POSTMAN

— Где ты витаешь, Гермиона? Уже ночью прорвутся люди из Ордена, а ты даже не пытаешься растянуть щит дальше себя! — ворчал Риддс, строго смотря на ученицу. Гермиона никак не могла сосредоточиться на чем-то, кроме как на ее последней ссоре с Малфоем. Она была груба. Нет, даже СЛИШКОМ груба. Наверное, Драко ужасно злился, она ощущала это каждый раз, когда оказывалась в «переходе» между разумами. Туман был густым, неприятным, а светлячков не было, что очень расстроило девушку. Весь вечер она разговаривала с Джинни о плане операции, но мысли все равно возвращались к парню, который стал для неё кем-то большим, чем она ожидала, несмотря на все невзгоды. Грейнджер прокручивала в голове последний разговор с Уизли, пытаясь собрать по крупицам ту информацию, которая свалилась на голову, подобно пыльному мешку: — Луна разговаривала с Малфоем и Забини… Это точная информация? — в очередной раз спросила Гермиона, пытаясь поэтапно расписать действия ВБПО на бумаге. Получались какие-то каракули, но с привычными ей закорючками. — Уже не веришь своему парню? — ухмыльнулась Джинни, но, увидев взгляд подруги, примирительно подняла руки, — Ладно-ладно, молчу. Да, Малфой передал мне письмо Гарри. Пришлось сразу сжечь, чтобы никто не перехватил. Грейнджер хмыкнула и отложила ручку в сторону, приготовившись к рассказу Джинни. — Гарри написал, что Пожиратели ворвутся в Лондон потоком, в то время как регулярные войска будут рыскать по домам. Смотри, — Уизли поставила палец на красную точку, — это Роял-Альберт-Холл. Он будет ждать нас там, в то время как Пожиратели должны обогнуть здание Парламента и войти в город через барьер. Орден прорвет купол и сделает брешь, через которую мы выйдем. — Мы не можем просто выйти. Пока Орден снимет купол, Пожиратели уже будут в городе, — ей не хотелось верить в то, что многие могут погибнуть, — мы должны отвлечь их, пока Аберфорт и Аластор будут снимать заклинание. Мы не можем позволить плану сорваться. Они обсуждали всё до утра, пока в блокноте не образовался план, который мог стать провальным в любой момент: 1. Вывести гражданских с центра города. 2. Разделиться на два лагеря: один пойдёт отвлекать Пожирателей, другой будет проводником для Чаки и Клэри. 3. Выжить, черт бы вас всех побрал. Щит мог бы помочь всем им выжить, если бы у неё получалось хоть что-то. Как назло, дурные мысли не покидали голову, а слово «если» преследовало её на протяжении всего дня. Если их поймают? Если они умрут? Если блокаду не снимут? Чаки продолжал смотреть на неё, пытливо и внимательно, будто пытался увидеть каждую эмоцию на её лице. Потом он предложил сыграть с ним в шахматы, чтобы отвлечься немного. Грейнджер даже порывалась спросить, не был ли Риддс профессиональным шахматистом до всего этого дерьма. Сейчас, когда была уже вторая партия, а он в очередной раз загнал её в тупик, Гермиона разочарованно вздохнула: — С тобой бесполезно играть, ты всегда побеждаешь. — Ну же, твой ход сейчас, — рассмеялся Чаки, указывая пальцем на доску. — Я не могу решить, что же использовать против тебя, — Гермиона осмотрела каждую фигурку, которая могла приблизить её к победе. Вся жизнь — шахматы. Твои действия всегда будут иметь последствия в будущем. Возможно, эта игра слишком жестока, особенно если применять её к реальной жизни, но она учит логически мыслить. Здраво мыслить. И вот Гермиона задавала себе вопрос: неужели их ждёт новая кровавая партия? Сегодня ночью решится судьба пешек, которые, если доберутся до края доски, станут любой фигурой. Это другая история, другой шанс на жизнь. Возможно, мы сможем стать теми, кем не можем являться. Но пока что мы всё ещё пешки, которым предстоит дойти до