Вероятно, дом — это не просто жилище, а единственно возможное условие существования. — Джеймс Болдуин
— Не волнуйтесь, — говорит Тэхён. — Я позабочусь о нем. — Не сомневаюсь. Чонгук вскидывает бровь, слегка опираясь на трость, и смотрит на маму с Тэхёном из другого конца комнаты. Вскоре он присоединяется к ним, держа свой рюкзак за ручку. — Вы ведь понимаете, что я здесь? — Как будто мы могли забыть, — с легкой усмешкой отвечает его мать. Он поднимает глаза к небу, когда воцаряется короткая тишина, нарушаемая голосом Тэхёна. — Отдай-ка мне это, — его напарник протягивает руку, но Чонгук крепко сжимает сумку. — Давай. Я буду ждать в машине. Чонгук сдается, ободренный ласковым вниманием и нежностью Тэхёна. Он был бы не против, если бы Тэхён остался на время прощания, которое не будет драматичным. Обнявшись с миссис Кирни, Тэхён уходит, исчезая за закрытой дверью. Мама подходит ближе, скользит ухоженными руками по плечам Чонгука, и тонкий, знакомый аромат ее духов, как всегда, успокаивает. Она всегда пользовалась одним и тем же ароматом, неброским и ассоциирующимся с хорошими воспоминаниями. — Позаботься и о нем, — говорит она, глядя честным и ласковым взглядом. — Тэхён заслуживает этого. Видит Бог, заслуживает. — Конечно, — констатирует он очевидное. — Так меня воспитали, верно? С её губ сорвался звонкий смешок — один из самых приятных звуков в мире после вспышек счастья Тэхёна, ведь счастье Тэхёна подобно редчайшим драгоценным камням. — Я думаю, что мы с отцом хорошо тебя воспитали, — с улыбкой соглашается она. — Но даже без нас ты стал бы замечательным человеком, — она кладет руку ему на грудь. — Твое сердце всегда было полно доброты, и ничто никогда не изменит этого. Ты хороший человек, Чонгук, и я никогда не устану повторять, что горжусь тем, что называю тебя своим сыном. Не драматическое прощание — таков был план. Все быстро обострилось, не так ли? Чонгук тяжело сглатывает, на секунду отводит взгляд, затем поднимает глаза и улыбается, пытаясь скрыть подступающие слезы, скапливающиеся в уголках глаз. — Пытаешься довести меня до слез, да? — интересуется он, голос не такой уж ровный, слегда подрагивающий. — Не получится, мам. Не получится. Она снова усмехается, заметив блестящую дорожку на его щеке, и притягивает его к себе, тепло обнимая, но осторожно, чтобы не задеть недавнюю рану. Чонгук свободной рукой обхватывает ее талию и закрывает глаза, чтобы немного насладиться тишиной. Он вытирает слезы тыльной стороной ладони и снова обращается к матери. — Я буду скучать по тебе, зайчонок, — говорит она, убирая несколько прядей волос с его лба. — Я скоро приеду в Нью-Йорк, — заверяет Чонгук, вспоминая один конкретный разговор, а затем, не дождавшись ответа матери, добавляет: — И да, я привезу Тэхёна. Она сияет, и вся комната озаряется вместе с ней. Ее улыбка, как и улыбка Тэхёна, способна осветить весь мир и, прежде всего, Чонгука. — Отлично, — отвечает она. — Тебе не положено этого знать, но в последнее время твой папа без конца говорит мне, как он по тебе скучает. Он расстроен, что не смог поехать со мной. — Ничего страшного, мы все знаем, как иногда дела наваливаются скопом, — отвечает Чонгук, радуясь, что в последние несколько дней рядом была хотя бы мама. — И я слышал, что его следующее судебное разбирательство не из лёгких, так что я все понимаю. Он действительно так считает. Было бы иронично и глупо с его стороны обижаться на отца, когда он знает, как трудно найти время, зарывшись в бесчисленные папки. Конечно, можно сказать, что профессиональные обязанности не имеют значения, когда на кону стоит семья, но это не всегда так просто, и, в общем, Чонгук не имеет ничего против. В очередной раз его мать смогла приехать в Чикаго, а вместе с ней всегда приезжает частичка его отца. В общем, он благодарен им за то, что они есть в его жизни. Они, а также Тэхён, Юнги, Чимин и все те, кто приходил в больницу или спрашивал о его здоровье. — До скорой встречи, — говорит миссис Кирни, садясь в такси, то есть в арендованную Хосоком машину. Они познакомились в больнице несколько дней назад и почему-то сразу же нашли общий язык. — Не попадись под чей-нибудь ещё нож, ладно?» — Обещаю, — усмехается Чонгук, несмотря на боль в животе. Но он не показывает этого и наклоняется вперед, чтобы увидеть агента ФБР. — Я рассчитываю, что вы доставите ее в аэропорт в целости и сохранности, да? Хосок вскинул бровь, небрежно опустив руку на руль. — Еще раз намекнешь, что я не умею водить, и я позабочусь о том, чтобы ты не остался в целости и сохранности, детектив. Чонгук смеется и через минуту уже машет рукой на прощание исчезающей машине, а затем присоединяется к Тэхёну, стоящему в нескольких метрах от него. Тэхён. Высокий, красивый, руки свободно скрещены на груди, опирается на свой старенький «Форд». Тэхён. Его. В это все еще трудно поверить, и все же. — Я точно знаю, что трость тебе больше не нужна, — говорит Тэхён, кивнув в сторону предмета. — Зачем тогда ее хранить? В качестве сувенира? Чонгук поджимает губы и делает вид, что внимательно рассматривает трость. — С ней я выгляжу круто, не так ли? Тэхён удивленно смеётся, затем несколько раз покачивает головой. — Наверное, да, — соглашается он, расцепляя руки и подходя ближе. — Но ты всегда выглядишь круто, с тростью или без. Чонгук усмехается. — Я приму это за комплимент. — Это он и есть. Он никогда не устанет от такой улыбки Тэхёна. Не полноценной, но достаточно широкой, чтобы заставить улыбнуться и самого Чонгука, чтобы сердце его укрепилось в любви к этому человеку, стоящему прямо перед ним. — А теперь поехали домой, ладно? Не хочется драматизировать, но если Тэхён продолжит говорить такие слова, то через секунду его глаза снова наполнятся слезами. Может, это и не так глубоко, может, и не так весомо, но одного этого слова, прозвучавшего из уст Тэхёна, достаточно, чтобы вызвать у него эмоции. Ничего не поделаешь. Дом. Он обдумает это позже, а пока ему не терпится поскорее убраться отсюда. — Да, пожалуйста, — выдохнул Чонгук, и Тэхён открыл перед ним пассажирскую дверь. — Поехали домой, дорогой. — О! — удивляется Чонгук, когда замечает витрины магазинов, перстрящие красным. — Я и забыл об этом. — О чем? — интересуется Тэхён, глядя на дорогу. — О Дне святого Валентина. Тэхён, как и ожидалось, ворчит, но, тем не менее, смотрит в окно — скорее всего, ему тоже интересно, что же заставило Чонгука вспомнить. — И ты должен был напомнить мне об этом, верно? Чонгук хихикает. — Я же не прошу тебя пойти и купить мне коробку конфет, крутышка, — пауза. — Или розы. Тэхён вскидывает бровь, останавливая машину на красный свет. — Не похоже, чтобы ты действительно хотел, чтобы я это сделал, — возражает он — и правильно делает. — Или больница превратила тебя в безнадежного романтика? Определенно нет, но ему хочется еще немного поиздеваться над Тэхёном. Ведь он все еще болезный, не так ли? Пока что он имеет полное право. — И все же, ты сделаешь это, если я тебя попрошу? Тэхён ухмыляется. — Попроси, и я подумаю. — Подумаешь? — Чонгук давит, сам ухмыляясь. — И это все? — О, смотри, зеленый свет, — улыбка, фальшиво извиняющаяся. — Похоже, разговор окончен, безнадежный романтик. Безнадежный романтик? Не совсем. Безнадежно влюбленный в этого крутого идиота? Вернее не скажешь.***
— Ну нет, — произносит Чонгук, когда вдалеке раздаются ноты фортепиано, заглушаемые дверью вестибюля, которую сразу после этого открывает Тэхён. — Что? — Тэхён отвечает с очаровательной и фальшиво-невинной улыбкой. Этот человек не невинный. Он вообще редко бывает невинным. — Не знаю, о чем ты говоришь, напарник. Он узнает мелодию, ноты становятся все отчетливее по мере приближения к спальне Юнги. Он слышал ее раньше, несомненно, но где? Когда? Но это не одна из оригинальных композиций Юнги. Те он узнал бы, даже не дослушав. Достаточно еще одной ноты, чтобы Чонгук прозрел. Мягкая мелодия, такая мягкая, как-то контрастирует с шедевром, из которого она взята. Затишье посреди бури, но здесь и сейчас он как будто наблюдает конец своей собственной. Это становится еще более очевидным, когда музыка стихает, и мягкая улыбка Юнги, как это часто бывает, согревает его сердце. — Вы дураки, — говорит им обоим Чонгук, не в силах скрыть улыбку. Но плакать он не будет. Сейчас девять часов утра, черт возьми, и так уже достаточно наплакались за день. — Я слышал, что ты с ней знаком, но на всякий случай… — Him and Hym, — мягко перебивает Тэхён. — Как будто я могу забыть это название. Такая мелодия, написанная для такого прекрасного произведения искусства. Правда, слишком короткая. И немного слишком разрушительная, но не будем вспоминать историю двух влюбленных, у которых все пошло не так. — Ты таким непробиваемым притворялся в День святого Валентина, и ради чего? — добавляет Чонгук, и улыбка превращается в насмешливую. — Ты сам настоящий Валентин. — Я сделал это не ради Дня святого Валентина или еще какой-нибудь ерунды, — возражает Тэхён, непринужденно облокотившись на пианино, — а ради тебя. Дата — простое совпадение. Чонгук хмыкает, больше для того, чтобы досадить Тэхёну. Он уже собирается что-то ответить, как вдруг в квартиру, а затем и в комнату, где они все находятся, кто-то заходит. — Как раз вовремя, — говорит Тэхён, когда появляется Чимин с небольшими пакетами в руках, и обращается к Чонгуку, бросая на него взгляд: — А вот и не очень поздняя версия нашего старого доброго позднего завтрака. — Все благодаря мне, — уточняет Чимин, хотя по пакетам, которые он держит в руках, и так все понятно. — А вы неплохое трио, не так ли? — Чонгук не сводит глаз с каждого из них, затем снова останавливается на Тэхёне. — А ты, дорогой, не такой уж бессердечный человек, каким себя считаешь, — он склоняет голову к плечу. — Тебя даже можно назвать романтичным. Тэхён кривится, что неудивительно. — Боже, не ассоциируй меня с этим словом. Юнги пожимает плечами и смотрит на Тэхёна с табурета, на котором сидел с самого начала. — Это был романтический ход, и с этим ничего не поделаешь. — Они правы, — добавляет Чимин, потирая руки. — Мы уже закончили? — Тэхён бормочет, стараясь не выпустить сдерживаемый смешок — его подбородок слегка подрагивает вот уже несколько секунд, что говорит о многом. — Завтрак не ждет. — Конечно, нет, — заявляет Юнги, вставая, чтобы присоединиться к Чимину. — Мы будем на кухне. И они уходят, оставляя ему достаточно времени, чтобы еще раз побеспокоить Тэхёна. — Безнадежный романтик, — твердит он, слова сами собой слетают с языка, когда он приближается к своему напарнику. — Просто заткнись, — ворчит он, ничуть не убедительно ни для Чонгука, ни для себя. — О, возможно, я знаю, как это сделать, — говорит Чонгук низким, соблазнительным тоном. Очевидно, Тэхён тоже знает этот способ: губы Чонгука находят его губы в нежном прикосновении, которое вскоре перерастает в нечто большее. Тупая боль в животе и слабый сладкий аромат, доносящийся из кухни, быстро приводят Чонгука в чувство, и они оба отстраняются. И тут он замечает квадратную улыбку Тэхёна, такую редкую, что одного взгляда на нее почти достаточно, чтобы он расплакался на месте. Впрочем, почти. — Добро пожаловать домой, солнце. Его сердце сжимается, когда на него снисходит откровение. Ну, что-то вроде этого. — Солнце, — шепчет он. — Значит, это был не сон. — Сон? — Тэхён переспрашивает, перестав улыбаться и сведя брови к переносице. — Что… — Я думал, что мне послышалось там, на складе, — уточняет Чонгук, голос мягкий. — Но нет. — Это просто слово, — Тэхён потирает затылок, на долю секунды опускает взгляд. — Я перестану так тебя называть, если тебе не нравится. — Зачем? — Чонгук наклоняет голову в сторону. — Почему мне должно не нравиться? — Ну, знаешь, эти прозвища, — отвечает Тэхён, на мгновение теряясь. — Я имею в виду, что они коварны, верно? Оно может раздражать тебя или… — Тэхён, — перебивает его Чонгук, нежно обхватывая его шею обеими руками. — Я твой. Называй меня как хочешь, — он надавливает на губы Тэхёна большим пальцем, не давая ему говорить. — Ты все равно не скажешь того, что мне не подходит.***
