Глава шестнадцатая (часть 2) (В которой Азирафель Захария Фелл и Энтони Джей Кроули много разговаривают - вдвоём и поодиночке - с родственниками и, наконец, друг с другом)
Во вторник Азирафель традиционно обедал с госпожой Королевским адвокатом. - Скажи мне, Ури, - он отодвинул чашку, откинулся на спинку обитого бархатом кресла и, скрестив на груди руки, вперил в сестрицу испытующий взгляд. - Кто сейчас ведёт наши дела? Дела семьи, я имею в виду?.. - Откуда вдруг столь внезапный интерес? - спросила мадам барристер с ощутимой долей подозрительности. - Если память мне не изменяет (а она мне не изменяет, Азюнь), тебе всю жизнь было глубоко фиолетово, откуда деньги берутся. - Неправда, - Азирафель чуть склонил голову и прищурился. - Если я о чем-то с тобой не говорю, это не значит, что я об этом не думаю или что мне всё равно. - Ну а всё-таки? - сестрица подцепила со стоящего между ними блюда крохотный слоёный рогалик. Азирафель с зажатой в руке салфеткой потянулся через стол и попытался утереть холеную адвокатскую щёчку, на которой белела сахарная пудра. Уриэль, едва успев отшатнуться, зашипела чёрной мамбой: - И думать не смей! Что люди скажут?! - Что ты жрёшь, как свинтус, сестрён, - ответил Азирафель с каменным лицом. - И что с белыми разводами на мордяхе ты скорее похожа не на Королевского адвоката, а на дикую тётку из племени папуасов-каннибалов. Кости в носу не хватает. - Не придумывай, сказочник. Нет такого племени! - ухмыльнулась Уриэль совершенно беззлобно. - Значит, ты будешь первым его представителем и вождём. - Тогда уж вождиней. - Вождицей. - Иди в жопу, Азюш! - Ну так что с поверенным? - повторил вопрос Азирафель и подлил им обоим чаю. - Скажу, если скажешь, зачем оно тебе надо, - сестра хитро подминугнула ему. - Ты говорила, что знакома с поверенным Кроули... а когда я бяшку тебе возвращал, увидел поблизости от Коллегии машину Рэйвена... одно за другое, сестрён... навело на мысли... - Азирафель с отвращением выудил из салата кусок спаржи и осторожно, точно тот мог нечаянно взорваться, отогнал его вилкой к краю тарелки. - На какие именно - мысли? - спросила Уриэль каким-то уж слишком профессиональным тоном. Азирафель вздохнул и решился: - Я хочу себе организовать нечто наподобие страховки... если дела обернутся совсем скверно, хочу иметь возможность показать матушке и батюшке фак, развернуться и гордо уйти в закат. Сестрица потрясенно молчала. - Ситуация с Рэйвеном, - продолжил Азирафель, - а точнее то, как повели себя родители... мне на многое открыла глаза. Я сейчас говорю тебе это, систер, - он внимательно и серьёзно посмотрел на Уриэль, - и очень надеюсь, что не совершаю ошибку... что ты меня не предашь... - Азюша... - сестра протянула руку, и он немедленно накрыл её теплые пальцы своей прохладной ладонью, - Азюша-лягуша... как ты мог вообще?.. - глаза адвоката, вытащивщего на свободу не одного наркобарона и отмазавшего пару государственных преступников, предательски заблестели. - Ты же должен уже знать, ёбтвоюмать, что я на твоей стороне?! - Сестрён... я тебя тоже люблю, - сказал Азирафель. - Именно поэтому и начал этот разговор. Ты можешь мне помочь, но не знаю, захочешь ли?.. Я собираюсь... как бы это выразиться, чтобы не звучало, как в фильмах про сицилийскую мафию... - Ты собираешься уйти из семьи, - закончила за него сестра. - И забрать с собой некоторые активы, чтобы обеспечить себе же финансовую безопасность, - добавил Азирафель. - Ничего сверхъестественного; только то, что было зарезервировано за мной при рождении. И начать я хотел бы с приобретения недвижимости. - Охренеть... - протянула мадам барристер, всё еще блестя глазами и потому часто моргая, - небось, присмотрел уже? - Если честно, то да, - не стал отпираться Азирафель. - Нежилое помещение в центре, где можно открыть... что-нибудь или сдать в аренду, если потребуется. - Он выдержал паузу. - И теперь мне нужно знать, как я могу вывести деньги со значащегося за мной счёта, чтобы помещение это купить. - Никак, - хмыкнула Уриэль, - если бы, как ты полагал, у семьи Фелл был тот самый поверенный. Он ни за что бы не дал этого