Нет ужаса во взрыве, только в его ожидании — Альфред Хичкок
Он совершенно, бесповоротно, абсолютно точно в полной заднице. Худшая часть всего этого? Ну, Тэхён прекрасно это осознаёт. Осознавал уже какое-то время, на самом деле. Он в заднице, и ничего с этим не поделаешь. Сейчас он уже даже не настолько об этом переживает, потому что все его мысли заняты чонгуковой глупостью. — Разве ты не устал? — бормочет он непослушным языком, который кажется внезапно слишком тяжёлым; его рука покоится во влажных волосах Чонгука и поглаживает аккуратно, чтобы не навредить ране. — Потому что я да. Чонгук смеётся, опаляя дыханием его грудь, и оставляет там примерно сотый поцелуй. — Так спи. Тэхён вскидывает бровь и опускает глаза вниз, откуда на него уже смотрит Чонгук. — Как я могу спать, когда ты там вот это вытворяешь? — Вытворяю? — Чон, копируя выражение его лица, снова опускает взгляд, а позже возвращает и губы к его груди, покрывая кожу поцелуями и слабо покусывая. — Я просто тебя целую. Этот несносный придурок. — Во-первых, ты кусаешься, а, во-вторых… — Зануда, — вздыхает Чонгук, перемещаясь к его челюсти и шее. — Ты всегда такой зануда. — Я не зануда, — бормочет Тэхён, заставляя мужчину слегка отстраниться. — Я устал и пиздец как завёлся из-за твоей этой херни. — Жёсткая комбинация, дорогой. Чонгук знает, что творит. Конечно знает со своей этой чёртовой ухмылочкой, слишком искушающей, но… он устал. Тэхён устал гораздо больше, чем возбудился, или же слишком устал, чтобы возбудиться — не важно. Чонгук тоже должен был устать. Это нечестно. Совсем нет. — Ты так раздражаешь, — всё ещё перебирая Чонгуку волосы. — Ты такой старый. — Нечестно, — хмурится Тэхён. — Я всего на два года тебя старше, идиот. — Ты уже был стариком в двадцать пять. — Значит ты тоже уже старик. — Нет, — отвечает Чонгук. — Мы говорим только о тебе. — Ты даже не знал меня, когда мне было двадцать пять. — Я знал твоё имя. И знал, как ты выглядишь. От тебя веяло стариковским духом. Тэхён лишь закатывает глаза, слишком устав, чтобы придумать что-то умное в ответ, но в иных обстоятельствах он всё равно не стал бы, потому что Чонгук смотрит на него такими сияющими глазами. — Просто заткнись и поцелуй меня, ну же. — С радостью, — его ухмылка тут же растягивается в широкую, довольную улыбку. Всё ещё так странно, когда Чонгук целует его, словно это нормально. Всё это кажется Тэхёну особенным, чем заставляет задуматься — а не сон ли это? Будь оно так, кажется, слишком уж он затянулся. Значит, реальность. Как будто альтернативная реальность, произрастающая корнем из этой реальности. Или параллельная вселенная. Или, ну, просто реальность, но как? Как такое вообще возможно? Или, если не сон, может, кошмар? Возможно, сейчас всё на кошмар и не тянет, — прикосновения губ Чонгука диаметрально тому противоположны, уж поверьте, — но что, если вскоре всё изменится? Что, если этот почти идеальный, но хрупкий уголок реальности развеется с первым же дуновением ветра? Ничего из этого не имеет смысла, но, в то же время, разве могло быть иначе? У Тэхёна было предчувствие, но даже врать самому себе было проще тогда. Что же заставило его передумать, бога ради? Что? Нет, он знает. Или, по крайней мере, догадывается. Ответ прост, но, в то же время, сложен. Чонгук. Потому что это был Чонгук. Потому что это всё ещё Чонгук. Здесь и сейчас. Тэхён сам говорил это. — Что тебя беспокоит, Тэхён? Чонгук так нежен, касается пальцами его щеки и смотрит с такой теплотой. Его голос наполнен заботой до краёв, и Тэхён сомневается, что заслужил такое количество. — Ничего, — отвечает он через пару секунд, принимаясь перебирать волосы на затылке Чона. — Просто устал. Усталость часто становится крайне удобной отмазкой. — Я в это не верю, но не буду настаивать, — почему же он смотрит так нежно? — Я знаю, что ты действительно устал. Почему всё поменялось так быстро? Быстро ли? Тэхён так растерян, но почему-то… Да. Дом. Мог бы Чонгук…? Нет. То была бы несбыточная мечта, а Тэхёну нельзя строить воздушные замки. Всё, что он может делать сейчас — это наслаждаться моментом, потому что уверен — подобное не продлится вечность. Сейчас ему даже не стоит об этом думать. Жизнь — это то, что происходит, пока ты строишь планы, верно? Ему нельзя строить планы. Только не те, что касаются Чонгука. Он хотел дать ему что-то, но Тэхён не вправе просить настолько много. Потому что он и без того уже у него в долгу. Всё это — полный бред. Как бы ему хотелось однажды просто отключить все свои мысли. Они невероятно громкие и крайне раздражают. — Я вижу, что ты тоже устал, — говорит он. — Иначе и быть не может. — Устал, — просто отвечает Чонгук, обнимая слабыми руками Тэхёна за шею. — Тогда чего не спишь? — мягко спрашивает тот. — Хочу побыть с тобой. — Я буду здесь же, когда ты проснёшься. Чонгук поджимает губы и... ох. Теперь он понимает, что за идиот. — Ты думаешь, что я снова уйду? — спрашивает он, поглаживая шею парня подушечками больших пальцев с обеих сторон. Чонгук отводит взгляд на мгновение и, когда вновь поднимает на Тэхёна глаза, они блестят. Грустным блеском. И Тэхёну хочется никогда больше не видеть его глаза такими. Глаза Чонгука выразительны, это факт, но это не значит, что они должны отражать подобные чувства. — Ну, кто знает? — вздыхает Чон. — Ты не в заложниках, понимаешь? Если хочешь уйти, скажи мне, всё в порядке, просто… не сбегай. Пожалуйста? Чонгук сильный придурок, порой слишком наглый себе же во вред, но сейчас он выглядит практически уязвимо. Тэхён хочет быть тем, на кого люди смогут положиться, хотя бы близкие. Он больше не хочет убегать, только не от Чонгука, только не тогда, когда он только начал мириться с тем, каково это Чонгука не ненавидеть. И эти глаза… Всегда такие прекрасные, даже когда наполнены горькими чувствами. Тэхён взгляда от них оторвать не может. Каким же придурком он был по отношению к Чонгуку всё это время? — Я не от тебя убегал, Гук, — шепчет он, всё ещё поглаживая его кожу. — Я убегал от себя, от своих чувств, и я… Теперь он лишнего наговорил, да? Чонгук даёт ему время, чтобы продолжить, но Тэхён этого не делает. — Что ты чувствуешь, Тэхён? Подобрать слова крайне сложно, описать собственные чувства ещё сложнее. Но Тэхён осознал кое-что, и, кажется, пришло время ему поделиться этим с Чонгуком. В конце концов, он долгое время врал и себе, и ему, но его напарник прав. Тэхён врать совершенно не умеет, даже когда пытается. Всегда что-то его выдаёт, а он, как и все люди, ненавидит подобное. — Мне хорошо здесь, — начинает он, опуская ладони на спину Чонгуку. — Кажется, что не всё так плохо, а всего того хаоса снаружи просто не существует. Может, это прозвучит глупо, но я… — он опускает глаза на укрытые одеялом колени Чонгука, но быстро вновь встречается с его тёплым взглядом. — Я чувствую себя в безопасности. Он чувствует себя в безопасности, сидя в особняке из мрамора и тёмной мебели с видом на безжалостный Чикаго. Он чувствует себя в безопасности здесь, в объятиях мужчины, которого ненавидел настолько, что даже больно было. Чувства поменялись, но почему-то боль не прошла. Притупилась, пообещав вскоре вернуться вновь. Тэхён прекрасно знает, к чему всё идёт. Но всё равно чувствует, что в безопасности. — Правда? — спрашивает Чонгук также тихо. У них вошло в привычку разговаривать шёпотом, как только чувства начинают превозмогать над ними, а слова кажутся слишком хрупкими, чтобы произносить их в полную силу. — Да, — выдыхает Тэхён, спускаясь ладонями к талии. — А ты… — Да, — привычно мягко перебивает Чонгук, пробегаясь пальцами по его спине. — Я чувствую, что в безопасности с тобой. Сложно в это поверить, но сердце Тэхёна готово вырваться из груди. Почему он вообще его так сильно ненавидел? Кажется, то было слишком давно, хотя на самом деле это не так. Странно ощущать, как собственные губы растягиваются в улыбке от слов или действий Чонгука. Странно, но почему-то правильно. Он целует Чонгука в ключицы и смеётся, опаляя кожу горячим дыханием. — Мы как-то слишком размякли сегодня, не думаешь? Прошло слишком много времени в тех пор, как Тэхён позволял кому-то кроме Чимина видеть эту его часть, но оказалось куда проще, чем он ожидал. Опять же, подбирать слова крайне сложно, но это получается более естественно, когда ты имеешь их в виду. Тэхён был уверен в каждой произнесённой букве. — Мы заслужили на это право, — отвечает Чонгук с мягкой, очаровательной улыбкой. — Не думаешь? Тэхён, на самом деле, много о чём думает. Хоть и старательно пытается этого не делать. Думает о том, что говорил всё это время, о том уязвимом положении, в которое себя поставил, о словах Чонгука, обо всём, что творится вокруг, и… да, много о чём. Но Чонгук сейчас сидит верхом на его бёдрах. Чонгук касается его кожи. Чонгук здесь и, если честно, этого, кажется, вполне достаточно. О, как же сильно всё изменилось. Только к лучшему или к худшему? Тэхён не может ответить, и это чертовски его пугает. — Ага, — умудряется проговорить он, поглаживая чонгукову поясницу. — Думаю, да. Ему не стоит привыкать к подобному, он знает, но в силах ли он принимать такие решения? Кто бы в здравом уме отказался, чтобы такой вот момент повторялся снова и снова? Точно не Тэхён. Но что насчёт Чонгука? Конечно, его глаза дают подсказку о ходе его мыслей, но Тэхён вполне может ошибаться. — Разве это не странно? — неуверенно