Survival Horror // Ужас выживания

[Жатва. 73 Голодные игры. Дистрикт 10]       Солнце было худшей частью Жатвы, по крайней мере для тех, кто собирался вернуться домой всей семьей. Этот самый пустырь на окраине дистрикта был единственным местом, достаточно большим для вмещения населения, а это означало, что земля была истоптана, а по близости не было деревьев.       Девушка рядом с ней чуть не упала в обморок, хотя причиной почти стопроцентно был страх. Она продолжала смотреть на первые строчки перед сценой, где стояли младшие из тех, кто проходит Жатву. Вероятно, именно в этом году в урну попала её сестра.       Эбигейл захотелось сказать ей, чтобы она расслабилась – её младшую сестру не ждала смерть, по крайней мере в этом году, но она бы все равно не успокоилась, слова показались бы ей пустышкой. В прочем, так и было, за исключением того, что Эбигейл знала, кого выберут в этом году. По крайней мере, среди девушек.       Она посмотрела на сцену, где стояли двое бывших победителей. Ганнибал с усмешкой слушал, что говорила Фредди Лаундс, официальная представительница дистрикта. Вероятно, он был единственным, кто в принципе обращал на нее хоть какое-то внимание. Стоящий слева Уилл смотрел на неё. Он одарил её полуулыбкой, пытаясь подбодрить, что было бессмысленным, учитывая контекст, но Эбигейл все равно улыбнулась ему в ответ.       Несмотря ни на что, Эбигейл удавалось ни о чем не думать, пока она наконец не услышала эти слова. — Эбигейл Хоббс, – объявила Фредди с веселым напевом. Уилл часто упоминал, как сильно он её терпеть не может, а Эбигейл думала, что могло быть и хуже. Не то чтобы в ее ближайшем будущем было много других возможностей для веселья.       Она шла к сцена, спокойная и собранная, не позволяя эмоциям отражаться на ее лице.       «Они думают, что владеют тобой, – предупредил ее Ганнибал, — Скорее да, чем нет. Им может принадлежать ваша жизнь, но они не могут владеть вашими мыслями и эмоциями. Они ваши; немного приоткройте завесу, чтобы развлечь стадо, но никогда не показывайте истин».       «В тот самый момент, когда вы отдаете им хоть немного своего «я», вы уже проиграли, независимо от исхода игры», – поддержал Уилл. — Аплодисменты женскому трибуту! – последовали аплодисменты, достаточные, чтобы миротворцы остались довольны, и Фредди потянулась за второй бумажкой.       Эбигейл позволила себе взглянуть на толпу – лишь на мгновение. Она увидела семьи, вздохнувшие с облегчением, знающие, что сегодня вернутся домой в полном составе. На несколько рядов позади того места, откуда она пришла несколько минут назад, находились восемнадцатилетние девушки; Эбигейл была почти уверена, что некоторые из них расплакались от облегчения. Они прошли через это, и теперь могут оставаться здесь и голодать здесь до самого конца.       Если честно, ей было завидно.       Когда последовала следующая очередь приглушенных аплодисментов, она посмотрела вправо, чтобы увидеть, кто пойдет вместе с ней на Арену.       Парнем оказался Николас Бойл, старший брат одной из её одноклассниц. Ему, кажется, было восемнадцать, он почти выжил. Какое невезение.       Миротворцы сопроводили их к зданию юстиции, которое находилось в центре округа, так что несколько минут прошли в неловком молчании, но, когда они наконец прибыли, она вошла в комнату, на которую ей указали, и начала ждать. Она не знала, кто решит попрощаться, так что, по крайней мере, её ждал сюрприз.       Её первая подруга Марисса. Единственная, кто не переставал разговаривать с ней после казни отца год назад. Девушка бросилась в объятия Эбигейл и начала сбивчиво говорить на ухо: — Ты сможешь выбраться из этого дерьма, поняла? Ты уже фаворитка обоих наставников, ведь они стали твоими псевдо-отцами или что, черт возьми, у вас там творится. Так что ты просто должна надрать всем задницы и вернуться, хорошо? – её голос был серьезным, даже если слова были лишены здравого смысла.       