сделать. Но, на твоё счастье, мой внезапно повзрослевший братец, финансами, счетами и обеспечением законности сделок ведаю я. И у меня есть поражающая своей простотой идея, которая заставит маменьку с батюшкой открыть тебе доступ к счёту... однако боюсь, - она отпила из чашки: внезапно пересохло в горле, - что тебе мой план не понравится... - Ну ты для начала поделись со мной хотя бы? - Тебе придётся на время прикинуться ветошкой, всячески изображая благонадёжность и поистине библейское сыновнее смирение. Усыпи их бдительность, чтобы никто не заподозрил, что ты собрался... устроить локальный Brexit. Я - со своей стороны - обязуюсь провести сделку так, чтобы потом у них не было возможности отыграть всё назад... - Я прямо слышу в твоём тоне какое-то большое "но", - протянул Азирафель с сомнением. - Да... мой прозорливый братец. Это как раз тот самый момент, когда я сообщаю тебе, что матушка с батюшкой требуют от тебя извинений - не перед ними! - перед мистером Сэйблом, а ты закатываешь мне форменную истерику посреди фешенебельного ресторана. Азирафель молчал, будто не слышал, что сказала сестрица; ни один мускул на его лице не дрогнул (спасибо таблеточкам). - Они предпочли бы, - продолжила ободрённая молчанием младшенького мадам барристер, - чтобы твои извинения были выражены в форме сопровождения потерпевшей стороны на ужин. Сэйбл, по какой-то непонятной причине, уверил маменьку, что ваши отношения (извини, за что купила - за то продаю) можно реанимировать. Азирафель всё ещё не реагировал. - Азюнь... - Уриэль вздохнула, - я понимаю, что ты, вероятнее всего, рожу его протокольную видеть не желаешь. Не буду даже спрашивать, что там между вами было... всё равно не расскажешь... но - прости, это прозвучит меркантильно и пошло, но я сейчас говорю не как твоя сестра, а как твой адвокат... Это было бы выгодно. Я могла бы выменять твоё согласие (один сраный ужин, Азюнь!) на допуск тебя до "детских" денег. Мне было бы хоть что им предложить... Азирафель медленно кивнул, однако его сестра достаточно давно работала с людьми, чтобы понять: кивок согласия не означал, это был лишь знак, что информация принята к сведению - не более того. - Это всё прекрасно, Ури, и весьма логично, но ты упускаешь из виду одну немаловажную деталь, - напомнил он, - я в отношениях. Как ты себе представляешь, - вопросил он, и в его голосе прозвучал, наконец, намёк на эмоцию, - чтобы я объяснил это своему... партнёру?? - Фиктивному, - припечатала сестра. - Неважно! Энтони сойдёт с ума... - расстроенно проговорил Азирафель. - Он мне телефон раскроил, когда Рэйвен, чтоб его черти драли, не вовремя написал. Госпожа Королевский адвокат приподняла бровь; на её губах заиграла кривая ухмылка. - Братишка... у тебя, что, по жизни с мужиками жопа? - Ты даже не представляешь, сестрён... - вздохнул Азирафель. - Но это всё равно не оправдывает твоего алкоголизма и иных-прочих вредных привычек, - ответила Уриэль строго. - Я ожидала очередного скандала, а ты сидишь тут, как манекен, и послушно ведёшься на все мои избитые профессиональные приёмчики. Что, опять атаракса обожрался? - Наличие остатков успокоительного в крови не влияет на мои аналитические способности, - отрезал Азирафель. - Я слегка в шоке, честно говоря, но пытаюсь всё-таки мыслить рационально. Если ты и правда полагаешь, что по цене одного ужина с Рэйвеном сумеешь мне выторговать кусок семейных активов... невелика жертва. Но как мне это преподнести Энтони? - А нафиг? - вполне искренне изумилась Уриэль. - Меньше знает - крепче спит. Азирафель задумчиво покачал головой. - Ладно, - наконец выговорил он, - если родители на это поведутся, то и я в деле, - и тотчас же прибавил. - Тогда следующий вопрос, сестрён? Считай это академическим интересом... - Мне уже страшно... - госпожа Королевский адвокат сама не заметила, как на нервах опустошила блюдо с рогаликами. - Нет ли у тебя на примете автосервиса (или кто там обслуживает бяшку?), где не задавали бы лишних вопросов и не спрашивали бы ключи и техпаспорт машины?.. - Азюня, признавайся, мы уже нарушили закон или только собираемся его нарушить? - уточнила