***
— Скучаешь по нему? Тэхён смеётся и открывает глаза, чтобы посмотреть на Чимина, который продолжает перебирать его волосы, пока Ким лежит на его коленях. — Ерунда, — отвечает он. — Я провёл с ним весь день. И предыдущую ночь. — Ага, — кивает Чимин, но тут же добавляет: — Значит, скучаешь. Может быть. Но совсем капельку. — Нет. Чимин осуждающе смотрит на него. Поразительно, что у него до сих пор столько власти над Тэхёном. — Ладно, — быстро сдаётся он. — Немного… Но я уверен, что ты тоже скучаешь по Юнги. Чимин улыбается, и Тэхён не в силах не улыбнуться в ответ. — Я и не утверждал обратного, в отличие от кое-кого. — Ты милый, когда влюблён, — говорит Тэхён и тыкает Чимина в тёплую щёку. — И ты. Тэхён даже выпрямляется в поддержку своего утверждения. — Я не влюблён, придурок. — А, точно, — Чимин умолкает, притворно задумавшись. — Ты уже был по уши в любви неделями. — Эй! — Тэхён пихает его, заставляя громче смеяться. — Это не… Чимин тут же прекращает хохотать и смотрит пристально и вкрадчиво. — Ладно, — сдаётся Ким со вздохом. — Возможно, я медленно начинаю влюбляться. Возможно. Он настолько в заднице, что даже сам себе не верит, как и Чимин, который слишком нежно на него смотрит. — Если ты по уши не влюблён, — начинает он, — то и я тоже. — Ты до невозможного влюблён, — слова вырываются у него быстрее, чем мозг успевает их обдумать. — Видишь? — улыбается. — Значит и ты влюблён. — Слишком много слова «влюблён», меня тошнит, — бормочет Тэхён. — Давай поговорим о более важных… — Если ты хочешь узнать, каково было спать с Юнги, то я не знаю. Теперь Тэхён удивлён. — Ты шутишь, — отзывается он, но ничто в выражении лица Чимина не указывает на его ложь. — Некоторые люди всё же общаются перед тем, как потрахаться, знаешь? — Я такого не заслужил! — начинает Тэхён, распаляясь и уже придумывая продолжение, но Чимин снова запускает пальцы в его волосы, и он сдаётся. — Ты определённо заслужил, — Чимина дарит ему одну из своих очаровательных улыбок, которая естественно разрушает все протесты Тэхёна. — Но давай поговорим о чём-то более важном, как ты и говорил. Что я пропустил? Тэхён отводит глаза на долю секунды и… — Боже, я знаю этот взгляд, — добавляет Чимин с избытком энтузиазма. — Поверить не могу, что ты позволил ему трахнуть… — Т-с-с, — Тэхён накрывает его рот ладонью. — Это не… Чимин ловко вырывается. — Он определённо тебя трахнул, боже. — Ты уже это сказал, — бормочет Тэхён, не в силах Чимину врать, да и зачем ему? Конечно он позволил Чонгуку взять себя, почти умолял его это сделать. Нужно быть идиотом, чтобы от подобного отказаться. — Как это… — Охрененно, — Тэхён перебивает Чимина и кладёт обе руки на его плечи. — Просто, блять, крышесносно. Так это было. По меньшей мере. — Прям так, а? — усмехается Чимин. Прям так, да. Чонгук заслуживает, чтобы его хвалили, особенно если он не может этого слышать. — Удивительно, как… — он сейчас скажет что-то глупое и мерзкое, да? — Как всё идёт так естественно, несмотря ни на что. Как будто… нет, блять, я не буду этого говорить. — Как будто вы были созданы друг для друга, — шире улыбается Чимин. — Я не это хотел сказать. Он хотел сказать именно это. Удивительно, как же всё изменилось. — Хотел, и был бы полностью прав. Этот мужчина создан для тебя. Кроме него никто не может тебя выносить. — Это грубо, — Тэхён слабо пихает его в плечо. — Нет, серьёзно, — выдаёт Чимин между двумя приступами смеха. — Вы как два культовых детектива, которые стали не менее культовой парой. Разве не восхитительно? Парой. Вот теперь ему страшно. — Во-первых, никакая мы не пара, и, во-вторых, завтра сам увидишь, что никакие мы для жителей Чикаго не культовые. — Если вы не культовые, тогда никто вообще, — спорит Чимин. — И всё пройдёт хорошо, если будете держаться вместе. Как будто он позволит Чонгуку отойти от него хотя бы на два метра на этом марше. — Этого они от нас и хотят, — вздыхает Тэхён и снова укладывает голову на колени Пака. — Эти двое тоже могли бы стать культовым дуэтом, если бы не были такими чопорными. — Сокджин? — Чимин смеётся. — Чопорный? Не так ты раньше его описывал. Верно, но сейчас у него есть Чонгук, и это всё меняет. — Ну, теперь так. Сокджин чопорный, когда дело касается мистера ФБР. — Уверен, мистер ФБР был бы рад такое услышать. — От меня он такого не услышит. Хотя он всё равно, наверное, меня убьёт. — Убьёт? — переспрашивает Чимин. — Было бы неожиданно для человека, который всю свою жизнь посвятил аресту убийц. — Да, но иногда… он бывает пиздец каким жутким, понимаешь? То, как он ставит себя на место убийц, он воплощает их так хорошо, что, можно подумать, он сам один из этих психопатов. — Это значит, что он хорош в своём деле, — озвучивает Чимин свою точку зрения. — Разве не это вам было нужно? Профессионал? — Такой профессионализм быстро становится подозрительным. — У тебя просто паранойя разыгралась, Кода. — Но подумай об этом, — цокает Тэхён. — Это же блестящая идея, нет? Спецагент — это же отличное прикрытие для серийного убицы. — Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы книги начать писать? У тебя бы отлично получилось. — Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы послушать меня? Потому что сейчас у тебя не очень получается. Чимин фыркает, пропуская сквозь пальцы тэхёновы волосы, которые заметно отросли за этот год. Впервые за несколько лет он хочет позволить им просто расти дальше, не заботясь. — Никто не слушает тебя лучше, чем я, и не смей говорить иначе, — заявляет Чимин. — Я просто говорю, что ты так остро реагируешь, потому что переживаешь по поводу завтрашнего дня. Не обязательно было говорить так прямо, но это же Чимин, верно? Тэхёну стоило ожидать этого. Никто не знает его лучше, чем Чимин. — Это будет ужасно. — Ничего ужасного, — обещает ему Пак. — Чонгук будет рядом с тобой, и я тоже. Буду обеспечивать безопасность марша, включая твою. — Это я буду обеспечивать твою безопасность, — пытается Тэхён, но Чимин лишь качает головой. — Не совсем, но знаешь, что? Мы оба правы, — улыбка Чимина способна осветить сотни самых мрачных ночей. — Я буду защищать тебя, а ты — меня. — Как всегда, — произносит Тэхён почти шёпотом. Чимин кивает и улыбается. — Как всегда.***
— Готов пережить ужасный день? — спрашивает Тэхён, наступая на тонкий слой насыпавшегося за день снега. — Брось, — Чонгук захлопывает дверь и смотрит на него поверх крыши их джипа. — Не будет всё настолько… — Мой любимый дуэт! — произносит голос, которого никто не желал слышать. — Какой приятный сюрприз, да, Стэйси? — Верно, — отвечает она игриво и отчасти саркастично. — Так вы здесь для того, чтобы отдать дань уважения людям, которых оставили умирать? Как мило с вашей стороны. Корпус машины шикарно бы смотрелся с капельками красного, не так ли? — А вы? — спрашивает Чонгук, опережая Тэхёна с ответом. — Пришли порадоваться чужим несчастьям? По крайней мере он не церемонится с ними, как обычно. — Чтобы работать, на самом деле, — отвечает Намджун с привычной ухмылкой. — Скоро увидимся, детективы. А пока… хорошего вам дня. С этими словами они и уходят. Тэхён продолжает смотреть на их удаляющиеся спины, пока те не исчезают в толпе. — Что ты там говорил? — он переводит взгляд на Чонгука. — Ничего, полагаю, — вздыхает напарник. Ужасный день. — Пока что всё неплохо, да? Чонгук мог бы быть прав, если бы так не ошибался. Не «пока что всё неплохо», совсем нет. Бронежилет сильно греет, и за эти добрых полчаса он уже успел искупаться в собственном поту, который быстро прерватился в холодный, отчего всё тело моментально продрогло. Люди пока что не вели себя слишком агрессивно, по большей части потому, что они всё же шли в самом начале марша, или же они просто двигались слишком быстро, но, боже, какие же они, блять, громкие. Голова у Тэхёна в любой момент готова взорваться. Чего они вообще пытаются добиться? Разбудить бедных умерших? Что ж, его поздравления, потому что это наверняка уже случилось. Ещё запах. Он уже упоминал запах? Его