Я всё знаю

— Отдай, Лео! – взволнованно кричал я.       Мне приходилось бегать по всему дому, чтобы догнать своего непутевого брата с моим рисунком. Всё началось с того, что я нарисовал мелками портрет Юпитера Джима, но рисунок вышел, мягко говоря, неудачно.. И я решил отойти ненадолго на кухню перекусить чего-нибудь и передохнуть, а потом вернуться к исправлению портрета, но в зале я встретил Лео, читающего какой-то комикс. И всё бы ничего, но я привлёк его внимание просто своим присутствием. Вроде утром уже виделись, а удивляется мне как в первый раз. Но, не смотря на эти «странности», я всё равно люблю своего старшего брата. Даже когда он меня раздражает. — Микки, ты сегодня долго находился в комнате. Создаешь произведение искусства? – заинтересованно посмотрев на меня и прищурив глаза, спросил брат. — Да, я попробовал изобразить Юпитера Джима, но вышло не очень… — О, могу посмотреть? – тут же повеселел Лео, отложив комикс.       Честно, я не был готов показать свою работу, но я подумал, что старший брат мог бы поддержать меня. Ну, или подразнить (что более вероятно). И всё же, я ему доверял; доверял показать все свои работы, даже если они были убогими. Помню, как в детстве я показал ему свой первый рисунок, где запечатлел нашу семью. Хоть Лео и посмеялся, он не оскорбил моё начало пути в творчестве, а наоборот — направил, сказав: «Ничего, это твой первый рисунок. Вот наберёшься опыта, и я уверен, что ты станешь самым знаменитым художником во всём мире! Я буду всем говорить, что ты мой брат и гордиться этим. Но не волнуйся, я в любом случае горжусь тобой, братишка». Это были его первые искренние слова, которые отложились у меня в памяти надолго. Каждый раз, когда я начинал изучать что-то новое, вспоминал эти слова; они мотивировали меня, как никогда. Мне хотелось сделать всё больше-больше, чтобы брат видел, как я дорожу каждым его словом, и что он не попусту поддерживал меня.       Сейчас же, мы выросли и стали более равнодушно относиться к достижениям других. Точнее, мы все, кроме Лео. Он как был наставником, поддерживающим даже самые глупые идеи, так и остался им. Зайдя ко мне в комнату и увидев портрет на столе, брат взял его в руки. — Ого! Это ты несколько часов рисовал? Это же восхитительно! – восторженно произнёс он, рассматривая рисунок, из-за чего мне становилось ещё более неловко. — Лео, потише, я…       Но не успел я закончить свою просьбу, как вдруг брат выбежал из моей комнаты. Он же не хотел… — Ребята, глядите, что Микки создал! — Нет! – испуганно воскликнув, я тут же понёсся вслед за Лео.       Я не могу позволить ему показать мою работу. Мало того, что она недоделанная, так ещё и уродливая. Конечно, я понимаю, что он это делает не со злого умысла, но мне бы не хотелось, чтобы другие увидели это… Но старший брат носился по всему залу и кричал, что я великий художник. Вот вроде бы приятно, а вроде и нет… Ладно, я лгу, мне больше приятно. Но в то же время я был сильно смущён. Он льстит, но так приятно.       Лео прыгнул на диван, чтобы я не смог достать до него и отобрать портрет (однако, гениальный ход…). Мне это, конечно же, не помешало; запрыгнув на тот же диван, я потянулся за рукой брата, дабы забрать своё «искусство», но так получилось, что я потерял равновесие. Зацепившись рукой за ремень Лео, я упал на диван, а он — на пол. Я это сделал не специально, правда! Забыв про свой отвратительный рисунок, я начал трясти брата за плечо. — Лео! Ты сильно ушибся? Всё нормально?       Я сразу же запаниковал. Да, Лео и раньше падал, ломал себе что-то, но мне никогда не было всё равно на него. Я переживал за каждого своего брата, а в особенности за Лео, потому что, Бог его знает, что этот «умник» на сей раз сделает. То с крыши сбросят (не его вина, но я тогда знатно испугался), то порежет себе палец, то ещё что-то… В общем, без травм ему не обойтись.       