Глава восьмая (В которой Азирафель Фелл узнаёт о таинственном нарнийском принце много нового, получает лёгкий нагоняй от сестры и, несмотря на раздирающие его противоречия, повторно соглашается на свидание; Энтони Джей Кроули тем временем выбирает "наименее шлюховатые" джинсы)
Азирафель раздраженно пнул ножку письменного стола, затушил в пепельнице окурок и склонился над ноутбуком, безнадежно вчитываясь в текст на экране: чем дальше, тем меньше ему нравилось написанное. Может быть, стереть всё к какой-нибудь матери и начать заново?.. И почему, почему некоторые заказчики считают, что если он обучен писать о литературе, то и о живописи сможет выдать на-гора? К сожалению, редактор журнала, с которым Фелл сотрудничал, упорствовал: в этот раз ему понадобилась рецензия на проходящую в одной из местных галерей выставку какого-то юного дарования. Азирафель пытался что-то объяснять, рассказывать о вреде дилетантизма и просто отнекиваться... но не повезло: отговориться от заказа никак не получалось, редактор, уверенный в своей правоте и закосневший в странном желании видеть (обязательно до пятницы) именно его статью, был несгибаем. Что оставалось? Фелл, в целом, имел представление, как это делается: он прочитал всё, что было в сети об искомом художественном направлении (не погнушавшись даже чужими критическими очерками), затем, вооружившись блокнотом и ручкой, провёл пару долгих часов в галерее, силясь составить о творчестве художника собственное мнение. И он его составил. Если по-простому и экономя слова, то примерно такое: "Не заплати они мне, я б на эту мазню смотреть не пошёл". Но подобное было категорически нельзя публиковать! Был бы Фелл лет на двадцать постарше да имел бы степень по искусствоведению - ещё куда ни шло. Устроил мэтр разнос молодому абстракционисту, ну и ладно: великим простительно. Вот только великим Азирафель отнюдь не был, имя какое-никакое сделал недавно, и то исключительно в литведе. Не мог же он, ей-богу, написать: простите, товарищи, хайп хайпом, а я такое не люблю, я люблю Обри Бердслея. И вообще, дайте мне лучше книжку почитать: тут я хотя бы понимаю, что делаю - и аллюзии вижу, и весь литературно-исторический контекст. Нечто в таком духе он изредка позволял себе в блоге... но не на заказ же! Ко всему прочему, Азирафель никогда не забывал, что его слова могут иметь некоторое малозаметное (манией величия он не страдал) влияние на имидж, продажи и рейтинги заказчика, но что значительно хуже - в случае с начинающими и нераскрученными писателями... а теперь ещё и художниками до кучи - на то, как сложится их карьера в дальнейшем. Совершенно не хотелось быть виной чьим бы то ни было несчастьям... Особенно когда сам не до конца уверен, насколько адекватно с профессиональной точки зрения твоё суждение. Избави, кто-нибудь, от подобной ответственности!.. Возле лэптопа примостилась белая кружка с ангельскими крыльями вместо ручки - подарок одной из сестёр: девочки считали, что это стильно, а Азирафелю было ровным счётом всё равно - так кружечка и прижилась. Какао в ней давно остыло и успело подёрнуться мерзкой плёнкой: Фелл бездумно глотнул и с отвращением поморщился. "Не слишком рано для вина?" ‐ спросил он себя и смахнул блокировку с телефона: экран сообщал, что для вина было как раз самое время, а ещё - что с незнакомого номера ему пришло несколько сообщений. Азирафель медлил: не хотелось признавать, но дыхание у него перехватило. Осторожно, как будто прогоняя паучка, указательным пальцем он смахнул уведомления и открыл чат. Ну конечно: Энтони Кроули... Только ведь на целых несколько часов - спасибо всем богам британского абстракционизма! - перестал думать о нём... "Пойдёшь со мной на свидание?", брошенное внезапно и вот так запросто, без преамбул, застало Азирафеля врасплох. Превозмогая желание закричать: "Пойду с тобой куда угодно!! На