сестрица. - Это я так... тоже исключительно в рамках академического интереса. - Ничего такого, - усмехнулся Азирафель. - Энтони всё никак не соберется машину починить... У него день рождения двадцатого ‐ хочу сделать сюрприз. Чтобы забрали его "Бентли" с парковки, привели в божеский вид и вернули на место. Ключи у него неохота просить, вот что... - "Бентли"?! Охренеть... широко живёт сучок... - Уриэль, не донеся чашку до рта, сделалала большие изумлённые глаза. - Азюш, то, что ты хочешь сделать, не очень-то законно. Ты в курсе? - Естественно, - отозвался Азирафель таким тоном, как будто сестра спросила, в курсе ли он, что правящая королева - Елизавета II. - Потому к тебе и обращаюсь, вообще-то. - Ты в него совсем влюбился, дурашка?.. - сестра смотрела отчаянно-понимающе, с глубоким участием. - Надеюсь, вопрос был риторический, - отозвался Азирафель намного быстрее и холоднее, чем намеревался. - Братишка мой, братишка... - мадам барристер снова взяла его за руку, - как ты справишься?.. Я за тебя волнуюсь... - Это излишне, сестрён. Сердцу... или бессознательному, как утверждают британские учёные, не прикажешь... - ответил Азирафель грустно и неожиданно честно. - Говорят, со всеми случается. Надо, наверное, и мне это пережить. Давай не будем о моих чувствах? С точки зрения банальной эрудиции и метафизической абстракции, там ничего из ряда вон выходящего... Скажешь хоть, где машину отремонтировать? - Есть у меня один мужичок, - хмыкнула госпожа Королевский адвокат. - Артур Янг. У него автосервис в Оксфордшире. Я ему наберу сегодня к вечеру - попробую договориться. Он, конечно, больше по зачистке улик (ну, этого тебе знать не нужно), но авось не откажет. Он мне должен. - Янг? - улыбнулся Азирафель. - А нет ли случайно у этого мистера Янга жены Дэйдре и сына Адама? - Откуда знаешь? - напряглась Уриэль. - Дэйдре сидит на ресепшене в одном издательстве, с которым я сотрудничаю. Просто сопоставил. - Моя ж ты Сага Норен, - пробормотала сестрица. - Которая, кстати, подтверждает теорию, что не все блондины глупые, - Азирафель так и не отпустил сестрину руку. - Никогда тебя глупым не считала, моль ты моя библиотечная, - проговорила госпожа Королевский адвокат ласково. - Я люблю тебя, Азюня. И что бы ни случилось, я всегда тебя поддержу. - Я знаю, систер. Извини, если я об этом иногда забываю. Я тебя тоже люблю. - Ну что, попросим счёт? Твоя спаржа, поди, протухла! - рассмеялась Уриэль, спеша переменить тему и скрывая за смехом потрясение: она, конечно, знала, что брат её любит... но до сего дня он ни разу ей об этом не говорил.***
Пятничным вечером на станции Сент-Панкрас в Лондоне было оживленно. От Парижа Азирафеля и Кроули отделяли пролив и чуть больше двух часов на поезде "Евростар". Азирафель напряженно курил; он так и не нашёл в себе сил признаться Энтони, что подобное мероприятие ему внове и оттого чрезвычайно волнительно: ни один из тех мужчин, кто задерживался рядом дольше одной ночи, с родителями его не знакомил. Перспектива провести с матушкой своего подставного бойфренда выходные выглядела пугающе (Азирафель погуглил мадам Трейси и теперь всей душой о том сожалел). Как назло, на "Эйрбиэнби" рассчитывать тоже не приходилось... Когда Кроули озвучил такую потенциальную возможность матушке, она принялась верещать индийским павлином: мол, и мысли столь крамольной чтоб не допускали, и вообще - "она ж мать". - Вспомнила, блин... - бросил Эй Джей, раздраженно кинув телефон на стол. Что оставалось Азирафелю? Смириться. Его доля Договорённости как-никак. До респектабельного парижского пригорода добрались за полночь. Ухоженный и окнами первого этажа утопающий в нежных лиловых гортензиях домик мадам Трейси, на вид XVIII - XIX веков постройки, спрятался в конце живописной улочки. - Ты как, ангел? Всё в порядке? - Кроули покосился на слегка одеревеневшего Азирафеля и крепче стиснул его пальцы. Ответить он не успел: дверь внезапно распахнулась, и на пороге возникла миниатюрная блондинка в золотистом муслиновом пеньюаре в пол, кокетливо наброшенном поверх бежевой шелковой ночной сорочки, которая с таким же успехом могла оказаться