POSTMAN

Её лицо искажено в мучительной гримасе, а лицо в крови, которая, по всей видимости, текла из носа. Гермиона вскрикнула, падая на колени рядом с Браун, приподнимая ту за голову. Она была похожа на тряпичную куклу: бездыханную, безвольную, почти живую… Девушка редко сталкивалась с подобным, но «она» явно делала это раньше, поэтому мозг быстро отправлял импульсы в конечности: Грейнджер начала на автомате проверять пульс, глаза и обмякшее тело на наличие других повреждений. Исходя из «обследования», Лаванда явно упала из-за своей болезни, ничто другое не могло поспособствовать такому исходу, тем более упала она бесшумно — наверняка сползла по стенке и глухо ударилась об половицы, при другом варианте развития событий Браун переполошила бы всех в доме. «Черт… Будить кого-то не вариант. Все начнут гнуть линию с «естественным отбором» и просто оставят Лаванду умирать… Думай, Грейнджер, думай!» Гермиона истерически ударила себя по голове, пытаясь придумать хоть что-то, что могло быть рациональным решением в этой ситуации. Единственный, кто мог помочь… — Это Малфой, — прошептала Гермиона, вытаскивая цепочку из-под ночной рубашки. Кольцо отражало лучи рассветного солнца, и девушка с надеждой сжала заветный металл в руке, пытаясь сосредоточиться на лице блондина. На момент, когда кольцо начало нагреваться, Грейнджер полностью поняла его специфику. Видимо, Малфой решил сделать «связь разумов», иначе она никак не могла объяснить появившуюся в голове серую дымку, которая обволакивала все её существо, подобно туману ранним утром. Она даже могла почувствовать этот запах мокрой травы, ощутить прохладную росу на кончиках пальцев. Гермиона поняла — это был сам Драко. Все находилось в блаженном покое, парень даже не почувствовал её присутствия в своей голове — он спал. Грейнджер же продолжала ощущать себя в его голове, но на недалёком расстоянии, девушка увидела изголовье кровати. Видимо, все его действия в реальности — были проекцией в мозгу, потому что когда Гермиона подошла к кровати, то увидела спящего Малфоя. Парень спал с умиротворенным лицом, в серой смятой пижаме, взлохмаченными волосами. Гермиона даже позавидовала ему: ей никогда не удавалось спать спокойно, сны тревожили её. И плохие, и хорошие. Грейнджер не могла себе позволить вольность, поэтому аккуратно коснулась плеча Драко, стараясь пробудить того ото сна. Он был мягким, будто плюшевым, и она даже смутилась, убирая руку. «Грейнджер, ты с ним спала! А теперь вздрагиваешь от одного прикосновения?!» Но она все равно касается его, и Малфой медленно открывает свои серые глаза. Атмосфера вокруг становится непривычно тёплой, домашней, приятной. Он… Он улыбается при виде неё. Холодный туман рассеивается, по-видимому, Драко постепенно просыпается. Гермиона ощущает лёгкое давление и её выкидывает из разума парня. Пару секунд ощущается шок, но затем в голове раздаётся голос бывшего слизеринца: — Такая рань, Грейнджер… — его голос звучит сонно даже в сознании. — Мне нужна твоя помощь. Срочно! — Гермиона старается сдержать панику, которая подобна морским волнам, накатывающим на голову. — Что-то случилось? Тебе плохо? — перед глазами вновь всплыл обеспокоенный образ. Который раньше предназначался «ей», но сейчас?.. Грейнджер тяжело выдыхает, смотрит на куклу в своих руках. Ей очень плохо. Лицо искажено, будто кто-то беспощадно пинал Лаванду в живот. — Нет, со мной все хорошо. Но одной из нас не очень. Браун без сознания, вся в крови и я не знаю, что с этим делать, — она умоляла его помочь. Гермиона даже не думала, что когда-нибудь воспользуется кольцом. Может, этого просто желала «она»? Сначала было тягостное молчание, и Грейнджер