спрашивает он. — То есть, всё пиздец как внезапно, да? — Внезапно? — улыбка Чонгука вполне может составить конкуренцию освещению в спальне — тёплая и нежная. — Ты хоть представляешь, как долго я этого ждал? То, что после этих слов происходит с тэхёновым сердцем, неприемлемо, но также неизбежно. — Не может быть прямо настолько долго, — Тэхён старается держать лицо серьёзным, но улыбка так и просится. — Ты всё ещё меня ненавидел, типа, месяц назад. Однако месяц может ощущаться годом, и это правда. — Изначально я не собирался тебя ненавидеть вообще. — А затем ты зашёл в участок, и я не стал пожимать тебе руку, — с ноткой драмы произносит Тэхён. — Как трагично. — Эй, — возмущается Чонгук и щиплет Тэхёна, заставляя дёрнуться. — Не используй это против меня. В этой истории ты мудак. Справедливо. Он просто решил вести с Чонгуком жёсткую игру, чтобы показать, что это его участок, и никто его у него не отнимет. Даже блестящий детектив Чон-Кирни, который, будучи моложе его, уже отлично себя зарекомендовал. Чон-Кирни, сын двух замечательных людей; Чон-Кирни, самый привлекательный коп Нью-Йорка; Чон-Кирни, который раскрыл дело, ещё даже не будучи детективом; Чон-Кирни, у которого язык подвешен даже во многочисленных вспышках камер; Чон-Кирни… Зависть. Может, всё дело было в простой зависти. А теперь он теряется в глазах того самого Чона-Кирни. Какая же ирония. Эту битву он явно проиграл, но впервые ему не хочется из-за этого злиться. — Я был мудаком, ты прав. Чонгук удовлетворённо ему усмехается, однако его улыбка быстро превращается в задумчивую, но столь же прекрасную. Любая его улыбка прекрасна, на самом деле. Тэхён искренне не понимает, почему ему потребовалось столько времени, чтобы это увидеть. Конечно, даже тогда он знал, что Чонгук красив, но сейчас он кажется ещё привлекательнее даже с влажными, спутанными волосами, которые лезут в глаза, даже с запавшими от усталости и горя щеками. — Помнишь, я говорил, что выбрал Чикаго из-за тебя? — пока Чонгук говорит, пальцами нежно дотрагивается до челюсти и подбородка Тэхёна, чем разрывает его сердце на кусочки. Его прикосновения такие тёплые. — Да, помню. Как он мог забыть? По правде, он много думал об этой фразе, о её истинном смысле. Он хотел спросить ещё тогда, но гордость взяла над ним верх, как обычно. — Я сказал тебе это не ради драмы, — объясняет Чонгук, поднимая на него взгляд. — То, что Юнги жил здесь, лишь частично повлияло на мой выбор. Ты тоже. Я знал о тебе ещё в Нью-Йорке, люди говорили о молодом детективе, который в равной степени красив и талантлив, и я… — он умолкает и тихо смеётся. — Думаю, я хотел увидеть всё своими глазами, а не по телеку. Тэхён чувствует себя конченым идиотом за то, как повёл себя в первую их встречу. Но он также рад тому, где они с Чонгуком в итоге оказались. — Мне нравится анализировать людей, понимаешь? Мы, будучи людьми, достаточно любопытны, но ты, Тэхён? Ты казался мне феноменальным, — Чонгук дарит ему скромную улыбку и заправляет пару выбившихся прядей за ухо Тэхёну. — Я увидел возможность поработать с тобой и воспользовался шансом. Странно то, насколько его трогают эти слова, пусть он всё ещё считает себя самым мерзким уродом в городе. — Ты был, типа… влюблён в меня, получается. — Неправда, — Чонгук протестующе хохочет, сбивая Тэхёна с толку, когда треплет его волосы, словно забыв о том, что ещё недавно их поправлял. — Ты неправильно всё понял, симпатичная ты пизда. Конечно же Тэхён улыбается в ответ. Ему приходится. — Ты очаровательный. Он серьёзно. Чон-Кирни, горячий детектив, которому он раньше так завидовал, оказался также очаровательным мелким придурком. — Ты был бы тоже, если бы не смеялся надо мной. — Я не смеюсь над тобой, — уверяет Тэхён, но начинает усмехаться. Чонгук толкается языком в щёку по привычке, но этот жест по-прежнему не даёт Тэхёну покоя. — Ты прав, — признаёт Чонгук. — Ты просто используешь юмор, чтобы не говорить мне о том, что на самом деле чувствуешь. Блять, прямо в сердце. — Не обязательно видеть меня насквозь, придурок. — Кто-то должен говорить тебе правду иногда, волчонок. — Опять это ебучее прозвище, — бормочет Тэхён. — Оно тебе нравится, — уверяет Чонгук, снова обнимая его за шею. Может, он и прав, но Тэхён этого не признает. — Ещё раз так меня назовёшь, и я зацелую тебя до смерти. Взгляд Чонгука начинает сиять ещё ярче. — Волчонок. Тэхён старательно выполняет своё недавнее обещание.***
Тэхён никогда крепко не спал. Этой ночью одного ненамеренного движения со стороны Чонгука хватает, чтобы разбудить, но он не против. Выбор между тем, чтобы медленно просыпаться из-за чонгукова беспокойства, или тем, чтобы просыпаться резко и в страхе от его криков, очевиден. Тэхён пару раз моргает, чтобы глаза привыкли к темноте, и, когда ему удаётся различить искажённые черты его лица, грудь больно сдавливает. Он чуть пододвигается, позволяя Чонгуку ворочаться при необходимости. Наблюдая, Тэхён чувствует как затягивается в животе болезненный узел при одной только мысли о том, что может происходить в его кошмарах. Тэхён, как никто другой, знает каково это бояться засыпать из-за того, что ждёт тебя в искажённой реальности сна. Однако, как оказалось, ещё труднее наблюдать за тем, как мучается Чонгук и ощущать себя таким беспомощным, неспособным уничтожить то, что причиняет ему боль. Чонгук не говорил о том, что происходит в его кошмарах, но он обмолвился, что практически всегда сюжет одинаков. Тэхён знает, что это вопрос времени, когда Чонгук начнёт неразборчиво бормотать, что вскоре и происходит. Слова, которые срываются с его губ, настолько неразличимы, что Тэхён сомневается, слова ли это вообще. Те звуки, которые он издаёт, не кажутся Тэхёну словами сейчас, скорее болезненными стонами. Они чем-то напоминают жалостливые поскуливания сильного щенка, который не хочет показывать свою боль, но вынужден проявлять её, потому что терпеть уже попросту невыносимо. Всё ещё находясь во сне, Чонгук крепко сжимает подушку, сминая её пальцами. Одеяло больше не укрывает его грудь, блестящую от пота. Слава так называемому богу, что здесь включено отопление, потому что будь они дома у Тэхёна, Чонгук бы давно промёрз до костей. Конечно, скорее всего, такого не случится. Не то чтобы Тэхён стеснялся того, где живёт, но даже если опустить гордость, зачем им проводить время где-то ещё, раз Чонгук живёт в самом настоящем замке? Ладно, может, он немного преувеличил, но всё же по сравнению с берлогой Тэхёна, это место кажется раем. Здесь уже живёт ангел, бога ради, какие ещё доказательства вам нужны? Чонгук хмурится так сильно, что капля пота скользит меж его сдвинутых бровей вниз по переносице и скатывается на подушку. Осторожным движением Тэхён убирает с его лба влажные прядки, стараясь не задеть рану. Чем чаще он на неё смотрит, тем активнее вина начинает его пожирать. Несмотря на то, что Чонгук постоянно повторяет, это далеко не простая царапина, но даже будь оно так, Тэхён не перестал бы сожалеть. Да, опасность уже часть их жизни, да, детективы тоже могут пострадать. Каждый может, начиная от ребёнка, который сдирает колени, упав с велосипеда, и заканчивая стариком, надорвавшим спину, но всё же. Если бы он не был на том кладбище тем вечером, Чонгука бы никто не ударил. Нет, поправочка. Если бы он не был пьяным на том кладбище тем вечером, Чонгука бы не ударил придурок, который следил за Тэхёном… ну, или просто наблюдал за ним издалека, как какой-то жуткий маньяк, но для этого ему всё равно бы пришлось за Тэхёном проследить. Никто не мог знать, что он там будет. Тэхён, если честно, не уверен, хочет ли он знать, кто именно это был, но так или иначе узнать ему придётся. Думая об этом, он всё чаще ловит себя на мысли, что стоит предупредить Хосока, а значит и всю команду. Это не было совпадением, точно нет, и… блять. Они могли сильнее навредить Чонгуку, и, если честно, Тэхён в таком случае никогда бы себя не простил. Он никогда не простит, если нечто подобное случится и в будущем. Ему насрать на то, что могли сделать с ним самим, останься он там без сознания в одиночестве, но с Чонгуком? Один только взгляд на его рану вызывает у него дурноту, а мысль о том, что какой-то неизвестный причинил ему боль, заставляет кровь в жилах закипать, а сердце охватывает желание уничтожить того, кто посмел поднять на него руку. Они могли навредить сильнее, и, по правде, Тэхён прекрасно понимает, что это только начало. Они всё ещё где-то там, бродят по Чикаго, и… Блять. Насколько ему известно, это вполне мог быть кто-то из их дуэта психопатов. Одного этого предположения хватает, чтобы ком образовался в его горле. Он продолжает с силой сжимать зубы, рука замирает в волосах Чонгука, но взгляд бездумно скользит от стены к стене. Как только очередной болезненный стон срывается с губ Чонгука, Тэхён переводит взгляд на него, мягко перебирает его волосы и с усилием воли отводит глаза. Просто… пиздец как больно смотреть на это. В какой-то момент он дотрагивается до подушки, чтобы убедиться, и ощущает пару влажных пятен. Проглотив ком, он пристальнее всматривается в лицо Чонгука. Это правда...? Слёзы. Это слёзы, дорожки от которых ещё заметны на вспотевших щеках. Тэхён больше не может это выносить. — Чонгук, эй? — шепчет он, всё ещё поглаживая его волосы. Приглушённый звук вырывается у Чонгука, когда он переворачивается, но глаза его по-прежнему