нос, может, и промёрз насквозь, но всё же не потерял способность к обонянию, что жаль. Он бы не посмел сомневаться в гигиене чикагцев, но именно это и происходит, когда множество людей собираются в одном месте. Ни от кого, кажется, не воняет, но вся толпа почему-то пахнет как чёртова свалка. Кроме Чонгука. От него привычно тянет мятой, за что все существующие боги должны провозгласить его святым. Да, на этом его речь подходит к концу. Пока что они не заметили никого и ничего подозрительного, что самое во всей ситуации раздражающее. Он понимает, что они здесь не просто для поиска потенциальной угрозы, но всё же это одна из причин, по которым они идут по Чикаго в это холодное утро. И Тэхён далеко не рад выступать на телевидении в конце марша, или просто там появляться. — Поверь мне, — тихо говорит Тэхён, когда их вынуждают замедлиться, — ты сегодня чересчур оптимистичен. — Кто-то же из нас должен, — пожимает тот плечами. — Тебе нужно принять ту часть себя, которая вместе со мной будет бороться с негативом. Верите или нет, но он уже готов делать с Чонгуком всё, что угодно, но играть роль сексуального и сильного дуэта города в эти планы не входило. Может по этой причине он планов никогда и не строит. Все они всё равно однажды неминуемо пойдут по пизде. — Просто заткнись и иди вперёд. Чонгук тихо смеётся, но слушается и проходит вперёд рука об руку с Тэхёном, естественно. Потерять Чонгука в таком беспорядке было бы проще простого. Этого ему не хочется. Ни сегодня. Никогда. Он и правда так думает? Разве не убого? Плевать. Тэхён уже упоминал отвратительные плакаты, которые принесли фанаты Сэди? Такое должно быть преступлением, серьёзно, причём приравненным к убийству. Ладно, может, он драматизирует, но они могли бы и дома их оставить. — Детективы Ким и Чон, верно? — откуда-то слева раздаётся высокий голос. Тэхён хмурится, повернув голову, но не останавливаясь, и ловит взглядом стройный силуэт в толстовке с капюшоном. Кстати об этом, они всё ещё не рассказали Хосоку о том, что произошло на кладбище. Надо было первым же делом это сделать. — Вы меня не знаете, — добавляет женщина и снимает капюшон, чтобы и Тэхён, и Чонгук в этом убедились. — Но я хочу сказать, что на вашей стороне тоже есть люди. Мы не так заметны, но всё же. Детективы переглядываются удивлённо, а когда вновь переводят на женщину, та уже исчезает в толпе. — Какого хера это было? — Сторонник, полагаю? — Чонгук выглядит таким же сбитым с толку. — Сторонник? — усмехается Тэхён. — Мы не в президенты баллотируемся. — А может стоит? — тихо смеётся Чонгук. — Вернём Америке былое гейство. Могу себе представить. — Ну, гейство — это прекрасно, почему бы нет? Чонгук морщит нос, когда смеётся, и, честно, это одна из самых милых привычек, которые Тэхён только видел. Но сейчас не время умиляться поведению Чонгука, и реальность ощутимо бьёт его — фактически, буквально бьёт по плечу. Он озирается, пытаясь найти виновника, но быстро понимает, что дело не в одном парне. Речь идет о слишком большом количестве людей, которые каким-то образом оказались в центре давки. — Вас не должно здесь быть! — слышится голос, который тут же поддерживают другие из безликой толпы. — Вы должны повсюду искать этих монстров! Чёрт, они ведь о таком даже не подумали. Как же так? — Разве у вас нет работы? Трудно найти баланс между искренностью и самоконтролем, но по какой-то причине Тэхёну удается не вцепиться в горло каждому нарушителю спокойствия — в любом случае их слишком много. Как будто они, блять, возникли из ниоткуда. — Эй, глянь, — голос привлекает внимание Тэхёна, несмотря на то, что он не такой громкий и едва различимый, — разве там не два этих педика? Забудьте всё, что он говорил о самоконтроле. Нахальные черты лица мужчины мрачнеют в осознании, когда Тэхён расталкивает всех на пути к нему. Его дружок пытается сбежать, но сама толпа потоком не даёт ему сдвинуться с места. — Что ты сказал? — цедит Тэхён, оказавшись лицом к лицу с тем, кто посмел раскрыть свой рот. — Давай же, повтори. Парень озирается, понимает, что выхода нет, ну и знаете, как говорят: чем мельче собака, тем громче лает. — Ты же слышал. Да, но похоже, что он один, судя по удивлённым лицам зевак. — В лицо мне скажи, — резко настаивает Тэхён. — Что сказать? — спрашивает Чонгук, оказавшись рядом, с таким же непониманием. — Давай, — повторяет Тэхён и чуть толкает парня. — Мы теперь оба здесь, твой шанс. У него руки трясутся? Отлично. Он может хоть обоссаться перед ним, Тэхёну всё равно будет плевать. Уёбок сам напросился. — Так что? — давит он, но ответа не получает. Он чувствует прикосновение чонгуковой руки в перчатке на своём запястье, ловит его взгляд с немым вопросом, и, очевидно, этого кучке идиотов хватило, чтобы начать на них выёбываться. Тэхён освобождает руку как можно нежнее и осторожнее, но затем… — Теперь вам стыдно? — выпаливает придурок, которого поддерживает ещё парочка таких же. Ему сейчас стыдно лишь за то, что он не сможет выбить из него всё дерьмо прямо здесь, чтобы не нарушить план Сокджина и Хосока, но это же не значит, что он связан по руками и ногами. — Я ещё раз спрашивать не стану, — угрожающе басит Тэхён, схватив парня за ворот куртки в поддержку своих слов. — Последний шанс, фанатик ёбаный. Кажется, что он вот-вот раскроет рот, но последующая тишина почти заставляет Тэхёна отступить. — Педики, — ядовито цедит тот. — Вот, кто… Низкий удар Тэхёна быстр и резок, неизбежен. Парень падает на землю с приятным, но приглушенным стуком. Ему повезло, что землю покрывает толстый слой снега. Тишину нарушают шепоты, но пошли они все к черту. Этот засранец заслужил гораздо большего, чем получил. Тэхён может разнести всю эту толпу, но одно прикосновение Чонгука заставляет его передумать. Он бросает ещё один презрительный взгляд на валяющийся на земле кусок дерьма, и они оба продолжают свой путь сквозь уже более редкую толпу. Тэхён идёт чуть впереди, чтобы побыть ненадолго в стороне от замечаний Чонгука, но в какой-то момент им снова приходится замедлиться, когда они добираются до той части шествия, которой не известно произошедшее минуту назад. — Не собираешься меня отчитывать? — спрашивает Тэхён, когда они уже наверняка отдалились от очага конфликта. Почему Чонгук улыбается? — Прежний Тэхён бы на нём живого места не оставил, — отвечает он. — И, если честно, этот придурок не заслужил пощады. — Теперь мы говорим на одном языке, — говорит Ким с уверенной улыбкой и чувствует, как успокаивается. Чонгук тут же пихает его локтем. — Это не значит, что ты можешь каждый раз так поступать. Одного хватило с лихвой, и нам точно не избежать проблем в последствии. — Мне, а не нам, — поправляет Тэхён, но Чонгук качает головой. — Нам, — настаивает тот. — Мы команда, не так ли? Да, так и есть. Часть его желает, чтобы они были чем-то большим, но он не смеет просить так много. В любом случае это бы долго не просуществовало, а то, что у них есть, уже является достаточным подарком, каким бы рискованным он ни был. — Да, но не смей… — Тэхён смеётся, когда опускает взгляд на протянутый к нему чонгуков кулак, — … делать это. Не прекращая движения, Тэхён протягивает ему кулак, по которому Чонгук тут же ударяет своим. Столь простой жест стал таким до абсурда успокаивающим за такое короткое время. Некоторое время марш проходит без происшествий, пока он не замечает группу журналистов из разных СМИ. Он был бы не против, если бы Намджун не был в их числе, но, конечно, он там вместе со своей напарницей и их боссом. Целое чёртово злобное трио, которого Тэхён старается избегать, таща Чонгука на другую сторону толпы, пока они продолжают двигаться вверх по улице. Они почти подходят к концу — ну, или к началу, если посмотреть на всё иначе, — когда перед ними возвышаются колонны Мэрии. Вскоре получается так, будто они ведут людей рядом с мэром, Сокджином и Хосоком. Тэхён всё ещё слышит шепот за их спинами, слегка заглушённый более громким гулом, но кого это вообще волнует? Пока никто не