Хватит делать мне нервы

***

Как говорится, вспомнишь солнце — вот и лучик. Телефон Щербакова настойчиво зазвенел. Лёша меньше всего на свете сейчас хотел говорить и в принципе вставать, потому что длинные пальцы Нурлана приятно перебирали его волосы, но все-таки собрал всю волю в кулак и поднялся, посмотрел на экран, переборол желание сбросить вызов и приложил телефон к уху. Звонила мама. Голова на удивление была трезвой, но жутко хотелось вернуться в состояние эйфории. — Сынок, ты где? — А какая тебе разница? Вроде у тебя есть дела поважнее, — Лёша максимально пытался скрыть неприязнь, но выходило откровенно паршиво. — Не говори так. Я вернулась, а тебя нет, я переживаю. «Ну да, конечно» — посмеялся у себя в голове Лёша, но все равно ответил. — Я у друга, буду завтра. — Что за друг? — Я о нем тебе не рассказывал, это мой одноклассник, пока, мам, — и, не дожидаясь ответа скинул звонок, ставя телефон на беззвучный. Он обо всем подумает завтра. *** — Мама? — Ага. — Что сказала? — Что вернулась домой. — С отцом? — Без понятия, я хочу еще выпить. Его стакан тут же наполнился янтарным напитком. Виски уже не казался чем-то ужасно противным и горьким, а почувствовать легкость хотелось как можно быстрее. Теперь они пили в тишине. Она не была гнетущей, напротив, Лёша чувствовал себя очень комфортно в этом доме, в этой комнате, с этим Нурланом. Сказал бы ему кто-то, что буквально за пару месяцев он сблизится с казахом настолько сильно, Лёша бы поржал и послал этого провидца нахуй. Но все происходящее было его реальностью, и прекращать он точно не хотел. — Нур, а расскажи что-нибудь про свою семью, а то как-то нечестно, — по-детски протянул Щербаков, а его щеки разгорелись с новой силой. Он был пьяный до ужаса, а Сабуров улыбался, глядя на него. — Ну у меня обычная семья. У отца работа, которая требует от него быть везде и всегда. Мать — швея, часто работает в ночь, поэтому сейчас мы с тобой сидим здесь. Нурлан выпил мало, предвещая, что Лёха накидается до состояния тапочка. Так и случилось. Было ощущение, что Щербаков спит с открытыми глазами, поднося стакан к губам. — Ну все, тебе на сегодня хватит, — сказал Нурлан, аккуратно забирая стакан из ослабевших пальцев. — Мне… мне сейчас так хорошо, как никогда не было, эт, это так круто, — он растянулся в пьяной улыбке. — Все, давай, герой, поднимайся и ложись, я принесу таблетки, чтобы ты на утро не помер. — Ну неплохая перспектива, — теперь Лёха как-то совсем горько усмехнулся. — Че сказал? Давай-давай, поднимайся, мне алкаши-суицидники в квартире не нужны, — Сабуров подхватил пьяное тело под руки, поднимая белобрысого на ноги, но тот быстро свалился, слава богу, на кровать, утягивая Нурлана за собой. — Алексей, ты обнаглел, — пробубнил Нур пытаясь отлепить от себя лёшины руки, которые держали его мертвой хваткой. — Не уходи. — Да куда я из собственной квартиры денусь, долбоеб. — Ладно, я тебя прощаю. — Ну и охуевший ты конечно, — Нурлан все-таки поднялся и направился на кухню, к полке с таблетками. Взяв ношпу, уголь и пакетик смекты, чтобы предотвратить веселое похмельное утро, Нур пошел обратно. Лёха лежал в прострации, глядя на свои руки и явно что-то обдумывая. — Эй, прием! — Ммм, че пристал, — уткнувшись в одеяло, пробубнил Щербаков. — Давай-давай, иначе завтра вообще пиздец будет. Слабо сопротивляясь, Лёша все-таки взял чашку, немного расплескав содержимое. — Ну и гадость. — Знаю, пей. С горем пополам Щербаков опустошил содержимое чашки, откидываясь назад. Жутко клонило в сон, а плохое самочувствие начало накатывать слабыми волнами. Кровать рядом прогнулась. Нурлан под боком выглядел абсолютно естественно, как что-то должное. Лёша перевернулся, закидывая на казаха ногу и руку. — Боже, как же ты мне надоел, никогда в жизни больше не буду с тобой бухать, — Нур даже не пытался скинуть с себя чужие конечности, потому что понимал, что его ждет поражение. Лёша тихо сопел ему в шею, а кожа покрывалась мурашками. Сабуров подумал, что ничего такого, они просто пьяные и все, он тоже пьяный, поэтому никаких последствий не будет. Он обнял Лёшу в ответ, утыкаясь носом в его светлые пряди. Стало парадоксально тепло, а стены внутри Нурлана с удивительной скоростью разрушались.