Порко нервно стучал пальцами по ноге и смотрел в разные стороны, сидя в машине, которую спокойно вел Райнер в нужном направлении. Галлиарду отчетливо вспомнилось то место, где Марсель решил «познакомиться» с Алессандрой. Но как бы он ни уважал жену босса, брата ему уже не вернуть, хоть и искренне смирился с тем, что старший Галлиард сам виноват в своей смерти.
— А зачем нам к Кенни ехать? — спросил Порко, повернувшись к Брауну, потом незаметно покосился на босса позади. — И что мы забыли на фабрике? Лучше бы в ресторан поехали.
Но Галлиарда будто никто не слушал, позади сидел задумчивый Зик, и Порко решил не продолжать разговор. Йегер же перебирал в памяти прошедшие дни с Алессандрой. С нежной, милой, страстной, с огромной силой воли и характером. Она появилась в его жизни не просто так, и это чувствовали оба. Так было суждено, и Алессандра невольно стала его необходимостью.
Проехав парк, перед каморристами открылась швейная фабрика. Само здание не впечатляло размерами, но территория предприятия была значительной.
Три машины остановились возле здания. Из первой вышел Райнер и открыл заднюю дверь для человека, который, собственно говоря, и велел всем ехать к Кенни Аккерману. Зик вышел, надев черную шляпу с широкими полями, и поправил пальто. Он выглядел элегантно и спокойно. Бросив быстрый взгляд на здание фабрики, он направился ко входу в сопровождении охранников. Порко, Кольт и еще несколько членов Каморры шли позади, остальные же охраняли вход.
Увидев мужчин в черном, свободно проходивших через весь цех, чтобы добраться до кабинета начальника, работников охватила глубокая тревога и опасение за собственную жизнь. Мужчины и женщины, парни и девушки сразу узнали в этих людях криминальную группировку: мафиози ни с кем не поздоровались и ни на кого, включая караульщиков предприятия, не смотрели. Зик Йегер никого не удостоил своим взглядом.
Хитч сразу поняла, что среди мафиози присутствовал и муж Алессандры, только не знала, как он выглядел. И почему Дрейс раньше никогда не замечала мафию, пока Аманнити не рассказала ей о Каморре? Правда ли было, что говорили о Зике Йегере? Или это лишь слухи? Возможно, Алессандра успела узнать Зика с другой стороны. Но как сильно повлияло на Алессандру появление Йегера в ее жизни, или он просто оказался в судьбе итальянки в самый неподходящий момент? Или наоборот…
Но Хитч стало нехорошо, неуютно. Ей стало страшно. Каморра никогда не наведывалась средь бела дня на фабрику. А где была мафия — там была и смерть.
Вдобавок кабинет Аккермана находился в глухом тупике второго этажа, как можно дальше от рабочей зоны. И Хитч могла получше разглядеть каморристов, идущих по открытому коридору второго этажа. Все стало ясно. «Потрошителю» предписывалось сидеть в кабинете, время от времени заказывая у симпатичных работниц кофе и панини. Но сегодня не повезло.
Добравшись до кабинета Кенни, Зик дважды легко постучал в дверь подчиненного и, не дожидаясь разрешения, хладнокровно вошел внутрь.
— Какие люди! Само явление Христа народу! Гребаный дон спустился в мою скромную обитель, — появление капо на фабрике действительно было событием. Йегер никогда здесь не появлялся и никогда не пытался встречаться просто так с Аккерманом. Только в баре, только по денежным вопросам и только с алкоголем. — Зик, что случилось?
— Кенни, я тебя очень уважаю, — начал Йегер с порога, снимая шляпу, — вот как никого в Неаполе. Но, твою ж мать, хватит баб портить на фабрике. Обрюхатишь всех — некому будет работать. Ты вообще башкой думаешь?
Нахмурившись, Аккерман принялся переваривать сказанное Зиком. Кенни резко затушил сигарету, вдавив ее в пепельницу, и облизал пересохшие губы.
— Ты. О. Чем? — проскандировал мафиози. Главарь клана Аккерманов был мужчиной средних лет, высокий с неплохим телосложением, темными волосами и щетиной. Он сидел в кабинете, изучая бумаги, и пил кофе. Обычно носил простую белую рубашку с черным галстуком, а его любимое длинное черное пальто висело сейчас на вешалке возле двери кабинета.
Бывший капитан Центрального Отдела полиции Неаполя, известный также под именем «Кенни-потрошитель», хорошо исполнял свои обязанности мафиози, убийцы и помощника капо, но не особо ему благоволил. Кенни Аккерман был очень серьезным мужчиной, готовым пойти на все ради достижения своей цели. Если ему будет нужно, то он с легкостью предаст своих товарищей и перережет им горло.
