Жизнь — это череда уроков, которые необходимо прожить, чтобы понять. Всё это загадка, а ключ к загадке… это ещё одна загадка — Ральф Уолдо Эмерсон
— Никто, — повторяет Чонгук, в сотый раз глядя на экран. — Никто не заходил в подвал без кого-то из нас. Стоя позади детективов, Сокджин сжимает переносицу. — Такого не может быть, — отвечает он. — Это должен быть кто-то вне опергруппы. — Ты это часами повторяешь, — протестует Тэхён. — Но камеры видеонаблюдения не врут, Сокджин. Чонгук хочет верить, что, если в участке и завёлся крот, то это не кто-то из них. Хочет верить, что это не Лерой, Джорджи, Зак, Кристин, Сокджин или даже Хосок. Но как он может быть уверен? Может, он ошибается, но единственный человек, которому он сейчас доверяет, это Тэхён. В нём он даже не сомневается. Тэхён не крот, точка. Зачем ему это? Его напарник ничего от этого не получит, скорее наоборот. Он никогда не помогал журналистам, особенно тем, кто написал те статьи. Он никакими своими действиями не поощрял Tribune. Но он не может быть также уверен на счёт других. На первый взгляд, никто не оказался бы в выигрыше в такой ситуации, но если присмотреться, то да, возможно кому-то одному все же есть резон. Тогда возникает вопрос: кому именно? Обсудить это он может только с Тэхёном, поэтому с ответом придётся помедлить. В любом случае, эта информация уж точно не должна просочиться в СМИ. Сокджин доходчиво это объяснил. — Этого не может быть, — шипит сержант. — Зачем кому-то так поступать? Ах, верно. Сокджин не знает всего, хоть, в какой-то момент, он, наверное, начал сомневаться. Тэхён так и не рассказал ему о том, что прикрыл Лероя тогда. Намджун же так и не воспользовался этой информацией, а это означает то, что совсем Чонгуку не нравится, но эту возможность ему всё же придётся рассмотреть, рано или поздно. — Это вполне мог бы быть ты, насколько мне известно. — Я? — закипает Сокджин, впившись глазами в Тэхёна. — За каким чёртом мне это делать? Ты совсем с ума… — Ты с такой же вероятностью можешь быть одним из тех ублюдков, — продолжает Тэхён, также мрачно глядя на сержанта. Тот хмурится, опешив на секунду, и уязвлённые черты лица вскоре сменяются на совершенно нечитаемые. — Ты переходишь черту, Тэхён. Его тон, с которым он уходит, хлопнув дверью, невероятно холоден. — Серьёзно? — Чонгук поворачивается к своему напарнику. — Ты же не считаешь его причастным, на самом деле? — Почему нет? — пожимает плечами тот. Это будет длинный день, не так ли? — Зачем ты так говоришь? — настаивает Чонгук, не доверяя его субъективному обвинению. — Он и так ужасно напряжён, и… — Так теперь ты на его стороне? — усмехается Тэхён. Что, блять, нашло на него так внезапно? — Дело не в сторонах, чёрт тебя… — Чонгук замолкает, плотно сжимает губы на секунду и вскидывает руки вверх. — Знаешь, что? Если будешь так себя вести, я тоже ухожу. Тэхён хмурится и кладёт ладонь на бедро Чонгука, не позволяя встать. — Прости, — произносит он, поймав чонгуков взгляд. — Я не хотел срываться на тебе, но… — Нет, — перебивает его Чонгук, чем зарабатывает недовольный стон, но руку Тэхён не убирает. — Слушай, я знаю, что он неделями вёл себя, как полный придурок, но если ты последуешь его примеру, ничего не изменится. Тэхён хочет что-то ответить, даже открывает рот, но всё же решает промолчать. — Знаю, — говорит он в итоге. — Просто… Ким умолкает и убирает руку с колена Чонгука. — Что такое? — Просто, — начинает тот вновь, запускает пальцы в волосы и вздыхает. — Я бы хотел, чтобы он был на нашей стороне, понимаешь? Меня сводит с ума то, что он относится к нам, как к дерьму последнее время. Тэхён прав, отрицать он не станет и даже не попытается. Сокджин был невыносимым, но у них уже попросту не осталось сил ссориться с ним. И времени на это у них тоже нет. — Всё вернётся в норму, когда это закончится. — Ты правда в это веришь? — вскидывает он брови. — Уже нет никакой нормы, Чонгук. Ему не стоило так говорить, это глупо. Конечно, ничто уже не вернётся в норму. Он тоже в это не верит. Вскоре у нормы появится немного иное определение, вот и всё. — Я хотел сказать, что… — Ты хотел сказать, что Сокджин вытащит свою голову из задницы, как только мы поймаем этих уёбков. — В более вежливой форме, но да. Тишина, которая наступает, тяжёлая, но всё же не неуютная. Она вскоре начинает раздражать, потому что они подбираются к концу записи, не увидев на ней ничего полезного. Если крот и есть, то это кто-то из них шестерых, людей, с которыми они работали на протяжении других недель. Ему правда нужно обсудить это с Тэхёном, но сейчас не самое подходящее время, и сперва ему нужно кое-что узнать. — Думаешь, я мог бы быть кротом? — вслух спрашивает Чонгук. — Или одним из убийц? Тэхён смотрит на него в течение пары секунд и качает головой. — Не глупи, ты не можешь им быть. Мы были вместе на каждом месте преступления. Конечно же. — Вполне может быть третий убийца или сообщник, — настаивает Чонгук. До какой всё-таки степени Тэхён ему доверяет? — Не говори так, — протестует тот. — Сглазишь. — Но это правда, я мог бы… — Нет, не мог, — перебивает его Ким. — Иногда ты можешь быть мудаком, но не настолько. Из его уст это звучит, как комплимент, не так ли? — Всё же, — начинает Чон, — я мог бы оказаться кротом. Тэхён, даже не задумавшись над этим, закатывает глаза. — У тебя нет никаких причин быть ёбанным кротом. — Я мог бы… — Чего ты добиваешься? — с нотками напряжения снова перебивает Тэхён. — Хочешь услышать, что я доверяю тебе? Что ж, тогда слушай внимательно, — он делает паузу и берёт Чонгука за руку. — Я доверяю тебе, Гук, — он поглаживает тыльную сторону его ладони, но затем тепло исчезает. — Но если ты окажешься этим чёртовым кротом? Тогда начинай писать завещание. Так он и думал. Тогда, слава богу, что он не крот.***
— Поверить не могу, что он послал нас следить за Тайлером, — бормочет Тэхён, прислонившись к окну джипа. — Это пустая трата времени. — Может и нет, — отвечает Чонгук, хотя Тайлер и правда вёл себя вполне… естественно. — Я к тому, что мы должны проверить каждого, кто бывал в подвале, а он ещё и близок с Кристин и Заком. Он может многое знать. — Это же Тайлер, ради бога, — настаивает Тэхён. — Этот парень помогал нам с самого начала, помогал ещё моей команде с прошлыми делами. — И? — также не уступает Чонгук. — Я не говорю, что он злодей, он и ко мне всегда добр, но кто знает? Нам нужно проверять все версии без предубеждений. Тэхён сжимает челюсти, на секунду опускает взгляд и вздыхает. — Ты прав, — сдаётся. — Но он всё равно пока что не сделал ничего плохого. Если честно, Чонгук не хочет, чтобы он оказался кротом, но, если бы ему дали выбор, он бы предпочёл Тайлера вместо Лероя или Джорджи. Может это глупо, но будет не так больно. Чонгук не будет опустошён, окажись хоть кто-нибудь из них предателем, конечно, но подобное всё равно не оставит его равнодушным. Он не хочет, чтобы кто-то из близких ему коллег оказался кротом, потому что подобное открытие точно оставит после себя горький привкус, наполнит грудь неприятной тяжестью, разочарованием даже. Ему этого не хочется, но, как он и сказал пару минут назад, здесь нет места предвзятости. Ну, кроме одной самой огромной предвзятости — его любви к Тэхёну. Звучит глупо, да? Он, Чонгук Чон-Кирни, влюблён в до безумия привлекательного Кима, ум которого не уступает способности раздражать. Звучит глупо, да. Но разве это не показатель искренности? Это иллюзия? Неужели тепло и уют, исходящий от Тэхёна, затуманили его рассудок, заставив напридумывать себе, что влюбился? Сейчас ему не стоит рассуждать о подобных вещах, раз уж он находится в самом эпицентре самого мощного в его жизни урагана. А, может, и стоит? Что, если этот ураган является гарантом подлинности его чувств? В конце концов, столько всякого дерьма уже произошло, что уверенным он может быть только в одном — в своих чувствах к Тэхёну, которые, несмотря на относительную новизну происходящего между ними, глубоки и прочны. В таком невозможно ошибиться, верно? Прошло столько времени с тех пор, как он последний раз влюблялся, но он всё ещё способен распознать некоторые звоночки, так ведь? Конечно, способен. На самом деле, ему даже не нужно строить теории по этому поводу часами. Эти чувства прямо здесь, ощутимые и осязаемые. Они бегут по его венам, заставляют сердце биться с новыми силами. Это нескончаемый приток адреналина, который лишь усиливается неописуемыми моментами. Любовь не требует тысячи слов. Ей нужны лишь двое, здесь и сейчас, и этого будет достаточно. Впервые за несколько лет ему достаточно одного человека, даже более, чем достаточно. Один человек — это всё, чего он ждал неделями. Тэхён — тот самый. Не спрашивайте его о гипотетическом «навсегда», потому что это слово значит всё и ничего одновременно. Чонгук не бог, он не может сказать, как долго им суждено продлиться, но всё это и не имеет никакого значения. Потому что здесь и сейчас Тэхён — тот самый для него. В данный момент он может быть уверен только в этом. Это он, и никто больше. Что за странное чувство, не так ли? Жизнь определённо выбирает странные пути, но Чонгук никогда не жаловался и не будет в ближайшем будущем. — Эй, Гук? — голос Тэхёна вырывает его из раздумий. — Он уходит из квартиры. Чонгук дёргается к замку зажигания, но Тайлер внезапно проходит мимо своей машины, заставляя детективов нахмуриться и переглянуться. — Какого чёрта он делает? — Чонгук вытаскивает ключи и убирает в карман. — Брось, не надо на меня так смотреть, пошли. Чонгук почти открывает дверь, но Тэхён останавливает его, схватив за запястье. — Секунду подожди, он ещё близко. Тэхён прав, поэтому он слушается и наблюдает как Тайлер исчезает за углом здания. Чонгук блокирует машину, когда они оба выходят на улицу. Всё идёт прекрасно ровно до тех пор, пока ему не приходится спасать себя от падения, схватившись за чёрный корпус авто. — Мать твою, — ругается он сквозь зубы и ловит скептический взгляд Тэхёна. — Ты в порядке? — Да, я… — Чонгук вновь выпрямляется, тряхнув ноющей лодыжкой. Ничего серьёзного, просто неприятно, но боль из-за холода чувствуется острее. — Я поскользнулся. Сраный снег. Тэхён смеётся, хлопнув Чонгука пару раз по плечу. — Не снег виноват в том, что ты не можешь устоять на ногах. Чонгук закатывает глаза и ускоряет шаг, стараясь снова не поскользнуться. — Пойдём, иначе потеряем его. Приблизившись к углу, они замедляются на тот случай, если Тайлер не успел далеко отойти, но напрасно. Он осторожно идёт спиной к ним, спрятав руки в карманы, как самый обычный гражданин, и это всё, что они пока что могут сказать. — Какой дубак, — произносит Чонгук. — Какого чёрта он вообще делает на улице? — Гуляет, разве не очевидно? — Ты бы пошёл гулять в такой мороз, когда в городе орудуют двое серийников, просто ради того, чтобы прогуляться? Тэхён окидывает его «ты что, идиот?» взглядом. — Ну, да? — усмехается он. — То есть, этим мы сейчас и занимаемся, верно? — Мы работаем, это другое. Не поймите его неправильно, Чонгук не имеет ничего против прогулок, или снега, или даже мороза, но, честно, он бы сейчас лучше оказался в объятиях Тэхёна. В своей кровати. Или даже в кабинете. Но только бы с ним в тепле собственной квартиры. — Но я бы точно прогулялся, если бы мы и так целыми днями этим не занимались, патрулируя улицы. Голос Тэхёна всегда звучит нежнее, когда он говорит о Чикаго, но эта тенденция стала меняться. Или же Чонгук просто всё не так понимает и, может, ему вообще не стоит о таком думать, но, эй… ладно, он точно всё неправильно понимает, пора бы остановиться. Сейчас не самый лучший момент для разговоров об этом. — Парк? — спрашивает Чонгук, когда Тайлер переходит дорогу. — У него даже собаки нет, и… — Собаки? — с удивлением перебивает его Тэхён. — С каких пор тебе нужна собака, чтобы… Чонгук хватает его за руку и тянет за внушительных размеров дерево, утопая в лавандовом аромате, как только Тэхён оказывается почти вплотную прижатым к нему. — Прячемся за деревом? — усмехается Ким, и желтоватый свет подчёркивает блеск его карих глаз. — Как оригинально, напарник. Ох, поцеловать бы его сейчас в этом парке в Чикаго, штат