края доски. — Тебе в любом случае надо будет принять решение. Выбора невозможно избежать, — Риддс сделал глоток зелёного чая, продолжая с хитрой улыбкой следить за раздумьями девушки. — Кто тебя научил играть в шахматы? — она дотронулась до слона и сдвинула его на две клетки по диагонали. — Мой отец был весьма строгим учителем. Если я проигрывал партию, то мог потом вечность таскать мешки с мукой, пока он наконец-то не разрешит закончить. Так у меня в двенадцать лет появились проблемы со спиной и суставами, — с какой-то досадой усмехнулся Чаки, передвигая пешку на одну клетку вперёд. Гермиона поморщилась. Жестокая учёба — худшее, что только может быть. — И ты… Ненавидел его за это? — Мой отец был чёртовым цербером, которому достаточно было слово поперёк сказать, чтобы потом жалеть об этом до конца дней своих, — ухмыльнулся Чаки. — Шах. Грейнджер начала искать пути отступления, но её король был зажат. Она провела аналогию с битвой, которая может быть проиграна сегодня. Её невольно бросило в жар, а ладони вспотели, когда она дотронулась до ферзя и сделала ход. Несколько секунд Риддс смотрел на неё, а потом взяв свою фигуру и передвинув её, произнёс: — Мат. — Вот дерьмо, — рассмеялась Гермиона, нервно заламывая руки. — Что с тобой, Гермиона? Ты не можешь растянуть щит, даже не пытаешься обыграть меня. Не поверю, что столь умная ведьма стала рассеянной из-за обычного беспокойства, ведь это не первое твоё сражение, — Чаки придвинул к ней тарелку с засохшим печеньем, но она с радостью взяла одно. — Не знаю, какая-то странная апатия… Мне кажется, что я могу все физически, но совершенно истощена морально. Наверное, я просто устала, — пробормотала Грейнджер. Надо полагать, глупо переживать из-за отношений, когда назревает нечто более серьёзное, но в этом была она — Гермиона. Ей хотелось верить, что все наладится, особенно в отношениях с Драко. Возможно, стоит связаться с ним сегодня вечером. — Ты должна понимать, что все, что сегодня произойдёт — это великое дело, ради которого и умереть стоит. Лондон должен быть свободен. Мы должны быть свободны, — прошептал мужчина, мягко похлопав её по плечу. Да. Они заслуживают свободы. *** Ник поставил бокалы на стол под одобрительное улюлюканье девушек. Чаки благосклонно отдал им бутылку коньяка из своего драгоценного запаса. Уже сегодня ночью все начнётся, поэтому это был повод опрокинуть в себя немного. На заднем плане тихо, но уютно играла та самая кассета с Modern Talking, а рядом с Джинни сидела Клэри, которая смеялась над очередной шуткой своего мужа и колола орехи, которые, видимо, завалялись у них дома. — Эй, много не пейте, иначе голова станет как огромный помидор, — попытался отшутиться Чаки, который заслужил смешки со всех сторон. — Думаю, сегодня можно, — улыбнулась Тиффани. Оказывается, что Клэри умеет играть на гитаре, и все, конечно же, попросили её сыграть что-то. Было в этом что-то родное, что ободряло и помогало верить в лучшее. Гермиона сидела рядом с Кэти и Луной, последняя положила голову к ней на колени, а Грейнджер мягко перебирала светлые локоны. — Сколько ты училась играть? — улыбнулась Кэти и кивнула в сторону гитары. — Два года. Я не очень хорошая ученица, — пожала плечами Клэри и подала своему мужу миску с лесными орехами. Казалось, эта безмятежность будет длиться вечность, но Гермиона вспомнила о важном. О Драко. Под удивлённые взгляды остальных, она медленно поднялась на ноги и ушла в комнату, чтобы скрыться от посторонних глаз. Комната встретила её привычным запахом лаванды и барбариса — Клэри услужливо расставила чаши с ароматными травами. Грейнджер аккуратно села на кровать, достав из-под майки цепочку с серебряным