***
Неаполь накрыл вечер, море было спокойным, а воздух насыщен осенними ароматами. Только возле железной дороги, далеко от центра города, тянуло неприятным, чем-то паленым. Фабрицио и еще двое мальчишек оставили свои велосипеды у заброшенной станции, а сами тихо пробрались к раздававшимся голосам прямо на железнодорожных путях. Никто из друзей не осмеливался сначала выглянуть из-за стены. Боялись, что их засекут. Но гангстеры настолько были увлечены разговорами, что дела никакого не было до каких-то мальчуганов. Тревожнее стало тогда, когда ребята увидели среди молодых людей высокого худощавого парня с собранными на затылке волосами. В этот момент они сразу же переглянулись, и Фабрицио заключил, что это точно Эрен Йегер. — У них там оружие и алкоголь. Оружие они тоже продают. — Откуда ты знаешь, Фабрицио, что они продают оружие? — Услышал от одного владельца мясной лавки, — ответил Аманнити, пытаясь придумать план, как выйти в открытую к йегеристам. — А, так, значит? — Да, чего они только не продают. Даже лампочки. И чем только не занимаются эти йегеристы в городе, но нам нужен их главарь и его решение. — По-моему, у них денег куры не клюют, — заметил один из мальчиков. — Зачем им еще и Италия? — Однозначно. Лампочек покупают больше, чем наркоты. А Италия им нужна, потому что йегеристы потрясающие. — Я бы покупал только наркоту, зачем мне лампочки? — Парни, пойдемте, хватить трепать языками, — шикнул Фабрицио друзьям, и они несмело поплелись гуськом к гангстерам. Смех и разговоры прекратились, когда йегеристы увидели приближающихся к их месту вечернего отдыха троих мальчиков. — Ну? — Эрен неторопливо развернулся к ним, продолжая обнимать свою девушку Микасу, и заговорил с неаполитанским акцентом. Мальчишки уставились на Йегера и не заметили, как окружавшие их парни и девушки с откровенной угрозой уставились на них. Даже Флок повернулся и посмотрел на ребят снизу вверх, сидя на железнодорожных путях и сжимая в руке пистолет. Этот Эрен Фабрицио показался истинным итальянцем, таким, каким и представлял себе. Таким, который сможет снова восстановить фашистский режим и справедливость в Италии. Хотя Йегер был всего лишь наполовину итальянцем, но итальянского все-таки в нем сохранилось больше, чем немецкого. И это ему самому нравилось и льстило. Скорее всего, из-за любви к матери. — Чего вам, пацанва? — Вновь задался вопросом Эрен. Аманнити в этот момент пытался собраться с мыслями и силами и нервно принялся поглядывать на окружавшую их толпу йегеристов. — Мы хотели бы быть с вами… Ну… то есть… стать йегеристами. Какое-то неопределенное, по меркам мальчиков, время гангстеры безмолвствовали, а затем громко так, во все горло, рассмеялись. Даже Йегер слегка оживился. — Убирайтесь вон, вон отсюда, малышня! — Флок не вставал со своего места, на котором удобно устроился. Фабрицио с друзьями смогли даже разглядеть упитанного йегериста в цветастой кофте, указывавшего им уходить прочь. — Пацаны, ну честно, молоко на губах не обсохло, куда вам к йегеристам, — Йегер помотал головой, хотя его голос был спокойным и лояльным. — Нам по тринадцать уже, а Нино скоро вообще четырнадцать стукнет. Мы взрослые. Эти слова грели душу мальчишек. Они повторяли про себя эти числа всякий раз, когда кто-то указывал на их поведение. Но Фабрицио лично это расстраивало и злило. — Парни, мы не против пополнения наших рядов, но вы слишком малы, чтобы грабить, убивать и делать другие взрослые вещи, — в какой-то момент Эрен притянул свою девушку Микасу к себе еще ближе и оставил поцелуи на щеке, виске и шее.***