Иллинойс. Было бы замечательно, не так ли? — Заткнись, — Чонгук сам борется с улыбкой. — Он собирался обернуться, и не знаю, заметил ты или нет, но кроме нас здесь никого нет. Чонгук косится на главную парковую дорожку, но Тэхён — нет. Его напарник просто стоит там, разглядывая его завороженно и по-прежнему так пленительно улыбаясь. Этот придурок знает, насколько хорош собой. — Просто скажи, что хотел поцеловать меня и всё. У Чонгука даже времени на ответ не находится, потому что тэхёновы холодные губы накрывают его в ту же секунду. Блять, как же хорошо. Ким чуть отодвигается, чтобы проверить Тайлера. — Он сидит на скамейке, — говорит он, усмехнувшись. — Похоже, можем убить немного времени. — Единственный, кого я убью, будешь ты, если… И снова одного прикосновения губ Тэхёна хватает, чтобы заставить его умолкнуть, а когда руки в кожаных перчатках окольцовывают его талию, волна тепла проходит сквозь всё его промёрзшее тело. — Ты труп, Ким, — бормочет Чонгук настолько ровно, насколько это возможно, стараясь выдержать внезапно слишком пристальный взгляд Тэхёна. Его скулы соблазнительно заостряются, когда он усиливает хватку, и Чонгук уже подумывает о том, чтобы послать план к чёрту и поехать скорее домой. Он бы сейчас столько всего хотел с Тэхёном сделать, правда. Ну, или просто забраться под одеяло и найти убежище в объятиях друг друга. Это было бы не просто очаровательно, а словно мечта, что воплотилась. Нет, он не драматизирует и не распускает сопли. Он реалист, всё же. Каким-то странным, ненормальным образом, Тэхён кажется ниспосланным с небес подарком, поверить в реальность которого трудно. Неохотно Чонгук всё же отстраняется, когда замечает пару человек, входящих в парк. Это, скорее всего, обычные люди, но всегда есть возможность, что это не так. В конце концов, за ними следили уже достаточно продолжительное время, так что им нужно быть осторожными. Такова цена, когда тысячи и тысячи глаз прикованы лишь к вам, не так ли? И, к тому же, у них всё ещё есть задание. — Вот так просто? — спрашивает Чонгук, провожая взглядом Тайлера, который исчезает за дверью своего дома. — Вечерняя прогулка? — А я говорил, — отвечает Тэхён. — Кто-то всё ещё такое практикует, но, может, это слишком приземлённо для тебя? Слишком старомодно, как и моя записная книжка? — Ты всё ещё злишься по этому поводу? — смеётся Чонгук и щиплет его за щёку. — Как мило. — Мило? — Тэхён цепляет его за запястье и опускает руку. — Не так ты говорил в парке, стоя за тем деревом. Короткая пауза. Тэхён усмехается. Этот идиот слишком прекрасен для этого мира и знает об этом. — Ладно, — Чонгук прочищает горло и убирает руку. — Если это не Тайлер и никто из тех, кто спускался в подвал вместе с нами, то… Он умолкает и переводит взгляд на Тэхёна, ухмылка с лица которого быстро стирается. — Я знаю, о чём ты думаешь, — произносит его напарник. — Лерой, да? Думаешь, что он может быть кротом. Это ведь даже не вопрос? — Не хочу в это верить, — продолжает Чон, — но ты разве видишь другие варианты? Потому что я — нет. То есть, это мог быть кто-то другой, но он определённо из числа оперативной группы. — Эта проклятая опергруппа, чтоб меня, — Тэхён вздыхает и на секунду прикрывает глаза. — За каким хером им это нужно? Зачем это Лерою? Должна быть причина. — Намджун, — отвечает Чонгук. — Он так и не сделал то, что грозился сделать, не стал выдавать Лероя, несмотря на то, что ты отклонил его предложение о сделке. Тэхён хмурится. Он тоже не хочет в это верить, но, если честно, это многое объясняет. — Лерой не смог бы хранить такое в тайне от меня, — протестует он. — И он не поступил бы так со мной. Он знал, чего я хотел, он бы не… — Что, если он сделал это ради себя? — мягко перебивает его Чонгук. — То есть, в его интересах сохранить всё как есть. В конце концов, если люди узнают правду, пострадает его репутация. — Но всё же, — не сдаётся Тэхён. — Он не был в курсе этой сделки. Они оба знают, что это не имеет значения. — Брось. Ты же знаешь Намджуна. Скорее всего, он подошёл к нему с тем же предложением, что и к тебе. Тэхён продолжает сжимать челюсти. — Что-то не сходится, — Чонгук хочет возразить, но Тэхён не даёт ему, положив руку поверх его. — Серьёзно, Гук. Должно быть другое объяснение. Чонгук облизывает губы. Они слишком холодные. — Надеюсь, что ты прав, правда, но мы должны убедиться в том, что это точно не Лерой, — он берёт ладонь Тэхёна в свою, хоть перчатки и не позволяют коснуться его кожи. — Говоришь, он не может тебе врать? Значит спросим у него напрямую. Тэхён опускает глаза, но вскоре слабо сжимает руку в ответ. — Да, — кивает он. — Да, так и сделаем. Сэкономим время. Чонгук тоже кивает пару раз и прячет за слабой улыбкой тянущую боль в животе. Тэхён прав — что-то не сходится, но может не совсем в том смысле. Пока что это не не важно, да? — Ладно, займёмся этим завтра. Тэхён молча соглашается и опускает голову Чонгуку на плечо. Ничего особенного, вполне простой жест, который даже подростка не смутит, но, по какой-то причине, его хватает, чтобы по всему телу Чонгука разлилось приятное тепло. Тяжесть от тэхёновой головы на его плече словно напоминает о том, что он здесь, рядом. Если Чонгук захочет подвинуться, он подвинется вместе с ним. Если Чонгук захочет убрать руку, Тэхён возьмёт её вновь. Упоминал ли он уже, как лаванда, мята и кожа складываются в столь идеальный аромат? Потому что так и есть. Он напоминает их двоих. Восхитительный, созданный из компонентов, совместить которые воедино не додумался бы никто… и всё же они сочетаются прекрасно. Настолько прекрасно, что иногда становится страшно. Но страшно не значит плохо, не так ли? Пугающие тебя вещи зачастую привносят в твою жизнь наиболее яркие, ценные переживания, те, которые ты даже представить не мог. Чонгук, вот, не мог представить, что увидит любовь на дне тэхёновых глаз, танцующую, словно пламя в темноте радужки. Не думал, что так глубоко уйдёт под воду. Но вот он. Любопытно, что под водой он чувствует себя в безопасности.***
Открывать тяжёлую дверь, ведущую в его жилой комплекс, в одиночку странно. Холод в холле ощущается сильнее, когда он проходит сквозь него, а длинный ряд почтовых ящиков мозолит глаза. Но Тэхён не может проводить с ним каждую ночь, верно? Просить о таком уже слишком, да и сам не не уверен, что ему это нужно. Реальность, в которой они жили месяцами, мрачна и беспощадна. Чонгук не может использовать присутствие Тэхёна, чтобы создать вокруг себя иллюзию. Их реальность сейчас — полный отстой, и с этим ничего нельзя поделать. Они могут лишь бороться каждый чёртов день, искать этих двух преступников. Иллюзии опасны, но вопрос в том, как отличить иллюзию от правды? Что если всё вокруг — это одна большая иллюзия? Иногда ему хочется спрятаться под боком у Тэхёна, который кажется иногда неприступной крепостью с мощными бастионами и объятиями, который способны укрыть от всего. Не поймите его неправильно, Чонгук сам может за себя постоять, но он ни за что бы не отказался от тепла тэхёновых рук. Иногда ему хочется сбежать от всех этих ужасов куда-нибудь подальше. Но так это не работает, верно? Он так не работает. Его воспитывали не так, и, бог знает, он дорожит наследием своих родителей. Не денежную его составляющую, пусть это и во многом привилегия, которую он также ценит. Его родители не учили его сбегать, только завидев проблему, какой бы серьёзной она ни показалась. Они учили его смело стоять лицом к этим трудностям, что он и пытается делать всю свою жизнь. Даже если бы захотел, Чонгук не смог бы бросить это дело. Он — Чон-Кирни, сдаваться не в его стиле. Более того, даже будучи ребёнком он не позволял себе опускать руки, даже когда жизнь отобрала у него биологических родителей. Выкрала его с собственной родины. Частенько он представляет, как сложилась бы его жизнь, но видит лишь отдалённые, размытые очертания чего-то, что никогда не стало бы реальностью. Удача улыбнулась ему, но он никак не может перестать любопытствовать. Был бы он детективом в Южной Корее? Были бы его родители такими же любящими, как те, которых он обрёл здесь? Как бы он был в общем? Мог бы выразить себя, жить полной жизнью? Был бы у него такой же отличный друг, как Юнги? Так много вопросов и так мало ответов. Он не ждёт, что они так просто появятся, но всё же. В любом случае, сейчас он здесь и был здесь годами. Он американец корейского происхождения. Он самый молодой детектив во всём Чикаго. Он хороший работник, который ведёт самое сложное дело за всю свою карьеру. Он амбициозен. Ему не чужда скорбь. Он заботится о других людях. Он влюблён в Тэхёна. На данный момент, вот он какой. Один в холле жилого комплекса, стоит напротив своего почтового ящика. Он открывает его, как делает каждый день, но вскоре осознает, что сегодня что-то не так. Среди привычной макулатуры он замечает чёрный конверт, и это означает лишь одно. Ему это знакомо отлично. Первая мысль — схватить телефон, но он быстро отмахивается от неё. Этот конверт объемнее первого, и почему-то ему не хочется звонить сейчас Тэхёну. Тот, наверное, всё равно с Чимином, так что нет нужды их беспокоить. Чонгук взрослый мужчина, сам справится. Вытащив из ящика всё содержимое, он на подгибающихся ногах плетётся на свой этаж. Уже в квартире он дважды проверяет замок на массивной двери. Без кода всё равно никто не смог бы зайти, но те чёртовы убийцы вполне могут уже этот код знать. Не раздеваясь, он идёт в свой кабинет и кладёт почту на стол. Сделав вдох, он снимает перчатки. С бешено колотящимся сердцем и пересохшим горлом Чонгук собирает в кучку остатки смелости, чтобы открыть конверт с помощью ножа для бумаги… да, такие всё ещё существуют. Может, он и сам слегка старомоден. Это почти смешно, то, как его пальцы ощутимо подрагивают, а всё тело так и просится подальше отсюда. Но, конечно же, он никуда не уйдёт. Это не в его стиле, так ведь? Что бы в этом конверте ни было, хуже того, что он уже себе напредставлял, быть не может. Вытащив первое, что попалось под руку, он понимает, что ошибся. Всё-таки может. Он переворачивает объёмный конверт, и всё его содержимое рассыпается по столу. Вспышка жгучего адреналина пронзает всё его тело, пока он рассматривает фотографии. Юнги, Чимин, Тэхён. Вместе и по отдельности. Доказательства, что за ними следят. В разные дни, поскольку одежда на снимках меняется. Они свежие. Чонгук вспоминает один недавний образ Юнги и узнаёт все тэхёновы. Одна фотография едва не выскальзывает из его рук. Юнги, два дня назад, в день марша. Он тогда был дома, но днём выходил как раз во время пресс-конференции. Чонгук помнит сообщение, которое тот ему отправил. Он пристально рассматривает каждую фотографию, матовая поверхность которых морозит кончики пальцев, и чувствует, как кружится голова. Спокойствие. Ему нужно сохранять спокойствие. Но как ему это сделать, если… ох, блядство. Отложив фотографии, он удерживает в руках листок бумаги, который был скрыт под стопкой. Чонгук так сильно сжимает челюсти, глядя на него, что начинает опасаться за их целостность. Предложения, составленные из букв, которые были вырезаны из газет. В cтиле убийц. Ничего нового, но мурашки всё равно пробегаю по всему телу. Вот сейчас ему хочется позвонить Тэхёну. Хочется, чтобы он оказался здесь, рядом с ним. Не для того, чтобы он сказал, что всё будет хорошо, потому что это совсем не в его стиле, но он нужен Чонгуку сейчас. Тэхён бы начал закипать, и ругаться, и делать всё то, что обычно делает в похожих ситуациях, но Чонгуку именно это и нужно. Дело в том, что он не может. Иначе… Ему стоило это предвидеть, честно. Он не знает, почему, — если опустить эту любовь к доминированию, — но эти убийцы любят с ним играть. Они предупредили его за неделю о том, что собираются убить его друга, а теперь — вот это. Они притворяются богами, потому он для них всего лишь пешка. Посланник, может, или что-то вроде врага, которому суждено быть ими поверженным. Но этого не случится. Но всё же, на данный момент он и правда повержен. Чонгук знает, на что они способны, благодаря печальному примеру с Майлзом. Это не та угроза, с которой можно шутить. Сейчас