это не мешает ему медленно закипать рядом с Чонгуком. — Это и правда напряжённо, — соглашается Сокджин. — Но с оперативной группой всё в порядке, и команда сплочена. Спасибо за вашу заботу. — Сплочена, да? Я думал, что ваши детективы друга друга ненавидят, — не сдаётся Намджун. Тэхён уже настолько близок к тому, чтобы пересечь комнату и задушить Намджуна собственными руками. Слава Богу, Чонгук здесь, чтобы преградить ему путь, если он действительно попытается, верно? Верно. Сокджин слегка приподнимает бровь, затем указывает подбородком на детективов, о которых идет речь, и говорит: — По вашему, они ненавидят друг друга сейчас? Это плохо. В очередной раз все глаза прикованы к ним, сверкая любопытством и заинтересованностью. Чонгук косится на Тэхёна, который выглядит так, словно в следующую же секунду либо сорвётся с места, либо кого-нибудь грохнет. Можно делать ставки. — Вы правы, — усмехается Намджун. — Детектив Ким, кажется, ненавидит меня сильнее, чем своего напарника, судя по этому убийственному взгляду. Тэхён сжимает зубы, не отводя взгляд. Серьёзно, это очень плохо. — Детектив Ким является детективом, не вашим приятелем. Пожалуйста, не… — Ты репортёр или чёртова сплетница, м? Господи боже, ну полетели. — Тэхён, зат… — пытается шепнуть ему Чонгук, но его голос вскоре заглушает голос Намджуна. — А ты детектив или чёртов задира? Ропот значительно усиливается. — Тэхён, не поддавайся на его игру, — шепчет Чонгук, подходя ещё ближе. Но действительно ли он может что-то сделать, когда Тэхён такой, разъярённый и совершенно разочарованный тем, что приличия мешают ему сделать то, что он хочет? Чонгук даже не может сказать, слышит ли его старший. Он вообще не смотрит на него, всё ещё глядя на Намджуна, который гордо восседает, положив ногу на ногу. — Ты лжец, — шипит Тэхён, подходя ближе к рядам сидений, хотя Чонгук и пытался всеми силами его остановить. — Или мне стоит сказать, лжецы? Стэйси прижимает ладонь к груди и в притворном удивлении открывает рот. — Тебе не стыдно? Обзывать меня лгуньей за то, что я сняла, как ты напал на моего коллегу? Шёпот вокруг становится настолько громким, что его уже даже шёпотом не назвать. Ситуация выходит из-под контроля и явно становится слишком опасной. Когда Тэхён делает ещё один шаг, Чонгук встаёт у него на пути и мягко толкает его, упираясь обеими руками в грудь старшего. Он клянется, что действительно чувствует биение его сердца под ладонью, быстрое и громкое. — Пойдём отсюда, — просит он, пытаясь поймать взгляд Тэхёна, который всё же останавливается на лице Чонгука в одно мгновение. — Пойдём. Тэхён пытается сбросить его руку, но Чонгук не позволяет и толкает его ещё немного назад. Как это ни удивительно, Тэхён облегчает ему задачу и отступает сам, переводя взгляд с Чонгука на Намджуна, затем с Намджуна обратно на Чонгука. Тот старается не слишком увлекаться глазами Тэхёна, что довольно трудно, учитывая их блеск и тёмные расширенные зрачки. Сокджин прокашливается в микрофон, перетягивая внимание журналистов на себя: — Следующий вопрос, пожалуйста. Еще несколько сплетен долетают до ушей детектива прежде, чем они покидают комнату и снова оказываются в пустом вестибюле. Чонгук отпускает Тэхёна, который задушенно рычит, глубоко выдыхая. — Нахуй его! — он запускает руку в волосы, оттягивая их на макушке. — Блять, что он вообще здесь делает? Его босс… — Тэхён, — обрывает его Чонгук, но не грубо. — Успокойся. — Да я, блять, спокоен! — Ага, конечно, напарник, — приподнимает бровь Чонгук. Тэхён сжимает челюсти, ещё недолго ходит взад-вперёд, после чего останавливается напротив Чонгука. — Ладно, нет… но у меня есть причина! — Перестань огрызаться на меня, — говорит младший. — Я тебе не враг. Он действительно не знает, кто он для него, но точно не враг. Уже нет. Тэхён смотрит на него несколько секунд, сдвинув брови, но в конечном итоге немного расслабляется — или, по крайней мере, пытается, — глубоко вздыхая. — Я ненавижу его, — выпаливает он. — Ты много кого ненавидишь, — смеётся Чонгук, дёрнув плечом. — Не правда, — протестует тот. — Во всём участке я ненавидел только тебя. — Ненавидел. Тэхён поджимает губы и опускает глаза в пол, после чего снова смотрит на Чонгука. — Да. Ненавидел.***