— Чертовы йегеристы, — прошипел Нино, уводя напуганного Фабрицио прочь. — Вот видишь, не надо верить тем, кто говорит о них хорошо. — Чертовы йегеристы, — повторил Фабрицио. — Когда мы будем командовать, мы им покажем, чтоб мне сдохнуть. Этих йегеристов тут больше, чем муравьев. — И он в ярости толкнул свой велосипед, стоявший под стеной железнодорожной станции. Велосипед дернулся и с грохотом приземлился на землю. Затем мальчики покинули пути, а Аманнити продолжал бубнить себе под нос: — Я так и знал, что все чепуха. И они поехали в направлении старой части Неаполя. Прочь от железнодорожной станции, чтобы никто не догнал.***
Борьба за контроль над преступным бизнесом Неаполя началась после убийства Томазо Ксавьера, «Короля маленькой Италии». И это положило начало войне обычной итальянской мафии и Каморры. Убийство Ксавьера совместно осуществили сицилийцы и неаполитанцы. Последние таким образом рассчитывали отомстить за убийство неаполитанских гангстеров, приближенных к одному влиятельному боссу в Нью-Йорке. Три недели спустя Зик Йегер и его соратники Райнер Браун, Порко Галлиард, Бертольд Гувер, Кольт Грайс и Елена, встретились с членами сицилийской банды в баре «Чезино», что в Неаполе. Главная проблема в организации нападения на убийц Ксавьера состояла в том, что Зик знал всех членов семьи Тайбер, врагов Каморры и не позволил бы им приблизиться к себе. Тем не менее, нью-йорская мафия устроила каморристам ловушку в надежде убить Зика Йегера и завладеть большей частью Неаполя. Первая попытка убить капо Каморры потерпела неудачу, так как киллер Вилли Тайбера опоздал, задержавшись в казино; к этому моменту Зик уже ушел. Планируя вторую попытку, заговорщики выяснили, что подчиненный Йегера, Порко Галлиард, будет сопровождать Зика в тот день. Чтобы увеличить свои шансы на успех, к делу решили привлечь профессиональных мафиози-убийц. Сицилийцы перекрыли все главные улицы Неаполя, подключили еще и местные банды, которые хоть и сами боялись Каморру, но решили на свой риск помочь Вилли Тайберу. Он же в свою очередь руководил мафией в Нью-Йорке, а Сицилия была для него чем-то личным, словно развлечением. Неаполь же манил, как женщина. Тайбер хотел открыть еще один игорный дом в этом городе. Но Зик и его мафия преграждали дорогу. Каморра вынашивала различные планы уничтожить останки нью-йоркской мафии, но ни один из них не был воплощен пока в жизнь, однако четыре члена банды Тайбера были убиты каморристами на Сицилии. Поскольку неаполитанцы не смогли убить новых лидеров семьи Вилли, они, пытаясь подорвать финансовую мощь конкурентов, решили перехватить у Карла Фрица, самого главного босса мафии Нью-Йорка, контроль над поставками артишоков. Помимо артишоков, Каморра также попыталась установить свою монополию и на поставки других товаров, в том числе угля. — Я им поперек глотки стою! Гони быстрее, Покко, — Зик оглядывался по сторонам салона автомобиля, проверяя несколько винтовок на мощность. — Ты знаешь, Зик, у меня дочка есть, — Галлиард вдруг рявкнул, выжимая на газ и мча по самой длинной и самой узкой улице Неаполя. — В смысле? Ты мне решил прямо сейчас сказать? — поразился Йегер, то и дело оглядываясь на заднее стекло. Затем открыл боковое окошко и выглянул из него вместе с винтовкой, дуло которой было направлено прямо на автомобиль банды Тайбера. — Тебя же все равно скоро прикончат, вот и решил не тянуть, — рассмеялся Порко, при любых условия защищая босса. Сам оглядывался и прислушивался, словно у него были везде глаза и уши. — А если серьезно, то на днях мне пришло письмо от одной возлюбленной. Она там писала, что у меня есть дочь. — А точно твой ребенок? И как она вообще тебя разыскала? Ты же мафиози. — Мой ребенок, это точно, — уверил его Галлиард. — Помнишь наши «Римские каникулы» год назад? — Как их забудешь, ну? — Зик выстрелил сицилийцам в лобовое стекло. — Идеально, черт возьми, — выругался Йегер на радостях. — Ну… Рим, Фонтан Треви, Пьяцца ди