Ганнибал находил Мариссу грубой в излишней, ненужной степени, а Уиллу она казалась забавной. И в этом Эбигейл соглашалась с мнением Уилла. Прежде чем ответить Мариссе, она позволила себе коротко рассмеяться. — Не думаю, что это так просто, но я не намерена умирать, поэтому мне придется «надрать всем задницы и вернуться». — А вот и моя девочка! – улыбка Мариссы явно была натянутой, но Эбигейл решила не заострять на этом внимание, — Я должна предупредить тебя. Не верь Николасу ни на секунду, слышишь?       Эбигейл понимала, что она имела ввиду, но в ее голову закралась мысль: ведь когда останется немного трибутов, репортеры из Капитолия приедут сюда взять интервью у её друзей. Скорее всего, они начнут бы с приюта, но там все точно скажут, что её единственным другом была Марисса. Так что, если она собирается оказаться в центре внимания, лучше, чтобы её запомнили более невинной, чем на самом деле.       В любом случае, она могла бы заработать имидж достойнее на Арене. — О чем это ты? – спросила она с притворной наивностью. — Он зол из-за того, что стал трибутом. В тот момент, когда прозвучало ваше имя, все знали, что у других нет шансов, пока вы живы. Не думаю, что кто-то скучает по твоей игре в «счастливый домик» с нашими Победителями-психами.       Марисса права. Конечно, Николас так же понимал, что если он убьет Эбигейл, то окажется сам по себе. Скорее всего, это случится даже без ее смерти, но Марисса, вероятно, поймет это не сразу. — Спасибо, я буду осторожна, – Эбигейл обняла подругу, и та обнимала ее в ответ, пока миротворцы не заставили ее уйти.       Она почти ожидала, что придет кто-нибудь из приюта; она ни с кем не была близка, но казалось, что она бы сделала что-то для них, если бы ситуация была обратной. Однако две следующие фигуры были гораздо, гораздо более знакомыми. — Разрешено ли наставникам прощаться с трибутами? – спросила она с легкой улыбкой, которую моментально отзеркалил Ганнибал. Уилл выглядел немного раздраженным, чтобы улыбнуться, но нежно похлопал её по голове и сел рядом. — Это, конечно, не традиция, но нет никаких правил против этого. К мальчику Бойлу целая очередь, а к вам – нет, поэтому никто не увидел проблемы в том, чтобы нас впустить, – объяснил Ганнибал; как всегда, он держал все под контролем.       Эбигейл это утешило. Легче притвориться, что все будет хорошо, когда человек, которому ты доверяешь, поступает так.       Уилл выглядел так, будто хотел сказать что-то в ответ, но за годы совместной жизни они нашли способ контролировать свои самые жестокие инстинкты. Вероятно, только поэтому они и не убили друг друга. — Мисс Фостер попросила передать пожелание удачи от себя и всех детей, но они не хотели устраивать здесь засаду, – сказал Уилл вместо этого. Ну, по крайней мере, в приюте о ней не забыли.       Молли была милой женщиной, которая заботилась о всех малышах, поэтому она никогда много не общалась с ним, но она была искренней, когда желала ей удачи. Молли, вероятно, была рада, что это Эбигейл, а не одна из девушек, к которым она действительно привязана, или даже её собственный сын, который пришел с ней, но она не злится на это.       Эбигейл кивнула. Она знала, что не может ломаться сейчас; снаружи здания ждали камеры. Ей нужно было сохранять спокойствие. — Значит, в распределении наставников нет изменений? – она ждала, что они начнут говорить, у Эбигейл не было энергии на разговор. Кажется, они это поняли. — Без изменений, – ответил Ганнибал, — Уилл сказал, что он, я цитирую, не будет притворяться, что ждет другого результата, потому что вы вернетесь. Я думаю, это не то настроение, которое нужно мистеру Бойлу, поэтому я возьму его наставничество на себя, а вам дам разобраться с капризностью Уилла.       