Интерпретация

Прошло всего несколько часов после самого первого разговора с мисс Наэги, а Нагито по прежнему пребывал в блаженном расположении духа. Подумать только! Он похож на Макото! И это сказал не абы кто, а родная сестра самого Макото. Человек, что рос вместе с ним от рождения, прошел вместе детство и ранний пубертат и прекрасно знал все его повадки, мельчайшие жесты и слова. Было в отношении Нагито к Макото что-то нездоровое, но ему было на это всё равно. Он давно болен, поражен Отчаянием до мозга костей, но Нагито всё равно всё также почитал Надежду и считал, что единственное, на что он, никчемный, годен, так это на то, чтобы стать ступенью Отчаяния ради новой ступени Надежды. Нагито поклонялся Макото как старшему, даже несмотря на то, что официально он был его кохаем. Нагито наблюдал за трансляцией смертельной игры в Академии «Пик Надежды» и именно тогда он заметил, что талант Макото более мирный, спокойный, чем его собственный. Удача Макото не сопряжена с чередованием с Неудачей, как у Нагито, а существует отдельно от такого неприятного фактора. Они оба были Абсолютными Везунчиками, и это косвенное и такое случайное, как сама Удача, родство грело душу юного Слуги. Макото уже давно являлся Абсолютной Надеждой за победу над Джунко Эношима, Абсолютным Отчаянием, и это заставляло Нагито чувствовать зависть. Он сам хотел убить единственного в мире человека, которого до глубины души презирал, но Макото его опередил, он был лучше него буквально во всем. И в удаче, и в преданности Надежде. И именно поэтому, чтобы как-то искупить свою вину, Нагито помогал сестре Абсолютной Надежды, ведь в отличие от него, она не имела таланта Абсолютного Везунчика. Хотя, с другой стороны, быть может если бы лотерея за нового Абсолютного везунчика для не состоявшегося 79-го класса разыгралась, то это звание завоевала бы она. Кто знает, может в такой прекрасной семье Удача передаётся по наследству? Во всяком случае, Нагито почти любовно наблюдал за тем, как проходила жизненные испытания Комару в этой трудной борьбе. Всё-таки, она, в отличие от своего брата, самая обычная, самая нормальная и самая скучная главная героиня. У неё не было ни таланта, ни статуса, ни необходимых навыков для победы. И почему-то каждый раз, когда Токо почти справлялась со своей задачей заманивания в ловушку Комару для обмена заложниками, по телу Нагито бежали мурашки от предвкушения предстоящей встречи. Он далеко не сразу поймал себя на мысли, что теперь он тоже одержим над ней. Над ещё одной Наэги.

***

Котоко для своей эротической пытки включила камеру, чтобы запечатлеть нестрадания Комару. Она не собиралась делать трансляцию на весь мир, так как сама понимала, что это перебор. Скорее, она хотела сохранить себе запись на память. Только вот Котоко не знала, что над этой камерой успел повозиться Нагито. Слуга решил настроить камеру так, чтобы вместе с записью шла трансляция на его камеры наблюдения. Он боялся случайно упустить какую-то важную информацию из-за своей халатности. Когда же Котоко включила запись, Нагито обомлел от увиденного. Уж чего-чего, но этого он не ожидал. Да, он догадывался по обрывкам фраз, какой травматический опыт пережила маленькая девочка Котоко, но он не думал, что она решит перенести его и на Комару. Это даже настоящим издевательством назвать трудно. Хотя, конечно, вполне могло расцениваться за сексуальное домогательство. По хорошему Нагито стоило бы выключить камеру как только щупальца аппарата Котоко впервые коснулись уже разгоряченной Комару. Но он знал, что на этом её страдания не закончатся. К тому же, за это время Комару могла рассказать Котоко что-то важное, чтобы как-то откупиться, избавиться от этих поглаживаний. Вместе с тем Нагито понимал, что на кону стояла невинность Комару. Было бы не хорошо, если эту невинность у неё украли эти механические руки, которые вызывали у Нагито чувство отвращения. Он пытался проверить, сможет ли как-то управлять или хотя бы ослабить этот механизм, чтобы спасти Комару. Пока Нагито копошился с пультами дистанционного управления, в надежде, что среди них есть какой-то запасной для инструмента Котоко, он слышал, как стонала Комару и как она просила перестать. Делала она это так чувственно, но не искренно. Очевидно, ей это нравилось, но она понимала, что не время для подобных шалостей. Её разум перекрикивал сердце, и если Нагито не поторопится, то вскоре он сдаст свои позиции, и Комару больше никогда не будет прежней. Сам в это время, Нагито всё-таки отыскал пульт, который влиял на эти механические руки. Всё-таки, расстояние давало о себе знать, и влияли они слабо, но всё же Слуга облегчил эротические пытки госпожи Комару. Вместе с тем Нагито только сейчас заметил, что в его штанах было тепло. Посмотрев вниз, он понял, что там не просто тепло, а горячо. Всё-таки, эти страстные стоны воспалили и его желание, которое он привык обычно подавлять. Он растегнул ширинку и приспустил штаны. Сейчас он находился далеко ото всех этих детей, они не скоро его позовут, а значит, он тоже мог расслабиться и немного повеселиться, и предстоящий досуг определённо был другого уровня. Одной рукой он трогал рычаги пульта дистанционного управления щупальцами, чтобы сбавить пытки Комару, а другой трогал рычаг своего собственного удовольствия. Он видел, как тело Комару содрагалась от прикосновений, как её глаза жмурились от своего, какого-то только ей известного представления, что сейчас она видела пред своим внутренним взором. В то время как она боролась с искушением, Нагито полностью отдался ему. И хоть Комару не знала, почему многие из щупалец вдруг перестали её гладить, она, кажется, начала приходить в норму. Насколько это возможно, при её обстоятельствах. Ему нравилось думать, что сейчас всё удовольствие, которое направлялось в её сторону, он перетянул на себя, как одеяло, и продолжал ослаблять её ощущения и усиливать свои. Всё-таки, это он сейчас свободен и может делать что угодно, а Комару предстоит сделать ещё много. Нагито увидел, что дыхание Комару вернулось в норму, похоть начала её оставлять, и он был доволен своей работой. Радовался, что всё-таки смог защитить невинность какой-то абстрактной для него девушки от тех противных механических рук. С другой он был растроен, что не успел кончить раньше, чем Котоко прекратила свои пытки и разразилась тирадой о неприступности Наэги. Вскоре в поезд проникла Токо, о чем Котоко тут же доложили Монокумы, и она оставила ненадолго Комару, а Нагито, тем временем, уже больше пользуясь своими памятью и фантазией, пытался закончить с делом, которое ранее начал со своим телом. Он уже не обращал внимание на то, что происходило в поезде, хотя, конечно, краем глаза видел это.