даже подумала, что связь с Драко прервалась. Но потом она услышала строгий голос в своём мозгу и даже обрадовалась появлению стальных ноток: — Я сейчас в Малфой-мэноре. В доме на границе только мама, я пришлю её к тебе с порт-ключом. Люциуса нет в стране, поэтому можешь спокойно общаться с мамой. Жди её, она скоро будет. Тишина в миг опустила её в чан с ледяной водой, состоящей из неконтролируемой паники. В принципе, состояние Браун не было критическим — пульс прощупывался, а грудь ровно поднималась, подтверждая её «относительно удовлетворительное» состояние. Гермиона не боялась разговора с Нарциссой, удивительно, но женщина вызывала только положительные чувства. Сейчас главным было спасение Браун. Ей плевать на естественный отбор, пусть девчонки кормят этими баснями других. *** Тихий стук в дверь прервал её кратковременный сон. Голова Лаванды лежала на коленях Гермионы, поэтому пришлось аккуратно переложить девушку на пол, придерживая голову, а затем тихо рвануть к двери. — Нарцисса, — с облегчением выдохнула Грейнджер, заметив женщину на пороге. Она не изменилась с последней встречи: чёрный берет, темно-каштановое каре, строгий обсидиановый костюм и очки на глазах, что совсем не вписывалось в привычный образ миссис Малфой. И тем не менее, даже в пять утра она выглядела превосходно. Нарцисса улыбнулась едва заметно и нырнула в коридор, стягивая кожаные перчатки с рук. — Рада видеть вас, мисс Грейнджер. Драко рассказал мне о вашей беде и я с радостью помогу. Как она? Грейнджер провела её к месту «происшествия» и мать Драко судорожно втянула воздух, увидев Лаванду с залысинами и запекшейся кровью на лице. — У неё цинга, по всей видимости. Я нашла её в таком состоянии, поэтому сразу же связалась с Мал… с Драко, — она осеклась, но кажется, Нарцисса совершенно не заметила этого, опустившись на колени рядом с лежащей Браун. — Ох, бедное дитя… Что же с вами сделала война, — с сожалением прошептала Малфой, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака яркую сапфировую брошь, — хватайтесь, мисс Грейнджер. Мы перенесёмся домой. Не став терять времени, Гермиона ухватилась за украшение и мир завертелся вокруг яркими красками, которые начали сформировываться в единую картину гостиной поместья. Ничего не изменилось в этом доме… С прошлого раза. — Как долго мне терпеть этот цирк, мистер Малфой? Чего мне ждать? — терпением Грейнджер явно не обладала, поэтому решила сразу же вывалить все вопросы на волшебника. — Нахождение в нашем доме для вас «цирк»? Видимо, Драко объяснил довольно плохо, но я объясню для вас все популярным языком. Видите ли, мисс Грейнджер, в нашем доме произошли некие обстоятельства, которые вынуждают нас удерживать вас здесь. Гермиона мотнула головой: из её рук забрали Лаванду. Домовики услужливо переместили её в одну из комнат. Нарцисса же, как истинная высокородная хозяйка, тут же пригласила её на чай. Девушка не любила ранние завтраки, поэтому согласилась лишь на одну чашечку. Столовая была такой же, какой она видела её раньше. Она схватилась за нож и резко вынула его из кармана, приставив к собственному горлу. Драко и Нарцисса одновременно дернулись, подбежав ближе к Малфою-старшему. В их глазах по какой-то причине был неописуемый ужас. Тот момент… Казался туманным, будто происходило все вовсе не с ней. Тогда Гермиона была готова зарезать себя в этом доме, лишь бы не даться Малфоям живой. Сейчас же она размышляла. Бесконечно размышляла о том, как бы сложилась её жизнь, если бы она не столкнулась с ним вновь. В той допросной, с теми бурными эмоциями, которые яркими красками были отчётливо видны на её лице. И она задаёт себе вопрос в голове, на который не