всё серьёзно. Однако эти уёбки наверняка помирают со смеху. Пять координат. Пять дат. Пять времён. Ему нужно прийти туда одному, иначе его близкие умрут. Так чертовски просто. Ему нельзя вовлекать в это никого, иначе все они погибнут. Так написано на чистом английском. Ох, да, он может попытаться нарушить их идиотское правило и тоже сыграть в бога. Может, вы правы. Может позвонить Тэхёну прямо сейчас, поместить Юнги с Чимином под круглосуточное наблюдение. Может попробовать поступить таким образом. Но дело в том, что попытки будет недостаточно. Ему нужно быть уверенным. Он не может потерять кого-то ещё. Не позволит этому случиться. Не позволит отобрать у себя Юнги, Чимина или Тэхёна. Чонгук должен их защитить, иначе умирать придётся ему самому. Так что в бога играться он не станет. Будет играть по их ебучим правилам, потому что однажды он всё же засадит их за решётку. Он же убьёт их, если потребуется. Нажмет на курок хоть сотню раз, если потребуется. Он ещё никогда никого не убивал, не хочет этого, но эти уёбки милосердия не заслуживают. Чонгук не станет посягать на их жизни, если его к тому не вынудят, но если всё же придётся? Тогда они уже могут считать себя покойниками. Так что да, может он и побудет их марионеткой какое-то время, но это к лучшему. Это единственный правильный выбор, меньшее из двух зол. Этот выбор сделать необходимо, он не может игнорировать происходящее, или люди погибнут. Опять же, этого Чонгук не позволит. Его собственная гордость не стоит жизни Юнги, Чимина или Тэхёна. Конечно же нет, и никогда не будет. Гордость вообще значения не имеет, когда решается вопрос жизни и смерти. И по поводу этого чёртового способа общения… Чонгук не может не думать о Намджуне, Стэйси или даже Эрин. Но как такое возможно? Намджун и Стэйси были рядом с ними в ту ночь, когда убили Сэди, так что они точно не могут быть убийцами. Если только… нет. Двух убийц им достаточно, не так ли? Было бы слишком сложно работать, если убийц было трое или более. Это точно дуэт, несомненно. А, может, и нет. На данный момент он уже ни в чём не может быть уверен на все сто. Скажем, то, что Намджун и Стэйси были на той заправке не является достойным алиби. По правде, её сложно представить не только в роли столько жестокой преступницы, но ещё и лидера, а вот Намджуна? Он подходит под профиль, что настораживает. Но всё же кое-что в его характере не совсем совпадает. Например то, что мужчина скорее ведомый. Намджун далеко не ведомый, особенно в их присутствии, но, в то же время, он слушается Эрин. Чёрт, он что-то упускает. Слишком много всего. Эрин, надо сосредоточиться на ней. Она могла бы… чёрт, та речь, с которой она обращалась к Тэхёну два дня назад? У Чонгука кровь в жилах стыла. Каждая буква в ней так и кричала о том, что она вполне могла бы убить, руководить дуэтом, группой. Абсолютно всё. Но зачем ей так откровенничать? Да, конечно, это в стиле убийц, но всё же это крайне рисковый ход. Фотографии, ему нужно как-то привязать их ко всему. Эрин не могла бы сделать некоторые из них, особенно с Юнги, потому что на тот момент она была прямо у них на глазах, шептала что-то Намджуну на ухо. Но что именно? Что-то о человеке, который делал те фотографии на самом деле? Нет, это было бы слишком очевидно. Или, может, в этом и была суть? Чёрт, неужели он так сильно отупел, или же просто не способен здраво мыслить из-за жара, что охватил всё тело, и усилившегося давления на виски? Ему нужен Тэхён. Нужен Юнги. Нужен Чимин. Они отлично умеют слушать, хоть Тэхён и постоянно этому противится. Но как они смогут его выслушать, если он ничего не вправе им сказать? Ох, конечно, он мог бы спрятать конверт и позвонить кому-то из них, притворившись, что всё отлично, но ему не хочется лгать. Чонгук отлично это умеет, когда это необходимо, но прямо сейчас ему не нужно врать. Ему нужны они. Можно сказать, что ему придётся соврать, чтобы поговорить, но, если честно, ему хотелось бы сделать это без обмана. В чём смысл видеться с ним, если ему придётся притворяться, словно всё в порядке, словно он не пытается заранее с ними попрощаться на тот случай, если облажается. На тот случай, если всё это — просто глупая игра, на исход которой Чонгук никак не сможет повлиять, и они всё равно убьют или навредят кому-то. Может, стоит просто забрать их троих с собой и навсегда уехать? Но он так, конечно же, не поступит. Способен ли он остановить это, или прямо сейчас он просто неумолимо приближается к собственному концу? Камеры видеонаблюдения. Нужно проверить их сейчас же. Ещё не так поздно, домовладелец, наверное, ещё не спит. Ему нельзя вовлекать других людей, но про камеры речи не шло, верно? Эти придурки никоим образом не смогут узнать, проверял он их или нет. Тем более о записи они знали, когда клали этот конверт в почтовый ящик. Чонгук умывается холодной водой во второй раз, чтобы убедиться, что вышел из ступора, после чего выключает кран и вытирает лицо ближайшим к нему полотенцем. Зеркало. Он не может отвести от него взгляда, и дело вовсе не в каком-нибудь нарциссизме, просто… это и правда он в этом бледном и жалком отражении? Они ещё никогда не видел, чтобы щёки так сильно впадали, а глаза были настолько потухшими. Всё дело в этом самом вечере, или он теперь всегда так выглядит? Кажется, что всё ещё хуже, чем было вчера или позавчера. Как такое возможно? Он всё ещё также надёжен, как думал? Врёт ли он самому себе, говоря, что справится? Слаб ли он или силён, потому что всё ещё способен стоять на своих двоих? На какой он стороне спектра? Есть ли вообще этот спектр, когда твоя жизнь превращается в полный хаос за исключением пары человек, которые не дают тебе пойти ко дну? Нет, не они. Это его работа. Он всё ещё здесь, потому что это он. Или это ложь? Где бы он сейчас был, если бы не все эти люди? Неважно. Камеры — единственное, о чём ему сейчас нужно думать. Как всегда, Чонгук убеждается, что закрыл входную дверь, и совсем скоро оказывается у квартиры домовладельца. Тот не заставляет его долго ждать и вскоре появляется в дверном проёме, растрёпанный и с наспех застёгнутой рубашкой. Насколько Чонгук помнит, у Ашера нет постоянного партнёра, однако в отдалении явно слышен женский голос. — Чонгук? — удивлённо произносит домовладелец. — Что-то случилось? — На самом деле, да, — Чонгук продолжает смотреть в лицо мужчине, не желая случайно заметить что-то не предназначенное для его глаз через щелку. — Прости за беспокойство, но мне нужно посмотреть сегодняшние записи с камер. Вот так прямо. Ему сейчас не хочется тратить время зря. — Зачем? Что случилось? Я не… — Ашер лезет в карман брюк, но быстро вынимает её. — Знаешь, подожди секунду. Чонгук слушается, терпеливо, насколько это возможно, ждёт на пороге, но Ашер, слава богу, возвращается быстро. — Вот, — мужчина передаёт Чонгуку ключи. — Просто вернёшь мне их завтра, ладно? Я могу тебе доверять. Чонгук кивает, благодарит его и уходит. Это лучший исход, на который он надеялся. Через несколько секунд он уже оказывается в комнате наблюдения, маленькой и тёмной, если бы не свет от мониторов, который режет глаза и отдаётся головной болью. Чонгук садится в кресло и быстро начинает просматривать сегодняшние кадры. Он уже делал это здесь однажды по просьбе Ашера, поэтому знает, как тут всё работает. В целом везде всё работает примерно одинаково. Утром не происходило ничего особенного, люди просто уходили на работу, включая его самого с Тэхёном… если честно, они выглядят как самая горячая пара во всём Чикаго даже на зернистых изображениях с камер. В любом случае, всё выглядит вполне спокойно. Ну, может, не совсем спокойно: в полдень две женщины, кажется, ругаются при входе, после чего одна спешно уходит. Чонгук узнаёт обеих. Одна живёт здесь, а вторая часто к ней приходит. Пока нет повода для беспокойства. Так он просматривает весь день, отчего глаза начинает жечь, но он не смог бы ничего пропустить. Колено само по себе начинает трястись, когда вечер уже давно наступил, а информации у него всё ещё никакой. Ничего, ничего, ничего. Есть ли там что-то вообще? Упустил ли он что-то? Он… Вот оно. Чонгук ставит на паузу и наклоняется ближе к экрану. Он узнал бы этот силуэт где угодно… и, в то же время, понятия не имеет, кому он принадлежит. По крайней мере, доказательств у него нет. Конечно же, блять, лица с этого ракурса не разглядеть — голова опущена вниз с накинутым на неё капюшоном. Камеры хорошо выполняют свою функцию, но, если ты знаешь, где они расположены и как их обойти, они быстро становятся простым предметом декора. Даже одежда на этом человеке не вызывает подозрений, потому что погода в последнее время просто ужасная. Всё вписывается — от капюшона до перчаток. Всё чёрное, словно тень. Чёртова тень только что бросила в его ящик конверт и скрылась. Он переключается на уличные камеры, но и там ничего не находит, поскольку она направлена максимально близко к двери. Машин отсюда не видно. Он пытался, но лишь добавил очередной провал в свой список. Список, который стал чертовски длинным за последнее время. Должно же быть что-то? Должно быть. Но где искать, если своего врага ты даже не видишь?***
— Я сдерживался всё утро, — произносит Тэхён, глуша мотор. — Честно? Ты сегодня дерьмово выглядишь. Чонгук смеётся через нос и спускается ниже по сиденью. Если бы он только знал. Если бы только Тэхён знал, что он провёл всю ночь, плача в своей кровати от безысходности, от злости на весь мир, опасаясь, что любой проведённый с ним день может стать последним. Как и с Юнги. Как и с Чимином. Но, в то же время, он не хочет, чтобы Тэхён знал. У него и без этого такой груз на плечах. — Спасибо, дорогой. Тэхён поворачивается к нему, хмурясь, но взгляд его всё равно слишком нежный. Тёплый, но уставший. Чонгук обожает его глаза, смог бы умереть за них. Никогда не устанет от их вдумчивости. — Что-то случилось? Чонгук изо всех силы пытается не отводить взгляд и давит желание прикусить губу. Ничто его не выдаст, ничто, но Тэхён знает. Конечно, он знает, ведь всё читается в его глазах. Что-то не так, и он это понимает. Но Чонгук по-прежнему не может ничего ему объяснить. Он бы очень хотел, но не может. — Я, наверное, уже какое-то время выгляжу дерьмово, — отвечает Чонгук, и звучит при этом куда менее убедительно, чем планировал. — Ты просто не замечал. — Брось, — Тэхён на это очевидно не купился. — Расскажи мне, что не так. Чонгук делает вид, что увлечён видом из окна. Около участка стоят два копа и курят. Чёртова отрава. — Гук, — добавляет Тэхён хрипло, но по-прежнему мягко. Хотелось бы Чонгуку смотреть в эти глаза дольше пяти секунд без риска проболтаться. — Ты знаешь, что можешь обо всём со мной поговорить. — Знаю, — произносит он, коротко косится на него и открывает дверь. — Но мне нечего сказать. Оказавшись на улице, Чонгук, не оглядываясь, сразу же идёт ко входу. Он сейчас не в силах смотреть на потерянное выражение тэхёнова лица, поэтому он продолжает идти, пересекает общий зал и спускается в подвал, даже не зная, следует ли за ним Тэхён. Чонгук не сможет слишком долго его игнорировать, особенно, если Лерой уже там, но он делает всё это ради самого Кима. Каждая минута неведения с его стороны о том конверте приближает Чонгука к цели… или собственному провалу, кто знает? Он решил следовать правилам, никого не предупреждать, и он собирается придерживаться этого правила, как бы болезненно для него ни было врать Тэхёну. Как бы болезненно ни было наблюдать за тем, как черты его лица искажаются в сомнении. Чонгук делает это ради него, ради Юнги и ради Чимина. И ради себя самого тоже. Или, по крайней мере, в это он хочет верить. Выбора у него особо нет. — Почему ты так ушёл? — раздаёт позади голос Тэхёна. — Чонгук? Лерой молчит, уткнувшись носом в какие-то бумаги вместе с Джорджи, и, слава богу, кроме них в подвале никого нет. — Я же сказал, — произносит Чон, коротко на него оборачиваясь. — Ничего не случилось, — он указывает в сторону Лероя подбородком. — Давай сделаем это. Тэхён сомневается, поджав губы, но в итоге вздыхает и сдаётся. Чонгук кивает и максимально плавно подходит к столу офицера. — Лерой? — младший