кольцом. — Это моя благодарность тебе за беспокойство, которое уже давно по отношению ко мне никто не испытывал. Коснись этого кольца, когда будет все совсем тяжко. Не важно, будь то душевная боль или физическая, к тебе всегда придёт помощь. Когда она подарила ему это кольцо, то знала про связь сознаний. Это кольцо ей подарила Тонкс, на случай, если ей нужна будет помощь. Если его передариваешь, то связь создаётся уже с другим человеком. Возможно, именно оно дарило ей силы двигаться дальше, ведь Гермиона всегда знала, что может оказаться в разуме Драко и связаться с ним в любую минуту. Это было эгоистично отдавать подарок Доры, но она понимала, что Малфой нуждался в нем больше, чем она сама. Теперь же у нее самой была с ним связь. Она медленно провела по гладкому серебру и прикрыла глаза. В голове сразу возникла дымка, уже родной туман. Светлячков не было ещё с момента их ссоры, поэтому она двинулась вперёд, прямиком к двери, соединяющей разумы. Не было слышно ничего, хотя Гермиона мечтала услышать топот знакомых лап волка. Патронуса Драко. Грейнджер задавала себе вопрос, почему именно волк? Почему не дракон, что было созвучно с именем. Но, наверное, она не получит ответа. Девушка оказалась перед дверью, у которой… Не было ручки. Это может значить только одно. Она с силой ударила по двери, в попытке вломиться в его разум. И ещё, раз за разом, пока костяшки не разбились в кровь. Слезы невольно покатились по щекам, она чувствовала себя предательницей. — Ну же, открой чёртову дверь! — Гермиона сильнее ударила, но никакого ответа так и не было. — Пожалуйста. Ей хотелось, чтобы он впустил, чтобы поговорил с ней. Гермиона приложилась лбом к ней, в надежде, что Драко откроет. Её взгляд опустился к ногам и она увидела бумагу. Присев на корточки, Грейнджер аккуратно взяла её в руки, разворачивая. Это было письмо. «Грейнджер, я в принципе знал, что ты придёшь. Сейчас мы не можем себе позволить такую роскошь, как разговоры, пусть мой разум будет закрыт для всех, в том числе и для тебя. Как бы не хотелось признавать этот факт, но ты делаешь меня слабым. Уизлетта наверняка сообщила тебе о том, что начнётся ночью. Держись группы и не смей геройствовать. Я помогу вам выйти в целости, если что-то пойдёт не по плану — просто бегите в сторону Роял-Альберт-Холла, бегите и не оглядывайтесь. По поводу Ханны… Я знал, что ты будешь зла на меня, просто оттягивал момент, когда смогу рассказать. Ты бы, как сраная героиня, рванула в самую гущу событий. Поттер просил меня об одолжении, при последней нашей встрече. Он хотел, чтобы я обезопасил тебя от тупых решений. Ты должна продержаться до его прихода, это его просьба. Именно поэтому я смолчал. Думал, что таким образом получится удержать тебя от всего этого дерьма. Поверь, я мог бы…» — Гермиона! ГЕРМИОНА! — кто-то с силой тряс её за плечо. Она вынырнула из тумана, оказываясь в комнате. Её руки тряслись, а костяшки покраснели. Её глаза столкнулись с лицом Луны, которая обеспокоенно продолжала трясти её за плечи. — Что такое? — Они напали на город. ОНИ уже ищут нас, — выпалила Лавгуд и протянула девушке руку. Гермиона доли секунд смотрела на белую ладонь и крепко ухватилась за неё. Похоже, все началось. *** Когда она в очередной раз споткнулась, то мысленно прокляла себя за невнимательность. Дементоры вновь появились над городом, но их уже было сложнее различать, ведь небо было чёрным. Джинни бежала впереди, сразу за ней Кэти и Анжелина, Алиша и Сьюзен. Луна, Ханна, Чжоу с Тиффани и Ником вели за собой Чаки и Клэри. Пока все шло по плану, но вечно так длиться не могло. Вдалеке послышался крик девушки, и все они вытащили палочки, моментально ускоряясь. Гермиона нервно