***
— Вы цепляетесь за страну, Ваше Величество, — нахмурился Герцог, выстукивая пальцами по деревянной поверхности стола. — В силу своего возраста вы недостаточно хорошо поняли, каков мир на самом деле. — Это ведь моя страна и мой народ, — упрямо возразила Эллаира, перебивая Осмонта и вновь переключая внимание на стопки жалоб, желая предотвратить хотя бы треть из них. — Всем людям невозможно помочь, Эллаира, — Герцог сменил тон и, подойдя к племяннице, выхватил стопку листков с её рук, откладывая в сторону, и не давая приблизиться. — Этим людям всегда будет мало. Если хотят хорошо жить — пусть работают. Это тебя должно волновать в последнюю очередь. — Я так не могу, — выдохнула Элла. — Отец с матерью желали, чтобы я стала вторым солнцем для народа. Я же хочу, чтобы за мои поступки меня уважали так же, как и отца. Хочу, чтобы родители мной гордились. Герцог скривился. — Вместо того, чтобы забивать голову всякой ерундой, лучше бы сходила на встречу с Королём Д’Марио. Он ждал тебя вчера, но ты не пришла. — Я была занята, — коротко ответила девушка. — Эллаира… — выдохнул мужчины. — Тебе, так или иначе, придётся выбрать себе кандидата в мужья. Времени у тебя не так-то много. — Для чего это, дядя? — спросила Эллаира, откидываясь на спинку кресла. — Разве я не полноправная представительница Королевской семьи, которая может распоряжаться своей страной как хочет? — Власть в руках Королевы, это так, — не стал спорить мужчина. — Но она никогда не правит одна, запомни… Этот разговор, и слова герцога, которые Эллаира уже успела забыть, вспомнились ей утром. Сидя за столом, девушка смотрела на впереди сидящего Графа и размышляла, совсем позабыв о еде. Она не знает его абсолютно, но за короткие мгновения уже смогла понять некоторые черты его характера. Он груб с малознакомыми людьми, но приветлив с близкими. Попытка защититься или он был таким всегда? Любит уходить от прямых ответов: как вчера, ничего не толком не ответив, он поспешил отойти ко сну. И почему-то Королева уверена, что если он и уснул, то очень поздно. Как и она… Интересно, а его бы дядя одобрил в качестве супруга? Или же герцог уже решил всё наверняка, ведь не просто так он считает главным и, возможно, единственным кандидатом Короля Д’Марио? Ему выгодно отдать её замуж за монарха другой страны, и она не понимала, почему это стоит в приоритете Осмонта. — Что-то не так, леди Эллаира? — на задворках мыслей услышала девушка. — А? Что? — отозвалась она. — С вами всё в порядке? — спросил Рейнхольд, наклонив голову и прищурив глаза. — Вы уже несколько минут неотрывно смотрите на меня. Это, как минимум, странно, и как максимум, неприлично. — А, да. Извините, — поспешила ответить Эллаира, отодвигая тарелку с яичницей и беконом. Это действие не осталось незамеченным. — Я просто задумалась, ничего такого. — Что ж, поверю вам на слово, — нахмурился Граф. — Почему вы не едите? Еда, приготовленная Хильдой, пришлась вам не по вкусу? — Нет, всё очень вкусно, — поспешила объяснить девушка, смотря при этом на экономку, разливающую апельсиновый сок по бокалам. — Хильда, вы большая молодец! — Тогда почему вы не едите? — вновь обратил на себя внимание Граф. — Вы находитесь здесь почти сутки, и за всё время вы выпили лишь стакан воды. — Вы следили за мной? — подняла брови Эллаира, присаживаясь обратно на стул. Рейнхольд стушевался, будто его застукали за чем-то неприличным. — Вы — моя гостья, — взял он себя в руки. — Я несу ответственность за Вас и ваше состояние. А потому не могу позволить, чтобы вы голодали. — Я не голодна, благодарю, — ещё раз ответила Элла, серьёзно взглянув на мужчину, сидящего напротив. Хильда поспешила выйти из