— Я все еще думаю, что это плохая идея, — ворчит Тэхён, опираясь локтем на край окна, а правой — постукивая по рулю. — Мы просто навещаем их, — возражает Чон. — Уйдем максимум через полчаса. — Ты действительно в это веришь? — усмехается Тэхён. — Конечно, нет. Ты передумаешь и попросишь о пресс-конференции, как только войдешь внутрь. Теперь стало ясно, что Тэхён видит его насквозь. Чонгук молчит, и его напарник вздыхает. — Ты никогда не исправим, да? — Было бы скучновато, правда? — Тэхён закатывает глаза, а Чонгук продолжает: — Нам не нужно что-то масштабное, просто… небольшое заявление, верно? Усталый и в тоже время немного взволнованный. Именно об этом в данный момент кричит все существо Тэхёна. — Что объявить? Что ты не умер? Мы уже, и ты это видел. — Чтобы сказать, что мы вернулись, — отвечает Чонгук, забегая вперед и прекрасно понимая это. — Потому что мы же вернулись, не так ли? — Нет, — произносит Сокджин, как только детективы ступают в подвал, пустой, за исключением их троих. — Чего бы вы ни хотели, ответ — нет. — И тебе доброго утра, сержант, — отвечает Чонгук с самой яркой улыбкой. — Если честно, тебе не помешала бы чашечка кофе. — А вам двоим не помешало бы дать пинка под зад, — парирует Сокджин, сложив руки. — Что вы вообще здесь делаете? Приказ был четкий: еще минимум две недели не работать. — Эй, — ворчит Тэхён, уже прислонившись к стене и скрестив руки, как Сокджин. — Я еще даже ничего не сказал. Чонгук с насмешкой идет к своему столу, вместе с Сокджином игнорируя Тэхёна. — Как будто это возможно. Без работы нет меня. По крайней мере, он это осознает. В его жизни не было бы и Тэхёна, если бы не их общая карьера. — Дело в том, что у тебя нет выбора, — Сокджин поворачивается к Тэхёну. — Я думал, что ты сможешь удержать его подальше отсюда, но, очевидно, прогадал. — Прогадал, конечно, — Тэхён пожимает плечами. — Я пытался его переубедить, но не то чтобы и я без работы прекрасно себя чувствую. Сокджин цокает, готовый контратаковать, но Чонгук оказывается быстрее. — Хорошо, послушайте, — переключает он внимание сержанта на себя. — Мы не можем пока работать здесь, и мы это понимаем, но… — Тебе вообще нельзя работать, — решительно прерывает его Сокджин. — И я говорю это ради вашего здоровья и рассудка, неблагодарные вы отродья. — Ауч, — доносится с лестницы голос Лероя. — Всё вернулось на круги своя, да? Ну, знаете, препирательства и все такое. — Мы не препираемся, — в унисон отвечают Чонгук и Сокджин, а затем с вызовом смотрят друг на друга. — Это точно, — устало пробормотал Тэхён. — Мы находимся в середине переговоров, — смягчает Чонгук, — это совсем другое дело. — Переговоров, хм? — говорит Сокджин. — А могу я узнать, о чем мы ведем переговоры, детектив? — О праве провести небольшую, крошечную пресс-конф… — Вы шутите, да? — раздается горький смех сержанта. — Нет работы — значит, нет связи с прессой, Чонгук. С делом, — он сжимает переносицу. — Это чудо, что я еще стою на ногах, честно говоря. Вы двое меня уморите. — Я ничего не говорил! — Тэхён снова протестует, но снова не получает никакого внимания. — И, как ты сказал, ты все еще стоишь, значит, мы не такие уж и невыносимые, верно? — Чонгук ухмыляется. — В общем, мне нужно всего десять минут с несколькими журналистами, и все. Мы сделаем это здесь, в Гаррисоне. Сокджин смотрит на Тэхёна и Лероя, затем спрашивает, как будто Чонгука здесь нет: — Он все еще под наркотиками или что? Может, слишком много обезболивающих? Они бывают сильнодействующие. — Я здесь и трезв настолько, насколько это вообще возможно, — гарантирует Чонгук, полусидя на краю стола. — Вы все проделали огромную работу, чтобы держать репортеров подальше от меня, но пришло время им снова увидеть мое лицо. Десять минут, Сокджин. Черт, да хоть заранее записанная версия, я не знаю. Хоть что-нибудь. — Ничего подобного ты не сделаешь, — твердо заявляет Сокджин. — Почему тебе так трудно послушаться и отдохнуть? Еще две недели не убьют тебя, а журналисты знают достаточно о твоем состоянии. Они вообще обо всем знают достаточно. — Согласен, — говорит Тэхён. — Стервятникам достаточно крошек. — А как же наше государство? — интересуется Чонгук, немного меняя направление дискуссии. — А как же оперативная группа? Дело раскрыто, и что теперь? И не говорите мне больше отдыхать. — Зачем спрашивать, если уже знаешь ответ? — Сокджин поправляет галстук. — Что бы ни случилось, тебя здесь не будет. Воспринимай это как шанс. Чонгук закатывает глаза, устав от манер и болтовни Сокджина. Если бы случилось что-то серьезное, он бы первым предупредил его, несмотря ни на что. — Оперативная группа будет распущена, как и предполагалось, — отвечает Лерой, а затем добавляет с небольшой улыбкой, — но наш дорогой сержант затянул с вынесением приговора. Видите ли, он… Сокджин хмуро смотрит на Лероя, который на секунду опускает голову, но, подняв глаза, все еще улыбается. — Как того требует процедура, я ждал вашего возвращения, прежде чем принимать какие-либо решения. Вот и все. — Нет такой процедуры, — со знающей и дразнящей улыбкой отвечает Чонгук, небрежно переплетая пальцы на коленях. — Как того требует моя процедура, — уточняет Сокджин, не настолько обеспокоенный, каким притворяется. — Просто скажи уже, что наше мнение имеет значение, — с ухмылкой, похожей на ухмылку Чонгука, произносит Тэхён. — Конечно, имеет, — отвечает сержант как-то слишком быстро. — Хороший сержант всегда должен учитывать потребности и мнения своей команды. — И он хороший сержант, — говорит им Лерой, как будто это и так не ясно. — В общем… — Сокджин прочистил горло, в кои-то веки смутившись. — Никаких встреч с журналистами для вас, детективы. Они и так слишком назойливы, не нужно подливать масла в огонь. — Но… — Я сделаю короткое заявление, если ты так хочешь, — прервал его Сокджин. — Ничего больше. Мы сделаем еще одно заявление о завершении работы оперативной группы и о тех решениях, которые нам еще предстоит принять, а потом все закончится. Мы вернемся к более… обычным делам. Нам нужно уйти с траектории движения этой бури. Как будто это так просто. Подождите, а может быть? В конце концов, все действительно закончилось. Может быть, не в его сердце и сознании, потому что забыть случившееся невозможно, но убийцы, которых они выслеживали, мертвы. — А теперь иди, пока весь участок не набросился на тебя, — добавляет Сокджин. — Легко прославить героя, если он обманул смерть.***
— Многовато газет, — замечает Тэхён, на мгновение замирая. — Все по делу, — отвечает Чон, непринужденно усаживаясь за свой широкий стол, кожаное кресло которого гораздо удобнее, чем в подвале. — Или о нас. Зависит от того, какую газету выберешь. Тэхён не отвечает сразу, наклоняется вперед, чтобы внимательнее рассмотреть несколько первых страниц, берет некоторые из них и то и дело перелистывает, глухими звуками выражая различные эмоции. Удивление, недовольство, гнев и так далее. — Ты их все прочитал? — спросил он в конце концов, на секунду оторвав взгляд от Daily Herald. — Не то чтобы у меня были дела поважнее, когда я был один. — Ты не так уж часто оставался один. Чонгук пожимает плечами, стараясь не двигаться слишком сильно. — Я быстро читаю. — Это точно, — отвечает Тэхён, уже возвращаясь к чтению. На некоторое время в кабинете воцаряется тишина. Поначалу напряженная, Тэхён слишком быстро перелистывает страницы, сканируя их так, словно ему еще предстоит поймать двух убийц, но потом, похоже, его осеняет. Чонгук ничего не говорит, позволяя ему ощутить относительное спокойствие и умиротворение, которые приходят с таким осознанием, но также зная, что это ненадолго. Ведь на коже Тэхёна, как и на его, все еще остаются следы насилия и пережитых травм, и они никогда не исчезнут. Конечно, эти буквы, написанные кровью, в будущем можно будет скрыть, но рана гораздо глубже оставленного шрама. Любовник. Проигравший. Это была игра Эрин, идеально выстроенный извращенный мир Эрин. Проигравший. Любовник. Это физический, очевидный след, который она оставила на них, но Господь знает, насколько все это извращеннее. Дело не только в видимых ранах, все гораздо тоньше и жестче. Тем не менее, она мертва, а они нет. Победа, верно? Кроме того, они все еще есть друг у друга. У нее не осталось ничего, кроме гарантии, что она замарала Чикаго своими мерзкими и невыразимыми проступками, и ее даже нет здесь, чтобы стать тому свидетелем. — А, вот, держи, — говорит он, когда Тэхён тянется за одной из газет Tribune, опубликованную на следующий день после пресс-конференции. — Наверняка любимая газета Карен. — Конечно, — пробормотал Тэхён, слишком сосредоточившись на первой странице. Лицо Уайт занимает практически все пространство, когда как Тайлер затерялся в каком-то нижнем углу. — Она не боится испортить имидж Tribune, — добавляет Тэхён, наконец-то перевернув страницу и добравшись до основной статьи. — Интересно. — Испортить? — повторяет Чонгук, подперев подбородок кулаком. — Это привело к росту продаж, и никакая грязь не сможет ослабить этот эффект. К тому же, это чертовски хорошая, закрученная история, а люди, как правило, любят, такие. — Большие злодеи-убийцы больше не смогут причинить им вреда, это верно, — с укоризной говорит Тэхён. — И тогда снова начнут распространяться всевозможные истории и версии. — История часто переписывается, факты искажаются, — соглашается он. — Но мы-то знаем, как все было, не так ли? Тэхён снова кивает в ответ, и они вновь погружаются в тишину, которую изредка нарушает ритмичное поскрипывание страниц. Это длится, длится и длится, но Чонгук никогда не устанет смотреть на Тэхёна, сосредоточенные черты лица которого то и дело меняются, сменяются спектром разнообразных реакций. Тэхён слабо насмехается, и Чонгук спрашивает о причине этого. — Тут статья, — начинает он, продолжая читать, — в которой жирно намекается, что мы трахаемся друг с другом и не перестанем, даже если дело закончится. Забавно. А, он помнит ее. Занимательная сплетня, не более. У некоторых людей действительно нет профессионализма или, по крайней мере, чертовых приоритетов, но он понимает, о чем идет речь. В конце концов, они были прямой мишенью, их дуэт с самого начала был странным и загадочным и, вдобавок ко всему, теперь доказал свою эффективность, как и привлекательность. Конечно, многим интересна полная картина, а не только то, кто виноват, а кто нет. Это тем более очевидно и естественно, ведь теперь, когда они в безопасности от когтей Уайт и Мура, у них есть достаточно времени, чтобы поразмышлять над недостающими кусочками сложной головоломки. — По крайней мере, они не врут, — отвечает Чонгук, не в силах скрыть ухмылку. — Мы трахаемся, и это даже не новость. И Чонгук не собирается останавливаться, как следует из статьи. Тэхён смотрит на него с безошибочной искрой в глазах, пальцами крепко сжимая бумагу. — То есть, не сейчас, но… Чонгук не дает ему договорить, встает и облокачивается на деревянный стол, рукой играя с воротником рубашки Тэхёна. — Это можно легко исправить, — мурлычет он, чувствуя, как лавандовый аромат уже наполняет его легкие. — Нет, нет, нет, — выдохнул Тэхён, на секунду отведя взгляд в сторону. — Чонгук, нет, ты еще не оправился. Не будь дураком, тебе еще даже швы не сняли. Нет ничего плохого в том, чтобы поиграть и немного поднажать, не так ли? — Нам не обязательно выкладываться по полной, — отвечает он, нарочито медленно, повторяя движения своих пальцев, скользя вдоль шеи Тэхёна. — Не нужно так напрягаться, как обычно. О, но напряжение уже почти осязаемо, и Чонгук это прекрасно понимает. От Тэхёна это тоже не укрылось, судя по противоречивому огню, мелькающему в его глазах. — Нет, — отрезает Тэхён, и это слово с трудом срывается с его губ. — И, блять, перестань на меня так смотреть. Он не остановится, нет. Прошло слишком много времени, чтобы останавливаться сейчас. — Это как? — спрашивает он, как будто бы не зная ответа, а только ради того, чтобы услышать его от собеседника. И действительно, Тэхён так и делает, капитулируя. — Как будто ты хочешь, чтобы я нагнул тебя и трахнул на этом чертовом столе, — ухмылка Чонгука становится все более грязной, а его хватка на шее Тэхёна все крепче. — Чего же ты ждешь? Тэхён сжимает челюсть, прикрывая глаза на долю секунды. — О Боже, Чонгук… — Поверь мне, Богу совсем не обязательно знать, о том, что я хочу, чтобы ты со мной сделал. Эффект мгновенный, ровно как и твердое решение Тэхёна, принятое между двумя поцелуями. — Еще несколько дней, — выдохнул Тэхён, голос низкий, нос почти касается носа Чонгука. — Неделя, не больше, а потом… — А что потом? — спрашивает он, играя с длинными волосами Тэхёна, часть которых выбилась из пучка. Тэхён выдерживает его взгляд, в его темных глазах конфликт сменяется решимостью и вожделением. — Тогда я дам тебе все, о чем ты мечтал, и даже больше, солнце. Это то, чего стоит ждать, и то, чем стоит воспользоваться.***