знает ответа: «Я любила его? Или же… Просто не хотела быть одинокой?» — Вам нравится чай? Сегодня Микка заварила его с гвоздикой и корицей, — услышала она отдалённо фразу Нарциссы. Грейнджер перевела на неё расфокусированный взгляд: женщина смотрела на неё настороженно, но что-то было в её взгляде, что содержало ласку. Материнскую ласку. Девушку передернуло — это не «она». — Я… Я хотела сказать, что чай очень вкусный, миссис Малфой. Спасибо большое, — тихо ответила Гермиона, смотря на обволакивающую стенки чашки жидкость. — Вы невероятно рассеяны сегодня. Вас беспокоит здоровье мисс Браун? — Малфой изящно вздернула свою бровь. И если бы дело было только в Лаванде… Все свалилось на её голову подобно ледяной глыбе. Ей хотелось высказаться хоть кому-то о своих проблемах, потому что она устала молчать. Устала засыпать, зная, что все настолько загружены своими проблемами, что не с кем поговорить. И в то же время Гермиона чувствовала себя обузой. Когда увидела залысину Лаванды, ненавистный взгляд Джинни, услышала горький вздох Малфоя и осознала разочарование Артура. Хотелось закрыться. Сбежать туда, где был конец лабиринта, наполненного страданиями. Существовал ли этот конец на самом деле? Никто не мог поведать, прошептать на ухо, подобно словам надежды. Ей оставалось лишь верить. Верить в то, что когда-нибудь она снова сможет вдохнуть воздух полной грудью и разлечься на траве, чтобы прочитать книгу. Книга… О её жизни? Возможно. Через десяток лет, Гермиона хотела бы её прочитать. Чтобы понять, насколько жизнь — странная штука. — Нарцисса, скажите, как вы со всем справляетесь? Что вас заставляет двигаться дальше? Миссис Малфой улыбнулась. В этом изгибе губ читалась вся история. Которая принадлежала только ей, Нарциссе Блэк. — Мой ребёнок. Если бы не было Драко, мои мотивы были бы совсем иные, но сейчас… Он бывает счастлив. В такое сложное время, это золото среди меди. Мой сын может улыбаться, несмотря на то, что происходит вокруг. Я горжусь им, поэтому это и есть ответ на ваш вопрос. Улыбка. В голове это нечто солнечное, что дарит прекрасные воспоминания о моменте. Она так давно не улыбалась без какого-то особого повода. — Я рада за вас, миссис Малфой. Рада, что у вас есть люди вокруг, в которых вы верите, — Гермиона вновь попробовала чай. Вкусный. Такой, каким его любила заваривать мама. Очень крепкий. — Ты страдаешь, девочка. Это всем видно. Но когда-нибудь эта проклятая война закончится и начнётся белая полоса. Мы сможем начать все сначала, — женщина докоснулась кончиками пальцев до её коленки, в знак поддержки. Символ того, что с ней есть рядом люди, которым не все равно. — Возможно, вы правы. Мне действительно стоит верить в лучшее. *** Домовик Микка проводила девушку в гостевую спальню. Да, это та самая спальня, в которой она была в прошлый раз. На тот момент Гермионе казалось, что в этом доме её история только началась, но все оказалось лишь сладостной дымкой, в которой её держала собственная голова. Подушечки пальцев коснулись мягких простыней, которые сейчас казались идеально выглаженными, ей было даже жаль садиться на кровать и сминать постельное белье своим весом. Конечно же, она блефовала. Наверное это было заметно слишком сильно, учитывая, как Драко улыбнулся в салфетку, но Гермиона не сбилась с пути. Даже если у неё отберут кочергу, запрут в подвале, она все равно по кирпичику разберёт себе проход на волю. Потом лицо Драко посерело. Этот фрагмент памяти заставил её содрогнуться. Тогда эти вопросы ей казались странными, но сейчас приобретали большой смысл. Этот пазл складывался в большую картину, на которой была она сама. Возможно, мозг специально не дал ей увидеть