сцепила руки — ей нужно сосредоточиться на щите. — Давайте пошумим, девочки! Бомбарда Максима! — закричала Кэти и направила руку с палочкой в сторону фонтана. Раздался грохот, плиты разлетелись в стороны. Гражданские начали визжать, как ненормальные, а вспышки заклинаний озарили небо. Все это было похоже на страшный сон, который не мог закончиться на позитивной ноте. Джинни и Анжелина выхватили палочки и встали по бокам, защищая Гермиону, которая в это время пыталась растянуть щит. Давай же, Грейнджер, все получится. Она попыталась прикрыть веки, чтобы сосредоточиться на невербальной магии, но из-за бега это было невозможно. Наверное, сейчас ещё не время. В окнах начали мелькать отражения от зелёных вспышек: Пожиратели были в городе. Борись. Борись за себя, за других. За живых и за мёртвых. Гермиона перепрыгнула через труп маленькой девочки, той самой, которую она видела возле дома. Её лицо было искажено в гримасе нескончаемой боли, а в руках был зажат… Медвежонок «Тедди». Грейнджер споткнулась об камень и чуть не рухнула лицом в асфальт. Казалось, что время остановилось. Эти крики, это отчаяние. Эти люди, которые пытались сражаться. Все смешалось в странную серо-красную массу, грязное пятно. Какое-то заклинание прилетело в здание: окна вылетели из рам, осыпая девушку градом острых осколков. Она постаралась отбежать в сторону, но не успела — руки до локтей покрылись порезами. Девушка зашипела от боли, приседая на корточки. Борись. Борись. Анжелина ударила в ближайшее здание: казалось, что небо обвалилось на землю, такой сильный был шум от разрушения. Они все вывернули к Собору Святого Петра, чтобы выбежать сбоку. Внезапно, купол над городом заискрился, по нему будто запускали заклинания тысячи волшебников. В груди что-то затрепыхало, а на языке появилось лишь одно имя: Гарри. Сейчас они все бежали в сторону Парламента, чтобы устроить там настоящее огненное шоу. Неожиданно с другой улицы вывернула группа Пожирателей, состоящая из пяти волшебников. Как бы Грейнджер ни хотелось помочь остальным, главным условием было прятаться во время потасовки и растягивать над ними щит. Гермиона незаметно нырнула в тёмный переулок и вытянула руки вперёд, прикрывая глаза и сжимая кулаки до побеления костяшек. Она нервно пыталась вспомнить учёбу с Чаки: — Магия не может быть ограничена только твоим телом, ты должна выпустить её наружу. Твоя магия — твоя защита. Представь её в своей голове, визуализируй цвет и аромат щита. Он есть у каждого, просто немногие знают, как его использовать. Представь себя в таком месте, где тебе спокойно. Ты чувствуешь умиротворение, жизненную силу. Сейчас она чувствует лишь животный страх и отчаяние. Чуда не случалось, а девочки уже успели заметно ослабеть. Её щит никак не хотел отделяться от тела. Она вновь и вновь представляла его, вспоминала туман со светлячками и напряжение в руках. — Авада Кедавра! — крикнул мужчина и направил палочку на Боунс. — СЬЮЗЕН! НЕТ! — завопила Алиша и попыталась подбежать к Сьюзен, чтобы оттолкнуть, защитить. Спасти. Яркий зелёный луч ослепил всех, а затем раздался отчаянный крик Кэти. Рыжие волосы спутались. Она лежала на земле, как мёртвая кукла, в неестественном положении. Гермиона судорожно выдохнула и рухнула на землю, до боли начиная бить костяшками по земле. Её бешеный взор был устремлен на Боунс, которая теперь лежала на руках Спиннет. Раздалась ругань со всех сторон, казалось, Грейнджер начала слышать шёпот мёртвых душ этого города. Она… Она ничего не могла сделать. Совершенно ничего. И она закричала, что есть мочи. Это боль, это смерть, это ненависть. Грейнджер думала, что её просто разорвёт на куски от переполняющих