столовой, замечая, какие молнии летают между молодыми людьми. На лице женщины появилась едва заметная улыбка: ей не верилось, что Рейнхольд привёл в дом девушку, пусть и в качестве лекаря. Экономка верила, что эта девушка изменит не только порядки замка, но и самого Рейнхольда. — Вы упрямая леди, как я погляжу, — произнёс граф, проведя ладонью по подбородку. — Но упрямство в данном случае ни к чему: вы ведь хотели заниматься фехтованием, а при недостатке пищи вы даже не сможете держать меч. Вы ведь лекарь, и должны это понимать. — Верно, я лекарь, — согласилась Эллаира, поднимаясь со стула. — Поэтому знаю, что голодание полезно для здоровья, — желудок решил поиздеваться и именно в этот момент громко заурчал. Граф, громогласно выдохнув и слегка закатив глаза, будто утратил все силы, небрежно махнул рукой в сторону стула. — Прекратите упрямиться и, наконец, поешьте. У меня даже в мыслях не было причинять вам вред, поэтому можете не бояться — еда не отправлена. Если не верите, могу продегустировать и наглядно показать, — устало произнёс Рейнхольд, даже не взглянув на Эллаиру. — Я не… — Оставьте объяснения, — прервал её граф. — Просто позавтракайте со мной. Нам предстоит долгий путь, и я не хочу, чтобы вы мучали себя голоданием, — он на мгновение прикрыл глаза, а затем залпом выпил стакан воды, услужливо принесённый Хильдой. — Рейн, может, останешься сегодня во дворце? Не стоит тебе ехать, — ласково произнесла экономка, убирая пустой стакан в сторону. Эллаира следила за всем этим со стороны, и её присутствия будто бы никто не замечал. — Я не могу ослушаться приказа Королевы, — вымученно ответил Пиэль, а Эллаира вмиг напряглась, полностью превратившись в слух. — Она велела собрать дань сегодня. Девушка поперхнулась, привлекая внимание Графа и Хильды. Кивнув, что всё в порядке, она сделала глоток сока, и как ни в чём не бывало, продолжила есть. Она отдавала приказ графу? Каким образом, ведь она впервые встретила его вчера, и не в том амплуа, в каком нужно. Она точно помнила, что не отдавала никаких приказов на сбор денег с горожан. А это значит только одно — кто-то воспользовался её печатью, воспользовался её именем. И на такой поступок хватило бы смелости и возможностей только у одного человека — герцога Осмонта. Почему он продолжается упрямо лезть в политические дела, Эллаире было непонятно. Сейчас девушка уже не была так уверена, что это всё он делает ради племянницы. Но истинная причина была неясна. Ему нужны деньги? Но их ведь и так достаточно, и Герцог не сильно в них нуждается. Тогда для чего? — Отдохни хотя бы перед дорогой, — вывел из раздумий Королеву голос экономки. — Отдохну, Хильда, не волнуйся, — ласково ответил ей Пиэль, приоткрыв глаза. — Вас что-то беспокоит? — спросила Эллаира, неожиданно даже для самой себя. — Голова болит. Пустяки, — отмахнулся мужчина. — И вовсе не пустяки! — возразила Хильда, а затем обратилась к девушке. — Леди Эллаира, миленькая, вы же сможете помочь моему Рейнхольду? Головная боль усиливает бессонницу, милорд совсем не спит по ночам. — Хватит, Хильда! — громко произнёс Пиэль, поднялся на ноги и поспешно вышел из столовой, стараясь не смотреть в добрые, девичьи глаза, в одном из которых плескалось море, а в другом шелестела трава. Он боялся взглянуть на неё и увидеть жалость в этих глазах. Нет ничего хуже жалости. Девушка с женщиной молча посмотрели ему вслед. Эллаира вновь посмотрела на экономку, желая узнать больше. — И давно присутствуют боли? — тихо спросила Королева, не желая, чтобы Рейнхольд услышал их с гостиной. — Несколько лет, — ответила Хильда, убирая приборы графа, зная, что обратно он не вернётся. — С каждым годом они усиливаются, и он не