Пророчество Шибо

      Вернувшись к себе, Шон падает в спальную капсулу и накрывается подушкой.       Лео был прав, прав во всём, а он, мало того, что ослушался, так ещё и разоткровенничался с врагом, выболтал важные сведения о себе тому, кому это не нужно.       Киборги не врут и всегда говорят прямо. Это Шон, глупый наивный мальчишка, понимал всё, как хотелось ему, потому что поверил, что попавший в их сети «Wang» — особенный. Конечно, только кретин бы подумал, что киборг начнёт вести с ним задушевные беседы, расскажет стратегические планы, повлияет на войну…       Давно пора повзрослеть и понять, что реальность жестока. И совсем не такая, как хочет сердце. Киборги и люди никогда не придут к согласию!       Шон опрометчиво дал ему имя, но Ибо не человек, он — «W1-805», машина, вражеский разведчик.       Зачем Шон рассказывал о родителях тому, кто привычен убивать? Киборгу даже не нужно оружие, он может кулаком пробить ему грудь, свернуть шею или раздавить голову ладонями. Вот только в отместку его ждёт мучительная смерть. Они умерли бы вместе, как в романтической легенде, которую сейчас уже никто не помнит.       Слёзы текут по щекам, словно сами собой. Шон устал плакать, его глаза покраснели и опухли от бесконечных слёз.       Он громко хлюпает носом и по привычке тянется к гибкому влагосборнику, а потом сердито отбрасывает его. Слёзы срываются с подбородка, пропитывают ткань футболки. Какое расточительство!       Но, в конце концов, может он хоть раз в жизни поплакать для себя?              * * *              Как и ожидалось, Лео приходит утром, мрачный и серьёзный. Косится на пустой влагосборник, молча садится на край капсулы. Шон поджимает ноги и обнимает колени. Ему хватает взгляда, чтобы понять, что брат всё знает.       — Ты меня не послушался, — произносит Лео бесстрастно.       От его ледяного тона накатывает горечь. Лео давно перестал разговаривать по-другому. Он со всеми одинаково собранный и решительный. Его можно понять, на нём огромная ответственность и безответственный кузен. Просто этот голос…       Шону хотелось бы слышать в свой адрес чуть больше тепла. Быть не просто подчинённым. Они ведь близкие люди, единственные родственники, выжившие из двух семей. Шон выплакал уже достаточно слёз по родителям, он не позволяет этой ране затянуться, не позволяет себе забыть, проживая месяцы в скорби. Иначе влагосборники не будут заполнены, и у человечества не останется надежды.       Шон не отвечает, он и не смог бы, даже если б захотел — в горле стоит ком с юаньсяо. Эти рисовые шарики он лепил вместе с родителями на праздник фонарей.       Лео прожигает его взглядом, и Шон отворачивается. Он не хочет ничего слышать, он знает, что виноват. Его больше задевает не укор в глазах брата, а осознание, что правда, которую он так отстаивал, не стоила и выеденного яйца.       — Он мог тебя убить.       Лео продолжает забивать гвозди в крышку гроба его самоуважения. И это самое обидное.       — Ну мог, и что? Переживаешь, что тогда остановилось бы производство? — фыркает Шон, сжимая кулаки на гидроустойчивом одеяле.       — Ты подверг себя опасности! — Выдержка Лео заканчивается неожиданно. Он срывается на крик, даже не пытаясь отрицать заявление Шона. — Очнись, мы ведём войну! За этими стенами люди гибнут, чьи-то родные и близкие! И если я могу что-то изменить, я всё для этого сделаю!       — Ради общего блага жертвуя меньшим? — зло выплёвывает Шон. — Тогда возьми сразу всё!       Он вытягивает в его сторону тонкие руки. На локтевых сгибах белеют пластыри, и Шон резко срывает их. Ранки вскрываются, и тонкие струйки крови стекают по бледной коже, на которой темнеют веточки сосудов.       — Какая жертва? Хватит разыгрывать комедию! Мне не нужны твои истерики, — фыркает Лео с таким недовольством, отчего боль колотит острым пульсом в виски. — К киборгу ты больше не пойдёшь. И отсюда не выйдешь. Еду тебе будут приносить.       — Я и так здесь, как в тюрьме. Замок на дверях просто был вопросом времени, — ядовито выплёвывает Шон.       — Я хочу тебя уберечь, — уже мягче возражает Лео. — Возможно, когда-нибудь ты поймёшь.       Шон поднимает на него пылающий взгляд. Внутри уже не осталось ничего целого.       — Уберечь? Ты не сможешь. Никто не сможет, — заявляет он и отворачивается.       Он не говорит, что рано или поздно киборги всё узнают, выследят его и убьют, или заберут на опыты, чтобы вывести антидот. И тогда люди навеки потеряют то, что не даёт им отчаяться.       Надежду.       И Лео пожалеет, что не убил брата собственными руками.       * * *              Как только командующий покидает бокс, Шон некоторое время тупо пялится в одну точку. Раздражение уходит, оставляя пустоту. Он чувствует себя окончательно разбитым.       Свернувшись калачиком в спальной капсуле, он вспоминает, какой была его жизнь до этого кошмара. Он был домашним ребёнком, после занятий шёл домой, чтобы почитать книги или поучить уроки. Потому что налаживать общение со сверстниками получалось не очень. Однажды по глупости он сболтнул, что любит учиться и посвящает этому всё свободное время, чем заработал несколько косых взглядов и нахальных усмешек. В тот же день, вернувшись с перерыва, он обнаружил свой учебный лаунчер сломанным, а рюкзак растоптанным. На внутренней поверхности значилось обидное — «заучка».       Стоило вспомнить это сейчас, как губы трясутся.       Шон подтягивает к себе влагосборник. Хватит реветь впустую. Даже его слабость должна пойти на пользу, раз он всегда был неуклюжим и ненужным. Может, именно поэтому небеса подарили ему шанс всё исправить? Послужить своей стране?       Воспоминания далёкой, прошлой жизни сейчас мелькают перед внутренним взором яркой чередой. Один образ за другим… Мама, папа, родственники, преподаватели, соседи…       Снова разбирает досада от того, что он рассказал всё Ибо. А потом Шон чуть не задыхается от мысли, что он поведал бы ему абсолютно все свои секреты.       Если бы Ибо захотел слушать.       Он знает, что эмоции киборгов — всего лишь набор команд. Это кажется диким, убивать не испытывая ничего, только по велению программного кода. Шон хотел бы, чтобы Ибо — а он упорно не может называть его по номеру даже сейчас — проявлял их явственнее. Его красивому лицу пошла бы и улыбка, и хмурое выражение.       Но Шону не стать причиной этих эмоций. Из всех людей в комплексе он выбрал даже не то, что «не того» человека, а не человека вообще, добавляя в копилку неправильных поступков и неверно принятых решений ещё одно. Коронное.       — Королевский проёб, да, Шон?       Смех сменяет слёзы, но этот тип весёлости хорошо знаком по приходящей после неё жуткой депрессии. Всхлипывая, Шон утыкается в подушку.       Лео, и правда, запирает дверь. Замок не принимает ни один из кодов, и Шон жалеет, что вернул карточку — уж чей-чей, а пароль Артура точно сработал бы.       Обед приносят по расписанию. Но не успевает Шон подорваться, как дверь снова закрывается. Перед ужином он стережёт и проскальзывает в створ, едва не сбивая с ног парня с подносом. Однако подсечку ему делают почти сразу.       Собственно, он и не думал, что сможет убежать, просто не мог не попытаться. Нужно было обозначить позицию, что он не согласен на заточение. В конце концов, он не сделал ничего, за что следовало бы так сурово наказывать.       Лео и так не выпускает его на поверхность, даже со всеми средствами защиты. Максимум, до куда он доходил — посадочная площадка в примыкающем к комплексу ангару. Помимо готовых к отлёту флаеров, там много требующих ремонта после боевых действий. Постоянно суетятся механики и настройщики.       Шону было интересно, хоть он и не разбирался в пилотировании. Но Лео не разрешил ему даже быть на подхвате.       