— Не делай из меня дурака, бабник ты хренов, — Зик хмыкнул и увидел на столе портсигар. Опускаясь в кресло перед столом, взял себе несколько сигарет.
Кенни бросил ему спички и понял все.
— Ах, эта маленькая дрянь пожаловалась тебе, — Аккерман вспомнил, что Хитч все время ревела, заканчивая рабочий день, а он пытался ее пусть не успокоить, но больше усмирить, однако Дрейс лишь в ответ шипела, словно змея, и посылала проклятия в сторону начальника. — Но мне смешно, Зик. Тебе что, не плевать, кого я там трахаю. Или дон Каморры уже и за этим следит?
Йегер поспешил прикурить сигарету и закутаться плотнее в свое черное пальто — в помещении было сыровато.
— Да я и сам знаю, что тебе насрать на мои замечания, но девушка, которую ты обидел, является подругой моей жены.
— А, вот так, значит. Повезло же ей с подругой, можно и язык распускать. И что мне сделать? Извиниться перед ней на коленях, что захотел трахнуть, потому что в неподходящий момент она задницей виляла, или как?
— Извиниться — это само собой, Кенни. Но девушка может забеременеть. Тогда — пиши пропало. Я предлагаю тебе жениться на ней. Можете жить, как сожители, я ведь знаю, что по-другому ты и не умеешь, но так — возможно — у тебя будет хотя бы ребенок. А если она тебе действительно в сердце запала, дай ей денег, успокой, приласкай.
Йегер говорил с сигаретой во рту, она шевелилась вместе с губами, но не мешала ему вести диалог, так как речь его была отчетливой и внятной.
— Зик, ты несешь бред. Я никогда на такое не пойду, — хмыкнул Аккерман, всеми силами пытаясь не согласиться с боссом, но мафиози был справедлив, и старался максимально поступать по совести, он верил Алессандре, которая хотела защитить своих родных и друзей силой и влиянием мужа. Однако мир далеко не такой лучезарный, каким кажется, а преступный мир, в котором каждый день идет игра не на жизнь, а на смерть, — жестокий и не знающий пощады.
В таком мире жили и Кенни, и Зик, и продолжали его усовершенствовать под себя.
— Конечно, тебе решать, Кенни. Но я даю тебе два дня, ты меня понял? А потом ты придешь и скажешь мне о своем решении. Тем более, я уверен, что ты не за каждой юбкой на фабрике так «ухаживал». Если тебе девица и вправду нравится, то почему бы ее не сделать своей.
Зик редко выносил несправедливые решения и поступал нечестно. Он лично рассматривал все вопросы, требовал докладывать ему обо всем, и последнее слово, конечно, всегда было за ним, но именно эта ситуация с девушкой заинтересовала его больше остальных.
Забавно было понаблюдать за Аккерманом — он ненавидел узы брака в точности, как и Зика Йегера.
— Я понял, блять, — шикнул Кенни, откидываясь на спинку кресла. — Если бы еще и эта девка с бедного района понимала, кто я, а кто она.
Йегер кивнул, соглашаясь.
— Все так, только не она же распускала руки, а ты.
— Зик, забирай своих псов, что караулят здание, и проваливай. А то я могу и своих ребят напустить. Мне не нужны нравоучения. С бабами я разберусь сам.
— Непременно уйду, только что-то я давненько твоего племянника не видал, — сказал Зик, смахивая с себя невидимую пылинку. — Уехал что ль куда-то? А то я с ним не общаюсь.
Кенни изобразил безразличие, спрятав оскал за улыбкой. Только его жесткий и пронзительный взгляд вынудил Зика не продолжать предложение.
— Да, в Америку уехал, искать новой жизни, — ответил Кенни, не смотря в глаза каморристу, потому что наливал себе виски в стакан. Но, скорее, не хотел выкладывать все Йегеру.
— Зачем? — Зик докуривал сигарету, но чувствовал, что ему нужна еще одна, под предстоящий разговор. — Неаполь душит?
— Душит. Знаешь, в США эти все новоявленные бизнесмены, владельцы банков, яхт, короли сплетен и обладатели дорогих шлюх всегда скрывают свои доходы. Возможно, в них что-то осталось похожее на душу. Они стыдятся показывать, откуда у них берутся деньги. Общаются лишь в своих кругах. А у нас в Италии деньги — это просто деньги. Мы загребаем их лопатой и не платим налоги. И все об этом знают и боятся об этом сказать. И когда крупного предпринимателя такой страны, которой владеет Каморра, спрашивают, как он добился успеха, а он бессовестно отвечает: «Купил за десять, продал — за триста». Здесь мафия в каждом кирпичике здания. А Леви не хочет так жить. Он хочет жить как в раю. Создать свою Каморру в Нью-Йорке. Честную. Хочет быть уважаемым человеком.
