***
— Намджун? — удивленно произносит Чонгук, открывая входную дверь: в прихожей, словно сторожевой пес, уже стоит Тэхён. — Чонгук, — отвечает репортер, ухмыляется в своей небрежной манере и, заметив его напарника, добавляет: — И Тэхён, конечно. Я подумал, что смогу найти тебя здесь. — Ты, наверное, шутишь, — пробормотал Тэхён, подходя к входу. — Что ты здесь делаешь? — Просто пришел проведать вас обоих, — губы Намджуна еще больше растягиваются, он смотрит за спину Чонгука, а затем снова переводит взгляд на него. — Можно? Чонгук пожимает плечами: — Заходи раз пришел, — произносит он и отходит в сторону, чтобы пропустить Намджуна. — Можно было просто позвонить, — настороженно произносит Тэхён, стоя на своем. — Но ничего не делать было бы еще лучше. Намджун хихикает. — Как всегда приветлив, детектив. Лицо Тэхёна, правда, ничуть не приветливое, но все же через несколько секунд он отходит в сторону, показывая им спину, и направляется в гостиную. Намджун, получив приглашение, садится на диван, а Тэхён продолжает изображать добермана, стоя в углу широкой комнаты и угрожающе глядя на не в меру грозного репортера. Дело ведь закончено, верно? Не то чтобы они могли подозревать его, как будто у Чонгука было какое-то желание продолжать терзать свой разум сомнениями и подозрениями в отношении человека, которого обвели вокруг пальца еще незаметнее, чем его самого. Или он может ошибаться? А, неважно. — Как ты, Чонгук? — нарушил молчание Намджун. — Не болит, эта твоя рана? — Значит, ты пришел задавать глупые вопросы, — произносит Тэхён. — Понял. Чонгук старается не закатить глаза, бросает взгляд на Тэхёна, как бы говоря: «Ты, блять, неисправим, да?», на что его партнер пожимает плечами. Замечательная атмосфера. — Я не совсем в полной боевой готовности, но все в порядке, — отвечает Чонгук. — Спасибо, что спросил, но я сомневаюсь, что ты здесь только ради этого. — Ты прав, — согласился Намджун, и Тэхён нахмурился. — Я здесь, чтобы извиниться. Перед вами обоими. Это на секунду выбивает их из колеи. — Как будто я в это поверю, — насмехается Тэхён. — Ты скорее умрешь, чем извинишься перед кем-то. — И все же я здесь, — настаивает Намджун, уперев локти в колени. — Я прошу прощения за все, что пошло не так. Эрин, она… — он останавливается, вздыхает. — Я много думал в последние дни, и вы были правы. Она манипулировала мной от начала и до конца, заставляла думать, что я хоть немного контролирую ситуацию, а на самом деле она сама все это создала. — Тэхён готов возразить, но Намджун поспешил добавить: — Но не только она была виновата. Да, она использовала меня, но я и раньше вел себя как мудак по отношению к тебе, Тэхён. Уайт просто дала мне прекрасный повод еще больше надавить на тебя в последние несколько месяцев, и я с радостью это принял, — он выдерживает взгляд Тэхёна. — Я сожалею о большинстве своих поступков, даже когда считал, что ты был не прав. — Когда ты был не прав, — Тэхён осаждает его, но его голос уже не такой ядовитый. Здорово, правда? — Да, такое часто бывало, — улыбка на секунду озаряет лицо Намджуна. — Но и вы тоже, детективы, — они обмениваются взглядами, на мгновение забывая о Намджуне, но тот поспешно добавляет: — Впрочем, не в этом дело. Вы были больше правы, чем неправы, если судить по всему, и вы сделали то, что я не смог сделать. Черт, я даже не смог разглядеть очевидные факты. — Ты оказался в затруднительном положении, — говорит Чонгук, небрежно переплетая пальцы. — Я понимаю, Намджун. Честно? Я даже не злюсь на тебя, не обижаюсь. У меня нет на это времени, я даже не хочу пытаться тебя ненавидеть. Не думаю, что вообще когда-либо презирал тебя, — он наклоняет голову в сторону, демонстрируя легкую улыбку. — Ты чертов придурок, когда захочешь, но ты не плохой парень. Эти слова на некоторое время затыкают Намджуна — это подвиг. Когда Чонгук продолжает смотреть на него, сомнений уже не остается. Намджун может быть чертовски умным ослом, слишком самоуверенным, но при всем этом он не враг. Максимум — соперник, когда дело касается их работы, вполне противоположной, но все же не враг. Это было бы еще более очевидно, если бы он не был в команде Уайт, под ее влиянием. — Но это и не значит, что ты хороший, — заметил Тэхён, как и подобает упрямцу. — Не слушай его, — говорит Чонгук Намджуну. — Он специально так себя ведет. Атмосфера теперь могла показаться почти дружеской. Почти, поскольку в глазах Намджуна воцарилась тишина, несмотря на историю, которую еще предстоит рассказать. Мнение Чонгука не такое черно-белое, как у Тэхёна; то есть он верит извинениям и сожалениям Намджуна, но — всегда есть одно «но». — Также… — а вот и он. О, Тэхён выгонит его, как только он скажет хоть слово. — Я тут подумал, не забыл ли ты о нашем договоре. Челюсть Тэхёна заостряется, как и выражение лица, но он не кричит на Намджуна и не выгоняет его, как того ожидал Чонгук. Скорее, горькое «тц» проскальзывает между его губ, а на лице отражается разочарование. — Мы же договорились, да, — повторил он сквозь стиснутые зубы. — Я знал, что тебе плевать и на меня, и на Чонгука. Как будто ты можешь заботиться о ком-то, кроме себя, Ким. Чонгук отходит в сторону, оставляя их наедине в их маленьком споре. В конце концов, не он предложил Намджуну сделку, так что пусть Тэхён сам с ним разбирается. — Видишь? Вот теперь ты не прав, — плавно возражает Намджун. — Мне не все равно — да, даже на такого невыносимого идиота, как ты, Тэхён. Я знаю, в это трудно поверить, но мне не все равно. Иначе меня бы здесь не было. — Да ладно, — усмехается Тэхён. — Ты только что сказал, что приехал из-за этого чертового интервью. Брови Намджуна взлетели вверх. — Могу я напомнить, что это была твоя идея? — И какая же это была глупая идея. Репортер задерживается, смотрит на Тэхёна пытливым взглядом, а потом произносит: — Ты больше не хочешь этого делать? Хорошо, — пауза. — Я просто думал, что ты человек слова, вот и все. Решимость Тэхёна меркнет, это видно по тому, как на секунду опускаются его плечи. Его так легко поймать в ловушку, особенно когда Намджун, кажется, знает каждую трещинку в его броне- результат многих стычек между этими двумя. — Ладно, ты выиграл, — со вздохом сдается Ким, снова скрещивая руки на груди. — Мы согласны на твое чертово интервью, но… — он останавливается и бросает взгляд на Чонгука, — тебе придется подождать. — Подождать? У вас отпуск или…? — Вообще-то да, — подтверждает Тэхён. — Будет пиздец как приятно не видеть тебя какое-то время. — Хорошо, это самое меньшее, что вы заслуживаете, — с улыбкой говорит Намджун, вставая. — Как вернетесь, набери меня, ладно? Тэхён снова вздохнул, но все же согласился. Чонгук не может удержаться от улыбки, когда Тэхён пожимает руку Намджуна, не пытаясь ее раздавить.***
