Пророчество Шибо

      Перейти в энергосберегающий режим «W1-805» не может. Досадно, когда собственное тело не слушается. Красное окно ошибки то и дело вспыхивает перед зрительными сенсорами, когда он пытается достучаться до систем жизнеобеспечения.       Он полностью взят под контроль, но перспектива перекачки данных его не страшит: он же «Wang», а значит, вся информация закодирована. Нужно быть гением, чтобы подобрать шифр к секретным ячейкам хранилища данных.       «W1-805» поднимает веки, заслышав звук. Двери в техническую лабораторию разъезжаются, впуская нескольких человек.       Взгляд зацепляется за того, кто возглавляет отряд. Среднего роста, поступь твёрдая. Одет в броню, от которой тянет горячим металлом и жжённой плотью — смертью киборгов.       Лидер сопротивления выглядит, как самые первые модели: такой же разрез глаз, вытянутое лицо, острые скулы. Нация, по которой машины нанесли первый удар.       В начале двадцать второго века человечество искало новый источник топлива взамен истощившимся залежам нефти и природного газа. Пекинские учёные открыли летучее вещество на основе инертного газа, которое оказалось менее затратным по сравнению с электроэнергией. Однако из-за высокой токсичности «радона-мю-девять» пришлось вводить дополнительные средства защиты. Именно роботы обслуживали вырабатывающие установки, закачивали газ в баллоны, производили отгрузку-погрузку.       Отдавая управление искусственному интеллекту, люди были уверены в собственной безопасности. Они улучшали технологии, чтобы облегчить себе жизнь, и не ждали беды.       Обретя сознание, машины первым делом захватили заводы по производству «радона-мю-девять». Установки работали беспрерывно, и ядовитое облако накрыло столицу за несколько часов. Всех, кто не укрылся, настигла мучительная смерть от удушья.       Токсичный газ распространился повсеместно, истребляя густо населённые города, такие как Шанхай, Гонконг, Гуанчжоу. Выжившие бежали, но тех, кто спасся от вредного воздействия газа, ждал новый неприятный «сюрприз» — отряды зачистки.       Люди поднимали армию и авиацию, страны кооперировались, ища способы противостоять машинам, но неизменно проигрывали и отступали. Киборги окружили захваченные столицы крепкими стенами, защищая питающие электростанции. Война имела цикличный характер, периоды ожесточённых схваток сменялись месяцами затишья. Жизнь безвозвратно менялась. Люди собирались в гетто, желая просто выжить, когда киборги от истребления перешли к исследованиям.       Не все люди покорно ждали смерти и смирялись с рабским положением, находились и герои, чьи небольшие достижения и славные смерти поддерживали в горячих сердцах сопротивления надежду. А потом появился Лео Ло — жёсткий лидер восточного фронта.       Байки о нём начали ходить ещё с середины прошлого года, после того, как молодой командующий провёл толковую операцию по спасению нескольких тысяч людей из гетто близ ныне не существующего Шанхая. Он устраивал диверсии на электростанциях, сооружал хитрые ловушки, причиняя крупные неприятности машинам. Его героический образ обрастал всё новыми и новыми подвигами. Поговаривали даже, что он планирует отбить Нео-Пекин.       И вот тот, кто зажёг надежду в людских сердцах, стоит сейчас перед «W1-805» с прямой спиной. На вид ему лет тридцать, но взгляд тяжёлый и хмурый — на войне быстро взрослеют. Он разглядывает пристально, но не с заворожённым интересом, как Шон, и не со злым пренебрежением, как рыжий американец. Смотрит изучающе, снизу вверх, но без превосходства.       Признавая врага.       Понимая, что, даже пленным, тот представляет опасность.       Поэтому неудивительно, что, тщательно осмотрев киборга, Лео поворачивается к крепкому высокому парню, занявшему консоль, и бросает ледяное:       — Начинай.       «W1-805» спокоен, когда его переводят в вертикальное положение на платформе. Он бесстрастен, когда провода стыкуются с разъёмами на затылке.       Первый приступ боли он встречает стойко. Молча.       Изображение размывается, тёмные глаза лидера оказываются совсем близко. «W1-805» шумно дышит, пытаясь снять со зрительных сенсоров радужную рябь, запирает разум наглухо, но его мозг словно выедают насекомые-мутанты. Те самые, которых вывели люди, наделив саранчу способностью пожирать металл и искусственно выращенную органику. Киборги истребили эту напасть в третий год войны, но, благодаря отголоскам коллективной памяти, «W1-805» знает, что боль, которую он сейчас чувствует, настоящая.       Боль от того, что тебя пожирают заживо изнутри.       