тут же поднимает голову. — У тебя есть минутка? Мы бы хотели кое о чём тебя спросить. Дженкинс хмурится и переглядывается с Джорджи, которая лишь в неведении пожимает плечами. — Это не займёт много времени, — добавляет Тэхён, оказавшись рядом с Чонгуком. — Всего лишь секунда, Рой. — Что-то не так? — Ничего страшного, — Тэхён пытается его успокоить, но на самом деле всё может быть очень и очень страшно. — Пойдём, парень. Все вместе они покидают подвал и выходят на задний двор. — Ну? — спрашивает Лерой, ведёт плечами и складывает руки на груди. — Рассказывайте, парни. Я начинаю переживать. Чонгук встречает с Тэхёном взглядом всего на секунду и также складывает руки на груди. На улице чертовски холодно, а несчастный столик для пикника вовсе замело снегом. — Мне жаль, что приходится такое спрашивать у тебя, Рой, но… — Тэхён делает паузу. — Ты крот? Прямо, что для него привычно, но в данном случае это единственно правильный подход. Или же самый быстрый. Черты лица Лероя искажаются, и он издаёт рваный, резкий звук, сильнее сцепляя руки. — Вы серьёзно думаете, что я… — он умолкает и переводит взгляд с Чонгука на его напарника. — Брось, Тэхён, ты же меня знаешь. Даже ты, Чонгук. Вы оба, блять, знаете, что я… — Мы тебя знаем, — Чонгук перебивает его и делает шаг вперёд. — Именно поэтому мы спрашиваем прямо. Потому что знаем, что ты не соврёшь. Лерой хмурится сильнее и отступает. — Это же шутка, да? — Лерой ищет глазами Тэхёна, глядя Чонгуку за плечо. — Из всех людей здесь, ты, проснувшись сегодня утром, подумал на меня. — Просто ответь на вопрос, Рой. Чонгук никогда не видел, чтобы он так убийственно смотрел на Тэхёна, и крайне жалеет, что стал свидетелем этого сейчас. Но им было нужно спросить у него, верно? Это часть их работы. — Я никогда в вас не сомневался, — продолжает Лерой. — Так почему вы сомневаетесь во мне? Я не понимаю. — Слушай, — настала очередь Тэхёна приближаться. — Мы не настроены против тебя, просто… это должен быть кто-то из нас. — Нет, не должен, — лицо Лероя по-прежнему выражает замешательство. — О чём вы, блять, толкуете? — Ты знаешь, что мы проследили за всеми, за кем было нужно, — начинает Чонгук. — Но оказалось, что все они не виновны, и это имеет смысл. В конце концов, мы мало кого вообще пускали в подвал. — Нет, это же бред какой-то, — протестует Лерой. — Нам просто нужно продолжить наблюдение за ними, и… — Ну же, Рой, — перебивает его Тэхён. — Ответь на чёртов вопрос. Это же совсем не сложно. — У меня нет никаких причин быть кротом! — Лерой повышает голос, затем умолкает и делает глубокий вдох. — Серьёзно, парни, какого хуя? — Намджун связывался с тобой? Растерянность Лероя кажется неподдельной, но кто знает? Раз уж они начали, нужно закончить. — Намджун? За каким хером ему со мной связываться? Повисает тишина, во время которой Тэхён косится на Чонгука в поисках поддержки. Тот кивает. — Он пришёл ко мне после той ночи, когда ты в него стрелял. Хотел заключить сделку. Он не станет рассказывать СМИ правду о том, что случилось, если я соглашусь сливать ему инфу. Он не так всё сформулировал, но в этом суть, — Лерой хотел было что-то вставить, но Тэхён его опередил: — Я попросил его пойти на хуй, конечно же, но он так и не воспользовался этим, так что я подумал, что он, возможно… да. Ты — единственный, кто мог бы получить преимущество из этой сделки. Лерой убирает руки от груди, шагает вперёд и слабо толкает Тэхёна. — Ты чёртов придурок, — начинает он напряжённо. — Я вообще изначально не хотел, чтобы ты брал вину на себя. Ты настоял на этом. Плевать мне, если правда вскроется, это, по сути, ерунда, Намджун ведь всё равно в порядке, а вокруг такой хаос, что всем не до этого. Люди бы уже давно забыли, если бы не твоё имя, — пауза и очередной толчок. — И я бы предупредил тебя, о чём ты, видимо, даже не подумал. Что случилось с нашей связью, чувак? Тэхён, сперва, никак не реагирует, но когда открывает рот, чтобы что-то сказать, Лерой его опережает. — Знаешь, что? Если не хочешь мне всё рассказывать, это твоё право, но не смей обвинять меня из-за этого, — он выдерживает тэхёнов взгляд, а Чонгук рядом даже пальцем пошевелить не может. — И нет, я не ебучий крот. С этими словами он уходит. — Мы ошиблись? — спрашивает Чонгук у Тэхёна, который, кажется, в безвыходном положении. Он вздыхает и поднимает голову к нему. — Да хуй его знает, Чонгук.***
Чонгуку не следует этого делать, он это прекрасно понимает, и тем не менее, судя по телефону, занимается этим уже почти час. Глупо так поступать. Это не поможет ему расслабиться, как не пойдет на пользу следствию. Но все же он это делает. Почему? Можно было сказать, что из любопытства, и, возможно, частично так и есть. Его не должно волновать, что думают люди, но вот он, снова и снова листает веб-страницы, нажимая на дурацкие ссылки, чтобы прочитать все дерьмовые статьи. Большинство из них поливают дерьмом Тэхёна, и, действительно, это разбивает его чёртово сердце. Он не такой, каким журналисты описывают его, ни в малейшей степени — ну, ладно, у Тэхёна вспыльчивый характер, но они уж слишком преувеличивают. То же самое и с этим долбанным блогом. Но ничто не ново под луной, правда? Громкие дела привлекают людей, и не все из них отличаются добротой. Чёрт, весь мир так устроен, ему не следует удивляться. На самом деле он и не удивлён. Нисколько. Но он не может не беспокоиться об этом. Сначала он не видел ничего, кроме возможности, прекрасного способа достичь своих целей, чтобы родители гордились им, да и он гордился самим собой. Эти убийства, какими бы ужасными они ни были, выглядели как величайшая возможность в его жизни, без шуток. Но теперь? Теперь на карту поставлено гораздо больше. Он был таким дураком, не так ли? Когда думал, что ему просто нужно раскрыть это дело, чтобы выиграть, что он может поймать виновного и продолжить свою жизнь, как это делают все хорошие люди. Но ведь всё не так просто? Еще никогда не было так просто. Жизнь никогда не напоминала ровную дорожку и никогда не будет. Ему удалось попасть в команду, убедив себя в том, что его единственное присутствие может иметь значение, и тогда всё пошло коту под хвост. Наконец, он объединился с человеком, которым восхищался какое-то время, а затем, проведя много времени с тем же самым мужчиной, влюбился в него. Это произошло не в одночасье, но это определенно произошло именно с ними. Он познакомился с новыми людьми, попутно завел друзей, но также и множество врагов. Он потерял Майлза, пел на его похоронах. И ещё много чего. Так что да, дело больше не только в его карьере. Конечно, она всё ещё имеет значение, но не больше, чем люди, которых он любит. Вот почему он будет выполнять эти проклятые приказы. Чтобы защитить их. Ему просто нужно сделать то, что они просят, и всё будет хорошо, да? У него нет выбора, кроме как держаться за это убеждение, иначе он не сможет пройти через это. Сосед внизу хлопает дверью, и Чонгук вздрагивает. Пугаться даже самого обычного шума, как же это убого. На него это не похоже. Он бы не стал останавливаться на этом, если бы это было простой реакцией на неожиданный звук, но дело в том, что это не так. На самом деле это может показаться глупостью, но… он не чувствует себя здесь в безопасности, как это было раньше. Не когда он один. В его голове постоянно набатом звучит напоминание о том, что за ним следят, о том, что это всего лишь вопрос времени, когда что-то случится. Что-то ужасное, неизменное. Что-то должно было изменить ход событий в его жизни. Что-то вроде потери другого человека… или потери самого себя.***
Вот и настал этот день. Первая дата, первые координаты. Очередная ночь в одиночестве в салоне своего Рэндж Ровера. Среда, пятнадцатое января. День, когда он узнает, что его ждёт, хотя уже сейчас у него есть пара неприятных мыслей на этот счёт — ничего хорошего. Благодаря просачивающемуся через окно свету от уличного фонаря, Чонгук в сотый раз вчитывается в буквы на листке, приложив его к рулю. Глазами он пробегается по сегодняшней дате снова и снова, по этим чёртовым указаниям, словам, которые складываются в какую-то загадку. Ебучая загадка, можете поверить в это? Что ж, он — да, если учесть ментальное состояние этих убийц. Это игра, а что за игра без преодоления трудностей, не так ли? Какое-никакое веселье для них. Как минимум один из них будет здесь сегодня, иначе как они смогут проконтролировать, что он вообще появился и появился один? Может, они останутся невидимыми, но точно будут здесь. И его это никак не успокаивает. Совсем. Одна только мысль об этом заставляет пульс участиться. Семь чудес. Что они, блять, имеют в виду под семью чудесами? Ах, вот сейчас он и узнает, не так ли? Он складывает листок и убирает в карман пальто, глубоко вздохнув. Этого недостаточно, чтобы успокоить его, но это лучше, чем ничего. Чонгук выходит, запирает машину и достаёт телефон. Увеличив яркость, чтобы видеть экран, несмотря на темноту Чикаго, он возвращается на страницу с координатами на карте, идёт несколько секунд и оказывается прямо там, где должен — на тротуаре, плечом к застекленной стене магазина 7-Eleven. Здесь есть на что посмотреть, начиная с самого известного: надземной железной дороги. Движение плотное, но дороги Чикаго знали и похуже. Мимо проезжает поезд, и его тяжесть заставляет рельсы надрывно скрипнуть от отчаяния. По-прежнему нет никаких признаков потенциального нарушителя. Чонгук снова смотрит в телефон. До указанного времени осталось три минуты. Он собирается убрать его, но девайс вдруг вибрирует, заставляя на секунду задержать дыхание своего владельца. Какого черта Тэхён звонит ему прямо сейчас? Это не может быть совпадением, правда? — Эм, алло? — отвечает Чонгук с твёрдым намерением быстро свернуть разговор. Осталось три чёртовых минуты. — Что не так? — Тэхён прямо задаёт вопрос, который он слышал уже сотню раз за сегодня. — Я это по голосу слышу, ты… — Прости, но я сейчас немного занят, — Чонгук перебивает его и даже не врёт. По существенным причинам. Ради самого Тэхёна. — И всё в порядке. — Ты правда не собираешься мне говорить, м? — Чонгуку не нравится эта горечь в его голосе, но что он может поделать? Он не может ему сказать, Тэхён прав. — Ладно. Когда ты будешь дома? Дома. Конечно, Тэхён говорил не в том самом смысле, но Чонгук бы не стал противиться такому раскладу. Однако, им всё ещё необходимо пережить весь этот хаос, чтобы серьёзно задумываться об этом. — Я попозже тебе перезвоню, хорошо? Прости, но я правда не могу сейчас говорить. Чонгук знаком с хорошими манерами, но они ничего не значат в сравнении с жизнью Тэхёна. Поэтому он сразу же бросает трубку, не дожидаясь ответа. У него нет такой роскоши. Остаётся несколько секунд до того, как время на экране сменится. Несколько секунд до бог знает чего. И вот оно. Чонгук задерживает дыхание на автомате, все мышцы его тела напрягаются, а опасения сдавливают грудную клетку. Он сканирует всю область, не двигаясь, но ничего необычного не замечает. Люди, приходящие и уходящие, осторожно идут по скользкому тротуару. Снежинки падают с той же скоростью, что и падали часа два назад. Проходит решающая минута, и время уже не то. Меняется незначительно, на одну цифру, но всё же. Ничего не произошло. И это всё? Неужели он здесь, чтобы разгадать какую-то запутанную загадку? Ни больше, ни меньше? Чонгуку приходится сделать шаг вперёд, потеряв равновесие из-за внезапного удара. Он ловит свой телефон в самый последний момент, засовывает его в карман и поправляется. Его взгляд падает на чью-то спину, но капюшон скрывает человеку голову, и, недолго думая, Чонгук крепко хватает его за плечо, заставляя его развернуться. — Какого хуя, мужик? — мужчина хмурится и отталкивает руку Чонгука. — Что с тобой не так? И снова этот вопрос. Он его не сильно трогает, поскольку исходит от незнакомца. Потому что это незнакомец. Ему не знакомо его лицо, он никогда его раньше не видел. Это же не кто-то из дуэта их убийц, верно? Они бы не вели себя так грубо, как бы иронично это ни звучало. А, может, вели бы? Может, он остановил того самого парня, который превратил последние недели его жизни в ад, и, может, он