в силах справиться с ними самостоятельно. — Что говорят другие лекари? — Ничего, — неожиданно всхлипнула женщина. — Те лекари, что его обследовали, недостаточно обучены, а по настоящему одарённые доктора уехали с этих краёв. Никто не знает, что делать. — Я… Я постараюсь найти причину и сделать снадобье, — пообещала девушка, замечая, как глаза женщины наполняются слезами. Эллаира замолкла на полуслове, когда экономка неожиданно обняла Королеву, тихо плача. — Он слишком упрям и не попросит помощи, — тихо произнесла она. — Будет умирать от боли, но не скажет об этом. Пожалуйста, помоги моему Рейнхольду. Он щедр, и никаких богатств и сокровищ для тебя не пожалеет. Только помоги ему, потому что сам он не справится. Эллаира так и осталась стоять, удивлённая неожиданным порывом малознакомой женщины. Она обнимала её, как родную, несмотря на то, что знакома с ней несколько часов. Для Королевы это казалось странным. За всю свою жизнь, она успела забыть, что такое тёплые объятия. Дядя, пусть и любил её, никогда особо эту любовь не показывал. Он растил её строго, не давая чувствам встать выше разума. Возможно, это было верным решением. Но вспоминая родителей, Элла была уверена, они бы, в первую очередь любили её саму. А мама, возможно бы, обнимала бы её так же крепко, как Хильда… — Чего это я, — улыбнулась женщина, вытирая слёзы и неловко отходя назад. — Тебя ведь Рейнхольд ждёт, а я тут со своими объятьями. Эллаира ухмыльнулась. — Ничего страшного, подождёт, — и схватив со стола булочку с повидлом, с улыбкой произнесла, перед тем, как выйти из столовой: — А приготовили вы всё и правда очень вкусно! Спасибо большое! Женщина лишь улыбнулась, и вздохнув, принялась убирать посуду со стола. На улице вовсю светило солнце, запах эвион разносился по всему двору и даже за его пределами. Люди занимались привычными делами: несколько женщин поливали цветы, двое молодых парней заводили лошадей в стойбище, горничные то выходили из замка, то заходили обратно, с различными кувшинами и вазами в руках. Впереди стоял экипаж. В карете уже сидел граф, а на улице, стоя у кареты, курил Сирил, выдыхая дымные колечки. Заметив девушку, он поспешил затушить сигару и рукой подозвать её. Эллаира не спеша направилась к нему. — Садись, не заставляй милорда ждать, — произнёс он, пропуская её в карету. Это удивило девушку: наглый и такой грубый, при вчерашней встрече Сирил, пропустил девушку вперёд. — Надо же, ты умеешь быть галантным, — хмыкнула Эллаира. — Сядь уже и замолчи, — обрубил Сирил, нахмурившись. — Беру свои слова назад, — деланно вздохнула Королева. — Хорошие манеры и достойное поведение по тебе плачут. Может, мне заняться твоим воспитанием? — Я два раза повторять не буду, — ответил ей помощник герцога и, дождавшись, когда Элла сядет рядом с графом, сел напротив них. Эллаира рассматривала обстановку в карете. Постоянно ловила на себе недовольные взгляды Сирила, иногда сама засматривались на Рейнхольда. Тот не замечал ничего: ни перепалки помощника с лекарем, ни обращения к себе первого. Элла лишь молча смотрела на графа, не решаясь ничего говорить. Его поведение за завтраком показало, что разговоры о его самочувствии — больная тема и строгое табу. И складывалось ощущение, что этого правила придерживались все, кроме Хильды, которая уже не могла смотреть на страдания своего милорда и поведала тайну первой встречной девушке, которая только вечера приехала в поместье. Эта мысль многое объясняла, но оставались некоторые нюансы, над которыми, к сожалению, уже было некогда размышлять. — Приехали, Мадмаузель, — издевательски поклонился Сирил, не замечая, как нахмурился граф. — Оставь свой сарказм для кого-нибудь