вечерним платьем-комбинацией, как отметил про себя Азирафель (у него было две сестры, посему в тонкостях женской моды он, сам того не желая, разбирался). Больше всего его потрясли домашние тапочки мадам: розовые, пушистые и на десятисантиметровом - как минимум - каблуке. - Oh... mes chéris, enfin! J'en ai marre de vous attendre! - воскликнула она с придыханием. - Здоров, маман, - ответил Кроули, не впечатлённый. - Хорош выпендериваться: мы все знаем, что по-французски ты не говоришь. Пропустишь нас внутрь, или потусим на пороге? - Антуан, мон анфан, мон дэмон, - отрепетированно простонала маменька, - что это я, действительно... Входите скорее! Я так заждалась! А это, должно быть, А-зи-ра-фель! Антуан, мон шери, не представишь нас? - Он наслышан, мам, - заметил Кроули немного желчно. - Здравствуйте, миз Поттс, очень приятно познакомиться, - подал голос Азирафель и безропотно приложился к холёной и гладкой, как у двадцатилетней, ручке матушки своего подставного бойфренда. Ох, не так он представлял себе знакомство... - Марджери или Трейси, мой хороший, - проворковала мадам. - К чему эти церемонии? Я уже тебя люблю, как родного! - она звучно чмокнула воздух рядом со щекой Азирафеля. - Но вы, наверное, устали с дороги, mes garçons! Освежитесь пока, а я открою вино, - продолжала щебетать она, никакого внимания на них уже не обращая, - у меня как раз несколько бутылочек совершенно шарманского шабли охлаждаются... к вашему приезду... не перестудить бы... - Несколько бутылочек в её понимании - ящик, - шепнул Эй Джей своему ненастоящему парню на ухо, но достаточно громко, чтобы мать расслышала. - Мы отнесём вещи наверх! - Крикнул он в дверной проём, за которым, по предположению Азирафеля, должна была находиться кухня-столовая. В ответ донеслось звонкое: - Да, дорогие! Я приготовила твою комнату, Антуан... не задерживайтесь только! Мамочка уже разлила винишко! Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Азирафель подумал: "Это будут непростые полтора дня..." . Отчаянно хотелось успокоительного, но мешать атаракс с вином... нет, не такое впечатление он, согласно Договорённости, должен был произвести на Марджери Поттс. - У меня никогда не было здесь комнаты, кстати, - бросил Эй Джей через плечо.- Это гостевая. Маман выёживается перед тобой, хочет казаться няшкой. Азирафель коротко погладил его по спине. - Будь снисходителен, дорогой... "Это ты мою маменьку не видел..." - подумалось вдруг.***
В субботу они обедали во внутреннем дворике: стейки, зелёный салат, очень сухое бургундское, багет и сыр. - Азирафель, лапушка, расскажи мне, как вы с Антуаном познакомились? - попросила мадам, покачивая в пальцах высокий бокал: на тонком стекле красиво оплывали винные ножки. - А то мон дэмон мне ничего не рассказывает... влюблённость сделала его таким скрытным... он тебя поди и от других прячет... - пожаловалась она. Кроули сдавленно кашлянул: она, блин, сказанёт порой... прям как в воду пукнет, ей-дьяволе. Азирафель, стоило признать, нашёлся сразу. Эй Джей в нём и не сомневался: оксфордская муштра. Один раз почти posh - на всю жизнь душнила. - Вы знаете... - начал он уверенно и спокойно, как будто они давно с Эй Джеем женаты, а историю их знакомства он по сто раз на дню рассказывает, - здесь нет никакой захватывающей драмы... Мы с Энтони познакомились в феврале. Издательский дом "Prophet Publishing" отмечал юбилей. Поскольку я с ними давно работаю, мне выпала честь быть приглашённым. Наверное, не ошибусь, - Азирафель коротко взглянул на Кроули, словно ища поддержки, - если предположу, что Энтони пригласила мисс Девайс. - О, Аночка! - промурлыкала Марджери. - Прости, дорогой, продолжай. - Это, пожалуй, почти всё... - Азирафель старательно подбирал слова. - Я пошёл подышать свежим воздухом ("Покурить! - поправил Кроули), встретил Энтони на улице... вот так всё и произошло. О том, каким позором Кроули покрыл себя в тот вечер, Азирафель галантно умолчал. - Как ми-ми-ми-мило! Любовь с первого взгляда, да? - умилялась мадам. - Расскажи, расскажи скорее! Азирафель бросил ещё один взгляд на Эй Джея, на этот раз затравленный. - Может