болезненно зажмурены. — Ну же, — Тэхён пробует снова, чуть громче, но также нежно. — Нужно проснуться, Гук. Он подносит руку к его лбу, ощущая под ладонью горячую кожу, и проводит по ней мягко, но достаточно сильно, чтобы потревожить чонгуков сон, хотя его и без того уже потревожил кошмар. Чонгук придвигается ближе, и его рука каким-то образом оказывается на тэхёновом бедре, но он по-прежнему спит и тихо плачет, и именно поэтому Тэхён не может отказаться от своей идеи. — Ненавижу видеть тебя в таком состоянии, — бормочет Тэхён. — Ты поспишь ещё немного потом, но мне нужно, чтобы сейчас ты проснулся. Все его слова не имеют значения, ведь Чонгук его не слышит, но он продолжает говорить хотя что-то, что имеет смысл. — Ну же, — продолжает Ким, скользнув к подбородку с теми же следами слёз. — Это кошмар, Гук, просто… убеги оттуда? Имеет смысл, эм. Или нет. В любом случае, он тоже устал. Имеет право на ошибку. Тэхён не станет бить Чонгука, чтобы разбудить, конечно, но, кроме того, он готов сделать всё, что угодно, только бы не видеть его больше в таком состоянии, хотя он понимает, что это далеко не первый и последний раз. Он не может выносить влагу от слёз Чонгука на собственных пальцах. — Ну же, солнце, — шепчет он, и голос сам затихает после сорвавшегося неосторожно глупого слова… право на ошибку, так он говорил? — Просыпайся. Давление на плечо, кажется, начинает медленно возвращать Чонгука в реальность. Он бормочет что-то себе под нос, пытаясь прижаться ещё ближе, но Тэхён слегка отстраняет его, чтобы убедиться, что тот просыпается, а не пытается увильнуть от прикосновений. — Открывай глаза, — Тэхён предпринимает, кажется, последнюю попытку, когда Чонгук стонет и пару раз моргает. — Вот так. — Что… — бормочет сонно и хрипло Чонгук, вскоре находя своими глаза Тэхёна. — Кошмар, — отвечает он и нежно убирает волосы со лба Чонгука. — Думаю, тебе снился кошмар. — Я, ох… — Чон снова моргает и вскоре поднимает покрасневшие глаза. Он выглядит таким измученным. — Ты плачешь, — мягко произносит Тэхён, аккуратно касаясь подушечкой большого пальца его щеки. — Я не… — Да, — он показывает влагу на пальце. Чонгук испускает слабый, хриплый смешок и опирается обессиленно на локоть. — Выходит так. Тэхён занимает себя тем, что стирает каждую слезинку и влажную дорожку с чужих щёк, после чего позволяет себе взглянуть на него снова. Он прекрасен. Всегда был и всегда будет. — Прости, что разбудил, — извиняется. — Но я не могу просто смотреть на тебя вот так, Гук. Чонгук проводит ладонью по лицу и слабо, едва различимо в такой темноте улыбается. — Обожаю. — Что обожаешь, Гук? Его улыбка становится только шире, и он начинает поглаживать Тэхёна по предплечью, уничтожая остатки ясности. — Это, — его голос всё ещё звучит вяло, как и его движения. — Когда ты называешь меня Гуком. Чонгук не впервые выражает свою симпатию по отношению к этому, но сердце Тэхёна всё равно падает куда-то в пятки — чёртов предатель. — Иди ко мне, — произносит Тэхён, притягивая Чона ближе, и вскоре они уже лежат в объятиях. Их ноги под одеялом переплетаются, пока Чонгук укладывается щекой на грудь Тэхёна. Его кожа всё ещё потная, но никому из них нет до этого никакого дела. — Тот же самый? — спрашивает Ким спустя какое-то время, медленно поглаживая Чонгука по плечу. Тот кивает в ответ и зевает. — Всегда один и тот же сценарий. Наверное, его сны связаны с делом, и потому каждый раз добавляются всё новые элементы. По крайней мере, так бы работал мозг у Тэхёна. Наступает тишина. Тэхён кладёт свободную руку под подушку, а другой продолжает нежно перебирать волосы Чонгука. Его дыхание опаляет голую кожу на груди, делая Тэхёна невероятно счастливым. Не поймите его неправильно: глубоко внутри он, скорее, ужасно напуган происходящим. Напуган осознанием, что рад находиться здесь сейчас, слушать дыхание Чонгука, прикасаться к нему, чувствовать тепло его тела и ещё столько вещей, которые он вообще не должен был чувствовать, но… да. Дерьмо случается, так ведь? Существует столько вещей, которых он не должен испытывать по отношению к Чонгуку. Но былые времена уже прошли, не так ли? Он уже не может отмотать назад, не может сбежать, чтобы защитить себя, удержав свой разум и сердце подальше от Чонгука. Он пытался поначалу, правда, но ничего не вышло. Как он должен был целый день игнорировать человека, с которым работает? Это было невозможно и, закономерно, невозможное стало реальностью. Ненависть превратилась в нечто другое, нечто более пугающее. Ненавидеть Чонгука было легко, а вот заботиться о нём до такой степени, что становишься готовым на части разорвать любого, кто ему навредит? Это пугает гораздо сильнее. Сперва так и не скажешь, но желание защитить всегда было Тэхёну присуще ещё с подростковых времён, и до сих пор оно никуда не делось. Если он о ком-то заботится, он обязательно будет этого человека защищать. Вот так вот просто. А когда, помимо прочего, он ещё этого человека и любит? Тот, кто навредил Чонгуку, уже должен начать молиться, чтобы Тэхён никогда в него не влюбился. Или, возможно, тому уёбку уже просто пора просить у всевышнего пощады. Было время, когда Тэхён любил Сокджина, а Сокджин любил его. В это сложно поверить сейчас, глядя на их взаимодействие, но Тэхён-то точно знает, что те времена были. Среди частых ссор ещё мелькают фрагменты древних чувств, и, если с Сокджином что-то случится, Тэхён знает, что озвереет. Он не ненавидит Сокджина, и, возможно, никогда не возненавидит. Он не хочет этого, хотя Сокджин в последнее время своим поведением подрывает это намерение. Пусть то, что Сокджин ведёт себя как бесчувственный придурок, раздражает, но Тэхён понимает, что он не такой. Пусть Ким не упускает возможности ответить также грубо, он прекрасно осознаёт, что все они в одной лодке и все друг о друге заботятся. Это самое сложное — скандальное — дело за всю их карьеру. Даже за карьеру Хосока. Это уже не пустой звук. Оно глобальное настолько, что простых слов для описания всего этого хаоса будет недостаточно. Следы этого расследования не исчезнут никогда. Они останутся в истории Чикаго, если не всей страны, в памяти каждого, в каждой газете, на каждом сайте и каждом клочке загрязнённой земли. Останутся в сердцах обоих детективов по многим причинам. Тэхён никогда не забудет опергруппу по понятным причинам, включая его карьеру, но не только. Он никогда не забудет опергруппу, которая стала причиной, по которой они с Чонгуком сблизились. Как он мог бы забыть причину, по которой лежит сейчас рядом с Чонгуком? Ни за что и никогда. Это дело уже вызвало множество ужасных последствий, в этом нет никаких сомнений, но каким-то образом оно также вернуло некоторые забытые чувства в Тэхёне. Он скучал по этим чувствам, касаниям кожи о кожу с кем-то, о ком он заботится, и, он действительно верит в это, с кем-то, кто заботится о нём в ответ. Чонгук может лгать, он видел это достаточно раз, чтобы подтвердить это, но, если Тэхён в чем-то и уверен прямо сейчас, так в том, что Чонгук не лгал ему последние несколько дней. Никто из них не лгал. Да и зачем, после стольких недель хождений вокруг да около? После стольких недель, на протяжении которых он убеждал себя, что это не привязанность, а простое влечение. После стольких недель тщетных попыток возненавидеть Чонгука. Сбегать, словно трус, после их первого секса? Его до сих пор тошнит от собственного поступка. Он не мог заснуть в холодной постели наедине с сожалениями и виной. Перебирать чонгуковы волосы и чувствовать, как тепло разливается в груди? Это настолько приятно, что Тэхён готов буквально расплакаться. Прошло столько времени с тех пор, как он ощущал нечто подобное. Словно он держит в руках щит и прячется за ним же одновременно. Неспешный поток мыслей приятно прерывает Чонгук, который ластится к его шее носом. — Тёплый, — устало бормочет Чон на выдохе и лениво целует в челюсть. — Ты такой тёплый. Именно таким Тэхён хочет быть для Чонгука, тёплым и уютным. Не холодным и колючим. Он не уверен, что сможет таким стать, но он очень постарается. По крайней мере сейчас он может быть для Чонгука безопасным местом, таким же, каким Чонгук является для него самого. Немного не таким, как Чимин, но это не хорошо и не плохо, просто иначе. Тем более, Чимин всё равно нашёл своё альтернативное безопасное место в Юнги. Забавно, как бывает в жизни. Странно, но не всегда в плохом смысле. — Ты в безопасности, — тихо отвечает Тэхён, поглаживая Чонгуку спину. — Попробуй ещё поспать. Чонгук продолжает тыкаться ему в шею, щекоча волосами подбородок. — Через минутку. Тепло и нежность Чонгука расползаются по всему телу Тэхёна, наполняют каждый сосуд в нём ничем иным, как… да. Ему не стоит думать об этом сейчас, правда, но он уже так устал от этих «не стоит». Его сосуды наполняются ничем иным, как любовью к человеку, которого раньше ненавидел. Он не смеет больше игнорировать данный факт, должен сформулировать его, хотя бы в собственной голове. Так что, да, любовь. Страшное чувство.***