Чонгук узнаёт это место, если его можно так назвать. Он опускает взгляд на ладонь перед собой и пересчитывает пальцы. Как у него может быть пять пальцев, если он в этом месте? А, конечно же. Здесь что-то не так. Чонгук понимает это, когда с потолка на его ладони начинают падать капли. Капли крови. Он вздрагивает, и даже волосы на его руках встают дыбом. Он пытается вытереть руки о штаны, но, когда снова смотрит на них, кровь всё ещё остаётся там, успевшая даже засохнуть. Глотать тяжело, но ему всё равно удаётся это сделать, когда ему удаётся сделать шаг к стене, уже зная, что добраться до неё он не сможет. На этот раз небольшие прожекторы уже включены, и вскоре он замечает три трупа, лежащих там же, где они были в первый раз. Он не удивлен ни одному из них, потому что заранее знал, что они будут здесь. По крайней мере, догадывался. Он знает, что будет дальше, но всё же не готов к этому. Возможно ли к подобному подготовиться в принципе? Чонгук продолжает идти, наблюдая как на стенах рядом появляются надписи «REMEMBER» и «REMAMBER», а затем… Затем начинается. Чонгук останавливается на полпути и задыхается, останавливая взгляд на теле Майлза, которое только что упало с потолка с оглушительным грохотом. Навернувшиеся на глазах Чонгука слёзы теперь капают по его щекам. Он не спешит их стереть, с болью глядя на друга. В какой-то момент он проводит рукой по лицу, но замирает, когда чувствует, что жидкость явно горячее, чем ей следовало бы. Он быстро понимает, что то были не слёзы. Это была кровь. Кровь текла из его глаз, кровь оставалась на его руках, кровь покрывала всё лицо Майлза, кровью были вымазаны стены, кровь была повсюду. Её запах душит его и отравляет сознание. Его вот-вот стошнит. Чонгук пытается зажмуриться, но веки не слушаются его. Раздражённый, он пытается закричать, но изо рта не доносится ни звука. На мгновение его накрывает запоздалое осознание — его кошмары не позволят ему говорить, потому что это его личные кошмары. А что может быть кошмарнее для него, чем смотреть на творящиеся прямо у него на глазах ужасы, не имея возможности их предотвратить?***
Есть нечто странное в том, чтобы возвращаться в Бойзтаун, зная, что он не найдет Майлза здесь. Зная, что его квартира пустует уже два дня, не считая пары криминалистов, которые выполняли там свою работу. Сможет ли он снова повеселиться в этом районе, когда одного из катализаторов этого самого веселья больше нет? Чонгук не верит в сверхъестественное, но призрак Майлза мерещится ему за каждым фонарным столбом или углом. — Пора идти, — говорит Тэхён, заглушив двигатель. — Ты уверен, что сможешь это сделать? — Я уже говорил тебе, — отвечает младший, отстегнув ремень. — Смогу. Просто это… — Тяжело. — Да. Тэхён некоторое время смотрит на него, и его глаза наполняются чем-то, что Чонгук не может описать. Это не жалость и не издёвка, но он до сих пор не может понять, что именно. Может быть, сострадание? Это было бы странно, зная Тэхёна, но если Чонгук чему-то и научился за последние несколько недель, так это тому, что его напарник не такая уж конченая пизда, как он думал. Может только отчасти, но внутри него так много всего, что иногда — иногда — Чонгук чувствует себя идиотом из-за того, как быстро он его осудил. Тэхён терпеливо ждёт, пока младший выйдет из машины, и они оба начинают брести по тротуару. — Ещё раз, к кому мы приехали? — К старой подруге Майлза. Она работает тут, — он указывает подбородком на