быть хватит, мам? Сменим тему? - голос Кроули был опасно-спокоен, но Марджери его раздражение было до лампочки. - С какой стати, мон анфан?! Мы с Азирафелем так замечательно беседуем! Если ты к тридцати годам не научился говорить о своих чувствах, то это не значит, что другим следует замолчать и обсуждать в твоём присутстви исключительно бугенвилии! Давай, милый, я сгораю от любопытства, - обратилась она уже к Азирафелю, который в лёгком ступоре тянул вино, - как это было? Как удар молнии? Un coup de foudre? Азирафель вздохнул и прикрыл глаза. А отчего не сказать правду? Энтони всё равно воспримет как игру, как лицедейство, зато матушке приятно. Он посмотрел на мадам Трейси. - Не могу сказать, что это было что-то определённое. В голове не зажглась лампочка, сердце не пропустило удар, глас божий из ниоткуда ничего не проговорил... Энтони просто вышел на крыльцо... моросило... - Азирафель поднял взгляд вверх, вспоминая, - шёл мелкий дождь со снегом. Это было очень красиво: снежинки таяли, не успевая долететь до земли. Меня тогда поразило, что все, выходя покурить, смотрят под ноги, а Энтони - он долго стоял, всматриваясь в ночное небо, подставляя лицо дождю. И в свете фонаря... он казался потусторонним и прекрасным, как сказочный принц... - закончил Азирафель тихо и моля всех богов, в которых не верил, чтобы не пришлось до декабря ничего подобного повторять: слишком больно. - О... mon Dieu... - Марджери утирала глаза бумажной салфеткой, - это так чудесно... - она вдруг шлёпнула ошарашенно замершего Эй Джея по руке. - Антуан! Ты даже не поцелуешь своего beaux? Эй Джей ощутил, как предательски кровь прилила к коже: скулы, наверное, красными пятнами пошли...эх... - Мам, ну честное слово! - воскликнул он. - Ты ведёшь себя, как будто тебе тринадцать, а не шестьдесят три! - Милый, фи, - поморщилась маменька, - сколько раз тебе повторять: неприлично напоминать даме о возрасте! Тем более в присутствии своего возлюбленного! Что он о тебе подумает? - Ничего он не подумает! - взъярился Кроули. - Всё, что мог, подумал уже! Но раз он сейчас здесь, со мной, да ещё и тебя терпит - значит его всё устраивает! И вообще, что за двойные стандарты, мама? Ты можешь выедать нам мозг маленькой ложечкой и вскрывать грудные клетки, чтобы покопаться в душе, а я не могу упомянуть твой возраст?! Я, кстати, тебе ни годика не прибавил! А на правду не обижаются! Ты вообще подумала головой-то хотя бы? Может быть, ангелу некомфортно говорить о личном? Может быть, он только из вежливости тебя на хер не шлёт?! - О... мон шер, - матушка восторженно всплеснула руками, - как это трогательно: ты называешь Азирафеля ангелом и, как лев, бросаешься на его защиту! Ты у меня такой славный, оказывается! - она потрепала Эй Джея по щеке, он в ответ пробормотал что-то смущённо-нецензурное. Об Азирафеле благополучно позабыли. Пересев вполоборота к столу, чтобы не дымить в тарелки, он закурил. Внутри всё затягивало льдом.***
Чтобы успеть на не самый поздний "Евростар" до Лондона, Азирафель с Кроули планировали выдвинуться из пряничного домика мадам Трейси в воскресенье после завтрака. Эй Джей неспешно глушил эспрессо, переругиваясь с матушкой, а Азирафель с чашкой чая в руке застыл на небольшой терраске, с которой открывался вид на ухоженный и плотно засаженный розами внутренний дворик. У него остались смешанные и неоднозначные впечатления от этого визита, но он старался в эти мысли не углубляться: скорее всего, Марджери Поттс он видит в первый и последний раз... вероятность того, что до декабря они ещё раз выберутся через пролив, ничтожно мала. Он только на одно надеялся: что матушка его (зачёркнуто) нарнийского принца осталась удовлетворена и ничего необычного не заметила. Погруженный в раздумья, Азирафель даже не услышал, что бубнёж на заднем плане стих. Простучали каблучки. Мадам Трейси остановилась подле него, извлекла из кармашка айкос и закурила. - Дорогой мой мальчик... - начала она притворно-ласково; Азирафель прихмурился: пусть в его семье так не разговаривали, но тон маменьки Эй Джея был по-своему страшен. Он постарался принять индифферентный