сейчас так просто его отпустит. Прямо в это мгновение он просто позволит ему исчезнуть, словно ничего и не было. Нет, это не может быть он. Каким бы это было разочарованием узнать, что один из ужасных серийных убийц в истории всей страны — это… вот этот тип. Чрезвычайно случайный, небритый, который выглядит так, словно не спал годами. На самом деле он больше напоминает самого Чонгука, чем убийцу, которого он ищет, как бы грустно ни было такое осознавать. — Смотрите, куда идёте, — произносит Чонгук бесцветным, почти механическим голосом. — Вы меня толкнули. Парень хмурится и окидывает его склизким взглядом. — Да-да, пофиг, — бормочет он и удаляется. — Ебучий фрик. Чонгук на это не ведётся, и идиот вскоре исчезает. Это был не он, определённо. Он уверен в этом, но, в то же время, может ли он вообще быть в чём-то уверен? Как же это претенциозно рассуждать о таком в наши дни и в его возрасте, да? Чонгук, вздохнув, возвращается на своё место. Семь чудес. Он смотрит налево и встречается со своим размытым отражением, искажённым логотипом магазина. Большой семёркой. Стоп, на этот раз это точно не может быть совпадением, так? Или он уже превратился в параноика, раз повсюду видит знаки? Но старый добрый 7-Eleven может быть чем угодно, но точно не одним из Семи чудес, так почему? Логотип просто так мигает? Ему это что-то должно дать? Он должен понять что-то? Связано ли всё это с семью чёртовыми смертными грехами? Ох, но подождите. Семь чудес не обязательно Света. Он помнит те статьи, которые читал, когда собирал информацию о городе. В них писали о Семи чудесах Чикаго. Один запрос в интернете подтверждает его мысль, когда он находит статью от 2005 года, опубликованную в… да, конечно. Так он и думал. Самой Tribune. Её автор умер пару лет назад, так что эта наводка отпадает. Но эта газета… Намджун, Стэйси, Эрин. Конечно же он подумал о них. В этом деле совпадения неуместны, но, может, это совершенно ничего не значит? Или, заходя дальше, отвлекающий манёвр? Может же быть, верно? Убийцы явно знают побольше, чем думал Чонгук, что позволяет им пускать дымовые завесы. Хосок всё повторял это, что они могут каким-то образом принимать участие в расследовании… и что может быть забавнее, чем постоянно вставлять им палки в колёса? Или, опять же, может, он просто накручивает. Это может быть их самой удачной наводкой, которая приведёт их прямиком к Эрин и даже Намджуну, если теория Чонгука правдива, и Намджун правда входит в трио, что объяснило бы, как была убита Сэди, если журналист был с ними на старой заправке. Столько спешное сбрасывание тел требует двух человек, но, если это трио, один из них может отсутствовать. Они могут меняться, чтобы обеспечить всем конструктивное алиби. Что-то одно. Ему нужно сосредоточиться на чём-то одном, иначе он просто не сможет здраво рассуждать. Эрин. Она должна стать его приоритетом. Нужно проверить, были ли у нее алиби на все убийства. Но, в таком случае, придётся вовлечь в это Тэхёна, потому что в одиночку он с этим не справится, если хочет хотя бы пару часов в день спать… ну, или пытаться. Ему придётся сказать, что у него есть причины подозревать её, не упоминая эту прелестную игру от убийц. Он знает, что Тэхён уже относится к ней настороженно. Что-то в Уайт действительно не так. Но пока пришло время для головоломки. Эти семь чудес должны быть связаны с Чикаго, раз уж опрос и статья вышли в Tribune пятнадцать лет назад, и, если сопоставить список и его местоположение… Чонгук поднимает голову, когда мимо проезжает очередной поезд. Иначе и быть не может. слишком много всего на это указывает. «L». Система, которая позволяет этим небольшим поездам жить, двигаться и перевозить каждодневно целую кучу людей. Но что теперь? Стоит ли ему просто запомнить букву «L» или зайти на ближайшую станцию? Что ж, он ничего не потеряет, если попробует оба варианта. Он поднимается по лестнице и оказывается на платформе, озираясь по сторонам в тщетных поисках чего-то подозрительного. Здесь нет ничего необычного, только люди, которые ждут поезда, и типичные знаки, обозначающие линии и станции. Он проходит всю платформу, вглядываясь в лица людей, но никого не узнаёт. Это просто жители Чикаго, которые живут своей обычной жизнью. Но, опять же, вполне может быть, что он не видел убийц в лицо, а значит ошибается по поводу Эрин и Намджуна. Может, он так на них зациклен, потому что не хочет признавать, что эти убийцы для него абсолютные незнакомцы. Что никогда их даже не видел, когда как они знают о нём всё. Осознание, что неизвестные ему люди так досконально его изучили, пугает до чёртиков, потому что это делает из них призрачную угрозу, самую опасную. С этой опасностью невозможно бороться, ведь ты даже не знаешь, кому наносить удар. Возможность копнуть глубже под Эрин успокаивает его отчасти. Так у него складывается впечатление, что он ещё может бороться за свою жизнь. Они не на равных с этими убийцами, конечно, но он бы предпочёл принять участие в войне, чем смотреть на то, как она его уничтожает.***
Он берёт телефон в руку, смотрит на него пару секунд и снова откладывает. Он не знает, сколько раз подобное проделывал, но определённо много. Как бы глупо эти ни звучало, его сердце просит поговорить с Тэхёном, но разум продолжает твердить, что не стоит. Удивительно, что Тэхён сам ему не позвонил, кстати. Чонгук закрывает глаза и устало откидывается на спинку дивана. Он ослабил галстук, но даже так, сидя в расслабленной позе у себя дома, Чонгук не чувствует ничего, кроме стресса. Его ладони потеют, кожа зудит, в животе неприятное ощущение пустоты, мышцы напряжены и так далее. Он пытается сделать глубокий вдох, задерживает воздух в лёгких и выдыхает. Не помогает. Сердце делает кульбит, когда телефон внезапно начинает вибрировать на стеклянном столике. Он смотрит на экран какое-то время, но всё же снимает трубку в последний момент. — Ты так и не перезвонил, — говорит Тэхён первым делом. Чонгук с трудом сглатывает ком в горле, хотя узел на галстуке давно расслаблен. — Я только пришёл домой. «Только» и «полчаса назад» — немного разные вещи, не так ли? Повисает тишина, нарушаемая лишь дыханием Тэхёна. — Хочешь, чтобы я пришёл? Конечно же он спросил. Да и нет. К сожалению, оба ответа подходят. — Уже поздно, — начинает Чонгук свои жалкие попытки сразу же не согласиться. — Тебе стоит отдохнуть. Ещё одна тишина — более короткая и напряжённая. — Не похоже на твои слова. — Похоже, ты не очень хорошо меня знаешь. Фраза сорвалась у него с языка слишком быстро. Он не хотел этого говорить, но ему пришлось. Рассудок не даёт ему покоя прямо сейчас, предупреждает, что если он не хочет больше никогда Тэхёна видеть, то ему стоит пригласить его сюда сейчас. — Ага, — отвечает Тэхён с горечью после очередной паузы. — Но я не куплюсь на эту херню. Скажи мне, что происходит, твою мать. Если бы он только мог. Жизнь не стала бы проще, но, может быть, груз казался бы не таким тяжёлым, поделённый пополам. — Тебе правда стоит… — Понял, — перебивает его Тэхён. — Ты не хочешь видеть меня у себя дома, ладно. Чонгук хмурится, раздражённый правдой в его утверждении, но также возникшим недопониманием. Тэхён же не может серьёзно так думать? — Тэхён, дело не в… — Хотя бы скажи мне, что происходит. Чонгук цокает, когда тот его во второй раз перебивает. — Ничего, я просто… — он прикусывает губу и вздыхает, приготовившись соврать. — Мне просто нужна пара дней наедине с собой, хорошо? То есть, вне работы. Если понятие «вне работы» у них всё ещё существует. Тишина, которая образуется, ужасно тяжёлая, отчего пульс Чонгука бесконтрольно учащается. — Тогда я оставлю тебя одного. Тэхён кладёт трубку, и Чонгук безразлично бросает телефон куда-то на диван. Одного.***
Атмосфера подвала явно знавала лучшие времена. Другими словами, здесь стоит мёртвая тишина, никаких разговоров, кроме тихих перешёптываний Лероя с Джорджи. Зак с Кристин куда-то испарились, Сокджин в одиночестве сидит за своим столом без Хосока. Тэхён ещё не появлялся. Чонгук не бывает пессимистом, но сегодняшний день явно не станет лучшим в его жизни. А пока он ждёт, сосредоточив своё внимание на файле, который он пытается собрать об Эрин. Однако у него не так много информации о ней, и было намного легче найти что-то о Стэйси и Намджуне, особенно о последнем, благодаря Чимину. Но Эрин, ну… Её имя, конечно же, у всех на устах, но в основном потому, что она много пишет, принимает участие во многих мероприятиях, что отчасти требует её работа. Нет ничего странного в том, что она внимательно следит за расследованием, как это бывает со многими журналистами — людьми в целом, — но тем не менее. Та речь, которую она произнесла Тэхёну, повторяется снова и снова в сознании Чонгука. Я могу уничтожить вас за несколько дней. Может ли? Тэхён бы никогда не преклонил колени перед СМИ, потому что не боится их, но то, что Эрин может стоять за пятью совершенными убийствами, превозносит её угрозу на совсем иной уровень. Я выбрала медленное разрушение. Что может быть медленнее тех мучительных месяцев, в течение которых они жили? Напряжённые три недели между убийствами, которые всегда оканчиваются самым худшим образом. Каждое слово, которое я пишу, каждое слово, которое я приказываю написать кому-то. Конечно же она говорила о статьях в Tribune, но что если это не единственный вариант? Подписи убийц — это тоже отчасти слова, и она может приказывать своему напарнику или напарникам их писать. Раздаётся скрип, оксфорды с характерным звуком опускаются на пол, каждый звук приближает их к Чонгуку. Когда он смотрит вверх, широкие плечи Сокджина закрывают ему обзор. — Знаешь, где Тэхён? — спрашивает сержант, опираясь рукой на его стол. — Он уже должен быть на месте. Между враждебностью и нейтралитетом Чонгук выбирает последнее. — Не знаю, — отвечает, но честно и без грамма яда в голосе. — Я съезжу к нему домой, если он не появится через минут десять, хорошо? Брови Сокджина слегка дёргаются. — Может, стоит сначала ему позвонить? — пауза. — То есть, у нас нет времени, чтобы его попусту тратить, верно? — Тогда съезжу, если он не ответит. Сокджин кажется озадаченным, но не настаивает, впервые, а просто отходит обратно к своему столу. Чонгук тщетно пытается снова сфокусироваться на работе. Он отправляет Тэхёну короткое сообщение, ждёт пять минут, проверяя телефон каждую секунду. Никакого ответа. Он ждёт ещё пять минут, набирает его номер дрожащими руками. Снова ждёт, но кладёт трубку, когда его перекидывает на автоответчик, что лишь усиливает неприятный жар в животе. Что-то здесь явно не так. Чонгук встаёт, натягивает длинное пальто и вскоре покидает участок вовсе. В своём Ровере он находит убежище и быстро заводит двигатель. У него паранойя? Он снова себя накручивает? Может, Тэхён просто проспал, да? Нет, Тэхён никогда не просыпает. Даже если его телу нужен отдых, его разум не позволит, особенно сейчас. Но что тогда случилось? Случилось ли что-то вообще? Или что-то случается прямо сейчас? Чонгук давит на тормоз в последний момент, чуть не проехав на красный свет. Он облегчённо вздыхает, посмотрев, что ближайшая к нему машина всё же достаточно далеко, и продолжает ехать уже медленнее, когда загорается зелёный. Сейчас не самое лучшее время, чтобы попасть в аварию. Дом Тэхёна всё равно уже не так далеко, так что он скоро прибудет. Но что, если его там нет? Что, если ты заткнёшься и просто поедешь вперёд? Спасибо, здравый смысл. Он быстро добирается до нужного района, не заметив поблизости привычных журналистов или любопытных зевак. Форд Тэхёна стоит на своём месте, поэтому Чонгук паркуется прямо за ним и спешит к небольшому дому. Окна завешаны, поэтому рассмотреть что-то внутри невозможно. Чонгук стучит трижды, ждёт, но он уже слишком устал от ожидания, оно заставляет сердце беспокойно биться и повышает его нервозность. Тогда он стучит снова, три раза, но громче. Это и мертвого бы уже разбудило. — Ну же, — бормочет Чонгук себе под нос. — Я знаю, что ты там. По крайней мере, надеется. Он снова ждёт, стучит в третий раз, пытается открыть дверь, но безуспешно — она заперта. Раздражённо выдохнув, Чонгук возвращается