Step in front of a runaway train. Он ничего не может с собой поделать, мелодия преследует его, как только он ступает на кладбище. Just to feel alive again. Майлз очень любил эту песню, напевал ее каждый раз. Pushing forward through the night. Ночь и правда темная; небо мрачное, затянутое тучами. Aching chest and blurry sight. Сердце сжимается, когда он доходит до могилы и замирает перед ней. Тэхён остается в стороне, на расстоянии трех метров, а Чонгук просто смотрит на надгробие, не в силах пошевелиться. Минута превращается в две, потом в три, а может, и больше, но Чонгуку все равно — он уже потерял счет. Нет необходимости следить за временем, когда оно уже ничего не значит для того, на кого он смотрит. Имя. Вот и все, что осталось от Майлза. Имя, связанное с воспоминаниями, дорогое имя, значимое, но все же. Просто имя. Его тело находится в шести футах под землей, но Чонгук не может взять его в руки или прикоснуться к нему. Не похоже, чтобы и Майлз мог его услышать. И все же через некоторое время он пробует, приседает, кладет руку на холодный мрамор. — Привет, — белые клубы срываются с его губ в темноту ночи вместе с этим словом. — Это Чонгук. Надеюсь, ты меня помнишь. It’s so far, so far away. И действительно, все это кажется таким далеким. Весь он. И в то же время возникает ощущение совершенно противоположное. Майлз здесь, рядом, несмотря на преграду между ними. Да и что такое препятствие для невесомой души? В конце концов, Майлз находится там, где он хочет. Чонгук может видеть его в мертвых листьях на земле, в траве, в воздухе, в порывах ветра. Где угодно. — Это заняло некоторое время, но мы сделали это, — говорит он низким, почти неслышным голосом, так как ветер бушует еще сильнее. — Твой убийца мертв, горит в аду или что там еще. Это не вернет тебя, но… да. По крайней мере, с этим покончено, — он выводит неясные узоры на мраморе, глядя вниз. — Не знаю, значит ли это что-нибудь для тебя, но для меня, наверное, значит. Может быть, это месть, может быть, облегчение, но мне теперь легче. Немного. Он смотрит вверх, снова и снова читая имя Майлза — день, когда он родился, день, когда его убили. Действительно, тянет в груди, а глаза застилает пелена. Как может быть иначе? — Это ничего не меняет, но мне жаль, — выдохнул он, голос дрожал. — Очень жаль. Ты был слишком хорош, чтобы умереть вот так, слишком молод. Блять, кто вообще заслуживает такого? Уайт, может быть, но ее собственная смерть была и вполовину не такой мучительной, как у всех ее жертв. Она была быстрой и резкой — но, может быть, так и лучше. В конце концов, Чонгуку не нужно знать, что бы они сделали, будь в их распоряжении Уайт. Да и гадать не хочется. Повисла тишина, нарушаемая лишь шумом порывов пронизывающего ветром. Чонгук бы уже до костей промерз если бы боль в груди не была такой яркой и обжигающей, а пламя печали не согревало его сердце. Когда он оглядывается через плечо, Тэхён оказывается чуть дальше, чем раньше, прислонившись к дереву, как тогда, на похоронах Майлза. С тех пор Тэхён всегда был рядом с ним, даже несмотря на то, что не раз на этом пути все шло кувырком. Тем не менее, он был здесь и больше не уйдет — по крайней мере, пока. Это все, что нужно Чонгуку, чтобы не разрыдаться в этот самый момент. Это все, что нужно Чонгуку, чтобы продолжать жить, несмотря ни на что. Боль не исчезла — и исчезнет ли вообще? Но она становится все тусклее, когда он видит Тэхёна. — Жизнь не будет идеальной, — негромко начинает он, возвращаясь взглядом к могиле, — но я чувствую, что у нас все будет хорошо, у него и у меня… — он не обращает внимания на робкие слезы, катящиеся по щекам. — Я хочу, чтобы у нас все было хорошо. Хотел ли он когда-нибудь чего-то так сильно? Так искренне? Испытывал ли он когда-нибудь такое сильное чувство надежды? — И я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, где бы ты ни был и что бы ты сейчас ни делал, — некоторое время он молчит, отдавая дань уважения, а затем медленно встает. — До встречи, мой друг. Он уходит. Слезы уже успели высохнуть к тому моменту, когда Тэхён заключил его в крепкие объятия. Последние несколько минут Чонгук стоял в нескольких метрах от Тэхёна и только время от времени улавливал его шепот. — Чонгук? — через некоторое время окликает его Тэхён. — Подойди, не стесняйся. Он наклоняет голову в сторону, как бы спрашивая своего напарника, действительно ли это нормально, но все же подходит. — Знаешь, это забавно, — начал Тэхён, когда Чонгук присел рядом с ним у могилы Эмбер. — Я всегда считал ее своим ангелом-хранителем, ушедшим слишком рано, а теперь… — он останавливается, чтобы подарить ему скромную улыбку. — Как будто у меня два ангела. Ты и она. Любовь ласкает и перекраивает его сердце, сглаживает оставшиеся острые углы. — Чимин бы обзавидовался, если бы услышал тебя, — со слабой усмешкой отвечает Чонгук. — О, не беспокойся об этом. — Тэхён на секунду усмехается. — Чимин — самый настоящий бог для меня. — Отлично ему подходит. Тэхён кивает, затем замолкает, переключая внимание на могилу. Как это часто бывает, когда разговор заканчивается, тишина снова правит, но в этом нет никакой неловкости, скорее наоборот. Ветер здесь более тихий, убаюкивающий. До него почти доносится далекий голос Эмбер, если бы только он знал, как он звучит. По какой-то причине язык Тэхёна через некоторое время развязывается, и он начинает безумолку говорить — Чонгук даже не осмеливается попытаться остановить его. Да он и не хотел этого делать — слишком уж его заворожила нежность в тоне Тэхёна, когда он рассказывал о жизни, частью которой когда-то была и Эмбер. Он очень любил ее — и до сих пор любит. Это очевидно, начиная с того, как он говорит, и заканчивая тем, как светятся его глаза, когда произносит ее имя, всегда как-то растягивая гласные. Он так сильно любил ее, и за какой-то час Чонгук научился любить того, кого никогда не знал, через воспоминания Тэхёна. Теперь, когда он смотрит на могилу Эмбер, в его груди образуется пустота, вызванная парадоксальным чувством непережитой утраты хорошего человека, с которым ему не довелось даже познакомиться. В воздухе витает столько любви, что это контрастирует с тем, что обычно чувствуешь, сидя у могилы человека, все еще оплакивая его. Если задуматься, это кажется странным, но, несмотря ни на что, Чонгук всегда находит успокоение в глазах Тэхёна. Покой. Его поражает, насколько более спокойным кажется Тэхён, когда он упоминает Эмбер, и… о, его глаза также сверкают, когда он говорит о Чонгуке, не правда ли? — Теперь я в этом уверен, — заканчивая очередную историю, говорит Тэхён, глядя то на могилу, то на него. — Вы бы полюбили друг друга. — Это точно, — Чонгук улыбается. — Я не смог бы ненавидеть того, кого ты любишь. Тэхён смеется через нос. — Я вообще мало кого люблю. — Но когда любишь, то всем сердцем. — Ты — живое тому доказательство, не так ли? Чонгук смеется, запуская пальцы в волосы Тэхёна. — Ну и кто теперь подлиза? — Ты, — отвечает Тэхён, а затем добавляет, понизив голос: — Всегда ты, Гук. Во всех смыслах. Любовь, да. Ее уже так много, что совсем не страшно.***
