***
Утром Райнера разбудил звонок в дверь, что трезвонил где-то в холле, а казалось, бил словно по мозгам. Поморщившись, Браун перевернулся на здоровый бок и схватился за стакан воды на тумбочке. На пороге шикарной квартиры в одном их уютных районов Неаполя, где можно было затеряться в проулках среди баров и кондитерских лавок, Дрейс встретила Карина, мать мафиози. Она знала, что Хитч замужняя, и не хотела, чтобы ее сын связывался с такой женщиной, у которой еще и имелся ребенок от Кенни Аккермана. Молча она провела гостью в спальню Райнера и закрыла за ней дверь. — Кажется, твоя мама не рада моему визиту, - сказала Дрейс, выдохнув. Но увидеть любимого ей никто не помешает. — Не обращай внимания, — улыбнулся счастливый Браун, Хитч сразу же бросилась к нему, рассматривая перевязанную рану в боку. Он заметил, что она была обеспокоена. — Вечером придет Конни менять бинты. — Как ты? — Сдохнуть хочу, милая. Лучше бы эти гребаные школьники меня сразу порешали. — Что ты такое говоришь, Райнер? Ты мне нужен, — она опустилась рядом с ним на кровать и взяла его за руку. — Кенни рассказал, что было в порту, а сегодня уехал на фабрику, и я сразу же примчалась к тебе, оставив Маттео Алессандре. — Хитч, не нужно было рисковать. — Ты не хотел меня видеть? Так и скажи, — как обычно ревниво огрызнулась Дрейс. — Боже, Хитч, больше жизни хочу. Но я знаю Аккермана, а защитить тебя в таком состоянии, как сейчас, не смогу. При упоминании Кенни Хитч сделала какой-то замысловатый жест рукой. Затем провела ладонью по волосам, поправляя их, и прошептала: — А разве меня что-то держит, любимый? — Дурочка, — усмехнулся Райнер и, преодолевая боль, попытался приподняться на подушке. Солнце, светившее в окно, освещало его профиль. Райнер был уставший, и Хитч видела, что ему больно, и что он постоянно пил воду из стакана на тумбочке. Однако счастье видеть любовницу наполняло его тело радостью, и мужская брутальность, казалось, впервые в жизни была надломлена. Так любовники проговорили почти час, целовались, касаясь языками, шептали друг дружке ласковые слова. Хитч гладила Райнера по голове, перебирая светлые волосы, и признавалась, что любит его, что жить без него не сможет, Браун же пообещал, что будет впредь осторожным. Когда Дрейс сообщила, что должна уже идти, поднявшись с кровати, Браун вызвался проводить ее до самой двери квартиры. Она запротестовала, но он сказал: — Хочу еще немного побыть с тобой, позаботиться о том, чтобы ты целой и невредимой хотя бы вышла из подъезда и села в машину. — Милый, не волнуйся, тебе нужно отдыхать. Я благополучно справлюсь сама. Взяв ключи, он проводил ее до коридора и подождал, пока она вышла, перед этим вновь наложив съеденную Райнером помаду. На прощание Хитч мазнула горячими губами по небритой щеке и помахала любовнику рукой, улыбнулась и удивилась при виде его довольной ответной улыбки. Но когда Браун скрылся за дверью, Хитч проводила Карина и, воспользовавшись моментом, бросила ей на прощание: — Надеюсь ты больше не будешь наведываться к моему сыну и звонить ему. Райнеру не нужна замужняя женщина. У него должна быть своя личная жизнь. — А Вас никто не спрашивал, сеньора Браун. Райнер взрослый мальчик, и сам может решать, как и с кем ему жить. С этими словами Хитч покинула квартиру мафиози в надежде, что в следующий раз Карина Браун вернется в свой дом и не будет указывать, кому куда приходить. После ухода Дрейс, мать Райнера все высказала сыну. Браун, погруженный в состояние удовлетворения встречей с привкусом легкого покоя, слушал Карину вполуха. Мать смотрела на него ничего не выражающими глазами простолюдинки, была смирной и