к его Форду, заглядывает в салон через окна, но Тэхёна нет и там. Снег хрустит под подошвами его оксфордов, пока он обходит участок — не стоило сегодня выбирать такую обувь. Лодыжки так сильно замёрзли, что уже потихоньку начинают терять чувствительность. Приглядевшись, он понимает, что дом находится не в самом лучшем своём состоянии. Стене перед ним, например, явно потребуется больше, чем новый слой краски. В любом случае, у Чонгука нет возможности проникнуть в дом, ничего не сломав при этом, а если он что-нибудь сломает, то подпишет себе смертный приговор. Тэхён не сжалится над ним. Он перепрыгивает через невысокую ограду и оказывается в саду, приземлившись максимально тихо. Места немного, и вся земля укрыта снегом. В отдалении он замечает несколько предметов и забор, отделяющий участок Тэхёна от соседского. Находясь в неком напряжении, Чонгук отрывает взгляд от забора и переводит его на заднюю дверь. Отсюда также ничего нельзя рассмотреть внутри. С долей скептицизма Чонгук дёргает ручку, не возлагая больших надежд, но, к его удивлению, дверь поддаётся. Он хмурится, не особо понимая радоваться ему или волноваться. Закрыв за собой, в качестве меры предосторожности он всё же кладёт руку на кобуру, пока крадётся словно какой-то грабитель. Воздух внутри прохладный и спёртый одновременно с витающим неприятным запахом, который так не свойственен Тэхёну — плохой знак. Чонгук тихо движется до гостиной, где встречает лишь одинокий диван, также видавший виды. Чонгук соврёт, если скажет, что ему не было любопытно узнать, как живёт Тэхён. Но сейчас, оказавшись здесь, он скорее удивлён. Эти голые стены? Совсем не в стиле Тэхёна. Эти тёмные, старые портьеры? Совсем не в стиле Тэхёна. Небольшая куча грязных тарелок в раковине на кухне? Совсем не в стиле Тэхёна. Этот вакуум, что словно соседствует с беспорядком во всём доме? Совсем не в стиле Тэхёна. Серьёзно. Он словно попал в чужую берлогу. Потому что на это здесь всё и походит — на берлогу. Место, куда приходят лишь переночевать, ни больше, ни меньше. Это место сквозит отчаянием, у него нет души. И по-прежнему ни следа хозяина. Что он пропустил? Он… конечно, спальня. Тэхён может быть только там. Нет другого объяснения. Чонгук добирается до ещё одной комнаты, но быстро отступает, оказавшись в такой же мрачной, как и весь дом, ванной. Значит ему нужна следующая комната. Оказавшись у двери, он опускает голову и прислушивается. Ещё через пару секунд до него доносится, вероятно, шорох простыней. Очень медленно он открывает дверь, но вдруг резкий звук нарушает тишину, хоть его и заглушает ворс ковра. Чонгук замирает, но звук не повторяется, поэтому он продолжает движение. Останавливается лишь тогда, когда замечает силуэт Тэхёна, полускрытый одеялом. Опустив глаза в поисках источника шума, он хмурится, замечая пустую бутылку из-под дешёвой водки. Почему? Неужели это его вина? В конце концов, Тэхён не был бы сейчас в таком состоянии, если бы Чонгук не запретил ему приходить. Приблизившись, он морщится от запаха алкоголя вперемешку с потом и… стоп, это кровь? Его сердце ускоряется, потому что лица Тэхёна он всё ещё не видит, а запах заставляет голову кружиться от страха и тревоги. Вдруг это снова кошмар? Чонгук смотрит на свои руки, пару раз пересчитывает пальцы. По пять на каждой. Озираясь, он не замечает ничего подозрительного, кроме того, что вся обстановка этой комнаты так сильно Тэхёну не подходит. Дрожащей рукой Чонгук стягивает с его блестящей от пота спины одеяло. — Тэхён, — шепчет он, потому что ком поперёк горла не даёт ему нормально говорить. — Что с тобой случилось? Нет ответа, конечно же. Он не уверен, что вообще сказал это вслух. Сквозь полумрак Чонгук замечает на тумбочке несколько салфеток в крови. — Тэхён? — пробует он снова громче. Никакой реакции, но он всё же дышит. На той же тумбочке Чонгук находит его Смит и Вессон рядом с часами, которые сам ему подарил. На стене тут же прикреплены три фотографии. Первые две выглядят довольно давними — на них изображён, вероятно, Тэхён в детстве со своими родителями и опять Тэхён с какой-то женщиной. Эмбер, очевидно. На более свежей он изображён с Чимином, они оба улыбаются. Чонгук с трудом проглатывает ком в горле и снова переводит взгляд на старшего, который начинает что-то бормотать. Чон присаживается рядом с кроватью, упираясь рукой в матрас, и касается тэхёновой спины. — Просыпайся, — говорит он нежно, но не спокойно. — Это я. Чонгук. Он чуть отодвигается на тот случай, если Тэхён рефлекторно потянется за оружием. — Ну же, дорогой, — Чонгук скользит ладонью по его руке. — Я знаю, что ты не крепко спишь. Так и есть. Перевернувшись на своей неширокой кровати, Тэхён открывает глаза и охает, заметив чужое присутствие. — Т-ш-ш, это я, — начинает Чонгук, когда Тэхён отскакивает назад, опираясь на локти. — Ты в порядке, это я. — Какого хуя? — хрипит Тэхён и тут же закашливается. Его глаза сейчас так широко распахнуты, что он легко может сойти за Эллиота Алдерсона. Чонгук склоняет голову, чтобы получше рассмотреть лицо Кима, черты которого немного смягчаются. — Что с тобой случилось? — тихо спрашивает Чонгук, дотрагиваясь до его подбородка. Его напарник позволяет, но в глаза не смотрит, и вскоре вовсе отстраняется. Живот Чонгука скручивает от боли, но он не напирает. Под припухшим носом Тэхёна виднеется корочка запёкшейся крови. Глянув вниз, Чонгук замечает несколько синяков на его животе. — Тэхён, что случилось? Тот вздыхает и со стоном опускается обратно на матрас. — Сам посмотри. Его резкого тона хватает, чтобы причинить Чонгуку почти физическую боль. Его ли это вина, опять же? Считает ли так сам Тэхён? Что вчера всё-таки случилось? — Какого хуя ты вообще здесь делаешь? — Тэхён смотрит на него далеко не дружелюбно. — Как ты сюда попал? Ты сломал… — Ничего я не ломал, — с горечью отзывается Чонгук. — Я волновался о тебе, чёртов придурок, а ты сейчас говоришь со мной, словно я какой-то незнакомый тебе мудак? «Пошёл ты нахуй» так и просится наружу, но Чонгук сдерживается. Он злится на Тэхёна не потому, что на самом деле рассержен на него. Он, блять, переживал, опасался самого худшего, и что делает Тэхён? Это? — Вчера тебе, кажется, было всё равно, — бормочет Тэхён, глядя в потолок, и Чонгук поджимает губы. Так дело и правда в этом? Но почему? И всё же это не объясняет кровь и синяки. — Я просто сказал, что мне нужна пара дней, — напряжённо отвечает Чон. — Это не то, о чём ты подумал, — он не может этого не добавить, потому что, блять, так и есть. — Так скажи мне, — Тэхён говорит резко, грубо, словно ножом полосует, и также смотрит. — О чём я подумал? О многом, несомненно. — Ты думаешь, что я что-то от тебя скрываю. Скрывает, да. Потому что у него не было другого разумного выбора. — А ты скрываешь? — спрашивает Тэхён так же холодно. — Посмотри мне в глаза. Чонгук смотрит. Между ними сейчас словно натягивается невидимый канат, готовый порваться в любую секунду. Он сможет. Сможет соврать Тэхёну прямо в глаза. Он ведь ради него это делает. Ради его жизни. Единственная причина, по которой он Тэхёну соврёт, — чтобы его защитить. — Я ничего от тебя не скрываю. Тэхён сжимает челюсти и ждёт пару мучительных секунд. — Я тебе не верю. Чонгук поднимает и отводит взгляд — и мысли — от Тэхёна, переключаясь на фотографии. — А стоило бы, — уверяет он и заплывает на глубину, где значительно холоднее. Эта глубина отличается от той, где он влюбился в Тэхёна. В эти воды вовсе не хочется прыгнуть с головой. — Уходи. Это больно. Чонгук пытается убедить себя, что всё пройдет, что это всего лишь вопрос дней, прежде чем он сможет всё объяснить Тэхёну, но это всё равно чертовски больно. Он даже не уверен, сможет ли рассказать ему обо всём после того, как пойдет на пятую локацию. Он не знает, что будет дальше. Лучший способ убедиться, что всё вернётся на круги своя — если не обернётся смертью, — это избавиться от этих проклятых убийц. Но как? — Расскажи мне сначала, что с тобой произошло. Тэхён наконец принимает сидячее положение, упираясь в матрас руками с сильно выступающими венами. — Я попросил тебя уйти. — Нет, пока ты… Тэхён встаёт с кровати, и Чонгук невольно отступает. В его взгляде ни грамма теплоты, а в желудке Чонгука — болезненный узел. — Ты не хочешь видеть меня у себя дома? — произносит Тэхён, больно ударяя холодом. — Ладно, я тоже не хочу видеть тебя у себя. Всё же совсем не так, совсем. Всё не должно было… о, но ведь так и должно было быть, верно? Эти уёбки знали, что их действия повлияют на разрушение того, что есть между ним с Тэхёном. Медленно, но, как оказалось, верно. — Тебе всё равно нужно поехать со мной, — пытается Чонгук. — Поэтому я сюда и приехал. Уже почти десять, а ты… — Похуй, — перебивает его Тэхён. — Сегодня беру больничный. Чонгук готов примириться со многими вещами, учитывая его незавидное положение сейчас, но это? Ну уж нет. — У нас есть работа, — заявляет он. — Ты не можешь так поступить. Ты даже не болен. — Да? — горько усмехается Тэхён, глядя прямо в душу покрасневшими глазами. — А как это назвать? — он указывает на своё лицо рваным жестом. — Ты не болеешь, — продолжает Чонгук более мягко, стараясь дотронуться до Тэхёна, но тот быстро отбивает его руку. — Болею, — ядовито чеканит он. — Мне, блять, херово, не видишь? Я жалок и несчастен, и ты был мне нужен вчера, но ты… Он обрывает себя на полуслове и шумно дышит. Чонгук до боли прикусывает щёку изнутри, но только таким способом он сможет остановить слёзы, рвущиеся из глаз. «Ты не можешь его предупредить», — твердит ему разум. — «Он может умереть, если ты ему расскажешь». Меньшее из двух зол, верно? Пережить боль сейчас, чтобы предотвратить более сильную в будущем. — Я рядом, — уверяет Чонгук, уже обвинив себя в том, что не подумал вчера о Тэхёне, вернее, не в таком ключе. Он ведь и правда даже не предположил, что ему может быть плохо, раз он просит разрешение приехать. — Прости меня за вчерашнее, я… — Мне плевать, — Тэхён перебивает его и опускает глаза. — Сделано, значит сделано, и ты имеешь полное право не хотеть видеть меня у… Чонгук не может не взять его за запястье в этот момент. — Всё совсем не так, обещаю, — пульс Тэхёна зашкаливает. — Пожалуйста, поверь мне. Ким прикусывает губу, всё ещё смотрит в пол и, в итоге, освобождает руку из хватки Чонгука, но уже более мягко. — Я устал, — переводит тему и присаживается на край кровати. — Я приду завтра, просто… — во время очередной паузы Чонгук пытается поймать его взгляд, но тщетно. — Уходи. Чонгук замирает на месте, не понимая, как будет больнее — настоять или отпустить. — Ты уверен? — пробует он из отчаяния. Поскольку Тэхён продолжает его игнорировать, приходится всё-таки понять намёк. Значит, отпустить… но только сегодня. Он ни за что Тэхёна не отпустит навсегда. Поэтому Чонгук так и поступает, чтобы до этого не дошло. Потерять Тэхёна было бы… да. Он даже думать о таком не хочет. И никого он не потеряет, если будет придерживаться плана — следовать указаниям этих мудаков. — Ладно, — сдаётся он. — Позвони, если тебе что-то будет нужно, хорошо? Тэхён не отвечает, не движется. Просто ждёт, пока Чонгук уйдёт. Он в последний раз смотрит на стену с фотографиями и проходит в другую часть комнаты, где подбирает с пола пустую бутылку, после чего уходит, выполнив просьбу Тэхёна. Закрыв за собой дверь, он с силой, о которой в себе даже не подозревал, умудряется дотащить себя до маленькой кухни. Там он кидает бутылку в мусорное ведро и цепляет ручку, которую заметил ещё тогда рядом со стикерами. На одном из них он оставляет небольшое послание, долго продержав ручку над бумагой. Он так сильно хочет это написать. Три слова, которые так много значат для него и, вероятно, так мало для Тэхёна сейчас. Что бы он почувствовал, прочитав их? Прочитает ли он эту записку вообще? Плохая идея, на так ли? Да и время не самое подходящее. Нехотя, Чонгук всё же откладывает ручку. Будет лучше, если он оставит эту мысль при себе, хотя стикер так и манит его. Надпись кажется неполноценной. Я всегда рядом. — твой напарник Так неполноценно, как и сам Чонгук. Так неполноценно, словно часть его сейчас хочет