Ты должен быть сильным Ты должен суметь сказать руки прочь прочь от меня Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть? «Мама мы все тяжело больны» Кино
«Никогда не расслабляйся» - завет, оставшийся шрамом на животе, поцелуем на губах и неоценимым жизненным опытом, подаренным Диме решительной красавицей Лилей, с которой судьба свела его в Москве. Встретить её в Питере, да ещё в компании бывшего напарника, он совершенно не ожидал. Дима не поверил своим глазам, когда несколько часов спустя после их первого и кажется последнего секса с Игорем, разбуженный полуночным звонком и вновь примчавшийся на Петроградку к задававшему странные вопросы другу, увидел её. Все взволнованные слова, которые он начал говорить и ещё собирался сказать Игорю, вылетели из головы тут же. - Дима? - Лиля? Побитый Игорь переводил взгляд с Дубина на девушку рядом с собой. - Вы что, знакомы? После первой растерянности, Дима наконец обратил внимание на состояние Игоря. Сбежав по лесенкам к нему, он поднял руки, бережно прикасаясь к поврежденному лицу, чтобы лучше рассмотреть. Его так и тянуло дотронуться до Грома, тем более, что это позволило ему увидеть ссадину на скуле и припухшую с другой стороны щеку. Игорь вдруг отмахнулся, мотнув головой и глядя на него как-то колюче. - Всë нормально, - буркнул он, - прости, что разбудил. Не стоило... Ну конечно не стоило. Никто его не ждал здесь, никто не был рад. Лиля смотрела как-то настороженно, продолжая поддерживать Игоря под руку, Дима словно был здесь сейчас третьим лишним. "Никогда не расслабляйся" — вспомнил он, опуская руки и отводя взгляд. Вот почему он примчался к Игорю посреди ночи. Не в надежде на что-то, а потому что не мог просто так оставить странный звонок друга. На костяшках рук Игоря тоже были ссадины. Не зря он так беспокоился. Только вот, похоже, самое время было вспомнить хотя бы о гордости. Беспокоился-то может он и не зря, а вот приехал и правда напрасно. Дима поджал губы. Чего он вообще ожидал? Кто так делает? Не желая вновь потерять контакт с Лилей и обменявшись телефонами, он ещё раз взглянул на Игоря, и коротко попрощавшись, уехал. Обижаться было не на что. Сам виноват, что сорвался в ночи и приехал к Грому. Словно на самом деле надеясь на что-то, в чём себе не признавался. Тот ведь действительно его не звал. Но почему-то всё равно было обидно, особенно при воспоминании о том, как Игорь от него отмахнулся, при этом позволяя Лиле его поддерживать.***
Тем временем жизнь текла своим чередом. Острый ум и способности Игоря потребовались Калигари, их с Севой хорошему знакомому, который как-то помог с одним странным расследованием, к которому Диму привлекли из-за того, что он прежде был напарником Грома. Теперь в участке он считался «главным по чудикам» и по любым странным вопросам обращались к нему. Благо, обычно ответы оказывались довольно прозаичными. Мыслящие стереотипами коллеги просто не могли разглядеть их прямо у себя под носом. А вот свалить их поиск на Диму, кажется, стало нормой для всего участка. И лучше уж так, Дима хотя бы старался честно раскрывать дела, а не навешивать ярлыки. Сейчас помощь Игоря потребовалась для того, чтобы не привлекать излишнее внимание к готическому сообществу. Дима отлично понимал, что это правильное решение, вот и свёл Калигари с бывшим напарником. В полиции работали зачастую слишком зашоренные люди, способные скорее всё испортить, спустить всех собак на тех, кто им просто не понравился, а не найти «вампира». Привлекать внимание к ребятам из тусовки Калигари было к тому же попросту опасно, «вампир» мог и сбежать из-за лишней шумихи. Внимательно выслушав суть дела и обсудив всё с Валиком, Гром обещал начать разобраться завтра, после чего, сославшись на режим, ушёл домой. Дима был