Последний цвет жизни — черный

— Выглядела, вроде, нормальной... Куроо уже понял, что она собирается делать. Но надеется, что это не совсем то, что он представляет. *Стоило ее остановить... Ладно, пусть поступает, как хочет*. Именно из-за этой мысли он ее не остановил. Ведь она не глупый человек, как раньше могло казаться. Но его больше настораживало мнение людей вокруг нее. — Эй, Кобаяши, – обратился Тетсуро к Юне. Она сидит на пару парт сзади, но села вперёд, чтобы поговорить с одноклассницей. — Да? – она оторвалась от чтения манги, – Что-то случилось, Тетсуро. — Как думаешь, Нао-чан способна кого-то избить? — Избить? – Юна удивилась, – Наоки далеко не тот человек. Если уж ты говоришь это из-за вчерашнего, то это ее придел. Избить - это ее антоним. Наоки очень добрая. Даже если вор заберёт ее кошелек, она скажет: "Ничего, пусть берет". — Вот оно как... хорошо. — А зачем спрашиваешь о Наоки? — Зачем? Ну, ничего такого. *Они реально не замечают, что она вовсе не такая? Они же не слепые. Но, если дело в Нао-чан, не может человек всю жизнь притворяться таким... Хах, действительно интересно* Все они говорят, что она добрая, робкая и тд. Но Куроо видел совсем другую ее сторону. — Кстати, ты говорил учителю, что Наоки стало плохо и она ушла с родителями? – хотела уточнить Юна. — Да. — Но я прекрасно понимаю, что это не так. Что на самом деле случилось? — Ну, хотя бы это ты понимаешь, – пробормотал он. — Чего? — Да ниче. Я не знаю куда она пошла. Но она просила придумать для нее достойное алиби. — Алиби? — Угум. — Понятно.. когда она так говорит, значит что-то серьезное. Возможно, дома проблемы. — Я собирался прогулять этот урок и сказать, что мы были вместе. — Не думаю, что они будут так сильно докапываться, – она посмотрела на это пустой стол. Он уже собрал свои вещи в сумку, – Я тоже прогуляю. Как раз хотела в книжном недалеко новую мангу купить. — Скажем, что мы все прогуливаемся по улице. — Чувствую себя преступницей... Они оба "незаметно" ушли из кабинета. Куроо шел по улице, смотря в небо. Сейчас середина июня, на улице довольно жарко и безветренно. — Мороженку бы. На улице было безлюдно. Вдруг недалеко из переулка послышались сдавленные крики, а дальше звуки ударов арматурой и разбивающихся костей. Он остановился прямо рядом с переулком, не решаясь идти дальше. *Не хватало ещё на ганстеров наткнутся..* Звук избиения прекратился, когда остановился Куроо. Он вспомнил, как он с друзьями из прошлой школы по приколу писали свои завещания, где "доверяли" имущество своим близким. А потом вспомнил, как не попрощался с друзьями из этой школы. *... Так, какая ещё смерть? Подумаем, у меня есть шанс сбежать?*. За все время жертвы не крикнули. Значит, они лежали без сознания, пока их избивали. *Может договориться с ним...* Он услышал шуршание одежды. Было похоже, что кто-то переодевался. — Куроо-кун? — Ч-чего?? Из угла выглянула Монаоки, держа в руках испачканную в крови черную одежду и маску, видимо, чтобы ее не узнали. — Нао-чан, ты..? — Чего столбом тут стоишь? Он посмотрел на окровавленную одежду, потом на ее лицо, которое тоже немного испачкалось. — Нао-чан, ты.. что делала? Подожди, подожди, это ведь не то, о чем я думаю? — ... — Эй, ты серьезно избивала их арматурой? — ... — Ладно, тогда.. что именно ты им сломала? — Сломала кости рук и ног, чтобы валялись в больнице. — И ты считаешь это нормальным? — Эй, Куроо-кун, прекрати допрос. Даже если я объясню, ты не поймёшь. — ... Хорошо, ладно. Тогда, какова вероятность, что они полностью восстановятся? — Через пару лет точно восстановятся полностью. — Пару лет... — Можешь стоять тут и дальше. Я пошла. Монаоки сложила вещи в черный пакет и положила его в заранее подготовленную сумку. Она пошла в противоположную сторону от Куроо. — А, и не смотри, – она остановилась, стоя к нему спиной. — Что? — Говорю тебе не смотреть на них. Монаоки сама не знает почему, но не хотела, чтобы Тетсуро видел их тела, покрытые синяками и кровью. — Сколько их? — Три. — Ты избила всех трёх? А как же четвертая? — Она не успела мне ничего сделать. Мне незачем ее избивать. — Чувствую себя соучастником преступления.. — Ты и есть соучастник, когда согласился оправдать меня. — Эх, и то верно. Они знают, кто их избил? — Нет... Монаоки не способна никого избить. — Говоришь так о себе после избиения? — Монаоки добрая и милая. Все это знают. Юна их ненавидит лишь из-за меня, но у нее не хватит сил справится с тремя сразу. А ты лишь недавно перевелся и почти не контактировал с ними. Поэтому меня