вернуться в комнату и всё Тэхёну рассказать. Что они в порядке. Что одна ночь, проведённая с ним рядом, способна согреть его сердце лучше всего. Что одного его присутствия достаточно, чтобы Чонгук оставался в здравом рассудке. Что одна мысль о том, чтобы потерять мужчину, которого он любит, преследует Чонгука постоянно. Столько всего. Он столько всего хочет ему сказать. Но как им поговорить, если между ними лишь непробиваемая тишина, а собственные руки связаны? Сейчас он говорить не может, но когда весь этот кошмар закончится? Чонгук до хрипоты будет с ним разговаривать, до тех пор, пока Тэхён, блять, не устанет от его голоса. Ничто и никто его не заткнёт, как только эти убийцы окажутся за решёткой. Он раз за разом будет повторять то, что так сильно хочет сказать прямо сейчас. То, что сказать сейчас не может. И если Тэхён его отвергнет, что ж, он будет двигаться дальше. Пока Тэхён жив, он справится. С разбитым сердцем, скорее всего, но всё же. Его единственная цель сейчас — сохранить ему жизнь, а также Юнги и Чимину. Кстати о Чимине… стоит позвонить ему, наверное. Чонгук не шатается по дому. Какой в этом смысл, если он совсем не напоминает Тэхёна? У него появляется эта сумасшедшая мысль на задворках разума, в которой он с Тэхёном вместе может создать настоящий дом для себя, уютное место, которое будет напоминать их обоих. Глупо думать о таком? Нельзя торопить события. Может, это дело рук отчаяния, которое заполняет его сердце и разум. Может, страх потерять Тэхёна путает его. Или может, именно этого он хочет на самом деле? Уже в машине Чонгук продолжительно выдыхает и надолго прикрывает глаза. Сказать, что он уходит с тяжёлым сердцем, всё равно, что не сказать ничего, но это всё временно, так? По крайней мере, на это он надеется. Он объяснится, это всего лишь вопрос времени. Не вечно же он будет сидеть в этом безвыходном положении. Чонгук достаёт телефон, снимает с блокировки и набирает Чимина. Тот отвечает практически сразу. — Чонгук? — его голос сонный и хриплый. — Что такое? — Я тебя разбудил? — спрашивает Чон, несмотря на то, что это очевидно. — Ага, — тихо смеётся Чимин. — На этой неделе я работаю в ночь, но ничего страшного. Ему в любом случае нужно всё рассказать. Чонгук хотел бы быть в курсе, будь он на месте Чимина. — Прости, но я по поводу Тэхёна, — начинает он. — Он не в порядке, я переживаю. — Не в порядке? Что ты имеешь в виду? Что-то случилось? — Он не появился на работе, поэтому я поехал к нему и… Он не очень-то хотел меня видеть, не то что рассказывать о том, что с ним случилось. — То есть что-то всё-таки случилось, — на заднем фоне слышен шорох одеяла. — Чонгук, что… — Он снова пил вчера ночью, — перебивает Чон. — Но мне кажется, что с ним случилось что-то ещё, что он подрался с кем-то или… — Какого хера? — Чимин, очевидно, встаёт. — Вчера он сказал, что едет к тебе. Это было последним, что я от него слышал. Чонгук сглатывает, но во рту по-прежнему сухо. Чёрт, что ему сказать? — Всё сложно, — отвечает он, и это не совсем ложь, но всё равно жалко оправдание. — Он ясно дал понять, что на работу сегодня не пойдёт, поэтому сможешь его навестить? — Не волнуйся, конечно, — слава богу, что Чимин не настаивает. — Спасибо, что позвонил. Чонгук еле сдерживает облегчённый вздох. — Дай мне знать, как он, хорошо? — Да, конечно. Увидимся, Чонгук.***
— Чонгук, — раздаётся голос Сокджина, стоит детективу зайти в подвал. Когда он приближается, сержант показывает ему экран своего телефона. — Что это? Чонгук снимает пальто и вешает на спинку стула. — Сообщение от Тэхёна? — он пытается обойти скользкую тему, но Сокджин так просто не отступит. — Почему в нём сказано, что Тэхёна сегодня не будет в участке? — Потому что он заболел, — пожимает плечами и подходит ближе к Сокджину, указывая на его же телефон. — Посмотри, там так и написано. Сержант откладывает девайс и трёт лицо руками, очевидно, чтобы никого сейчас не ударить. — Что случилось, Чонгук? — его голос столь же напряжённый, что и все его тело и черты лица. — Ничего, — снова ложь, но он уже привык. — Я приехал и увидел, что ему плохо. — Насколько ему плохо? — Он не вставал с кровати. — Но завтра он будет? — напирает Сокджин. — Хотя сейчас даже не может встать с кровати? — Да, — отвечает Чонгук слишком резко, теряя терпение. — Ты врёшь. Чонгук хмурится и снова подходит ближе к столу сержанта. — Если не веришь, сам съезди и посмотри. Сокджин обдумывает это пару секунд. — Ты же знаешь, у меня нет на это времени, — вздыхает. — Вы двое станете моей смертью, клянусь. — На твоём месте я бы лучше думал о двух серийниках, что всё ещё на свободе. Сев на место, Сокджин поднимает на Чонгука взгляд. — Делай свою чёртову работу, и никому больше не придётся волноваться вообще. Справедливо. Оказавшись за своим столом, Чонгук собирает даты и местоположения всех убийств и, для верности, переписывает их на бумажку. Кажется, он всё-таки перенял кое-какие привычки у Тэхёна. Как ему продолжить? Проверять потенциальные алиби у Эрин невозможно, раз уж он один, особенно потому, что он никогда о них у неё не спрашивал. Можно было бы попробовать, будь у них всего одно убийство, но пять? Невозможно. Но… Ему придётся вернуть в штаб-квартиру Tribune, не так ли? Ещё и в одиночестве. Если Чонгук прав на её счёт, то она будет готова. Если нет — может, она скажет ему свалить в туман или же воспримет все адекватно и будет сотрудничать, хотя ещё недавно вела себя с ним и Тэхёном, как сука. В любом случае, на самом деле, он не сможет сказать, готовилась ли она. Она вполне может сыграть удивление, на самом деле его не испытав. Может соврать в лицо, причём сделать это будь она как виновна, так и нет. В этом вся она. Невозможно понять, когда она врёт. Может, ему стоит спросить об этом Хосока.***
Он, конечно, в прошлом смутно представлял агента ФБР в качестве своего напарника, но всё равно странно себя чувствует сейчас. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, не так ли? — Она обязательно спросит, почему Тэхёна с нами нет, — говорит Чонгук, останавливаясь на красный. — Скажем ей правду, — отвечает Хосок, сидя слишком уж расслабленно на пассажирском сидении. — Она, наверное, притворится будто этому рада. Она ведь послужила тому причиной, в каком-то смысле. Всё существо Хосока кажется действительно выдающимся. Во всех смыслах этого слова. — То есть ты тоже думаешь, что она может быть виновна, да? Хосок пару секунд изучает улицу за окном, и Чонгук трогается с места, когда светофор загорается зелёным. — Думаю, в чём-то есть её вина, будь то сами убийства или же нет, — признаётся Хосок. — Учитывая их близость, она явно замешана в том, что делает Намджун. — Это точно, — кивает Чонгук. — Эти двое определённо подозрительны, как и Стэйси. — Да, но Намджун со Стэйси вне списка наших подозреваемых. Чонгук проверяет зеркала и поворачивает налево. — Что, если мы ошибаемся? — он косится на заинтригованного Хосока. — Может же быть больше двух убийц? — Больше двух? — Хосок тихо посмеивается. — Не думаешь, что нам и двух по горло хватает? Из уст Хосока это и правда звучит глупо, но всё же. — Это бы многое объяснило, тебе так не кажется? Тот задумывается, но сразу видно, что он не согласен. — Быть настолько организованным дуэтом уже крайне сложно, — поясняет агент. — Думаю, Намджун и Стэйси никого не убивали, но это не значит, что они не помогают убийцам. Может, они об этом даже не подозревают. Конечно. Это имеет смысл, не так ли? Или так кажется лишь потому, что это говорит Хосок? — Точно, эти убийцы знают, как манипулировать людьми, — Чонгук поворачивает направо. — Они сделали своими сообщниками тех, кто даже не подозревает о том, кому помогают. — Скорее всего, — кивает Хосок. — В любом случае двоим всё это провернуть крайне сложно. До сих пор они пользовались другими людьми, и нам всё ещё предстоит узнать, кем именно. Эти журналисты — единственная зацепка сейчас, как бы безумно это ни звучало. Может, он слишком далёк от истины, но это лучше, чем ничего, верно? Главный вопрос, который так и вертится в голове: какого чёрта они делают нечто подобное? Но, возможно, это глупый вопрос. В конце концов, человеческий разум может быть как предсказуемым, так и нет, логичным или нет. Для одних некоторые вещи кажутся очевидными, когда как для других — полной ерундой. Насколько ему известно, эти убийцы могут и вправду думать, что делают мир лучше, убивая людей. Но живут ли они в том же мире, где всё остальные? Это им предстоит выяснить. — Но зачем тогда Эрин убивать Сэди? — спрашивает Чонгук, когда они въезжают в Луп. — Они не убивают тех, с кем знакомы. — Мы так думаем, — отвечает Хосок. — Их методы изменились в последнее время, так что я не удивлён. — Но это же чертовски рискованно. — Именно, — говорит Хосок, чуть выпрямляясь. — Они с самого начала были в состоянии какого-то крещендо, но мне кажется, что мы уже приближается к концу. — Концу? — Чонгук останавливается, пропуская группу подростков. — Думаешь, они в какой-то момент остановятся? — Некоторые серийные убийцы продолжают до тех пор, пока их не поймают, другие — останавливаются в тот самый момент, когда понимают, что копы уже сели им на хвост. А у некоторых всё спланировано ещё до начала. Последний тип редкий, но эти двое явно относятся к нему. Я почти уверен, что изначально по плану они должны убить определённое количество людей, а затем прекратить, чтобы не оказаться за решёткой. — Но они начали жадничать, — произносит Чонгук. — А жадность ведёт к ошибкам. — Верно, — кивает Хосок. — Давление на них сейчас колоссальное, и они наверняка его чувствуют. Мы подбираемся ближе, но я не знаю, как они отреагируют. Они могут либо остановиться в скором времени, либо начать убивать чаще. Как обычно, ответ на всё уникальный: они должны их остановить. Вот так просто. Эти убийцы не смогут решить, когда им лучше остановиться, потому что, в таком случае, им проще будет исчезнуть, и все сотворенные ими ужасы сойдут им с рук. Чонгук не позволит этому случиться. Тэхён тоже, хоть его сегодняшнее поведение говорит об обратном. Глубоко внутри он знает, что Тэхён, каким бы упрямым ни был, ни за что не позволит этим уёбкам выиграть. Они подбираются ближе, так сказал Хосок, но кто подбирается ближе к кому? Оперативная группа к убийцам или же наоборот? Чонгук уже не так уверен в ответе. Как он может, если ему самому угрожают и над ним самим насмехаются? Держат его на поводке. Он просто их маленькая марионетка, и Чонгук ненавидит каждую секунду своего бессилия. Но он не может вести себя иначе. Он в этом деле один. Он не может попросить о помощи, потому что, если сделает это, то трое человек может умереть. Эта угроза продолжает крутиться в его голове. Без перерыва. Она пробирается под кожу и зудит, жжёт горло и лёгкие. Тяжёлым камнем оседает на дне желудка и тянет к земле. Как бы хорошо Чонгук ни относился к Хосоку, он так сильно хочет, чтобы вместо него сегодня с ним был Тэхён. — Начинаю думать, что вам слишком нравится мой кабинет, детектив Чон-Кирни. — О, поверьте, свой мне нравится больше. Она нахально улыбается и переводит взгляд на Хосока. — Специальный агент Чон, верно? — Эрин протягивает ему ладонь. — Много о вас слышала. Хосок жмёт ей руку, задерживая её ладонь в своей и всё время поддерживая с ней зрительный контакт. Любой бы стушевался под таким пристальным взглядом, но не Эрин. Она просто гордо стоит рядом, не уступая Хосоку в росте, словно она вообще здесь ни при чём. Что-то всё-таки в ней есть. Что-то волнующее, но в то же время заставляющее проявить уважение. Чью-то энергетику, ауру всегда сложно описать. Особенно, если она столь сложна и многогранна. — Только хорошее, я надеюсь? — спокойно отвечает Хосок и также плавно отпускает её руку. — Не хотелось бы произвести плохое впечатление, правда? — Только хорошее, — уверяет она. — Уверена, вы лучший в оперативной группе, хотя даже вас, кажется, недостаточно. — На вашем месте я не был бы так уверен в этом. Вся ситуация выглядит совсем иначе, когда вместо его обычного напарника появился Хосок. Тэхён был бы уже близок к тому, чтобы дать ей по лицу. Может, он и вовсе не согласился