рад, что он теперь не разгуливает по-ночам и внимательнее относится к предписаниям лечащего врача. Но видимо взгляд, которым он проводил друга, был наполнен такими тоской и тревогой, что это не осталось незамеченным. - Что смотришь как на любимого покойника? Вижу, помочь ему хочешь, - стоило двери за Игорем захлопнуться, озвучила Уля из-за стойки, обращаясь прямо к сердцу Димы Дубина. - Хотел бы, не знаю как, - коротко и честно ответил он. Как точно она подметила, любимый покойник. Сам Дима не сформулировал бы точнее. После возвращения Игорь порой казался лишь призраком прежнего себя. Дубин глянул на Калигари, задумчиво что-то изучающего в своём телефоне и взяв в руки чашку с остатками кофе, направился прямиком к девушке. Его любовь к Игорю, пожалуй, и не была тайной никогда, внимательные люди сразу узнавали её, а те, кто не видел, им и не надо было. Игорь вот, кажется, в упор не замечал. Более того, стёр из памяти всё, что относилось к их близости. Но Уля точно знала о чём говорит. Дима чувствовал, что она всё видит. - Спасибо, - сказал он, возвращая рыжей владелице кафе чашку с кофейной гущей, и благодаря, кажется, не только за кофе, но и за то, что девушка была свидетелем происходящего между ним и Игорем. Словно от того, что кто-то ещё разглядел его чувства и не осудил, признавая их право на существование, вот так открыто о них говоря, они стали чуть менее неправильными и болезненными. - Хочешь, на кофейной гуще погадаю? Я могу, - спросила девушка, забирая кружку и вопросительно глядя на Диму. Лейтенант пожал плечом: - Да можно, - ответил он без особого энтузиазма. Он в это всё не верил, но отказывать не хотелось. Уля кивнула, поболтала кружкой и внимательно посмотрела внутрь, после чего улыбнулась. - А ты не так прост, - ответила она, - твоё будущее не предопределено. Но кое-что сказать я тебе могу, если примешь совет. Дима кивнул, слушая. - Ты хочешь спасти всех, но далеко не каждый нуждается в спасении извне. Начни с себя, и тогда вокруг тебя спасутся другие. Он наклонил голову, обдумывая услышанное. Слова Ули звучали мудро и красиво, отчасти даже хотелось им поверить, но дело было в том, что они ему полностью не подходили. - Меня не надо спасать, - ответил Дима, - Это вот… Калигари помощь нужна. И Игорю. Севе иногда. А у меня всё хорошо. Не время расслабляться. Лукавил конечно, но разве несчастная любовь это серьёзная беда? Да и что с ней сделаешь, как от неё спастись? Или вот завалы на работе? Не перекладывать же их на чужие плечи, он так не сможет. А вот теряться в мире призраков, забывая себя, или столкнуться с вполне реальной угрозой со стороны неведомого убийцы — это уже не мелочи. Определённо не Дима нуждался в спасении. - Но спасибо, - вежливо добавил он, слыша как в кафе заиграла новая песня, как всегда отличная, хоть он в музыке и не очень разбирался, больше предпочитая визуальное искусство. Но эта затронула с первых нот. Так что, не задумываясь Дима добавил, - мне нравится музыка, которая у тебя играет.«You better believe I'm coming You better believe what I say You better hold on to your promises Because you bet you'll get what you deserve»
Уля улыбнулась чуть печально и поставила его кружку в мойку. - Считай, эта песня включилась специально для тебя.***