На лбу от напряжения выступает пот. Провода, воткнутые в разъёмы, раскаляются, обжигают кожу. Киборг зажмуривается, переживая тошнотворный привкус машинного масла в желудке, а после направляет зрительные сенсоры на лидера.       Лео с непроницаемым выражением смотрит на скрюченные пальцы, на плотно сомкнутые губы, ловит волевой взгляд, а после склоняет голову.        — Мы и не думали, что будет легко, — произносит он с флёром уважения к сильному противнику и приподнимает уголок губ. — Добавь мощности, Артур.       — Будет сделано, босс, — отзывается парень за консолью. — Ваш главный штурман извлечёт всё, что скрывает этот «Wang», — несвойственно обстановке весело подмигивает он лидеру.       «W1-805» скептически наблюдает за тем, как длинные пальцы виртуозно набирают на консоли команды, как алмазы на нейрогарнитуре загораются красным, усиливая сигнал, но после плотно сжимает зубы, когда дикая боль разрывает черепную коробку. Электрический разряд скручивает тело, крепёжные ремни впиваются в запястья, в аудиальные фильтры врывается белый шум.       Гул то нарастает, то стихает, но не пропадает совсем. Внутренности словно разъедает раствор, какой люди пускали в ход против моделей без кислотоустойчивой кожи.       «W1-805» терпит молча, под пристальными взглядами нескольких человек.              С каждым прошедшим часом лидер нервничает сильнее. Шутливое выражение лица главного штурмана сменяется озабоченным. Его лоб покрывается потом, алмазы отчаянно сверкают, когда он предпринимает очередную атаку после провала предыдущей.       От Артура исходит явная угроза. «W1-805» ощущает её не на физическом уровне, ведь даже такого крупного и высокого парня он без труда уложит на лопатки. Опасностью фонит в инфополе, где киборг стойко обороняет память. Он будет защищать её до последнего.       На очередном витке штурма, когда «W1-805» кажется, что с него летит стружка информационных данных, лидер подходит к консоли, кладёт руку Артуру на плечо, наклоняется ниже. Тот внимательно слушает, ни на мгновение не отрываясь от процесса. На полупрозрачном экране программный код рождает тактическую операцию, описывая манёвр за манёвром.       «W1-805» не слышит, о чём разговор, он снова погружён в облако цифровой пыли. Но когда он в следующий раз настраивает зрительные сенсоры, то лидер стоит прямо перед ним.       — Вводите компонент, — распоряжается он твёрдым голосом.       В поле обзора появляется уже знакомая светловолосая девушка, она открывает медицинский кейс, вынимает инъекционный пистолет и выпускает в капельницу бесцветный раствор.       Киборг безучастно наблюдает за тем, как капли неизвестного вещества ползут по трубке в его вены. Лео сосредоточенно ждёт, вероятно, возлагая на препарат большие надежды. Что ж, «W1-805» понаблюдает яркое проявление человеческого разочарования.       Однако голова начинает кружиться почти сразу. Он рассредоточенно моргает, проваливаясь в колодец без стен. На зрительные сенсоры опускается странный усиливающий эффект, словно он смотрит через прицел винтовки. Смутный образ человека с бледным лицом, тёмными сияющими глазами и спутанными волосами над высоким лбом осколком разрывает реальность. «W1-805» изо всех сил всматривается в острые черты, но лицо выглядит неясно, как отражение в воде, а потом и вовсе исчезает.       Сбой системы. Подобная галлюцинация у киборгов — воспроизведение последнего запомнившегося события — признак прорыва первой линии обороны.       Артур победно усмехается из-за консоли, а Лео, наблюдавший за процессам по мониторам, шумно выдыхает. А «W1-805» не видит больше ничего. Его накрывает болью, по силе превосходящей все прошлые разы. Пожар охватывает тело от места, где введена игла. Пламя уверенно течёт под кожей, напоминая о выжженном чёрном нутре похороненных товарищей.       «W1-805» не знает, ждёт ли его та же участь. Он терпит. Долго.       А потом начинает кричать.              * * *              Неизвестно, сколько времени проходит. «W1-805» ненадолго отключается, но нестерпимая боль снова выдёргивает из спасительной комы и гоняет по спирали, замыкаясь каждый раз, когда маячит спасительный обрыв. Кажется, сама суть боли по капле вливается в него, с каждым новым витком терзая всё беспощаднее.       Пот стекает по вискам, заливает зрительные сенсоры, речевой аппарат от долгого крика барахлит. Его запирают, но Артур прописывает атакующий алгоритм, и тот не оставляет в покое и ночью. Свирепый гул, точно «W1-805» вышел на пустошь палеопустыни в один из дней пыльной бури, не смолкает, изматывая до утра. А потом люди возвращаются.       