Пьетро, мы вдвоем, бутылка полусладкого, никого вокруг нет, я, Пик (так ее зовут). А она еще доченька богатого папули. В общем, у меня теперь дочь. — Галлиарды, вы совершенно не уметете держать свой член под замком. Он у вас как-то живет своей жизнью, — рассмеялся Зик, потом снова оглянулся, сицилийцы догоняли. — Твою ж мать! Гони, гони! — Да ну нахер их, сейчас я им заделаю неаполитанскую симфонию, — Галлиард неожиданно резким торможением, подъезжая к площади Данте, развернул машину на сто восемьдесят градусов и по встречной полосе — о которой даже никто не знал на такой узкой улице — рванул вперед. Потом резво перестроился, уходя в легкий занос на мокрой дороге. Остановив машину напротив врагов в метрах ста, Порко открыл дверцу и вышел из авто, поправляя шляпу. Зик подал ему автомат, а сам взял другой. — Порко, будь осторожен, у дочери должен быть живой отец. Тебе еще алименты платить. — Какие там алименты, — он перезарядил автомат. — Я хочу жениться на Пик! — Это твое личное дело. Главное, чтобы девушка не упала в обморок, узнав, что ты бандит, — его усмешка преобразовалась в самодовольное злорадство, а потом у Зика громко застучало в висках, потому что неизвестно откуда появилась пуля и попала в плечо, а лобовое стекло разлетелось вдребезги. И Йегер вдруг задумался, что не должен сейчас умирать, не должен оставлять свою Алессандру на произвол судьбы. И не время еще было оставлять своих мальчишек без защиты. Достал из кармана пиджака пачку сигарет. Единственное, что хотелось сейчас сделать — закурить. Руки дона совсем не слушались, они были в крови и дрожали мелкой дрожью. Хорошо, что остатки стекла попали не в лицо. Далеко не с первого раза, но ему удалось затянуть Галлиарда в машину и уехать прочь. И осталось лишь наблюдать, как подоспевшие каморристы медленно убивали врагов, словно сильный ветер разносил все на своем пути.***
Стоя на кухне за плитой, Алессандра плакала, ощущая тепло тела Зика даже через ткань его рубашки, слыша его спокойное дыхание, теряла способность здраво мыслить. И все, чего ей сейчас хотелось это запустить пальцы в его волосы цвета спелой пшеницы, путаясь в этих кудрях, слегка взъерошивая их при этом. — Я думала, с ума сойду, когда тебя привезли всего в крови, — Аманнити развернулась к Зику и прикоснулась к его лицу рукой, очерчивая грани бородатых скул, проходясь едва уловимым касанием по губам, ловя судорожный выдох, который он не в силах был сдержать. Затем она заглянула в его синие глаза с вкраплениями зелени, чтобы увидеть в них ответы на все свои вопросы. — Я говорил, что ты готовишь великолепно? — Алессандра сжала губы в улыбке, понимая, что Зик не хотел сейчас говорить о том, что случилось три ночи назад. — Вот хитрец, — она не могла отвести взгляда от этих манящих глаз и говорила почти прямо в губы, а потом ее взгляд опустился на рану. — У тебя кровь просачивается снова. Рубашка на плече алая. — Да плевать, потом перевяжу. Позволь мне любить тебя так, как умею, по-мафиозному, по-другому не могу, любить твою стряпню, твой характер и всю тебя, — слова сорвались с его губ, прежде чем осознал, что произнес их. — Здесь и сейчас, в нашем с тобой настоящем. В ожидании малыша. Аманнити не ответила. Зик легко прикоснулся губами к ее губам, затем, не прерывая поцелуя, сжал рукой уже достаточно увеличившуюся грудь, поглаживая ее сквозь ткань платья. Потом опустил руку вниз, к животу, и, приподняв платье, прикоснулся между ног, надавливая двумя пальцами поверх белья. Алессандра молчала, не смела пошевелиться. Она едва не сомлела от его поведения, от того, что Зик с ней делал, от удовольствия, которое, несмотря ни на что, она ощущала. Его шершавый язык во рту, руки, дыхание. Все. — Иезекииль, — прошептала Алессандра. — Как ты меня назвала?