Я думал, что сейчас Лео будет ворчать или вовсе не ответит, но… Я услышал звонкий смех: такой детский и глупый… Что смешного в боли? Или он не из-за боли смеялся? — Ха-ха-ха, Микки! Дома же никого нет!       И в правду, дома никого не было (кроме нас с Лео, а папа крепко спал в своей комнате). Оглянувшись вокруг, я понял, что он просто дурачился. Ха, какой же он всё-таки болван. Да и я тоже молодец: как можно было забыть о том, что Раф и Ди ушли по делам? — И всё же, как ты себя чувствуешь? — Отлично. Только, пожалуйста, – брат присел и облокотился рядом со мной на диван, отдав портрет, – в следующий раз при падении не хватай меня. — Да, прости… – опустив взгляд на рисунок, который я крепко сжимал в руках, я размышлял: почему я хватился за него? Да, я испугался, но у Лео довольно хорошая реакция. Он бы наверняка меня поймал и не позволил бы мне упасть. Так почему я это сделал? Наверное, просто рефлекс.       Спустя пару минут размышлений, я решился посмотреть на брата. Но от его взгляда в «никуда» мне как-то стало не по себе… У него были пустые глаза, смотрящие на пол, на котором он недавно лежал. Я находил в этом взгляде что-то серьёзное и молящее… В последнее время, я часто вижу его таким. Не знаю, с какого момента это началось: с момента, когда его сбросили с крыши? Нет, раньше. Намного раньше. А может я несу бред? Донни и Раф — самые внимательные в нашей семье, они бы уж точно заподозрили что-то неладное. Но моя душа так и рвётся на части при виде этого грустного лица. — Лео, а тебе правда не больно? – постаравшись заглянуть ему в глаза, обеспокоенно спросил я. У брата слегка приподнялись брови. Он повернулся ко мне с недоумевающим взглядом, будто я выдал какую-то белиберду. — Я же сказал, что всё нормально. Максимум маленький синяк, но он не стоит твоих переживаний.       Его улыбка осветила весь зал. Даже и не скажешь, что эта черепаха может грустить; пару минут назад сидел с угрюмой гримасой, а сейчас радуется… — А если честно?.. Мой вопрос прозвучал слишком тихо. Наверное, потому что я не хотел, чтобы Лео его услышал, но у него обостренный слух. Он моментально поменялся во взгляде: глаза снова потускнели, голова опустилась, а улыбка превратилась в слабую усмешку. — Честно? – Лео поднял свою голову и посмотрел на потолок, будто пытался найти там ответ. Он прислушивался к тишине, которая не давала ему никакой идеи, что бы ему ответить. – Микки, а ты кого больше всего в семье любишь?       Этот вопрос загнал меня в тупик. Честно говоря, я уж точно не ожидал услышать от него что-то подобное. Меня поразило не то, что его вопрос не был связан с предыдущими действиями, сколько его содержание. Немного поразмыслив, я решил ответить. — У меня вы все любимые. Я люблю каждого из вас, потому что мы выросли вместе.       После моего ответа, Лео расхохотался, словно сумасшедший. Что это его так рассмешило и почему он так странно смеётся? Смех раздался по всему логову. Он даже не боялся, что может разбудить папу или напугать вернувшихся братьев. Казалось, будто он один находился в доме, а я просто тень, наблюдающая за дураком. — Ох, Микки, ты такой… Вдруг, брат замолчал. Его прежнее радостное лицо опять сменилось на печальный, но смирившийся взгляд. Слабо улыбнувшись, он склонил свою голову на спинку дивана. Снова этот взгляд в потолок… Мне показалось, или у него вправду слезятся глаза?       Хочется плакать от безысходности, Леонардо? — Микки, почему мы такие… Ну как сказать… – Лео пытался подобрать правильные слова, чтобы не обидеть меня, но я знаю, что он хочет на самом деле сказать. — Наивные?       