оскорбляет его или Чонгука, ему всё равно. Ему не должно быть до этого дела, иначе это сведёт его с ума. — Как всё прошло? — тихо спрашивает Сокджин, и это означает, что никто здесь не в курсе того маленького инцидента. — Идеально, — уверяет его Тэхён, хотя прекрасно понимает, что Сокджин всё сам узнает — это лишь вопрос времени. Он, наверное, чует неладное, судя по тому, как подозрительно он смотрит на Тэхёна, но всё же не настаивает. Это бы плохо сказалось на репутации опергруппы, если бы они сейчас поругались, верно? Так он думает, пока идёт во главе чертовски огромного шествия прямо за двумя полицейскими машинами, которые прокладывают им путь по уже открытому шоссе. В какой-то момент джипы останавливаются, и все остальные следуют их примеру, как только добираются до огромного здания с позолоченными дверьми, где их уже ждут репортёры. Будет не весело. Совсем нет. — Помни, — шепчет Чонгук, пока мэр со своим телохранителем поднимаются на небольшой подиум, специально возведённый ради этого. — Тебе нужно сохранять спокойствие. Тэхён кивает, молча пытаясь впихнуть себе в голову эту установку. Он никогда не поддавался панике легко, но, когда он оказывается на этой пародии на сцену, волна тревоги накрывает его. Отчаяные времена требуют отчаянных мер, он понимает, но это? Всё явно не пройдёт хорошо, оно, блять, обречено на провал. Собрать в одном открытом месте огромную толпу, мэра и членов опергруппы, особенно детективов? Это чёртов рецепт для катастрофы. Для кого-то это может быть очевидно, но для опытного человека? Это чертовски страшно. Сердце Тэхёна так бешено колотится не из-за страха за собственную жизнь, нет. Он беспокоится о том, что что-то плохое может случиться с другими, особенно с теми, о ком он заботится. Лицо Чимина, которое он вылавливает взглядом в толпе, обычно придавало ему спокойствия и уверенности, но сейчас, когда он замечает его среди других копов, у него кровь стынет в жилах. Кровь. Будет ли пролита кровь сегодня? Не накручивает ли он себя? Насколько ему известно, всё вполне может закончиться хорошо, так? Нет? Насколько ему известно, всё также вполне может закончиться плохо. Мэр с мегафоном в руках начинает свою речь, и, если честно, Тэхён слишком занят анализированием всего окружающего, чтобы вникнуть. Толпа затихает под белоснежным небом Чикаго, повсюду бродят копы для поддержания общего спокойствия, никто не ведёт себя подозрительно, но Тэхёну всё равно неспокойно. Его глаза цепляются за зимнюю форму Чимина, за его крупный ремень с кобурой и рацией, за всё, что только можно, но ничто не проносит ему утешения, даже улыбка Чимина, которую он ему дарит. — …Дженис Дони, Фрэнсис Гудман, Келси Грин, Майлз Вебб, Сэди Уинтерс, — Тэхён улавливает часть речи мэра. — Вам известны эти имена, и они никогда не будут забыты. Это имена людей, в чью честь мы шествовали сегодня, и я могу уверить вас, что их убийства не останутся безнаказанными, — она делает паузу, чтобы окинуть взглядом толпу. — На пресс-конференции сегодня днём вам станут известны детали расследования, но сейчас я дам слово детективам Киму и Чон-Кирни, которые вам уже известны. Слава богу, она передаёт мегафон сначала Чонгуку, который берёт его осторожно и без тени сомнения. Надёжный дуэт. Такими они должны предстать сегодня; такими, Тэхён знает, они и являются на самом деле. Так почему же у него такое плохое предчувствие? Не то чтобы он не хочет, чтобы его ассоциировали с Чонгуком… дело уже давно не в этом, просто… На тот момент, вся эта стратегия заключалась бы в том, чтобы они притворялись, будто ладят и прочее дерьмо. Сейчас же? Она заключается в преуменьшении значимости их роли в жизни друг друга, какой бы странной она ни была. Суть не в создании чего-то несуществующего для вида, а в сокрытии. Что может быть хуже? Существует ли вообще подобное? Люди склонны видеть мир таким, каким им хочется его видеть, а не таким, каков он на самом деле. Каждое их слово подвергнется анализу, будет исковеркано и неправильно интерпретированно, как и каждое их действие. И это чертовски пугает. Его пугает слишком много вещей в последнее время, не так ли? Он уже устал бояться, но, в то же время, как он может оставаться непоколебимым? Не то чтобы у него был выбор. Страх не спрашивает разрешения перед тем, как пробраться в подкорку твоего разума. — Дженис Дони, — начинает Чонгук, сделав акцент на каждом имени, — Фрэнсис Гудман, Келси Грин, Майлз Вебб, Сэди Уинтерс. Независимо от того, чем они зарабатывали на жизнь, эти люди не заслужили такой смерти, насильственной смерти. У этих убийц нет права пятнать наш город, — когда он также делает паузу, Тэхён вздрагивает. — Знаете, один из тех жертв был моим другом. Мне выпала честь знать его совсем недолгое время, а теперь его нет. Его отобрали у меня два преступника. Я здесь не для того, чтобы оправдываться, потому что усердно трудился над этим делом ещё до убийства моего друга, но просто… Я разделяю вашу боль. Честно. Дрогнувший голос Чонгука заставляет Тэхёна двигаться инстинктивно. Когда тот делает короткий перерыв, Тэхён сжимает его плечо, позволив руке задержаться там подольше, и они обмениваются короткими взглядами. Чонгук, кивнув, продолжает: — Может, это звучит, как клише, но мы с моим напарником дали клятву защищать вас, жители Чикаго, и этим мы занимались последнее время. Мы не идеальны, никогда такими не будем, но я тоже могу уверить вас, что время этих убийц на свободе сочтено. Вскоре они уже не смогут никому навредить. Молчание толпы перетекает в приглушённый ропот, но в нём нет ничего подозрительного. Всё идёт лучше, чем он ожидал, стоит признать, но то был Чонгук, и его положение менее спорное, чем тэхёново. Тэхён молится, чтобы руки не тряслись, когда тянется к мегафону, и, по какой-то причине, ему везёт. Не дрожит, но сердце все ещё сильно колотится в груди, а ноги будто становятся ватными. Ему в любом случае нужно это сделать, так? — Не буду церемониться, вы все и так меня знаете, поэтому не удивитесь, когда услышите то, что я хотел бы сказать, — наткнувшись на пару любопытных взглядов, он старается взять себя в руки. — Те двое убийц также меня знают, потому нацелились на меня и моего напарника по какой-то извращённой причине, но я скажу вам кое-что, — пауза. — Скажу им кое-что, потому что знаю, что они смотрят сейчас, — он смотрит в объективы многочисленных камер, направленных на него, и старается не вслушиваться в ропот. — Лишь вопрос времени, когда мы заставим вас ответить за все поступки, — он не может контролировать яд в своём голосе, хотя тщательно пытается его скрыть. — Думаете, что вы самые умные, верно? Позвольте мне напомнить, кем вы на самом деле являетесь, — он чувствует ожоги от сотен прикованных к нему взглядов, но плевать. — Вы чёртовы трусы, демоны, которые заслужили лишь страдания, и знаете, что? Страдание и ждёт… Голова Тэхёна ударяется о холодный пол, и тело сверху придавливает чужой вес, после чего кто-то сталкивает его со сцены. Он запинается, укрываясь за платформой, и, боже, почему в ушах стоит такой звон? — Тэхён, — слышится приглушённый голос, сливаясь с десятком таких же приглушённых шумов. — Эй, ты в порядке? Тэхён хмурится и стонет болезненно. Когда кто-то надавливает на его плечо, он всё же поднимает глаза. Чонгук. Что с… блять. Где… мэр тоже здесь. Она в порядке. Осознав, что случилось, он дрожащей рукой тянется к своему Смиту и Вессону, но его останавливают. — Оставайся здесь, — говорит Чонгук и движется, пригнувшись, до тех пор, пока не выходит на открытую местность. Несмотря на приказ Чонгука, Тэхён следует за ним, но оно оба вынуждены остановиться, услышав ещё один выстрел. За ним следует новая порция криков и отдалённой возни. Когда они выпрямляются в полный рост, Тэхён мгновенно замирает. Несколько копов подбегают к телу неизвестного, но Тэхён смотрит лишь на Чимина, который твёрдо стоит на ногах, сжимая в обоих руках пистолет. — Чимин? — Тэхён старается дозваться до него сквозь этот гул. — Ну же… — Я