Он и к компьютерам его нехотя подпустил, памятуя об инциденте. Шону стоило огромных трудов убедить его, что случайность не закономерна, и вероятность, что подобное повторится, равна нулю. Однако Лео всё равно тщательно следил, как брат загружается в инфосеть.       Шон с восторгом писал программы, улучшал защиту, обновлял систему, радуясь, что может ещё и так вносить вклад в общее дело.       Но спустя несколько месяцев Лео отобрал и это. Когда появился Артур Чэнь.       Тот едва ли не с первых дней расположил к себе всех в комплексе. У него не иссякали шутки, но он мог общаться и на серьёзные темы. Умный, весёлый, искренний. Шон понимал, почему к нему тянулись люди, ему и самому было с Артуром интересно. А после боевых заданий, после всех ужасов, которыми встречала поверхность, когда каждый вдох мог стать последним, прийти к другу, поговорить и посмеяться — дорогого стоило.       Программы Артура звучали в инфосети, как цифровой джаз. Он не только мастерски защищал данные, но, в то же время, писал потрясающие программы взлома и диверсии. Он никогда не принимал неверных решений. Гений, он и есть гений.       Шон, одно время, как маньяк, пробирался в инфосеть, чтобы понаблюдать, как работает Артур. И понимал, что никогда не достигнет его уровня, а если и сравнится, то во снах.       Лео, похоже, придерживался того же мнения, предпочитая брату способности Артура. Он безоговорочно доверял ему в вопросах информационной безопасности, советовался касательно стратегии, брал на виртуальные военные советы. Рядом с Артуром Лео выглядел более расслабленным и живым, тогда как при Шоне с его лица не сходило озабоченное выражение. Это-то и уязвляло сильнее всего.       Шон мается весь следующий день и половину последующего. Утром с вопросами набрасывается на парня, который носит ему еду, но не добивается никакой информации, кроме уже известной: Лео развозит по базам очередную партию компонента.       Сидеть взаперти невыносимо скучно, и у Шона даже мелькает мысль сдать гордость и попросить прощения у брата, как только тот вернётся.       Когда двери внезапно открываются, он удивлённо поднимает голову. Но это не Лео.       — Привет, не помешаю? — Едва не задевая макушкой верхний косяк, входит Артур.       — Заходи, если хочешь. — Шон окидывает его плотную фигуру безучастным взглядом.       Артур кивает, подсаживается ближе и одобрительно улыбается. И, в тот же миг, перестаёт казаться устрашающим. Просто удивительно, какие у него добрые глаза при внушительных физических данных. Он всегда смотрит прямо и говорит простые вещи.       Похоже, Шон до смерти ему завидует ещё и в этом.       — Есть новости? — спрашивает он.       — Нет, по-прежнему не могу взломать твоего синтетического друга. — Артур улыбается, несильно хлопая Шона по плечу.       — Он мне не друг, — моментально подбирается тот, чувствуя осадок.       — Ладно, не дуйся, я без задней мысли. Не осуждаю. Даже за то, что стащил мой пропуск. — Артур хлопает себя по карману, к которому приколот бейджик. — А ты ловкий, да?       Шон хмурится. Уж лучше бы ругал, чем читал лекции и выливал сочувствие.       — Бываю, когда не обвешан трубками, — ворчит он. — Извиняться не буду. Как собственно, и обещать, что это не повторится.       Артур внимательно на него смотрит, а потом разражается смехом. Как же отчуждённо откликается эхо в стенах, которые слышат подобные раскаты впервые.       — Радужные небеса, ты такой же вздорный и упёртый, как Лео!       Шон становится похожим на чернильную тучу.       В точности такую, какие пришли на континент после отрядов зачистки. Из-за проникновения «радона-мю-девять» в атмосферу ускорилось глобальное потепление. Дожди хлестали, не переставая, прибрежные города затопило, а потом пришла засуха, обращая зелёные насаждения в палеопустыню.       Артур замечает перемену настроения и, откашлявшись, усмиряет веселье.       — Не обижайся. Можешь не верить, но я, правда, не буду тебя ругать. Тебе и так от Лео досталось. Я просто хочу поесть с тобой, пойдём в столовую? Хватит сидеть тут одному, так можно и кукушкой поехать. А она нам ещё пригодится, не так ли?       