музыкальный магазин. Когда они заходят туда, его с головой накрывают воспоминания о Майлзе. Как всегда, в магазине полно гитар, от винтажных до самых новых моделей. У Майлза было кое-что общее с Юнги — любовь к музыке. Пару раз они даже играли вместе — Юнги за пианино, Майлз со своей гитарой, а иногда Чонгук добавлял свой голос к их совместному произведению искусства. Хорошие были времена. Что касается магазина, то это настоящий рай для музыкантов, красивый и красочный, которым управляют прекрасные специалисты. Такие как Хлоя, например, которая выходит к ним. Голубоватые волосы струятся по её плечам, когда она вытягивает руки, чтобы заключить Чонгука в объятия. Детектив на пару секунд крепко прижимает её к себе, после чего они медленно отстраняются. — Хлоя, это Тэхён, мы вместе… — Чонгук замечает хитрую искорку в её глазах. — Работаем, вместе работаем, — он косится на мужчину, который уже смотрит в ответ. — Тэхён, это Хлоя. Он протягивает руку, которую девушка с улыбкой пожимает. — Он боится женщин, так что это огромный шаг для него, — поддевает Чонгук. Тэхён хмурится и толкает его плечом, заставляя усмехнуться. — Не слушай его, он придурок, — обращается старший к Хлое, которая смеётся. — Ох, он это умеет, — Чонгук закатывает на это глаза. — Может, пройдём в подсобку? Детективы соглашаются и быстро пересекают уютный, но пустующий торговый зал, чтобы оказаться в подсобке, знакомой Чонгуку. — Так, — начинает Хлоя, прислоняясь к стене и складывая руки на груди, — у вас есть версии? — Ты видела пресс-конференцию с мэром? — Ту, с который вы двое ушли? — Чонгук спешно кивает. — Да, видела. — Ну, это всё, что мы знаем. — Это… отстойно. — Спасибо, Хлоя, — Чонгук цокает, но явно не от злости. — Нет, правда… Я знаю, что вы делаете всё возможное, но… — Всё ещё отстойно, — произносит Тэхён. — Да, типа того, — она посматривает на него. — Но старайтесь в том же духе, я уверена, вы их поймаете. — Поймаем, — отвечает старший. — Может, быстрее, чем кажется, если ты нам поможешь. — Конечно, поэтому я и здесь. Что вам нужно? — Как обычно, — начинает Чонгук. — Например, когда ты последний раз видела Майлза? Губы Хлои подрагивают и она на мгновение опускает взгляд, но быстро вновь смотрит на Чонгука. — На прошлой неделе, — она хмурится слегка, задумавшись. — В понедельник. Тэхён достаёт блокнот, всё записывая. — Что вы делали? — задает следующий вопрос Чонгук. — Он зашёл купить струны. Ты знаешь, ему нравилось, чтобы всегда были запасные. Он знает. Даже знает, где он их хранил. — И он ушёл сразу после покупки? — Нет. Посетителей было немного, поэтому мы смогли чуть-чуть поговорить. Он вёл себя… как обычно. Правда, Чонгук, ничего странного. Поверить не трудно. Эти убийцы хороши в преследовании и не позволяют жертве увидеть их. — Хорошо, — отзывается Чонгук. — Он упоминал кого-то из своих клиентов или что-то по поводу его работы? — На самом деле, да, — она постукивает пальцами по плечу. — Он решил ввести новое правило, чтобы сфокусироваться на учёбе. Сказал, что теперь будет брать по одному клиенту в неделю, — она хмурится. — Он должен был как раз встретиться с мужчиной в субботу вечером, но, блять, я… Он не сказал мне его имени. Или псевдонима. Ничего. Это убийцы. По крайней мере, один из них. Чонгук сильно сжимает кулак правой руки несколько раз перед тем, как расслабить кисть. Это подтверждает его догадки о том, как они на него вышли. — Это очень помогло нам, Хлоя, — убеждает её Чонгук. — Думаешь, это был он? Тот парень, кем бы он ни был? Чонгуку требуется время, чтобы ответить. — Ага. — Мне никогда не нравился этот сайт, — она прикусывает нижнюю губу. — Полагаю именно по этой причине. Честно говоря, даже при том, что он принимал эту часть жизни Майлза, он не мог не беспокоиться о нём и о возможных неприятных последствиях. Но Майлз был умён и осторожен, поэтому