— Может, просмотреть их прямо сейчас? — неожиданно произносит Тэхён, откладывая последнюю газету — не зря же он их все прочитал. — Файлы Уайт, я имею в виду. Те самые пресловутые ублюдки, которые как-то напугали Тэхёна, когда он остался один в мрачном подвале Проповедников. Чонгук видел это место всего один раз, но, видит Бог, ему не хотелось бы туда возвращаться. Хорошая новость: ему и не придется. — Если ты готов, то да, конечно. То, что Тэхён готов — это одно, но готов ли он сам? Можно ли вообще быть готовым к такому? Впрочем, гадать бессмысленно. Через минуту-другую он узнает ответ. Тэхёну понадобилось несколько секунд, чтобы найти флешку. — Вот, — она наконец оказывается на столе. — Все на ней. — Тут… очень много файлов, — замечает Чонгук вслух, вставив устройство в ноутбук, и поджимает губы. — Неудивительно, почему ты не смог просмотреть их в одиночку. — Ну, я мог бы, но… — Тэхён останавливается и вздыхает. — Ладно, нет, я не мог. Просто открой сначала вот этот, — он указал на папку с названием «Проигравшие», — и ты поймешь, почему. Он делает то, что ему велено, и тут же узел в животе затягивается, по всему телу волнами распространяется боль, сначала тупая, потом особенно сильная в раненой области живота. — Типично для них, — сквозь стиснутые зубы говорит Чонгук, просматривая фотографии. — Для нее. — И это только самая малая часть, — отвечает Тэхён. — Та, о которой я знаю. К концу первой папки в горле уже появился кислый привкус, а напряжение во всех конечностях никак не проходит. Все становится только хуже, когда он переходит к следующей папке, заполненной аудиозаписями с загадочными названиями, каждое из которых начинается с номера и образует длинный список. Естественно, Чонгук открывает первую, и через секунду в комнате раздается голос Уайт, холод которого проникает в его организм, заставляя кровь стынуть в жилах. — Детективы, я не знаю, к чему я записываю это, но обещаю, что это будет чертовски интересное приключение. Может быть, вы никогда не услышите мой голос в таком виде, но, честно говоря? Может быть, я очень верю в себя, но я верю и в вас двоих, — небольшая пауза в записи. — Вы еще не напарники, но к тому времени, когда вы возьмете в руки мой компьютер, вы наверняка ими станете. И если вы сейчас слушаете этот файл, то это, скорее всего, означает, что вам удалось каким-то образом убить меня, а это уже подвиг. Но я рискну. Эта игра была бы неинтересной, если бы мы были уверены, что никто из нас не пострадает, верно? В любом случае, пора идти. Мне пора начинать серию, господа. Голос Эрин затихает, оставляя кабинет в гробовой тишине. Слова не произносятся, скорее застревают глубоко в горле Чонгука, а Тэхён даже не смотрит на него, не в силах сфокусировать взгляд на чем-либо. Тишина затягивается на гораздо дольше, чем нужно, и сердце Чонгука превращается в бешеную машину, не способную замедлиться, подстраиваясь под нервные постукивания пальцев Тэхёна по столу. Чонгук проверяет данные первой аудиозаписи, и, что неудивительно, она относится к тому вечеру, когда все началось. Похищение Дженис, за которым последует ее смерть, звонок Сокджина. Он щелкает на второй файл. Голос не различим, вместо него — жуткие звуки, которые он вскоре распознает: это предсмертные муки Дженис Дони. И снова тишина, если бы не жуткий треск. Запись заканчивается, она короче первой, но кажется намного длиннее. Третья была сделана через несколько минут после этого, судя по данным. — Забавно, знаете ли. Я не ожидала, что ее подъязычная кость так легко сломается. Мои руки не такие уж большие, но они сильные, как нам помогла выяснить смерть Дженис, — Уайт усмехается. — Дженис. Что за дурацкое имя. У суки, которая была моей матерью, было такое же дерьмовое имя, но подождите, вы не должны знать, какое, — она ухмыляется, по ее тону это очевидно. — Интересно, когда вы догадаетесь, что вся эта история началась из-за моих проблем во взаимоотношениях с мамой? Может быть, никогда, кто знает? — тихий голос на заднем фоне. Мура? — В любом случае, это для вас, детектив Ким. Надеюсь, вы вспомните свое первое дело в качестве детектива, не сомневаюсь, что вспомните. Ведь это было не так давно, правда? Но, опять же, для вас все изменилось, — Тэхён еще больше напрягается, сидя по другую сторону стола. — И для Эмбер тоже, верно? Твоя бывшая напарница. Жаль, что она так же мертва, как и эта дорогая Дженис. Но не волнуйтесь об этом, детектив. Скоро вы получите совершенно нового напарника, потому что дело будет серьезным. Пора подбросить труп и сбить с толку весь участок! Тэхён пытается скрыть это, но тяжесть его дыхания, выдает явную душевную боль. Чонгук протянул бы руку, если бы у Тэхёна был шанс взять ее, но тот, кажется, застрял в своих собственных сожалениях и переживаниях. А его глаза — о, его глаза, стеклянные и темные — они так же потеряны, как и раньше, если не больше. В них плещется море боли, волны неустанно навевают ужасные воспоминания, нагнетают беду. — Мы можем остановиться, если хочешь, — тихо предлагает Чонгук, но Тэхён быстро отказывается, не говоря ни слова. Тогда следующее аудио. — Это не так просто, как кажется, — писать о преступлении, которое ты совершил сам, — без обиняков начинает Эрин. — Нельзя говорить слишком много, но это трудная задача, когда ты знаешь все, даже то, что будет дальше. Ну, технически я еще ничего не написала, ведь мы не должны знать, что произошло, — она смеется, гордясь собой. — Хорошо, что я в этом не одинока. Они еще не знают, но мои сотрудники сыграют свою роль безупречно, я это уже чувствую… Но вы их знаете, господа, особенно детектив Ким. Я точно знаю, что Намджун уже давно мечтает заполучить вас в свои руки, но с вами трудно иметь дело. Не очень теплый и дружелюбный, — пауза. — Тайлер и я, Намджун и Стэйси, и вы двое, детективы. Три дуэта, ох… не могу дождаться того, что нас всех ждет. Боль и, для некоторых, смерть. Легко догадаться об этом сейчас, когда буря утихла, но Господь знает, насколько они были далеко от истины, когда Уайт делала эти записи. Кажется, что с момента первого убийства прошла целая вечность, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что все случилось не так уж и давно. Кто-то скажет, что вчера Тэхён еще ненавидел Чонгука, а он его в ответ — просто для того, чтобы сравнить неприятную динамику. Другие считают, что и Майлз вчера был еще жив. И все же. Следующая, записанная в день похищения и смерти Фрэнсиса Гудмана. Бесполезно гадать, что они сейчас услышат, поскольку это кажется очевидным. Скорее всего, она следовала одной и той же схеме записи для каждого убийства, за исключением, может быть, последнего, незапланированного. — Огонь… горит, — заявляет Эрин, на заднем плане слышны крики. Гудман, вне всякого сомнения. — Это еще более очевидно, когда у тебя в руках кочерга. Верно, Тайлер? — ответа нет. — Кстати, он передает вам привет, как всегда, когда сталкивался с вами на станции. Забавно, не так ли? Интересно, увидите ли вы его насквозь, но я в этом сильно сомневаюсь, — у Чонгука скрутило живот от, кажется, уже десятого крика Гудмана, теперь уже более похожего на предсмертный хрип, чем раньше. — Детектив Чон-Кирни, это для вас. Уверена, вы его запомните. Повеселитесь в Гарфилд-парке! Чонгук убил бы ее сто раз, если бы Тэхён еще этого не сделал. Можно было бы даже плюнуть на ее могилу, но он не из таких, а у нее еще даже нет ямы для погребения. И не факт, что кто-то сможет забрать ее тело, по крайней мере, насколько ему известно. Шоу продолжается, и неистовое любопытство управляет пальцами Чонгука на сенсорной панели компьютера, а также сильная жажда ответов. А может быть, он просто хочет лучше понять их, этих убийц — знай своего врага, верно? Даже если те мертвы, такие, как они, все еще существуют. В конце концов, смерть одного монстра чаще всего заканчивается рождением другого, и этот круговорот никогда не закончится, даже если приложить все усилия. — Новая оперативная группа в Гаррисоне, — так начинается следующая аудиозапись. — О, мне нравится, как это звучит. Спасибо, «Chicago Sun-Times». Они думают, что такие умные, раз все выяснили, но, о боже, они даже не подозревают, насколько они далеко. Как и все остальные, — колено Тэхёна не перестает подпрыгивать под столом. — Пока все идет по плану, как и ожидалось. В конце концов, я здесь главная, — усмехается она, холодно и расчетливо. — В любом случае, Намджун и Стэйси уже настолько взбудоражены, что это почти пугает. Они чувствуют, насколько масштабным все это станет, и они не могут быть более правы. Нам всем будет очень весело, я обещаю. Вы должны знать все даты и детали, но в итоге вы потеряете счет времени, господа — это я вам обещаю. — Я поклялся, что убью тебя, сука, — пробормотал Тэхён, глядя в пустоту. — И где ты теперь? Гниешь в земле, мать твою, точно. Похоже, не только ты умеешь выполнять обещания. «Хочешь поговорить об этом?» — мог бы спросить Чонгук, но он знает, что лучше, и Тэхён подтверждает его слова, добавляя: — Просто поставь следующую. Так он и поступает, в очередной раз движимый нездоровым любопытством и прочей чепухой. — Я понимаю, почему вы не любите Намджуна, детектив Ким, — раздается голос Уайт из компьютера. — Он раздражающе умен, настоящая заноза в заднице, когда хочет, но именно поэтому он так дорог мне. Вернее, ценен… скажем так, полезен, да? Определенно остроумный. Вам ведь не нравится, когда люди кажутся умнее вас? Конечно, не нравится. Это самолюбие? Страх? Может быть, и то, и другое? А, конечно, и то, и другое. Мы, люди, склонны к этому — но я готова поспорить, что ты знаешь это лучше, чем я, — она, должно быть, широко усмехается, и — мертва. Она мертва, каким бы холодным и громким ни был ее голос в данный момент. Она больше не может говорить. — Так вот, Намджун. Он сделал неплохой ход, оставив свой телефон дома. Честно говоря, я удивлена, что это вообще сработало. Я думала, вы более осторожны, детектив. Неужели я ошиблась, когда выбрала