услужливой, подчинялась ему во всем, кроме вопросов личной жизни сына-каморриста. И Райнер в какой-то момент не выдержал: — А сама ты забыла, как имела связь с женатым мужчиной, в результате чего появился я? Вспомнив это, он ухмыльнулся, а мать запнулась. По молодости Карина работала на колбасной фабрике и однажды втрескалась в начальника предприятия, а после того, как влиятельный итальянец узнал, что его мимолетная связь переросла в беременность работницы, уволил молодую немку, так и не удостоившись увидеть сына. Грустно! Слишком доступно молодое тело, слишком бесстыдно оно в своей покорности. А сами-то мужчины кто? Свиньи, вот кто. Перед глазами Райнера всплыла Хитч, но он тут же отогнал ее образ, оправдывая себя тем, что он лучше к ней относился, чем Кенни.***
После гибели Зика, Алессандра не сразу сняла обручальное кольцо, подаренное ей Йегером, но поняла, что Аккерману это неприятно. И временами, скрытно от Леви, ходила на кладбище к мужу, приносила цветы, стояла и рассказывала о малыше Мануэле, также клала букет и на надгробие Марселя Галлиарда. А рядом, по приказу нового дона, был похоронен Эрен Йегер, только на его могиле, в отличие от брата, лежало огромное количество цветов и фашистских ленточек, а еще была прикреплена к плите фотография Бенито Муссолини вместе с немецким фюрером. Но, как странно, все может измениться в одночасье. Как мог измениться он, треклятый Леви Аккерман. Тогда, несколько дней назад, после их секса и душевного разговора, ведь был самым счастливым человеком! Подпевал ветру и улыбался солнцу. Наконец-то поверил, что не сходит с ума, постоянно думая о ней, а это просто сердца начали биться в тандеме взаимной любви… Так странно изменились Алессандра и Леви. Секс, вино, вкусный ужин, шампанское прямо в пенной ванне, поцелуи, где разрешено только дону Каморры. Однако Аманнити была слишком поглощена какими-то своими мыслями, чтобы полностью раствориться в Аккермане. Скорее всего, женское сердце ощущало какую-то тревогу, которая и так постоянно витала над Каморрой. — Нужно поговорить, — Леви вышел из особняка и подошел к Алессандре. Она стояла с коляской, в которой мирно посапывал малыш Ману. Горело жаркое июльское солнце, и молодая мама поставила люльку в тень, чтобы жара не щипала голые пухленькие ножки сына. — Мне нужно срочно уехать из Неаполя. Не могу тебе сказать, на сколько и для чего. Но я решил, чтобы Кенни тебя и Хитч с детьми отвез на Искью. Сейчас лето, хочу, чтобы ты отдохнула и ни о чем не думала. Я все уже оплатил. Вы ни в чем не будете нуждаться. Алессандра не смогла ничего возразить. Она побоялась спросить о делах, потому что мафия никогда ничего не делала просто так. Вместо этого, взяв Леви за руку, она прижала ее к своей щеке, а Аккерман в последствии, выдернув руку, прижал к себе Аманнити, целуя в голову. Это было короткое мгновение, после чего он быстренько отстранился, поцеловав Алессандру в губы и ушел прочь. Она смотрела ему вслед, смотрела на его удаляющуюся фигуру, смотрела на походку бунтаря, который не боялся никого в мире, потому что мир существовал лишь для того, чтобы покориться Леви Аккерману. Этой ночью Алессандра не смогла нормально заснуть. Леви в квартире не было. А утром, собрав свои и вещи сына, она принялась ждать Кенни.***