И этот туда же? Почему все повсеместно хотят его использовать?       Да, Шону никогда не стать таким же закалённым, сильным и смелым, как Артур, но это не значит, что нужно каждый раз ему об этом напоминать.       — Спасибо, мне и здесь хорошо, — бурчит он.       — Переживаешь, что влетит от Лео? Обещаю, разборки с ним возьму на себя. В его защиту скажу, что он очень боится тебя потерять, но запереть тут — не выход. Он перестарался с опекой. Нельзя так с братом, ты же не маленький, верно?       Лео, снова Лео. Лидер не сходит у Артура с языка! Это имя звучит из его уст с такой заботой, что аж бесит.       — Верно, — раздражённо отвечает Шон. — Поэтому и твоё снисхождение мне тоже не нужно. Просто оставьте меня в покое!       — Снисхождение? — удивлённо восклицает Артур. — Да я, блин, восхищаюсь тобой!       Шон моргает и отупело на него смотрит, но главный гений штаба продолжает:       — Мы ошиблись, когда передали машинам контроль над стратегически важными объектами. Наша неосмотрительность, или, лучше сказать, доверчивость сыграла с нами злую шутку. На войне изменились наши привычки, сознание, поведение. Мы стали жёстче, безжалостнее. Мы ненавидим киборгов, уничтожаем их без пощады. — Артур встряхивает головой, а потом пристально смотрит на Шона. — Но ты — нет. Несмотря на всё, что пережил, ты проявляешь сочувствие. Я неделю не могу вскрыть этого киборга, а ты тайком сбегал к нему, чтобы просто поговорить!       Шон не знает, куда деться от проникающего под кожу взгляда. От раздражения не остаётся и следа, зато бурно краснеют уши, а лицо полыхает от смущения.       — Не знаю, как в этом безобразии войны ты сохранил веру в трепетной душе, но для меня именно ты — огонёк надежды. Лео не зря бережёт тебя. Ты и есть наше будущее!       Шон хмыкает. Он хочет возразить, что никакой не герой, не вершитель великого, а просто чудак и мечтатель, но во рту становится вязко от загустевшей слюны, а в носу досадливо хлюпает. Потому что, пусть на мгновение, но хочется поверить, что он такой неспроста, что у небес есть план, а все страдания, рано или поздно, окупятся.       — Спасибо, Артур. Приятно, что ты так думаешь, я… — начинает Шон, но его перебивает поднявшая вой сирена.       Механический голос системы повторяет: «Внимание! Прорван периметр!»       — Что случилось? — Шон немедленно вскакивает, и Артур тащит его к двери.       — Похоже, на нас напали. Идём!       Когда они выбегают, главный зал уже охвачен паникой. Точно бурные ручейки в спокойную реку, в него со всех концов стекаются люди. В комплексе не так много оружия и военной техники, зато обширная исследовательская лаборатория, штабом он называется потому, что здесь Лео. А тот здесь из-за Шона.       А значит, во всём виноват…       — … этот мерзкий киборг! — Джексон уже принял командование в отсутствии Лео. — Они пришли его освободить! Теперь я точно не буду с ним церемониться, лично сопровожу за радужный купол. Артур, надеюсь, ты не будешь против.       — Он для них сейчас лакомый кусочек, — соглашается Артур. — Нельзя допустить, чтобы он слил добытую информацию. Я накидаю кое-какую программу, которая не позволит ему сразу подключиться к их сети. Это даст нам отсрочку, но действовать надо быстро.       Ещё не договорив, он ныряет за консоль и натягивает нейрогарнитуру. Остальные операторы уже вывели картинку на экраны. В первое мгновение глаза разбегаются от пестроты кадров, на одном — ожесточённая перестрелка на подступах в комплексу. За спинами киборгов вышагивают боевые роботы, высокие, трёхпалые, точь-в-точь, как в день зачистки Тяньцзиня, и Шон покрывается холодным потом.       Он быстро отворачивается от того экрана, ища, за что бы зацепиться. Находит.       И больше не может отвести взгляда.       