вид. - Азирафель, - мадам глубоко затянулась и выдула облако отдающего приторной клубникой дыма. - Я хочу сказать тебе две вещи, пока сынуля уши не греет, - из её речи напрочь пропал напускной французский акцент. - Во-первых, спасибо, что приехал. Мне было приятно с тобой познакомиться. Я в жизни Энтони таким не видела. Как он на тебя смотрит, как ты смотришь на него - это фантастика!.. Не преувеличиваю, не думай. Что бы там сын про меня ни болтал, я руку на пульсе держу и могу с уверенностью утверждать: ты его первая настоящая любовь. Не просрите это, зайчики мои, обоих касается. А во-вторых... - Марджери накрыла запястье Азирафеля рукой и крепко сжала остро наманикюренные пальчики. - Не вздумай разбить моему ребёнку сердце. Я сына знаю. Это он для вида хорохорится, а на самом деле та ещё ванилька плюшевая. Не шучу, мистер Оксфорд: если ты его бросишь - не переживёт. И тогда я тебя найду... и сердце вырву, - добавила мадам Трейси с нежностью, чмокнула Азирафеля в щёку и ретировалась обратно в кухню. Он остался курить на веранде. Хотелось потереть саднящее запястье, но рука была занята пустой чашкой, а перила - недостаточно широки. Азирафель печально усмехнулся: угрозы мадам показались ему почти забавными. Ничего, в декабре Энтони ей, наверное, правду расскажет. И навряд ли его сердце будет разбито. Про себя Азирафель понимал: его после всей этой истории, скорее всего, ждёт рехаб, но это уже проблема сестры. Он подозревал, что, возможно, будет умолять вырвать ему сердце, да некому будет...***
Забросив сумки на заднее сиденье арендованного "Ситроена", Кроули и Азирафель прощались с Марджери на крыльце. Она по-христиански расцеловала обоих ("Ну а что, mes garçons, соседи смотрят!). Эй Джей усмехнулся: - Они тебе, маман, сына-гея ещё месяц припоминать будут! - Глупости, мон амур, я б любила тебя и натуралом, - хохотнула матушка. - Уделишь мне минуту? Азирафель вновь вежливо приложился к обманчиво мягкой ручке, отвесил полупоклон и пошел в машину. - Сынок, - на чистейшем английском прошептала мадам, глядя в скрытые модными очками "Persol" глаза Эй Джея. - Он просто прелесть, твой ангел. Береги его. И не дай ему, по возможности, сторчаться. - В смысле? - у Кроули аж челюсть отвисла. - В прямом, - отчеканила маменька, - как человек, много лет плотно просидевший на прозаке... короче, сына, рыбак рыбака... Давай, удачи. Не забывай звонить. Свадьбу будем играть здесь (смиряйся пока с этой мыслью), у нас пейзажи для фотосессии приемлемей, чем в вашем тухлом Лондоне. Эй Джей, как во сне, дошел до машины и упал на водительское сиденье. Как они выехали на трассу и встали в первую пробку - предвестницу Парижа - он не помнил. В голове звучал маменькин голос: "Не дай ему сторчаться". И что теперь со всем этим делать? Well, that went down like a lead balloon...***
До поезда оставалось около двух часов - не разгуляешься. Азирафель заприметил книжный магазин и упросил Кроули выделить ему час на профессиональный шопинг. Эй Джей тем временем не знал, чем себя занять. Маменькины слова не шли из головы, но сейчас её голос не звучал уже столь громко и зловеще. Да и вообще! Она могла ошибиться! Вот вернутся они в Лондон - он возьмёт и спросит ангела! И они поговорят начистоту! И все мамкины домыслы, конечно, окажутся фигнёй! И он найдёт в себе силы рассказать ангелу о своих чувствах! А вдруг Азирафель его не отвергнет?.. Ведь он так говорил с маман... не мог же он играть! Не мог ведь?.. Борясь с собой и силясь не потонуть в водовороте собственных чувств, Кроули бесцельно слонялся по улочкам, прилегающим к той, на которой оставил Азирафеля. Вдруг он пришёл в себя, осознав, что уже некоторое время пялится в витрину антикварной лавки: на тёмно-зелёном, как листья кувшинок в заболоченном пруду, бархате лежали всевозможные украшения былых эпох - массивные серьги; инкрустированные тусклыми, как запекшаяся кровь, гранатами броши; браслеты с крупными неогранёнными камнями, перстни и кольца... Эй Джей не мог отвести глаз. Одно кольцо мутно-желтого цвета, украшенное парой крыльев, даже на вид - старинное, матовым блеском притягивало его взгляд, словно магнит. Презрев баснословную цену и глас разума, вопивший, что они с "Бентли" об этом пожалеют, Эй Джей купил кольцо и без колебаний бросил круглую, обтянутую потёртым вельветом коробочку в карман.***