— М-м-м, — мычит Тэхён, кажется, в третий раз, но эти нечленораздельные звуки явно не удовлетворяют его напарника. — Давай, — бормочет Чонгук, уткнувшись кончиком носа ему в шею и щекоча им чувствительную кожу. — Проснись и пой, дорогой. «Отвали» проскальзывает в его мыслях, но тепло чонгукова тела в районе его шеи стирает все негативные предпосылки. — Такая рань, — раздаётся хриплый голос Тэхёна, который приоткрывает один глаз. — Ещё темно. — Верно, — смеётся Чонгук и целует его в челюсть. — Но мы должны вставать рано, помнишь? — Нет, не припоминаю такого. Он слишком увлечён приятными чонгуковыми касаниями, чтобы думать о том, что он помнит, а что — нет. — Тогда ты просто забыл о своей работе. Чонгук тёплый и от него так уютно пахнет. Это всё, о чём Тэхён способен сейчас думать. — Слишком много слов, — бормочет он, заставляя Чонгука вновь рассмеяться. Пугает то, насколько Тэхён способен привыкнуть к подобному. Просыпаться рядом с Чонгуком каждое утро. Как бы безумно прекрасно это было? Стоит их глазам пересечься, идея моментально становится всё более привлекательной. Но это всего лишь мечта, которой суждено однажды испариться, верно? Несбыточная мечта. Как же иначе? — Посмотри на себя, — шепчет Чонгук и запускает пальцы в его волосы, убирая со лба. — Только проснулся, а уже выглядишь так божественно. Тепло уже, наверное, волнами разлетается по всей комнате из его груди, но Чонгуку знать об этом не обязательно. — Это твой план? — спрашивает он, прищурившись. — Подлизать, чтобы убедить меня встать? Чонгук цокает и слегка оттягивает его волосы. — Во-первых, я не подлизываю никому, а, во-вторых, только представь лицо Сокджина, если он снова на нас натолкнётся. Любопытно, но не настолько, чтобы вытащить его из объятий Чонгука… и его кровати. — Смело с твоей стороны полагать, что он не будет нас там поджидать. Чонгук отводит взгляд, вероятно, чтобы найти ещё аргумент, что он, будучи Чонгуком, вскоре делает. — Никто не станет караулить нас при входе, если мы приедем раньше. — Мне совершенно поебать, если кто-то заскучавший решит опять снимать нас или что-то в таком духе. — Ты врёшь. — Вру? Чонгук облизывает губы и скользит подушечками пальцев вдоль ключиц Тэхёна. — Ты ненавидишь журналистов и всё, что с ними связано, — говорит он, переводя взгляд на Кима. — Уверен, это включает слежку и съёмку с их стороны. — Да чтобы я был недоволен тем, как из нас делают восходящих рок-звёзд? Невозможно. Улыбка Чонгука кажется горькой. — Сарказм не всегда будет спасать твою задницу, волчонок. Хотелось бы Тэхёну разозлиться на него. И, в то же время, нет. Скорее даже наоборот. Он надеется не найти больше причин ненавидеть его так, как раньше. Сумасшествие, верно? Тэхён закатывает глаза, но только для того, чтобы продемонстрировать неодобрение. — Я жду третий аргумент. Чонгук бросает на него безразличный взгляд, и в следующую же секунду вес и тепло его тела исчезают. По какой-то причине, Тэхён выпрямляется, чувствуя внезапный прилив сил, и хватает Чонгука за запястье, возвращая на место. — Уйти, — произносит Тэхён, прижимаясь губами к месту, где шея Чонгука переходит в плечо, — это неприемлемый аргумент. Тэхён чувствует себя гораздо лучше, когда на его бёдрах ощущается вес Чонгука. — Тебе это с рук не сойдёт, — отвечает Чон непреклонно, несмотря на мягкий тон. — Я встану, — говорит Ким, устроив руки на его талии, — но с одним условием. Пальцы Чонгука, перебирающие его волосы, стали новой тэхёновой зависимостью. Это так расслабляет, но, как и любое его движение, пугает. Пугает то, как он умудряется успокоить его, даже не стараясь особо. Такие прикосновения не должны быть такими естественными и… блять, никаких больше «не должны». Если они ощущаются естественными, значит так оно и есть. Не так уж и сложно, да? А может и сложно. Тэхён ни черта в этом не смыслит. — Слушаю, дорогой. И это чёртово слово, которое всякий раз заставляет колени подгибаться. Как вообще семь букв могут иметь столько власти над человеком? Невероятно. И условие, что ж… сейчас ему хочется только одного, как бы глупо и пугающе это ни звучало. — Поцелуй меня. Ничего оригинального, ничего глубоко философского. Но всё ещё по-новому необычно, и, кажется, Тэхёну никогда не надоест. Он и не хочет, хотя прекрасно знает, что в какой-то момент ему придётся лишиться подобного. Он, правда, этого не хочет, но… это страшно. Страшное чувство с пугающими последствиями.***
Впервые в жизни выходить из своего Форда в одиночестве странно, но всё быстро приходит в норму, когда они с Чонгуком снова встречаются. Десять минут порознь ощущались вечностью, и, сейчас по правде, такого быть не должно. — Сегодня никаких фанатов, нам повезло, — говорит Чонгук и черты его лица красиво подсвечиваются лучами постепенно встающего солнца. Как же дерьмово, что его нельзя прямо сейчас поцеловать. — И никакого Сокджина, кажется, — добавляет Тэхён, озираясь. Его седана действительно нигде не видно. — Может, ты впервые оказался прав. Чонгук смеётся, пихнув его локтем в бок, но почему он вообще сегодня такой милый? — Я буквально всегда прав, можно было бы выучить это за столько времени. Тэхён много чего узнал о Чонгуке за прошедшие недели, и, ну, вечная правота далеко не первое, что всплывает в голове при мысли о нём. Если спросить его о Чонгуке, Тэхён расскажет о том, каким наглым он может быть под всей этой личиной идеального пасынка. Расскажет о том, как он тщательно подбирает слова, когда хочет получить желаемое, о том как эти самые слова слетают с его губ, тщательно подобранные и очаровывающие. Расскажет о том, как сильно он отдаётся своей работе, остаётся преданным ей, как замечательно видеть его в их псевдо-офисе каждый день. Расскажет об их поздних завтраках в том кафе в Стритервилле, пусть Чонгуку и пришлось силком его туда загонять в первый раз. Расскажет о всех тех часах, проведённых за простым разглядыванием Чонгука, когда тот вёл машину и не замечал его, хотя, скорее, просто притворялся. Расскажет об их ссорах в подвале или по пути домой после неудачного дня, а также и об их примирениях, быстрых или долгих, в зависимости от ситуации. Расскажет о том, как Чонгук борется с тяжёлыми веками, когда они остаются в подвале до полуночи, как засыпает прямо на столе иногда, чтобы через пять минут проснуться. Расскажет об их новой привычке, о тех длинных вечерах, которые они проводят за работой у Чонгука в кабинете, о его заострившихся чертах, а также о том, как он никогда не забывает о заботе, всегда делает любимый тэхёнов чай, который купил себе специально, несмотря на протесты последнего. Расскажет… О многом расскажет. Он столько всего может рассказать о Чонгуке, почти до бесконечности. И, если всё же спросить, может, Тэхён ничего из перечисленного и не расскажет. Он оставит всё это при себе, словно самый эгоистичный эгоист спрячет ото всех найденное сокровище. Если бы кто-то знал о Чонгуке столько, сколько знает о нём Тэхён, если бы кто-то сумел увидеть его глазами Тэхёна, то, возможно… Да. Возможно, этот кто-то тоже непременно в Чонгука влюбился. Настолько сильно, что станет болеть в груди. Он знает, что больно будет, но если такова цена за то, чтобы наблюдать за этими прекрасными чертами лица подольше, вновь и вновь слушать этот чистейший голос, то он согласен её заплатить. Даже в двойном размере, если будет необходимо. Чонгук всё равно бесценный. — Ты не всегда прав, — в итоге говорит Тэхён. — Жаль тебя расстраивать, приятель. Чонгук приподнимает бровь и подходит ближе. — Приятель? — повторяет он, усмехаясь. — Забавный способ ко мне обратиться, дорогой. Тэхён закатывает в ответ глаза и сбегает, буркнув «пошли». Чонгук смеётся за его спиной, но всё же идёт следом. Как ему нужно было его назвать? Солнце, как сегодня ночью, когда Чонгук был в состоянии полусна, чтобы хотя бы понять смысл его слов? Нет, определённо плохая идея. Она была таковой несколько часов назад, когда это слово бессознательно слетело с его губ впервые. Между ними что-то есть, это глупо отрицать, но они не пара. Они, скорее… её смутная идея, их отношения слишком неопределённые, размытые и не предвещающие долгое существование. То, что он называет его Гуком, уже достаточно интимно. Ещё одно слово из такого разряда будет слишком для них обоих, пусть по сути это всего лишь набор букв. Жизнь чертовски сложна и без этих бессмысленных вопросов. — Видишь? — улыбается Чонгук, щёлкнув выключателем. — Никого. Тэхён обходит всё помещение, словно Сокджин мог бы спрятаться под каким-нибудь столом, но Чонгук оказывается прав. Они одни. — Гордишься собой, м? Чонгук скользит ближе к нему, и Тэхён подавляет всё в себе возможное, когда его ладони ложатся на талию. Кто-угодно, спускающийся сейчас по лестнице, мог бы их увидеть, особенно Сокджин, но Тэхён всё равно уже слишком околдован Чонгуком, чтобы оттолкнуть. — Да, — выпаливает Чон и следит взглядом за собственным пальцем, что скользит вверх по груди и замирает на открытом участке кожи около шеи. — Нам не стоит… — Тэхён шумно сглатывает, взбудораженный его поведением, и чувствует как кружится голова от переизбытка мыслей и запаха Чонгука, как обычно соблазнительно мятного. — Неужели я смущаю великого Волка-одиночку? — игриво спрашивает Чон. — Как такое возможно? Это глупое прозвище, которое даже не Чонгук придумал, хотя мог бы. Тэхён, на самом деле, не помнит, откуда оно вообще появилось. Всё же, если он не может полностью противиться, он вполне может слегка подыграть. — Ты прекрасно понимаешь, что делаешь, — произносит Тэхён, аккуратно подцепив Чонгука за подбородок. — И это далеко не связано со смущением меня. — Так что я тогда делаю? Если честно, у него нет точного ответа. Конечно, он его дразнит, действует на нервы, но