— Леви? Честным? — Йегер не смог сдержать громкого смешка. — Это невозможно. Он мафиози до мозга костей, более того — еврей.
— Я тебе просто сказал, что Леви в Америке и все. А ему самому решать, как он хочет жить дальше. Я за него не переживаю, ты же сам знаешь, что он может из ружья попасть точно в цель. Но я в его дела не вмешиваюсь. — Аккерман врал, он со своим племянником общался по телефону очень часто. Хотя Леви это сильно раздражало, но он иногда делился впечатлениями о новой стране. — Уходи, Йегер.
Зик покорился и, поднявшись с кресла, затушил сигарету о стол перед Кенни, игнорируя пепельницу.
Было ли это вызовом, или же предупреждением, — не известно. Но капо еще целый день думал о Леви и его поступке. И чего вдруг он так резко рванул в другую страну? Неужели не хотел Неаполь делить с бывшим другом?..
***
Несколько дней спустя
— Как ты думаешь, это платье понравится Зику? — Алессандра крутилась перед зеркалом магазина одежды в наряде красного цвета, плотно облегающим и очень изящном. Хитч стояла рядом и оценивала каждый выбранный туалет.
— Думаю, да. Без вариантов, — ответила Дрейс, рассматривая и другую элегантную одежду. В таком дорогом магазине девушки были впервые, они привыкли шить для себя, да и денег никогда не было на такую роскошь. Однако с таким мужем, как Зик, Алессандре можно было позволить абсолютно все. Казалось, что он и звезду мог с неба достать, но Аманнити, кончено же, не просила. — Он будет рад видеть свою жену такой красивой. Платье подчеркивает твою фигуру и немного приоткрывает грудь. Мужчинам ведь это нравится.
— Я просто должна ему соответствовать. Хотя я даже не знаю, что такое налоги, — Алессандра взглянула на Дреус в зеркале. — У нас в семье об этом никогда не говорилось. А Зик часто болтает о политике, что мне приходится заглядывать в словарь, чтобы узнать значение непонятных мне слов, слов Зика. Поэтому я хочу просто быть для него красивой.
— Мне кажется, ты для него самая лучшая, пусть и не знаешь умных слов.
Хитч решила встретиться с Аманнити в центре Неаполя не просто так, чтобы попить кофе на площади Дей Мартини и прикупить кое-какую одежду. Дрейс позвала подругу из-за своей нежданной беременности и рассказать об отношениях с Кенни. Вчера она сама пришла на фабрику к Аккерману, заявив о своем интересном положении. «Потрошитель» предложил ей денег, но Хитч отказалась напрочь, отказалась от всего, что было хоть как-то связано с Кенни, и заявила, что убьет ребенка в утробе. Но Аккерман не был бы Аккерманом, если бы не решал дела по-своему: он поставил Дрейс перед фактом — свадьба должна была состояться через две недели.
Алессандра промолчала, что видела недавно машину Кенни Аккермана, припаркованную у кабаре. Произнести вслух она это не решалась, ей самой было больно за подругу.
В этот день и самой Алессандре необходимо было подышать свежим воздухом и поехать к маме забрать подарок для Зика — рубашку с его инициалами. Пока мафиози решал свои дела, Аманнити могла насладиться собой, поскольку в последнее время никуда ее саму не отпускал, часто караулил, а если и выходил в свет, то только с ней.
— Для этого подонка я лишь игрушка. А теперь еще и с брюхом. Хотя от ребенка он не отказался. — Хитч говорила про беременность долго, с холодом в голосе, говорила так, словно носила в себе какую-то гадость, которую нужно непременно растолочь в ступе. Потом без какого-либо перехода заявила, не скрывая злости:
— Мужики вставляют в тебя свою мерзкую плоть, а потом ты превращаешься в коробку из мяса с живой куклой внутри. Как вот во мне сейчас: мне от него противно. Меня постоянно тошнит, словно мой живот не принимает отпрыска Аккермана. И я знаю, что нужно думать о чем-то хорошем, нужно смириться, ведь я никто, а он — мафиози, может в любой момент перерезать мне горло (хотя, это было бы и к лучшему). Но я не могу, не умею быть матерью. Мне до жути противно. Тем более, я не умею вести себя с детьми. Вот ты — другое дело, Але. Ты радуешь детей и сама радуешься с ними. Ты будешь прекрасной матерью. Ты научилась этому с младшим братом, а мой брат на пять лет старше меня.
Тихие прохладные сумерки спускались на Неаполь, а девушки по-прежнему стояли под шикарным домом, состоявшим всего из нескольких квартир, в одной из которых жил Зик, и разговаривали. Беседа с Хитч Алессандру очень обеспокоила, но она попыталась утешить подругу:
— Откуда ты знаешь, есть ли у тебя задатки прекрасной матери или нет. Кенни богат, он обеспечит тебя и ребенка. Но я понимаю тебя, дорогая, носить малыша от нелюбимого мужчины, да еще когда этот малыш, зачатый от насилия, — ужасно. Хуже быть не может. Давай лучше зайдешь к нам домой, я приготовлю кофе, согреемся. Мы ведь не просто так купили пирожные в лавке сеньоре Джентиле.