большего, иначе бы она точно сошла с ума. — Что ты помнишь о подвале Малфой-мэнора? — этот вопрос слишком пропитан надеждой. Гермиона стушевалась, а щеки предательски покрылись румянцем. Что за допрос? В голове какая-то каша, она помнит отрывки с Лестрейндж, Гарри и Роном, с Луной. Больше ничего нет, будто кто-то применил Обливиэйт. Глаза нервно забегали из стороны в сторону. Черт… Она не помнила! Столкнувшись со взглядом Грейнджер, Драко отпрянул, будто разочаровался в чем-то. Что она помнила? Пытки. Бесконечные пытки, которые влекли за собой темноту. Помнила его. Помнила всех тех, кто был рядом тогда. Артур рассказал все в подробностях, когда Гермиона застала его в очередной раз за бутылкой дешёвого алкоголя, только непонятно, откуда он его брал. — Когда вы с Гарри и Роном оказались там, то вас практически сразу распознали. Малфоя потом ещё допрашивали пару раз, но когда он вынес тебя из мэнора на руках, ни у кого не возникло лишних вопросов. Он подставил свою тётку ради неё. Ради грязнокровки, ради клейма, вырезанного на её предплечье. Вероятно, именно в тот временной отрезок она перестала различать лица. Её, видимо, долго лечили, но тот ужас, который был прожит, казалось, впитала голова, подобно губке. Невольно она вспомнила слова, которые говорила в ВБПО и вновь засомневалась. — Малфой не мой близкий человек, Луна. Я не знаю его, не понимаю, почему он помог мне в тёмном переулке и вообще ведёт себя так, будто знает меня как родную! — нервно выпалила Гермиона, запуская пальцы в каштановые кудри. Это было похоже на безумную загадку, которую ей надо было разгадать. Самое странное и пугающее было то, что Грейнджер осознавала, что некий участок в её памяти просто стерт, будто его и не было вовсе. — Ошибаешься, Гермиона. Очень даже близкий человек… Грейнджер терзало осознание того, что они все ЗНАЛИ. Знали о том, что она возможно ошибается. И от этого было ещё больнее. — Я же что-то забыла, верно? Драко обернулся на её голос. Глаза источали скрытую под маской равнодушия боль. — Да. Она дотронулась до груди — её что-то душило в этом доме. — Это предательство, Анджелина. И я… Больше не верю ни одной из вас. Это слишком дорого мне обошлось. И даже если меня что-то связывало с Малфоем, я не стыжусь этого. Стыдитесь вы, потому что он сын Люциуса, Пожиратель Смерти. Но я верю в то, что я никогда не водилась бы с ним без причины. И от этого ещё больнее. Вы просто не верите мне и пользуетесь тем, что я все забыла. Это были слишком громкие слова, от которых она могла бы сейчас отказаться. Ей на тот момент казалось, что история с Малфоем — лишь фрагмент жизни, который был удалён из головы подобно опухоли. Но не сейчас… На данный момент это нечто важное, что ей придётся разгадывать, кажется, десятилетия. Но её мысли снова вернулись в реальность. В суровую реальность, где она жила или же «существовала». Туда, где была и Лаванда Браун. Она вышла из комнаты, нашла домовика и попросила приготовить завтрак в постель. Казалось, механичные движения, но это ощущалось в новинку. Заботиться о ком-то. О Лаванде. Из кухни слышались чудесные ароматы яичницы с беконом и свежих тостов. Домовик вышла, аккуратно протягивая ей металлический поднос, наполненный различными блюдами на выбор. Гермиона не ошиблась: яичница с беконом, свежие тосты. Ещё прилагалось одно куриное яйцо, овсяная каша и хлеб с маслом. Даже здесь было правило — все столовые приборы на месте. Чайная ложка, вилка, нож. Чувствовался уровень семьи, в которой они с Браун находились. Грейнджер решила подать его сама, чтобы лишний раз не пугать девушку. Наверное, все, что сейчас было на подносе, могло показаться для Лаванды самым настоящим