Глава шестая (В которой Габриэль Мессенджер приносит на работу питомца, к участникам банкета присоединяется профессор Ла Виста, а Энтони Кроули получает судьбоносное сообщение)
Впервые за многие месяцы Эй Джей не опоздал на понедельничную планёрку: утром случилось страшное - не завелась старушка "Бентли", его печальная немолодая кобылка. Она натужно всхрапнула, утробно булькнула и замолчала. Кроули хотел надеяться, что не навеки. Описав подле её хладного крупа скорбный полукруг и попинав для вида тугое чёрное колесо, он пытался уговаривать, увещевать, угрожать и со злости пару раз даже ругнулся в адрес доброй боевой подруги последними словами, чего отродясь себе не позволял, но машина оставалась непреклонна. Эй Джей быстро смекнул, что сегодня и в ближайшее время, коли он не раскошелится на сервис, а теперь ещё и на эвакуатор, "Бентли" никуда не поедет. Он мог бы, конечно, попробовать залезть под капот, но, поскольку имел весьма туманное представление о том, как и чем тот открывался, решил не увеличивать стоимость ремонта, приняв вместо этого волевое решение спуститься в подземку. Кроули - в тоске и печали, градус которой повышали бодрые завывания Фредди Меркьюри и Регины Спектор в его плейлисте, - дошагал до Фонда: на часах было без пятнадцати девять утра - в такую рань в офисе не появлялась даже Она. Кивнув охраннику, дремавшему в будке возле парковки, он протопал в торец здания, к курительному пятачку, где приготовился выжидать, когда явится их вечный привратник и хранитель ключей (нет, не апостол Пётр и не Рубеус Хагрид) Габи Мессенджер. Рёв гаврюшиного поршика Эй Джей заслышал издали и выглянул из-за угла: Ватсап уже смиренно извлекал из низкого и узкого салона свои шесть футов семнадцать дюймов роста, помноженные на девяносто с небольшим кило мышц, костей и прочей требухи (с учётом головного и спинного мозга). Бедняге приходилось чуть ли не в три погибели согнуться, чтобы уместить себя в блестящей лиловой коробчонке, но он - как истинный аристократ - никогда не жаловался на тяготы и лишения и с упорством мазохиста водил свой поршик, хотя, по мнению Эй Джея, лучше б носил его в кармане. Габриэль тем временем выпрямился, повёл молодецкими плечами и зачем-то снова, раскорячившись, нырнул в салон. Брови Кроули удивлённо и слегка взволнованно поползли вверх, преодолев стратегическую отметку верхнего края очков: как бы не лопнули секретарские слаксы прямо на царственной жопе - вот конфуз будет. Однако обошлось: судя по всему, манёвр удался, и не лицезреть им сегодня габиевские труселя всей конторой. Мессенджер обернулся: к широкой груди, крепко и бережно, словно ребёнка, он прижимал... фикус. Эй Джею вспомнился фильм "Леон" и юная Натали Портман с цветочным горшком под мышкой - он непристойно заржал, на что Габи, как водится, отреагировал весьма по-габиевски: - Доброе утро, Энтони! Я тоже рад тебя видеть! Ты сегодня рано... Случилось что? - Здавров, Гаврош! - давясь смехом вперемешку с подступающими слезами, Кроули протянул для пожатия руку. Пожонглировав фикусом, связками ключей и пухлой папкой с чем-то печатным, Габриэль на рукопожатие ответил по-медвежьи сильно. - Подержи, пожалуйста, - попросил он Эй Джея, тыча в него горшком. - Только смотри не урони! Это Фергюс... - пробасил Ватсап ласково, кивая на лохматое растение. - Вельз подарила. - Хм... Очень приятно, Фергюс. Я Эй Джей, - мгновенно и со всей серьёзностью ответил Кроули, весьма гордый тем, что ни один мускул на его лице не дрогнул. Они поднялись в офис. - Правда, он душка? - спросил Габи с умилением, водружая горшок на свой стол в опенспейсе. - Как считаешь, здесь ему будет достаточно света? - он отошел к кулеру, откуда вернулся с кружкой мутноватой воды, которую живо опрокинул в горшок. - Пей, мой хороший. Фергюс, недолго думая, сделал на столешнице лужу. - Не спорю, он весьма... привлекательный товарищ, - отозвался Эй Джей, с приоткрытым ртом наблюдавший за этим спектаклем. - Только скажи, Гаврош... ты зачем его полил? - Как зачем?! - Мессенджер смотрел на Кроули, точно у того выросла вторая голова, причём змеиная. - Растениям нужна вода. - Гаврош... Даже