— Спасибо, что пришли, — начал Сокджин, переплетая пальцы, лежащие на его коленях. — Похоже, ты никак не можешь определиться, — пробормотал Тэхён. — В один день мы не можем работать, в другой — нас вызывают. — Речь идет о работе, но не о работе как таковой, — уточняет Сокджин, хотя Тэхён прекрасно это понимает, просто специально раздражается. В конце концов, это его привычка. — И не говори так, будто ты не устроил бы сцену, если бы тебя не позвали. — Я бы так и сделал, но все же. — В любом случае, вы все знаете, почему мы здесь сегодня утром, — продолжает Сокджин, стараясь не смотреть слишком много на своего самого упрямого детектива. — Дело закончено, и оперативной группы больше нет. Теперь вопрос: что же дальше? — Мы держимся вместе, — без раздумий отвечает Лерой, пожимая плечами. — Разве это не очевидно? — Просто скажи, что иначе будешь скучать по мне, — ехидничает Тэхён, начиная расслабляться. Лерой закатывает глаза. — Мы все равно в одной команде, идиот. — Все равно буду скучать по нам. В основном, ему будет не хватать Джорджи в качестве напарника, но тут Тэхён не станет его осуждать. — Да, конечно, — заверил офицер, затем обвел взглядом комнату. — А как насчет остальных? Тишина, все смотрят друг на друга, пытаясь угадать, кто заговорит первым. — Я не участвую, потому что уеду через неделю или около того, — начал Хосок, как обычно садясь рядом с Сокджином, — но я думаю, что из вас получится неплохая команда. Было бы жаль, если бы это закончилось. — Согласен, — говорит Чонгук. — Но что бы ни случилось… — он смотрит на Тэхёна, чтобы убедиться, что тот не передумал, и тот кивает. — Мы с Тэхёном останемся напарниками. — Видите? — усмехнулся Лерой. — Я знал, что вы не разбежитесь. — Умоляю, — говорит ему Тэхён, — ты же ни черта не знал. Лерой не успевает ответить, его перебивает Сокджин, который произносит: — Я рад, что нам не приходится вас заставлять, но… — Мы знаем, — в свою очередь перебивает его Тэхён, — наверху хотели бы, чтобы мы продолжали работать вместе, бла-бла-бла. Не стоит тратить время. Сокджин устремляет свой суровый взгляд на Тэхёна, который привычно нагло его выдерживает. — Знаете что? — холодно произносит сержант. — Может быть, мне стоит уйти из этой команды. Некоторым из вас было бы гораздо лучше с другим начальником, — его взгляд не отрывается от детектива. — Правда, Тэхён? — Не смешите меня, босс, — отмахнулась Джорджи. — Без вас эта команда была бы уже не та. — Она права, — соглашается Зак, которого вскоре поддерживает Кристин. — А Тэхён всегда был придурком, — настаивает Лерой. — Ты же знаешь, что все не так серьезно. — Выбирай выражения, мелкий. — Лерой прав, — подталкивает его Чонгук, поймав косой взгляд напарника. — Тэхён любит эту команду и ее сержанта, хотя и не говорит об этом. Сокджин неуверенно вскидывает бровь. Несколько секунд тишины, которые слегка затягиваются. Тэхён нацепил на себя угрюмую маску, но это лишь вопрос времени. Его воля порой бывает чертовски сильна, но сейчас, когда все взгляды устремлены на него — особенно Чонгука, — он не сможет долго изображать глупую решимость. — Хосок? Тэхён? — через некоторое время Сокджин ломает лед. — Вы еще ничего не сказали об этом. Что думаете? — Это не мне решать, — начинает специальный агент, — но если бы это было так, я бы сказал, что лучшего сержанта этой команде не найти. Черт, я не уверен, что без тебя она проработала бы больше минуты. — Это был бы чистый хаос, — соглашается Лерой, и Чонгук не может с ним не согласиться. Тэхён, как и подобает королеве драмы, еще немного держит напряжение, и вот происходит долгожданное чудо. — Они правы, без тебя, Сокджин, эта команда была бы неполной, — признает он — это скорее ропот, чем громкое заявление. — Ты — единственный сержант в Гаррисоне, который выдерживает хотя бы мой взгляд. Слишком воодушевленный Лерой встает, чтобы похлопать Тэхёна по спине, и, что удивительно, старший не ворчит, не убивает радость офицера, а, наоборот, возвращает жест легкой улыбкой. — Так это официально? — говорит Лерой, все еще стоя посреди комнаты. — Нас всех ждут новые общие дела? Сокджин опускает глаза, делая вид, что поправляет галстук, но его улыбку невозможно не заметить. — Просто покажи малышне, что улыбаешься, сержант, — говорит ему Кристин. — Это не запятнает твою репутацию. Слабо, робко, но все же Сокджин улыбается, когда поднимает глаза и смотрит на свою команду. — Вполне справедливо, — отвечает он, на долю секунды найдя поддержку в теплой улыбке Хосока. — Я редко говорю такие вещи, но я горжусь вами, — он обводит всех взглядом и ненадолго задерживается на Тэхёне. — Это было непростое дело, но вы отлично справились, и… — он делает паузу, поджимая губы. — Лучшей команды я не мог и не хотел просить. — Мудрые слова, сержант, — говорит Лерой, сияя, и через секунду уже обнимает Сокджина. Сержант сначала удивляется, но затем расслабляется и остается на месте несколько секунд, постукивая Лероя по спине, а затем мягко отталкивает его, произнося: «Ну все, все». На этот раз Сокджин поправляет галстук по-настоящему, и тишину нарушает несколько последних хихиканий, доносящихся со всех концов комнаты — да, даже от Тэхёна. — Знаете что? — добавляет Сокджин. — Давай соберемся вместе на следующей неделе. — Неожиданно, правда? — Вы все приглашены ко мне. День и адрес я пришлю позже. Звучит неплохо? По воодушевленным откликам все становится понятно.***
Меньше, чем день. Вот что потребовалось, чтобы сложить в кучу коробок всю предыдущую жизнь Тэхёна. И вот они стоят посреди пустоты, на них смотрят унылые стены, а Юнги и Чимин запихивают последние коробки в багажник машины. — Ну, одно могу сказать точно, — произносит Тэхён, — я не буду скучать по этому месту. В это легко поверить. — Даже немного? — все же спросил Чонгук. — Вовсе нет, — отвечает его партнер. — Кто же будет скучать по такому дому? Только посмотри на него, — он жестом указывает в углы комнаты. — Это хуже, чем крысиная нора. — Справедливо, — усмехается он. — Ты заслуживаешь гораздо большего, дорогой. Гораздо большего. — Правда? — интересуется Тэхён, ухмыляясь уверенно, но в то же время робко. — Да, — выдохнул Чонгук, притягивая Тэхёна ближе и укладывая руки на его талии. — Я предложу тебе все, что ты захочешь. Поместье? Договорились. Замок? Договорились. Частный пляж? До… Губы Тэхёна на секунду заставляют Чонгука умолкнуть, и он ничуть не возражает против этого. Да и как он мог? — Помедленнее, красавчик, — Тэхён все еще близко к его лицу, улыбка такая великолепная. — Ты не настолько богатый. Конечно, но Чонгук готов на все, чтобы вечность слышать «красавчик» от Тэхёна. Глупо, но ему нравится это новое прозвище, а еще больше нравится его смысл. Тэхён больше не боится, и ему приятно, что он наконец-то достиг этой стадии. — Я найду способ, — отвечает он и целует Тэхёна, а затем улыбается так же ярко, как и он. — Ты же знаешь, какой я. Они зашли так далеко, что это кажется нереальным — и в глубине души он знает, что лучшее еще впереди. Он не видел и десятой части Тэхёна, того, что им предстоит пережить вместе… Реально, но в то же время сюрреалистично. Даже необычно. Этого не должно было случиться, и все же они здесь. — Так, так, так, — голос Чимина прерывает их, заставляя Чонгука повернуть голову. — Похоже, мы чему-то помешали. — Мы можем уйти, если хочешь, — говорит Юнги, появляясь рядом со своим парнем. — Знаешь, перевезти, наконец, ваши вещи. — Перестань жаловаться, как будто тебя сюда насильно затащили, — отвечает Чонгук, отходя от Тэхёна на некоторое расстояние, сдерживая смех. — Ты бы убил меня, если бы я тебе не рассказал. — Конечно, — отвечает Юнги с милой улыбкой, немного бесстрастно. — Я же так