бы сюда возвращаться, что, по сути, он и сделал. У Хосока есть эта классическая способность грамотно излагать свои мысли, эдакий фильтр, которого нет у Тэхёна. Тэхён говорит прямо, и плевать ему на всякие приличия. Глядя на него, Чонгук видит человека, который дополняет его. Они добрались до такого момента, когда их характеры начали уравновешивать друг друга. Глядя, с другой стороны, на Хосока, Чонгук видит лишь усовершенствованную версию себя самого. Пусть Хосок далеко впереди, но они похожи. Его навыки напоминают навыки Чонгука, но в более продвинутой форме. — Правда? — Эрин просит их присесть, что они и делают. — Тогда расскажите поподробнее. Полагаю, за этим вы и здесь. — Верно, — говорит Хосок, закидывая ногу на ногу под столом. — У вас приятный кабинет. Наверное, самый чистый из всех, что я видел. — Сочту это за комплимент, — отвечает Эрин, повторяя позу агента. — У нас есть к вам ещё несколько вопросов, — вмешивается Чонгук в их игру, устав чувствовать себя лишним. — Если вы не против. Она никогда не избавится от своей самодовольной улыбки, верно? — С радостью отвечу на ваши вопросы, если вы ответите на мои, — повисает пауза, но все они знают, что за ней последует. — Что случилось с вашим дорогим напарником? Чонгук сцепляет пальцы в замок под столом и крепко сжимает. Каждое чёртово слово из её уст заставляет всё его тело покрываться мурашками теперь, когда он её подозревает. Возможно, один из убийц Майлза сидит сейчас перед ним. Возможно, один из тех, кто угрожает Тэхёну, Юнги и Чимину сидит сейчас перед ним. Он мог бы арестовать её и усадить за решётку. Мог бы заставить её выдать своего напарника, и весь этот кошмар закончится, хотя бы на какое-то время. Но может ли он, на самом деле? — Он всего лишь приболел, — отвечает Чонгук, стараясь не поддаваться суматошным мыслям. — Но спасибо за заботу. Уверен, он будет счастлив услышать, что вы о нём волновались. — Конечно я волнуюсь о нём, — улыбается Эрин холодно. — Я бы не хотела, чтобы он так легко сдался, что вы? Мне нравится писать о вас, детектив, но у вашего напарника куда больше потенциала, когда речь идёт о драме. Она… права отчасти. С этим он поспорить не может. — А ваш дуэт? — добавляет она. — Это настоящее благословение для нас, журналистов. Вы лучше всех заставляете людей говорить. Газеты просто разлетаются, если в них пишут о вас. — Я рад внести вклад в процесс передачи информации, — отвечает Чонгук, всё ещё игнорируя мысли. — Теперь давайте перейдём к вопросам. Могу я записать наш разговор как в тот раз? Эрин кивает и косится на Хосока, пока Чонгук достаёт телефон. — Слушаю, джентльмены. Чонгук включает запись, кладёт телефон на стол и убирает руки. — Всё довольно просто, на самом деле, — начинает он. — Где вы были во время первого убийства, затем второго, третьего и так далее? Она знала, зачем они пришли. Знала, стоило им только войти в её кабинет. Всё поведение так и кричит об этом от острого взгляда до уверенной улыбки и рук, расслабленно сложенных на груди. Она ни капли не напряжена. — Я вас напрягла в тот раз, не так ли? — Эрин склоняет голову к плечу, продолжая разглядывать Чонгука. — И теперь вы меня подозреваете. Отлично справляетесь, я бы на вашем месте тоже себя подозревала, особенно после того разговора о разрушении. Это же натолкнуло вас на мысль, я права? Она наслаждается каждой секундой. Эта чёртова… — Вы всё ещё сомневаетесь. Не уверены, что слова могут быть сильнее оружия, но всё же. Ваш напарник болен из-за всего того давления, которое мы опустили на его плечи… одними лишь словами. Она знает, что всё не совсем так. Тут дело не в простых словах, но лучше сейчас это не обсуждать, потому что ни к чему это не приведёт, как и многое в последнее время. И она будто взяла на себя ответственность за то, что Тэхён плохо себя чувствует. Что это значит? Подсказка или очередной отвлекающий манёвр? Как ему это понять? Может, Хосок уже понял. Он вполне может быть уверен, что она за всём стоит… или нет. В любом случае, мысли не дают ему покоя. Если Эрин правда виновна, они пока что никак не могут это доказать. Если нет — возвращаемся в самое начало. Они в такой заднице. — Почему вы так в этом уверены? — Чонгук решает подыграть. — Вы его не знаете. — Не знаю, вы правы, — признаёт она. — Но я знаю, кем он является. Человеком, — смотрит она настолько пристально, что Чонгук с особым трудом не отводит взгляд. — У каждого есть своя точка перелома. Вероятно, он достиг своей, не думаете? Она действует ему на нервы. И самое худшее во всём этом? У неё получается. — Извините, но я думаю, что вы говорите полную чушь. Ещё одна усмешка, ещё один прилив агрессии у Чонгука. — Кажется, я задела за больное, — Эрин завуалированно над ним насмехается. — Хотите об этом поговорить? — Просто отвечайте на чёртов вопрос. — Забавно, правда? — неправда, пошла нахуй. — В нашу последнюю встречу вы были куда более спокойны, а сейчас ведёте себя прямо как ваш напарник. Скучаете по нему, не так ли? Она права, и это лишь сильнее раздражает. Чонгуку следует прислушаться к собственному совету, сохранять спокойствие, как он всегда твердит Тэхёну. Но это так чертовски тяжело, когда Тэхёна нет рядом, чтобы злиться вместо него. Чонгуку здесь некого балансировать, потому что Хосок, кажется, ещё спокойнее, чем обычно. Как он… нет, на самом деле, ответ прост. Конечно, Хосок не будет так явно проявлять агрессию. Не он же влюблён в Тэхёна, а Чонгук. Так просто и так сложно одновременно. Ему нужно отвлечься. Дженис. — Где вы были в день первого убийства… — Не нужно называть мне даты, — перебивает она. — Я тоже работаю над этим делом, помните? Я помню каждую. Если бы она была убийцей, то точно бы всё помнила. Интересно, подумал ли бы также Тэхён? — Позвольте заглянуть в ежедневник, — произносит она и действительно достаёт его. — Октябрь, посмотрим… вот, — она указывает пальцем на конкретный день. — Я проводила ночь с одним из любовников. Полагаю, вам нужно имя? Чонгук поверить не может, что кто-то в этом городе хочет с ней спать, но, с другой стороны, не ему судить. В конце концов, он всё равно хотел трахнуть Тэхёна, несмотря на его дерьмовый характер. — Гэри Сандерс, — отвечает она. — Может, вы его знаете. Чонгук слегка хмурится — он где-то точно слышал или видел это имя. — Писатель? Он как раз выпустил свою третью книгу? — Детективы бывают образованными, вижу, — она явно насмехается, потому что Чонгук знает, какого рода книги он пишет. — Не назвал бы это образованностью, — отвечает он. — Даже подросток поймёт, насколько плохи его книги. Глупые псевдо-триллеры, которые скорее описывают банальную гетеро-романтическую линию, чем сам сюжет. — Может, вы правы, но посредственность сейчас хорошо продаётся, так не плевать ли? Обычно он прав, да, но сейчас ему совсем не хочется думать об этих глупых книгах. — Теперь я понимаю, почему ваша газета так хорошо продаётся. Эрин лишь улыбается и не утруждает себя ответом. — Вот его номер, кстати, — она протягивает листок бумаги Чонгуку. Теперь Фрэнсис. — Второе убийство? — спрашивает он, не желая провести здесь весь день. В порядке ли Тэхён? Чимин так ему и не позвонил. — Тогда мы ещё не занимались этим делом, поэтому… — она переворачивает пару страниц. — Думаю, я была дома. — Полагаю, никто это подтвердить не может? — Верно полагаете, тогда любовника не было. И снова эта её чёртова улыбка. — Третье? Келси. На этот раз нет нужды листать ежедневник, очевидно. — Я помню ту ночь, — говорит Эрин. — Я была там с Намджуном. Можете проверить, если хотите, там камеры были повсюду. Камеры можно было бы и проверить. Намджуну он не доверяет. — Что вы там делали в три утра? — Я была в офисе всю ночь, — отвечает она. — Хотите верьте, хотите нет, журналисты тоже много работают. Вы не единственные… — Избавьте меня от лишних слов. Что вы делали? — У нас с Намджуном горели сроки по статье, и мы не успевали, — она смеётся через нос. — Статья всё равно не вошла в выпуск, потому что нам пришлось спешно писать новую. Стэйси присоединилась к нам, и мы продолжили. Конечно. Тогда две газеты получили стих. — Они выбрали это прозвище, Проповедник. Которое потом трансформировалось в Проповедники. — Верно. Хорошее, не так ли? Она говорит, блять, точно так же, как Намджун. Хосок рядом с ним по-прежнему спокоен и расслаблен. — Четвёртое, — требует Чонгук. Майлз. По очевидным причинам он не хочет слишком углубляться. — Я была там, — без тени сомнения отвечает Эрин. — Там? — переспрашивает Чонгук, хмурясь. — На месте преступления? Самом жутком из всех, что он видел. Этот вид разбил ему сердце вдребезги. — Да. Тишина. Чонгуку нужно знать больше. — Это было четвёртое убийство, — добавляет она. — Мы знали, чего ждать, как и вы, поэтому мы с коллегами решили покататься по Ближнему Норт Сайду и прилежащим районам. — И вы были в Лупе, конечно. — Хорошее умозаключение. Но не волнуйтесь, вы были там до меня. Когда я приехала, вы уже уезжали. — То есть вы были за рулём, когда тело сбросили? — Да. Информация быстро просочилась в соцсети, а я была поблизости, так что приехала довольно быстро, — Эрин закрывает свой ежедневник. — Можете проверить камеры в отеле, если не верите. Я спросила пару человек о том, что случилось. — Проверю, — уверяет Чонгук. — Вы знаете, что я вам не верю. Ни капли. Но если она говорит правду… Было бы достаточно сложно одному из убийц так быстро добраться до туда, верно? Или же она быстро переоделась, после чего ей хватило наглости заявиться на место совершённого ей же преступления. Возможно ли это, или он просто пытается убедить себя, что преступница прямо перед ним, готова быть закованной в наручники? В наручники. Забавно. Её след простынет как-только они покинут эту комнату. — Тогда вы зря тратите время. — Я делаю свою работу, — поправляет Чонгук. Он хочет знать, как Тэхён. — Пятое убийство. Во-первых, что Намджун и Стэйси делали с Линдой Бейн в ту ночь? — Вы же были там? — отвечает она всё так же нахально. — Вам лучше знать, чем мне, и я думаю, что Намджун уже вам всё рассказал об этом. Так он обо всём ей докладывает? Интересно. Насколько же они близки? — То есть Линда Бейн делилась с вами информацией? Это вы хотите сказать? — Вы не внимательны, детектив Чон-Кирни, — Эрин переводит взгляд на Хосока. — Что я сказала, специальный агент Чон? — Что нам лучше знать. — Именно. Это значит, что вы знаете побольше, чем я. Извините, джентльмены. Конечно, она врёт… но никогда не признает, так что Чонгук вполне может продолжить развивать эту тему. — Расскажите то, чего я не знаю. Где вы были в ночь убийства Сэди? Её улыбка на долю секунды тает, и она с усилием сглатывает. Если она играет сейчас, то ей стоит задуматься о переезде в Голливуд, что у неё сделать не получится, если она действительно совершила эти убийства. Она какое-то время молчит, и Чонгук даёт ей собраться с мыслями. — Не могу даже представить, как тяжело вам было, — начинает она и с горечью улыбается. Это странно. Чонгук пугается того, что за этим последует. — Вы ведь потеряли такого близкого друга… Я сочувствую вам, детектив. Брехня. Или нет? Нет, такого не может быть. Тэхён бы уже плюнул ей в лицо. А если она одна из них? Это же самая настоящая садистская провокация. Спокойно, спокойно, спокойно. Ему нужно сохранить лицо в любом случае. — Вопрос, — Чонгук вновь направляет разговор в нужное русло и начинает теребить пальцы под столом. — Я писала о Тэхёне, конечно же, — заявляет Эрин. — В ту ночь он стрелял в Намджуна, помните? Стрелял в Намджуна, ага, да. Тэхён и его чёртово огромное сердце. Тэхён и его желание всех защитить. Как можно было не влюбиться в этого придурка? Может, она знает, что это не Тэхён, раз Намджун многое ей рассказывает. — А затем Чикаго узнал о Сэди, — добавляет она также горько. — Мне пришлось искать информацию и писать об этом тоже. — То есть вы всё время были в этом здании? Снова всю ночь? — Получается, что так, — произносит Эрин. — Можете и здесь камеры проверить, поспрашивать моих коллег. — Я всё проверю самостоятельно, не волнуйтесь. Но, опять же, записи могут быть удалены или испорчены. Так чему он должен доверять, если даже факты могут врать?