С этого ракурса, скованный удерживающим подвесом, со склонённой головой, Ибо просто похож на пленного человека. От того кажется совершенно недопустимым сотворить с ним то, о чём говорят Джексон и Артур. Разумом Шон понимает, что они тысячекратно правы, и оставлять киборга в живых нельзя, но кулаки сами собой сжимаются, а внутри всё замерзает. Ибо не сделал им ничего плохого!       Но вступиться за него, значит, пойти против своих. Делать такой нравственный выбор Шон не готов, поэтому просто прикрывает глаза, смиряясь с неизбежностью.       — Нас защищает Фрэнк, но неизвестно, продержится ли его отряд… — начинает Джексон, как вдруг комплекс сотрясается от взрыва снарядов.       Кажется, что скала, в которой спрятана база, встряхивается, и Шон опасливо вцепляется в кресло.       «Силовой щит повреждён! Проникновение! Пожар во внешнем отсеке! Потеря связи…» — немедленно отзывается механический голос, один за другим перечисляя все полученные повреждения.       Джексон бьёт кулаком по столу и смачно матерится. На экране атака киборгов в апогее. Кровь застывает в жилах от увиденного. Пушки боевых роботов стреляют прямо по людям. Встревоженный голос на приёмной частоте, сбиваясь, произносит:       — Джекс, эти гады прорвались! Срочно нужно подкрепление!       — Я пришлю Вэйчжоу на подмогу, держитесь! — быстро говорит Джексон и кивает одному из командиров. — Выдвигайся на внешнее кольцо. Линда, отправляйся в лабораторию, подчисти все следы, ублюдки не должны получить ни образца! Полетишь на соседнюю базу с Томасом, он лучший пилот, мы же с Феликсом двумя разными группами отвлечём их внимание. А с пульта нас Артур со своей командой прикроет, верно, бро?       Джексон говорит уверенно, Артур моментально показывает ему оттопыренный большой палец. План дельный, и Линда, слушая его, кивает с серьёзным видом, но на последней фразе громко всхлипывает, бросается к Джексону и укрывается у него на груди.       — Малышка, ну чего ты… — он ласково гладит её по волосам. — Ты сильная, будь умницей, ладно? Мы отобьёмся, не переживай. Я сделаю всё, что должен.       У Шона в горле застревает ком. Джексон, мгновение назад отдававший жёсткие приказы, сейчас говорит с нежностью, а после крепко вжимается в дрожащие губы. Пялиться становится неприличным, но Шон не может отвернуться. Он жадно впитывает их эмоции, пьёт боль расставания и страх, что это встреча последняя.       Его глаза наполняются слезами, и он громче обычного шмыгает, отступая от стола в наполненный суетой зал. Люди разбегаются, кто куда, исполняя приказы.       — Шон, чего потерялся? Помоги Линде, а потом первым же флаером валите отсюда. Остальные со мной в оружейную. У нас встреча со старым знакомым, — ухмыляется Джексон.        У него снова твёрдый голос, словно он не впитывал пожелания удачи через тепло ладоней любимой. О минуте прощания напоминают лишь покрасневшие уголки глаз, явственно заметные при рыжих волосах.       — Идём. — Линда уже тянет Шона за руку. У неё немного хриплый от затаённых слёз голос, но хватка сильная. Однако Шон словно врастает в пол.       — Я остаюсь в главном зале. Помогу Артуру.       — Чего? Какая помощь? У него толковых ребят достаточно. А ты летишь с Линдой в безопасное место. Лео меня вздёрнет, если с тобой что-то случится!       В очередной раз за сегодня услышав имя брата, обращённое против него, Шон сжимает кулаки и упрямо не двигается с места, когда Линда снова пытается утащить его.       — Я сознаю ответственность. Я остаюсь! — твёрдо заявляет он.       — Глупый мальчишка! — вспыхивает Джексон. — Я отдал приказ, подчиняйся!       Шон задыхается от возмущения и беспомощности. Он истово хочет остаться и сделать что-то полезное, вместо того, чтобы в очередной раз бежать от проблем. Но что противопоставить гнёту субординации? У него нет права голоса. Не позволено даже выбрать смерть по собственному усмотрению.       — Он не мальчишка. А помощь мне, и правда, не помешает.       