люблю таскать тяжелые коробки в холодный февральский день. — Они совсем не тяжелые, — возражает Тэхён. — А половина его вещей все равно уже была у Чонгука, — поддерживает его Чимин, и, в общем, это недалеко от истины. — Хорошо. — Юнги поднимает руки, сдаваясь. — Посмотрим, будут ли они такими же легкими, когда ты застрянешь на полпути вверх по лестнице. — Дайте мне что-нибудь. — Ни в коем случае, — отвечает Тэхён, открывая маленький багажник Форда. — Просто иди отдохни внутри, хорошо? — Ни в коем случае, — повторяет за ним Чонгук. — Может, вот эту? — он кивает в сторону коробки, но Тэхён качает головой. — Слишком большая. — А как насчет этой? — напирает он. — Не кажется тяжелой. — Тоже слишком большая. — А эта… — Нет, — отрезает Тэхён, держа в руках большую картонную коробку. — Не глупи, пойдем. — Но… — Чонгук, — взгляд Тэхёна говорит сам за себя: на этот раз он не сдастся. — Ты ранен и знаешь это. Давай, пойдем. Чонгук кивает, и только когда Тэхён поворачивается к нему спиной, хватает все-таки маленькую сумку. Юнги был прав, эти коробки в итоге оказались не такими уж и легкими — по крайней мере, Чонгук заметил это по изменению их дыхания, которое становилось громче каждый раз, когда они снова появлялись в квартире, чтобы в очередной раз спуститься по лестнице. — Слава богу, — выдохнул Чимин, приседая, чтобы поставить на пол уже десятую коробку. — Осталась еще одна партия. И вот его уже нет, он исчезает в коридоре вместе с Юнги, а Тэхён возвращается, закончив со своей частью. Чонгук задерживает взгляд на его предплечьях: рукава закатаны до локтей, вены проступают, кожа поблескивает под тонким слоем пота… — Развлекаешься? — Тэхён отвлекает его от мыслей, которые с каждой секундой становились все горячее. Разве ему нельзя? Никто не стал бы отворачиваться от такого зрелища. — Наслаждаюсь видом, в основном. Он приближается к Тэхёну, медленно касается его кожи, теплой под кончиками пальцев. Однако его партнер не поддается — вернее, пытается сдержать то, что чувствует в данный момент. Чонгуку же это не совсем удается, его разум уже переполнен множеством мыслей, каждая из которых грязнее предыдущей. — О чем ты думаешь? — спрашивает Тэхён, и в его тоне мелькает скрытая искра. В конце концов, он и сам не слишком хорошо сдерживает свои желания. — О тебе, — выдохнул Чонгук, глядя ему в глаза, — и о том, как ты мог бы обхватить меня своими сильными руками. — Блять, ты… — бормочет Тэхён, сжав челюсти и глядя на Чонгука с таким желанием, которое он просто обожает. — Молись, чтобы твоя рана поскорее зажила, потому что когда-нибудь ты об этом пожалеешь. Чонгук ухмыляется, дразня и, в общем, слишком возбуждаясь для своего нынешнего состояния. — Чем скорее, тем лучше, — отвечает он, прощупывая тэхёновы границы, затем наклоняется ближе, чтобы прошептать ему на ухо на случай внезапного появления Юнги или Чимина: — Не могу дождаться, когда ты трахнешь меня у одной из этих стен. — Одной? — повторяет Тэхён своим глубоким, хриплым голосом. — Умоляю. Я заставлю тебя умолять у каждой стены каждой ебаной комнаты. — Да? — отвечает Чонгук, его дыхание сбивается о губы партнера, в животе разливается тепло. — Опасную игру ты затеял, дорогой. — Тебе лучше привыкнуть к этому, — говорит ему Тэхён, испепеляя взглядом, — потому что это будет продолжаться всю твою жизнь, солнце. Он бы разорвал рубашку Тэхёна на груди, если бы шаги Юнги и Чимина не послышались вдалеке.***
— Большую или нет? — голос Тэхёна нарушает мысли Чонгука, все еще застрявшего в произошедшем недавно моменте. — Что? — Пицца, Чонгук, — ах, да, точно. Именно то, о чем он думал. — Большая или средняя? Все трое смотрят на него так, словно он под кайфом, и, возможно, так оно и есть. Под кайфом от мыслей, которые донимают его уже целый час и, похоже, не собираются покидать в ближайшее время. — Маленькую, — отвечает он с дивана, рефлекторно прикладывая руку к раненому животу. — Пока неприятно есть много. Тэхён кивает, надевая пальто, и в следующую минуту уходит вместе с Чимином. — Наконец-то, — произносит Юнги, садясь рядом с ним и обжигая взглядом его лицо, — ты застрял здесь со мной. Чонгук переводит взгляд на него. — Не сказал бы, я же в приятном обществе. — Верно, — усмехается Юнги. Наступившая тишина так же мягка, как черты лица Юнги, но долго она не продлится — ведь Тэхён и Чимин не ушли навсегда. Юнги протягивает руку к плечу Чонгука и слегка массирует его, успокаивая. Юнги всегда обладал этой способностью. — Как ты себя чувствуешь, Гуки? — спросил он, упираясь подбородком в протянутую руку. Суть вопроса очевидна, и все же Чонгук отвечает: — Раздражает вся эта история с восстановлением, но… — Ты прекрасно знаешь, что я не об этом. — Да, — цокает Чонгук, но долго не заговаривает. — Это прозвучит глупо, но я рад, что в конце туннеля есть свет. — Конечно, есть, — заверил Юнги. — Но если честно? Я не думал, что ты так быстро решишься на этот шаг. Ну, знаешь, начать жить с кем-то. Тэхён в любом случае не просто человек. — Начать? — Чонгук усмехается. — Эти стены видят тебя чаще, чем меня или кого-либо еще. Юнги для проформы пинает его по лодыжке. — Ты знаешь, о чем я. Он кивает. — Да, это так, — он делает паузу, пытаясь расшифровать взгляд Юнги, но все ответы все равно лежат в его собственном сердце. Тем не менее, он спрашивает: — А это плохо? Я имею в виду, что тут такого? Берлога Тэхёна большую часть времени все равно пустовала. — Я не говорил, что это плохо, — возражает Юнги. — Вы оба слишком много смысла в это вкладываете. — Да, я знаю двух придурков, которые занимаются тем же самым. На этот раз Юнги не пинает его, а пытается скрыть застенчивую улыбку, и это ему не удается. Подождите, может… — Два придурка, точно, — выдал Юнги, демонстрируя широкую улыбку. Он действительно ничего не может с этим поделать, а значит… — Юнги, — говорит он, подобравшись, готовый услышать конкретный ответ. — Ты хочешь мне что-то сказать? — Сказать? — Юнги цокает и, блять, это так очевидно. — Нет, я не… — Просто скажи уже, придурок, — настаивает он. — Чего ты ждешь? — Я? Ничего, — у него, конечно, невинное лицо, но Юнги очень плохо играет дурачка. — Правда, я… — Мин, — прерывает он его, сжимая запястье Юнги. — Я знаю тебя лучше, чем свои пять пальцев. Просто рожай уже. В свою защиту Юнги пытается отрицать очевидное, но в какой-то момент вся воля покидает его, и он вздыхает. — Ладно, дело в том, что… Дверь с громким шумом распахивается, и в следующую секунду врывается Тэхён. Если бы не коробки с пиццей в его руках, он бы так и прыгал на месте. — Ты знал об этом? — спрашивает его Тэхён, и, в общем, нет. Он, конечно, мог бы догадаться, но, конечно, его напарник должен был вскочить и перебить Юнги. — О чем знал? — отвечает он, гадая, кто же, наконец, соизволит выдать эту невероятную тайну. — Ты ему рассказал? — Юнги спрашивает у Чимина. — Я не планировал. — Но ты это сделал, — заявляет Юнги, поднимая глаза к небу, хотя изо всех сил старается не улыбаться. — Мы должны были объявить об этом вместе. — Значит, есть что-то… — Чонгук заговорил, глядя то на Чимина, то на Юнги. — Перестань вести себя так, будто ты не собирался мне говорить. — И ты еще смеешь жаловаться, что