зачем, если они оба не хотят, чтобы люди знали… ну, увидели, что они ведут себя иначе. Не здесь, не на работе, даже если сейчас рядом с ними нет ни души. Тэхён редко шёл на подобный риск с Сокджином, скорее даже, никогда. Они всегда вели себя осторожно и скрытно, — по крайне мере, пытались, — и потому по сей день Тэхён верит, что никто не знал об их отношениях, кроме членов команды и тех, кому они смогли бы доверить свой секрет. Потому что таковым они и являлись, до сих пор являются. Секретом. Чувства, похороненные под слоем внешних проявлений, позволяли себе проявляться только в определённое время, в царстве, созданном лишь для них двоих. Такое царство может довольно быстро опустеть или, что ещё хуже, начать давить и угнетать. Он не хотел, чтобы Сокджин становился секретом, но разве могло бы быть иначе? Он не хотел прятаться, бояться последствий; он не хотел ругаться, оставаясь наедине, из-за какой-то мелочи, потому что оба устали от долгих часов утомительной работы. Он не хотел говорить об этой самой работе даже в свободное время. Он не хотел жертвовать их отношениями, но в какой-то момент именно это и произошло, потому он знает, что если с Чонгуком всё примет более серьёзный оборот, то… Тэхён не хочет повторения истории, но пока что всё идёт по тому же сценарию, и это чертовски пугает. Глупо, верно? Такой взрослый парень, детектив, боится по пути потерять ещё одну часть себя, разрушить ещё одну прекрасную историю. Жизнь в качестве партнёра Сокджина была не такой уж плохой, конечно, и Тэхён точно знает, что его следующему парню крайне повезёт. И он был бы рад, окажись этим парнем Хосок. Жизнь в качестве партнёра Сокджина была полна хороших воспоминаний, которые всё ещё согревают ему душу, но Тэхён не может забыть как всё пошло под откос. Всему пришёл конец, несмотря на их любовь друг к другу, и теперь эта любовь превратилась в иное чувство, но вина лежит не только на Сокджине. Тэхён не может винить его, потому что среди них именно Тэхён был катастрофой. Полным беспорядком после смерти Эмбер, которая всё ещё не даёт ему покоя. Если бы история повторилась, такой катастрофой был бы Чонгук. В конце концов, на этот раз он потерял близкого друга, как и Тэхён чуть больше года назад. Чонгук сильный, может даже сильнее самого Тэхёна тогда, но некоторые люди умеют оттягивать момент, когда их накроет. Может, Чонгук один из таких людей, может… Всё это бессмысленно, да? Его мысли в таком же раздрае, как и он сам. — О чём ты думаешь, Тэхён? Чонгук склоняет голову к плечу в ожидании, не прекращая поглаживать осторожно ключицу. — Да ни о чём таком. Очевидно, что он на такое не купится, но что ему нужно было сказать? «Прости, просто подумал о том, как мы могли бы разрушить прекраснейшую вещь в нашей жизни. А ты, приятель?». Точно не это, нет. — Я же вижу, что ты переживаешь, ты знаешь? Да, знает. Он накрывает руку Чонгука своей, мазнув по тыльной стороне его ладони. — Не волнуйся обо мне, Чонгук. Тот вскидывает бровь и криво улыбается. — Как будто это возможно. — Так я просто источник беспокойства, да? — Нет, — Чонгук на секунду опускает глаза. — Я имею в виду… Чонгук умолкает, и Тэхён мгновенно замирает, услышав не столь отдалённый смех со стороны лестницы. Их взгляды встречаются, прежде чем оба отлетают друг от друга словно пара нашкодивших подростков. Секунду спустя Хосок с Сокджином также застывают, и все четверо теперь смотрят друг на друга в неловкой тишине. Слишком большое расстояние между Чонгуком и Тэхёном означает то же самое, что спутанные волосы и близость у Сокджина и Хосока — вину. Они с Чонгуком поймали их с поличным или же всё наоборот? Даже если постарается, Тэхён не узнает. Кто-то мог бы подумать, что Сокджин с Хосоком ничем таким не занимались, просто пришли вместе на работу, будучи коллегами. Кто-то мог бы объяснить гнёзда на их головах сильным ветром, как и румянец на щеках сержанта, но Тэхён всё прекрасно понимает. В противном случае Сокджин не выглядел бы таким смущённым. Как, в принципе, всегда, Хосок первым ломает лёд, растягивая губы в улыбке. — Детективы! — улыбается он, спускаясь по лестнице, и Сокджин нехотя следует. — Снова ранние пташки? — Похоже на то, — отвечает Чонгук и расслабляется, возвращая Хосоку улыбку. — Доброе утро, Сокджин. Тот, однако, слишком занят тем, что выдерживает взгляд Тэхёна. Он может стоять так до бесконечности, но Тэхён не станет первым отводить глаза, несмотря на тяжесть где-то в желудке и колотящееся сердце, которое отдаётся, кажется, в каждой части его тела. — Доброе, — произносит, сдавшись, Сокджин, но мышцы Тэхёна остаются в напряжении, а взгляд не отлипает от сержанта. — Не ожидал увидеть вас здесь. Конечно, нет, если он уже был внутри здания, когда они вошли. Всё-таки Сокджин редко паркуется перед участком, и, да, Тэхёну стоило об этом вспомнить. О том, где они были всё это время, думать не хочется. И так голова скоро лопнет от количества подбрасываемых воображением кадров. Не поймите его неправильно, он всё ещё считает Хосока идеальной парой для Сокджина, он будет счастлив, если их отношения станут серьёзнее… или не станут форсировать, но совсем иначе видеть подобное своими глазами. Как бы он ни пытался, Тэхён просто не может забыть о том, что ещё несколько месяцев назад он сам был на месте Хосока. Также заставлял Сокджина смеяться и был таким же секретом. Он тогда периодически засматривался на него с нежностью, когда думал, что его никто не видит. Он тогда занимал особенное место в сердце Сокджина. Может, у них всё ещё не так серьёзно, но, если посмотреть на них чуть дольше тридцати секунд, становится очевидно, что серьёзность лишь вопрос времени. Но сейчас всё изменилось. Оставаясь верным своим мыслям и словам, Тэхён считает Чонгука своим человеком и хочет надеяться, что Чонгук такого же мнения. Всё изменилось, но чувства не могут просто испариться, особенно если ты того хочешь. Они меняются, но Тэхён соврал бы, попытавшись убедить себя, что их близкие отношения согревают ему сердце. Он хочет, чтобы Сокджин пережил всё то, что пришлось пережить ему — ценные минуты спокойствия среди этого непрекращающегося кошмара, в котором они живут. Конечно, хочет. Сокджин заслужил этого, может, даже больше, чем он сам, но просто это… трудно. Блять, это трудно, наверное, этим словом проще всего описать ситуацию. Это не то же самое, что видеть своего бывшего с другим или самому сближаться с кем-то новым. Тэхён уже испытывал подобные наплывы ревности в прошлом, поэтому сейчас может их различить. Он нашёл Сокджина в тот момент, когда нуждался в нём сильнее всего. Тэхён бы рассыпался на кусочки, если бы не он, в то 22-е октября. Сокджин не был ему единственной опорой тогда, но точно был одной из самых прочных, и Тэхён старался быть для него таким же сильным, несмотря на зияющую дыру в груди и сознании. На тот момент между ними уже что-то было, и смерть Эмбер в какой-то степени их сблизила, хотя Тэхён всё равно бы всё отдал, лишь бы спасти её в тот день. Их связь была скреплена кровью и слезами, и, вероятно, именно это их и погубило. Опять же, сейчас ситуация не сильно отличается от прежней. Опять же, Тэхён нашёл кого-то посреди бури. Опять же, эта самая буря может сблизить их, чтобы в итоге разбросать по сторонам. Тэхён мог бы попытаться отступить в последней отчаянной попытке защитить и Чонгука, и себя, но разве это лучше, чем попытаться ещё раз? Ему всё равно будет больно, так почему бы снова не испытать судьбу? Да, так он и поступит. Рискнуть всем — это меньшее, что Тэхён ради Чонгука может сделать. — Божечки! — раздаётся громкий голос Лероя, который выбивает его из своих мыслей, закинув руку на шею. — Кто тут у нас так рано сегодня? — В этом нет ничего необычного, — ворчит Тэхён, снова столкнувшись с Сокджином взглядом. — Я тоже работаю изо всех сил. — Никто обратное и не доказывал, — холодно подмечает Сокджин, проходя мимо них к своему столу, и Хосок следует, поприветствовав каждого. Тэхён лишь закатывает глаза и косится на Лероя, совершенно игнорируя вес его руки на своих плечах. Лерой уже тысячу раз вот так врывался с громкими криками в его личное пространство, так что он привык. — Нет, серьёзно, — офицер переводит взгляд с Тэхёна на Чонгука. — Мы чему-то помешали, ребята? — Конечно, — говорит Джорджи, хлопнув Лероя по плечу и любопытно поглядывая на детективов. — Вопрос в том, чему именно. — Моей тихой и спокойной жизни, — с ноткой драмы отвечает Тэхён. — Ей вы помешали, детишки. — Твоя жизнь далеко не тихая и спокойная. — Ты хоть раз задумывался о том, что это связано с наличием в ней тебя? — щурится Тэхён. Гордая улыбка тут же расцветает на губах Лероя. — Ага, я та ещё сенсация, знаю. Тэхён закатывает глаза и пихает парня в бок, заставляя убрать руку. — Это был не комплимент, Рой. — Ты даже не знаешь, что такое комплименты, мужик. Ответить Тэхён не успевает, потому что их перебивает голос Сокджина. — Разве у тебя нет работы, Лерой? Кроме того, чтобы приставать к своим коллегам, конечно. — Приставать, — бормочет тот, обмениваясь с Тэхёном многозначительными взглядами, после чего кивает и повышает голос: — Да, сержант, уже приступаю. — Спасибо, — Сокджин поправляет галстук, который действительно сейчас в этом нуждается, и садится за стол. — Это относится ко всем. Что за прекрасное утро ждёт их за горизонтом.***