Чонгук начал терять бдительность, думая, что это временно. Но, черт возьми. Один из его самых близких друзей умер, потому что ему были нужны деньги. Деньги, которые Чонгук мог ему дать. Даже не одолжить, дать. Он предлагал ему много раз, но Майлз был гордым человеком, который не хотел быть кому-то должен, даже Чонгуку. Всё же. Он мог что-то сделать, и должен был. Но он ничего не предпринял, недостаточно постарался помочь. Он ничего не сделал, и теперь Майлз мёртв. — Мне так жаль, — вздыхает Хлоя. — Я не особо могу помочь. Блять, хотелось бы мне, но… — Я знаю, — Чонгук гладит её по плечу. — Знаю, Хлоя. Хотелось бы и мне. — Но ты можешь, — она грустно ему улыбаешься. — Можешь и сделаешь это, ты сам знаешь. Посадишь этих уёбков за решётку ради него. Да, блять, именно это он и сделает. Он кивает и бросает взгляд на Тэхёна, который всё ещё что-то записывает, хотя, по мнению Чонгука, писать тут особо нечего. Неважно. — Я хотел попросить тебя ещё кое о чём, — говорит Чонгук после короткой паузы. — Ты не могла бы мне помочь… — блять, это тяжело. — Помочь мне организовать похороны? Она часто кивает и распрямляет руки, также сжимая плечо Чонгука. — Конечно. Всё, что потребуется, Чонгук. Они пробыли в Бойзтауне как минимум два часа, обходя все соседствующие с Майлзом квартиры, но свидетелей похищения так и не нашли. Лучшее, что они смогли получить, — это подтверждение того, что чёрный минивэн был припаркован в переулке рядом с квартирой около 22:30. По крайней мере, теперь они точно уверены, что Майлза похитили из его собственной квартиры. — Думаю, на сегодня мы закончили, — говорит Тэхён, покидая примерно сотый дом. — Похоже на то, — слегка раздражённо вздыхает Чонгук. — По крайней мере у нас появилось всё больше зацепок. — Да, ты прав. Тэхён дарит ему поразительно скромную улыбку, но Чонгуку она кажется просто широченной. Тэхён улыбается так редко, что он не упустит этот исторический момент. Ему очень идёт улыбка. — Ты ел сегодня? Чонгук вскидывает бровь и косится на Тэхёна. — С каких пор тебя это волнует? — С тех самых, когда проголодался я сам. Ну так? На самом деле, он не ел со вчерашнего дня и даже вчера поел совсем мало. Кроме того, он не собирается отказываться от такого предложения, особенно когда оно исходит от Тэхёна, который обычно поднимает шум каждый раз, когда Чонгук предлагает вместе поесть. — Да, я тоже проголодался. — Отлично, — уголки его губ чуть приподнимаются. — Здесь есть хорошее место, чтобы поесть? Или хочешь куда-то поехать? — То есть, ты не знаешь этот район? Но… — Чонгук даже останавливает на полпути от удивления. — Да, — отвечает Тэхён не так грубо, как обычно, скорее даже мягко. — Я гей, который не бывает в Бойзтауне, — Чонгук пялится на него широко распахнутыми глазами. — Да, мы существуем. — Почему? — Что почему? — пожимает плечами Тэхён. — Я не такой, как ты. — Как я? Они все еще стоят прямо посреди тротуара и, осознав это, отступают, чтобы пропустить компанию друзей. — Да, мне не так… комфортно. — Комфортно с чем? — Перестань притворяться идиотом, — закатывает глаза Тэхён. — Со своим обалденным гейством? — Ага, — кивает Тэхён. — Не то чтобы мне совсем некомфортно, но… — Тэхён сжимает челюсти, подбирая слова. — Мы всегда скрывались с Сокджином из профессиональных соображений, так что думаю, что я просто к этому привык. — Вы могли бы стать талисманами для Гаррисона. — Мэ, нет уж спасибо. Я ценю своё личное пространство. Чонгук смеётся и начинает двигаться в сторону лучшего кафе в Бойзтауне, который как раз здесь неподалёку. — Так, — произносит он спустя пару минут, — для тебя я — парень, который живёт в комфорте со своей сексуальной ориентацией? — Ты — мудак, с которым я застрял навечно. Но да, пансексуальный мудак, если хочешь, — усмехается Тэхён. — Вау, ты знаешь верный термин, — Чонгук правда немного удивлён, но скорее не тем, что Тэхён осведомлён о терминологии, а тем, что он запомнил какую-то информацию о нём. — Я слышал, как вы обсуждали это с Лероем на днях, — Тэхён легонько пихает его локтём. — И даже не смей думать, что я не образован в вопросах ЛГБТ, потому что это не так. Я горжусь быть частью этого сообщества. Чонгук улыбается, с радостью слушая, как Тэхён понемногу открывается, хотя это всё ещё ощущается странно. — Значит у нас есть ещё что-то общее. Чонгук и правда осудил его слишком быстро.***