край света!!" - он заставил себя сделать паузу (и большой глоток мерло), чтобы в итоге набрать лишь осторожное, лаконичное "Да". На дешифровку ответного сообщения ему понадобилась чуть ли не минута: слишком много пропущенных букв на одно предложение. И это странное "англ"... Оно ещё откуда взялось? Жизненный опыт (если точнее: годы переписки в Grindr'e и Tinder'e), а также обилие опечаток и общий тон их беседы подсказывали, что Энтони Кроули был пьян, как фортепьян. Азирафель вздохнул: правильно ли он поступает? Не стоило ли подождать до завтра? Хотя... они не договорились ни о времени, ни о месте, и, помня их первую встречу, он заранее готовил себя к тому, что нарнийский принц, протрезвев, снова исчезнет. Месяца на четыре. Или навсегда. Зябко поёжившись (конец июня выдался неожиданно стылым), Азирафель сбросил на стул худи и ушёл в ванную, где, прислонившись лбом к прохладному кафелю, подставил уставшую от сидения за ноутбуком спину и затёкшие плечи обжигающим струям воды. Разминая ноющие мышцы шеи и утопая в клубах горячего пара, он тихо клял всех художников-абстракционистов Соединённого королевства и торжественно обещал себе, что не позднее чем утром обязательно достанет из закромов коврик для йоги. Вернувшись в кабинет, он тоскливо посмотрел на угрюмо зависший на экране черновик рецензии и аккуратно свернул файл: возможно, завтра дело пойдёт лучше?.. Спать не хотелось. Азирафель проверил телефон: Кроули ничего нового не написал. Естественно. Небось, десятый сон уже видит... Подумав, он запустил случайный плейлист в Spotify; на этот раз искусственный интеллект осчастливил его греками: Шелли из Афин очень прочувствованно пела о том, что не следует страшиться Жнеца, и Азирафель, если не входить в нюансы, был с ней согласен. Отхлебнув еще красного и зажевав тягучие танины кусочком чуть заветрившегося бри, Азирафель натянул поверх пижамы свой любимый безразмерный серый свитер с капюшоном (что ж так холодно-то?!) и упал на диван, пристроив на животе лэптоп: раз не получается с рецензией, отчего бы не поискать Энтони Кроули в "Фейсбуке"? Он явно должен быть в друзьях у Девайс... И как раньше не додумался?.. Гуглил Фелл хорошо, можно даже сказать - профессионально; была доля правды в задрипанной шутке, что филфак, мол, если чему и учит, так это виртуозному обращению с поисковиками. Информация, которой Азирафель разжился за последний час, выглядела настолько противоречивой, что он нет-нет да спрашивал себя, прихлёбывая из бокала: а это точно один и тот же Энтони Кроули?.. С одной стороны, у нарнийского принца, оказывается, имелся всамделишный кембриджский диплом, с другой - работал он в каком-то мелком благотворительном фонде с ничего обывателю не говорящим (по крайней мере, Фелл искренне хотел на это надеяться) названием "ЗАГУБИ". Судя по всему, Кроули отвечал в этой организации за пиар и социальные сети... Писал он неплохо, вполне грамотно и не без юмора - этого Азирафель просто не мог не отметить. Оторвавшись от ноутбука, он перечитал их с Энтони переписку - как два разных человека, право слово... Личная же страничка Кроули наводила на мысли... о диссоциативном расстройстве личности: у него на стене были многочисленные репосты мероприятий, касающихся пресловутого "ЗАГУБИ", и одновременно череда ссылок на ЛГБТ+ вечеринки, фанатские конвенции по "Игре Престолов", "Властелину Колец", "Гарри Поттеру", "Стар Треку", "Звёздным Войнам" и "Дюне", а еще полная мешанина из цитат, мемов и картинок с различными представителями флоры и фауны (превалировали фикусы и утки). Однако посты за последнюю неделю были ещё чудесатее: тут вам и возобновляемые источники энергии, и переработка пластика, и всевозможные фрукты-овощи (особого внимания были отчего-то удостоены авокадо), и прочие атрибуты осознанного образа жизни. В "Инстаграме" было примерно то же самое. У