Из порта Неаполя Кенни отправился с Хитч, Алессандрой и малышами прямо на роскошный песочный пляж Барано. Чудесная погода, прекрасная природа, ласковое море сочетались здесь с целебными термальными источниками. Потом Аккерман взял весь багаж и перенес его в дом, который снял Леви. С мужем Дрейс была очень нервная, ее раздражало буквально все: сам Кенни, жара, ребенок, сумки, ей хотелось отдыхать и наконец поесть. Алессандре тоже было тяжело с Мануэлем, так как он постоянно крутился, капризничал, хотел спать и кушать. Наконец-то, добравшись до дома, девушки принялись молча разбирать сумки, раскладывать вещи. Дом был двухэтажный, и Алессандра тихо поблагодарила за это Леви, потому что внизу слышны были крики Хитч и Кенни — они как обычно ссорились, а Ману не мог спать, когда что-то мешало. Она заправила детскую кроватку и двуспальную кровать, достала купальник, а потом занялась сыном. Вдоволь наевшись молока, карапуз заснул сладким вечерним сном, а Аманнити пошла варить всем кофе. Вскоре Кенни уехал, предварительно потрепав по щеке Маттео, и поцеловал недовольную Хитч, пообещав, что приедет на следующей неделе. Утром девушки позавтракали, собрали детей и направились на море. На пляже Хитч и Алессандра предстали в таких красивых раздельных купальниках, которые идеально подчеркивали по тогдашней моде все прелести красавиц, что отдыхающие мужчины забыли на какое-то время, что женаты. Потом они долго гуляли с малышами вдоль пляжа, прямиком до горячих источников, на время останавливаясь, чтобы дети покопались в песке. Потом возвращались назад. Хитч долго купалась с Маттео, а Алессандра — нет, хотя для этого сюда ее и отправил Леви: купаться, кушать и отдыхать. К вечеру девушки просто сидели на берегу, наслаждаясь вкусным мороженным, фруктами и закатом. — Мне не кажется? Глянь, кто идет, — Аманнити коснулась плеча подруги, и Хитч, обернувшись, сразу увидела красавца с точеной фигурой. Райнер шел по пляжу в белоснежных брюках и в распахнутой пестрой рубашке, под которой виднелось загорелое мускулистое тело. Красивые ровные ноги и накаченное тело делали из мафиози самого настоящего Марлона Брандо из фильма «Трамвай «Желание». И Дрейс, не веря своим глазам, отвернулась, притворившись, что не знает этого мужчину. — Добрый вечер, сеньорины, — улыбнулся Райнер. — Босс сказал, чтобы я присмотрел за вами на острове. Хитч недоверчиво посмотрела на любовника, пока Маттео тянулся за погремушкой в песке. — Ты шутишь? Или Леви шутит? — Никто не шутит, — Райнер присел на песок рядом с лежаком Алессандры и взял на руки Ману. — Леви приказал охранять вас. Тем более, моя бочина уже вполне зажила. Как на собаке. А вы, мужики, — обратился он к малышам, — повытягивались как на солнышке! — А где все твои вещи, охранник? — язвительно спросила Хитч, как обычно прищурив глаза. — В доме оставил. Значит, он будет жить с ними. В одном доме. В одной спальне… Дрейс смущенно заулыбалась, понимая, что сегодня будет спать в объятиях любимого мужчины. А большего и не нужно — Мы, наверное, пойдем с Ману ужин готовить, — выглядело так, будто совсем случайно у Алессандры сорвалось с губ, и она принялась собирать игрушки и вещи сына. — Встретимся в домике. — Она поцеловала Хитч в щеку, погладила по головке Маттео и ушла с пляжа. — Невероятно, Райнер. Ты сумасшедший, — нарушила тишину Хитч, когда фигура Алессандры на руках с Ману была уже далеко. — Ничего не сумасшедший. Аккерман сам приказал за вами приглядывать. А я, как видишь, примчался к тебе на всех парусах. Мне так захотелось быть с тобой рядом. Ну посмотри, что я творю! — Райнер уселся возле Хитч и приобнял ее, улыбнувшись ей в макушку. — Я влюбленный каморрист, я жутко испорчен опытом прошлых отношений. Называй это как хочешь: мужская натура, страсть, привычка, похоть, меркантильность, мой преступный род деятельности или мои личные демоны в голове. Но я ужасно хочу провести время с тобой и твоим ребенком, пока Кенни нет рядом. — Ясно, — коротко ответила Хитч, но мгновенно засветилась от счастья.***