я первым рассказал Тэхёну? — произносит Чимин, разинув рот в драматических целях. — К чему вся эта шумиха? — Чонгук прерывает их выступление, жаждущий ответов и начинающий сомневаться в своей собственной гипотезе. — Но ни на одном из ваших пальцев нет кольца, так что я сомневаюсь, что вы обручились. — Обручились? — Юнги слабо смеется, краснея. — Нет, пока нет… То есть, это не… Еще нет. Чонгук любит этот звук за его нежную тяжесть, за будущее, которое он олицетворяет. — Не смотри так растерянно, милый, все в порядке, — усмехается Чимин и бросает взгляд на Чонгука. — Просто… нам бы не помешала помощь в организации собственного переезда через несколько недель. А, значит, так он и думал — и подтверждение этого делает его еще более радостным. — Я так и знал, — усмехается Чонгук, протягивая руку, чтобы обнять Юнги, затем Чимина. — Я заметил, как странно ты смотрел на эти чертовы коробки. Юнги хихикает, с нежностью глядя на Чимина — и под нежностью он подразумевает глубокую, безумную влюбленность. — Неужели мы настолько очевидны? — Это еще мягко сказано, — отвечает Чонгук, растерянно глядя на своего друга. — Невероятно очевидны. Правда, Тэхён? — Точно, — подтверждает его напарник, ухмыляясь. — Я никогда не видел, чтобы два человека так откровенно, отвратительно втрескались друг в друга. — Да? — произносит Чимин, приобнимая его за плечи. — Просто посмотри в зеркало, и ты увидишь еще одного такого человека, идиот. Разумеется, зеркало Чонгука, если бы он в него посмотрел, отразило бы то же самое.***
Я бы хотел иметь свой дом. Чонгук никогда не забывал этих слов Тэхёна, вырвавшихся под влиянием водки, но очень реальных. Да и как он мог забыть? В тот вечер они попали прямо в его сердце, разорвали его на части, но история на этом не закончилась. Чонгук не мог допустить, чтобы все закончилось, не мог жить в мире, где у Тэхёна нет места, которое он мог бы назвать домом, где он почти ни к кому не привязан, за исключением пары человек. Он не мог жить в мире, где его собственные чувства к Тэхёну не имеют достаточного веса, чтобы изменить ход событий, его одинокую судьбу, маячившую на горизонте. Одного воспоминания о сорванном голосе и горьких словах напарника более чем достаточно, чтобы причинить боль, но она быстро исчезает, когда Тэхён вновь появляется в спальне, и тень его стройного силуэта скользит по стене. — От тебя просто дух захватывает, — не удержался Чонгук, и это почему-то очень взволновало Тэхёна. — Врушка, — отвечает он, подходя ближе и забираясь на кровать. — Скромность тебе не идет, — Чон ухмыляется, обводя ключицы Тэхёна и обнажая грудь. — Ты горячий, сексуальный ублюдок и знаешь это слишком хорошо, так что не притворяйся. — Говори сколько хочешь, красавчик, — Тэхён негромко смеется, и этот теплый звук отражается от стен. — Но это не поможет. Тебе нужно отдохнуть. Он вскидывает бровь. — Кто говорил о том, что нельзя отдыхать? Уж точно не я. — Конечно, — говорит Тэхён, склонив голову набок. — Потому что не ты же сейчас меня заводишь, верно? — Завожу? — Чонгук повторяет, прикидываясь дурачком. — Я делаю тебе комплимент, дорогой. Тебе следует понять разницу. — Разницы нет. — Да? — ухмылка Чонгука становится все шире. — Неужели, Тэхён, я чувствую кинк на похвалу? Ничего особенного, но эффект фраза возымела мгновенный: растерянность исказила лицо Тэхёна и — Чонгук готов поставить на кон свою жизнь — скрутила низ живота. — Нет, я… — заикается он, щека теплеет под пальцами Чонгука. — Да пошел ты, Гук. Ты прекрасно знаешь, что делаешь, и это… — Это всегда крутые парни, — обрывает он его, нарочито раздражаясь, — ведут себя так агрессивно и дерзко, но в глубине души им просто хочется, чтобы кто-то назвал их хорошим мальчиком. — Молчал бы, — возразил Тэхён, вернув самообладание. — Может, напомнить тебе о том случае с пистолетом? — он все прекрасно помнит, но за идею спасибо. Кстати, он не прочь повторить. — У тебя никогда так не стоял, как тогда, когда я называл тебя хорошим мальчиком. Этот придурок. — Справедливо, — невозмутимо отвечает Чонгук. — Но я никогда не отрицал, что мне нравятся твои похвалы. — Я тоже. Чонгук хихикает. — Видишь? Тебе это нравится, ты только что это сказал. — Это не… — Тэхён замолкает и вздыхает. — Ладно, ты выиграл. Я бы не назвал это кинком, но все равно. — Не надо скрывать то, что доставляет тебе удовольствие, — говорит Чонгук. — Я обожаю все в тебе. Тэхён фыркает, но в его глазах уже появляется игривый блеск. — Не сомневаюсь. Чонгук не перестает улыбаться, даже когда целует его, и, действительно, он никогда не был так расслаблен и счастлив в такой простой момент, никогда не чувствовал себя так комфортно ни с одним из своих спутников, даже со своей первой любовью. Он вообще редко чувствовал себя настолько близким и родным другому человеку. Похоже, это именно те отношения, которые, к счастью, встречаются лишь раз в жизни. Да, да, это начало нового этапа их отношений, а начало часто кажется идеальным, иллюзии ослепляют, а надежды взлетают слишком высоко, но, блять, их собственное начало все равно не было идеальным. Та связь, что они создали, пройдя через ураган? Она одна на миллион. Бессмысленно пытаться сравнивать ее с чем-то еще, потому что ничего подобного вы не найдете. Но даже в этом случае ему не чужды темные уголки сознания Тэхёна. Ведь сперва он увидел демона и лишь потом, позже, — ангела. Это может показаться невероятно глупым, но если честно? Плевать. Тэхён — самое настоящее убежище для него, и нет ничего, что могло бы изменить мнение Чонгука в данный момент. Так что да, любовь. Приятная, обнадеживающая, волнующая, сильная, великолепная любовь — и многое другое. Только такая любовь могла бы в любом случае изменить все жизненные принципы Чонгука, могла бы так сильно пронзить его, сломав все его убеждения, чтобы потом залатать раны. Я бы хотел иметь свой дом. Слова Тэхёна снова звучат в его голове, пока они продолжают целоваться, медленно и нежно, на контрасте с тем, какой оборот принял их предыдущий разговор. Тэхён так нежен, осторожен, стараясь даже случайно не задеть рану, не давит в своих жестах, как будто не теле Чонгука нет живого места, и он может сломаться в любой момент. Поцелуи и объятия Тэхёна — это, несомненно, дом, но как же он сам? Что чувствует его напарник, когда Чонгук смотрит на него, и в его глазах явно плещется любовь? Когда они вместе лежат в постели после долгого дня и соревнуются в том, кто дольше продержится, не смокнув глаз, лишь бы увидеть друг друга еще пару минут? Как? Чонгук знает, каково это — любить Тэхёна и быть любимым им, но все же задается вопросом, что это значит для него самого. Много, судя по его блестящему взгляду и ослепительной улыбке, играющей на губах. И Чонгук улыбается в ответ — а переставал ли он вообще? — потерянный в глазах Тэхёна, но внутри него — уверенность. В том, почему его сердце бьется так сильно и дико. В своем желании никогда не отпускать, если только его не заставит сам Тэхён. — Помнишь ту ночь на кладбище? — Чонгук спрашивает низким голосом, переводя дыхание. — Когда я привез тебя сюда? В глазах Тэхёна мелькает тень, но уже в следующую секунду они снова сияют. — «Я отвезу нас домой», — шепчет