вас? Надеюсь, что нет, — еще одна пауза, длинная. — В любом случае, слушать вашу дискуссию с этим вашим другом было… мягко говоря, отвлекающе. Чимин, верно? Красивое имя, — она так улыбается, что — мертва, мертва, мертва. Нет смысла злиться и расстраиваться. — Чимин — человек, который видит насквозь все ваши мысли и поступки, детектив Ким. Забавно, как он говорил о любви, — пауза уже в десятый раз, видимо, Эрин была занята обдумыванием своих остроумных слов. — О, я тоже задаюсь этим вопросом: могли бы вы влюбиться в своего напарника? Наша история стала бы еще более трагичной, а я живу ради трагедии, джентльмены. Я уверена, что вы меня не разочаруете. Вы созданы для того, чтобы быть вместе, это видно за версту. Запись заканчивается, и Тэхён несколько раз сжимает кулаки, а также челюсти, все его тело напоминает пружину, готовую сорваться в любой момент. — Итак, мы наконец-то готовы к работе! — начинает Уайт воодушевленным тоном. — «Tribune» присоединился к гонке, выпустив такой кричащий заголовок. Как интересно, детективы? Очень жаль, что вы меня сейчас не слышите, но мы скоро встретимся. Мне не терпится посмотреть вам в глаза, господа. Наблюдать за вами издалека, конечно, интересно, но это не сравнится с настоящим, — напряженная пауза. — Надеюсь, вы так же бесстрашны и грозны, как о вас говорят, но я очень сомневаюсь, что вы соответствуете моим собственным стандартам. Мало кто может запугать того, кто находит удовольствие в убийстве, верно? Следующая аудиозапись была сделана в тот же день. — О, детектив Ким, — начинает она, голос такой же холодный и изысканный, как обычно. — Я знала, что вы придете. Этот ваш кипящий нрав когда-нибудь укусит вас за упрямую задницу, но для меня он всегда будет полезен и интересен. Вам было весело встретиться со мной? О, видели бы вы свое лицо. Вы так драматизируете, когда расстроены, отказываетесь пожать мне руку и все такое. Очень забавно, еще раз. Честно говоря, меньше всего я от вас ожидала, — Чонгук готов поклясться, что слышал, как Тэхён что-то пробормотал. — О, а тот короткий разговор с напарником сразу после этого? Не менее интересно, чем все остальное. Не могу дождаться, когда встречусь с ним по-настоящему. Новый файл, новая дата. Суббота, 23 ноября. Убийство Келси Грин, третье по счету. — Церкви смотрятся как-то по-другому, когда рядом с ними лежит истерзанный труп, не так ли? Звук шагов, неспешных. Она записывала, пока шла после убийства, скорее всего, в подвале или даже у себя дома — о, или в своем офисе. В конце концов, именно так она им и сказала, когда они с Хосоком спросили о ее алиби. Ну, теперь-то это уже не важно, верно? Мертва, мертва, мертва. Исчезла навсегда. Исчезла из мира живых, по крайней мере, в своем физическом облике. Но она все еще здесь, не так ли? Она ранит сердце Чонгука старыми словами и острыми травмами. — Значит, церковь, да. Интересное место, не правда ли? Как раз подходящее время, чтобы начать с тех проклятых стихов, которые Тайлер так хочет использовать. Скоро вы увидите первый из них. Поначалу это показалось мне глупым, но большинство людей чертовски тупы, а значит, им понравится эта сюжетная линия. К тому же — и это очень важно — она усложнит вашу задачу, будет снова и снова направлять вас по ложному пути. Очень весело, правда. А Бог…, — усмехается она. — Бог меркнет на глазах, пока я стою во главе, не так ли? — Чонгук не мог этого отрицать, и Тэхён тоже, выбрав молчание. — О, и детектив Ким? Надеюсь, вы оценили мой маленький каламбур. Amber, Amber, Amber, Remamber. Не очень изысканно, честно говоря, но я уверена, что вы не остались равнодушны. Вы никогда не оставались и не останетесь. И действительно, спустя неделю с лишним после гибели Уайт, Тэхён все еще неравнодушен. Да и как он может быть? Ведь сам Чонгук сейчас не то чтобы расслаблен и спокоен, совсем наоборот. Снова, следующий файл. Процесс уже стал механическим, ему не нужно ни разу думать, он просто пропускает через себя проклятый голос Уайт. — «Так предайте смерти греховные, земные вещи, скрывающиеся внутри вас», — начинает она цитировать. — «Не имейте ничего общего с сексуальной безнравственностью, нечистотой, похотью и злыми желаниями. Не будьте жадными, потому что жадный человек — идолопоклонник, поклоняющийся вещам этого мира». Так драматично, не правда ли? Мне это даже нравится, раз уж об этом говорят во всех новостях. В ближайшие дни наша газета будет продаваться так, как никогда раньше, и она будет расти и расти, говорю вам. Работать, не покладая рук, никогда не было достаточно, не так ли? Все, что нужно было «Tribune», — это два убийцы. Забавно, — она легкомысленно хмыкнула. — Так что да, похоть. Даже без стихов два предыдущих убийства были связаны с гневом, или, по крайней мере, вы собираетесь сделать такой вывод. Получится правдоподобная картина, идеально. Далее. — Проповедники — то есть, Проповедник, поскольку вы, похоже, все еще думаете, что пресловутый убийца действует в одиночку, — усмешка. — Это название распространяется как лесной пожар, мне это нравится. Хороший бренд и маркетинг имеют значение, понимаете? Если бы серийным убийцам не присваивали особые прозвища — а мы ведь теперь серийные убийцы, не так ли? Три убийства, произошедшие в разные дни. Этого достаточно, чтобы ФБР считало нас таковыми по правилам. Кстати говоря… — она останавливается на пару секунд, ухмылка, вероятно, слишком широка, чтобы продолжать прямо сейчас. — Добро пожаловать на вечеринку, специальный агент Чон. Может быть, он когда-нибудь это услышит, а может быть, и нет, но, о Господи, заманить знаменитое Бюро — это ведь важная веха в карьере убийцы, не так ли? Это один из вариантов. Переходим к следующему. — Намджун рассказал мне, что произошло сегодня, — говорит Уайт. — Знаешь, когда ты аккуратно подобрал его и отвез в свой участок. Он считает, что вы двое начинаете ладить, и это не может не радовать меня. Из вас получится грозная команда, джентльмены, — пауза. — О, он также говорил о вашем сержанте. Судя по всему, Сокджин произвел на него большое впечатление. Интересный человек, не правда ли? Я слышала, что он много времени проводит с агентом ФБР, это правда? Может быть, я создала еще один культовый дуэт, как интересно. Он больше не может выносить восторг в ее голосе, но, несмотря на это… Дальше вы знаете, что делать. — О боже, о боже! Агент ФБР, а теперь еще и мэр Чикаго собственной персоной? Как замечательно, не правда ли? Мы ускоряемся, детективы, не забудьте пристегнуться — и о, наслаждайтесь поездкой! Отвратительно, блять, все эти восторги. — О-о, у вас проблемы, детектив Ким. Все только и говорят о том, каким жестоким вы бываете с журналистами и вообще со всеми, кто попадается вам на пути в неудачный день, а неудачным бывает каждый. Интересно, как вы отреагируете, если однажды действительно увидите меня такой, какая я есть. Застрелите или изобьете? Ах, поживем-увидим. И это действительно так, она была права. — Одна неделя, — произносит Уайт взволнованным и в то же время размеренным тоном. — Мы дали вам этот конверт, детектив Чон, это предупреждение, но я сомневаюсь, что вы поймете, к чему оно. Сомневаюсь, что вы догадаетесь, насколько личным может стать это дело. Потому что вы не представляете, что Майлз Вебб перестанет дышать через семь дней, верно? Верно. Я могу почти пожалеть вас… почти. Он бы заплакал от разочарования, грусти, гнева и вины, если бы его горло не было так до боли напряжено. Следующее аудио и, очевидно, он не готов — не то, чтобы он был готов раньше, так что. — Новый день, новая я, детективы! Или лучше сказать — новое убийство? Сегодня вечером! Вы не будете разочарованы. Чонгук перепроверяет дату нового файла, хотя в этом нет необходимости. Она говорит о Майлзе, и он более чем осведомлен об этом. Черт, она сама это сказала. Просто… черт возьми. Майлз. Он был еще жив, когда она это записала. Он был жив, и Чонгук даже не подозревал, что через несколько часов его не станет, слишком глубоко погрузившись в собственные мысли и теории, занятый только делом. Он еще не знал, что один из его друзей окажется втянутым в ту самую серию убийств. Звук, такой короткий, повторяется, и Чонгук снова замирает, сердце сжалось в груди, конечности стали такими тяжелыми, что может показаться, будто он тоже умер. Майлз тогда был еще жив, но все, что он помнит, — это тротуар, на котором лежал его труп, когда его нашли. Избитое лицо, жестокая надпись, выгравированная на его спине. Может, Уайт уже и мертва, но все равно, к черту ее и все, что она когда-либо делала. Не то чтобы она заслуживала хоть унцию уважения, даже будучи мертвой. Майлз был еще жив, и Чонгук не смог его спасти, несмотря на предупреждение Уайта, сделанное за неделю до этого. Он выбирает следующий файл, прежде чем тот повторится в третий раз. — Мы же можем здесь откровенничать, верно? — начинается аудиозапись. — Я чувствую, что можем, давайте назовем это безопасным местом для убийц. Вы все равно не услышите этого в ближайшее время, — вдалеке хлопает дверь. — С вашим приятелем, детектив Чоном, все прошло не совсем так, как ожидалось. Наверное, так бывает, когда твой напарник не такой умный, контролируемый и утонченный, как ты — но я говорю не о вашем, не обижайтесь, хотя подобная характеристика вполне могла бы подойти дорогому детективу Киму. В любом случае, — Тэхён кипит, но молчит. Подвиг. — Значит, Тайлер, да. Какой же он безжалостный болван, когда хочет, клянусь. Мы договорились поиграть с разными видами процессов и способами убийства, конечно, но то, что он сделал с твоим маленьким другом? Это не было правильным, стильным избиением. Это было не более чем грубое, вульгарное издевательство. Хорошо, что я была там, чтобы придать трупу элегантность, верно? Эти порезы были идеальными, и я уверена, что вы запомните это убийство, хотя мы и позволили себе некоторые вольности. Чонгука в любой момент может стошнить. Кислый и резкий вкус на языке только усиливается, когда начинается следующая запись. — «И потому Бог покинул их, оставив во власти, и бла-бла-бла». Мы все это поняли, и вы в том числе. Я уверена, что вы также догадались, что имеете дело с двумя убийцами, верно? Если нет, что ж, извините, но вы — отстой, хотя я знаю, что вы догадались. Мур, может, и повел себя как тупая скотина с вашим другом, но он все еще полезен как крот. Он профессионал по части навострить уши, — пауза. — Я уверена, что вы также догадались о схеме. Женщина, мужчина, женщина, мужчина… да. Но вы не знаете, кто кого убивает, не так ли? Интересно, когда вы это поймете? На самом деле все не так уж сложно, если подумать об этом больше двадцати секунд, но, опять же, ваша концентрация внимания может быть еще короче, чем сейчас. — Даже мертвая она — чертова сука, — простонал Тэхён низким голосом между двумя записями. — О, я ждала этого момента, детективы, — с гордостью говорит Уайт. — Наша первая настоящая пресс-конференция! Я не могу объяснить, каково это — сидеть в этой толпе, слушать, как вы все говорите о нас, обо мне. Так, так волнительно. Вам было весело на сцене, джентльмены? Конечно, было. Ваша небольшая перепалка с Намджуном была очень забавной, — как же уверена она была в себе, прячась на виду и… черт, даже не прячась на этот момент. — Что я могу сказать? Вы все были так драматически совершенны, особенно этот дорогой специальный агент Чон. Столько харизмы, вы не находите? Ах, как жаль, что я не знала его ранее. Он был бы очаровательной мишенью, но не ревнуйте, детективы, я больше люблю вашу динамику. От врагов до будущих любовников — это все… да, да, может, так и не получится, но в своем выборе я уверена. О вас не зря говорят во всем городе, — и