После того дня, когда они с Игорем переспали, между ними всё постепенно начало рушиться, словно достигнув предела своей прочности. Раньше всё было как-то проще, теперь же они словно с каждым днём отдалялись друг от друга всё больше. И дело было не только в том, что Гром ничего не помнил. Сам Дима очень хотел бы, чтобы между ними тогда ничего не случилось. Он хотел обратно, в прошлую жизнь, когда легко было сказать себе, что Игорь просто не для него, что он его не хотел и между ними ничего не может быть. Может поэтому он так уцепился за Лилю. Она пришла из той жизни, которая была у него ещё до знакомства с Игорем, и он словно бы ждал, что её присутствие всё исправит. Он и сам не понял в какой момент его сердце дало трещину ровно посередине, и в одной половине оказался Игорь, а в другой Лиля. Когда-то давно, после того как они с девушкой провели вместе день в Москве, Дима ещё вспоминал о ней и её истории. Он был рад, если всё таки смог изменить мнение хотя бы одного человека о полиции. Одна рана, один день, одно напутствие — всё это было прекрасным мимолётным приключением о котором после он вспоминал с улыбкой. Но стоило им вновь встретиться, а Лиле начать всё чаще появляться в компании его безнадёжного возлюбленного, и его переклинило. В какой-то момент всё это перестало быть историей мимолётного увлечения и стало нездоровой одержимостью, стокгольмским синдромом, щедро сдобренным завистью и ревностью. Что-то тёмное поднималось в его душе и противилось общению Лили и Игоря, несмотря на то, что оба утверждали, что между ними ничего нет и быть не может. Стоило только ему представить, как на том же диване, на котором Игорь целовал и ласкал его, он трахает Лилю, как не забывает её, стоит ей уснуть, как они скрывают от него свою связь, постоянно встречаясь за его спиной, злость и обида затапливали его с головой. И он сам не знал кого ревнует и кому завидует. Просто глубоко в душе он всё же хотел быть частью той жизни Игоря в которую он Диму если и пускал, то только когда от него была нужна помощь во взаимодействии с полицией. Честно признаться в этих чувствах оказалось выше его сил. Вместо этого он старался «увести» Лилю у Игоря. Только вот отношения с ней тоже не особо складывались. Не было больше романтики, не получалось прогуляться без разговоров о делах и об Игоре. Теперь у них были редкие встречи в свободное для обоих время, чаще звонки. Он пытался что-то изменить, попасть в ту жизнь, которая могла быть у него, у них обоих, но всё шло как-то не так. Девушка вызывала у Димы сложные чувства, возможно не менее сложные, чем Игорь. И конечно он наделал глупостей. Вот только на то, чтобы признать это, ему потребовалось время. Чем больше он старался сблизиться с Лилей, тем больше отдалялся от Игоря. И от неё неосознанно ждал того же. Только вот не выходило, она не понимала зачем это нужно и наоборот тянулась к Игорю, с ним ей явно было интереснее, чем с Димой. Ему же оставалось только злиться и волноваться, когда два самых небезразличных ему человека жили свою жизнь, пренебрегая собственной безопасностью и им. Свидания с Лилей не клеились, разговоры с Игорем не ладились. Свою боль оказалось прекрасно топить в работе, уходя в неё с головой. Чем Дима успешно и занимался, избегая мыслей о реальном положении дел и о том, что трудоголизм стал для него формой отчаянного эскапизма, пожиравшего его заживо. Хоть не алкоголизм, как у отца, но какие его годы? Если бы он смог посмотреть на себя со стороны и быть хоть раз откровенным с собой, то признал бы, что хочет не навёрстывать упущенную жизнь с Лилей, а быть на её месте в этой, по правую руку от Игоря Грома. А если не может быть там, так хотя бы не дать ей укорениться. И он безумно, отчаянно хотел вновь оказаться на стареньком диване Грома, придавленным его разгорячённым телом, подающимся навстречу скользящим движениям и поцелуям. Но это уже были совсем болезненные мечты, о которых он старался напрочь запретить себе думать. Отгораживаясь от боли всё сильнее, всё больше находя себя в работе и реже отвечая на звонки Игоря, Дима всё дальше отдалялся от связи с самим собой и теми очевидными вещами, которые опасался признать. Он выстраивал даже не границы, а крепость вокруг которой рыл глубокие рвы и один за одним поднимал