Восприятие времени искажается, и сложно сказать, сколько часов уже идёт взлом.       Лидер присутствует при процедуре, и «W1-805» встречает его тем же твёрдым взглядом. Человек за консолью усиливает атаки, и киборг перестаёт получать сигналы от органов чувств. В такие моменты он видит перед собой взволнованный взгляд под пушистой чёлкой. Но реальность это или эхо памяти, тревожимое умелой рукой взломщика, он не может ответить.       Спустя несколько часов из-под мокрых ресниц он замечает, как Артур снимает нейрогарнитуру, устало трёт глаза и массирует шею.       — Больше не могу. Нужен перерыв. Стойко держится, зараза.       Рядом с ним лидер выглядит невысоким и хрупким, эффект усиливается от того, каким тёплым взглядом он окидывает поднявшегося парня.       — Отдохни, ты хорошо потрудился. Продолжим вечером. А там тебя, может, посетит вдохновение.       — Меня вдохновляет твоя вера, — улыбается Артур.       Они переговариваются тихо, но «W1-805» прекрасно слышит их, потому что аудиальные фильтры по неясной причине выкручены на максимум. И это мучительно.       Потому что по ним бьёт каждый лёгкий звук: шуршание ткани, тяжёлый вздох, шелест шагов, жужжание закрываемой двери, плеск капель во влагосборнике.       Киборг словно летит по комплексу, вторгаясь в каждый отсек, и везде его преследуют звуки, громкими раскатами полируя чувствительный слух. Их становится всё больше, всё резче. Голоса, чей-то смех… Кажется, несчастные аудиальные фильтры сейчас лопнут.       «W1-805» отчаянным криком пытается это прекратить. Из фильтров по шее течёт горячее, боль обжигает лицо. Он с трудом фокусирует взгляд на людях перед собой. Рыжий ухмыляется, светловолосая девушка смотрит насквозь, у лидера слишком строгий взгляд, а его главный штурман расценивает «W1-805» исключительно как объект для взлома.       Боль становится невыносимой, и у «W1-805», наверное, впервые в жизни появляется мысль попросить о снисхождении.       Но в этот миг по кромке сознания проносится лёгкий шелест, точно кто-то сминает сухой ладонью ткань. Полный волнения обеспокоенный выдох множится эхом, входит в аудиальные фильтры, и «W1-805» слышит теперь только поверхностное дыхание, которое, словно вода, усмиряет огненный шторм внутри.       Разочарованно обернувшись, уходят лидер и его помощник. Следом — остальные. Остаётся только девушка и рыжий американец. «W1-805» дерзко встречает взгляд мужчины, словно не его мгновение назад скручивало от боли.       — Бесит этот ублюдок. Смотри, как пялится. — Мужественное лицо кривится в гримасе отвращения. — Может, сковырнуть ему глаз? Сделаю тебе оберег, а?       Между мозолистыми пальцами появляется блестящая спинка лезвия. Джексон делает стремительный шаг к платформе, вскидывает руку с ножом. «W1-805» смотрит без страха, с твёрдой решимостью, но лезвие не успевает вонзиться в центр зрительного сенсора — девушка, взмахнув волосами, оттаскивает мужчину.       — Не хулигань, Джекс! Пусть сначала Лео с Артуром сделают свою работу. А мой оберег — это ты, зачем мне его глаза?       Её тонкие руки обвивают плотное тело. Откуда столько силы в хрупком теле? Джексон, которого, казалось, не собьёт даже боевой робот, отступает. Нож исчезает в карманах, крепкие руки ложатся на тонкую талию, бережно притягивают к себе. Под затихающий гул в аудиальных фильтрах «W1-805» наблюдает, как двое соприкасаются губами.       Так люди выражают высшую степень симпатии. Им приятно целоваться друг с другом. Первая стадия размножения, или, как люди называют это, любовь. Но заниматься любовью они могут и ради удовольствия. «W1-805» знает об этом немного, но достаточно, чтобы сейчас с интересом наблюдать, как мужчина прихватывает пухлые губы, как вжимает девушку в себя так сильно, что кажется, сломает. Но в её ответных действиях нет недовольства. Она льнёт, обнимает руками за шею, отдаётся таинству ласки. Пока не ловит из-за спины пронзительный взгляд.       — Джекс, стой! Не могу, когда он смотрит, — тут же теряет она запал и смущается. — Пойдём лучше отсюда.       — А я предлагал. Глаза ему без надобности, сама посуди! — хохочет рыжий, тем не менее, позволяя себя увести.       Когда они уходят, напряжение покидает измождённое тело. «W1-805» провисает на крепёжных лентах. Мозг одурманен, и сейчас, как никогда, хочется отключиться.       Но проходит слишком мало времени перед тем, как двери разъезжаются снова. «W1-805» тяжело поднимает голову, подбираясь, но вместо взгляда, полного ненависти, ловит лихорадочный.       