Глупые, Лео. Ты хотел сказать, что мы глупые. — О чём ты, Лео? Это намёк на то, что я ребёнок? — Ха, нет, конечно. Просто… Иногда мне кажется, что меня… меня… Лео закрыл своё лицо руками и тяжело вздохнул. Он неразборчиво что-то прошептал, но я не стал переспрашивать, потому что знал, что в напряженных ситуациях Лео говорит сам с собой. Обычно, он говорит слова поддержки или рассказывает неуместный анекдот, которые, как он думает, могут хоть немного облегчить ситуацию.       Ситуация усугубляется, когда я снова слышу смех Лео. Или рыдание?.. Я не сразу разбираю это, пока он не убирает руки со своего лица. Он смеётся, но в то же время и плачет. Надо же, первый раз вижу его таким… — Микки, – сквозь слёзы брат выдавил моё имя. – А когда я умру… — Стой, Лео, – обеспокоенно перебил я его. – Что происходит? Почему ты такое говоришь? Я подвинулся ближе к брату и положил руку на его панцирь. И тут Лео окончательно сдался… Он громко зарыдал и крепко вцепился в меня. Так крепко он ещё никогда никого не обнимал. Его холодные пальцы обхватили мои плечи, а рыдания всё усиливались, когда я слабо хлопал по панцирю брата. Если честно, я сам чуть не заплакал… Мне было до такой степени жаль его, что хотелось защитить от страшных мыслей, проблем, ответственности, неуверенности. Как жаль, что я могу только выслушать его переживания и ничего не предпринять. Хоть я и доктор «Чувствительность», в таких ситуациях мои эмоции блокируются, а в голове образуется лишь туман. Туман, сквозь который ничего не видно и не слышно.       Нет, кое-что я немного слышу: слышу, как Лео просит меня об одолжении. К сожалению, мысли мешают сосредоточиться и я на автомате выдаю: «Хорошо». Кошмар… Зачем я это сказал? А если он попросил о чём-то ужасном? Нет, даже думать не хочу. — Спасибо большое, Микки… Лео отстранился и посмотрел на меня; в его взгляде читалось (почти) необъяснимое раскаяние, боль, усталость. Красные глаза осматривали моё лицо. Видимо, он понял, что я слегка обескуражен его поведением, потому прекратил истерику. — Прости, – тихо извинился Лео. – Я не хотел пугать тебя. Просто в последнее время я чувствую себя… — Разбитым? У Лео от такого заявления приподнялись брови, хотя позже он расслабился. — Нет, конечно. Я чувствую себя немного… Усталым. Это пройдёт, правда.       Не знаю, кому он это говорил. Я не верю ему и его словам. Не верю, что он просто устал. Думаю, он тоже себе не верит. — Лео, что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Даже в самые худшие времена, я буду с тобой. А вот мои слова действительно были искренними. Но обещание, которое я дал, Лео воспринял как шутку… — Хах, Микки, ты такой… наивный…       Не понимаю, что на этот раз не так? Почему он мне не верит? У меня недостаточно позитивный тон? Или это обещание было не к месту? — Пойми, – Лео встал с дивана и взял мой портрет Юпитера Джима. — Обещать можно что угодно, а сдержать — не каждый сможет.       Минуту я пытался ухватиться хотя бы за одну его мысль, которую он доносил из своего «тяжёлого» ума. Да уж, теперь разговоры с Донни кажутся не такими сложными и бредовыми как этот. Я со всеми в семье обсуждал философские темы: проблемы отцов и детей; смысл жизни; жизнь после смерти. Однако, когда я говорил об этом с Лео, то он либо придуривался, либо подкалывал. И если раньше я считал, что он не способен сложно и широко мыслить, то сейчас я кардинально поменял мнение. — Спасибо, что выслушал меня.       С этими словами Лео ушёл в свою комнату, забрав мой рисунок. Сначала я хотел возразить, чтоб он вернул мне его, но передумал. Пусть это останется ему «на память». Но если в его памяти останутся плохие или хорошие воспоминания об этом случае, то у меня останутся лишь пару вопросов; что это было? Почему у него так быстро менялось настроение? Это ненормально, раньше ведь такого не было.. Или я просто не замечал?       