другого, — недовольно произнесла Эллаира, которой уже надоело быть центром внимания мужчины. Она грациозно вылезла из кареты, поправляя платье. — Для простого воеводы и помощника графа ты слишком много на себя берёшь. Знай своё место. — Прежде, чем указывать на моё место, найди для начала своё, — ответил ей Сирил, пропуская Графа, который, казалось, совсем не замечал их перепалок. — Я служу лишь милорду и нашей Королеве. Я не обязан быть обходительным с такими, как ты. — Это с какими же? — скрестила руки на груди девушка. — С наглыми и высокомерными девицами, у которых ни гроша за душой. — Довольно, Сирил! — громко прервал его Рейнхольд. — Ты слишком далеко зашёл. Пусть она и не знатная дворянка, но даже ты не имеешь права её в чём-либо упрекать. Она гостья и достойна уважения даже просто за то, что согласилась приехать в родовое поместье. — Да, милорд, — пристыженно опустил голову Сирил, выглядывая из-под бровей на стоящую рядом с графом девушку. Королева скрепила руки за спиной и огляделась. На дороге, по которой они ехали, медленно оседала пыль, а кучер расслабленно откинулся назад. Под ногами чувствовался песок и щебень, вместо привычной асфальтированной дороги, какая была во дворце и в столице. По всей территории стояли небольшие навесы. Краска с них уже стёрлась, где-то прогнили доски. На полках стояли различные товары: крупы, мука, зелень, молочные изделия. Здесь же, будто закрывая это место от посторонних глаз, находились дома. Девушка не знала, что это за место, но было ясно, что они в деревне. В деревне, которая принадлежит к Коралловому хребту. В деревня, которая абсолютно точно нуждалась в помощи. — Сирил, жители Айвидейла осведомлены о нашем визите? — деловито поинтересовался Рейнхольд, поправляя воротник. — Да, милорд. Их предупредили, чтобы деньги были собраны к полудню, — ответил Сирил, а Эллаира потрясённо уставилась на графа. — Вы вновь собираете налоги? Так скоро? — Я это делаю не по своей воле, — равнодушно ответил ей Пиэль и обошёл девушку стороной. По тому, как он шёл и куда, стало понятно, что он здесь частый гость и местность знает, возможно, даже лучше любого жителя. — Вы — граф, — поспешила за ним следом Королева. — Вы многое можете делать по своей воле. — Да, — кивнул ей мужчина, так и не взглянув. — Я могу многое, но не всё. Первое, и самое главное, что я не могу — это противиться приказам Королевы. И знаете, выбирая между достоинством и совестью, я выберу первое. Поэтому не стоит утруждать себя попытками поставить меня на истинный путь. Я прислужник Королевы, и всё, что она скажет, я должен выполнять беспрекословно. Эллаире хотелось громко прокричать, да так, чтобы услышали все в этой деревне, что это вовсе не приказы Королевы и она никогда не посмеет забирать лишние налоги с бедного народа. Ей хотелось, чтобы люди нашли в ней поддержку и верили в неё. Но не имея возможности себя выдать, ей остаётся лишь пристыженно молчать, пока герцог раздаёт приказы от её имени, ничуть этого не стесняясь. — Думаю, стоит иногда нарушать правила, — спустя пару секунд произнесла девушка, почувствовав, как внимание Графа переключилось на неё. — Я здесь впервые и уже успела заметить, как бедна эта деревня. У людей не остаётся денег даже на еду, не говоря уже о стройматериалах и прочих бытовых припасах. Позвольте жителям приготовить припасы к зиме, утеплить свои дома. Это ведь так просто. — А какая мне с этого выгода? — поднял брови Рейнхольд, останавливаясь. — Королева хочет налоги. Я не в силах ей перечить. К тому же, какая-то часть из этих денег пойдёт в мою казну. Так почему я должен уходить ни с чем? — Потому что это ваш народ, — упрямо ответила девушка и встала