в очередной раз она оказалась права. — Кстати, поздравляю. Вы хорошо потрудились, да? Вы правильно догадались: дуэт, состоящий из женщины и мужчины. Ну, а теперь… кто именно? В этом прекрасном и болтливом городе, каким является Чикаго, есть масса людей. Продолжайте в том же духе, дорогие соперники. Далее. — Step in front of a runaway train, — начинает напевать Уайт низким голосом, и Чонгук замирает. Кровь еще леденее, когда песня продолжается: — just to feel alive again. Pushing forward through the night, aching chest and blurry sight, — наступает напряженная пауза, но, несмотря ни на что, в голове Чонгука звучит мелодия, наполненная воспоминаниями, как счастливыми, так и болезненными, и, черт возьми, Уайт. Уже за одно это она должна гореть в адском пламени. — Я не знала этой песни, детектив Чон, и не знала, что у вас такой красивый голос. Жаль, что вам пришлось использовать его на похоронах, верно? — она хмыкнула. — Я прошу прощения. Я не должна сейчас смеяться, не так ли? Но, опять же, это не я убила вашего друга, так что… не сердитесь на меня, ладно? Это сильно заденет мои чувства, и… о, подождите, мне будет все равно, но я с удовольствием посмотрю на гнев на вашем лице, — видеть боль было уже само по себе восхитительно. Столько драматизма, как раз то, что я люблю, — пауза. — О, и детектив Ким? Я знала, что вы тоже придете. Вы же не можете позволить своему новому напарнику страдать в одиночестве, верно? Жизнь Эмбер закончилась слишком жестоко, чтобы вы позволили Чонгуку…, — она останавливается на полуслове, как бы удивляясь самой себе. — Чонгук, — повторяет Уайт. — Я никогда не произносила ваше имя вслух вот так, это кажется странным, — еще несколько тактов молчания. — Чонгук, Тэхён. Такие же прекрасные имена, как и вы сами. — Серьезно? — Тэхён хрипит, сложив руки на груди и сильно впившись пальцами в предплечье. — Что это вообще такое? Чонгуку хочется ответить на этот вопрос, хотя они оба уже знают ответ. — По сути, это дневник. Извращенный и отвратительный, но все же дневник. — Да, наверное, ты прав. Они умолкают, и начинается следующая аудиозапись. Должно быть, они уже прошли хотя бы половину пути, верно? В конце концов, смерть Майлза была четвертой из семи. — Я не могу следить за вами так часто, как раньше, потому что, хотите верьте, хотите нет, но у меня тоже есть своя жизнь, — Уайт почему-то хихикает, но в ее голосе нет ни капли теплоты. — Собственная жизнь… — повторяет она, — забавно, когда знаешь, что я еще и других жизни лишаю, — в ее вздохе есть что-то воздушное, почти нежное. — В общем. Я не могу делать это так часто, как раньше, но это не значит, что я отказалась от этого. Я заметила, что вы привыкаете друг к другу, верно? Как очаровательно, эти ваши новые привычки. Это похоже на рутину, но это не так скучно, как можно было бы подумать. И опять же, мы все понимаем, почему. Вы интереснее многих людей, господа. — Она могла бы просто закрыть свой поганый рот и держать свои мысли при себе, — сухо замечает Тэхён. — Хорошо, что нам не понадобился год или два, чтобы остановить ее. Она могла бы, но не сделала этого, и вот теперь они здесь, самозабвенно слушают эти ее мысли. Но, как сказал Тэхён, давайте посмотрим на это с другой стороны: могло бы быть больше прослушиваний, больше мыслей, больше смертей — гораздо больше. — Вот и наступило то самое время года, — начинается уже десятая запись, — канун Рождества! Вы взволнованы? Я — да, и это не имеет никакого отношения к христианству или коммерции. Зато это имеет отношение к вам, детективам, и к тому, что произойдет совсем скоро. Но давайте не будем портить сюрприз, хорошо? Давайте поговорим только о том, как великолепно вы сейчас выглядите. Да, да, прямо сейчас! Похоже, все эти иллюминации ослепляют вас, детективы, потому что я просто нахожусь там, не сводя глаз с вас и вашего маленького друга. Юнги, верно? Должна сказать, что он так же красив, как и вы, но у него нет той особой ауры — я не могу определить ее, правда, это просто вы, детективы, и то, какие вы оба особенные, — она была в своей машине? В здании? Где? А, это тоже уже не важно. — Надеюсь, вам понравится «Christkindlmarket», господа. Считайте это заслуженным коротким отдыхом, да? — Сука, — отрывисто произносит Тэхён, и Чонгук молчаливо соглашается. — Ну вот и все, Рождество! — ухмылка на ее лице очевидна, голос Уайт говорит об этом. — Знаете, есть одно заброшенное место, которое особенно любят Намджун и Стэйси — я понимаю, почему, но все же, никто не захочет провести здесь Рождество, верно? Ну, никто, кроме этих двоих, конечно. Но не волнуйтесь за них, они не останутся надолго. Я позабочусь о том, чтобы в какой-то момент вы получили весь склад в свое распоряжение. В конце концов, если бы что-то пошло не так, я бы, наверное, укрылась именно там или, по крайней мере, воспользовался бы этим местом. Вам лучше знать его хорошо, потому что я не из тех игроков, которые потерпят слабых соперников. Я хочу, чтобы вы были сильными и знающими, детективы. Иначе было бы неинтересно, не так ли? Уверена, что вы уже догадались об этом. Даже когда им казалось, что они в какой-то мере контролируют ситуацию, дух и разум Уайт следил за каждым их шагом. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, они и так это знали. Неважно. Лучше поторопиться и покончить с этим — по крайней мере, с аудиозаписями, потому что другие файлы все еще ждут своей очереди. — О, но что у нас теперь есть? Веб-сайт? Какой-то блог? Должна сказать, что для меня это большая честь. Мы становимся таким большим, динамичным сообществом. Разве это не грандиозно, господа? — Чонгук выключил бы компьютер, если бы не его любопытство, не утихающее, несмотря на весь контекст. — Интересно, к чему это приведет, но это, конечно, забавно. У людей действительно есть слишком много свободного времени, но, эй, я понимаю. Такое искусство, подобное моему, встречается нечасто. Искусство, конечно. Далее. — Мои извинения, детектив Ким, я чуть не забыла. Сегодня особенный день. Я уверена, что ваш напарник что-то запланировал или, может быть, даже купил подарок? Это было бы мило, правда? В любом случае. С днем рождения, Тэхён. Так странно и тревожно слышать, как Уайт называет его Тэхёном. Неприятно до жути. Нельзя было позволять ей произносить такое красивое имя. Хорошо, что она больше не сможет произнести ни одного слова. — Теперь, когда я думаю об этом, — бормочет Тэхён, глядя на часы, на упомянутый подарок, — я должен был сжечь и ее тело. Далее. — Ай, детективы. Вы устроили переполох в доме Джоша Дони, но я не берусь судить — по крайней мере, в данный момент. Вы сделали то, что должны были сделать, верно? Может быть, я и убийца, но даже такой убийца, как я, может презирать мудаков-расистов. Это просто подвиг, что вы никого не застрелили, детектив Ким. Я бы вас обвинять не стала, ни в коем случае. Ситуация выходит из-под контроля, вы не находите? — Не быть расистом — это минимум, сука, — ворчит Тэхён, озвучивая мысли Чонгука. — Что она думала? Что она этим выиграет бонусное очко? Да ладно. Начинается следующая аудиозапись. — И вот снова праздник, господа, — начинает Уайт, — Новый год. Вы же не собираетесь проводить его в одиночестве? Я уверена, что вы сможете встретить его с этими двумя своими друзьями. Ведь Чимина не было в канун Рождества, верно? Думаю, сейчас у вас есть хорошая возможность встретиться вчетвером. А может, в раю-таки случилась беда? Я не удивлюсь. В конце концов, вы оба обладаете недюжинным темпераментом, и в доме Джоша вы, похоже, были не в лучших отношениях. Но если это так, то пусть новый год сделает вас ближе. То, что она знала их, даже не прилагая к этому особых усилий, не может не поражать. То, как она понимала, на свой лад, их динамику. Тяжело это признавать, но так оно и есть. Но опять же, она мертва, а они нет. В конце концов, только это и имеет значение, верно? Знания их жизней было недостаточно для того, чтобы остаться в живых. Чтобы победить. — О, сегодня та самая ночь! Я точно знаю, что вы подозревали два дуэта, но, к сожалению для вас, вы все равно ошиблись. Впрочем, будет весело. В конце концов, у Намджуна всегда есть что-то в рукаве, а сегодня он должен встретиться с одним из ваших подозреваемых, так что… вы понимаете, к чему все идет, не так ли? В тот вечер все прошло довольно плохо, но могло быть и хуже. Им повезло, что Лерой не стрелял на поражение, и что ранение Намджуна оказалось в целом незначительным. Но то, что произошло дальше, то, что они обнаружили… черт, Чонгук до сих пор содрогается при одной только мысли об этом. — Вы еще не видели, потому что мы все еще в подвале, но я вам говорю, детективы…, — она останавливается, размышляя о своем извращенном искусстве, скорее всего. — Это шедевр. Убивать человека, которого ты знал, — это совсем другое дело. Это делает его лучше? Ах, может быть, точно не знаю. Я все еще нахожусь в той приятной дымке, которая бывает только после лишения кого-то жизни. Чувствовали ли вы это, детектив Ким, в тот день, когда застрелили убийцу Эмбер? Сомневаюсь. В конце концов, в тот день вы не хотели отнимать жизнь. Вы никогда не хотели убивать, не так ли? Или вы фантазировали о том, чтобы убить меня? Или, лучше сказать, убить Проповедников? Уверена, что да. То же самое касается и вас, детектив Чон. Не могу дождаться, когда вы увидите это произведение искусства. Произведением она называет труп Сэди. Действительно, Чонгук все помнит. Как же иначе? Он никогда не видел ничего столь холодного и извращенного, столь ужасно представляющего смерть. — О, я только что услышала новости. Ваш коллега, лысый офицер, застрелил Намджуна. Вот это поворот, надо сказать, и вы еще взяли вину на себя! Да, да, Намджун мне все рассказывает, но вы и так это знаете. Я поражена и озадачена вашей солидарностью, детектив Ким, но мои коллеги собираются разнести вас в пух и прах, да и моя команда тоже не упустит случая выстрелить. Но ведь это справедливо, правда? Это игра, и вы в очередной раз решили поиграть в большого злого волка. Вы не можете винить никого, кроме себя, — она делает паузу. — В любом случае, давайте вернемся к Сэди. Наша новая тема — жадность, интересная тема, но мне нет нужды говорить вам об этом. Кроме этого технического момента, я надеюсь, что вам понравилось, детективы, потому что это потребовало большой концентрации и самоотдачи. Пока что это лучшее, не так ли? Чонгук, мне жаль, что я не смогла оказать такую же услугу вашему другу, но убивать мужчин кажется мне бесполезным и глупым. На них лучше всего действует манипуляция, а не убийство. А вот женщины… это совсем другое дело. Видите ли, я никогда не ладила с ними, и это не новость. Вы должны когда-нибудь расспросить прах моей дорогой матери. Было бы забавно. — И теперь она ссылается на свои проблемы с мамой, — хмыкнул Тэхён. — Отлично. Далее. — Я только заметила, что совсем не говорила о новой подписи, да? Так вы ее называете? — начинается аудиозапись, записанная через несколько минут после предыдущей. — Better? Я очень надеюсь, что это так. Но лучше, чем что, детективы? Наверняка вы задавались этим вопросом. Ну, если вы хотите знать точку зрения художника, то это лучше, чем те убийства, которые я — то есть мы — копировали. Мы больше не просто подражатели, господа, не забывайте об этом. Поначалу копировать других было забавно, хороший способ начать, но их мотивы были такими… безвкусными, как и все их исполнение. Это было совсем не контролируемо, не было спланировано. В общем, все было беспорядочно, а я презираю беспорядок. Я никогда его не создавала и, если уж на то пошло, исправляю то, что нужно исправить, например, беспорядок самого