Фелла сложилось впечатление, что около недели назад инопланетяне, вероятно, похитили Кроули и заменили его настоящего на eco-friendly версию. Ну а если серьёзно, он, конечно же, всё понимал: столь быстрая и разительная перемена могла быть связана только с работой... "Фейсбук", "Инстаграм" и иже с ними ведь не более чем механизмы воздействия или самопрезентации... Хмыкнув, Азирафель оставил соцсети в покое и босиком прошлёпал к окну, возле которого его ждала заветная пачка сигарет. "Наверное, хватит," - сказал он себе робко, но остановиться было уже решительно невозможно. Ещё примерно час спустя Азирафель пожалел равно как о своём неукротимом любопытстве, так и том, что ввязался во всю эту авантюру. Гугл пестрел разной степени давности статьями об Энтони Кроули и его в прошлом знаменитых родителях. Фелл не читал светскую хронику и не был поклонником рок-музыки. Его знакомтво с жанрами "потяжелее" ограничивалось "Within Temptation" и "Nightwish", поэтому имя того самого Джея Кроули было не на слуху. Однако о стиле жизни нарнийского принца впечатление складывалось... немного пугающее. Нет, Азирафелю ханжество было отнюдь не свойственно: у него как-никак тоже имелся приличный багаж "одноразовых" отношений и череда мужчин, имён которых он бы под дулом пистолета не вспомнил... С одним лишь отличием: об этой стороне его жизни никто не знал. Эй Джей Кроули из своей склонности к промискуитету, как следовало из прессы, секрета не делал. Последняя, с позволения сказать, статья недельной, кстати, давности, снабженная весьма красноречивыми иллюстрациями, была в "Сан". "Яблочко от яблони, или Очередные приключения Кроули-младшего в Сохо": Азирафель просмотрел текст по диагонали, и ему стало слегка не по себе. Снисходительно-уничижительный тон репортёра, нечёткое, сделанное, по-видимому, в спешке фото... Феллу вдруг пришло на ум: как, должно быть, Кроули противно всё это читать. Сам себе удивляясь, он вдруг осознал, что испытывает к Энтони что-то вроде сочувствия, тогда как в адрес писак из "Сан" - только гнев и раздражение. Зато многое становилось понятно: и обстоятельства их с Кроули знакомства, и пьяные эсэмэски, и резкая смена стиля соцсетей. Призывая себя всё-таки не спешить с выводами (а то он тот ещё Эркюль Пуаро!), Азирафель глянул на часы: полтретьего ночи. Всё, теперь точно хватит... Сколько можно!.. Он закрыл ноутбук, не забыв подключить зарядку: с утра - хоть убейте! - надо заниматься рецензией. Не снимая худи, Азирафель забрался под одеяло и обнял холодную подушку. Последней его мыслью было отрешенно-печальное: "Даже если наше свидание и состоится, на что-то серьёзное рассчитывать не стоит. Не с ним..." О том, что янтарноглазый Энтони Кроули нравится ему настолько сильно, что он хочет его себе насовсем, а не просто на одну ночь, Азирафель подумать не успел - провалился в сон.***
Будильник бодренько доигрывал припев "Under Рressure", когда Эй Джей с трудом разлепил припухшие веки и выматерился: вторник, на работу надо... и зачем только вчера пил? Забыв, что он отныне пассажир метро и можно спешить помедленнее, Кроули, спотыкаясь и отбивая мизинцы на ногах об углы, метнулся к холодильнику: блин, льда, чтобы соскрести отёчность с морды лица, не было. А почему не было? Да потому что закончился грёбаный лёд ко второй бутылке анжуйского, а нового он не наморозил - был слишком занят перепиской с Феллом. "ФЕЛЛ!" ‐ в голове замигала красная аварийная лампочка, зазвучал вой сирены. Захлопнув дверцу холодильника, Эй Джей помчался в спальню, схватил телефон (батарейка садилась, вчера забыл поставить на зарядку) и, задыхаясь от первобытного ужаса, вчитался в их недлинную переписку. "Господи ты боже мой..." - прошептал неверующий Кроули: ему оставалось уповать лишь на высшие силы. Если случившееся на издательской вечеринке он про себя именовал просто катастрофой, то