эмоций. — Бежим! — где-то, сквозь толщу воды, послышался голос Джонсон, которая дергала Спиннет за руку, но та не поддавалась. Они не могли ждать её. Гермиона попыталась подняться на ноги, но коленки подкосились, и она вновь рухнула на землю. Её заметила Джинни, которая буквально силком потащила её в сторону Парламента. Они все бежали и бежали, не останавливаясь. Боль в боку с каждой секундой становилась ощутимее, а горло саднило от сухости. *** Тиффани опустилась на колени перед Ником, пытаясь зажать раны от Сектумсемпры. — Ник, нет… Пожалуйста, нет, — безумно шептала Грейс, обхватывая лицо брата руками. — Уже слишком поздно, Тиффани! Он умирает, — рыкнула Ханна, пытаясь ухватить блондинку за локоть. Заклинание попало в него, когда они выводили женщину с детьми из зоны сражений. Какая-то девчонка среагировала быстрее, чем они успели отправить ответную Аваду. Тиффани увидела брата уже лежащим на земле, когда из горла, не останавливаясь, текла кровь темно-бордового цвета. Все из-за Ребекки. Если бы браслет был цел… — Я не могу его здесь бросить! Это неправильно, черт возьми! — зарыдала Тиффани, пытаясь приподнять брата, но тот мёртвым грузом лежал на земле. Его карие глаза бездумно смотрели на тёмное небо. Это было неправильно. Все это было ложью, сраным сном, который не заканчивался. Рядом стояла Луна, которая пыталась перевязать ему раны, но их открывалось все больше. Никто не помнил, какое обратное заклинание. — Мерлин, это безумие! Так не должно быть! — прошептала Чанг. — Тиффани, пошли! Если мы не придём вовремя… — закричала Аббот, пытаясь оттащить её от брата, но та вцепилась в его плечи, рыдая до сильного кашля. Купол сотрясло от мощной магии и ударная волна прошла дрожью по земле. Блокада рушилась на глазах: все искрилось, и лучи заклинаний начали чётче мелькать в небе, что означало лишь одно — они могут выйти. — Небо… Небо искрится, — прошептал Ник, закашлявшись из-за крови. И замолчал. — НИК! — заорала Грейс, теребя парня за плечи. Раздались крики Пожирателей, которые, видимо, бежали отражать атаку Ордена. Аббот с силой потянула девушку на себя, отрывая от земли и от мёртвого брата, ощутимо встряхивая за плечи. — Мы должны оставить его, слышишь?! Должны оставить, — повторила Ханна и вытянув палочку вперёд, направила её на одного из Пожирателей. — Авада Кедавра! Где-то вдалеке завыл Фенрир Сивый, и это могло означать лишь одно — все силы устремились отбиваться против Ордена. *** Гермиона и раньше видела столько крови, но сейчас это был какой-то нескончаемый кошмар. Девочки громили все на своём пути, создавая как можно больше шума. Грейнджер начала собирать камни, кидая их в окна зданий, чтобы создать дополнительный шум для привлечения внимания. Сейчас, когда они сражались, когда они раз за разом испытывали боль в районе сердца за погибших, она поняла, что имел в виду Тео, когда говорил ей о боли: — Я не боюсь боли. Я боюсь того, что испытают мои близкие. Вот каково истинное определение боли. Наверное, она только сейчас поняла, что боль от падения на роликах — ничто, по сравнению с той, которую испытывают сейчас потерянные люди. Были ли они потерянными людьми? Определённо. Ей до безумия хотелось дотронуться до кольца, чтобы не чувствовать себя так одиноко, как сейчас. Она сказала много лишнего, это факт. Но ей хотелось ощущать его присутствие, хотелось знать, что он рядом. Гермиона чувствовала тяжесть часов в заднем кармане, которые, кажется, остановились. — Ложись! — из раздумий её вырвал крик Кэти, которая указала на здание справа. Бомбарда разнесла его до фундамента, огромные куски полетели в их сторону. Грейнджер сконцентрировалась и буквально «отодрала» щит от себя, растягивая его