Тайлера. Вы ведь понимаете, не так ли? — она делает паузу, затем усмехается. — Ну и, конечно, это означает, что мы лучше вас, но вы и так это знаете, поскольку мы все еще на свободе. Работайте усерднее, господа, иначе… Они и работали, не покладая рук, именно поэтому сейчас слушают эти проклятые аудиозаписи. — Смерть Сэди наделала много шума, верно? Много возможностей, но ведь в этом и заключалась цель с самого начала. В конце концов, я единственный всезнающий журналист, работающий над этим делом, не так ли? Это сродни богу, я бы сказала. Всезнание. Столько власти в одних руках, что становится опасно, — честно говоря, ну ее нахер. — И теперь мы заставили бедных чикагцев бояться, даже богатых и влиятельных. Страх сбрасывает счетчик, понимаете? Неважно, насколько ты знаменит, ты не в безопасности, пока находишься в этом городе. Сэди — прекрасный пример, — пауза. — Кстати, это шедевральное убийство скоро приведет вас ко мне, джентльмены, Тайлер позаботится об этом. Не могу дождаться. И что это была за встреча. Этого Чонгук тоже никогда не забудет. Он ведь не может забыть ни одной детали этого дела, верно? — Называйте это удачей, если хотите, но это была чистая интуиция, — начинает Уайт, имея в виду очевидное событие, судя по дате. Чонгук помнит это очень отчетливо, как и многое другое. — Вечером я спросила себя: «Эй, а что сейчас делает мой дорогой Тэхён?». И я пошла к вам, детектив Ким, и как раз в этот момент… вы ушли! Невероятно, я знаю, — смеется она. — Вы выглядели таким несчастным, плакали, как ребенок на могиле Эмбер. Честно говоря, я почти пожалела вас. Почти, — должно быть, она ухмыляется. — А потом произошло самое смешное, хотя и неожиданное. Вы оба неплохо связаны друг с другом. Интересно, детектив Чон, как вы узнали, что ваш напарник будет там? Я знаю, что он приходит довольно часто, но это не менее впечатляюще, — пауза. — Знаете, в какой-то момент я подумала, что вы меня поймаете. Жаль, что я быстро бегаю, верно? И чертовски хорошо бью, битой или нет. В любом случае, надеюсь, вы хорошо заботитесь о своем напарнике, Чонгук. Похоже, он в этом очень нуждается. У Тэхёна, видимо, закончились обиды, потому что он молчит, руки по-прежнему сложены на груди, лицо угрюмое. Кроме того, Чонгук надеется, что в ту ночь он хорошо позаботился о Тэхёне. Ночь. Он выглядел не от мира сего, и слова Тэхёна до сих пор звучат в его голове, и, наверное, никогда не перестанут. Они так же незабываемы, как и он сам. Незабываемый. Именно это слово произнес Тэхён в ту ночь под горячей водой душа. Это имело бы совсем другое значение, если бы все стало только хуже, но ведь теперь все будет хорошо, правда? Не идеально, но хорошо по сравнению с тем, через что они прошли, с тем, как они вели себя раньше друг с другом. Ненависть больше не связывает их, а совсем наоборот. Так что прекрасное воспоминание, да. Однако вскоре его возвращает в реальность следующая аудиозапись Уайт. — Я думала об этом религиозном аспекте, — задумчиво произносит Уайт. — Как вы знаете, это никогда не было моей основной идеей, поскольку я сама не являюсь духовным человеком, но тем не менее это интересно, — небольшая пауза. — Жадность… она ведь не обязательно всегда связана с деньгами, верно? Жадность у людей проявляется по-разному, и у Сэди, наверное, можно сказать, что она в какой-то мере была связана с похотью. Но она была жадной женщиной прежде всего, такой жадной. Быть жадным, по-моему, не так уж плохо, но это заставляет делать глупости, которые в конце концов приводят к беде. Есть одна моя старая соперница, ее зовут Карен Джонсон, но я не думаю, что вы с ней знакомы. Пока. Я могла бы часами рассказывать вам, какая она жадная особа, но это было бы слишком пустой тратой времени. Она этого не заслуживает, — еще одна пауза, более продолжительная. — Но все же я должна вам кое-что объяснить, потому что мне кажется, что я не так уж много вам рассказывала. Как вы можете в полной мере оценить мое искусство, если не понимаете его мотивов, верно? Я не хочу, чтобы вы смотрели на него, как идиоты, и делали вид, что все поняли, я хочу, чтобы вы прочувствовали это каждой своей косточкой, каждой веной. Это пугает вас, не так ли? Вся эта жестокость, на которую мы способны? Ну, может быть, это пугало бы вас меньше, если бы вы могли читать мои мысли, а может быть, это пугало бы вас еще больше. Кто знает? — она смеется. — В общем. Сэди, Карен… они — одна сторона медали. Две женщины, которые использовали мужскую похоть и глупость, чтобы подняться в своих сферах деятельности. Это был не такой уж плохой ход, его можно было бы даже назвать умным, но, видите ли, я не очень люблю подобные методы — особенно когда они вредят мне. Вы меня поняли, детективы? — Вся эта история с подобием, — говорит Чонгук, когда звук останавливается. — Она знала Сэди, да, но она не была истинной целью всего этого. Карен, конечно, была. И триггером тоже. — А потом все пошло по пизде с шестым убийством. К счастью для них, так и случилось. Остались бы «Проповедники» на свободе, если бы Тайлер Мур не испортил все? — Не хочу строить из себя сумасшедшего фаната, — начинает Уайт, — но сегодняшняя встреча с вами обоими была одним из лучших моментов в моей жизни, и я даже не шучу, детективы. Я никогда не принимала морфий, но в одном я уверен: вы лучше, чем он. Лучше любых наркотиков, включая насилие, — она делает паузу. — Ну, вы лучше, чем физическое насилие, но мы все знаем, что есть разные виды боли, верно? Играть с вами — такое удовольствие, господа, тем более что вы становитесь все ближе и ближе, — улыбка явно слышится в ее голосе. — О, и насчет медленного разрушения? Уничтожать вас через статьи — это одно, детективы, но я надеюсь, что вы скоро поймете и другой способ. Гениальные убийства. И они это понимают, иначе не стали бы слушать все это в очередной раз. — О, вы слышали новости? Завтра будет марш в честь этой дорогой Сэди. Давайте встретимся здесь, хорошо? Что бы ни случилось, я буду следить за вами. — Теперь я понимаю, почему она записала так много аудиозаписей, — пробормотал Тэхён. — Ей было жизненно необходимо говорить все, что приходило в ее извращенную голову. — И все же она могла бы сделать гораздо больше. Слава Богу, что она была занята их преследованием и травлей, верно? — Вау. Воистину, вау. Сегодня столько всего произошло, господа. Тэхён, ударивший того парня в толпе, ваша речь на сцене, незнакомец, пытавшийся выстрелить в вас, ваш друг Чимин, который выстрелил в ответ… вау. Мне все еще нужно все переварить, — признается она с чертовской усмешкой, такой же холодной и изысканной, как обычно, но при этом покрытой бархатом. — Но я думаю, что моим любимым моментом остается ваша речь, детективы. Это было так глубоко и содержательно, и, вы были правы, я была там, вся во внимании! Это было потрясающе, правда. Это почти тронуло меня, особенно когда вы упомянули Майлза, Чонгук. Почти. А ваша речь, детектив Ким? Сильная и умопомрачительная. Это только вопрос времени, когда вы заставите нас заплатить за наши действия, вы сказали? И снова я не могу дождаться. Приходите и заставьте меня пожалеть, господа. Может быть, люди и являются животными, вызывающими сожаление, но Уайт и человеком была лишь иногда, не так ли? Следующая аудиозапись была сделана вскоре после этого. — О, я чуть не забыла рассказать о той очаровательной пресс-конференции, которую вы провели час спустя. Тоже удивительно, надо сказать. Детектив Ким, вы были абсолютно правы: один из убийц был среди других журналистов. Это так волнительно. Но вы же не можете чувствовать это так, как я? Наверное, страх и тревога овладевают вами. Иногда я думаю, что это позор, правда, но потом вспоминаю, почему я выбрала вас. Было бы не так весело, если бы все это было для тебя шуткой, верно? Если бы это развлекало тебя так же, как и меня. Весело не было от слова совсем. По крайней мере, все закончилось, хотя голос Уайт, раздающийся в комнате, может показаться противоречивым знаком, напоминанием о том, что нет, все никогда не закончится по-настоящему. Она всегда будет рядом, нашептывая им гадости на ухо. — Теперь мы переходим к сути дела, — говорит Уайт, уверенно усмехаясь. — Я слышала, что в участке завелся «крот», а? Интересно, кто бы это мог быть? Как всегда, дразняще. Она чувствовала себя такой сильной, не так ли? И все же она проиграла. — Вы следили за Тайлером, отлично. Жаль, что у него везде уши, да? И глаза. Может показаться, что это не так, но он может быть очень внимательным к окружающей обстановке, когда не думает о взломах и компьютерах. Интересно, сможете ли вы разглядеть его насквозь, но я сомневаюсь. В конце концов, он ведь помогает вам всегда, когда вы в нем нуждаетесь, верно? Верно. Это была ошибка — довериться Муру, но в конце концов? Они оба проиграли. — Ральф Уолдо Эмерсон однажды сказал: «Все есть загадка, а ключ к загадке — это другая загадка». Мне нравится эта идея, детективы. Ох, и Чонгук? Скоро узнаете, почему, обещаю. Я приготовила для вас несколько загадок, будет весело. Эта проклятая бумажная волокита. — Вы получили мой подарок, детектив Чон? Я потратила много времени на его подготовку, надеюсь, он вас порадует. Держите язык за зубами, да? Вы же не хотите, чтобы пострадал ваш напарник? Ваши друзья? Потерять одного — это уже слишком, не находите? Это просто веселая игра, если только вы не облажаетесь, правда. Я даже не была уверена, что втяну вас в это, но ваша свежая связь с Тэхёном меня убедила. Мне просто нужно немного разрушить ее, чтобы в полной мере насладиться всей этой серией, верно? Спасибо за дальнейшее сотрудничество, Чонгук. — Я так рад, что ты убил ее, — вслух произносит Чонгук, и эта мысль наконец-то покидает его сознание. — Я должен был сделать это раньше, — отвечает Тхэхён. — Не надо было позволять ей причинять тебе боль. Опять он за свое. — Я в порядке, а она явно нет. Это главное, верно? Тэхён кивает, хотя и не совсем уверенно — его нахмуренные брови говорят об этом, — и начинается следующая запись. — Семь чудес… ах, как весело, не правда ли? Ни одна из этих загадок не является неразрешимой, особенно для такого детектива, как вы. Это просто забава, опять же, что-то, чтобы держать вас в напряжении, и чтобы развлечь меня, это само собой разумеется, — раздается приглушенный шум, как будто она двигается. — О, вы здесь, Чонгук. Как раз вовремя, если не сказать немного раньше. Вы напуганы? Напряжены? Не волнуйтесь, это не ловушка. Приятно видеть вас в замешательстве, такое редко случается. Вы любите контроль, не так ли? Это у нас общее. Дело в том, что я больше люблю все держать под контролем, чем вы. Может быть, вы и сильный человек, но в вас нет духа убийцы, — она делает паузу. — Или есть? В конце концов, вы бы застрелили меня, если бы точно знали, что я виновна, не так ли? Если бы вы знали, что я вот здесь, рядом с вами. Вам следует обращать внимание на детали, молодой человек. Молодой, конечно. Как будто этой сучке двести лет. Далее. — Как дела с твоим напарником Чонгуком? Я слышала, что он сегодня не пришел в участок. Это так на него не похоже, правда? Похоже, между вами назревают проблемы. А проблемы, конечно, были. Много. Чонгук до сих пор помнит жалкое лицо Тэхёна, затерявшегося в этой жалкой каморке. Не более чем место для ночлега, место отчаяния. Хорошо, что он уже не ходит туда так часто, как раньше, и — ах, не сейчас. Он поговорит с Тэхёном позже, подумает о будущих возможностях позже. Сейчас главное — снова и снова погружаться в недавнее прошлое, пока голос Уайт окончательно не умрет вместе с ее телом. — Детектив Чон и специальный агент Чон, — начала Эрин, имея в виду тот случай, когда они пришли