— Вот список людей, к которым нам сегодня нужно наведаться, — говорит Чонгук, передавая лист бумаги. По правде говоря, почерк у Чонгука такой же неразборчивый, как и у Тэхёна, который бегло сканирует имена, останавливаясь на одном конкретном. — Эрин Уайт? — хмурится он. — Нам точно нужно говорить с ней? Воспоминания о их первой встрече всё ещё свежи в памяти, поэтому она не лучший человек для разговора, если Тэхён хочет сохранить спокойствие. — Да, нужно, — Чонгук уничтожает остатки тэхёновой надежды. — С ней и с её командой. — Которая, возможно, включает нашу любимую парочку. Замечательно. — Думай об этом, как о длительном приключении, хорошо? — пытается Чонгук. — И не смотри на меня с таким скептицизмом. — С каким скептицизмом? Чонгук, однако, прав: Тэхён смотрит на него сейчас со всем имеющимся у него скептицизмом. — Вот с этим, — Чонгук слабо пихает его в голень под столом. — Давай съездим к ним в первую очередь, если это так тебя беспокоит, чтобы ты не нервничал потом целый день. — Ничего меня не беспокоит, — поправляет его Тэхён. — Просто я знаю, что всё не пройдёт хорошо. — Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? — произносит Чонгук, и его голос теряется на фоне внезпно громких восклицаний офицеров. — Твой легендарный оптимизм. — Отвали, — растерянно отвечает Тэхён и пинает Чонгука в лодыжку, стараясь подавить рвущуюся на губы улыбку. — Зачем нам вообще говорить с этой кучкой придурков? — Конечно всё не пройдёт хорошо, если ты будешь их оскорблять, — Чонгук закатывает глаза и встаёт, надевая пальто. — И знаешь, что? Даже не думай слиться. Он не пытается, честно. Ладно, может быть. Может. Он знает, что это дело обречено на провал. Детектив не выбирает тех, кого ему приходится допрашивать, особенно если его напарником является единственный и неповторимый детектив Чон-Кирни. Хороший коп в их дуэте, который способен сохранять спокойное выражение на лице, закипая внутри. Так что да, они едут к Эрин Уайт и её команде, и ничего с этим не поделать. — Пойдём, напарник. Вздохнув, Тэхён поднимается со своего места и собирается. Чонгук машет команде и предупреждает Сокджина о том, что они, вероятно, уедут на весь день, пока Тэхён поднимается по лестнице. Он придерживает для Чонгука дверь и пропускает вперёд, получив в ответ улыбку. — Ты сегодня прямо джентльмен, Тэхён. Хотелось бы ему заткнуть его своим любимым способом, но он не может этого сделать здесь, поэтому приходится довольствоваться грубыми словами, совершенно измененными его игривым тоном. — Просто заткнись уже. — Ах, — Чонгук так очаровательно морщит нос, — вот уже и не джентльмен никакой. Хочет Чонгук джентльмена, он его получит. Просто… не каждую секунду каждого дня. Но всё же Тэхён может быть ещё каким джентльменом, как и самой недовольной жизнью пиздой в городе. Можете называть это двуличностью, если хотите. Пока они идут через главный зал, то останавливаются по меньшей мере раза три, ведь Чонгук слишком вежлив и общителен, чтобы игнорировать брошенные ему приветствия. Они оба машут Заку с Кристин, которые разговаривают с Тайлером, и Тэхён здоровается ещё и с ним. Когда они наконец оказываются на улице, холодный воздух мгновенно заменяет спёртую духоту подвала. Холодно до чёртиков, но Тэхён лучше проведёт свой день здесь, чем запертым в четырёх стенах с Сокджином. Лучшая часть во всём этом? Морозить жопу он будет не один. Забавно, как худшая часть оперативной группы превратилась в лучшую. — Итак, — начинает Чонгук, заводя двигатель. — Помнишь, почему нам нужно навестить наших дорогих журналистов? Тэхён закатывает глаза, пристёгиваясь. — Потому что кто-то из них мог быть знаком с Сэди, помимо всего прочего. — Всё это прочее включает тот факт, что Эрин Уайт её знала. Теперь Тэхёну интересно. — Ты уверен в этом? Как… Тэхён всматривается в экран телефона Чонгука, на котором открыта фотография двух женщин в центре небольшой группы. Нет сомнений, кем они являются. — И ты гордишься тем, что скрывал такую информацию от своего же напарника, а? — Я ничего не скрывал, — говорит Чонгук, убирая телефон в карман. — Тайлер помог мне с этим сегодня утром. — Что он взломал на этот раз? Чонгук оборачивается, сдавая назад, чтобы ни в кого не врезаться, и вдруг смеётся, возвращая взгляд на Тэхёна. — Не всё решается взломом, ты в курсе? — Я всё равно не разбираюсь во всём этом ботанском дерьме, — отвечает тот, пожимая плечами. — До тех пор, пока кто-то делает эту работу за нас, мне плевать. — Поверить не могу, что ты настолько старый. — Поверить не могу, что ты настолько раздражающий. Чонгук проверяет обе стороны дороги и встраивается в несущийся поток. — Только и можешь, что называть меня раздражающим, — игриво возмущается Чон. — Может придумаешь что-нибудь новенькое? — Ты только и можешь, что называть меня старым, придурок, — отвечает он. — И я по-разному тебя называю. Включая… запретные слова, так сказать, рискованные, по меньшей мере. — Например, дорогой? Тэхён на секунду отводит взгляд. Это чёртово слово всё никак не перестанет творить с ним такое, верно? — Например, по-разному. Чонгук смеётся через нос. — Как показательно. — Знаю. Эти небольшие перепалки, которые случаются каждый день, ничто в сравнении с, ну, кое-чем большим, но в то же время они имеют столь же огромное значение. Всё то время, что они провели в дороге вместе с Чонгуком, сблизило их. Оно заставило Тэхёна посмотреть на него с другой стороны или, если точнее, вынудило постараться сильнее, чтобы разглядеть настоящего Чонгука. И эта призма предвзятости, через которую он смотрел на Чона? Ему пришлось отбросить её, чтобы разрушить всё то, что он думал, что знал о Чонгуке. Ни черта он о нём тогда не знал, и чем больше он учится видеть его истинную сущность, тем яснее ему кажется, что по-настоящему никогда не сможет его узнать. Его можно было рассматривать как энигму, загадку, которую нужно разгадать, но разгадать такого человека, как Чонгук попросту невозможно. Он всегда найдёт способ удивить мир, продемонстрировать новую часть своей личности, узнать что-то новое. Да, если вкратце — Чонгук содержит в себе множество вещей. Чонгук незабываемый. Чонгук бесценный. Чонгук не поддающийся расшифровке, но в хорошем смысле. Чонгук для Тэхёна единственный. Страшное, блять, чувство. — Готов войти в логово ко львам? — Ох, Чонгук, — выдыхает он, выходя из джипа, припаркованного напротив главного здания Tribune. — Мы здесь львы. — Согласно общественному мнению, ты — волк, а не лев, — он хлопает дверью. — И может попробуешь не напасть ни на кого, ладно? — Я не… — Ты напал на Намджуна тогда, прямо около вот той стены, — он указывает на неё. — Такое случается каждый раз, как ты его видишь, но не суть. — Я не стану этого делать, если сегодня его не будет, — уверяет Тэхён. — Доволен? — Очень доволен. Тэхён закатывает глаза и движется вперёд, чтобы скрыть улыбку от проницательных глаз Чонгука. Он скучал по наличию у себя напарника, это правда. Ему понадобился Чонгук, чтобы это осознать, пару недель, чтобы принять и, в конце концов, полюбить. Его дни были бы просто отвратительны без Чонгука рядом. Это дело и всё с ним связанное стало бы непосильной ношей для одного детектива, для одного человека. По крайней мере, они есть друг у друга. Поначалу их отношения приносили лишь головную боль, но сейчас… сейчас они стали самым важным в жизни. Повседневная жизнь Тэхёна соткана из давления, скандалов, насилия и смерти, но Чонгук всегда рядом, чтобы напомнить, что в ней есть место и другим вещам. Тэхён начал верить, что, возможно, заслуживает хотя бы одного процента света в жизни, которая с каждым годом становилась всё мрачнее и мрачнее. Их с Чонгуком отношения не идеальны, не устойчивы и не определены, как и всё в этой жизни, но он рядом, согревает тэхёново сердце, которое должно напоминать айсберг. После всего, что он видел, что до сих пор видит и переживает, сложно не утонуть в океане пессимизма и ненависти. В прошлом он пытался превратить собственное сердце в лёд, оставив живое место для самых ценных людей, но затем Чонгук раскрылся и разрушил все отстроенные им ледяные бастионы. Может, оно к лучшему, может — нет. Тэхён не знает, но в одном он уверен точно — без Чонгука дни были бы настолько мрачными, что он бы плакал каждую ночь перед тем, как провалиться в сон, если бы вообще мог спать. Так что, да, возможно, всё приведёт к катастрофе, но сейчас ему это необходимо. Дело даже не в том, что он зависим от Чонгука или нуждается в нём, чтобы чувствовать себя полноценным. Всё куда глубже и серьёзнее. И куда проще, на самом деле. Эта история о двух мужчинах, которые в друг друге нуждаются, чтобы пережить тот ад, через который вынуждены вместе проходить. Чимин рядом, всегда был и будет рядом, но те вещи, которые Тэхён с Чонгуком видели собственными глазами? Чимин их, слава богу, не видел. Он знает, что происходит, знает каково это быть копом, сталкиваться со смертью и насилием так часто, что можно подумать тебе всё равно, но это дело… да. Чимин может понять, но не может прочувствовать на себе. Чимин знает его лучше всех, но его не было рядом на тех отвратительных местах преступлений, не шёл рука об руку к тем пяти трупам. Он не находился под прицелом все эти недели. Он не был в центре всеобщего внимания. Его не оскорбляли повсеместно все эти недели. Он не находился в этом просторном, но жутко тесном подвале неделями. Тэхён рад, что Чимин не был