убил его? — спрашивает офицер и хмурится, повернувшись к Тэхёну с Чонгуком. — Я не знаю… — Не переживай об этом, — говорит Чонгук, после чего обращается к Киму: — Уведи его отсюда, я разберусь, — Тэхён качает головой, и Чонгук сжимает его ушибленное плечо. — Иди. — Он пытался тебя застрелить, — бормочет потерянный Чимин. — Я слишком поздно увидел, я… Настала очередь Чимина ощущать на своём плече подбадривающее прикосновение Чонгука. — Ты молодец, хорошо? Я скоро вернусь. С этими словами он спешит к телу стрелка, окружённое копами от чужих глаз. Многие люди всё ещё лежат на земле, прикрывая уши и спрятав головы. Им уже оказывают помощь, так что Тэхён избегает уколов совести, когда уводит Чимина к джипу. — Всё произошло так быстро, — выпаливает Чимин, когда они остаются наедине чуть поодаль от всеобщего хаоса, который всё же до них долетает. — Блять, я… — Знаю, Чимин, знаю, просто посмотри на меня, ладно? — Чимин слушается, и Тэхён тянет руку, чтобы забрать у него оружие. Он аккуратно сжимает его напряжённые плечи, ловит его взгляд и ждёт пару минут, прежде чем снова заговорить. — Ты в порядке. Ты поступил правильно. — Возможно, но он… он целился в тебя, и я… Голос Чимина срывается, и Тэхён сгребает его в объятия, крепко прижимая к груди. — Он мог ранить тебя или… Тэхён начинает поглаживать его затылок и притягивает ближе к себе. — Но он этого не сделал, так? Я в порядке, ты в порядке, Чонгук в порядке. Чонгук. Если бы стрелок целился в Тэхёна по-настоящему, он бы сейчас истекал кровью на земле, если бы не чонгуковы рефлексы. Похоже, что Чонгук сегодня спаситель. Его спаситель. — Хотите сказать, что тот парень просто расистский уёбок? — Тэхён обращается к Сокджину и Хосоку. — Расистский уёбок, который ранее привлекался, но это не значит, что стрелял он в тебя по этой единственной причине. — Мы проверили его соцсети с Тайлером, — произносит Кристин, — и этот мужчина очевидно был согласен с убийцами. Множество постов на его страничке оскорбляли опергруппу и вас, в особенности. Это имеет смысл, но в то же время, какого хера? Тэхён не наивен, конечно же, но… Теперь, кажется, это норма, да? Где-то там живут люди, которые готовы перерзать глотку ему или Чонгуку. Люди, которые готовы начинить их свинцом… и тот факт, что они также не являются идеальными белыми придурками ситуацию лишь усугубляет. Как же это всё убого. Нахуй их всех. — Говорил же, что это плохая идея, — произносит вскоре Тэхён. — Думаю, не стоит говорить, чем бы всё кончилось, если бы рядом не было Чонгука или Чимина. Сокджин на секунду опускает взгляд, в отличие от непоколебимого Хосока. — Нам нужно было это сделать, — говорит агент. — Так люди своими глазами увидели, что проблема не в том, что мы ничего не делаем, а в том, что угрозы учащаются и становятся более опасными. В том, что убийцы не идиоты и умеют манипулировать, к тому же имеют сторонников. Через час они поймут это окончательно. — Пресс-конференция будет настоящим адом, — спорит Тэхён. — Вы же это понимаете, да? — Только если ты решишь всё испортить, — выпаливает Сокджин, заставляя Кима закипеть мгновенно. — Решу всё испортить? — шипит он, ткнув себя в грудь. — Да я мог умереть на этой блядской сцене, и… — Но не умер же? — перебивает его сержант, и, честно, Тэхён уже слишком близок к тому, чтобы сломать ему нос. — Эй, что с тобой не так? — Чонгук вступается за него. — Тебя даже на сцене не было, Сокджин, не… — Простите, — вздыхает тот и поднимает руку. — Мне не стоило этого говорить. Я рад, что все в порядке. Правда. Слишком уж часто он слышит извинения, не так ли? Может стоит попробовать не нести херню вообще, чтобы потом за неё не извиняться? Пофиг, у него и так уже голова пухнет, ещё Сокджина ему там не хватало. — Не испорчу я твою дражайшую пресс-конференцию, — говорит Тэхён, — но есть кое-что, о чём вам лучше узнать сейчас. — Что именно? Тэхён сжимает своё плечо, и Чонгук подходит к нему ближе. — Этим утром не всё прошло гладко, и… — Знаю, — перебивает Сокджин. — Я видел видео. — И ничего не сказал? — хмурится Ким. — Тебе не стоило решать конфликт таким образом, но я знаю, что он сказал про вас. И не могу винить за то, что ты сделал. Наконец-то, блять, ебучий здравый смысл. Приятно ощущать поддержку со стороны Сокджина после стольких мелких ссор и перепалок. Он не ждёт, что теперь всё будет прекрасно, но даже один раз уже кажется чудом. — Что ещё нам следует знать? — спрашивает Хосок. Детективы переглядываются, после чего Чонгук начинает: — Видите эту прекрасную рану? — Чонгук убирает волосы со лба. — Кто-то спрашивал, как меня угораздило, и, думаю, время всё объяснить. — Это случилось два дня назад, — вступает Тэхён. — Я был… эм, не в самом лучшем состоянии около могилы Эмбер по понятным вам причинам, — он на секунду опускает глаза, а, когда вновь поднимает, наталкивается на сочувствующие и обеспокоенные взгляды. — В какой-то момент я отключился, но успел заметить чей-то силуэт. — Я искал Тэхёна, и подумал, что он мог быть там, поэтому поехал на кладбище, где тоже увидел тот силуэт, но со спины. Не понял даже, парень это был или нет. Он не отвечал на мои вопросы и принялся убегать, когда я приблизился. Я попытался догнать, но потерял из виду, и меня вырубили. — Всё, что случилось после, значения не имеет, потому что этот мудак не оставил после себя следов. Повисает тяжёлая, напряжённа тишина. — Два дня? — подаёт голос Сокджин. — У вас два дня ушло на то… — Нам были нужны эти два дня, — перебивает его Чонгук. — По меньшей, мать его, мере, ладно? Два дня, и правда, были минимум. — Мы бы всё равно ничего не сделали за пару дней, — говорит Хосок, будучи настоящим миротворцем. — На том кладбище нет камер видеонаблюдения, да? — Ни одной. — Думаете, это был убийца? — спрашивает Лерой. — Может, оба? — Один, — опережает детективов Хосок. — Это была одна из них. Женщина. — Почему ты так уверен? — спрашивает Тэхён. — Не думаю, что у мужчины достаточно самообладания для такой провокации. Они насмехаются над вами. Над нами. — Она не могла знать, что Чонгук там окажется, — справедливо подмечает Джорджи. — Но она допускала такую возможность. Чонгук или кто-нибудь ещё, она предполагала, что мог появиться кто-то третий. Знала, что будет рисковать, потому и пошла на это. Она также не могла знать, что Тэхён окажется в таком состоянии. Таком, то есть отвратительно жалком. — Зачем идти на такой риск? — подаёт голос Зак, сидя за своим столом рядом с Кристин. Что-то по-прежнему не вяжется, это странно. Как он сумел отвязаться от этих надоедливых журналистов, но не заметил за собой слежку? Причём со стороны кого-то похуже стервятников. У него, наверное, никогда не будет достойного ответа. — В этом вся она, — отвечает Хосок. — Она начала играть в бога, а бог всемогущ, не так ли? Она хотела доказать вам, и нам, что как бы близко мы к ней ни подобрались, коснуться её не сможем. Это не надолго. — Некоторые убийцы возвращаются на могилы своих жертв из раскаяния или ради удовольствия, но она, кажется, предпочитает возиться с живыми. — Всё всегда было завязано на нас, — произносит Чонгук. — С самого начала. Тэхён, поймав его взгляд, сжимает челюсти. Почему, кстати? Что они такого сделали, чтобы заслужить одержимость со стороны психопатов? Кроме того, что стали самыми известными детективами, если можно так сказать. Кто, блять, будет убивать людей, чтобы просто доказать своё превосходство перед двумя детективами? Это же не может быть единственной причиной, верно? Впрочем, он не сильно удивится, если так и окажется. Этим двум уёбкам было нужно простое оправдание, которое толкнуло бы их к убийствам. — Но Чонгук догнал бы её, будь она и правда женщиной, так ведь? — спрашивает Лерой, заработав тычок от Джорджи. — Женщины умеют бегать, идиот. Лерой потирает ушибленное ребро, словно ему правда больно, и извиняется. — Знаю, но это же Чонгук. А не какой-нибудь… — Она была подготовлена, а я нет, — отвечает Чон. — И Джорджи права, женщины умеют бегать, особенно та. — Тогда это просто хаос, — заключает Лерой. — Можем только молиться, что парень чертовски медлительный. Тишина, которая нависает, невероятно тяжёлая. Тэхён продолжает искать утешение в глазах Чонгука, хотя пытается это слишком не афишировать… не показывать, как сильно он хочет уйти отсюда и найти убежище в его объятиях подальше от этого проклятого холодного подвала, который он любит и ненавидит в равной степени. И всё же с ними спецагент, который умеет успокоить. — Она хочет напугать вас, парни, — говорит им Хосок, глядя прямо в душу. — Вам страшно?***