спросить о ее алиби. — О, какая прекрасная пара. Вы как наставник и ученик, вы так не думаете? Потрясающе. Интересно, Чонгук, станешь ли ты когда-нибудь агентом ФБР? Тебе бы это подошло, но сначала ты должен закончить нашу серию и выйти из нее живым, верно? Сейчас либо ты, либо мы, но ты это знаешь, — она усмехается. — В любом случае, алиби. Ты потеряешь время, проверяя их, но так оно и есть — жаль, что половина из них даже неправда. Видишь, Тайлер может быть полезен, когда речь идет об информационных технологиях. А еще я не могу дождаться, когда ты познакомишься с этим дурацким писателем; ты его возненавидишь. По правде говоря, я и сама не знаю, зачем я обременяю себя общением с ним, — снова легкий смех, затем она добавляет более спокойным тоном: — Вы скучаете по своему напарнику, детектив? Мне, конечно, уже не хватает вашего дуэта, но это игра. Играйте честно и по правилам, и все будет хорошо, — на самом деле все не так уж и хорошо, хотя она мертва, так что тогда? Увольте. — Ой, чуть не забыла. Вы сегодня снова записали мой голос, и я хотела спросить… Вы слушаете эти аудиозаписи? Уверена, вы делаете это довольно часто. Это забавно, понимаете? Эта параллель между теми файлами, которые записываю я, и вашими. Похоже, у нас не одна общая черта. Чонгук горько фыркнул и покачал головой, когда началась следующая запись. — «Heart 15». Тоже неплохо, судя по вашей наблюдательности. Все дело в деталях, правда — но некоторые из них настолько велики, что уже не кажутся деталями, и тогда вы их пропускаете. Что-то настолько очевидное, что вы этого не замечаете, хм… не напоминает ли это вам кого-то? — нетрудно представить, как она ухмыляется. — Точно, Чонгук, я говорю о двух преступниках, которых ты хорошо знаешь. В любом случае, до вечера. Мотель, его название. «Heart 'O Chicago». Где была Эрин? Или Тайлер? В одном из номеров? Они могли быть даже на чертовой крыше, насколько ему известно. Это не было бы сюрпризом. — Должна сказать, что эти комнаты не так уж плохи, какими кажутся, — она садится. — Кровать довольно удобная, и… — еще один звук. — О, смотрите, кто пришел! Это вы, детектив Чон. Как вы сюда попали? Забрались на стену? Уверена, что ваше атлетическое телосложение помогло вам в этом, — так оно и было. Он помнит скользкие перила, снег на руках. — Вы, кажется, немного заблудились, детектив. Ответ не на дверях, знаете ли… просто повернитесь и посмотрите вверх. Не будьте проигравшим слишком рано, джентльмен. Он рефлекторно бросает взгляд на свое раненое предплечье. Далее. — Вам выбирать, детектив, — начинает Уайт. — И это действительно так. Неудача или успех. Проигравший или любовник. Смерть или жизнь… в общем, вы поняли, — пауза. — Я только что видела, как вы вошли в этот крошечный переулок. Хотела бы я забраться к вам в голову, Чонгук. Должно быть, это так интересно, — несколько секунд длится молчание. — Вы, наверное, уже нашли письмо. Итак, S или V? Но не стоит так переживать, это всего лишь маленькая глупая игра… верно? Маленькая глупая игра, в которой могли погибнуть три человека. В самом деле, так чертовски весело. — Вы следили за мной, детективы, — говорит Уайт, вероятно, ухмыляясь. — Я не заметила этого в первый день, признаюсь, но наличие собственного помощника в вашем участке помогло мне разгадать ваши стратегии. Интересно, а слежка — это скучно? Я имею в виду, что мне не скучно, когда я слежу за людьми, но я люблю эти моменты спокойствия и безмятежности. Я бы не хотела проводить столько времени с Тайлером, но, опять же, у нас не такие отношения, как у вас, джентльмены, — это точно — и к лучшему. — Вам нравится мой дом? В нем нет ничего грандиозного, но он аккуратный и удобный. Жаль, что вы еще не нашли дом моей матери, потому что тогда пришлось бы искать мой собственный подвал. Видите? Еще одна общая черта — мы все иногда работаем в подвале, — работа. Можно и так сказать об этом. — В любом случае. Я надеюсь, что вам действительно нравится общество друг друга, потому что это будет скучно. Просто не трахайтесь в этой вашей машине без опознавательных знаков, хорошо? — Надо было, — простонал Тэхён, глядя на Чонгука. — Хотя бы для того, чтобы досадить этой сучке. — Не думаю, что это ее раздражало бы, — возражает тот, наклонив голову набок. — Скорее наоборот. Тэхён не отвечает. Чертово шоу продолжается, слишком долго. — 5×2, — начинает Эрин. — Может быть, самый простой ребус. Просто наслаждайтесь прогулкой, да? Кстати, Чонгук, ты сегодня просто красавчик. И ты, Тэхён. Жаль, что Чонгук тебя совсем не заметил. — Даже мертвая, эта сука тратит наше время, — жалуется Тэхён, и он имеет на это полное право. — А, склад. Наконец-то. Я знаю, что в глубине души ты любишь это место. Да, здесь грязно, но все же здесь можно повеселиться, — пауза. — Кто ты… тоже просто. Любовник или проигравший, что мы скоро и увидим. А вот что не так просто, так это то, что может произойти сразу после. Тэхён, я обращаюсь к вам. Ваш напарник что-то заподозрил, не так ли? Уверен, вам не помешает старый добрый хвост, чтобы убедиться, что он вам не врет, верно? Что вы и сделали, когда он пошел в парк Миллениум, да? По крайней мере, того я и хотела. Если нет, что ж… виновата. Даже очень жаль, но это все равно влияет на вашу связь, так что я не буду сильно возражать. Все равно это было бы весело, и… ох, — она тоже была рядом со складом, да? Но где? — СМС от Намджуна, как и ожидалось. Он так полезен, выступает в роли идеального напарника, даже не подозревая об этом, — ее там не было. — А вот и вы, Чонгук, за вами Тэхён, как я и хотела. Очень жаль, что я не смогла прийти сегодня вечером, но я уверена, что мои сотрудники не захотят пропустить ваше общение. И действительно, Стэйси не прогадала. Уайт не просто была экстрасенсом, она понимала людей, манипулировала ими в совершенстве. В этом и заключалась ее истинная сила. Теперь она лежит где-то в морге. — О, Боже, Боже, — начинает Уайт, уже раздражаясь. — Это было что-то ужасное там, на складе. Не могу поверить, что вы собирались застрелить своего напарника, детектив Ким… Хотя, впрочем, я сама подтолкнула вас к этому, так что я не удивлена. И все же мне интересно. Могли ли бы вы сделать это по-настоящему? Может быть, не для того, чтобы убить, а хотя бы для того, чтобы причинить боль? Я действительно задаюсь этим вопросом, но думаю, что это один из тех вопросов, на которые никогда не будет ответа, — несколько секунд молчания. — О, а та погоня, которую вы устроили после? Жаль, что я ее пропустила, потому то было отличное шоу. Честно говоря, я даже не знаю, за кем вы гнались, но уверена, что Чикаго скоро это узнает. — Я бы не стал стрелять, — отвечает Тэхён, обращаясь скорее к себе, чем к Чонгуку. — Я бы не смог. И Чонгук это знает. Он не был уверен в этом на складе той ночью, но осознание этого пришло довольно скоро. — Намджун и Стэйси сбросили бомбу, как грубо, — говорит Уайт с улыбкой. — Похоже, вы снова попали в беду, господа. Это навело вас на какие-нибудь грязные мысли, та история на складе? Мне, конечно, интересно, что произошло за кадром, но давайте сосредоточимся на сегодняшнем дне, хорошо? Впереди вас ждут большие разочарования. — Ну и ночка, детективы, — произносит Уайт, голос которой гораздо холоднее обычного — самый красный из всех возможных красных флажков. — Ну и напарник у меня, а? Такой чертовски глупый, и… — она останавливается, вздыхает. — Так не должно было случиться, но давайте, как говорится, сосредоточимся на плюсах. Вы были великолепны перед камерами, господа. Жаль, что вы не смогли сказать, что я ваш подозреваемый, верно? Все это напряжение… оно почти заставило меня забыть об ошибках Мура. Их так много, ух, — она снова вздохнула. — Что он пытался сделать, м-м? Он хотел произвести на меня впечатление? Ну, не та тактика. А эта подпись? Нет, Мур, это ни хрена не лучше, это самое худшее, что ты когда-либо делал! — напряженное молчание, затем жуткая усмешка вырывается из ее уст. — О, знаете что? Я собираюсь покончить с ним. Нет нужды гадать, что она имела в виду. — Какая причуда судьбы. Колин, оказавшийся на обложке собственной газеты. Не стоило так поступать, правда, но теперь дело сделано, верно? Дело сделано, и, что ж, Колин играл с огнем — вполне естественно, что он обжегся. Тем не менее, идиот, которого я имею в напарниках, решил не следовать идеальному плану, который у нас был. Я знаю, знаю, я зациклилась на этом больше, чем нужно, но я уверена, что вы понимаете, почему. В конце концов, ваши собственные планы всегда проваливаются, детективы. Не все (см. ее труп в морге в качестве доказательства). — Забавно, ведь Сэди и… ну, человек, который должен был быть вместо Колина, были олицетворением жадности, а теперь оказывается, что мой собственный напарник сам слишком жаден. И это станет причиной его падения, не беспокойтесь об этом. — Мы поняли, — хрипит Тэхён. — Мой напарник все испортил и бла-бла-бла. Ей не нужно было вечно разглагольствовать об этом. — Мы почти закончили. И вот начинается следующая аудиозапись, в которой наконец-то не упоминается Тайлер. — О, это было веселое время, которое мы провели вместе сегодня утром, верно? Это, конечно, отвлекало, но мне это было необходимо. Спасибо, джентльмены, — ее голос звучит так дразняще. — Вы должны были быть вместе, детективы, я так считала и продолжаю считать. Я так рада видеть своими глазами, какими вы стали. Сильные враги, это точно. Жаль, что я всегда на шаг впереди. Мур рассказал мне о вашем маленьком гаджете. Скат, верно? Думаю, да. Умно, надо отдать вам должное, но не умнее мастера. — И все же ебаный мастер мертв, — Чонгук кивает, соглашаясь со словами Тэхёна. — Вам было весело с Карен, детективы? Некоторые говорят, что мы похожи, но они ошибаются. Эта сучка никогда не сможет убить, все, на что она способна, это трахать своих боссов, — хмыкает она. — В любом случае. Этот Скат никуда вас не приведет, но все же… удачи вам, джентльмены, в попытках преследовать преследователя. Тэхён, кажется, близок к тому, чтобы перевернуть стол и всю комнату вверх дном. — Конечно, этот идиот должен был оставить ДНК у Колина, — шипит Эрин. — Я должна была предвидеть это, должна была крепче держать поводок. Черт, я должна была убить всех этих людей в одиночку и — ах, это бессмысленно. Все уже сделано, верно? Это поворотный момент. Действительно, это был один из них. — Чикаго кажется пустым теперь, когда вас нет, детективы, — говорит Уайт. — Жизнь может показаться скучной. Хорошо, что вы не будете отсутствовать слишком долго, верно? Даже если вы планируете еще немного задержаться в Индиане или Огайо, я приготовила кое-что, что заставит вас сразу же вернуться. Вы же не станете закрывать глаза на седьмое убийство? Конечно, нет. Приятного путешествия! Тогда она насмехалась над ними, но именно эта поездка раскрыла ее общее прошлое с Тайлером. — Спасибо, что остановили Намджуна на днях перед участком, — говорит Уайт, и вдалеке раздается слабая мелодия. — Ты дал мне возможность отвлечься. Никто не будет преследовать меня теперь, когда надвигается еще большая буря, верно? А ведь не прошло и трех недель… Я бы не стала убивать сейчас, правда? Она была права насчет бури, но Чонгук не будет оплакивать последовавшую за ней жертву. — Тайлер ушел, и какой конец его настиг. Честно говоря, это больше, чем он заслуживал, но я хотела, чтобы было весело. Он сошел с ума, когда убил Колина, и я забрала его голову. Справедливый обмен, не находите? Справедливый обмен, конечно. И снова Чонгук не пожалеет сообщника Уайт. — Ад разверзся, детективы, — говорит им Уайт через динамики. — И началась гонка со временем, — приглушенный шум. — Передай привет своим