на его месте всё это время. Он никому бы такого не пожелал. Но Чонгук переживал всё то же самое, и он знает. Знает, как это тяжело, чувствует эту тяжесть на собственных плечах. Тэхёну нужен Чонгук потому что помимо взаимопонимания, он такой же точно, как сам Тэхён. Он переживал тот же самый ебучий ад, и, ну, страх часто людей сближает. Конечно, всё куда сложнее. Он не спал с Чонгуком дважды, потому что ему был нужен кто-то; он сделал это, потому что хотел уже достаточно давно. Он сделал это, потому что какой идиот упустит подобный шанс? У него было много причин, но даже без них он поступил бы также. В конце концов, нужна ли вообще какая-то причина, чтобы потрахаться? Нет, ну или ему, по крайней мере, не нужна. И всё же это сложнее, потому что… чувства, аргх. Чувства. Страшная штука. Они не появились просто так, но самая важная часть заключается в том, что они есть и, кажется, никуда не собираются деваться в скором времени. Они есть и, несмотря на то, что со временем чувства могут измениться, Тэхёну всё же приходится иметь дело с теми, что есть сейчас. Чувства к Чонгуку, единственному и неповторимому. Кого-то похожего на Чонгука всё равно невозможно найти, потратив хоть всю свою жизнь. Чонгук — это Чонгук, и это простое утверждение рвёт душу, пока тот смотрит на Тэхёна своими большими, ясными, глубокими глазами. Как они могут быть такими живыми после стольких ужасов, ими увиденных? — Пойдём, напарник, — произносит Чонгук, чуть склонив голову к плечу. — Нас проводят к команде. Как же отвратительно притворяться, что Чонгук для него просто коллега, когда они находятся на просторах дикого и опасного Чикаго, каким он стал в последнее время. Как же отвратительно кивать и идти следом в здание, когда хочется поцеловать его и как можно дальше отсюда убраться. — Вот сюда, детективы, — говорит женщина, показывавшая им дорогу. — Удачи. Она уходит сразу же, оставляя их одних наедине с этими стервятниками, потому что на львов они явно не потянут. Собравшись с мыслями, Тэхён шагает вперёд, ощущая присутствие Чонгука рядом с собой. Помните, что он называл их восходящими рок-звёздами? Что ж, кажется, что сейчас они уже ими стали за вычетом характерной безумной толпы вокруг, которая в их случае далеко не безумна. Кто-то поднимается со своих мест, кто-то остаётся сидеть, но абсолютно все взгляды направлены на них. Все эти чёртовы придурки пялятся, но выражения их лиц не похожи друг на друга. Кто-то из этих идиотов поражён, кто-то, блять, напуган, а кто-то скорее похож на Намджуна, которого, слава богу, среди них нет, хотя вполне есть шанс, что он просто прячется по углам, чтобы в любую секунду выскочить на них. Секунды тянутся слишком долго, отчего пульс Тэхёна наоборот учащается. Можно было подумать, что он уже привык к таким ситуациям, в которых напоминает циркового клоуна, но нет. Ну, то есть привык, но его тело отказывается принимать это как данное, что справедливо. Всё это ебучее шоу далеко не нормально, но что он может сделать? Сорваться и усугубить всё? Чонгуку бы это не понравилось, да и ему самому тоже. Пусть Тэхён и говорит, что на последствия ему плевать, это не совсем правда. Они всегда доёбывают его, отчего он ужасно устал. Поэтому он позволяет всему идти своим чередом. Он не станет дарить им очередную сенсацию для первой полосы. — Джентльмены! — а вот и босс. — Детектив Чон-Кирни, — Уайт здоровается с Чонгуком, который вежливо кивает. — И детектив Ким, — её ухмылка не похожа на намджунову, отчего раздражает сильнее, потому что Тэхён такие презирает. — Кого ещё из моих сотрудников вы хотите ударить сегодня? Чонгук рядом с ним задерживает дыхание на пару секунд, как и, собственно, все в этом помещении. Но не стоит так напрягаться. Тэхён ничего не сделает… не сможет сделать. Не выбросит же он её из окна за провокацию. Они все его так или иначе провоцируют, хотят вывести на эмоции, но он не окажет им такую услугу. Не сегодня. Он и так слишком часто это делал, и именно поэтому они теперь считают, что его так просто подтолкнуть к краю. — Никого, если они будут себя подобающе вести. Он зыркает на самых пугливых из них, и они тут же опускают глаза. Ага, так он и думал. Уже не такие наглые, когда он стоит рядом, прямо перед их тупыми рожами. — Потому что вы эксперт в подобающем поведении, верно? Она так рьяно старается вывести его из себя, что даже смешно становится. — Я много знаю о плохом поведении, так что ведите нас в свой чёртов кабинет или я продемонстрирую широту своих познаний, — он усмехается, поймав пару нервных взглядов. — И поверьте мне, ваши коллеги не захотят этого видеть. — О, я верю вам, детектив Ким, — она всё ещё улыбается, как сука — простите его французский — которой и является, указывая себе за спину. — Прошу, джентльмены, — она разворачивается, но вскоре оборачивается вновь. — Или, может, вам не нравится, когда вас называют джентльменом, детектив Ким? Вам не очень-то подходит. Она словно напрашивается на то, чтобы Тэхён разбил ей голову о ближайший стол. — Называйте меня как хотите, — отвечает он, на удивление, ровно. — Этим вы и так занимаетесь последнее время. — Верное замечание. Всё ещё мерзко улыбаясь, она открывает дверь и пропускает их в свой кабинет. Описать его чистым будет явным преуменьшением. Тут запросто можно было бы без всякой опасности лизнуть пол, стены, стол, полки, всё, что угодно, но всё это лишь… напрягает. По правде, тот факт, что каждый предмет здесь на своём месте, угнетает. Всё настолько упорядоченно, что неприученная к такому душа Тэхёна негодует. Заходя в кабинет журналиста, Тэхён ожидал увидеть кипы папок и газет по всему помещению, но здесь ничего такого нет. Конечно, заметно, что здесь обитает парочка репортёров, но… да. Тэхён не создан для столь вылизанных мест. Ему нужна толика беспорядка, чтобы чувствовать себя спокойно, и подвал явно под его критерии подходит. Он стал в равной степени захламленным и упорядоченным, и ему доставляет это удовольствие. Складывается впечатление, что начинаешь ориентироваться в собственном хаосе. Здесь же он потерян и сбит с толку. — Прошу, — Уайт садится, и Чонгук единственный, кто следует её примеру. — Или… можете стоять, полагаю, мне всё равно. Тэхён складывает руки на груди и прислоняется к стене, выдержав взгляд Уайт, пока она сама его не отводит. Этот блеск в её глазах совсем ему не нравится. — Итак, мисс Уайт… — Пожалуйста, — перебивает она, — зовите меня Эрин. — Итак, Эрин, — снова начинает Чонгук мягко, но не дружелюбно, Тэхён уже научился различать. — Во-первых, я не знаю, насколько близки вы были, но я соболезную… — Понятно, — она вновь перебивает, но Чонгук куда более терпелив, чем Тэхён. — Вы здесь из-за Сэди, конечно же. Чонгук кивает и достаёт телефон, чтобы показать ей, вероятно, ту самую фотографию. — Это вы на фото, верно? С Сэди? — Да, — выдаёт она, с блеском в глазах наклоняясь чуть ближе, чтобы рассмотреть. — Этой фотографии, наверное, года три-четыре, она тогда ещё работала у нас. — Можете рассказать, как дела обстояли тогда? Какой она была? — Другой, — отвечает она, ни секунды не сомневаясь. — Понимаете, детективы, Сэди не всегда была известна всем из-за своего шоу. Чонгук снова достаёт телефон и кладёт на стол перед собой. — Вы не будете против, если я запишу наш разговор? — спрашивает он, очевидно возвращаясь к своей привычке. — Мой напарник больше ценит старую школу, поэтому до сих пор записывает всё в блокнот, но я предпочитаю все записать на диктофон, концентрируясь на ваших словах непосредственно. Тэхён закатывает глаза, когда Чонгук поворачивается на него, но ничего не говорит, не меняя позы. В этот раз он не будет ничего помечать, как Чонгук сказал. — Конечно, — соглашается Эрин. — Людям обычно нравится мой голос, было жаль не оставить его на записи. Люди обычно любят лизать ей задницу, сказал бы Тэхён, но он не лезет. Они здесь ради информации, а не по проформе. — Спасибо, — произносит Чонгук и включает запись. — Расскажите, какой Сэди была раньше? — Она была… дружелюбнее, я бы сказала. Слава каким-то образом провела черту между Сэди и её старыми друзьями, включая меня. Для неё всё превратилось в соревнование, и я устала от этого, — пауза. — Я сама люблю соперничество, но, знаете, в какой-то момент она уже перешла черту. Она была на всё готова ради продвижения вперёд. — На всё, говорите? — На всё, — повторяет она, закинув стройную ногу на ногу. — Она отчаянно рвалась в тот мир, и, хотя я знала, что она изо всех сил работает, я также знала, что она использует другие… методы, скажем. Методы? Им потребуется больше. — Например? — спрашивает Чонгук также спокойно и ровно, соверешнно не давя. — Возможно, она попала на своё место через постель, — признаётся Эрин после очередной паузы, и Тэхён вскидывает брови. — Не знаю, с кем, но… — Вы просто завидуете, — встревает Тэхён. — Она была знаменита, а вы… что ж, наверное, меня ненавидели или ещё кого. Она облизывает губы и чуть поворачивается на стуле, чтобы посмотреть на Тэхёна. — Чему завидовать? Её смерти? Нет, спасибо, детектив Ким, — она фыркает и также складывает руки на груди. — И вас я не ненавижу, мы с командой просто расследуем и освещаем вашу деятельность. — Расследуете? — он усмехается. — Вы, кучка идиотов, возомнили себя детективами? Что ж, вы ими не являетесь. Эта сука умрёт, что ли, если хоть на секунду перестанет ухмыляться? — Если