все мосты, ведущие из этого бастиона одиночества к бывшему напарнику. Отгородиться, не слышать и не видеть Игоря было проще, чем в очередной раз последним узнавать о том, как Игорь подвергает опасности себя и увязавшуюся за ним Лилю. Всё светлое, что он чувствовал к ним обоим постепенно выгорало, сменяясь злостью и усталостью. Игорь то забывал о Диме, то отказывался понимать, что он не может по-прежнему постоянно быть у него на подхвате. Дело было даже не в случившейся между ними спонтанной близости, которую тот выбросил из своей головы. Не в Лиле. И даже не в том, что Дубину давно пора было перестать бегать за Громом, словно влюблённый дурак, потакающий всем его нездоровым идеям, пытающийся постоянно его спасти. Просто Диме уже не хватало ни сил ни времени на всё это. А Игорь, в свою очередь, напрочь не осознавал, что он больше не может быть на первом месте в списке Диминых приоритетов. Теперь Дима всё чаще вспоминал слова Ули и думал, что возможно она была права. Он не знал, как спасти того, кто сам этого не хочет, отрицает реальность, не считается с ни с кем и ни с чем. Спасение утопающих, дело рук самих утопающих, так ведь говорят? Вот только проблема была в том, что Дима никогда так до конца не считал. А теперь он должен был просто смириться, и это было нелегко. Зато он мог попытаться спасти себя. И всё, что он смог придумать — продолжать отстраняться. Дима не собирался бежать к Игорю по первому зову, не позволял ему больше играть на своих чувствах. Говорят, от любви до ненависти один шаг. И в последнее время ему казалось, что он уже занëс ногу, чтобы сделать этот шаг.***
Головная боль и бессонница стали неотъемлемыми спутниками его будней, грозившихся слиться воедино из-за бесконечной работы, которой он нагружался. Заставляя себя не срываться на помощь к Игорю, спасая его из очередной передряги, он взвалил на себя спасение всех остальных, словно старался компенсировать своё отсутствие рядом с другом. Никто в отделе не работал больше чем он, и он не мог понять какого хрена. Как они все могли спокойно спать по-ночам, когда рук и часов в сутках не хватало на то, чтобы помочь всем. Никогда не расслабляться стало навязчивой идеей. Дима раздражённо выдохнул, поднял дрожащие пальцы к лицу, чтобы сдвинув очки на лоб, сжать переносицу. - Ты готов? Выдвигаемся? - Сева заглянул в кабинет, внимательно глядя на Диму, тут же вскинувшего на него взгляд. - Всегда готов, - невесело усмехнулся Дубин, который за несколько последних месяцев словно повзрослел на несколько лет. Сева реально начал за него волноваться, тот явно перегружал себя работой. Дима встал из-за стола и подойдя к шкафчику, достал бронежилет, ловко и привычно надевая его поверх рубашки. Очередная облава — стандартная история в последние недели. - Ты какой-то замороченный сегодня. Девушка? - спросил вдруг Сева, стараясь как-то оживить беседу. - Парень, - мрачно ответил Дима. На что Сева только улыбнулся, шутка такая наверное. Все знали, что с такой работой вообще не до личной жизни.***
Как назло телефон названивал весь вечер. Какие-то незнакомые номера и разыскивающая Игоря Лиля, которой Дима перезванивал при первой же возможности. Не покидало чувство, что всем от него было что-то срочно нужно, в то время как во время облавы от него требовалась максимальная сосредоточенность. Сегодня они накрыли банду, занимающуюся нелегальными поставками оружия и требовались всё внимание и все силы. Единственный от кого звонков не было, это Игорь, что смутно тревожило, несмотря на всю занятость и усталость. Дима ещё днём отказался ехать с ним по адресу, который мог продвинуть личное расследование Грома, рекомендуя ему с этим делом завязывать, оставив работу полиции. Но кто бы его ещё слушал? Как выяснилось, Игорь