Несмотря на слова, «капризность» Уилла ему нравилась. Было очевидно также, что он разделяет пожелания Уилла относительно результатов игр; он просто лучше умел притворяться. Или вообще, был расположен к этому. — С ним будет сложно иметь дело, – начал анализ Уилл, чтобы удовлетворить её потребность в разговоре, — Он чувствует свое право на возмущение лишь потому, что ему не хватило месяца, чтобы не попасть в чашу. Он уже завидует Эбигейл и будет сомневаться в любом совете, который вы дадите, потому что сочтет это саботажем. Вам понадобиться удача, чтобы удержать его от кровопролития. Ему нужен либо прочный союз с сильным трибутом с хорошими спонсорами, либо он останется с Эбигейл, потому что это единственная возможность получить спонсорские деньги.       Он не беспокоился о нем, это было хорошо. Николас казался достаточно легким в управлении. Эбигейл вздохнула и просто положила голову Уиллу на плечо, решив просто расслабиться на короткое время, которое у них осталось, прежде чем они повели их к поезду. Ганнибал прервал тишину рекомендациями относительно еды, и этого было достаточно, чтобы её успокоить.       Когда они в конце концов ушли, Эбигейл подготовила свою лучшую улыбку для камер. Она взглянула на своего партнера; глаза красные, игнорирование камеры. Эбигейл ткнула его локтем под ребра и одним взглядом велела собраться. На мгновение казалось, что он проигнорирует её, но потом, кажется, передумал и кивнул. Весь оставшийся путь до станции, а после, и в ожидании посадки, он смог слегка улыбнуться, а также слегка помахать в камеру.       Хорошо. Если Уилл прав, а он обычно прав, они застряли в союзе на часть игры, и она не может позволить ему отпугнуть возможных спонсоров своим дерьмовым отношением.       Добравшись до отделенной комнаты в поезде, она наконец дала себе возможность расплакаться. Осталась не так много времени, она знала с самой казни отца, что это её судьба. Ганнибал и Уилл предупредили её.       Она готовилась к этому, черт возьми, она знала стратегию лучше, чем своё имя. Тем не менее, к играм нельзя было подготовиться полностью. Она не знала своих противников и предстоящей арены. Эбигейл могла умереть в первый же день, в конце концов.       Но она думала об этом слишком часто в течении последнего года, так что слёзы быстро высохли.

ххх

      Уилл снял с себя пальто как только подошел к поезду. Температура была до смешного высока для подобной одежды; но у него было два варианта: играть куклу Ганнибала или куклу Аланы, главного дизайнера округа последние несколько лет.       Он ничего не имел против Аланы, она ему даже нравилась. Очень... трезвая для гражданина Капитолия и, казалось, искренне заботилась о своих трибутах, так что, пока трибуты были живы, у них сохранялась неплохая компания.       В любом случае, она была лучшей компанией, чем Фредди.       Тем не менее, если он должен был выбирать, Ганнибал позволил ему внести свой вклад, так что это казалось лучшим вариантом. — Так ты действительно думаешь, что у меня будут проблемы с тем, чтобы уберечь мистера Бойла от кровавой бойни? – спросил его муж.       Ему пришлось повернуться, чтобы понять, серьезный ли это вопрос, но Ганнибал не смотрел на него, чрезвычайно занятый снятием галстука.       Конечно, его эго не могло смириться, что Уилл ставит его способности под сомнение. — Вы смогли бы убедить его покончить жизнь самоубийством еще до начала Игры, и вы это знаете. Вам не нужно, чтобы я гладил ваше эго. Эбигейл нужно было, чтобы я сказал, что он идиот, которым она может манипулировать, и это так. Мне просто хотелось убедиться, что моё мнение понято, – с горечью сказал он.       Это не имело значения для Ганнибала; он смотрел на него так же обожающе, как и до своих игр, прошедших уже 25 лет назад. Что ж, Уилл не возражал. — Я уверен, что Эбигейл справится со всем, что встанет на ее пути. В конце концов, она наша дочь, – сказал Ганнибал со всей уверенностью, но Уилл видел его страх.       