Остаток вечера они провели в Сохо при плотно задёрнутых шторах, лежа поверх одеяла в спальне, лениво потягивая анжуйское прямо из горлышка и делясь впечатлениями от поездки. - Как тебе матушка? - спросил Кроули осторожно. Азирафель долго не отвечал, и Эй Джей заволновался. Он поставил бутылку на тумбочку и приподнялся на локте, заглядывая ангелу в глаза. - Погоди... - проговорил Азирафель, - я формулирую. - Можешь не спешить, - Кроули склонил голову и коротко поцеловал ангела в висок. Азирафель тихо рассмеялся: длинные волосы нарнийского принца щекотали шею. - Вот что я готов сказать, - ответил он наконец. - Твоя мать удивительно живая. Слушай... даже слов не нахожу... если я объясню свои впечатления так: она не похожа на ходячего снеговика или говорящую мумию - будет ясно? - Кристально, ангел, - прошептал Эй Джей. Азирафель увлёк его в объятие, устраивая рыжую голову у себя на плече, и снова заговорил: - Мне лично стало понятно одно: твоей матери есть до тебя дело. Может быть, она со странностями, может быть - временами эксцентрична почти до вульгарности, может быть - её не было с тобой, когда она была тебе нужна... Но... ты не подумай, что я судить пытаюсь или что-то... мне кажется, тебе стоило бы попробовать её простить - хотя б отчасти. Я могу ошибаться, но мне показалось: ей это нужно. Она была так рада тебе... Есть вероятность, что я не ошибусь, если предположу, что у неё есть багаж своих сожалений... и хороший такой камень за пазухой. Чувство вины, я имею в виду... - Азирафель замолчал. Одной рукой он обнимал Кроули поперек спины, другой - пробрался в расстегнутый ворот его чёрной рубашки, малодушно грея стылые пальцы на тёплых ключицах и украдкой цепляя подушечками биение пульса. - Твои - тебе никогда не радовались?.. - спросил Эй Джей, ловя ангельские прикосновения. - Не сказал бы... - Азирафель полной грудью, как ныряльщик перед прыжком, вдохнул запах ставших уже родными волос, - но радость моих родителей всегда была чем-то обусловлена: моими успехами, достижениями, поводами погордиться и сказать что-то вроде "А вот наш сын... бла-бла-бла...", - он медленно выдохнул. - Пойдём покурим? Я чертовски устал, а ты? - Предлагаю гениальный в своей простоте план: перекур, душ и спать, - ответил Эй Джей. - Если сразу не вырубимся, можем еще поболтать. - Угу, - кивнул Азирафель ему в макушку. Вырубиться хотелось отчаянно, потому что предыдущие ночи он фактически не спал. С запозднанием понимая, что сон придётся подманивать, он поморщился. Кроули вышел из душа, на ходу отжимая остатки воды из влажных волос. Он остановился на пороге спальни. Азирафель - в серой футболке и тёмно-синих пижамных штанах - по-турецки сидел на кровати, задумчиво изучая лежащий на колене блистер. В руке он держал початую бутылку "Эвиан". Эй Джей резко выдохнул. Он слишком часто видел подобную картину в прошлом, с тем лишь отличием, что мать всегда запивала таблетки водкой. Он вдруг будто услышал, как в голове что-то щёлкнуло, словно кто-то переключил невидимый тумблер. Кроули почти физически ощутил, как с грохотом и треском летят к дьяволу все пройденные с психотерапевтом сессии. - Что это? - спросил он ровно. - М-м? - Азирафель поднял на него недоумевающий взгляд. - Что. это? - повторил Эй Джей раздельно. - Снотворное. Атаракс, - ответил Азирафель просто. - Как ты, наверное, мог заметить, у меня проблемы со сном. - И когда ты собирался мне рассказать?! - воскликнул Кроули запальчиво, теряя самообладание. - Эм-м... - во взгляде Азирафеля что-то неуловимо изменилось, в серых глазах как будто проступила сталь. - Никогда? - А какого, собственно, хера лысого? - проорал Эй Джей, сам себе удивляясь: голосовые связки как будто ему не подчинялись, он словно и вовсе видел себя со стороны. И знал: он сейчас продолжит орать. - Не понимаю твоей истерики, - произнёс Азирафель холодно и безучастно. - Не понимаешь? - Ни разу, - Азирафель убрал