не знаю, как тебе это сообщить... - начал Эй Джей неловко, - но понимаешь, Фергюс... он искусственный. Пластиковый. Его не надо поливать... только мыть от пыли... - закончил он тихо, глядя, как резко меняется выражение лица Габи. - О нет! - Ватсап схватил несчастный фикус и, воздев руки к небесам, потряс им. Из дырки на дне фергюсова горшка прикапывало. - О нет! Вельз! Как она могла?! Теперь я не смогу его оставить! А он мне как родной стал! - Не понимаю, в чём проблема... - философски заметил Кроули, включая свой допотопный компьютер. - И не ругай Беа: она хотела как лучше. Думала, наверное, что живой фикус никто поливать не будет, что загнётся бедолага у нас, как та авокадная косточка, которую Ла Виста в кадке у переговорки прикопал. Так что Беа твоя очень рациональная девушка: нашла способ оживить нам интерьер - и чтобы при этом ни один фикус не пострадал. - Кто такая Беа?.. - растерянно спросил Мессенджер, но тут же расстроенно махнул рукой. - Ты совсем не понимаешь?! - добавил он горько. - Извини, но нет, - ответил Эй Джей совершенно искренне. - Она... - вздохнул Ватсап тоскливо, - ни за что не разрешит его здесь держать. - Третья статья устава Фонда, параграф триста девяносто четыре: "Искусственные растения, пластмассовые фигурки, имитирующие животных и иных существ, магнитики на холодильник и прочая сувенирная продукция, как плоды рабского труда китайских детей и вредящие экологии элементы, на территории Фонда строжайше ЗАПРЕЩЕНЫ", - процитировал он с чувством, последнее слово произнеся страшным голосом. "Да..." ‐ подумал Эй Джей, - "Память у Мессенджера, как у бортового компьютера "Энтерпрайз", - но постарался всё-таки успокоить друга: - Хорош, Гаврош, причитать... Спорим, что Фергюса твоего сто лет никто не заметит? Тем более Сама, которой на всё, кроме гусей да уток, плевать с Пизанской башни. Ну а если... если вдруг... - Кроули понизил голос до заговорщического шепота, - Она всё-таки его заметит и скажет убрать... так мы его припрячем куда-нибудь ненадолго с глаз долой, а потом опять достанем, как всё уляжется. - Думаешь?.. Уверен? - переспросил Габи с надеждой. - А то! - заверил его Кроули. - Зуб даю! Не боись, не дадим мальчука в обиду. Сам посмотришь, никто на него сегодня внимания не обратит!.. - Ну, если ты так говоришь... - Ватсап, слегка обнадёженный, вытер напруженную Фергюсом лужу и принялся разбирать почту. Спустя полчаса погружённый в пресс-релиз Эй Джей подзабыл о Габи и Фергюсе, но, к сожалению, на горизонте нарисовалась Дана Агон. Пиранья неспешно вплыла в опенспейс, как Пеннивайз на детскую площадку, и с возгласом: "О боже мой, мальчики, какая прелесть!!" - дрифтанула в сторону стола Габи. Кроули отвлёкся от экрана, а Мессенджер резво вскочил с хлипкого офисного кресла, готовый защищать пластмассовую жизнь Фергюса, как катары Монсегюр. Дана Агон кружила вокруг фикуса, только что не облизывалась плотоядно. - Ребята, - начала она сладенько, ни дать ни взять лиса из пресловутой басни. - Это откуда у нас такой хорошенький цветочек? Габриэль напряженно молчал, сжимая и разжимая огромные кулаки. - Это Беа Гаврошу подарила, - за веник в горшке вступился Кроули. - На помолвку, - подумав, прибавил он ядовито (Габи всё равно, а Пиранье обидно). - И не трепыхай плавниками: в бухгалтерию мы его не переселим. Агон скисла. - Красивый... свеженький, зелёненький... - протянула она завистливо. - Эх, отчего никто мне таких пушистеньких не дарит?.. - Не имею ни малейшего представления, Дана, - отрезал Эй Джей, но про себя добавил: "Действительно, почему, блин. Уж не потому ли, что ты сука, пираньища, каких поискать ещё?.." Агон, расстроенно клацнув зубами, побрела в свой кабинетик. - Спасибо, Энтони, - сказал Ватсап. - Проехали, - откликнулся Кроули. Дзынькнул офисный телефон. Габи зачем-то включил громкую связь. - Фонд "ЗАГУБИ" [см.