Он сократил расстояние между ними и погрузился в объятия Ганнибала, пытаясь утешить его без слов. Они не стали бы говорить о своем страхе вслух, это сделало бы возможность более реальной.       Возможность смерти Эбигейл на Арене.       Он вновь почувствовал себя четырнадцатилеткой, оставленным в Округе, когда ему приходилось наблюдать, как Ганнибал убивает, чтобы вернуться к нему. Теперь Уилл мог представить, что чувствовал восемнадцатилетний Ганнибал, которому пришлось наставлять Уилла в его Игре в качестве Наставника.       Они думали, что никогда больше не пройдут через это, но жизнь продолжала подносить им прекрасные вещи для того чтобы напомнить о лишениях.       Пальцы Ганнибала успокаивающе скользили по его волосам. Они знали, что это произойдет, с тех самых пор, как решили принять Эбигейл, но даже без удивления боль от осознания, что они не могут её защитить, была слишком острой.       Они переместились на кровать, оставаясь в объятиях, пока не услышали голос Фредди, объявляющей об ужине.       Они разорвали объятия и убедились, что выглядят презентабельно, прежде чем отправиться в столовую. Уилл сел рядом с уже пришедшей Эбигейл, а Ганнибал занял место напротив, оставив сидение для Николаса Бойла. — Приятно познакомиться, Эбигейл, – поприветствовала её Фредди, сидящая во главе стола, — Я понятия не имела, что Ганнибал и Уилл удочерили ребенка, но именно это сказали миротворцы в Здании правосудия, когда я спросила, почему вы пришли на прощание.       Рычание вызвалось изо рта непроизвольно. Ганнибал бросил на него укоризненный взгляд, Эбигейл улыбнулась. Ему стоило взять себя в руки; Фредди слишком любила выводить его на эмоции.       Эбигейл отвлекла её объяснением, что нет, они не удочеряли ее, просто ухаживали с тех пор, как её родители умерли. — И все-таки, ты, должно быть, особенная, раз они обратили на тебя внимание. Скажи, Эбигейл, что сделало тебя уникальной в их глазах?       Прежде чем Эбигейл смогла что-то придумать, к ним присоединился Николас и ответил за неё. — Её биологический отец тоже был убийцей, – он сел и начал есть.       Уиллу пришлось изменить своё мнение об этом мальчике. Он предполагал, что Николас Бойл хоть как-то понимает, в каком незавидном положении оказался, и будет действовать соответствующе. Однако его комментарий, очерняющий Эбигейл, не имел иной цели, кроме как закапывать себя глубже.       Через секунду Уилл пришел к выводу, что он просто эмоциональный подросток, который не знал, как фильтровать речь. И снова Уилл обрадовался, что не он его наставник. Один взгляд на Ганнибала сказал ему, что он думал о том же и уже планировал, как лучше заставить его следовать их плану.       Эбигейл, как всегда остроумная, восприняла эти слова спокойно и спросила Ганнибала о блюдах перед ними, не давая Фредди времени задать другие вопросы.       В конце концов, она спросит их об этом; её глаза – глаза хищницы, преследующей добычу, и её жертва – это история.       Почему она стала сопровождающей вместо журналистки, для Уилла великая тайна.       Они не торопились с едой; мальчик, вероятно, пытался отсрочить неизбежное включение телевизора и просмотр других трибутов, судя по всему, их новых врагов. Остальным еда понравилась. Даже несколько нервная Эбигейл решила рискнуть; даже несмотря на то, что она обычно ела с ними дома, большинство из этих ингредиентов нельзя было достать за пределами Капитолия.       Он знал, Ганнибал любил жаловаться на это.       Когда все закончили есть, они перешли в маленькую гостиную с телевизором и включили его, как раз успев на подведение итогов других трибутов.       Уилл и Ганнибал комментировали каждого, хотя, по большей части, это были необоснованные предположения, поскольку у каждого было всего несколько секунд на сцене. Николас, казалось, понимал это и сознательно игнорировал их комментарии; Эбигейл, с другой стороны, принимала к сведению каждую ремарку.       