Знаете, как это обычно бывает. Помещение, забитое стервятниками, сцена с взобравшимися на неё мэром, Сокджином и Хосоком. Вскоре к ним же присоединятся и детективы. Тэхён не в восторге от того, что придётся выступать перед такой аудиторией, но что он может поделать? Сильный дуэт с копом, которого сегодня утром чуть не подстрелили. Будет, по меньшей мере, интересненько, а вопросы точно будут до жути раздражающими. — Как вам всем уже известно, мы арестовали человека, стрелявшего в детектива Кима сегодня утром, и вскоре его будут судить за содеянное, — Тэхён улавливает слова Сокджина вполуха. — На данный момент мы не нашли доказательств его связи с убийцами, но мы уверены в том, что он их поддерживал. Тянутся долгие минуты, на протяжении которых Тэхён время от времени фокусируется на словах, витая в собственных мыслях. Голос Сокджина вовсе превращается в неразличимое бормотание, когда он сталкивается взглядами с Намджуном и замечает его привычную ухмылку. Он не один, конечно, здесь вся банда, готовая завалить их неуместными вопросами. — А сейчас мы дадим слово самим детективам. Уровень шёпота во всей комнате увеличивается, стоит им с Чонгуком подняться на сцену и занять место за трибуной с микрофоном. Им же не нужно представляться, да? Когда в воздух взметаются сотни рук, ответ становится очевиден. Все и так их знают, поэтому сразу же переходят к делу. — Как вы себя чувствуете с тех утренних событий? — спрашивает женщина, которую выбрал Чонгук. Приятный вопрос? Необычно. Но и подозрительно, не так ли? Разве кто-то ещё бывает вежлив просто так, из вежливости? Он сомневается, особенно, когда речь идёт о таких людях. — Мы в порядке, спасибо, — отвечает Чонгук с лёгкой улыбкой. — Да, — соглашается Тэхён, наклоняясь к микрофону. — Избавиться от нас не так-то просто. Намджун и его друзья привлекают его внимание. Просто невозможно не задержать взгляд на этой троице ублюдков, восседающих в самом центре кучки падальщиков. Следующие вопросы не будут похожи на первый, это очевидно. — Детектив Ким, — произносит мужчина, которого он уже видел пару раз. — Этим утром вы обратились к убийцам. Думаете ли вы, что они и сейчас за вами наблюдают? Вот они и подобрались к сути, но вопрос всё же вполне логичен. Ничего экстравагантного, можно и ответить нормально, чтобы не показаться мудаком. — Насколько мне известно, они вполне могут быть и среди нас, — по залу снова разлетается более громкий и взволнованный шёпот. — Я бы не удивился. Они смелые. — Вы правда думаете, что это может быть кто-то из нас? — спрашивает парень и озирается, словно способен различить в толпе убийцу. — Если вас это успокоит, не думаю, что конкретно вы сотворили все эти ужасы, сэр, — и снова его взгляд ложится на троицу. — Но это могут быть двое сидящих или стоящих в этом зале, — ими могут оказаться даже чёртовы телохранители, да кто-угодно, что и пугает. — Я никого не обвиняю, но держите в голове эту возможность. — Мой напарник прав, — говорит Чонгук, и это слово, сорвавшееся с его губ, всё ещё творит с Тэхёном непонятные вещи. — Они с самого начала тщательно следили за ходом расследования, но сейчас дело приобрело совершенно иной оборот. В каком-то смысле они хотят принимать в нём участие. Шёпот, так много шёпота. Могут они просто задавать свои вопросы — желательно поменьше, — и свалить? — И это не беспокоит вас? — встревает другой журналист. — Вы же знаете, что те убийцы могут быть прямо перед вами. — Что это за вопрос? — Тэхён начинает раздражаться. Он уж слишком нетерпелив, или вопрос реально идиотский? — Неужели я выгляжу, как человек, которого не беспокоит… — Да, беспокоит, — вмешивает Чонгук, незаметно отстраняя его от микрофона. — Конечно, но мы же не можем просто всех здесь арестовать? Думаю, вам бы такое не понравилось, верно? У них всё равно не хватает оснований для ареста хоть кого-либо из присутствующих, даже если кто-то из них убийца. Парень не отвечает, уступая место следующему своему коллеге. — Детектив Чон, могу я спросить, кого из жертв вы знали? Ну, ты уже спросил, имбецил. Чонгук секунду колеблется, но думает, вероятно, о том же, что и Тэхён. Кто-то из присутствующих, наверное, и так знает ответ или же вскоре узнает. Какой уже смысл скрывать правду сейчас? — Майлз Вебб, четвёртая жертва, — он умолкает и косится на Тэхёна, который кивает. — Он был моим другом. — Вы думаете, что его убили из-за вас? Чонгука это задевает, Тэхён, наверное, единственный здесь это видит, потому что тот отлично притворяется. Тэхён, однако, с лёгкостью может отличить его истинное состояние под любой маской. — Сделаете ещё хотя бы один подобный комментарий, и я собственноручно выставлю вас отсюда, понятно? Громкий голос Тэхёна усмиряет ропот, и журналисты пару раз кивают понимающе. — Простите, вышло грубо. Позвольте мне перефразировать, — спешно поправляется тот под тяжёлым взглядом Тэхёна. — Думаете, они знали о вашей дружбе и поступили так специально, чтобы вам навредить? Уже лучше. — Если учесть то исследование, которое они провели в отношении нас, я вполне уверен, что они знали, да, — подтверждает Чонгук. — И они угрожали нам месяцами, так что это было сделано намеренно. Не могу сказать вам, почему, потому что сам понятия не имею. Вопрос о том, почему убили друга Чонгука, а не Тэхёна, всё ещё стоит. Не поймите его неправильно, он не хочет терять своих друзей снова, но он никак не может перестать об этом волноваться. Что если кто-то из них окажется следующим? В то же время, зачем им так рисковать и убивать копа, ведь все друзья Тэхёна, по сути, работают в полиции. Это также можно объяснить тем, что даже знакомых у него немного. Ему всегда идеально хватало узкого круга близких людей, до тех пор, пока один из этого круга не погиб. Круг не распался, зато он — да, по крайней мере, на время. — Всем известно, что об этом деле даже создан блог, — произносит кто-то. — Вы пытались отследить его создателя или что-то в таком духе? Этот ебучий сайт. Тэхёну стоило быть копом где-нибудь в прошлом столетии, серьёзно. Всё было бы куда проще, в каких-то аспектах… и тяжелее в других, конечно, но всё же. — Мы пытались найти того, кто его создал, но больше ничего об этом я рассказать не могу, — Чонгук отделывается размытыми общими фразами, потому что немного стыдно за то, что они никак не смогли найти концов. — Насчёт этого сайта, детективы, — раздаётся голос Намджуна, конечно же, с ухмылкой, которая делает его таким, блять, дерзким и умным. — Вас не беспокоит то, что вашу личную жизнь выставляют на всеобщее обозрение? — пауза. — Ну, по крайне мере, вы сблизились, что меня радует. Личная жизнь. Сблизились. Этот козлина подбирал слова не просто так, и эффект от них не заставляет себя ждать. Люди складывают одно с другим довольно быстро, когда тема затрагивает нечто интимное, когда эта информация даёт разыграться их наглому воображению… и, что ж, если они думают о том, о чём Тэхён думает они думают, то… они, в принципе, правы. — Сверхурочные — обычное дело в нашей работе, даже часть её, особенно, когда работаешь над подобным делом, — спокойно отвечает Чонгук. — Наш день не заканчивается, когда мы покидаем участок, и, да, мы научились совмещать усилия, поэтому стараемся работать вместе по возможности. — Но, конечно, нам не нравится, когда за нами следят, — добавляет Тэхён. — Не думаю, что вам захотелось бы оказаться на нашем месте. Ухмылка Намджуна начинает раздражать всё сильнее. — Кто