задуматься, в каком-то смысле мы и есть детективы. Мы могли бы украсть у вас работу. — Мне жаль тот город, который вы решитесь охранять, вы… — Сэди, — вмешивается Чонгук, зыркнув на Тэхёна. — Давайте сфокусируемся на Сэди. Эрин, почему вы думаете, что она так поступила? Продолжая с вызовом смотреть на Тэхёна, она медлит с ответом. — В Чикаго много болтают, что просто благо для нас, журналистов. — И чёртово проклятье одновременно, — бормочет Ким, заставляя её шире улыбнуться. — Которое может стать благом, если прислушаться. Что, блять, это значит? Понятно, откуда Намджун понахватался. Он слишком много времени с ней проводит. — Когда эти слухи пошли? — спрашивает Чонгук, стараясь направить разговор в нужное русло. — Не уверена. Может, два года назад? Тогда этот слух расползался в узких кругах. Он так и не дошёл до прессы, что иронично. — И что вы об этом думали? — Я думала и до сих пор думаю, что ей не требовалось подобное, чтобы добиться успеха, но кто знает? Я бы так не поступила, это точно. Да всем насрать, как бы она поступила. Ему нужно сохранять спокойствие, верно? Они здесь не ради ссоры с ней или её коллегами. Они здесь, чтобы узнать что-то о Сэди, получить более полное о ней представление. — Поэтому ваша дружба прекратилась? — Эта ситуация повлияла на разлад, да. Я поняла, что наши ценности стали слишком разными. Ценности, м? И какие же ценности у неё? Поливать говном опергруппу, которая и так изо всех сил старается? Восхитительно. Все эти уёбки одинаковые, думают, что куда лучше остальных, постоянно осуждают чужие действия, не задумываясь о собственных. — Когда вы виделись с ней в последний раз? Она ненадолго задумывается, и эту заминку Чонгук использует, чтобы проверить, стоит ли Тэхён спокойно… и да, стоит, спасибо за такое доверие. — Пару месяцев назад, но мы едва ли разговаривали. Я была на съемке первого эпизода её шоу. Тогда никакие серийные убийцы ещё не орудовали в городе. Сейчас кажется, что это было так давно. — Понятно, — Чонгук делает небольшую паузу, опирается локтями о столешницу и сцепляет пальцы в замок. — Нам известно, что у неё были проблемы с азартными играми. Знаете что-нибудь об этом? — Всё также началось со слухов, но да, она подсела. Думаю, мы даже что-то об этом писали. — Конечно, писали, — цедит Тэхён. — Как всегда. — Я знаю, что вам нужно поддерживать репутацию, — отвечает она и… стоит ли вообще говорить, что она усмехается? — но не стоит вести себя так агрессивно, детектив Ким. Это вас никуда не приведёт. Ему не нужны советы какой-то надменной журналистки, но спасибо. И он не ведёт себя так уж агрессивно, к тому же. — Вы знаете что-нибудь ещё об этом? — спрашивает Чонгук. — Может, у неё были иные зависимости? Такого рода вещи имеют тенденцию множиться. — Ничего такого не слышала, но кто знает? Окружение, в котором она жила, трезвостью не отличается. Впервые она права. Они продолжают в таком духе ещё некоторое время — Чонгук задаёт вопросы и получает ответы, иногда расплывчатые, иногда полезные, но это уже что-то. Уайт усмехается, не прекращая, что лишь добавляет к напряжённости Тэхёна, которая и так зашкаливает из-за нахождения в этой ебучей комнате. Пока Чонгук пытается отыскать ещё темы для расспроса, Тэхён начинает испытывать некое облегчение при мысли о скором уходе, но затем Эрин начинает их разглядывать, и выражение на лице не предвещает ничего хорошего. Конечно же она попытается допросить их в ответ, эта чёртова… — Детективы? Могу я задать вам вопрос? — Нет. — Конечно, — Чонгук отвечает одновременно с ним, и, правда, зачем он это сделал? Ну, несмотря на неприятность ситуации, Тэхён злиться на него не может. Уайт задала бы свой вопрос независимо от их согласия. Они всё равно не собираются отвечать, так? Тэхён не зря выпроводил Намджуна, чтобы в итоге удовлетворять любопытство его босса. Она ничего об этом деле не узнает. — Что происходит между вами двумя? Эта ёбаная сука не узнает ничего и о них. — Кем вы себя возомнили? — Тэхён опускает руки и отталкивается от стены, чтобы подойти ближе под её пристальным взглядом. — А? Вы просто… — Мы работаем вместе, — Чонгук снова привлекает её внимание. — Разве вы не должны были изучить предмет заранее? По крайней мере он иронизирует. Эту сторону Чонгука Тэхён обожает, но только если она не оборачивается против него. Уайт, в свою очередь, остаётся верна себе и не даёт им её тормознуть. — Уверена, вы понимаете, о чём я, джентльмены. — Да? — произносит Чонгук и поднимает глаза на Тэхёна. — Понимаешь, о чём она говорит, напарник? — Нет, — он чуть расслабляется, подыграв. — Не понимаю. — Намджун был прав, — смеётся Эрин. — Из вас вышел интересный дуэт. — Видите? — усмехается Тэхён. — И не так сложно было узнать о нас. Мы вам для этого даже не были нужны. — Вам это нравится, да? — спрашивает она елейным, но режущим слух голосом. — Играть с огнём? Не то чтобы ему нравилось играть с огнём, скорее, огню нравится играть с ним. Пламя всегда подбирается слишком близко, и Тэхёну приходится выбирать: принять его или быть им поглощённым. Так было всегда. — То есть вы думаете, что вы — огонь? Как же сильно вы ошибаетесь. Эта женщина вовсе не огонь, а железный кулак в вельветовой перчатке. На взгляд Тэхёна, вокруг железа, из которого она создана, нет никакого вельвета, но остальные считают иначе. Ей он этого говорить, конечно, не станет. Это бы слишком подкормило её эго. — Я знаю многих людей, и многие люди знают меня, — отвечает она самонадеянно. — Один этот факт уже должен вас напугать, детектив Ким. Я могу уничтожить вас за несколько дней. Тэхён игнорирует тяжёлый взгляд Чонгука на себе, складывает руки на груди и сверху-вниз смотрит на блондинку. — Тогда почему вы до сих пор этого не сделали? Ладонью она опирается на столешницу, поднимаясь и поблёскивая опасно глазами. — Видите ли, детектив Ким, есть два способа разрушения, — она приближается к нему настолько, что в нос ударяет запах её тяжёлого парфюма; он внезапно скучает по мяте. — Быстрое и медленное. Угадаете, какой способ выбрала я? О чём она думает? Что он её боится? Увольте. Он неделями борется с двумя серийными убийцами. Сейчас бы испугаться ебучей журналистки. — Вы всего лишь репортёр, — цедит Тэхён. — Вы не смогли бы уничтожить меня, положив на это хоть всю свою жизнь. — Я выбрала медленное разрушение, — продолжает она, совершенно его проигнорировав. — Вы, наверное, чувствуете себя не очень хорошо под весом всего этого давления, да? — она улыбается шире. — Каждое слово, которое я пишу, каждое слово, которое я приказываю написать кому-то… Всё, что я делаю, может повысить или снизить это давление, детектив Ким. Разве вам не хочется немного передохнуть? Он бы плюнул ей в лицо прямо сейчас. — Идите нахуй. Эта бесполезная… — Кажется, вам больше нечего нам сказать, Эрин, — вмешивается Чонгук, поднимаясь. — Может, вам стоит остаться здесь, пока мы разговариваем с вашими коллегами. — Может, стоит, — отвечает она, пожав плечами. — Может, я не останусь. — В любом случае, — Чонгук опережает очередную фразу Тэхёна. — Хорошего вам дня в попытках уничтожить нашу репутацию. С этими словами Чонгук утягивает его на выход. — Я и секундой дольше здесь не продержусь, — тихо говорит Тэхён, когда Чонгук закрывает за ними дверь. — Я скоро… — Всех здесь поубиваешь, я понял, — прерывает он его не только словами, но и жестом. Однако его касание также быстро исчезает. — Подожди в машине, я быстро. — Тоже уже поперёк горла стоит? — И не говори, — вздыхает Чонгук. — Нахер их. Губы Тэхёна изгибаются в кривой улыбке. — Очевидно моё влияние. — Твоё плохое влияние, — поправляет Чон, озираясь по сторонам. — Иди, я правда быстро. — Как будто я буду по тебе скучать. Он врёт, но, по крайней мере, теперь он может это признать. Он и правда скучает по нему. Глупо, да? Да, он прекрасно знает, и всё же, глядя на Чикаго из окна, Тэхён скучает по Чонгуку. Ничего не может с этим поделать. Тэхён всегда считал этот город красивыми, пусть даже глазами десятилетнего мальчишки, запертого в неблагополучном, по чьим-то словам, районе. Сейчас же Чикаго мрачный и взволнованный. Чикаго выглядит совсем другим, когда Чонгука нет рядом, и это напрягает. Он всю жизнь здесь прожил, знает город лучше, чем себя, и всё же… Чикаго изменился за последние месяцы, это факт. Стал темнее, даже под тоннами снега, но глубоко внутри он всё тот же, нет? Тогда почему же он так про него думает? Нет, настоящий вопрос в том, кто же изменился? Чикаго или Тэхён? Может, они оба. Как практически всегда, у него нет готового правильного ответа. Он даже на свои вопросы не знает, как ответить? Насколько же всё убого. Временами Чикаго больше не кажется Тэхёну домом. Зато Чонгук кажется. И это пугает. Тэхёну не стоит так сильно уповать на Чонгука. Но в то же время, он никак не может заглушить свои надежды, потому что они у него есть. Многие из них, конечно, донкихотские, если не все, но они всё же есть. В противовес тому, что могут подумать многие, да даже в противовес себе, Тэхён понимает, что ещё не положил хер на свою жизнь. И на себя тоже. Однако сейчас не время строить воздушные замки… никогда не время, на самом деле, особенно, когда они связаны с кем-то непредсказуемым, каковым является Чонгук. Да, Тэхён узнаёт о нём всё больше и больше, но это ещё не значит, что он Чонгука знает. Как он может любить того, кого не знает? Было бы глупо. Но всё же.