Голос Артура звучит на удивление спокойно на фоне творимой суеты. Шон поворачивает голову и ловит одобрительный кивок.       — Артур, что ты делаешь? Это опасно! Если киборги его захватят…       — Он сможет за себя постоять, — снова доходчиво произносит главный хакер. — Не теряйте время, киборги всё ближе, — как бы между прочим замечает он. — Шон, изолируй горящие отсеки. Усиль защиту дверей, роботы внутрь не пройдут, они могут бить только снаружи, у нас есть шанс удержать внутреннее кольцо. Справишься?       — Да. — Шон немедленно забирается в кресло и, под ворчание Джексона «они оба сошли с ума», загружается в инфосеть.       «Спасибо, что поверил в меня», — это Шон уже домысливает, но он знает, что волны нейросвязи донесут импульс по адресу. Артур с улыбкой кивает.       Со всех сторон звучат мысли операторов, но Шон абстрагируется от них и включается в работу. Алмазы на ободке гарнитуры ярко пульсируют, когда он набирает одну команду за другой. Сначала несмело, почти не дотрагиваясь до клавиш, а потом все больше погружаясь в процесс. Он пытается остановить наступление и выиграть время для своих, а взгляд то и дело поднимается к одному экрану. Джексон должен появиться в помещении, где заперт Ибо, с минуты на минуту.       Ибо заметно нервничает, предчувствуя неладное, если подобное применимо к его расе. Шон не должен думать о нём, он убеждает себя, что ему всё равно, но, каждый раз поднимая взгляд, боится увидеть ухмыляющуюся физиономию над обугленным трупом. Каждый раз ком встаёт в горле, а напряжение отпускает тугую пружину, чтобы на излёте затянуть её снова.       Шон ведь даже не предпринял ничего, чтобы остановить Джексона. Вместе с Ибо погибнет его сердце, но кого это заботит? Всё должно быть сделано правильно, но будет ли таковым на самом деле? Понять это не помогает даже факт, что киборги сейчас атакуют комплекс и убивают людей. Чувство долга и жертвенность ради общего блага душат слабое эгоистичное желание невозможного личного счастья.       Шон кусает губы, а в глазах встают слёзы. Они с Ибо расстались на ужасной ноте, но тот не виноват, что не оправдал ожиданий Шона, и к его обиде не имеет отношения. Шон не сделал того, чего хотел, поэтому он должен Ибо хотя бы это.       Должен увидеть его смерть.       Ведь именно он станет его причиной. Джексон всего лишь направляющая рука, а убийца… по эту сторону экрана.       — Линда с Томасом покинули лабораторию. Путь до ангара свободен, — доносится до Шона справа.       — Спасибо, что присматриваешь за ними, Ли Шэнь, — отвечает Артур.       Шон косится в сторону. Он всегда завидовал Ли Шэню по многим пунктам. Потому, что тот самый молодой и талантливый ученик Артура, потому, что тот всё схватывает на лету, и, в частности, потому, что оставил имя, полученное при рождении. Никто не заставлял его менять имя из-за западных союзников.       «Хватит звать меня Юньси! Из-за тебя моё имя коверкают на все лады! Я командующий восточным фронтом, а не какой-нибудь продавец сладостей! И к своему новому имени тоже привыкай!»       Шон привык. Ведь Лео Ло высказался довольно категорично. Новую жизнь начинают, отсекая старое. В том числе, и имя.       Быстро вытерев пот со лба, Шон поднимает взгляд ко всё тому же монитору. И липкие мурашки опрометью бросаются по рукам и ногам. Ибо больше не один в помещении. Киборги затаскивают Джексона внутрь и едва ли не утыкают лицом в консоль. Из его простреленной ноги течёт кровь, в висок направлен излучатель.       Крепёжные ремни разработаны специально против киборгов. Блокировку может снять только человек.       Шон замирает перед экраном. Насколько он знает Джексона, тот предпочтёт умереть, чем отпустить ненавистного киборга. Но без него комплекс останется без командования, на пороге стонут раненые. А ещё Линда ждёт его возвращения.       