Шон быстро подходит к платформе и прикладывает палец к губам.       — Не бойся, я не буду тебя пытать.       Абсурд, но он произносит именно это. Не «взламывать», не «искать решение», а «пытать»… Словно человека.       Уголок губ «W1-805» искривляется. Не бойся? Это Шону нужно бояться.       Будь способен двигаться, «W1-805» мог бы сжать руку на его горле, ощутить движение кадыка в последний раз… перед тем, как с неприятным хрустом сломается шея. Словно переломится толстый сук. Крови не будет, чистая смерть. Просто взгляд потухнет, утечёт внутрь, как у отключённых от сети киборгов. С тем лишь отличием, что больше никогда не вернётся.       Это правда Шон, или снова галлюцинация?       У него растрепались волосы и покраснели глаза, а, может, так кажется из-за тусклого освещения. Острый бесстрашный взгляд несвойственен тонкой фигуре. Шон педантично его осматривает, и этот взгляд, после всех жёстких, ощущается иначе. Словно ветер касается мокрых от пота волос, скользит по пропитанному голубой кровью защитному костюму, задевает воткнутые в тело трубки и кабели. Словно хочет запомнить каждый, но замутнённое сознание «W1-805» не может распознать сложных эмоций этого человека.       Беззвучно передвигаясь, Шон отступает в тень. Шарит в контейнерах и отсеках, озабочено поглядывая на дверь. А через некоторое время приглушённо ругается.       «W1-805» впивается взглядом в напряжённую спину. Шон застывает, словно решая что-то, а потом разворачивается. Достигает платформы в несколько шагов, запрыгивает и хватается за удерживающий каркас. Но с шипением отдёргивает руку от обжигающе горячего металла.       «W1-805» дёргается к нему. Своя боль кажется не такой острой по сравнению с её проблеском в глазах цвета мокрого песка на дальнем пляже. Том самом, где огромные волны, словно хмурые монстры, бредут друг за другом из пучин, чтобы рассыпаться брызгами и умереть на острых камнях. В том море всегда шторм, бушует ветер, а если встать на кромке пирса, можно услышать печальный вой из бескрайнего пространства.       Шон не отшатывается в испуге, напротив, придвигается ближе. Обдаёт тёплым дыханием лицо и быстро облизывается, задевая родинку под губой.       — Извини, — выдыхает он и подаётся вперёд.       В первый момент, когда он прижимается к его губам, «W1-805» не чувствует ничего. Неопределённость заполняет до краёв пустой сосуд, по картине видения идёт сильная рябь, как при неисправном визоре. Этот странный человек лижет его губы, неумело надавливая зубами, словно тоже не знает, как надо. Это не больно, но отчего-то волнует сильнее самой жестокой пытки.       «W1-805» ощущает электрическое покалывание и головокружение. То, что делает Шон своим языком, ускоряет биение механического сердца и перекрывает дыхательные фильтры. Те двое целовались прямо перед ним, но «W1-805» и представить не мог, что когда-либо испытает подобное.       Он неосознанно раскрывает губы, и Шон от неожиданности проваливается языком ему в рот, широко распахивает глаза и испуганно отшатывается.       — Это не то, о чём ты подумал, просто… — лепечет он, краснея так стремительно, что его пылающие уши выглядят потрясающе яркими и красивыми посреди белого бедствия лаборатории.       Просто — что? Захотелось поцеловаться с киборгом?       Шон касается распухших губ и проводит по нижней дрожащими кончиками пальцев. И это короткое чувственное движение отзывается в теле «W1-805» неистовой щекоткой: все нервные волокна приходят в возбуждение.       — Такие же мягкие, как мои. Не думал, что это будет приятно…       Шон произносит это тихо, под нос, выдавая себя с потрохами, что это тоже его первый опыт. Но аудиальные фильтры «W1-805» до сих пор не пришли в норму, поэтому он слышит. И дрожь, прошедшая в теле, заставляет дёрнуть крепёжные элементы.       Шон затравленно оглядывается, подкрепляет отступление очередным скупым «извини» и спрыгивает с платформы.       Странная судорога охватывает тело, мокрые губы горят, а «W1-805» не понимает, что вызвал в нём этот поцелуй. Ему хочется ещё? Но он здесь ради того, чтобы выведать секреты этих людей, захватить и уничтожить оружие. Ему нет дела до них. Они враги по умолчанию. Все, включая Шона, оглянувшегося на пороге…       Вместо того, чтобы причинить ему вред, этот человек разделил с ним первый поцелуй. Разве можно теперь оборвать его жизнь?       Дверь за Шоном блокируется.       А через некоторое время возвращается Лео со свитой, чтобы продолжить процедуру.