ресторанным меню, но даже у Гермионы потекли слюнки от увиденного. Аппетит разыгрался не на шутку. Она аккуратно толкнула дверь ногой и вошла внутрь: комната не особо отличалась от той, которую ей дали. Видимо, гостевые были стандартизированы. Браун сидела на кровати, осматривая комнату совершенно пустым взглядом. Завидев знакомое лицо на пороге, в её глазах промелькнула искра то ли радости, то ли удивления. — Где мы? — её голос звучал хрипло после сна, и Гермиона невольно улыбнулась, опускаясь на кровать рядом с ней. — Мы в одном из поместье Малфоев. Ты упала в обморок и я позвала Драко на помощь, как видишь, не зря. Его самого пока нет в доме, только миссис Малфой. Нарцисса сказала, что Блейз сейчас в командировке по делам Лорда, но прибудет уже завтра, так что пока мы остаёмся здесь, — Грейнджер аккуратно поставила тарелку с яичницей ей на колени и торжествующе вскинула руки вверх, громко провозгласив: — А теперь, налетай! Браун закатила глаза и аккуратно подцепив бекон вилкой, опустила его себе в рот, на мгновение зажмурившись от удовольствия. — Я… Я так давно не ела бекон. Наверное, это лучшее за все военное время, что я ела, — Браун вновь зажмурилась, смакуя одно блюдо за другим. На душе стало тепло. Так тепло, как не было никогда. Этот человек радовался бекону. Обычному куску мяса, который ни у кого раньше не вызвал бы такое количество восторга. И было в этом что-то искреннее, настоящее. — Скажи, как ты себя ощущаешь? Нам в любом случае придётся ждать Забини, с другими колдомедиками мы можем подвергнуть семью Малфоев риску. Но если вдруг тебе не хорошо, Нарцисса может устроить… — Я в порядке. Гермиона вновь улыбнулась, наблюдая за тем, как Браун поглощает пищу. — Я рада, Лаванда. Я правда рада, что есть люди, которые готовы нам помочь, — она пробормотала это слишком тихо, явно смущаясь собственного порыва. Гермиона никогда не была близка с Браун. Она все время казалась ей хитрой лисой, занозой в заднице и просто… Противным человеком. Но сейчас, смотря на неё в чистых белых вещах, с наполовину лысой головой и этими страшными синяками. А ещё зубы… Которых осталось не так много, но она ещё могла жевать. Грейнджер чувствовала свою беспомощность и вину. Хотя и не делала ничего такого. — Спасибо, Грейнджер, правда. Я… Я, возможно, тот человек, которого недолюбливают все, но сейчас, я вновь смогла ощутить заботу, которой мне не хватало, — тихо сказала Лаванда, дотронувшись рукой до залысины, явно нервничая. Это старая привычка. Браун всегда трогала волосы, когда нервничала. Ком встал в горле, но Гермиона лишь улыбнулась. Вновь. Давно не улыбалась так часто. Почему-то, именно сейчас перед глазами всплыл образ лаванды. Цветы, которые благоухают. Это её цветы. Только её. — Лаванда, ты главное сосредоточься на выздоровлении, хорошо? Миссис Малфой сказала, что Блейз уж точно вылечит эту болезнь, поэтому ты можешь не беспокоиться. Тем более, знай, что я рядом. Правда рядом, — Грейнджер улыбнулась и поставила перед ней тосты с маслом и ножиком, чтобы девушка смогла сделать себе вкусный бутерброд. Гермиона поняла — надо дать девушке чуть больше приватности, поэтому встала, чтобы удалиться, но её ладони коснулись пальцы Браун, удерживая на месте. Грейнджер остановилась и обернулась. Лаванда смотрела на неё голубыми глазами, полными благодарности. — Теперь мне легко. Бывшая гриффиндорка лишь улыбнулась и вышла из комнаты, чтобы пройти в спальню и немного поспать. Бессонная ночь давала о себе знать. *** Дойти до спальни так и не получилось — в коридоре она столкнулась с Драко, который только вернулся в особняк. Взгляд его был уставшим, тёмные синяки под глазами сильно контрастировали на