— Прости, мне как-то неловко. Дома твой муж, я в другой раз зайду, когда его не будет.
— Хитч, перестань. Я уверена, сейчас он сидит в своем кабинете, читает. Я ведь с ним не целыми днями вместе — лишь утром завтракаем и поздно вечером наслаждаемся друг другом. Обычно я занимаюсь собой или домашними делами, другие занятия он мне не позволяет.
Хитч вдруг подумала, что Алессандра живет, как принцесса, и ей немного стало завидно, что в ее судьбе совершенно не такие повороты.
— Ну ладно, на минутку зайду, — протянул она, нервно проведя ладонью по волосам, словно именно так можно было унять волнение. — А мне руку ему целовать при встрече?
— Господи, Хитч, нет! — рассмеялась Алессандра, открывая двери в подъезд. — Руку ему целуют только подчиненные и только на мафиозных мероприятиях.
— А ты? Целуешь?
— Ну-у, я не только руку ему целую, — загадочно ответила Алессандра и улыбнулась.
***
Зайдя в квартиру, в просторной прихожей Алессандру сразу же встретил недовольный взгляд Зика. Он был без очков, в синей шелковой пижаме и с взъерошенными золотыми волосами. Возле него стоял удивленный Райнер.
— Где ты ходишь, любимая? Я уже хотел было Райнера послать, чтобы прочесал весь Неаполь.
— Мы гуляли с Хитч Дрейс, и я ездила к маме, ты же знаешь.
Зик принялся утвердительно кивать головой, словно верил жене, но в тоже время вальяжно забрал у нее из рук фирменные пакеты, достал одно ароматное пирожное с кремом внутри и откусил целую половину.
И пока Алессандра судорожно возилась с Йегером, а он в ответ лишь целовал ее в губы, Хитч и Райнеру неловко было находиться в компании друг друга. Их взгляды были случайны и мимолетны, словно другого выхода просто не было. Но каждый такой взор
отпечатывался в их памяти навсегда.
Сейчас Дрейс стояла на пороге квартиры, сдерживая рвущийся наружу крик и до крови кусая губы. Губы, которые так и не узнают, наверное, вкус поцелуя любимого мужчины.
— Але, я уже пойду, не вари кофе.
— Но как же?
Райнер стоял, как истукан, словно он не каморристом являлся, а мальчишкой, которого послали с поручениями. Но в какой-то момент Браун словно проснулся, и следа мальчишества совершенно не осталось.
— Мы попьем кофе в баре напротив, а потом я отвезу девушку домой.
Алессандра попыталась откликнуться, насыпая кофе в турку, но Зик, как обычно, равнодушно, холодно и твердо ответил:
— Конечно, Райнер, и если вдруг увидишь Кенни Аккермана, скажи, что девушка в полной безопасности.
— Твои привычные шутки сейчас не в тему, — Браун надел шляпу и, приобняв Дрейс за талию, вышел из квартиры.
Йегер лишь пожал плечами.
***
Алессандра все рассказала Зику о Кенни и Хитч. Свадьба намечалась через две недели. И вся эта неприятная ситуация выбивала Аманнити из колеи. Больше всего сейчас ей хотелось оказаться в теплой ванне с ароматной пеной, но нужно было распаковать покупки и пересмотреть еще раз новую одежду.
— Ты примеришь рубашку, Зик? — Около полуночи Алессандра постучалась в его кабинет, где Йегер еще читал, свет лампы отражал его усталость, но присутствие жены напомнило об отдыхе.
— Подойди ближе, Але, — сказал Зик, и она покорно подошла к нему. — Примерь ее на себя, — он потянул за пояс шелкового халата, и ткань сразу же спустилась по стройным ногам вниз. — Я хочу посмотреть.
— А что ты решил с Эреном тогда? Если это мое дело...
Зик сразу перешел на разговор о политике. Начал он с проблем употребления силы. Вспомнил, что иногда люди выходят и на мирные демонстрации, но Эрен не хотел мира.
— Правда, несмотря на то, что его шайку называют йегеристами, фашистами, провокаторами и анархистами, на самом деле, это обычные пацаны, на которых государству плевать. Предоставленные сами себе, они больше не могут сдерживать свой гнев и крушат все на своем пути.
— Мне кажется, Эрен не такой простой, но мне его так жаль, — с тревогой в голосе сказала Алессандра.
— Возможно, но что он может мне сделать? Ничего. Иди уже переодевайся, любимая.