Впереди было две недели свободы. Но, скорее всего, для Хитч. Свободы от Кенни и каких-либо обязательств. Кроме того, и Алессандра, и Дрейс в тот день на пляже под ярким неаполитанским солнцем забыли, кто они и откуда. Райнер всячески развлекал девушек, он купался с любимой, учил держаться почти годовалого Маттео на воде, ухаживал за Дрейс. Чтобы побыть наедине, они часто ходили за мороженым и фруктами в бар, пили вино, ели пиццу, вдоволь целовались, но потом даже стали целоваться при Алессандре, совершенно не смущаясь ее. Только мысли Аманнити постоянно были заняты Леви. Она не могла ему позвонить, а так хотелось услышать этот беспристрастный голос, узнать, что все в порядке. Но тщетно. Он говорил, что у него проблемы с полицией, а на подпольный бизнес уже множество мафиозных главарей положили глаз. Многие мафиози еще верили, что Леви не сможет затмить Зика, и никому не сможет навредить. Алессандра растерялась. Происходящее ей совершенно не нравилось. Она не знала, как следует поступить, чтобы не навлечь на свою многострадальную судьбу проблем. Интуиция била тревогу, предвещая неприятности. Больше всего Алессандру задевало, что она абсолютно не видела причин для такой спокойной реакции Райнера и Хитч. — Так, мужики, вы уже совсем здоровые, а ходить не умеете, — Браун взялся за пухленькие ручки обоих малышей и принялся учить их стоять и держать равновесие. Младший Йегер постоял пару секунд и тут же плюхнулся попой на песок. Только Аккерман сделал пару шажков в сторону мамы, но после этого, заулыбавшись, также упал на землю. — Ману только ползает, — пояснила Алессандра. — А вот Маттео пытается ходить. Но как же все перепуталось. Ведь Алессандра ехала на Искью, чтобы подождать здесь Леви, а Хитч — Кенни, и продолжить отдых всем вместе. А теперь Аманнити — возлюбленная дона Каморры — играла роль какой-то служанки Хитч и Райнера. Скрывала их супружескую измену, помогала Дрейс завоевывать Райнера еще сильнее, трахаться с ним — да, трахаться! — целый день и целую ночь, Хитч ублажала ночами мафиози, а Алессандра нянчилась с Маттео, чтобы любовники вдоволь насладились отдыхом. Хитч, уложив спать ребенка, убегала в комнату, предназначенную для Райнера, или для Порко с Пик, или же для Кольта с Кармеллой. Но они точно наслаждались ночами друг другом, потом забирали к себе Маттео, и Браун до позднего утра спал с малышом в обнимку. Ночами, после моря и выпитого вина, Дрейс была так уязвима, содрогалась в экстазе, была абсолютно зависима от страстного каморриста. Райнер же этим пользовался удивительно бессовестно. Ему не стоило труда сделать свою женщину счастливой. Все дни, все ночи Хитч знала, что лишь губами могла сжать пылающую кожу на мускулистом плече, чтобы не разбудить детей и Алессандру.***
На пляже Алессандру позвал приятный женский голос. Она сразу узнала приближающуюся пару и быстро поднялась с лежака. К ней подошли Порко Галлиард с Пик и малышкой Моникой. Аманнити радостно их поприветствовала, не ожидая, что они приедут так скоро, ведь Порко уехал в Казерту вместе с Леви, только Аккерман, видимо, так и смог выбраться. — Едва вырвался. Привез Пик с Моникой, завтра уеду назад, к боссу. Сняв очки, Пик принялась аккуратно расстилать на песке полотенце для себя и Порко. Положила сумку, сигареты, зажигалку, детские принадлежности и взялась заниматься дочкой. Алессандра же пыталась не смотреть в сторону моря, чтобы и Галлиардам не вздумалось взглянуть туда, и сконцентрировала внимание на Порко, который начал разговор своим обычным сухим, небрежным тоном. Галлиард засунул руки в карманы шортов и поправил солнцезащитные очки, затем встал