Тэхён, на секунду опустив взгляд, а потом снова обжигает им лицо Чонгука. — Так ты сказал. — Ты запомнил? — удивляется Чонгук, склоняя голову к плечу. Тэхён одаривает его веселой улыбкой. — Как будто я мог забыть об этом, Гук. Чонгук обхватывает его щеки, большими пальцами мягко поглаживая кожу. — Тогда я и понял. Тэхён наклоняется к нему, облизывает нижнюю губу. — Что понял? — спрашивает он, голос такой грубый и низкий. — Что хочу предложить тебе дом, — отвечает Чонгук. — И вот мы здесь. — И вот мы здесь, — повторяет тот таким ласковым тоном. Он никогда не устанет от голоса Тэхёна. — Все благодаря тебе. — Мне? — усмехается Чонгук. — Я всего лишь любил и всегда буду любить только тебя, Тэхён. И даже это звучит как эвфемизм. Все равно одной жизни, проведенной в любви к Тэхёну, недостаточно. Ему нужно, по крайней мере, десять или двадцать жизней, чтобы выразить свои чувства во всех возможных проявлениях, а затем еще десять, чтобы снова и снова в него влюбляться. Не слишком ли это много? Если бы вы спросили его, он бы сказал, что это даже недостаточно. Нет слов, способных передать всю глубину его чувств к человеку, который смотрит на него так, словно он единственный в целом мире, единственная душа, которая может сравниться с его душой. — Это уже само по себе подвиг, — отвечает Тэхён. — Я никогда не думал, что смогу полюбить кого-то так, как люблю тебя, Чонгук. Я не могу… — старший умолкает, медленно покачивая головой. — Я даже не могу это объяснить. — Тебе не нужно, — Чон проводит рукой по волосам Тэхёна. — А если захочешь объяснить, что ж… у тебя впереди целая жизнь, чтобы понять, как лучше это сделать. Широкая улыбка Тэхёна, одна из его самых любимых, если не единственная. Такая светлая и чистая, но при этом ужасно привлекательная. — Целая жизнь с тобой, — повторяет он. — Звучит как мечта. Чонгук улыбается ему в десятый раз, так искренне и чертовски счастливо. — Для тебя — уже реальность, — шепчет он, нежно перебирая его волосы. — Ничто и никогда не сможет оттолкнуть меня от тебя, Тэхён, — пауза. — Ничто, кроме тебя самого. — Не сомневайся, — говорит ему Тэхён, — потому что я этого никогда не захочу. Сердце Чонгука пылает, но он совсем не чувствует боли.***
— Сокджин? — ошарашенно произносит Чонгук. Это похоже на дежа вю, как в тот раз, когда на пороге без предупреждения появился Намджун. — Доброе утро, Чонгук, — говорит он, голос уже не такой холодный, как в подвале. — Я не вовремя? — Нет, нет, — отвечает он, отступая в сторону, чтобы пропустить Сокджина. — Я просто удивлен. — Не волнуйся, — заверил сержант, когда Чонгук закрыл за ним дверь. — Я не надолго. — Можешь оставаться сколько хочешь, — Чонгук ведет его в дом, но, оказавшись в гостиной, Сокджин застывает на месте. — Что случилось? — Душ, — произносит Сокджин, оглядываясь по сторонам в поисках источника шума. — Ты был в душе? — А, точно. Душ. Нет необходимости лгать. Не то чтобы Сокджин не знал об истинной природе его отношений с Тэхёном. — Это Тэхён, — уточняет он, уводя Сокджина дальше от середины комнаты. — Подожди здесь секундочку, ладно? Чувствуй себя как дома. Чонгук без лишних слов оставляет его там, а сам идет в ванную — ведь было бы неловко, если бы Тэхён вышел в гостиную полуголым, верно? — Да, заходи, — доносится до него голос Тэхёна, заглушаемый шумом водой. Одно можно сказать точно: Чонгук не сможет пробыть здесь больше минуты, если не хочет вернуться к Сокджину с проклятым стояком. — Хочешь присоединиться ко мне, красавчик? — Тэхён добавляет низким голосом, оглядываясь через плечо, пена скользит по его спине, чуть скапливаяь в изгибе ягодиц. Чонгук никогда не был так близок к тому, чтобы выгнать Сокджина из квартиры. — Нет, вообще-то… — он сделал необходимый глубокий вдох, когда Тэхён продолжил смотреть на него, испепеляя взглядом. — Не знаю почему, но Сокджин здесь. — Сокджин? — переспрашивает Тэхён, нахмурившись. — Да, так что не забудь одеться, если выйдешь до его ухода, хорошо? — Вышло бы забавно. Чонгук закатывает глаза, но все равно спрашивает: — Может, мне сказать ему, что мы теперь живем вместе? — господи, как же приятно произносить подобное столь обыденным тоном. — Он ведь знает, что ты здесь, так что… — Можешь ему сказать, — не дожидаясь ответа, отвечает Тэхён. — Я уверен, что он уже все понял. Мы так и не разобрали коробки, Гук. — Коробки, — повторяет он, мысленно ударив себя по лбу. — Конечно. И тут же исчезает под негромкое хихиканье Тэхёна. Когда он возвращается, Сокджин уже сидит на диване, скрестив ноги и сложив руки на коленях, лениво оглядывая квартиру. — Хочешь чего-нибудь выпить? — Чонгук предлагает, но его голоса недостаточно, чтобы привлечь внимание Сокджина. — Может быть, ты голоден? Сокджин продолжает рассматривать все в течение долгих секунд, и когда он, наконец, удостаивает Чонгука взглядом, его глаза блестят довольно странно. Он никак не может описать этот взгляд, ведь он редко, если не сказать никогда, сталкивался с подобным. — Вы живете вместе? Четкий и прямой, на мгновение повисший в воздухе, вопрос. — Да, — так же четко, но не холодно прозвучал на него ответ. — Совсем недавно. — Хорошо. Простите, что? Если честно, из всех реакций подобную он ожидал в последнюю очередь. — Хорошо? — повторил Чонгук, смутившись, хотя, в общем-то, ничего удивительного в этом не было. Сокджин никогда не был плохим или по-настоящему обидчивым человеком, несмотря на все, что произошло между ними тремя. — Ты счастлив? — мягким тоном спрашивает Сокджин, и Чонгук кивает. — А Тэхён счастлив? — он снова кивает, и Сокджин вторит ему, наконец откидываясь на спинку дивана. — Это все, чего я когда-либо хотел, — уверяет тот, подтверждая одну из многочисленных мыслей Чонгука о нем. Сокджин не просто не плохой человек, он хороший, несмотря на его отношение к происходящему в минуты, когда все идет наперекосяк. — И… Его прерывают шаги Тэхёна, раздающиеся эхом, когда он идет к ним, подозрительно глядя на Сокджина. — Что на этот раз? — спрашивает Тэхён настороженно, но уже без агрессии. — Что-то не так? — Ничего страшного, — Сокджин выдерживает его взгляд. — Присядешь, Тэхён? Я здесь не для того, чтобы докапываться до тебя, просто хочу сказать пару слов. В отличие от того дня с Намджуном, Тэхён замолкает и послушно садится рядом с Чонгуком, вполоборота к сержанту. — Тогда вперед, — произносит Тэхён. Короткое молчание. — Я знаю, что уже поздновато говорить об этом, — начал Сокджин, разминая руки. — Но я прошу прощения за… ну, почти за все. Это не оправдание, но я был слишком поглощен этим делом, чтобы понять, насколько я был мудаком по отношению к вам обоим, на работе или нет. — Ты? — Тэхён выпускает воздух. — Извиняешься? Сокджин приподнимает бровь. — Это так удивительно? — Это эвфемизм, — пробормотал Тэхён, но вся его манера слишком напускная. Тэхён, должно быть, чувствует сейчас радость, может быть, некоторое облегчение, а если и нет, то, по крайней мере, удовлетворение от того, что Сокджин находится в таком положении. Что бы это ни было, он все равно что-то чувствует, в этом нет сомнений. — Что ж, удивительно или нет, но я прошу прощения, — подтвердил Сокджин, — и надеюсь, что вы все еще хотите