прим.1], Мессенджер слушает, - выпалил он. - Мужики, - раздался в динамике всё ещё сонный голос охранника снизу. - К вам настырно ломится какой-то бомж. Габи слегка закоротило, поэтому к телефону метнулся Эй Джей: - Грязно-бежевое пальто, шарф в клетку, лохматый такой и с походным рюкзаком? - Ага... - прогундосил охранник. - Пропусти... - сказал Кроули, подавляя тяжелый вздох. - Это профессор Ла Виста, он всегда так выглядит. Ты с ним помягче там: член Академии Наук, если чё... - Но он ... он же воняет... - попытался упорствовать страж нижних врат. - Да, водится за ним такой грешок, - подтвердил Кроули. - Запашок и душок. Запускай, не парься, - нажав отбой, он кивнул Ватсапу: - Ну что, открывай окна, Гаврош. Объявляю в офисе чрезвычайное положение: к нам прётся биологическая угроза. И молись, чтобы сегодня он был без лягушек... Габи, в панике задевая столы, поспешил к окну, и на полном серьёзе спросил: - Как считаешь, Энтони, насколько сильно мы нарушим правила делового этикета, если впредь будем встречать Ла Висту в противогазах? - Думаю, это будет самое оно, - ответил Эй Джей, набирая в лёгкие побольше воздуха: авось на подольше хватит.***
Профессор Хастур Ла Виста, почётный член Королевской Академии Наук, именитый историк-археолог, всемирно признанный специалист по XIV веку, автор множества монографий и человек, открывший самые древние окаменелые останки прародителя гуся, вонял неимоверно. Это был какой-то недоступный разумению Эй Джея парадокс: гениальный ум и полное при том небрежение ко всем социальным (в том числе гигиеническим) нормам. Кроули, поднахватавшийся за годы психотерапии всяких умных слов, мнил Ла Висту социопатом и, вероятно, не был так уж неправ: людей - в отличие от окаменелостей - профессор не любил и взаимодействовать с ними не умел... и не больно-то стремился. Нелюбовь эта, естественно, распространялась и на принятые в цивилизованном обществе правила, но Ла Висте - ввиду именитости - всё сходило с рук. С видом Юлия Цезаря, входящего в Сенат, гордо подняв небритый подбородок и вскинув лохматую, немытую голову, Хастур Ла Виста прошествовал в офис Фонда. За спиной у него был неизменный засаленный рюкзак, и... - Кроули присмотрелся - по полу за ним тащились какие-то грязные веревки, подозрительно напоминавшие стропы парашюта. - Явление профессора народу, - прошептал он. Ватсап, не рискнувший покинуть позицию у окна, поморщился. - Она у себя? - вопросил профессор вместо приветствия. - С утра не выходила, - отрапортовал Эй Джей. - И вам здравствуйте. Хастур в ответ неприязненно на него зыркнул и пробормотал что-то отдаленно напоминавшее "пидораствуйте". Кроули закатил глаза: профессор был в том самом настроении. Вероятно, он сделал какое-то очередное гусино-утиное открытие, и теперь ему не терпелось поделиться находками с Самой. Для бедняги Эй Джея это значило одно: придётся расшифровывать записи Ла Висты с целью превращения их в очередной пресс-релиз, а то и в полноценную статью. Кроули внутренне аж похолодел: мало того что тезисы доктора исторических наук обычно подчинялись одной Ла Висте ведомой логике, так он еще и с текстовым редактором не дружил. Свежи были воспоминания о том, как он разбирал последний хастуров опус, набранный мелким шрифтом в "Экселе". ‐ Только не это... - одними губами прошептал Эй Джей. Мессенджер, поймав его полный боли взгляд, сочувственно кивнул. Ла Виста тем временем скинул с плеч безразмерный рюкзак, присел перед ним на корточки и завозился с застежками. Поминутно чертыхаясь и путаясь в веревках, он принялся объяснять: - Итак, господа, я сделал очередное невероятное открытие, не то чтоб вы в этом что-то понимали, конечно. Я был в командировке в Израиле. Холм Мегиддо, Изреельская долина, не то чтоб это вам что-то говорило, конечно... И там я обнаружил... совершенно потрясающую окаменелость. Это переворот в науке! Я совершил - не побоюсь этого слова! - не то чтоб вы могли это оценить, конечно... величайшее открытие! - он наконец справился с "парашютными стропами" и расстегнул рюкзак, откуда вытащил штук пять сильно мятых авокадо и нечто завёрнутое в грязно-бурую тряпицу. Эй Джею стало страшно представить, где та тряпочка могла побывать. Хастур тем временем с каким-то почти религиозным трепетом развернул вонючие ошметки, демонстрируя присутствующим... плоский кусок камня с непонятными отпечатками. - Вот оно... - едва