это была ПОЛНАЯ КАТАСТРОФА, со всех заглавных букв: Хиросима, Чернобыль, Фукусима и Пёрл-Харбор в одном стакане (взболтать, не смешивать). Пряча в ладонях пылающее лицо, изнывающий от стыда и чувства безысходности Эй Джей побрёл в ванную. Всю дорогу до Фонда он размышлял, что бы такого особенного сказать ангелу ("Нет! Не называй его так! Привыкнешь же!"), чтобы одновременно и за вчерашнее извиниться, и уточнить исподволь, не передумал ли он, и не выглядеть при этом конченым идиотом. Поприветствовав деловитого Габи и немногословного Фергюса, Кроули уставился невидящим взглядом в экран - не до уток ему нынче было. Он вынул из кармана требующий электрической пищи телефон и, морщась от неловкости, в сотый раз проглядел переписку с Феллом: надо было действовать быстро. Поскольку изысканных оборотов похмельный ум не рождал, Эй Джей отправил незамысловатое (пусть выглядит, как будто так и задумывалось): "Доброе утро!" ‐ он сосредоточился на том, чтобы обращение "ангел" не прорвалось в текст. - "Наша договорённость встретиться в силе?" Азирафель ответил почти сразу: "Надеюсь, твоё утро тоже доброе", - и пропал. Кроули слегка потомился ожиданием, но почти сразу сдался и отправил череду вопросительных знаков в чат. Фелл на это ниспослал короткое: "Не понимаю". Кроули был готов рвать на себе волосы: ангел явно ждал от него связного текста, на который он был в данный момент не способен. - Ладно, хорошо, будет тебе... - пробормотал он и приготовился окончательно посадить батарейку. "Окей. Я вчера написал: "пересланное сообщение: Ты пойдёшь со мной на свидание?", а ты мне ответил: "пересланное сообщение: Да". Я просто хотел бы уточнить: наша встреча в силе?" "Ты об этом... извини, в первый раз прозвучало не так уж однозначно. Я специально перепроверил и не нашёл в нашем диалоге никаких договорённостей... но если ты хочешь, мы можем сейчас попробовать это изменить". - Да он издевается! - вскричал Эй Джей, переполошив Габи, Фергюса и проплывавшую мимо Пиранью, но тотчас же постарался взять себя в руки. "Ты свободен сегодня вечером?" - написал Кроули, но не сразу нажал "send". Ангел - в своей манере - сейчас опять ответит односложно, запутает его, и что тогда делать? Поволновавшись, он исправил: "Ты свободен сегодня вечером, после семи? Мы могли бы поужинать вместе". "Думаю, да. Где тебе удобнее встретиться?" Их переписка начинала напоминать пинг-понг, но Эй Джея это даже обрадовало: Азирафель, видимо, принял правила игры. Кроули постарался и мячик метафорический отбить, и галантно оставить выбор за ангелом: "Моя станция "Бонд-стрит". Могу в том районе, а могу приехать куда-нибудь, если у тебя есть предпочтения". "Думаю, меня устроит. Как раз между "Бонд-стрит" и "Марбл-Арч", на пересечении Бейкер-стрит и Джордж-стрит была, помнится, пара неплохих мест". "Отлично. Там не доходя "Теско" есть итальянский и, кажется, японский ресторан. Если не ошибаюсь :)" "Не ошибаешься". "Итак? Паста или суши?" Азирафель не спешил с ответом, и Кроули забеспокоился: может, стоило-таки по старинке просто назвать место, а там... нравится не нравится, спи, моя красавица?.. "Пожалуй, суши, если ты не против," - появилось на экране настолько неожиданно, что он чуть не пропустил заветную строчку. "Отлично, Джордж-стрит, суши, скажем... 