работать со мной. — Ты действительно этого хочешь? — А почему нет, Тэхён? — удивляется сержант. — Любой был бы рад поработать с вами. Это заставило Тэхёна горько рассмеяться. — Это, наверное, самое глупое дерьмо, которое ты когда-либо говорил. — Вы оба талантливы и трудолюбивы, — настаивает Сокджин, — тем более теперь, когда вы напарники. — Тэхён молчит, и сержант добавляет: — И вы мне небезразличны. — Значит, ты хочешь, чтобы мы остались под твоим руководством, чтобы тебе было удобнее за нами присматривать? — Наверное, можно сказать и так, да, — Сокджин потирает переносицу. — В общем, я просто, — короткая пауза. — Я просто хочу, чтобы вы чувствовали себя хорошо. Наша работа и так достаточно напряженная, поэтому я не хочу оказывать на вас излишнее давление. — Но ведь именно этим ты и занимался последние несколько месяцев, — быстро парирует Тэхён. — Поэтому я и пришел извиниться, — отвечает Сокджин. — Я не идеален и никогда им не буду, но я хочу стать лучше. Ничего страшного, если ты не захочешь меня простить или… — Я прощаю тебя, — оборвал его Тэхён, удивив их обоих — и, возможно, даже самого себя. — Я тоже совершил несколько дерьмовых поступков, и… — он вздохнул и снова уставился на Сокджина. — Черт, я прошу прощения. За все. Все, включая то, что произошло, когда Чонгук еще не был частью уравнения, — это заметно по тону Тэхёна, почти ностальгическому или меланхоличному. Что-то в этом роде. — И я тоже, — Чонгук воспользовался возможностью слегка сгладить углы. — Этот случай все испортил, было бы глупо вечно винить друг друга. — Согласен, — говорит Сокджин и смотрит на них обоих. — Значит… друзья? Или меньше, я не знаю… — Друзья, Сокджин, — произносит Тэхён, протягивая ему руку, и на секунду сжимает ее; от этого взгляда у Чонгука становится тепло на сердце. Нетрудно догадаться, почему. — Будь я проклят, если потеряю такого друга, как ты. Сокджин улыбается, и это бывает так редко в последнее время, что Чонгук не может не улыбнуться в ответ. — Друзья, — в свою очередь подтверждает Чонгук, когда взгляд Сокджина вопросительно скользит по нему. — Ты единственный в своем роде, сержант. — Брось, — отмахивается Сокджин, слегка покраснев. — Если хочешь, оставь это для работы, но не здесь. Чонгук усмехается, и как-то незаметно разговор перетекает в более приятное русло. Каким-то образом Сокджин задерживается у них на десять минут, и вскоре они превращаются в двадцать, тридцать, сорок минут, и цифры теряются по мере того, как воспоминания всплывают на поверхность. Они никогда не разговаривали вот так, втроем, и это чувство превосходит все ожидания Чонгука — он и предположить не мог, что когда-нибудь они будут так разговаривать, тем более после тех ужасных месяцев, которые они провели в первый раз в качестве команды. И все же они здесь, и Чонгука переполняет чувство благодарности. Можно было бы подумать, что воздух пропитается едкой ревностью, стоит этой троице оказаться в одном помещении, но на самом деле ничего подобного не происходит. Да и как может, если глаза Сокджина так ярко сияют при каждом упоминании имени Хосока? Как может, если сердце Чонгука бешено колотится, когда Тэхён смотрит на него своими великолепными, улыбчивыми глазами? Они тоже прошли долгий путь, осознает Чонгук. Они втроем, как единое целое или нет. Но, может быть, все эти многообещающие слова и надежды пойдут прахом, когда они вернутся к работе, когда на них обрушится очередное дело, но Чонгук сомневается в этом — во всяком случае, он не позволит этому случиться так просто. — Что ты собираешься с этим делать? — Тэхён спрашивает Сокджина, полностью переключившись на дела сердечные, отчего уши Сокджина не перестают краснеть. — С чем? — интересуется Сокджин, немного теряясь — или стесняясь ответить сразу, кто знает? — Этими отношениями, идиот, — говорит Тэхён, небрежно скрестив руки на груди. — Хосок уезжает через несколько дней, да? «В жопу этот зов долга», — написано на лице Сокджина, но он все равно неохотно кивает. — Да, — с горечью произносит он. — Мы не говорили об этом, если честно. — Ты должен это сделать, — советует ему Чонгук, — и побыстрее. Это снимет с тебя груз. — Это не… — Чонгук наклонил голову в сторону, продолжая смотреть на Сокджина, который вздохнул и кивнул сам себе. — Ладно, это груз. Это меня напрягает. Чонгук одаривает его крошечной улыбкой. — Понимаю. То, что Сокджин так свободно разговаривает с ними, много значит. Наверное, и для него это много значит тоже, может даже больше. Ведь Сокджин не из тех, кто легко говорит о своих чувствах. Чаще всего это обусловлено той личиной сержанта, которую он вынужден постоянно демонстрировать. — Мы знаем, что между вами что-то есть, — начинает Тэхён, — но как бы ты это описал? В смысле, кто он для тебя? — Я влюблен в него, — не задумываясь отвечает Сокджин, и этот факт сам по себе является чертовски сильным знаком. — И я не хочу, чтобы он уходил. Чонгук и Тэхён обмениваются понимающими взглядами. Им знакомо это чувство, не так ли? — И я полагаю, он этого не знает? — Сокджин слабо кивает, Тэхён наклоняется вперед, чтобы сильнее воздействовать на него. — Ты должен сказать ему, Джин. Клянусь, иначе ты пожалеешь. — Я согласен, — говорит Чонгук, разгибая ноги, чтобы уменьшить давление на рану. — Хосок никогда бы не отверг тебя. Сокджин поджимает губы, обрабатывая полученную информацию. — Откуда вы знаете? — Доверься чутью детектива, Сокджин. — Двух детективов, — настаивает Тэхён. — Ты будешь дураком, если не попробуешь. Сокджин расслабляется и отвечает: — А я уж точно не дурак, правда?***
Дом Сокджина даже кажется другим, стоит ему заполниться громкими разговорами и смехом — эта мысль крутится в голове Чонгука уже часа два. Это безумие, правда. — Лерой, ты, блять… — Нет, нет, нет, — перебивает он Тэхёна, сидя напротив. — Что бы ты ни собирался сказать, это ложь. — Ложь? — возмущается Тэхён, уже готовый встать и перевернуть стол. — Ты мухлюешь, Лерой! — Видите? — говорит юноша, обращаясь к своему противнику и всей аудитории. — Этот человек — лжец. — О Боже, ты чёртов… — Лжец, — настырно втолковывает Лерой, подначивая Тэхёна. — Ты просто обиженный неудачник. — Это всего лишь глупая настольная игра, Тэхён, — усмехается Джорджи. — Смирись с этим. Тэхён смотрит на нее с серьезным выражением лица. — Глупая она или нет, но я этого так не оставлю. — Ты буквально проиграл, идиот, — говорит ему подвыпивший Зак с другого конца длинного стола. — Просто забирай фигуры и начинай новую игру, если хочешь. — Замечательная идея, — говорит Кристин, не сводя с Тэхёна грязного взгляда — он действительно чертовски не любит проигрывать. — Да ладно, все равно ничья. Нужна последняя игра, чтобы определить победителя. Тэхён не успевает даже обдумать эту мысль, как Чонгук сгребает настольную игру и заново расставляет фигуры. — Ну вот, — говорит Чонгук, улыбаясь, как идиот, — а как же иначе, если весь этот спор последние двадцать минут так напиминает десткий сад? — У вас нет другого выбора, кроме как начать заново. — Я тебя ненавижу, — говорит ему Тэхён, хотя в его голосе нет яда. — Ты должен был быть на моей стороне. — А я и на твоей стороне, — отвечает Чонгук, постукивая себя по