— Вы знаете правила, — говорит Сокджин, присаживаясь привычно на край своего стола с отчётом в руках. — Пришли результаты из лаборатории. В последнее время они работают очень, очень быстро. Это еще одно доказательство того, что это дело не похоже на все остальные. — Один из убийц задушил Майлза со спины, как и в случае с Келси. Полагаю, вторая ждала в минивэне, припаркованном у квартиры там, где не было камер, — он прокашливается. — Жертва действительно была избита. Смерть наступила от гиповолемического шока, вызванного внутренним кровотечением. Должно быть это было ужасно больно. Майлз точно такого не заслужил. А есть ли вообще тот, кто заслужил? — Подпись, вероятно, была сделана скальпелем, линии слишком тонкие. Но, — Сокджин переворачивает страницу, — она была нанесена после смерти. — Это на них не похоже, — хмурится Чонгук. — Верно, — отзывается Хосок. — Наверное, что-то пошло не так. Чонгук соглашается и выпрямляется на стуле. Может, один из них действительно взбесился? Ублюдок, выбивший дерьмо из Майлза и убивший его. Если дуэт действительно состоит из мужчины и женщины, он сделает ставку на мужчину, но кто знает? Это сумасшествие. На данный момент он считает, что возможно абсолютно всё. — Ещё кое-что, — продолжает Сокджин. — Они, ожидаемо, не нашли следов ДНК, но что-то они всё же нашли. Несколько чёрных тканевых волокон в одной из ран на щеке Майлза. Им ещё предстоит их проанализировать, но это уже что-то. Имея много мелочей, однажды они смогут добиться чего-то большого. Чонгук сделает все, что в его силах, чтобы этот день настал поскорее. — Женщины способны избить до смерти, конечно, — начинает Хосок, встав рядом с Сокджином, — но я думаю, это была работа мужчины. — Что насчёт подписи? — спрашивает Чонгук, подозревая в этом уже женщину. — Определённо её сделала женщина. Могу предположить, что мужчина слетел с катушек, помешав своей сообщнице написать слово ещё при жизни, поэтому ей пришлось это сделать после. — Почему её не мог оставить мужчина? — интересуется Лерой. — Учитывая состояние жертвы, убийца явно был не в себе. Он просто не смог бы сделать такие ровные и чёткие надрезы после такой вспышки адреналина и ярости. — Имеет смысл. — И, если это так, я думаю, что мужчина убивает мужчин, а женщина — женщин. Что за странный дуэт, и правда. — А что со стихами? — спрашивает Джорджи. — Думаете, они оба фанатики? — Нам не стоит считать их фанатиками, но они могут быть очень религиозными, да, — Может быть, они в одном приходе или ходят в одну церковь и встречаются там, — Хосок хлопает рукой по бедру. — Но это также может быть обманным манёвром. — Обманным манёвром? — спрашивает Зак. — Да, — подтверждает агент. — Мы знаем, что они умные, так? Им нравится держать все под контролем, поэтому это также может быть способом контролировать нас. Чтобы ввести нас в заблуждение. Я имею в виду, что убийства, связанные с религией, в наши дни стали довольно популярной темой. Они очаровывают публику и хотят, чтобы их запомнили. Запомнили, как самых мерзких уёбков? Тогда они отлично справляются. — Чем больше мы узнаём, тем меньше мы становимся уверены во всём, — бормочет Тэхён, скрестив руки на груди. Хотел бы Чонгук ему противоречить, но он не может.***