блистер в тумбочку и глотнул ещё воды. - К тому же, прости за прямоту, не понимаю также, каким концом это тебя касается. Я не на героине сижу, а депривация сна - моё глубоко личное дело. - Это ж транки, ангел! - возопил Кроули и в отчаянии взмахнул руками, как будто этот жест мог передать то, что высказать он был не в силах. - В курсе, спасибо большое, - процедил Азирафель. - Ты, вообще, в своём уме? Я два десятка лет наблюдал, как мать себя гробит, а теперь ещё и ты?! - Эй Джей лишился остатков самообладания. Тяжело дыша, он сделал шаг к кровати. Азирафель встал и отошел в сторону. - Извини, Энтони, - обронил он. - На этом разговор окончен. В таком тоне я отказываюсь продолжать. Ты можешь, как сам только что выразился, понаблюдать до декабря и забыть, словно кошмарный сон, или, если тот факт, что я без рецептурных средств не сплю, оскорбляет твои религиозные чувства, оборвать действие нашей Договорённости здесь и сейчас. Но.не.смей.лезть.в.мою.жизнь. - Хочу и лезу! - закричал Эй Джей. - И смею! И право имею! - С какой это, позволь спросить, стати? - тоном Азирафеля можно было пилить ледяные глыбы и строить иглу. - А с той, блядь, стати, что я люблю тебя! - вскричал Кроули и даже не убоялся сорвавшихся с губ запретных слов: не успел понять. - Что, извини? - переспросил Азирафель с толикой неуверенности и как будто даже испуга: наверное, ослышался. О боже, которого нет, надо срочно спать. - Я.люблю.тебя, ангел, - проговорил Эй Джей обречённо и почему-то задыхаясь. - Ах... - все слова, с которыми он был издавна на короткой ноге, с которыми умел обращаться... предатели, они покинули поле боя. Покинули Азирафеля. - Я действительно готов разорвать Договорённость, - поборов непокорные лёгкие, выдохнул Кроули. В его глазах стояли слёзы. - Я больше не хочу и не могу притворяться. Нет моих сил на понарошку. Хочу тебя по-настоящему. Не до декабря - навсегда, - он всхлипнул и зажмурился: какой позор. Азирафель сделал робкий шаг вперёд, потом ещё один - его нарнийский принц не двинулся с места. И тогда Азирафель обнял его - бережно и нежно, как самый ценный дар, как подарок судьбы, на который он не смел и рассчитывать. - Т-ш-ш, - шептал он. - Тише, милый... Прости, прости меня. Ведь я не знал. Тише, мой дорогой... Азирафель обнимал Эй Джея, а того сотрясали рыдания. - Какой ужас, ангел, - повторял он, спрятав лицо в серой футболке. - Ничего не ужас... я с тобой. Буду с тобой, сколько захочешь. Пока захочешь. - Правда? - Кроули поднял на Азирафеля неверящий, полный боли, надежды и ожидания взгляд. - Я ни дня, ни часа, ни минуты и ни секунды не притворялся, - прошептал Азирафель, краешком большого пальца собирая слёзы с высоких скул. - Я не лгал. Не плачь, любимый, я с тобой. Кроули разрыдался пуще прежнего, но через мгновение внезапно истерически рассмеялся. - Мы идиоты, ангел... мы форменные идиоты... - Не спорю. Но мы всё выяснили, наконец? - Азирафель ласково погладил Эй Джея по щеке. - Пойдём в постель? Хочешь воды? Успокоительного? Кроули покачал головой. - Ты моя вода и моё успокоительное. - Всё лучше, чем "личный сорт героина", - пробормотал Азирафель (чёрт бы побрал его серендипность!) и погасил свет.***
- Не спишь?... - прошептал Эй Джей в темноту и поцеловал ангела в шею. - Не-а. Меридиан пройден. Таблетка не возьмётся, - вздохнул Азирафель и переплёл их пальцы. - Почему? - спросил Эй Джей. - Что - почему? - Почему ты не спишь? Ну... вообще? - Долгая история, - Азирафель погладил Кроули по спине сквозь ткань футболки. - А ты попробуй. - Расстройство аутистического спектра. Как результат - хронический невроз. В детстве было хуже, но в подростковом возрасте почти сошло на нет. Невроз, правда, остался, сволочь. Короче говоря, когда мир вокруг становится слишком ярким, многолюдным и насыщенным - меня ненадолго замыкает. - Я думал, ты просто интроверт, ангел... - Эй Джей осторожно прижался губами к губам Азирафеля. - И ты не погрешишь против правды. Интроверт в кубе, - выдохнул он. - Но меня-то ты потерпишь? - Сколько угодно, дорогой. Азирафель крепко обнял Кроули: - Спи, любимый, всё хорошо. Я постерегу твой сон.