фоне бледной коже. Гермиона оглядела его с ног до головы: на нем был все тот же чёрный мундир с их первой встречи. Погоны с черепами, как и тогда. Дверь открывается и на пороге виден школьный задира, с вечно прилизанными светлыми волосами и мерзкой ухмылкой. Драко Люциус Малфой. Недавно она слышала от жителей, что он занял пост офицера армии регулярных войск. Теперь ему по полному праву подчинялись отряды. Чёрная форма Пожирателя Смерти, только теперь на ней были погоны с отличительными значками. Если Гермиона видела в маггловских фильмах обычные звезды, то тут были черепа. Лорд Волан-де-Морт наверняка был невероятно «щедр», выдавая подобные знаки отличия. Грейнджер мотнула головой, отгоняя старые воспоминания. Сейчас перед ней стоял другой человек, но при этом, девушка все равно чувствовала себя неуютно. — Это нормально, что тебе сложно его воспринимать как раньше. Жизнь помотала тебя конкретно, ты жила с мыслью, что его семья — враги. Не вижу в этом ничего постыдного, — сказала ей как-то Анжелина. Возможно, она права. Гермионе просто сложно жить, воспринимая все по-иному. Уж лучше отдалиться, чтобы разобраться в себе. «Отношения» с Малфоем не были приговором, а она не его собственность. — Привет, — неуверенно поприветствовала его Гермиона, поняв, что до сих пор находится в ночной рубашке. Парня это не волновало совсем, Малфой лишь всматривался в её лицо. Видимо, она не выглядела лучше его ни на йоту. Ладошки запотели от нервоза. Что было бы, если бы она не сорвалась, как умалишенная, на поиски сикля? Наверное, до сих пор бы жила в неведении, спокойно засыпая ночами и не испытывая постоянные головные боли. Но это её жизнь. Должна знать. — Бессонная ночь? — спросил он, снимая с себя офицерский мундир. Его движения были беспорядочными, передавали всю нервозность. — Да. Много писем, так ещё и Лаванда… Твоя мама сказала, что Забини в командировке и придётся ждать его возвращения. С Браун все будет в порядке? Некорректный вопрос. Драко не колдомедик, но ей хочется услышать этот ответ хоть от кого-то, чтобы наконец-то успокоиться и выдохнуть. — Мы стабилизируем её состояние, чтобы она легче переносила боли. Ты сама как? — Драко вновь обернулся к ней и начал наступательные движения. Гермиона усилием воли заставила себя не пойти на попятную, но кровь все равно прилила к лицу. Как бы она не желала всего этого, тело помнило. Оно помнило все касания, все тёплые объятия, поцелуи. Все то, что когда-то принадлежало «ей», но не Гермионе. — Нормально, кручусь в рутине, разношу письма и просто выживаю, — усмехнулась Гермиона, облокачиваясь об косяк. — Я ещё не ел сегодня. Присоединишься? — он кивнул головой в сторону столовой и девушка кивнула. При разговоре с Нарциссой ей и кусок в горло не полез, но из-за Лаванды проснулся аппетит. Они шли в полном молчании, но Гермиона успела рассмотреть его краем глаза. Все так же подтянут, высок и обаятелен. Ей даже стало неловко от того, что «она» была с ним. Глупая, глупая шутка. Домовики тут же начали суетиться, организовывая им завтрак на двоих. Малфой галантно помог ей присесть, чем вызвал очередную вспышку румянца на щеках. Перед ней начали появляться блюда: омлет с овощами, солёный лосось, стручки фасоли и ароматный чай с листиками мяты. Гермиона посмотрела на тарелку Малфоя. Там было то же самое. Удивительно, но все принесенные блюда — её любимые. — Не смотри на меня так удивлённо, Грейнджер. Ты сама мне когда-то говорила, что обожаешь лосось, поэтому здесь нет ничего криминального, — с насмешкой посмотрел на неё Малфой. — А ты прям неженка, лишний раз не посмотри, — закатила глаза Гермиона, набрасываясь на завтрак. Сначала все ограничивалось