Давно отражение Чонгука не выглядело настолько плохо. Ему даже жалко это бедное зеркало, которое вынуждено демонстрировать его истощенное лицо. Его зрение немного размыто, что неудивительно, учитывая постоянный зуд в его покрасневших глазах. Чонгук не из тех, у кого усталость буквально отражается на лице, но факты говорят сами за себя: под глазами залегли тени, которых раньше там никогда не было, волосы едва прочёсывались, губы местами потрескались и, наконец, щёки слишком непривычно запали. Одна неделя сделала это с ним. Неделя, которая показалась ему двумя, учитывая, что спал он за всё время от силы несколько часов. Если в кратце, то Чонгуку бывало и лучше. — Ты готов? — кричит Юнги из другой комнаты. Нет и никогда не будет. Как можно подготовиться к тому, чтобы похоронить своего друга? — Почти, Юн. Чонгук бросает в зеркало ещё один взгляд, поправляет чёрный галстук и выходит из ванной. Юнги встаёт плечом к его плечу, когда Чонгук приближается, и они в молчании покидают квартиру. Не проронив ни слова, они садятся в машину. Младшему приходится сделать три глубоких вдоха, чтобы всё же вставить ключ в замок зажигания. Путь к кладбищу прост, но Чонгук умудряется пропустить нужный поворот — и это нормально, уверяет Юнги. Но нет, это не нормально. Чонгук никогда не ошибается. Чонгук также никогда не хоронил друга. Минут через десять Чонгук замечает катафалк, припаркованный перед большими металлическими воротами. Он припарковал Ровер на несколько метров дальше, и когда его рукам пришлось отпустить руль, они мгновенно снова начали дрожать. Юнги берёт ладони Чонгука в свои, потирая их большими пальцами. — Я рядом, Гуки. Слава богу за это. Но что будет, если и его у Чонгука отберут? Что будет, если Чонгук снова не сможет защитить того, кого любит? Что, если? — И я никуда не денусь, — Юнги опускает голову, чтобы заглянуть Чонгуку в глаза. — Хорошо? Чонгук сжимает губы в тонкую полоску и кивает. Испытывать боль нормально. Он это знает. Но он изначально не должен был её сейчас испытывать, потому что Майлз не должен был умирать. Младший глубоко выдыхает, сжимая руки Юнги, после чего выходит из машины. Хлоя уже здесь, в чёрном платье, которого Чонгук никогда раньше на ней не видел. Она крепко его обнимает, коротко проводя рукой по его спине, прежде чем сделать то же самое с Юнги, хотя они встречались всего несколько раз. — Распорядитель уже на кладбище, — сообщает она. — Давайте дождёмся остальных. Этим они и занимаются. Молча ждут прибытия тех немногих, кого они пригласили. Каждый чей-то приезд проходит по одному и тому же шаблону: кто-то выходит из машины, подходит к ним, быстро обнимает каждого, и они обмениваются несколькими словами соболезнований. Это очень скромные похороны, только для самых близких друзей Майлза. Волна печали накрывает Чонгука, когда он понимает, что отец Майлза не приедет. Он думает, что разочарован, но не удивлен. Как бы то ни было, друзья Майлза были для него как семья. Этим Чонгук успокаивает себя. Группа во главе с Хлоей наконец проходит к месту захоронения. Стоит абсолютная тишина, за исключением редких порывов ветра, которые то и дело шевелят кроны деревьев. Несколько минут они медленно идут, низко опустив головы, потому что могила находится в дальнем конце большого кладбища. Могила. Сейчас это ощущается как никогда реально, и Чонгуку кажется, что его в любой момент может стошнить. Когда они подходят ближе, Чонгук пожимает распорядителю руку. Майлз не был религиозным человеком, поэтому Хлоя и Чонгук решили провести частную службу прямо у могилы. Он бы не хотел, чтобы его тело выставляли напоказ в какой-нибудь церкви. Ему бы это понравилось. Что-то настолько простое. Потому что он сам по себе был простым. По-настоящему. Будучи собой, он заслужил, чтобы его чествовали в последний раз. Он это заслужил. И это меньшее, что может сделать для него Чонгук. Прямо возле ямы перед надгробием стоит величественный гроб. Чонгук