над головами Анжелины, Кэти и Джинни. Она в первый раз смогла разглядеть его в действии. Голубоватая материя моментально накрыла их головы, а кирпичи начали отлетать в разные стороны, рассыпаясь на мелкие камешки от удара об землю. Гермиона, как и остальные, еле сдержала восторженный вздох. Это было… Это было сильно. — Надо разделиться и обогнуть здание, чтобы не напороться на неприятности! Гермиона, иди с Алишей к задней части, мы устроим зачистку около парадной, — крикнула Джинни и рванула вместе с остальными вперёд, чтобы не терять ни секунды. — Помчали, — крикнула Спиннет и побежала к чёрному выходу. Ноги вибрировали от усталости, но она побежала. Побежала ради свободы. Ради Лондона. Ради Англии. И ради тех, кто умер. *** Они буквально столкнулись лоб в лоб с отрядом Пожирателей. Не регулярных войск. А с НИМИ. Послышался безумный смех Беллатрисы, отчего её бросило в дрожь. В голове появились фрагменты прошлого, которые она так хотела забыть. Тёмная магия ломает ей ребра, рвёт мышцы на куски, заставляет давиться кровью. Она слышит крики. И пение птиц. Райских ли птиц? Таких, которых она слышала в лесу? Или других? Над головой лишь смех… Смех… Глаза перекрывает кровавая пелена, она видит лишь тёмный силуэт сумасшедшей женщины. А потом чувствует тепло и спокойствие. Будто папа поднял на руки, совсем как в детстве, и несёт её. Куда? Она сама не знала. Гермиона засыпала в беседке на даче, и он относил её в дом, накрывая лёгкой простынкой. Где же сейчас её папа? Наверное, спит рядом с ней. В той самой беседке. Тогда кто же несёт её на руках?.. Её передернуло, когда она столкнулась с безумным взглядом тёмных глаз. Лестрейндж была такой же, как и в воспоминаниях. Ни капли не изменилась. — А вот и милая грязнокровка появилась в поле зрения! Кажется, я недостаточно мучила тебя в прошлые наши встречи, — улыбнулась женщина, обнажая свои уродливые зубы. — Круцио! Красная вспышка озаряет все вокруг, пока Грейнджер не понимает, что летит на землю, накрытая чьим-то телом. Алиша истошно вопит: в районе грудины слышится хруст ломающихся рёбер. Гермиона пытается растянуть щит, но все тщетно, ноль концентрации. Ей в голову ударяет заклинание. Боль. Невыносимая боль в висках, будто кто-то хочет раздавить ей голову, подобно виноградине. Грейнджер с силой сжимает кулаки, пытаясь вытолкнуть щит из себя, но слышит лишь отвратительный смех, который не прекращается ни на секунду, впиваясь в сознание. Её тело начало биться в судорогах, а изо рта выступила пена. Она видела тёмный силуэт, тот самый, который смогла разглядеть в мерцании. Тот самый, что был её ночным кошмаром. Гермиона истерично схватилась за руку и буквально вскрикнула: — Не трогай! Не делай этих движений… Они напоминают мне её. Перед глазами вновь всплывает картинка, как Лестрейндж кидает её на лопатки, нависая сверху. Она снова нависла над ней, шептала нечто странное: — Грязнокровки умрут другой смертью — вы, тот самый идеальный экземпляр для Волан-де-Морта, который поможет ему возвыситься! Он будет черпать из вас всю силу, пока от вас ничего не останется! Её зловонное дыхание, подобно запаху смерти, опаляло лицо Гермионы. Грейнджер начало мутить из-за слов, из-за войны, из-за жизни. Что будет… Что будет с ними, если ничего не получится? Она пытается втянуть как можно больше воздуха через рот, но челюсти не разжимаются, зубы скрипят и стачиваются друг о друга. Внезапно боль отступает, а в ушах стоит яростный вопль Лестрейндж, которая буквально сползает с неё. Слышны хлопки заклинаний, в воздухе витает аромат темной магии. Гермиона приподнимается на локтях, пытается разглядеть хоть что-то, но видит лишь обрушенную стену Парламента и Драко, крепко