7:30, окей? Встречаемся внутри?" "Да". "Супер, класс, до встречи))))))))))" "До встречи". На радостях Эй Джей резко вскочил, лихо оттолкнув многострадальное и всякого на своём веку повидавшее офисное кресло, которое, грохоча пластиковыми колесиками, скорее всего, запрещенными Уставом Фонда, проехалось по опенспейсу и чуть не сбило с ног флегматичную Пиранью. - Энтони! Чёрт тебя дери, ненормальный! - взвизгнула она и, вбиваясь острыми шпильками в линолеум, засеменила в свою каморку. Габи оценивающе посмотрел на Кроули и с вежливым интересом спросил: - Это вышло случайно? Или именно так задумывалось? Если второе... то в боулинге тебе не было бы равных... Кроули только улыбнулся Мессенджеру во все тридцать два зуба: не знай он Гавроша, подумал бы, что тот где-то подхватил чувство юмора. Ну, как где? От Беа, вестимо. Интересно, а умение шутить передаётся половым путём? Или только воздушно-капельным? Эй Джей был слишком взволнован и воодушевлён, чтобы позаботиться о двух важных вещах: для начала - неплохо было бы заказать столик. Ну а потом, возможно, задуматься: а такая ли хорошая идея - назначить свидание в ресторане, где полно сырых морепродуктов, на которые у тебя аллергия, а в воздухе витает рыбный дух?..***
Примерно раз в месяц, иногда реже, обычно по вторникам Азирафель обедал со старшей сестрой. Уриэль Фелл, не так давно приобретшая статус Королевского адвоката, была весьма занятой дамой, но сестринский долг выполняла неукоснительно. Пока Майкл Фелл носилась по всему миру с миссиями Красного Креста, бывая в Англии эпизодически и зачастую не находя времени для родственников, Уриэль была своего рода столпом, на котором держалось то немногое, что старшие Феллы называли семейственностью. Азирафель подозревал, что если бы не Уриэль, они все просто перестали бы общаться в какой-то момент... В глубине души он иногда о чём-то подобном мечтал. Утро вторника у него выдалось совершенно небывалое, ненормальное: всё валилось из рук, коврик для йоги не желал отыскиваться, набросок рецензии при свете нравился ему ещё меньше, чем в сумерках, а тут еще и сестрица с ланчем, а за ней - Энтони Кроули... с которым вопросов, если честно, намного больше, чем ответов. Кое-как домучив черновик и оставив статью "откиснуть" до завтра (вдруг чего умного придумается?.. хотя вряд ли), Азирафель нервно курил недалеко от фалафельной, где они с Уриэль договорились пересечься. Выдохнув напоследок дым и приготовившись выслушать краткую лекцию об ожидающем его если не раке лёгких, то хроническом бронхите, он толкнул стеклянную дверь - его тут же окутали запахи пряностей, среди которых преобладали кумин, имбирь, корица и тмин. С непривычки Азирафель чихнул. Несмотря на обеденное время, в кафе было немноголюдно; тепло от открытой кухни волнами распространялось по оформленному в мавританском стиле залу - было почти жарко, но не настолько, чтобы хотелось уйти. Наоборот, Азирафелю показалось, что здесь очень уютно: умела сестрица выбирать места. Она, кстати, уже махала ему рукой. Уриэль устроилась на низком то ли диване, то ли вытянутом пуфе в одной из ниш. Сидела она по-турецки, её чёрные остроносые лодочки Prada, сцепившись каблуками, небрежно валялись на цветастом персидском ковре неподалёку, а такой же чёрный кожаный портфель подпирал короткую ножку стола, на котором уже были тонкие пшеничные лепёшки, фалафель, хумус и - Азирафель постарался открыто не кривить лицо - смузи из чего-то зелёного. Зная сестру, он подозревал худшее: огурцы, сельдерей и, как минимум, кейл. - Приветики, - критик послушно чмокнул адвокатессу в безукоризненно отдиоренную щёку. - Привет, Азюша, - сестра подвинулась на восточном топчане; смотрела она пристально, как положено барристеру, точно сравнивала Азирафеля с чем-то в своей памяти. - Фу, накурился опять... Курилка, - прибавила она почти ласково. - Отлично выглядишь, - критик слукавил: несмотря на весь внешний лоск и общую ухоженность, Уриэль была, очевидно, глубоко измучена. Под её чёрно-карими глазами залегли усталые тени, заметные, несмотря на консилер и специфику природного тона кожи. - Да ладно завирать-то, - мадам адвокатесса подвинула тарелку с хумусом поближе к брату. - Третью ночь без сна, выгляжу... как сам знаешь что. - Трудный клиент? - спросил Азирафель скорее из вежливости, чем из интереса. Он привык: сестрица о работе не распространялась. Она защищала самых отъявленных мерзавцев, на