Джексон заносит руку над клавиатурой, не решаясь нажать нужную цифру. Но если ввести неверный код, крепёжные ремни сожмутся, ломая кости. Не выдержит даже металлический эндоскелет, и киборг отключится от болевого шока. А это именно то, что нужно.       Артур рядом строчит отсрочивающую программу, но он не успевает. Едва подключившись к коллективной сети, Ибо не сможет скрыть ничего. Случайно подслушанные разговоры, образы людей, хронология фактов, личные ощущения — всё немедленно станет известно киборгам. Их система проанализирует и сопоставит факты, домыслит и догадается, что за секретное оружие используют люди.       И как от него избавиться.       Шон ещё никогда не был так близок к разоблачению, но сейчас ему страшно не за себя. Он словно сквозь вату слышит низкий голос, выкрикивающий «Не надо!», а потом пальцы словно оживают. Шон не смотрит на клавиатуру, перед его взором лишь профиль Ибо и его губы, с которых срывается эта фраза. Строчка за строчкой по экрану бегут символы и цифры, пока Шон выстраивает тело программы.       Кончики пальцев, кажется, сейчас сотрутся. Ещё никогда он не творил с такой невообразимой скоростью. Нейрогарнитура помогает, на излёте повторяя циклы, закольцовывая программу, как змея, заглатывающая свой хвост.       Ибо дёргается в стягивающих его ремнях, когда другой киборг встряхивает Джексона, поторапливая. Тот сжимает кулаки над консолью, гордо вскидывает голову, готовясь выплюнуть что-то в своём духе.       Но Шон успевает раньше.       Цифровые ремни расстёгиваются, провода выскакивают из разъёмов. Ибо выпадает с платформы на пол. Джексон смотрит на это оторопелым взглядом, потом со злостью бьёт кулаком по клавиатуре. Киборг, который держал его на мушке излучателя, сильным движением руки отбрасывает в дальний конец комнаты. Ударившись в стену, Джексон обмякает, а Шон наконец-то может дышать.       Он стаскивает гарнитуру, но руки дрожат, и он роняет её на пол. Его колотит и, когда он наклоняется поднять, то чуть сам не падает. А после склизкой кляксой растекается в кресле, проводя ладонью по мокрому от пота лицу.       — Он жив, просто отключился на время, — отзывается Ли Шэнь, а Шон почему-то первым делом думает о киборге, которого освободил, и лишь потом о человеке, которого спас от пули. — Ты молодец, быстро среагировал.       Шон кивает, а потом поворачивается к Артуру.       — Извини, что не спросил… — откашлявшись, произносит он. Голос хрипит, а в глаза словно песка насыпали.       — Другого я от тебя и не ждал, — откликается Артур, и на лице появляется проблеск улыбки. Шон облегчённо выдыхает. Подобное доверие приятно.       — Я отсрочил загрузку «W1-805». Мы выиграли немного времени, — поясняет Артур. Команда включается в работу, не теряя ни секунды.       Но, несмотря на все их старания, экраны один за другим отображают триумф киборгов. Отряды сопротивления вынуждены отступать. Без командующего им приходится нелегко. Боевые роботы рассекают обшивку лазерными лучами, и гора, в которую встроен комплекс, то и дело сотрясается. С потолка всё чаще сыплется каменная крошка.       Множество экранов больше не показывает картинки — связь с отсеками потеряна. Киборги продолжают наступать, чтобы заполучить информацию: военные планы, стратегии противника, результаты исследований.       Ибо не справился с заданием, но его отследили по остаточным сигналам дрона, или ещё каким устройствам слежения, и прислали на подмогу ударный отряд. Не отрываясь от алгоритма шифрования, Шон больно закусывает губу. Он не видит Ибо ни на одном из экранов, и фантазия подсказывает нелицеприятные картины: как тот, во главе группы идёт в наступление, расстреливая людей, перешагивая через трупы.       Враг! Враг! Враг!       Заполошным пульсом стучит кровь в висках, глаза против воли наполняются слезами, но Шон приказывает рукам не дрожать.       Он слышал, как Ибо требовал отпустить Джексона, хотя желание освободиться должно было пересиливать «симпатию» к нему.       Шон не мог ошибиться в Ибо.       