знает? — говорит репортёр. — Может, я бы справился лучше? — Пожалуйста, — цедит Тэхён. — Прошу на сцену. Намджун почти встаёт со своего места, но Эрин его останавливает. Тот поступает крайне необычно для самого себя — кивает и садится обратно. — Так я и думал, — усмехается Ким. — Следующий вопрос. Он ждёт, что Уайт задаст всё более провокационные вопросы, как делала вчера, пока они были наедине, но она даже не собирается, кажется, нашептывая что-то пылко Намджуну на ухо. — Можете подробнее рассказать нам о том, что случилось сегодня утром во время марша? — конечно же кому-то неймётся. — Вы видели видео, верно? — спрашивает Тэхён, и мужчина кивает. — Что вы можете сказать, судя по ним? Журналист несмело озирается, прочищает горло, понимая, что Тэхён правда ждёт от него ответа. — Могу сказать, что вы сцепились с тем парнем и… — Я сцепился с тем парнем, говорите? — Ну, мы… мы не можем… — Да, не можете, — перебивает его Тэхён. — Тот парень, как вы сказали, оскорбил нас и… да-да, я знаю, о чём вы думаете. Полицейский не должен пинать парня просто потому что тот оскорбил его, и вы правы, но, видите ли, я ненавижу ебучих фанатиков, — и снова шёпот. — И если вам фанатики нравятся, лучше бы вам уйти отсюда прямо сейчас, потому что я ненавижу друзей фанатиков также. Никто не уходит, но эти люди явно врут. Кто-то из них определённо относится к этим ненавидящим всё и вся придуркам. Но такие люди, зачастую, трусы, поэтому он не удивлён. — Понимаю, — отвечает репортёр, и Тэхён большего не просит. Ему наплевать, что он думает. Он сделал то, что должен был, и что хотел. Уайт и её щенки смотрят на него, и, очевидно, в их глазах столько неозвученных вопросов. Почему они их не задают? Раньше их мало что останавливало. Они не единственные здесь, конечно же. Половина зала жаждет спросить то же самое, скорее всего, но кажется, словно они не хотят разозлить его, что довольно умно. Это удивляет, как минимум. — Думаете, вы сможете поймать их однажды? Кто бы этот вопрос ни задал, мог бы и полегче. — Вскоре мы их поймаем, — отвечает Чонгук, и, если честно, Тэхён мало на что так сильно надеялся. На данный момент это уже либо они, либо убийцы. Тотальная война не назревает больше, она уже здесь. Война. Страшная штука, не так ли?***
Чимин, кажется, в ближайшее время не планирует отпускать Тэхёна от себя, но тот совсем не против. Юнги тоже садится поближе к Чонгуку на другом конце кожаного дивана с подогревом, можете поверить в это? Тэхён вот о существовании такого узнал пару минут назад, и сам до конца этот факт не осознал. В лачуге Тэхёна едва работает центральное отопление, когда как у Чонгука здесь установлен подогрев в диване. Наверное, нет смысла спрашивать, почему Тэхёну так нравится проводить здесь время, тем более предмет мебели здесь далеко не единственная тёплая и уютная вещь. Он слишком часто отвлекается в последнее время, не так ли? — Когда я увидел всё по телевизору, я… — Юнги хмурится и обнимает в защитном жесте Чонгука, который лежит, прислонившись спиной к его груди. — Я за вас троих так испугался, было так жутко смотреть на это со стороны, не имея возможности помочь. Даже представить не могу, каково было вам. — Я не предвидел ничего такого, — отвечает Тэхён, играясь с волосами Чимина, который копирует позу Чонгука. — Если бы не Чонгук, я… — он сглатывает. — Да, не думаю, что сидел бы сейчас здесь. Тот парень целился в голову. — Говорил же, — произносит Чон с мягкой улыбкой. — Говорил, что спасу твою задницу в ответ. Да, он говорил. Только дело в том, что Чонгук уже давненько спасает ему задницу. Наступает тишина, не неловкая, но и не соверешенно беззаботная, поскольку Юнги какое-то время разглядывает его нечитаемым взглядом, после чего всё же произносит: — Ты же знаешь, что я рядом, Тэхён, да? — Юнги удивляет его. — Также рядом, как и с этим придурком и… — Чонгук смеётся через нос, пока Чимин угрожающе смотрит на Мина, словно готов наброситься с кулаками. — И с невероятным человеком по имени Чимин. Тот удовлетворённо хихикает, а Чонгук пихает локтем друга. — Эй, почему он заслужил комплимент, а я — нет? — он косится на Чимина. — Конечно, ты заслуживаешь их, но… Юнги затыкает Чонгука ладонью, заставляя Чимина с Тэхёном рассмеяться. Как же приятно быть частью чего-то, напоминающего тот самый близкий круг. Ему хочется, чтобы они вчетвером стали близки. — Я хочу сказать, что… — Юнги делает паузу, убирая руку от лица Чонгука. — Это здорово, нет? Вот так вот сближаться и… — Ты сегодня чертовски слащавый, — издевается Чонгук. — Что с тобой такое? — Заткнись, — отзывается Юнги, стараясь скрыть рвущуюся на лицо улыбку. — Полагаю вся эта стрельба сильно меня напугала, понимаете? — Понимаю, — произносит Чонгук, прижимаясь ближе к нему. — Не просто здорово, это пиздец какое чудо, — отвечает Тэхён на изначальное замечание Юнги. — Я к тому, что вы двое не познакомились бы, если бы не мы, так ведь? Чимин, как и Чонгук, вскидывает брови. — Это первое, что пришло тебе в голову? — спрашивает Чон. — А не то, что ты месяцами меня ненавидел? — Ну, это очевидно, — вздыхает тот. — Но сейчас у нас всё хорошо, да? Он не знает, кем они друг для друга являются, но он точно уверен, что у них всё в порядке, и это успокаивает. Но и пугает, как обычно. Глаза Чонгука ясные, и восхитительные, и… — Всё хорошо. Тэхён улыбается в ответ, а Юнги прокашливается. — Так, можете уже перестать смотреть друг на друга, словно сейчас потрахаетесь на этом диване? — смеет возникать Юнги, который сам подобным образом переглядывается с Чимином весь вечер. — Мы не… — Я не перестану, — произносит Чонгук с ним одновременно, и общее смущение вскоре заставляет их рассмеяться. Тэхён так сильно скучал по этому чувству. Ему всё ещё страшно, но, по крайней мере, он не один. Где бы они ни были, он надеется, что Эмбер и его отец это видят.***
Он наконец-то получает то, чего ждал целый вечер — объятия Чонгука. Да, он знает, что звучит слащаво, особенно если учесть, что это исходит из его разума, но так и есть. Кровать у Чонгука тёплая, аромат его кожи тёплый, его тело тёплое, его объятия тёплые, большего ему и не нужно сейчас. Он всё ещё не понимает, почему всё так быстро изменилось, но стоит ли вообще теперь отвлекаться на мысли о подобном? Нельзя ли просто насладиться редкими моментами, когда он чувствует себя в безопасности? Тэхён, может, не заслужил множество вещей, но после всего, что они пережили, разве много — желать простого уюта? Знаете что? В пизду. Заслуживает он того или нет, Чонгук здесь с ним, потому что сам того хочет. Тэхён здесь тоже, потому что сам этого хочет, так зачем изматывать себя глупыми подозрениями? У него и так в голове слишком много нерешённых проблем, чтобы добавлять себе новых. Ничто уже не имеет никакого смысла, поэтому вполне разумно вовсе перестать везде докапываться до истины. Существует ли она вообще? Почему так легко задавать вопросы и так сложно искать на них ответ? Чонгук. На нём ему нужно сейчас сосредоточить всё своё внимание, пока тот выводит что-то у него на спине. — Что ты рисуешь? — спрашивает Тэхён хрипло от долгого молчания. Его голова лежит на груди Чонгука, и он невольно слушает биение его сердце, которое образует единственную мелодию в мире, которая способна его расслабить. Его сердце бьётся размеренно, громко и спокойно. Это может показаться глупостью, очевидно, но осознание того, что Чонгук жив, умиротворяет его ещё сильнее, чем красивейшая мелодия биения чужого сердца. Тэхён недостаточно ценил жизнь, пока люди, которых он любил, не начали умирать. Он всё ещё любит их, конечно же, но жалеет, что не говорил им об этом достаточно, когда они ещё были живы. Он должен был осознать это сразу после смерти отца, но, очевидно, у него не получилось, потому что даже Эмбер он редко говорил о том, как много она для него значит. Она знала это, да, но… Уяснил ли он в итоге свой урок или нет? Чонгук жив, и всё же у него уже есть те слова, которые он всё ещё ему не сказал, оставляя при