действительно пропал и Лиля не напрасно била тревогу. Что бы там Дима ни говорил о том, что это не его дело, что Игорь наверное спит и объявится утром, его глупое любящее сердце, даже спрятанное за множеством замков, стен и рвов личной крепости, было не на месте. Поэтому как только Лиля сообщила ему, где находится Гром, он плюнул на работу, оставляя её криминалистам и рядовым, практически слыша, как будет орать на него за это Прокопенко, попросил Севу собрать подмогу и ехать следом, сам поспешив первым по указанному адресу. Это оказался особняк на Крестовском. Ну конечно, богатые дома, огромные деньги, Игорь как обычно влип всерьёз, такой адрес грозил неприятностями и большими сложностями с адвокатами и отчётами. Дима ругал его на все лады, пока, превышая скорость, нёсся на указанный Лилей адрес. Уже приближаясь к особняку он отключил фары и свет, действуя чётко, словно проходя какую-то чёртову миссию в компьютерной игре. Лиле, ждущей на мотоцикле у входа, вместо приветствия, почти не глядя бросил: - Выйдет, уезжайте. Меня не дожидайтесь. Он не хотел, чтобы Игорь и Лиля вляпались в следственные процедуры, особенно такие. Ради Игоря же. Не надо ему привлекаться сейчас, и так ситуация с этим Рубинштеном непростая. Дима сам как-нибудь со всем разберется. Сердцем почуяв неладное, он ускорил шаг и подоспел как раз вовремя. Какой-то седой хлыщ уже направлял пистолет на Игоря. Не долго думая, одним эффективным выстрелом Дубин прострелил ему запястье, выбивая пистолет. Не то чтобы он привык стрелять в людей, но ситуация требовала незамедлительной реакции, и сейчас он действовал на автомате, из страха за Грома. За пулю из табельного ему потом тоже отвечать по всей строгости, как и за то, что ворвался в частный дом. Только вот растрёпанный и растерянный Игорь посмотрел на него с такими неприкрытыми надеждой и благодарностью, что это того стоило. Диме вдруг стало тошно от самого себя за все его злые усталые мысли о Громе, за то что он отказался быть рядом с самого начала, когда был действительно нужен. Он вёл себя как придурок, и укорил себя этим сразу, стоило только осознать. как беспечно весь вечер он открещивался от пропажи друга. - Игорь, ребята скоро будут здесь. Не задерживайся, пожалуйста. Я всё сам улажу, - сказал он, чувствуя как на плечи свинцовым одеялом ложится усталость. От себя. От бросающихся в опасные приключения Игоря и Лили. От всего. Владелец особняка скрючился, баюкая окровавленное запястье. - Дим, я… Спасибо, что ты здесь, я сейчас всё… - в виноватом тоне Игоря было так много неправильного. Будто это он провинился, а не тот, кто направлял на него пистолет и не Дима, который чуть не опоздал. Словно Гром извинялся за то, что оторвал Дубина от дел, что в одиночку нашёл опасного преступника. А ведь ничего важнее, чем успеть сюда, на самом деле у Димы сегодня и не было. У Игоря даже пистолета не водилось. Стоило только представить на мгновение, что он мог не успеть, и сердце сковало ужасом. Дима замер, глядя в усталое любимое лицо. Игорю тоже пришлось нелегко, он тоже старался помочь людям, как мог, как умел. И Дима только что чуть его не потерял. Рука привычным жестом взметнулась к переносице, казалось голова сейчас лопнет от обилия мыслей, он сдвинул очки и сдавил пальцами переносицу. Дима пока понятия не имел как всё это объяснять. Ещё и подкрепление скоро будет. - Не надо, Игорь. Я очень устал. Очень. Пожалуйста, просто иди. Я как-нибудь сам, - сказал он в ответ. Ему нужен был отдых. После этого дела сразу в отпуск, как только сдаст все отчёты. Он не мог сейчас слушать Игоря и не мог смотреть ему в глаза после того, как успел на помощь в последний момент. Игорь молча посмотрел на него и выполнил просьбу, покидая комнату, за что Дима был ему очень благодарен.