чём, собственно, и сделала головокружительную - для темнокожей женщины, пусть и приёмной дочери респектабельных Феллов, карьеру. Они тысячу лет не разговаривали по душам, но Азирафель помнил, как давным-давно на его тогда ещё по-детски наивное "Да как же так?! Как ты по ночам спать-то будешь? Как ты можешь помогать таким, как они?" - сестра уверенно ответила: "Кто-то должен, Азюш, кто-то должен... По закону, и серийным убийцам, и маньякам положен защитник. Я ли это буду, кто-то другой - какая разница? Ты поймёшь потом... Или не поймёшь - неважно. Зато имечко сделаю быстрее многих, спорим?" ‐ Уриэль тогда рассмеялась. Азирафель сестру не осуждал. Наоборот, он считал её очень сильной и смелой. Уриэль тем временем изучала смену выражений на лице брата и задумчиво тянула смузи. - Трудный - не передать, - призналась она наконец. - Совершенно гениальные, но вывернутые наизнанку мозги. Маньячина, даже меня жуть берёт. Ему светит пожизненное в дурке, естественно. Ну а я уж постараюсь, чтобы условия ему обеспечили достойные. Ко всему прочему, он весьма талантливый врач. Практикующий хирург, представляешь... Светило медицинское. Смотрю на него и нарадоваться не могу, что Майкл наша в общую практику прошла. Страшно представить, если б у неё крышак сорвало... Да, это был явно из ряда вон выходящий случай: Уриэль настолько словоохотлива не бывала. - Надеюсь, до этого не дойдёт, - Азирафель с подозрением покосился на фалафель, укусил: вкусно. - Как она, кстати? Не звонила? - А то... - госпожа Королевский адвокат вздохнула, покачала головой и опять присосалась к высокому стакану с зелёной жижей. - До зимних каникул в Англию её не ждать. Она пока в Уганде. Но... - Уриэль выдержала паузу. - Давай дожуй, а то, не ровён час, подавишься, - дождавшись, когда Азирафель справится с очередным пряным шариком, она продолжила. - Но на Рождество она предъявит нам мужа. Аутентичного негра. Взаправдашнего. - Уриэль! - вскричал скандализированный Азирафель. - Что за?.. Да как ты можешь? Такие слова... и от тебя! - Ой, не бубни. Мне как раз можно. Это тебе надо эвфемизмы выбирать, моль ты моя бледноликая, - ухмыльнулась сестрица. - Родители в восторге? - спросил Азирафель только ради того, чтобы хоть что-то сказать. - А то, - Уриэль терзала лепёшку. - Одну, считай, пристроили. Они этого Лигура (так его фамилия, если я правильно запомнила) на руках носить готовы. Но ты же знаешь Майки... - победив хрусткое тесто, мадам адвокатесса щедро зачерпнула золотистым ломтиком хумусу. - Эта сучка кого угодно в могилу сведёт. Так что будем надеяться, братишка, что она к нам приедет замужней женщиной, а не вдовой. - Да ну тебя, - махнул рукой Азирафель, ничуть не убеждённый колкими словами сестры. - Ты ж её любишь... - Я вас обоих люблю, дурилка, - Уриэль накрыла пальцы брата розовой ладошкой. - Фу, вечно ты холодный, как лягуха. Твои вредные привычки загонят тебя в гроб, - отчитав его для проформы, сестрица внезапно сменила тему. - Матушка с папенькой давеча тобой интересовались. Больно уж они переживают о твоей неустроенности. И что не звонишь им... - она бросила на Азирафеля пронзительный взгляд из-под иссиня-чёрных ресниц. Теперь настал его черёд вздыхать. - Ну а что им звонить? Чтобы повторно выслушать от них ровно то же самое, что ты мне каждый божий раз, как мы видимся, повторяешь? Я не знаю, сестрён... Меня лично всё более чем устраивает. И работа... и всё остальное. - Азюнь... - Уриэль намазала ему лепёшку оливковой пастой. - Я всё понимаю, но поверь своей немолодой, умудрённой опытом старшей сестрице: они от тебя не отстанут. Сейчас поумиляются на Майки, потом за тебя возьмутся... Маменька мне уже фотографии твоих потенциальных женихов показывала. Она ж не успокоится, пока тебе кого-нибудь не присватает. - Вот чего они тебя не трогают? - расстроенно протянул критик. - Потому что, во-первых, я