Она понимала, что они настолько точны, насколько это возможно на данный момент, даже несмотря на «необоснованность».       Николас взглянул на них, точнее – на Уилла, когда выбрали мальчика из седьмого дистрикта. Двенадцатилетний мальчик болезного вида, с зеленоватым оттенком кожи и хромой левой ногой. Уилл знал, что порой казаться слабым – это стратегия, но точно не сейчас. — Если у кого-то из вас будет шанс, быстро убейте этого мальчика. Это лучше, чем все, на что он может рассчитывать, – как факт. Почти усыпление раненного животного, доброта, снисхождение.       Ганнибал улыбнулся, любя его сострадание так же сильно, как жестокость, но в их жизни он гораздо чаще видел его жестокую сторону. В Панеме не было места для сострадания. У Фредди были годы, чтобы привыкнуть к его комментариям, поэтому она ничего не сказала.       Эбигейл только кивнула, явно думая о том же. Она увидела уязвимость и когда стало ясно, что он не сумеет ей помочь, она решила сокрушить его первой.       Он закусил губы, чтобы не рассмеяться над метафорой, созданной его партнером по дистрикту давным-давно.       Николас посмотрел так, будто Уилл только что пнул ребенка. Он явно не до конца понимал ситуацию: убей или будь убит. Не то чтобы у него был шанс на победу, но было бы полезно, если бы он справился хотя бы с этим.       Фредди проводила много времени, наблюдая за взаимодействием Ганнибала и Уилла с Эбигейл, пускай даже таким обрывочным. В конце концов, Уилл сдался и сказал: «позже. С Аланой», и это, казалось, её удовлетворило.       Хорошо что она также была жизненно важной частью плана, даже если это означало, что Уиллу действительно нужно с ней взаимодействовать. — Что ж, дорогие, – объявила Фредди, — У вас завтра долгий день, лучше ложитесь спать пораньше.       Она погнала подростков в их комнаты, а затем устремила взгляд на двоих. — Николас Бойл не вернется, правда? – её слова больше утверждали, чем спрашивали. — Нет, не вернется, – ответил Ганнибал, — Однако, вы, наконец-таки, одержите победу.       Улыбка Фредди выдавала удовлетворение. Ей нужна была история, победитель и сопутствующее признание. — Тогда, я надеюсь, вы расскажете нам свой план завтра после парада. Ничего хорошего не получится, если наша команда не будет едина, – она повернулась и ушла, не дожидаясь ответа.       Затем он и Ганнибал направились в свою комнату наслаждаться тишиной. Только оставшись там, они заговорили. — Думаете ли что-то ещё о других трибутах? – спросил он. — Они все уж больно средние. Явные натасканные бойцы, а остальные – голодающие дети. В следующем году к этому времени никто и не вспомнит о них. — Впрочем, они не будут помнить и победителя, если мы сделаем свою работу правильно.       Они знали о микрофонах в комнате. Безопасного места для разговора не было, поэтому о плане они могли говорить лишь расплывчато.       Это не имело значения. У них был год, чтобы довести план до совершенства. — Фредди и Алане не понравится стратегия, кому нужен незаметный победитель? Такой не будет держать их в центре внимания, – это ничуть не изменило бы их планов, однако стоило заняться этим. — Не волнуйтесь, любимый. Эбигейл покорит Алану за секунду, и она поймет причину, – Ганнибал протянул руку, чтобы обхватить лицо Уилла, лаская щеку мужа большим пальцем, — Фредди увидит, что даже скучный победитель лучше, чем его отсутствие.       Уилл не смог удержаться от того, чтобы не ткнуться носом в руку Ганнибала.       Утешающее присутствие Ганнибала порой было единственной вещью, сохраняющем его в здравом рассудке. — Через месяц, – сказал он, глядя в глаза Ганнибалу, — Мы с Эбигейл вернемся домой. Наконец, только мы и она. — Да здравствует Эбигейл Хоббс!