Или просто не хотел…       — Киборги смогут войти в систему, только заставив кого-то из людей, но мы не оставим им и шанса, вышлем данные на удалённые сервера, а что не получится зашифровать — уничтожим. — Артур очерчивает новый круг задач.       Алмазы на нейрогарнитуре Шона ослепительно вспыхивают, ловя сигналы головного мозга. Пока он напряжённо работает, всё больше камер гаснет, «ослепляя» их.       — Все ближайшие отсеки захвачены. Ребята, боюсь, комплекс нам не удержать. Упрямством делу не поможешь. — Артур хмуро смотрит на чёрные экраны и выносит вердикт, которого было не избежать: — Западные коридоры пока свободны, мы ещё можем добраться до ангара или до ближайшей группы в секторе В-25.       — Тогда вперёд. — Лу-Лу, тоже одна из лучших, немедленно встаёт с кресла и собирает остальных, послушно выполняющих приказ.       Комплекс снова сотрясается, на этот раз, сильнее обычного. К монотонно бубнящему голосу, оповещающему обо всех потерях, добавляется новое: о грозящем обвале. В подкрепление слов в полу появляется подсветка, указывающая направление эвакуации, а зал окрашивается алыми всполохами.       А потом дверь в левой части зала вздрагивает, как от мощного удара, кодовая панель взрывается с хлопком, из неё сыплются искры, и помещение быстро заполняется дымом. Тяжёлые двери раскрываются от сильных ударов, впуская захватчиков.       Кто-то совсем рядом вскрикивает, чьи-то пальцы вцепляются в рукав. Из горла рвётся крик, но твёрдый голос Артура выводит их из оцепенения:       — Скорее, уходите! Лу-Лу, веди их!       Девушка немедленно бросается к дверям, чудом ускользая от града пуль. Артур и Ли Шэнь достают пистолеты, прикрывая отступление. Шон не может двинуться с места. Он боится, но совсем не того, чего другие. Он не может бежать, пока не будет уверен.       Командир у отряда другой. У киборгов незнакомые лица. Среди них нет Ибо. Он не пришёл с ними убивать людей.       Энергозаряд пробивает толстую стеклянную панель позади Шона, и тот прикрывает голову от осколков, а потом кто-то падает на него, опрокидывая на спину. Дрожащими пальцами отводя пряди с лица, он пытается понять, кто это, но натыкается на остекленевший взгляд, устремлённый в потолок. На груди становится липко и тепло, Шона накрывает паника. Он пытается оттолкнуть мёртвое тяжёлое тело и вскрикивает, когда удаётся из-под него выбраться.       Страх скручивает внутренности до спазмов, и Шон ползёт ко входу, загребая руками пол. От его пальцев остаются алые полосы.       Артур ведёт перестрелку, сигналя уходить всем оставшимся. Красный сигнал системы режет глаз, где-то совсем рядом взрывается граната, и дыма становится ещё больше. Электромагнитные вспышки рассекают зал, запахи жжёной плоти и расплавленного металла тяжело оседают в лёгких.       Кто-то хватает Шона за плечо.       — Тебя зацепило? — Ли Шэнь осматривает его, а Шон боится опустить взгляд, он чувствует, что его рубашка в крови, а он даже не знает, кто умер у него на руках.       Он может только качать головой. Беспомощное существо.       — Тогда догоняй остальных! Мы с Артуром сразу за вами. — Ли Шэнь решительно подталкивает его к выходу.       Шон на негнущихся ногах выпадает в коридор, ориентируясь на фигуру в белом. Лу-Лу машет ему, подгоняя.       Но Шон не успевает дойти. Пол уходит из-под ног. Весь коридор вздрагивает, потолок раскалывается. Звуки камнепада обрывают крик боли позади слишком резко, и, обернувшись, Шон видит, что кусок скалы запечатал вход в главный зал.       Там остались Артур и Ли Шэнь.       Что-то больно ударяет в плечо, Шон бежит на голос, повторяющий его имя. Но потом обрывается и он. Пыль забивает глаза и ноздри, прямо перед глазами вспыхивает электрощит, рассыпаясь искрами. Испуганно вскрикнув, Шон запинается и опрокидывается на спину. Ногу прошивает болью, он едва успевает прикрыть голову руками, прежде чем на него падает кусок металлической обшивки.       А следом приходит тьма.