повенчана с адвокатурой, а во-вторых, я, к твоему сведению, приёмная. - Дурочка ты. К твоему сведению, - сказал Азирафель и приобнял сестру. - И ничего ты не немолодая. Скажешь тоже. Ты в шестой класс ходила, когда я родился, не надо грязи. И ничего ты не приёмная, не говори глупостей! Уриэль улыбнулась непривычно тепло. - И что, у тебя нет совсем никакого завалящего мальчика, чтобы им предъявить? Врать сестре о серьёзном Азирафель категорически не умел. - Чтобы вот прямо предъявить - нет. Но есть мужчина... который мне... - он с трудом, сам себе поражаясь, подбирал слова, - весьма небезразличен. Но давай не будем об этом, ладно? Шансов у меня ноль на миллион... поэтому проще оставить эту тему... а матери я, так и быть, на днях позвоню. Навру чего-нибудь. - Так... - сестрица - даром, что ли, барристер? - отступать была не намерена. - Ты же понимаешь, что я от тебя теперь не отвяжусь?? Впервые за столько лет ты сказал, что тебе кто-то, кроме короля Артура, "не-без-раз-ли-чен"!! Нет уж, Азюша: мы отсюда не выйдем, пока не скажешь, что это за диво дивное. - Это диво дивное зовут Энтони Кроули. Возможно, ты даже слышала... его отец... - Азирафель не смог договорить, потому что его сестра разразилась нехарактерной для выпускницы Оксфорда матерной тирадой. - Охтыжёбтвоюматьбля, - выругалась она с чувством. - Наслышана. И даже знакома с их поверенным. - Это, братишка, полный пи... Уже жалею, что спросила. Азирафель промолчал: что тут скажешь. - Азюня... ну почему, почему? - не унималась госпожа Королевский адвокат. - Как тебя угораздило? - Неважно. Можешь не беспокоиться: я ему неинтересен. - Испытываю необоримое желание перекреститься, - съязвила Уриэль, - но тем не менее сомневаюсь. Я ж не слепая. Он - тем паче. А ты слишком хорошенький для твоего же блага. Блин. Но если эта тварь разобьёт тебе сердце, я его живьём расчленю и в Темзе утоплю. - Очень смешно, ха-ха. - Азирафель искренне пожалел о своей честности. - Зачем только повёлся опять на твои уловки... На всякий случай, повторяю: не воспринимай всерьёз. Меня через какое-то время отпустит, всегда отпускало, - добавил он отстранённо. - Честное слово. - И почему - интересно! - я тебе не верю? - спросила Уриэль, но великодушно тему развивать не стала. Когда спустя час Азирафель, расцеловав сестрицу в обе щеки, возвращался домой, ему и правда казалось: отпустит.***
Никогда ещё Энтони Джей Кроули так не нёсся с работы домой. Никогда ещё перегоны в метро не казались ему такими длинными, а путь от "Бонд-стрит" до квартиры - настолько долгим. Он совершил стратегическую ошибку, оповестив членов "Совета Элронда" о предстоящем ужине с ангелом, и теперь оказался погребён под лавиной смайликов, шуток и дружеских советов разной степени дельности и серьёзности. Влетев в прихожую, он первым делом воткнул зарядный кабель в телефон, не удосужившись, к сожалению, проверить наличие вилки в розетке, и чуть ли не бегом бросился в спальню: требовалось срочно переодеться во что-нибудь приличное. На много очень долгих минут Кроули замер перед распахнутым шкафом: ему было совершенно нечего надеть! Охаянные матушкой "блядские" джинсы он отмёл сразу. Может быть, костюм? Нет, слишком формально. Шёлковая рубашка и чёрные брюки? Нет, слишком претенциозно. Олимпийка и бордовые чинос? Нет... тогда ангел может подумать, что он не старался. Эй Джей схватился за голову: он был близок к истерике. Что следует надеть на ужин с мужчиной твоей мечты, чтобы как минимум не ударить в грязь лицом, а как максимум - чтобы он согласился ещё раз куда-нибудь с тобой пойти?.. Почему это так сложно? Кроули вывалил гору одежды на кровать: нет, не то, уродство какое-то, это - мятое, снова не то... ничего подходящего! Тра-геЙ-дия! Волею случая посмотрев на часы, он пришёл в ужас: стрелки показывали десять минут восьмого. Теперь он ещё и опаздывал!