грязными ногами на полотенце, за что Пик его тут же упрекнула, но он и бровью не повел. Алессандра принялась расспрашивать за Леви и его пребывание в Казерте, а Порко решил ответить вопросом на вопрос: — А где Райнер? — Купается. — В такую погоду? — Ну, море не такое уж и бурное. Деться было некуда. И Галлиард, и Пик, усаживаясь на покрывало, обернулись к морю, что покрывалось сильными пенными бурунами, но их взгляды были мимолетными, они явно не заметили Хитч и Райнера. — Иди сюда, крошка, — Порко взял Монику на руки. Пик обсыпала Алессандру комплиментами, расхвалила ее купальник и отдохнувший вид. Аманнити в ответ лишь улыбнулась, думая только о том, как бы увести их отсюда. — Может, вернемся в дом? — предложила Алессандра. — Пообедаем, вина выпьем. Они отказались. Хотели насладиться морем. — Тогда пойдем в бар, выпьем чего-нибудь, — Алессандра продолжала пытаться покрывать Райнера с Хитч. — Отлично, только Брауна дождусь. — Кстати, а Хитч где, что ты в няньках? — спросила невзначай Пик, придвинувшись поближе к Порко, чтобы обнять его за талию. Как и обычно бывает в напряженных ситуациях, Алессандра начала говорить, эмоционально и громко, чтобы заполнить время. Рассказывала о детях, расспрашивала о Монике и как малышка развивается, пыталась говорить о Леви, постоянно целуя в макушку пухленького Мануэля и держала резвого Маттео. На самом деле Галлиард хотел встретиться с Райнером, чтобы обговорить серьезные вещи. Личные вещи. И он его увидел. Увидел, как Браун выходил из воды за руку с Хитч. Господи, в этот страшный момент Алессандре показалось, что это была очень красивая пара, на которую сложно было не обратить было внимание: оба высокие, стройные, красивые. Они шли, улыбаясь, непринужденно касались друг друга плечами. Увлеченные собой, они не сразу заметили Галлиарда. Когда Райнер увидел Порко, он отпустил руку Хитч, то уже было поздно. Галлиард все заметил и сделал соответствующие выводы. — Что вы творите? — шепнула Аманнити подруге на ухо, когда они подошли к лежакам. Но Хитч только отмахнулась и занялась Маттео. Больше она ни с кем не разговаривала, погрузившись в свои мысли и игру с сыном. За ужином, в доме, как ни странно, все было спокойно. Каморристы пили вино, ели горячий хлеб, фрукты, оливки, вяленое мясо и морепродукты. Алессандре хотелось расспросить у Порко еще раз про Леви, но он лишь сказал, что босс сам решит, как и что делать. А на Искью приедет не раньше следующей недели, а может, и позже. Аманнити опустила взгляд, молча убрала со стола, покормила ребенка и закрылась в спальне, пока Райнер откупоривал очередную бутылку вина, чтобы уединиться на ночном пляже. Порко с семьей тоже ушли в спальню, еще долго были слышны их разговоры. Утром следующего дня Порко наспех умчался в Неаполь. Его будто что-то выгнало с острова, на пароме только многозначительно взглянул на Райнера и отправился. А девушки с утра до вечера весело проводили время на пляже с детьми. Пока в конце недели, в воскресенье утром, Хитч не разбудил вошедший в спальню Кенни Аккерман. Он уже собирался вывести свою женщину из заблуждения, но тут им внезапно овладел какой-то азарт, жажда издевательских приключений: он спокойно снял шляпу и уселся на стул напротив Хитч. Маттео еще спал. Совершать лишние движения сегодня у Дрейс не было никакого желания, будто еще не состоявшийся разговор с Кенни уже отнял те последние силы, которые каким-то невероятным образом появились у Хитч рядом с Райнером. — Ты такая красивая, — прошептал Аккерман. — Красивая блондинка, которая нравится мужчинам и разжигает в них постоянное желание. Блондинки ведь они такие… — он дотянулся