касаясь, вдохновенно, как Голлум Кольцо, профессор огладил своё сокровище, - вы, господа, стали свидетелями поистине исторического события, не то чтоб вы могли оценить свою удачу, конечно... Не каждому, ох, не каждому посчастливится... Габи заинтересованно вытянул шею, не рискуя, однако, отойти от раскрытого окна. Не простивший "пидораствуйте" Эй Джей нагло и с вызовом поинтересовался: - Это что, брахиопод? - Сами вы брахиоподы, неучи! - вскричал Ла Виста запальчиво. На его вопль из бухгалтерии выглянула Пиранья, повела острым носом и юркнула обратно за дверь. - Да я... да ради вас... вам такое чудо показываю! А вы... - уважаемый историк от негодования начал задыхаться и исходить красными пятнами; Кроули понадеялся, что гада хватит кондратий... но тщетно. Переведя дух и взяв себя в руки, Хастур завернул каменюку обратно в тряпицу: - Я, чтоб вы знали, ради того, чтобы Ей поскорее находку доставить, пошёл на необычайные неудобства и беспрецедентные меры, - выдал он с нескрываемой обидой. - Рейсов до Лондона не было - пришлось договариваться с американскими военными, чтобы подбросили меня до Англии. У них база в Тадфилде, но там садиться нельзя... так они мне парашют одолжили, - профессор потянул за грязную стропу - доказательство претерпленных во имя утиной науки лишений. - Приземлился под Тадфилдом, чуть ноги не переломал... Оттуда на автобусе до Оксфорда, а там уж на поезд, - почётный академик шмыгнул носом и утерся задрипанным рукавом. - Да я... да ради Фонда... а вы... брахиоподы! Нет ума, так не разевай рот! - рявкнул он на Эй Джея. Тот, привычный к эскападам Ла Висты, и бровью не повёл. Мессенджер, видимо, устал сражаться с любопытством. Не выдержал, бедняга, и осмелился задать вопрос, который его мучил с того момента, как Хастур достал своё ископаемое: - Так что это за чудо такое, доктор Ла Виста? Простите мою неосведомленность... - Это, мой необразованный друг, - самые древние окаменелые гусиные экскременты, известные науке. То есть мне, - подбирая с пола рюкзак, заявил академик не без гордости. - А теперь хватит метать бисер перед свиньями. Пойду поговорю с умным человеком, - сообщил он уже из коридора. - Кстати, авокады кушайте. Угощайтесь. Возле Мегиддо нарвал: там их тьма, авокадов этих. Эй Джей и Ватсап обменялись многозначительными взглядами. - Ты окна пока не закрывай... - сказал Кроули. - Он нескоро от Самой вылезет, но нам от этого не легче. - Каждый раз как помоями облитый после него, честное слово... - пробормотал он, вставая. - Пойду проветрюсь. Проверив наличие телефона, сигарет и особенно зажигалки, Эй Джей спустился вниз. Он уже предвкушал, как Она выплывет потом со своих пятнадцати квадратных метров, пропитанная археологическими миазмами, жаждущая деятельности, и обязательно выдаст что-нибудь вроде: "Энтони, оставь пока другие проекты. Это срочно," - бросая ему на стол вонючую лавистовскую флешку. Как хорошо, что как раз для таких ситуаций у Ватсапа есть санитайзер. Стряхивая пепел мимо урны, Кроули бездумно листал ленту "Фейсбука", когда телефон вдруг взвизгнул и завибрировал: Ана прислала очередное сообщение. Сначала он решил её проигнорировать, но, если честно, обижаться дольше трёх дней... это даже для него слишком. Эй Джей открыл вотсап и подавился сигаретным дымом: вместо привычной строки смайликов или мема там был пересланный контакт. Не веря своим глазам, он вчитался в имя:Aziraphale Z. Fell +44.....4004
Пока он приходил в себя и думал, не галлюцинация ли это и - главное! - что ему делать с номером Фелла, тот ли это самый Фелл и вообще... Короче, пока он паниковал, от Анафемы прилетело следующее: "За номер душнилы - можешь не благодарить, и так знаю, что ты козявка, Антуанище, неблагодарная, но всё равно тебя люблю. И хорош дуться уже, задолбал. Фелла видела утром. Он СОГЛАСЕН. Велел ему ПИСАТЬ. Еще раз: не благодари". Кроули тупо смотрел, как статус "typing..." возле имени Анафемы превратился в слова: "Ответь блин чёнить уже!!!,,, ты там рад или как? Мама Ана всё порешала!!,.,." - Вот это денёк бодро начался... - ни к кому конкретно не обращаясь, протянул Эй Джей, прикуривая вторую сигарету.