Звук кофемашины, ругательства Донни, запах свежей пиццы — всё это ночь вдохновений. Почему-то именно ночью мы с Донни собираемся обсуждать свои будущие идеи для наших шедевров за кружкой кофе. Казалось бы, сейчас та же самая ночь и та же самая уютная атмосфера, вдохновляющая на совершение величайших творений, но я не могу… Я не могу как обычно начать диалог, рассказать о недавнем портрете, о своих мечтах. Всё это блокирует воспоминание о Лео. В последнее время, он стал совершенно другой личностью. Все эти перепады настроения и странные высказывания до жути пугали. Я даже боялся наговорить лишнего, дабы не спровоцировать его на всевозможный конфликт. Интересно, а способен ли он вообще на конфликт? Или на рукоприкладство? Он сегодня сделал мне больно. Возможно, он это сделал неосознанно и не рассчитал свою силу, но вдруг это ещё раз повторится? Что мне в такой ситуации делать? Кричать? Нет, привлеку слишком много лишнего внимания. Спокойно попросить? Не факт, что он перестанет это делать, или перестанет, но уже сломает мне кости. Боже… Почему я думаю о насилии со стороны родного брата?! Лео — самый добрый и искренний брат во всём мире! Да, он ошибается, но он же не нарочно это делает. Он иногда делает мне больно, но не со злости. Он, наверное, никогда бы специально не поднял на меня руку. А если бы и поднял, то позже извинился. Так почему ко мне пришли такие ужасные мысли?

***

— Да твою ж мать!       Звук удара кулака по кофемашине вернул меня с небес на землю. Да и ругательство довольно громко прозвучало из уст Донни (лишь бы Раф не услышал), что аж уши заложило. Хотя, это ещё слабенько, он иногда так выражается, что даже мне трудно это слушать. Про реакцию Рафа я вообще молчу. Если бы он услышал как матерится Ди в лаборатории после неудачного эксперимента, то точно бы дал подзатыльник… Да что уж там говорить, если он за слово «придурок» отчитывает. — Я же недавно чинил машинку и она снова сломалась?! Да легче новую купить! Донни ещё раз ударил по кофемашине, надеясь, что та снова заработает (раньше это работало), но ничего не произошло. Раздражённо цокнув, Ди подошёл к кухонной полке, чтобы взять стакан и налить в него ненавистный крепкий чай. Как он говорил: «Чай — это элементарная вода с травой», что означало для него вкус разлагающегося мусора. Брр, ну и сравнения у моего братца…       Пока я наблюдал за действиями брата, сам того не замечая, я начал кусать ногти на руках. Раньше я так делал, когда папа кричал на нас и велел нам убираться прочь. Тяжёлые были времена, но мы их пережили, однако, этот недуг проявился именно сейчас. Так, надо вспомнить: что же я делал, когда грыз ногти? О, точно! Я, как обычно, пытался сфокусироваться на чём-то другом.       Донни сел за стол с кружкой чая в руке. Что ж, это мой шанс, чтобы отвлечься. — Чувствую, через меня будет проходить не чай, а электрический ток. – пошутил Ди, собираясь выпить первый глоток. — Ну, ты можешь пока не пить его, а подождать, когда остынет. — Майкл, ты шутишь? Если он остынет, то это будет ещё хуже. Мне же совсем плохо станет. С этими словами Донни медленно подносит кружку к своим губам. Перед глотком он нюхает сам напиток, видимо, ему нравится аромат зелёного чая, но, судя по дергающимся уголкам губ, Ди не горит желанием пробовать этот напиток, но приходится, потому что по другому он никак не наберётся сил. Наконец-то, он осмелился и выпил первый глоток. Чёрт… — Микки… Мне придется покинуть тебя. – сказал брат, вставая из-за стола и выливая чай в раковину. — Но, Ди, пожалуйста… — Я не говорил, что «сейчас тебя покидаю». У меня ещё есть немного энергии, чтоб выслушать тебя, — Донни снова сел за стол рядом со мной и подпер рукой подбородок, ожидая услышать мои рассказы об искусстве.       