или тебя с Юной никто не заподозрит. — ... — Считаешь меня ненормальной? *Должна признать, я не хочу, чтобы он из-за этого отдалился от меня* - подумала она про себя. Вдруг она почувствовала, что кто-то следит за ней. Она посмотрела на верх, на крыши, чтобы убедиться, есть ли там кто-то. Но там никого не было. — Сегодня ты говоришь больше обычного. Неужто я лицезрел этот момент? – он усмехнулся, – Пойдем. Он повернулся к ней и пошел вперед. Постояв так пару секунд, она пошла за ним. — Кобаяши должна быть в книжном магазине. Пойдем туда? — Хорошо. — Кстати, я не ожидал, что ты и впрямь будешь называть меня "Куроо-кун". — Мне без разницы, как называть. — ... — ... Неловкое молчание. — Кхм, полагаю, то, что произошло, нельзя рассказывать даже Кобаяши? — Да. — Тогда у меня есть один вопрос. — Обычно ты сразу их задаешь. — Вопрос просто важный. — ... Спрашивай. — Почему все в школе о тебе совсем другого мнения? Учителя или одноклассники могут не заметить этого, но даже ее лучшая подруга считает так. Будто они все околдованы. Но на самом деле они просто придерживаются своего старого мнения, не зацикливаясь на ее изменениях. — Потому что это правда. — Что? — Ты все равно не сможешь понять. — Ну, как хочешь. Потом спрошу ещё раз. — Я тебе не отвечу. — Значит и ещё раз. — Будешь задавать вопрос, пока не отвечу? — Именно. — Делай, как знаешь. Этим ты не добьешься своего. — Ну, посмотрим. О, смотри! – он указал в левую сторону, – Хочу туда, – там находилось волейбольное поле рядом с парком. На поле играли парни из соседних школ или просто местные. — Я не хочу туда. — Всего часик поиграю, подумаешь. — Без меня. — Считай это платой за произошедшее. Волейбол полезен для тела и души. — Впервые слышу подобное. — Это потому что ты не играешь. Но даже посмотрев на игру, ты почувствуешь себя лучше. Это как взмах крыльев для нелетающей птицы. — Не говори ерунды. — Все, я пошел. — Юна.. Он убежал до того, как она успела закончить предложение: "Юна может уже ушла оттуда". Хотя обычно она сидит в парке и дочитывает мангу. — ... Ладно. Если честно, она чувствовала себя немного виноватой. Монаоки хотела разобраться с ними без всякого шума, и у нее это получилось. Она знала, что в это время эти три уходят покурить или просто прогулять. В то место она их загнала просто. Потом, пока они были в растерянности, вырубила по-тихому. Чтобы ее не заподозрили, она притворилась человеком, который жаждал денег и ненавидел правительство. Ещё она упоминала о важных документах, которые хранит отец их главаря, чтобы вмешать в это и его. Все было бы идеально, если бы она не встретила у переулка Куроо. Если бы он увидел их тела, пусть он и знает, что они там, то это был бы их последний разговор, скорее всего. Ещё она не может забыть то тревожное чувство, что кто-то там точно был, помимо них. *Нет, я проявила слишком много эмоций сегодня. Надо воздержаться от чувств* Она думала об этом, идя в сторону скамейки рядом с волейбольным полем. Когда она их избивала, Монаоки немного увлеклась. Ей было приятно слышать звук ломающихся костей, представляя на это место кое-кого другого. Того, о ком она помнит всегда, независимо от жизни. — А, кстати, я не знала, что он умеет играть.. Куроо подбежал к ним и перекинулся парой слов. Видимо, чтобы сказать, что он тоже будет играть. После нескольких фраз одного, они начали играть. — Он центральный блокирующий, – Монаоки следила за ходом игры. В 25 жизни она уже играла в волейбол и была капитаном своей команды. Мечтой той девушки было попасть в игру национального масштаба. Однако прямо перед игрой она, то есть Монаоки, умерла, ведь у нее случился сердечный приступ из-за сильного волнения. — Сегодня жарко, они уже слегка вспотели.. Потные парни во время игры почему-то выглядели эстетично. — Хорошо играет.. – она смотрела на Тетсуро. — О, Сайто, – рядом с ней сел парень. — Акааши-сан? – встреча была неожиданной. А ведь она ещё не подготовила план по завоеванию Акааши. — Пришла с кем-то? — Угум. А ты тоже играешь? — Да, но не сегодня. Друг играет. Она посмотрела на игроков и заметила знакомую фигуру. — Этот? – она указала на него. — Да, он. Это был Бокуто, который занимал позицию атакующего. — А они сыгрались. Бокуто и Куроо играли в одной команде и выглядели вполне гормонично. *Думаю, подходящий момент* — Кстати, я хотела извиниться. — Извиниться? За что? – Акааши был озадачен, потому что Монаоки не делала ничего, за что можно было бы извиниться. А хотя, есть за что. — Ну, за то, что сталкерила за тобой долгое время.