бедру, — потому что на этот раз ты выиграешь, напарник. Это вызывает смех у Тэхёна, который вновь обрел желание уничтожить армию Лероя — или что там у него. Честно говоря, он не очень-то обращал внимание на игру, больше наблюдая за ее участниками, чем за чем-либо еще. Реакции Тэхёна и Лероя слишком забавны для этого. И вот все начинается сначала, и даже Сокджин — Сокджин — то и дело разражается смехом, поддерживая Хосока, который сегодня совершенно не похож на свою «профессиональную» версию. Нет слов, чтобы описать, какое это облегчение — словно ты наконец вынырнул, долгое время пробыв под водой, и все же часть Чонгука все еще находится там, на глубине, но плавает свободно в прозрачном океане собственных чувств к Тэхёну. Все как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, но, черт возьми, они заслуживают этого, не так ли? Какой смысл проходить через ад, если из него никогда не выбраться, верно? Чонгук предпочитает и дальше утопать в этой топящей любви, чем сгорать в вечной агонии. И без того беспорядочная доска вырывает Чонгука из его раздумий, слишком тяжелых для того беззаботного момента, которым они все жили, за исключением, пожалуй, Тэхёна, — слишком уж он был увлечен этой игрой. Чонгук в какой-то момент поднимает глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд Хосока. Судя по блеску в глазах и небольшому кивку головы, агент ФБР хочет, чтобы он вышел из-за стола. — Пойду подышу свежим воздухом, — Чонгук наклоняется и шепчет на ухо Тэхёну, который почти не обращает внимания на его слова, слишком увлеченный своей стратегией победы над Лероем. Все остальные тоже смотрят на доску, не обращая внимания на выскользнувшего Чонгука, за которым вскоре последовал и Хосок, вышедший на маленький балкончик и закрывший за собой стеклянную дверь. Тихая музыка, смех и протесты — в основном Тэхёна — все еще доносятся до них, но уже приглушенно. — Слишком шумно внутри? — спрашивает Чонгук, прислонившись спиной к стене и скрестив руки, чтобы согреть грудь. Хосок опирается локтями на ограждение. — Шум не беспокоит меня, когда он вызван радостью. — Радость, конечно, есть, — отвечает он, — но все же нам лучше начать молиться за Лероя. Тэхён может убить его в любой момент. — Справедливо, — усмехается Хосок, взъерошивая волосы, отчего несколько прядей падают ему на лоб. — Но не переживай, Сокджин не даст малышне поубивать друг друга. Сокджин. Его имя звучит так сладко, когда его произносит Хосок, так же как и имя последнего звучит восхитительно, когда оно звучит на устах сержанта. Если эти двое не созданы друг для друга, то Чонгук не знает, кто создан. Они так подходят друг другу, что это заметно за километр. — Ты скоро уезжаешь, — пробурчал Чонгук, переходя к сути вопроса. — Наверное, будешь скучать по Чикаго? — Конечно, город красивый, — говорит Хосок на фоне пришлушенного городского шума, оборачиваясь на него. — Но по его жителям я буду скучать больше. — Нет никого конкретного? Хосок бросает на него забавный взгляд, прекрасно понимая, что тот пытается сделать. — Я буду скучать по тебе, если ты об этом беспокоишься, — отвечает он, — я буду скучать по Тэхёну, Лерою, Джорджи, Заку, Кристин… — он делает паузу, улыбка становится немного горькой. — И, конечно, мне будет не хватать Сокджина. Говорил ли с ним Сокджин? Чонгук очень надеется на это. — Зов долга — это такая морока, да? — произносит Чонгук, полуобернувшись. — Тебя кто-нибудь ждет в Квантико? — Думаю, ты знаешь ответ. Бесполезно пытаться заманить в ловушку агента ФБР. Чонгуку следует поторопиться, пока кто-нибудь еще не решил присоединиться к ним. — А сюда еще вернешься? — спрашивает он. — Я точно знаю, что в этом городе тебя уже кто-то ждет, хотя ты еще даже не уехал. Еще одна улыбка, превратившая губы Хосока в незаметное сердечко. — Не то чтобы я так уж сильно хотел уезжать, — признается агент. — Мы оба знаем, насколько напряженной может быть жизнь, но… наверное, любовь стоит того, чтобы попробовать, — Чонгуку знакомо это чувство. — Так что да, я хотел бы вернуться к вам. — Но особенно к Сокджину. Хосок усмехается. — Можно и так сказать, да. Даже порыва ветра недостаточно, чтобы охладить Чонгука: сердце слишком горячо, а мысли слишком сосредоточены на чем-то более важном. — Так вы вместе, да? — Да, Чонгук, — отвечает он, глядя на него своими добрыми глазами. — А я слышал, что вы тоже сделали неплохой шаг. Чонгук усмехается. — Можно и так сказать, да. Хосок смеется через нос, затем выпрямляется и оборачивается, прислонившись спиной к перилам, чтобы встретиться взглядом с Чонгуком. — Отложим дела сердечные, — начинает агент, — я хочу тебе кое-что сказать. Чонгук наклоняет голову в сторону, весь внимание. — Говори. Хосок несколько секунд молча смотрит на него, подражая его позе. — Речь идет о твоем будущем, — снова раздается его голос, звук которого вскоре растворяется в воздухе Чикаго, — о твоей карьере. Чонгук с любопытством вскидываает бровь. — И что же? Пауза, короткая, но не напряженная. Взгляд Хосока не угрожающий и не тревожный, скорее, теплый и добрый, как обычно. — У тебя талант, Чонгук, — начинает он, не скрывая, что собственное сердце расцветает от гордости, ведь каждый комплимент, сорвавшийся с губ Хосока, ощущается как победа. — Отделу анализа не помешает такой человек, как ты. При должном обучении и небольшом опыте из тебя получился бы отличный профайлер. — А я бы смог? — спрашивает Чонгук, не очень-то уверенный в этом. — Поверь мне, — гарантирует Хосок, все еще улыбаясь в своей элегантной манере. — То же самое касается и Тэхёна, так что это не обязательно должно вас разлучить. Они вдвоем, работая в качестве чертовых профайлеров под боком у Хосока? Разве это не мечта? По крайней мере, для Чонгука. Он не очень уверен в том, что Тэхён думает по этому поводу, но все же перспектива скорее захватывает, чем пугает. — Я говорю это даже не как друг, — добавляет Хосок, — а как агент ФБР, который мог бы поделиться информацией и привлечь тебя… Я бы с удовольствием поработал с тобой снова, так что… подумай об этом, ладно? — Я не смогу спать, если начну думать об этом. Улыбка Хосока обнадеживает — так было всегда, когда они были вместе, разговаривали по душам. — Срока годности у предложения нет, — уверяет Хосок. — Так что не переживай, хорошо? И сначала побольше отдыхай, это все что важно на данный момент. Чонгук кивает, уже думая о предложении, несмотря ни на что — как же иначе? — Ты прав, — отвечает он. — Я подумаю об этом позже, обещаю. Хосок снова улыбается и раскрывает объятия, чтобы Чонгук прижался к его груди, что он с удовольствием и делает, стараясь беречь рану. — Мне будет очень не хватать тебя, Чонгук, — негромко произносит агент, теплой рукой нежно поглаживая его по спине. — Не забывай обо мне, хорошо? И пожалуйста, — он слабо хихикает, делая шаг назад и снова глядя ему в глаза, положив руки на плечи, — не позволяй Сокджину забыть меня тоже. — Как будто он способен это сделать, — отвечает Чон, а затем добавляет, с нежностью, столь очевидной в его тоне: — Как будто я способен забыть своего наставника. Есть еще одна вещь, которую Чонгук никогда не забудет, — это трогательный блеск в глазах Хосока в тот вечер.