себе. Но зачем? Потому что ему страшно? Это же пиздец как тупо. Тэхён мог умереть сегодня, но и Чонгук тоже. Они каждый чёртов день своими жизнями рискуют гораздо больше, чем остальные люди. Конечно, можно умереть совершенно в любой момент, чем бы ты ни занимался, но участие в расследовании этого дела автоматически увеличивает твои шансы. — Попробуй угадать, — говорит Чонгук и, судя по интонации, улыбается. Тэхён никогда не был хорош в этих играх, но он может попробовать. — Член, — отвечает он сразу же, отчего грудь Чонгука начинает сотрясаться от смеха. — Я ещё даже не начал, глупый. — Да, но я тебя знаю. Чонгук смеётся через нос и действительно начинает что-то вырисовывать. Если честно, на член не похоже. — Это буква? — Ага, — произносит Чонгук и повторяет движения. — Какая? — Ч. Чонгук, кивнув, продолжает. Тэхён ожидает почувствовать следом какую-то гласную, но получает две короткие линии. — Л, — озвучивает он, но быстро осознаёт. — Боже, не говори мне, что ты пишешь «член»? Чонгук продолжает, и Тэхён правда угадывает последние две буквы. Когда он приподнимается, чтобы посмотреть на него, младший усмехается. — Ты невероятен, надеюсь, ты это понимаешь. — Не это ты говорил, когда умолял меня… Тэхён своей большой ладонью тут же накрывает его рот, заставляя заткнуться, что и происходит, но этот нахальный, однако крайне очаровательный идиот умудряется укусить его. — Ненавижу тебя, — произносит Тэхён, убирая руку и снова встречаясь с ухмылкой младшего. — Эта угроза слабеет и слабеет. — Это не угроза, — отзывается Тэхён и быстро осознаёт, что за этим последует. — Ты прав, — признаёт Чонгук. — Это просто ложь. Да. Стоит ли ему снова упомянуть, как всё изменилось, или весь мир уже это понял? Тэхён молчит какое-то время, теряясь в сиянии чонгуковых глаз, но затем у него появляется идея. Дерьмовая, конечно, но что поделать? — Моя очередь, — он опирается на локоть, чтобы иметь лучший обзор на чужой торс. — Закрой глаза. Убедившись, что его послушались, Тэхён начинает писать, и, очевидно, угадывать буквы у Чонгука получается лучше. Чего нельзя сказать о контроле над бегающими табунами мурашек при каждом касании. — О, — Чон отгадывает шестую букву, нахмурившись. — Спасибо? — Ещё не всё. Остальная часть вполне очевидна, и Чонгук, наверное, уже и сам догадался, но Тэхён продолжает, поглаживая его кожу, чтобы немного поиздеваться. — Т, Е, — верно. — Б, — верно. — Е. Чонгук открывает свои прекрасные глаза, и Тэхён устраивает ладонь на его груди, поглаживая кожу подушечкой большого пальца. — Спасибо тебе, — почти шёпотом выдыхает Тэхён. — За всё, что ты для меня делал. Чонгук прикусывает щёку изнутри. — Тебе не нужно… — Не нужно, — Тэхён перебивает его и подносит руку к его лбу, убирая с него волосы. — Но я хочу. Меньшее, что он может сделать, это поблагодарить его. Он же не способен на большее, не так ли? Будет ли он вообще способен однажды? В любом случае, один аккуратный шажок всё же лучше, чем ничего, верно? По крайней мере, он пытается. Ладонь Чонгука скользит к шее Тэхёна, чтобы притянуть ближе, и тот никоим образом не сопротивляется. Он впитывает взглядом каждую черту чонгукова лица от проступившей щетины до заживающей раны на его лбу. — У тебя теперь тоже такая есть, — произносит Чонгук и запускает пальцы в его волосы, отодвигая их, чтобы взглянуть на царапину. — И по чьей же вине, м? Ответа он не ожидает, да и Чонгук предлагает ему нечто более интересное. Если ощущать его улыбку на своих губах, пока Чонгук его целует, не самое приятное чувство в мире, тогда Тэхён не знает такого. Много чего страшного ассоциируется у него с Чонгуком, но точно не его прикосновения и поцелуи. Они сводят его с ума в равной степени, как и успокаивают, но никогда не пугают, больше нет. Он уже принял как факт: он любит тепло, исходящее от Чонгука, его прикосновения, его губы и ещё столько всего. Все они такие же непредсказуемые, как и сам Чонгук, и каждая линия, что остаётся на теле Тэхёна после его прикосновений, становится меткой навечно. Какой же отменный будет поворот судьбы, если тому, что есть у них двоих, суждено испариться. Но суждено ли? — Прекрати это, если не хочешь, чтобы через минуту у меня уже стоял, — предупреждает Чонгук, когда Тэхён влажными поцелуями спускается вдоль его шеи, отчего Ким усмехается, не отрываясь. — Тогда, полагаю, мне не стоит прекращать, — отвечает Тэхён. — Если только ты не… — Меньше говори, больше делай. — Ты теперь раздаёшь мне приказы? — когда Тэхён чувствует, что ему собираются ответить, то сильнее прикусывает кожу, заставляя промолчать. — Наслаждайся этим, пока можешь. Чонгук сжимает его волосы в кулак, пока Тэхён спускается вдоль его груди, благодаря своего напарника иным способом, оставляя едва заметные следы на нежной коже, которая пахнет кремом и гелем для душа. По пути вниз он старается оставить как можно больше поцелуев и усмехается, стоит ему услышать рваное, сбившееся дыхание сверху. Когда Тэхён добирается до его живота, стояк Чонгука уже явно заметен — спортивные штаны в этом деле ничего не скрывают, особенно, если под ними к тому же ничего нет. Сердце колотится в такт пульсирующему члену, когда он дотрагивается до Чонгука через ткань, заставляя выгнуться и напрячься всем телом. — Будешь дразнить меня, да? — спрашивает Чон, слегка запыхавшись. Тэхён чуть приспускает резинку штанов, цепляет влажными губами тазовую косточку и целует в бок. — На самом деле, нет, — отвечает он спокойно, уделяя всё своё внимание гладкой коже и громким удовлетворённым звукам. — Если ты этого, конечно, от меня не хочешь. Слава богу, Чонгук отказывается, потому что Тэхён слишком устал для такого, но всё же достаточно бодр, чтобы отсосать. Сегодня ощущается особенно приятно возможность прикоснуться к мужчине, которого он желал месяцами, пусть и не догадывался об этом. Прикоснуться без какой-либо на то причины, помимо простого желания ощутить его вкус на собственном языке, почувствовать касания его кожи о собственную. Он простой человек с простыми желаниями сегодня, живущий жизнью, которая может быть какой-угодно, но точно не простой. Но в пизду это. Это может показаться шуткой, но, верьте или нет, Тэхён не такой уж невежа, когда дело касается искусства, и он с лёгкостью часами может болтаться по музею. Суть в том, что ещё никогда ранее он не видел столь выдающегося произведения искусства, как голое тело Чонгука, окутанное тёплым тусклыми светом. На такого рода скульптуру можно годами смотреть и совершенно не заскучать. Всякий раз найдёшь что-то прекрасное, новую деталь, что не заметил раньше, новый изгиб, в который влюбишься, новую историю, которую вообразишь в голове. Тэхён всё впитывает, запечатляет этот самый момент в своей памяти, понимая, что так он останется с ним навечно, в отличие от Чонгука. Потому что они точно не вечные. Тэхён не настолько наивен, чтобы так думать. Он не уверен, почему и как, но их хрупкий и относительный рай в какой-то момент взлетит на воздух. Не знает он и когда. Не знает даже, сколь долго они продержатся хотя бы напарниками. Сейчас уже нет смысла сопротивляться, Чонгук уже полностью пробрался ему под кожу. Сейчас важно подготовить себя к этому, насколько это возможно. — Ты такой красивый, — внезапно произносит Чонгук, скользнув тыльной стороной ладони по щеке Тэхёна. — Ты не можешь так говорить, — отвечает тот и подаётся вперёд, целуя младшего в плечо. — Потому что сейчас я буквально пускаю слюни на твой восхитительный образ. Прошлая версия его, — то есть слепая, — усмехнулась бы от одной только идеи подобной мысли, но вот он здесь, признаётся Чонгуку в его невероятной схожости с олимпийскими богами. — Ты сегодня прямо соловьём заливаешься, Тэхён, — произносит его напарник с улыбкой и сияющими глазами. — Никаким не соловьём, — отрицает он, поддержав свои слова поцелуем. — Я просто искренен. Что, возможно, хуже для него, но похуй. Он слишком много врал, почему бы сейчас не сказать правду? Тэхён возвращается к своему занятию, вновь