Я слегка замешкался, потому что хотел поговорить не о творчестве, а о более серьёзной теме, волнующей меня до сих пор.. но стоит ли ею делиться с Донни? Не посчитает ли он это всё шуткой? Нет, стоит рискнуть. Уверен, будут последствия, но надеюсь, они к лучшему. — Ди, – начал я слегка резко подпрыгивающим голосом, – ты заметил что-то… Ну, странное в поведении Лео? Ди убрал руку из-под подбородка и присел ко мне чуть ближе. В его глазах читалось недоумение, замешательство, но самое удивительное — страх. Похоже, он понял, что я имел в виду. — Например, что он стал более раздражительным? Конечно, вчера у меня с ним завязался весьма странный диалог… И тут моё внимание заострилось. Вчера мы с Рафом весь день прогуливались по «Скрытому городу». Естественно, если Лео и Донни оставались одни дома, то обязательно происходил какой-нибудь конфликт, но он всегда был незначительным и даже иногда глуповат. Но сейчас Донни назвал прошлый с ним диалог «странным». Ни «глупым», ни «дурацким», а «странным». Значит, был не конфликт, а что-то другое. — Что за диалог? — Сначала он спросил, важен ли он мне. Естественно, я как самый саркастичный член семьи ответил, что только если включит меня в своё завещание. Я думал, что эта шутка будет забавной и вместе посмеёмся, а он… Да, он посмеялся какое-то время, а потом резко разозлился. Он стал кричать во всю глотку: «Вот случится что-то со мной, посмотрим, как вы посмеётесь!». К чему это было и почему он так отреагировал — без понятия. Это было максимально странно. — вспоминая этот диалог, я видел, как Донни снова пытается переварить услышанное и понять, к чему это было.       После рассказа брат, по-привычке, хотел взять стакан в руки, но вспомнил, что он пуст. Тихо выругавшись, ему пришлось встать из-за стола и налить воды из-под крана (ну да, это же так трудно). — Знаешь, – продолжал свою мысль Ди, – мне кажется, у него был просто трудный день. Устал. У многих из-за большой загруженности бывают срывы. Я не оправдываю его поведение, но это как вариант. В крайнем случае, у него просто сформировался характер. — Что? – удивился я. Не думаю, что это просто «характер», но мне интересно послушать мнение брата. – Почему? — Понимаешь, я тоже стал таким нервным. Не потому что я устал, а из-за возраста, что-то вроде подросткового периода. — Думаешь, только в этом причина..? – я стал теребить пальцы и смотреть в пол. Этот вывод от Донни звучит слишком… Как бы сказать… Бредовым? В подростковом возрасте не говорят о смерти, причём с такими интонациями и перепадами в настроении.       Нет, Лео не говорил ему прямо о смерти. Чего это я выдумываю? Может он хочет привлечь к себе внимания? Понял, что выпендриваться достижениями мало и решил обратить на себя внимание таким ужасным способом? Нет, всё равно ненормально звучит. Разве здоровый человек скажет такое своим близким? — Что ты имеешь в виду? – спросил Ди, выпивая стакан воды. — Может, на тебя другие факторы повлияли? Переломные моменты, типа разочарования, горя, обиды. Ничего? Допив последний глоток воды, Донни на время завис и смотрел на свой хрустальный стакан. В нём не было никаких ответов, хотя некоторые серые воспоминания отражались и вбивались в голову бедному братцу. Видимо, они настолько ужасны, что он мигом поставил стакан на кухонную тумбу. Мне показалось, что его руки тряслись, то ли от гнева, то ли от вырывающихся наружу слёз. Но ничего из этого не выражая, он осторожно подошёл ко мне, положил руку мне на голову и начал ласково гладить. Да уж, сплошные загадки меня окружают сегодня… — Микки, я пойду доделывать изобретение, а ты иди спать. Пожалуйста, не сиди допоздна. Этот ласковый шепот заставил меня слегка вздрогнуть. Такой тембр голоса вызывал у меня успокоение, но в то же время что-то устрашающее. Будто он готовит к ближайшему и худшему событию.       Грядёт что-то ужасное.