дежурными фразами, но когда принесли десерт, то беседу завела сама Гермиона. — Как обстоят дела с Орденом? Гарри связывался с тобой? — девушка чайной ложкой разделила кекс пополам и облизнулась. Цукаты. — Поттер направит к вам провизию и нескольких членов из вашей бравой команды. Если конкретно, то Ника и его сестричку, в последний момент напросилась и Чанг. Но сейчас есть некоторые проблемы, которые нужно урегулировать, прежде чем открывать лондонский барьер, — Драко явно намекал на опасность проведения такой операции, поэтому она содрогнулась от мысли, если вдруг что-то пойдёт не так. — Я ещё хотела поговорить о мерцании. Почему ты смог ощущать все мои эмоции, если я в буквальном смысле смотрю воспоминания твоими глазами? — Грейнджер заинтересованно выгнула бровь, но не увидев знакомой усмешки, а лишь пустые глаза, тут же отвела взгляд в сторону. — Разработка Тео в своём роде уникальна. Мерцание — это не Омут памяти. Здесь я все смотрю твоими глазами, могу испытать твои эмоции. Именно поэтому, если наш дорогой друг будет работать над своим изобретением в дальнейшем, то Министерство и Аврорат просто перекупят у него права на эту диковину. Так с лёгкостью можно будет определить, искренен человек, не врёт ли и все в таком духе, — Малфой немного звонко поставил чашку на блюдце, а потом снова обратился к ней, — мне нужно будет поговорить с Браун о неразглашении информации об этом доме. Пойдёшь со мной? Гермиона кивнула, моментально поднимаясь вслед за парнем. Завтрак окончен. Драко ещё попутно говорил ей о том, что потом следует предупредить Люциуса об их приходе, но это уже его трудности. — Сейчас обсудим детали и… Он не успел закончить, как тут же захлопнул дверь в комнату Лаванды, навалившись сверху и смотря на Грейнджер испуганным взглядом. — В чем дело? — пробурчала Гермиона и попыталась отодвинуть парня от двери. — Не заходи, — прошептал парень, пытаясь удержать её на месте. — Да что такое?! — разъяренно воскликнула Гермиона и, откинув парня в сторону, резко дернула за дверную ручку. На кровати сидела Лаванда, с воткнутым в шею столовым ножом. Вся рубашка была залита кровью, а глаза закатились, скрываясь под веками. Гермиона закричала от ужаса, падая на колени и зажимая голову руками. Нет, не может быть… ЭТО ВСЕ НЕПРАВДА. Слезы полились по щекам, а Грейнджер кричала и рыдала, начиная кашлять от напряжения в горле. Драко обхватил её за плечи, пытаясь оттащить в коридор, но она как в тумане, упиралась ногами в половицы и кричала, смотря на бездыханное тело Лаванды. — Не говори так, мы ещё найдём способ… — Я не хочу этого. — Я устала, Грейнджер. Устала быть, существовать, пытаться выжить. Эта война настолько меня вымотала, что я не вижу смысла бороться. Поверь, эта война не закончится с прекращением блокады. Она будет продолжаться, собирая свою кровавую жатву. Это — всего лишь маленький этап, а мы в нем пешки. В голове проносились все её слова, все отчаянные взгляды. Грейнджер верила в лучшее, но Браун уже нет. — Те, люди, которых я любила, больше меня не любят. — Я чувствовала себя одухотворенной, пока этот сукин сын не сполз с меня и с отвращением не посмотрел на мой живот и ноги. Тогда я поняла, что просто не могу кому-то понравиться. Драко все ещё держал её за плечи, прижимая к себе. Они сидели в коридоре, а Гермиона просто кричала ему в плечо, наверное, успев покусать. — Драко, что же это… Она… ЗА ЧТО, МЕРЛИН, ЗА ЧТО?! — заорала Гермиона, срывая голос до хрипоты. — И то, вспоминать меня будут как «потаскушку Браун», человека без своего имени. Просто я знаю, что после войны меня никто не будет ждать. Никто даже не встретит дома, не заварит тёплый чай и не скажет о