рукой до лица жены и провел костяшками пальцев по щеке, что заставило Дрейс отстраниться. — Блять, да это самый опасный, самый фальшивый и самый эгоистичный сорт женского зверя, хоть и самый красивый. Блондинка в душе холодная, без темперамента, без огня, сама не согреет, но хочет, чтобы ее грели. Она любит играть, собственно, чтобы мужчина забавлял ее. Сама же пассивная, инертная, думает только о том, как бы досадить мужчине, уколоть в самое сердце. Блондинка не понимает добра, которое ты сделал ей, но прекрасно понимает все зло и даже лелеет его в своей душе. Она ждет только случая, когда мужчина в хорошем настроении, чтобы затравить его. Она все время хочет наброситься, соблазнить, одурманить твою голову, своими слезами перевернуть твою душу. И эта бездушная ведьма плачет и разрывается, а потом пойдет к другому мафиози и преспокойно трахается с ним, говорит с ним, ласкается, в то время, когда ты, обессиленный и расстроенный на целый день, просто ненавидишь ее. Да, Хитч? У нее перехватило дух. Перед глазами Дрейс тут же всплыла картина, как Кенни убивает своих врагов, перерезая им глотки. А Райнер уехал в Неаполь. — Зачем ты мне все это говоришь? Ты меня в чем-то подозреваешь? Мой цвет волос как-то влияет на мою репутацию? — Она поднялась с кровати, поправив волосы, после чего горделиво убрала локон со лба и подошла к детской кроватке, чтобы взглянуть на сына. — А не вы ли, мужчины, доводите таких блондинок, чтобы мы стали подобными тварями, чтобы мы сходили с ума, заканчивали жизнь самоубийством или мучились, делая вам пакости, пока вы, думая лишь о себе, спокойно ублажались с какой-нибудь проституткой или девушку насиловали на фабрике. Кенни оскалился и прошипел: — Я уважаю каждого каморриста из "семьи". Но этот скользкий тип меня окончательно достал! Тебя видели с этим уебком, с этим мудаком Брауном! — А потом начал кричать, не обращая на то, что сын моментально проснулся, испугавшись, и заплакал. — Какая ж ты сучка, Хитч! Что, груда райнеровских мускулов понравилась? Шлюха! Ты не смеешь называться матерью Маттео, — и вместо того, чтобы позволить своей жене высказаться и хотя бы оправдаться, он, как обычно, выпорол ее на глазах у сына, который перепугано уставился на отца, сидя на кроватке. Зажав рукой нос, из которого текла кровь, и не обращая внимания на Кенни, который продолжал крыть ее грубыми словами, Хитч ласково обратилась к сыну: — Папочка просто играется. Любит так шутить, малыш.***
Алессандра была разгневана, напугана и недовольна всем тем, что творили Хитч и Райнер на острове, в результате чего Дрейс ходила заплаканная, с разбитым носом и губой. Только что могла сделать Аманнити? Кенни был властью, Кенни был каморристом, который от жены жаждал лишь покорности. Но не ту жену он выбрал. Совершенно не ту. Алессандра вдруг ощутила, что ее глаза полны беспричинных слез, пыталась найти в себе силы, чтобы не думать о Леви, об острове, о Дрейс с Брауном, о Кенни, который не хотел разговаривать с Аманнити, словно считая ее сообщницей, и пил, не просыхая. Ей уже отдых дарил далеко не то чувство расслабленности, которое ощущалось поначалу. Одев Ману штанишки и футболочку, Алессандра вышла из дома, чтобы спуститься к берегу. Остров был скалистым, поэтому идти нужно было осторожно и внимательно. Вдруг она увидела человека, он был в белоснежных брюках и белой рубашке и вальяжно шел вдоль пляжа с черной сумкой на плече. Это было словно мгновенное видение: но этот мужчина подходил все ближе и ближе. И Алессандра узнала главаря Каморры, своего Леви. — Па-па, — четко произнес впервые Мануэль и замахал ручкой, которой крепко удерживал погремушку.