прямо напротив Пиэля. — Они живут на вашей территории, надеются на вашу благосклонность и милосердие. Вы ведь несёте ответственность за этих жителей. Пока не поздно, отзовите своих людей. Иначе совсем скоро вы поплатитесь за всё перед этим народом. Всё в этом мире циклично. — Вот именно, леди Эллаира, что это — моя территория. И здесь действует только моё слово. Я делаю свою работу и делаю её хорошо. Остальное меня мало интересует. Пусть жители и ненавидят меня, мне всё равно. Я предан Королевской семье и Совету. — Более холодных и упрямых мужчин чем вы, я ещё не встречала, — поджала губы девушка. — Вы привыкли к обществу мягкотелых мальчишек, которые будут целовать ваш след на земле. Я первый настоящий мужчина в вашей жизни. Не думайте, что мир крутится вокруг вас одной. И не дав Эллаире произнести ни слова, продолжил свой путь. Она смотрела ему в спину, Сирил в это время прошёл мимо Королевы, ухмыляясь. Это ещё больше разозлило девушку, она крепко сжала кулаки и громко выдохнув, пошла вслед за мужчинами, держась от них на расстоянии. Их поведение явно не достигало статуса «воспитания». Сирил грубиян, а Рейнхольд просто эгоист. Девушка уже успела пожалеть, о том, что связалась с графом. Кто её вообще за язык дёргал? Почему не послушалась Уайотта и не поехала домой? — Будет тебе уроком, Эллаира, — негромко поругала сама себя девушка, направляясь за спутниками. — Почему из всех аристократов мне посчастливилось встретиться именно с Пиэлем? Какой же заносчивый тип. Догнав Рейнхольда и Сирила, девушка убавила шаг, стараясь сравняться с мужчинами. Они, тем временем, направились прямиком к какому-то старичку, который при виде них напрягся. Он затравленно оглядывался, бледнея всё больше. Граф подошёл к его ларьку, откинув полы сюртука. Весь его вид кричал о цинизме и высоком самомнении. Это зрелище заставило девушку самопроизвольно закатить глаза и скрестить руки на груди. — Хаббо, надеюсь, ты собрал деньги с жителей? — спокойно произнёс Пиэль, пугая своим поведением старика. — У меня нет времени на ожидание. — Да, милорд, — склонил голову Хаббо и протянул тому небольшой мешочек с монетами. Граф потянулся к нему, но старик крепко вцепился в связку, не отдавая её. Рейнхольд недовольно нахмурился, тоже не отпуская мешочка. Атмосфера вокруг в один миг стала напряжённой: жители затаили дыхание, а Сирил достал плеть. Девушка с ужасом и интересом оглядела оружие, на секунду окунаясь в воспоминания. Дядюшка с детства воспитывал в ней силу духа и упорство. Он также пытался научить её обороне, но поняв, что в маленькой девочке недостаточно сил, чтобы справиться с врагом, подарил племяннице серебряную плеть, сотканную из множества позвонков, скреплённых между собой. Он вручил оружие удивлённой девочке, и серьезно произнёс: — Эллаира, навсегда запомни. Хоть ты и более умелая в сравнении с любым рыцарем дворца, однако ты не можешь превзойти их грубой силой. Это просто невозможно. Поэтому тебе нужно научиться владеть хлыстом. Да так, будто он является продолжением твоей руки. Воспользуйся своим преимуществом перед тем, как кто-то пытается одолеть тебя грубой силой. Из воспоминаний Королеву выдернул недовольный голос Пиэля, чьё терпение приближалось к отправной точке: — Хаббо, в чём дело? — Милорд, вы вытянули из нас все жилы, — устало, но твёрдо ответил старик. Девушка мысленно отдала ему дань уважения за стойкий нрав; не каждый сможет сказать что-то против графа. Люди, тем временем, усиленно зашептались. — Нам не на что жить, нечего есть. Приближается зима, а у нас нет никаких припасов. Неужели Королеве плевать на свой народ? — сердце Эллаиры неприятно заныло. — Мы надеялись, что после её