том, насколько я любима. «Теперь мне легко.» Малфой держал её так крепко, что напряжённые мышцы проглядывали через ткань рубашки. Когда истерика сменилась едва слышными всхлипами, он заглянул в её глаза. Гермиона видела. Видела только серую гладь, как тогда, когда она не могла видеть лица. — Гермиона, дыши. Она мертва, слышишь? Мертва, — парень продолжал гладить её мокрые щеки, размазывая слезы по всему лицу. — Как же так… Я же её только сейчас видела… Живой. — Соберись, девочка. Я рядом, Грейнджер. Я рядом. Она слышала его сердцебиение, которое было таким же учащенным, как и у неё. Все смешалось в однообразную серую массу, которая поглощала её. — Мерлин, за что… Она же хорошая, Малфой. Она действительно была хорошей, — как в бреду шептала девушка, вновь представляя лицо Лаванды. Драко молчал, видимо, не находя нужных слов. Сама она не знала, сколько успела просидеть в коридоре под дверью, просто пытаясь прийти в себя. Но он был рядом. Тишина наполнила весь дом, за окном было слышно пение птиц, которые прославляли что-то. Мир, войну или горечь? Грейнджер не знала. Всхлипы закончились, слезы высохли, оставив лишь пустоту и спазмы в районе грудной клетки. Весь мир остановился со смертью Браун. — Я так больше не могу, Драко. Отведи меня домой, — прошептала Гермиона, в последний раз взглянув на дверь в комнату Лаванды. Наконец вновь пришло осознание, что же такое война. Грейнджер посмела забыть об этом, и жизнь ударила вдвойне больно, чем в прошлый раз. Наверное, эти страдания не закончатся никогда. *** Две недели спустя… Грейнджер кинула окурок старой сигареты в пепельницу, вновь возвращаясь к чёрному блокноту, лежащему на письменном столе. В нем осталось совсем мало страниц, Грейнджер даже вновь открыла «первую», чтобы взглянуть на запись, с которой все началось в Лондоне. 2 июня, 1998 год «Это снова я. Я не так много пишу, но лишь за это меня могут убить. Сегодня 2 июня, 1998 год. Прошёл ровно месяц с того момента, как мы находимся в блокаде. Джинни говорит, что потом Гарри сделает все возможное, чтобы снять кольцо окружения вокруг магического Лондона, но сомнения никто не отставляет в сторону. Весь Орден Феникса снаружи, внутри остались мирные граждане и просто те, кто не успел уйти. Среди этих людей остались Артур Уизли и множество девушек однокурсниц из Хогвартса. Если кто-то, наверное, найдёт этот дневник, то меня уже, наверное, не будет. Волан-де-Морт с каждым днем вводит все больше репрессий и, не дай Мерлин, он узнает о том, что они находятся на территории Лондона. Совятни убрали, магию отслеживают, барьер пересечь нельзя. Ситуация паршивая. Город кишит Пожирателями Смерти, но Артур нашёл выход. Мы с другими девушками стали почтальонами. Переносим письма между домами, пытаемся выведать хоть какую-то информацию для Ордена. Артур молодец, он отлично справляется…» Многое изменилось с того времени, теперь никто не справлялся. Но она до сих пор жива. Гермиона с силой вдавила стержень ручки в слова, написанные когда-то. Листы переворачиваются быстро, она нервничает, что не решится потом. Последняя страничка дневника. 1 августа, 1998 год. 《 Это снова я. Пишу здесь в последний раз, потому что у меня больше нет сил. Мне казалось, что жизнь в блокаде — не так страшна. Мои сомнения развеялись. Война страшна в любом её проявлении. Это напоминание для тех, кто так отчаянно её желает. Меня во второй раз кинули в пучину смерти, заставляя смотреть на это. Знаете что? Идите нахер, потому что моя хорошая знакомая мертва. Из-за войны. Из-за вас. А я специально выживу. Из всех тех, кто есть, я выживу. Моя душа умирала слишком много раз, позвольте спасти хоть тело. И да… Верните меня домой.》