сжимающего палочку в руке. Кирпичи накрыли тело Беллатрисы, словно одеялом, закрывая её с головой. Были видны её чёрные локоны и изуродованная татуировкой левая рука. Фаланги пальцев были изогнуты в неестественном положении, а вместо ногтей там было мясо. Гермиону вывернуло наизнанку: вкус желчи оставался на корне языка, от чего начинало мутить ещё больше. Драко медленно, покачиваясь из стороны в сторону, будто его сейчас самого вырвет, потянул её за локоть, чтобы она смогла ровно встать на ноги. Он ещё несколько секунд всматривался в её лицо, а потом взмахнул палочкой и произнес: — Экспекто Патронум! — голубой луч вырвался из древка и начал превращаться в волка. Того самого одинокого волка из тумана со светлячками. — Знаешь, я так устала… Помнишь, что ты обещал мне тогда? Быть рядом, когда будет плохо. Так вот, Драко. Я обещаю быть рядом, когда плохо будет тебе, — прошептала Гермиона, пододвинувшись к нему ближе, будто попытавшись доказать, как она готова к помощи. Кому сейчас было хуже? Кому?! Её руки задрожали, а глаз начал нервно дёргаться, когда она двинулась за полупрозрачным животным, который вёл её за собой. Её ноги не отрывались от земли, отчего в ушах стоял хруст черепицы. Дойдя до угла здания, она обернулась, чтобы посмотреть на него. Драко медленно кивнул ей, а потом отвернулся и пошёл в другую сторону. Их пути расходятся. Её взгляд мазнул по бездыханной фигуре Алишы, и Грейнджер на секунду прикрыла глаза. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Гермиона дотрагивается окровавленными пальцами до левого глаза. Он неестественно дёргается, отчего фаланга начинает трястись. Вибрация. Шаркающим шагом, она пересекает парк, направляясь к Роял-Альберт-Холлу. На грядке виднеется растоптанная незабудка, а она медленно выдыхает. *** Джинни поднимается со ступенек, как только видит одинокую фигуру девушки-почтальона. — Гермиона! — закричала Уизли и бросилась вниз, перескакивая через ступеньки. Уже начало светать. За Роял-Альберт-Холлом располагалось поле, за которым, предположительно, расположился лагерь Ордена. Когда Джинни кидается на шею к девушке, то не сразу замечает пустой взгляд. Карие глаза были похожи на мутное болото с грязью. Ни одной эмоции. Гермиона медленно поднимает взгляд на девушек, расположившихся на ступеньках: Луна, Ханна, Тиффани и Кэти сидели и жевали какую-то травку, которой было полно рядом со зданием. Здесь было тихо. Она слышала тишину. — Больше никто? — спросила Гермиона, медленно проходя мимо почтальонов Лондона. — Нет, — коротко отвечает Кэти и встаёт следом. Когда они подходят к границе, то медленно зажмуриваются, будто в ожидании чего-то ужасного, что может в любой момент свалиться на голову. Их ноги медленно переступают через границу, где был растянут барьер и они чувствуют прохладу травы — дорожка закончилась. Гермиона смотрит вниз, наблюдая, как жёлтая трава, покрытая инеем, отрезвляюще хрустит под каблуками их ботинок. — Ты страдаешь, девочка. Это всем видно. Но когда-нибудь эта проклятая война закончится и начнётся белая полоса. Мы сможем начать все сначала, — женщина дотронулась кончиками пальцев до её коленки, в знак поддержки. Символ того, что с ней есть рядом люди, которым не все равно. — Возможно, вы правы. Мне действительно стоит верить в лучшее. Диалог с Нарциссой прокручивается в голове как заезженная пластинка. Верила ли она в лучшее? Гермиона сама не знала. Она «очнулась», когда почувствовала ладошку Джинни в своей. Девушка ободряюще улыбнулась и отвернулась к горизонту. Предрассветные лучи окрашивали поле в жёлтый, подсвечивая иней и заставляя его искриться, подобно бриллиантам. А она все шла, ощущая холод в щиколотках.