последним засвидетельствовал свое почтение, задержав руку на крышке гроба из вишневого дерева. Он бы выбрал что-то более шикарное и дорогое, но не стал. Чонгук встаёт рядом с Юнги и Хлоей, чтобы распорядитель, который также являлся священником, мог начать. Однако его роль заключается только в том, чтобы начать церемонию, потому что уже вскоре Хлоя стоит в одиночестве с другой стороны, перед гробом. Ее прощальная речь очень напоминает её саму. Несмотря на обстоятельства, она веселая и насмешливая, но при всём при этом красивая, прямая и искренняя. Когда она заканчивает, тишину нарушают сразу несколько всхлипов. Чонгук вытирает слезу, а Юнги нежно поглаживает его затылок. Он берёт руку старшего в свою, сжимает её, и только тогда понимает, что готов. Медленными шагами он идёт навстречу Хлое и ещё раз коротко её обнимает, после чего занимает её место. Вот он, стоит перед гробом, который купил для друга, которого, как он думал, никогда не потеряет. Однако. Чонгук бросает взгляд на большую фотографию возле гроба, горько улыбаясь. Он сделал её в субботу утром. У Майлза тогда ещё были розовые волосы, которые он так любил. Чонгук даже не набросал себе план или что-то в таком духе, поэтому теперь ему остаётся только плыть по течению. Он прокашливается и сглатывает рвущийся наружу всхлип. — Сразу скажу, что речь Хлои была куда лучше моей. Раздаётся несколько задушенных слезами смешков. — В любом случае, — он облизывает пересохшие губы. — Майлз был… Майлзом. Я думаю, это уже о многом говорит. У меня не было возможности встретиться с ним в начале моей жизни, но мне повезло сделать это в какой-то момент, и я думаю, что это было одним из лучших событий, которые когда-либо случались со мной. Так же, как Юнги вон там. Названный качает головой и стирает с мокрых щёк новые слёзы. — Я столько всего могу сказать о Майлзе, и в то же время будто бы не могу подобрать нужных слов, — Чонгук сглатывает, глядя на фотографию. — Знаете, что? Я просто спою. Несколько человек бросают друг на друга недоверчивые взгляды, но Хлоя кивает ему. А ещё Юнги, который дарит ему ободряющую, умиротворённую улыбку. Он уже знает, что Чонгук будет петь. — Это последняя песня, которую мы пели с ним вместе. Чонгук не великолепный певец, но, господь свидетель, Майлз так сильно любил его голос. Он так радовался всякий раз, когда Чонгук соглашался аккомпанировать ему и его гитаре. То же самое и с Юнги и его пианино. Так что он собирается спеть для них обоих. Он осторожно прочищает горло, закрывает глаза. Он обязательно заплачет, если оставит их открытыми. — Step in front of a runaway train, just to feel alive again. Pushing forward through the night, aching chest and blurry sight. Ветер мягко оглаживает его кожу. — It’s so far, so far away. It’s so far, so far away, — Чонгук делает глубокий вдох: обычно Майлз позволял ему отдохнуть на этом моменте, играя проигрыш. — Cold wind blows into the skin, can’t believe the state you’re in, — он сильнее жмурится. — It’s so far, so far away. It’s so far, so far away. Чонгук вздрагивает. Здесь он всегда бросал на Майлза весёлые взгляды. — Who are you trying to impress, steadily creating a mess? Голос начинает дрожать, но он продолжает. — Step in front of a runaway train, just to feel alive again. Pushing forward through the night, aching chest and blurry sight. Его голос звучит слишком хрипло, и он ощущает, как по щекам продолжают катиться слёзы. — Aching chest and blurry sight. Действительно. — Aching chest and blurry sight. Он открывает глаза. — Aching chest and blurry sight. Кто-то тихо плачет. Он окидывает взглядом всех присутствующих, рвано выдыхая, когда замечает знакомый силуэт в отдалении, прислонившийся к дереву. Чонгук смотрит на Тэхёна, пропевая последнюю строчку, на которой его голос вовсе скатился до шёпота. — Aching chest and blurry sight.