прихода к власти наша жизнь изменится, но всё только ухудшается. — Кто ты такой, чтобы препятствовать приказам Её Высочества и осуждать её? — гневно спросил Граф, сделав шаг вперёд. Сирил тоже приблизился, и крепче ухватился за хлыст. — Я лишь хочу справедливости, — ответил старик. — Ваш отец, покойный граф Алрих, был более благосклонен к людям Кораллового хребта. Вы совершенно на него не похожи. — Немедленно замолчи! — прошипел Сирил и замахнулся хлыстом, пока Граф молча стоял в стороне с нечитаемым выражением лица. Слова Хаббо, казалось, дотронулись до закромов его души. Счёт шёл на секунды. Не совсем понимая, что делает, Эллаира выскочила вперёд, и выставила перед собой руку, в попытке защититься. Сирил не успел остановиться, он лишь удивлённо глядел на девушку, защищавшую старика, кисть которой в миг покраснела от удара, а из маленьких царапин просочились кровоподтёки. Королёва успела ухватиться за хлыст и крепко сжать его конец. — Сирил, ты что себе позволяешь?! — закричал Рейнхольд, отталкивая помощника и подскакивая к девушке. По взгляду было видно, что он испугался. Но девушке стало интересно, чем был вызван страх: за неё или за ответственность. — Какое право ты имел поднимать на неё руку?! — Милорд, я не хотел… — залепетал удивлённый помощник, бегая глазами от Графа к Королеве. — Я ведь… Она сама… — воспользовавшись его замешательством девушка потянула конец хлыста на себя, забирая оружие. Волосы закрывали её лицо, поэтому граф поспешил убрать их в сторону, позволяя себе утонуть в глубине необыкновенных глаз, которые смотрели на него с неприязнью и презрением. Осознание этого неприятно отозвалось в душе. Эллаира убрала чужую руку со своей щёки и сделала шаг вперёд. — У вас нет ни сострадания, ни уважения, — произнесла она, отбрасывая в сторону плеть. Та затерялась в высокой траве. — Вы привыкли запугивать людей, наказывать их. Вы один из худших людей, которых я встречала. Граф вмиг изменился в лице. Он будто растерял свою заботу, превращаясь в того, кем являлся. Эллаира поняла, что с такими людьми нужно быть осторожнее. Они могут улыбаться тебе, а в следующем мгновенье, не моргнув глазом, убить. — Разве лев должен уважительно относиться к антилопе только потому, что той не повезло стать его обедом? — он подошёл близко, так, что Эллаире пришлось задрать голову, чтоб он видел всё, что она о нём думает. — И он совершенно равнодушен к тому, что антилопа думает о нём, — продолжил он тихо, будто читая её мысли. Рейнхольд наклонился к её лицу и девушка увидела собственное отражение в ледяных глазах. — Ведь он всё равно сожрёт её. — Не смейте меня недооценивать, Граф, — прошипела Королева. — Если вы ещё раз на такое осмелитесь, я стану такой бурей, что не успокоюсь, пока не раздавлю вас, — и, оттолкнув Пиэля, она отправилась назад, к экипажу. Она знала, что мужчины направились за ней: шаги слышались отчётливо. Казалось, они идут за ней, словно провинившиеся мальчики. Эллаира не была уверена, что её слова приняли всерьёз, но надеялась на это. В другом случае придётся принимать более серьёзные меры. Уже у кареты, перед тем как сесть, девушка вновь оглядела Айвидейл. Мысленно попросила прощения у каждого жителя. Она считала себя виноватой. Виноватой за то, что ничего не предпринимала, пока люди страдали от голода и холода. Чем больше она узнавала о делах герцога, тем больше понимала, что дядюшка — совершенно не тот человек, за которого себя выдавал. Для неё он не сделал ничего плохого, пусть и воспитывал в строгости, но для людей сделал множество ужасных вещей. И сейчас, на этой земле, она дала себе обещание. Обещание, данное Треспии:«Я непременно верну этому месту былое счастье…»