спускаясь ниже, но внезапно пришедшая в голову идея его останавливает. — Эй, Гук? — говорит он, зачёсывая рукой волосы назад, а свободной намеренно подглаживая кожу близко к промежности. — У тебя, случайно, нет резинки для волос? Взгляд Чонгука меняется мгновенно. — Я, эм… — начинает он, но быстро сдаётся и протягивает руку, чтобы открыть ящик в прикроватной тумбочке. — Держи. — Спасибо. Мышечная память делает своё дело, потому Тэхён быстро завязывает волосы в достаточно высокий хвостик. Вместе с приливом школьных воспоминаний он ощущает прилив крови к собственному члену от того, каким взглядом Чонгук сейчас на него смотрит — грешно и возбуждённо. — Блять, — хрипит Чонгук, касаясь пальцами лица Тэхёна. — Ты хоть представляешь, насколько ты горяч? — Вроде того, — усмехается Тэхён, после чего подносит пальцы Чонгука к своим губам и втягивает в рот сразу два, второй рукой обхватив его член. Знаете, что делает Чонгука самым захватывающим дух произведением искусства по мнению Тэхёна? Его стоны. Он может не только видеть его перед собой, а ещё и слышать, как очаровательный голос Чонгука надламывается. Он ничего подобного раньше не слышал, ничего столь отрывистого, но элегантного. — Тэхён? — тот мычит, слишком увлечённый голосом младшего и блеском в его глазах. — Поцелуй меня. Дважды его просить не нужно, поэтому вскоре он уже накрывает губы Чонгука своими. В их движениях нет места спешке, скорее, наоборот, и Тэхён синхронизирует с таким ритмом движения своей руки, плавно скользя по члену младшего, изредка меняя направление. — Не то чтобы я был против, — произносит неровно Чонгук, поглаживая подушечкой большого пальца щёку Тэхёна, — но с чего такое желание отсосать? — А мне нужна причина? — спрашивает Ким, и Чонгук тут же мотает головой. — Может, я просто хотел извиниться за недавнее. Чонгук, нахмурившись, замирает, очевидно, задумавшись, о чём тот говорит. — Тебе не нужно отсасывать мне каждый раз, — произносит Чонгук, догадавшись. — Тебе ничего не нужно делать, я… Забота Чонгука не оставляет Тэхёна равнодушным, он не станет врать. — Знаю, — он выпускает из руки член младшего и ведёт ей вверх по груди, чувствуя биение чужого сердца. — Мне просто был нужен предлог. — Предлог для чего? — Почувствовать тебя во рту, — шепчет он, прикусив хрящик на ухе, что, ожидаемо, сводит Чонгука с ума — Тэхён понял, что там его эрогенная зона, уже давно. — Попробовать тебя на вкус. Чонгук рвано выдыхает и крепче сжимает волосы Тэхёна на затылке, не давая отстраниться. Аккуратно, Тэхён прижимает чонгуков член ближе к его животу, вскоре полностью укладывая его. — Ты в порядке? — спрашивает, чтобы убедиться, что не причиняет боль. Зачем вообще нужен свет, если улыбка Чонгука способна весь тэхёнов мир осветить? — Лучше некуда. — Отлично, — отвечает Тэхён и целует внутреннюю сторону его бедра, продолжая рукой придерживать его член прижатым к горячей коже живота. — А теперь расслабься. Продолжая расцеловывать бедро Чонгука, Тэхён начинает дразнить влажную головку его члена. Он уделяет внимание и другой ноге, в итоге приблизившись к промежности. Тогда он высовывает язык и плавно скользит им от яиц вдоль ствола да самой головки, чем вызывает поток неразличимых слов со стороны Чонгука. Тэхён повторяет это несколько раз, не жалея слюны, чтобы сделать движения более приятными, после чего сжимает член ладонью, начиная медленно дрочить — ему сегодня так не хочется грубости. — Как же приятно, — бормочет Чонгук между двумя низкими стонами, каждый из которых направился прямо в тэхёнов стояк. Жар пронзает низ его живота, когда Чонгук слепо находит его руку и переплетает слабо их пальцы. Кончиком языка он выводит небольшие круги вокруг головки, смешивая вместе предэякулянт и собственную слюну. Это напоминает Тэхёну о том, что сейчас, вероятно, творится в штанах у него самого. Он чуть опускается и вбирает в рот головку, встречаясь взглядом с Чонгуком. — Блять, — охает Чонгук и тут же опускается обратно на подушку. — Ты… блять. Он это уже говорил, но Тэхён слишком доволен эффектом, который оказывают на Чонгука его действия. Чон крепче сжимает его руку, когда Тэхён насаживается глубже, а второй рукой тянется к яичкам, медленно перебирая их и, одновременно, сильно втягивая щёки. Вскоре он с характерным звуком отстраняется, чтобы установить чуть более быстрый темп, прикрыв глаза, чтобы лучше Чонгука чувствовать. Очередная волна возбуждения заставляет его коснуться себя, но обе его руки заняты, поэтому он начинает тереться давно вставшим членом о ногу Чонгука. — Слишком, — выдыхает тот. — Боже, Тэ, это слишком, я сейчас… Он собирается игнорировать то, что сейчас услышал. Это все равно всего лишь глупый ярлык. На секунду он отстраняется, чтобы сказать: — Мне в рот. Костяшки Тэхёна точно сломаются, если Чонгук продолжит так сжимать его руку, но кому есть до этого дело? Точно не им. Тэхён замедляется, скользнув языком по уздечке, заставив младшего заскулить от чувствительности и сильнее напрячься всем телом. Бедром он задевает тэхёнов член, и стонет приглушённо уже он сам. Тело Чонгука словно каменеет, когда Тэхён в последний раз меняет захват на его стволе, и он кончает ему в рот, наполняя его семенем, пока по комнате разносятся низкие стоны. Ким старается проглотить как можно больше, и, каким-то образом, ощущения стекающей по его горлу спермы оказывается достаточно, чтобы он вскоре кончил себе в штаны. Хватка Чонгука чуть слабеет, пока он пытается отдышаться, а другой рукой гладит Тэхёна по щеке. Тот убеждается, что на младшем не осталось и капельки спермы, после чего поднимается от живота его напарника до груди, оставляя после дорожку из поцелуев. Губы Чонгука растягиваются в слабой, но блаженной улыбке, которая делает его горячим и очаровательным одновременно. Эта двойственность в Чонгуке никогда не перестанет его удивлять. — Это было… — начинает он и распахивает потерянные, но такие же прекрасные глаза. — У меня слов нет. Нужны ли вообще эти слова? Теплота во взгляде Чонгука не поддаётся никакому описанию, но нежность в нём же очевидна. Подобное должно напугать его, но сейчас всё наоборот. Это заставляет Тэхёна хотеть остаться здесь навсегда, часы потратить на изучение Чонгука, как бы глупо это ни звучало. Жизнь не так работает, особенно у них, но мечтать не вредно, так ведь? — Ладно, — говорит Чонгук, приподнимаясь на локте. — Теперь позволь мне позаботиться о тебе. Тэхён смеётся через нос и целует его в челюсть. — Я уже кончил, — отвечает он с ухмылкой, после чего Чонгук целует его нежно, перебирая волосы на затылке. Как Чонгук может казаться таким тёплым, когда на улице лютые морозы? — Тебе нужно чаще завязывать волосы, — его голос кажется слегка сонным, нежным, но всё же серьёзным. — Всё ещё поверить не могу, какой же ты до безумия горячий. И кто теперь заливается соловьём, а? — Твои волосы длиннее моих, — отвечает он. — Тебе стоит их завязывать. — Да? — Да, — Тэхён убирает волосы от его лица, представляя у себя в голове этот образ. — Ты будешь горячей самого ада, Гук. Горячее ада и прекраснее рая. А вот теперь правда страшно, не так ли?***
— Это мы, — произносит Чонгук, когда они заходят в подвал, и все взгляды тут же устремляются на них. — Что такого срочного? На столе целая пачка относительно свежих газет, но всё равно полных слухами и сенсациями, однако что-то подозрительное читается во всех этих взглядах. — Ну? — Тэхён первым делает шаг вперёд. — Говорите. Сокджин поворачивает к ним монитор компьютера, и кровь Тэхёна мгновенно закипает. Десятки статей, говорящих о новой эксклюзивной информации, если цитировать. Когда он пробегается глазами по газете Tribune, то видит, что большинство вещей, упомянутых во всех статьях, уходят истоками не к той иной, как этой суке, Эрин Уайт. Всё это он показывает Чонгуку, который тут же хмурится. Тэхён переводит взгляд на Сокджина, и тот выглядит таким уставшим, как никогда раньше. А затем кто-то произносит очевидное. — Полагаю, у нас в участке крот.