друзьям, Юнги, — еще один такой же звук. Удивительно, как вся кровь Чонгука еще не выкепела. — Если у них получится, то они это скоро услышат, а если нет, то… они никогда не узнают. У них получилось, конец истории в теории. Далее. — Он держится, понимаете? У вас храбрый друг, детектив Чон. Хотя, как вы догадываетесь, он повидал немало тревожных вещей. Может быть, он оправится, а может быть, и нет. В любом случае, время еще идет, — пауза. — Я с нетерпением жду нашей последней минуты вместе, господа. Далее. — Сегодня важный день, детективы, — начинает Уайт, и через устройство слышен еще один слабый голос — кажется, Сокджина. — И пресс-конференция тоже. Посмотрим, что вы скажете, да? Вы все так хорошо выглядите, что это завораживает, — она некоторое время молчит, а потом: — О, теперь ваша очередь, — и действительно, Чонгук узнает свой собственный голос, хотя и искаженный расстоянием. — Вы совершенно правы, я последний убийца, на которого вы охотитесь, и теперь весь город знает об этом. Прекрасно, правда. Мне всегда хотелось такой славы и внимания. Уверена, вы такой же, Чонгук, всегда так ярко сияете в свете прожекторов, — не так, как Уайт. — Вы снова правы, детектив, ваш друг еще жив — но надолго ли? Часы тикают громче, чем когда-либо. Вам следует поторопиться и найти меня, как вы обещали. Вы такие медлительные сегодня. В итоге они оказались не такими уж и медленными. — Стэйси Грант, какой сюрприз, — не слышно ни звука, кроме голоса Уайт. — Я не думала, что она найдет этот дом, тем более раньше вас, детективы. Похоже, некоторые журналисты обладают большими способностями к слежке, чем вы, а? В любом случае, пора заставить ее пожалеть о своем остром уме — но не забывайте о Юнги! Живей-живей, господа. Следующая. Одна из последних. — Вы подбираетесь ближе, не так ли? Думаю, пора покинуть это проклятое место. Знаете что? Я буду добра и оставлю Стэйси в живых — если вы успеете вовремя. Похоже, ей нужно наложить несколько швов, может быть, поставить капельницу. Но прежде чем мы уйдем, я… — она останавливается, и молчание длится какое-то время, которое кажется вечностью. — Это день моей смерти, не так ли? Этого не избежать, даже если я сначала убью вас обоих. Я хочу, чтобы вы пришли на склад одни, но, конечно, ваши люди будут ждать снаружи, — она смеется, горько. — Все было бы идеально без этого идиота Мура, но не будем ни о чем жалеть, верно? В глубине души, может быть, так даже лучше. Ничего не было предначертано, и все же я чувствую, что это имело бы смысл, если бы кто-то из вас остановил меня. Это все, что я хотела, не так ли? Вы должны были быть вместе, и я должна была проиграть, если бы вы смогли стать достаточно сильной командой, — она улыбается, несмотря ни на что? — И вы стали сильными, детективы, очень сильными. Но неужели я проиграла в этой игре, если вы — те, кто навсегда оставит на себе мои следы? У меня есть для вас небольшой подарок, господа. Осталось сделать последний выбор, — Проигравший. Любовник. — Интересно, кто из вас нажмет на курок или перережет мне горло? Честно говоря, я не могу решить, но, может быть, вы даже не подойдете достаточно близко, чтобы убить меня, — пауза. — Ах, скоро мы это увидим, верно? Следующее и последнее аудио. Чонгук тяжело вздохнул, словно что-то плохое еще может случиться, словно Эрин может появиться и сломать ему шею внезапным и четким жестом. — Кавалерия прибыла, — говорит Уайт, голос ниже, чем обычно, чуть менее холодный, хотя все еще вызывает дрожь. — И скоро, господа, вы тоже будете здесь, — как она вообще это записала? Может, с помощью телефона Юнги? А, неважно. — Это была дикая поездка, не так ли? Переживите нашу последнюю встречу, детективы, и вам покажется, что все закончилось, но знаете что? Это не так. Что бы ни случилось сегодня, воспоминания останутся. Навсегда. Поверьте мне, детективы… — ее улыбка должна была быть широкой, чтобы ее голос звучал так, почти искаженно от извращенной радости. — Я никогда не исчезну. Голос Уайт затихает, остальное — история. Вся комната замирает, Чонгук на долгие секунды задерживает дыхание, не в силах оторвать взгляд от экрана своего компьютера. Тишина тянется до тех пор, пока не становится невыносимой, удушающей и душераздирающей. Единственное, что находит Чонгук, чтобы отвлечься, — это очередной файл, который он быстро закрывает, узнав, что в нем находится. — Это еще не все, — говорит он, хотя Тэхён прекрасно об этом осведомлен. Больше, то есть графические воспоминания жертв Проповедников — видео или фотографии, все равно. Чонгук чувствует, что его тошнит от одной мысли о них, не говоря уже о том, чтобы просмотреть их, как это было с аудиозаписями. Дело закрыто. Им ведь больше не нужны эти вещи, не так ли? — Нахер, — отвечает Тэхён, плотно сжав губы. — К черту Уайт и ее извращенное дерьмо, — он встает, чтобы закрыть компьютер, но Чонгук остается на месте. — Эта сука может никогда не исчезнуть, но это не значит, что мы должны продолжать страдать. Это одна из самых мудрых вещей, которые когда-либо говорил Тэхён.***
Чонгук не скучает и не будет скучать по унылому холоду больничной палаты, это точно. Это становится еще более очевидным, когда он устраивается на своей собственной кровати — удобной, такой удобной — прислонившись спиной к стопке подушек и расслабив конечности. Температура идеальная, система отопления работает просто замечательно, потому даже с оголенным торсом вполне комфортно. Он скучал по этим стенам, по этим темным тонам. Он скучал по своей квартире, несмотря на определенную паранойю, которая зародилась в его сознании еще при жизни Уайт. Он скучал по ощущению дома, а еще больше — по тому, что Тэхён так хорошо вписывается сюда, в комнату, в которой больше души, чем во всей его берлоге. Он ведь больше туда не ходит, верно? Тэхён, возможно, тоже. — Это не может быть так сложно, да? — говорит его партнер, держа в руках сумку с медицинскими принадлежностями, когда он подходит к кровати. — Я сам себя постоянно латал. — Правда? — Чонгук спрашивает с легкой улыбкой, хотя в это не трудно поверить. — Да, — Тэхён кладет сумку на одеяло, стоя на коленях на полу. — Я всегда получал травмы, как бы я ни старался избегать драк. — Значит, ты не так уж сильно изменился. Тэхён усмехается, но совсем не горько, даже когда он смотрит на свое обнаженное предплечье. По крайней мере, Чонгук неплохо справился с порезами — если их можно охарактеризовать таким словом. Ведь это все еще фрагмент сознания Уайт, отпечатанный на их с Тэхёном коже. Но неважно. Прошлое в прошлом, не так ли? Даже если оно совсем недавнее. — Да, наверное, ты прав, — отвечает Тэхён и начинает рыться в сумке. — Давай посмотрим, что у нас тут есть. Шуршащие звуки, скрип латексных перчаток. — Ты выглядишь почти как профессионал, — замечает Чонгук, наблюдая за тем, как Тэхён продолжает все организовывать, сосредоточенно и скрупулезно, как будто работает с бриллиантами. Это и мило, и сексуально: как двигаются руки Тэхёна в перчатках, как он выглядит невозмутимым и уверенным в том, что делает. — Намекаешь, что я похож на медсестру? — Так и есть. — Ну и хорошо», — говорит Тэхён, слегка пожимая плечами. — Медсестры — это круто, — он поднимает голову, нежно улыбаясь. — Готов, красавчик? — Не уверен, что медсестры могут так говорить, но приступай. Тэхён очень осторожно снимает повязку с живота Чонгука, выдергивая при этом несколько маленьких волосков. У Чонгука уже не крутит в животе, когда он смотрит на огромную рану. — Выглядит неплохо, не думаешь? — Чонгук кивает в знак согласия. — Заживает хорошо. Удача, много удачи. Именно об этом думает Чонгук, продолжая осматривать рану, а также то и дело бросая взгляд на Тэхёна. Тэхён приступает к работе, накладывая влажный компресс пластиковыми щипцами. — Больно? — спрашивает он. Чонгук даже не знал бы, что с ним проводят какие-то манипуляции, если бы не видел это своими глазами. — Я почти ничего не чувствую, — отвечает он. — Надави посильнее. Тэхён слушается, и только тогда это движение заставляет Чонгука сморщиться. — Прости… — Мне не больно, — уверяет Чонгук. — Просто… кожа как будто из картона. — Да? — спрашивает Тэхён, продолжая прикладывать компресс к ране. — Да, — повторяет он. — Вся область вокруг пока скорее онемела, чем болит. — Лучше так, чем страдать, верно? — говорит Тэхён, а потом добавляет: — Но ты все равно будешь принимать лекарства. Может быть, пока все хорошо, но боль может начаться в любой момент. — Я знаю, папа, не переживай. — Да пошел ты, — Тэхён закатывает глаза. К моменту, как он закончил с обработкой раны, компресс покраснел, на нем остались струпья и немного крови. — Все чисто, — Тэхён убирает грязный компресс, и вскоре его взгляд возвращается к шву. — Они сказали, что тебе повезло, но даже в этом случае эта сука сильно порезала тебя. — Я думал, тебе нравятся плохие парни с шрамами. — Верно думал, — с легким смешком отвечает Тэхён, а затем, уже более серьезно, — но я бы предпочел, чтобы ты был цел и невредим, а не в шрамах и переломах. — Хорошо, что я ничего не сломал. Тэхён продолжает смотреть на рану, как бы сомневаясь в этом утверждении, но Чонгук не настаивает. В конце концов, его напарник прав; Уайт была сбита с толку, но все равно ударила сильно. Рана, может быть, и выглядит неплохо, но ему предстоит долгий период восстановления. В какой-то момент Тэхён отводит взгляд, чтобы приступить ко второму этапу. — А как же швы? — спрашивает Тэхён, накладывая на рану новую стерильную повязку. — Их ведь скоро снимут? — Через пять дней, — отвечает он, задумываясь на минуту. — Это значит, что через пять дней я буду волен идти куда захочу. Тэхён поднимает бровь. — Ты имеешь в виду, свободно перемещаться из спальни на кухню и из кухни в спальню? — Не совсем, нет. — Очень жаль, потому что именно этим ты и будешь заниматься следующие две недели, Гук. — Хорошо, конечно, я сделаю это, если ты хочешь, — Тэхён бросает на него подозрительный взгляд — и правильно делает. — Но в Нью-Йорке. — Ни за что. Тэхён может вести себя жестко, но его капитуляция— дело нескольких секунд, максимум минут. Чонгук уже слишком хорошо его знает. — Сокджин не хочет, чтобы мы работали, так что мы могли бы сбежать на время. Тэхён садится на кровать, и матрас прогибается под его весом. — Ты должен отдыхать, а не убегать куда-то, — это смело с его стороны, но Чонгук не стал упираться. — Я отдохну в Нью-Йорке, — настаивает он. — Мы будем отдыхать в Нью-Йорке. Я действительно не думаю, что это… Ты сказал, что поедешь со мной в Нью-Йорк… — Я сказал, что поеду с тобой куда угодно, — мягко прерывает его Тэхён, беря его руку в свои обе. — Я так и сказал, но дело не в этом. Дело скоро закроется, да, но твоя рана — еще нет. — Эй, это было круто. Тэхён издает звук несогласия. — Не льстите мне, это не сработает. — Давай уедем через неделю, — настаивает Чонгук, слегка выпрямляясь. — Да ладно, это двухчасовой перелет, я переживу, и я так давно не видел отца, я… — Хорошо, — со вздохом соглашается Тэхён. — Не нужно пускать в ход козыри с отцом. Чонгук почувствовал бы себя плохо, если бы взгляд Тэхёна не был таким теплым, несмотря ни на что. — Кстати говоря… — добавляет тот, и голос его срывается, а затем прорывается: — Не хотел бы ты познакомиться с моей мамой? Я имею в виду, не завтра и не послезавтра, но… Это было неожиданно, но удивляться не стоит. — Конечно, — Чонгук наклоняется вперед, не обращая внимания на тупую боль в животе, чтобы коснуться длинных волос Тэхёна на затылке. — Мы съездим к ней, когда ты захочешь, Тэ. По мере того, как взгляд Тэхёна становится теплее, сердце Чонгука тоже. Забавно, как быстро меняется жизнь. Ему очень повезло с ним.