Мы из разных миров

      Посыльный передал Карине два письма, одно было адресовано ей, второе Эрвину. Командующий попросил Карину читать его письма из штаба и сразу же сообщать, если в них будет что-то важное. Оказанное доверие льстило Карине. Наверное, будь у Эрвина компьютер, он бы дал ей пароль. Личных писем командующий разведкорпуса не получал ни разу за двухнедельное пребывание в столице. Может быть, он в этом мире так же одинок, как и сама Карина?       Девушка подошла к ближайшему окну и, пользуясь последним светом угасающего дня, пробежала глазами письма. Первым она вскрыла письмо, адресованное Эрвину. Майк писал, что в штабе всё благополучно. Крышу починили, она теперь как новенькая. Партию клинков привезли, Майк сам их опробовал и остался вполне удовлетворён качеством. Больных в лазарете трое, из них два человека с простудой, а один попал себе молотком по пальцу, когда помогал мастеру чинить крышу. Майк спрашивал, когда ждать возвращения Эрвина и выражал надежду, что командующий привезёт хорошие новости.       Следующим было письмо от Ханджи. Подруга писала Карине, что без неё в штабе стало скучно. Моблит затеял в лаборатории генеральную уборку и уничтожил творческий беспорядок, в котором Ханджи привыкла ориентироваться. Работа над книгой продвигается, но не так быстро, как хотелось бы. Ханджи сообщила много мелочей о жизни штаба, которые Майк посчитал слишком незначительными. Карина улыбалась, читая эти строки. Приятно получать вести из дома. Штаб разведкорпуса стал её домом, туда хотелось возвращаться, к людям, которые там жили, хотелось вернуться как можно скорее.       Карина поспешила с свою комнату, чтобы написать ответ, по пути зашла к Эрвину и оставила письмо от Майка на столе. Их поселили в офицерском общежитии столичного гарнизона. Эрвин знал местного коменданта, и тот любезно пригласил командующего разведкорпуса погостить. Комнаты здесь были больше и обставлены получше, чем в штабе разведки. Но признаться, Карина уже скучала по своему аскетичному и простому жилищу. Она написала Ханджи, что тоскует по штабу и что столица не произвела на неё большого впечатления. Хотелось ещё сказать, что этот город напомнил Карине о её родном мире, но такие мысли лучше не доверять бумаге. Эрвин сказал, что военная полиция не брезгует чтением чужих писем, и посоветовал Карине не обсуждать в переписке ничего конфиденциального. По многозначительному взгляду Карина поняла, что он имел в виду. Её секрет, который знали всего три человека. Будто это какое-то клеймо. Карина чувствовала себя частью этого мира, но порой приходилось вспоминать, что она здесь чужая.       Из темницы в сознании, которую Карина закрыла на замок, вдруг просочились воспоминания. Родной мир, дом, семья, друзья… Всё это она потеряла. Карина вдруг задумалась. Если бы у неё был шанс вернуться назад, как бы она поступила? Она привязалась к новому дому, но всё-таки… Её сердце разрывалось между любовью к этому миру и тоской по прошлой беззаботной жизни, родной стране, людям, которые остались там. Но ведь и здесь есть люди, которых Карина ни за что не согласилась бы добровольно покинуть. Марта, Ханджи, Леви… Эрвин. Теперь она понимала, почему все члены разведкорпуса испытывают такое доверие к нему и так преданы своему командующему. Карина полностью разделяла их чувства.       Решив проветрить мозги, чтобы выгнать грустные мысли и забыть о неразрешимых противоречиях, Карина отправилась на прогулку. Город, такой похожий на европейские города с открыток, жил своей жизнью. Был вечер, люди спешили домой. Карина с интересом наблюдала за ними. Здесь, под надёжной защитой трёх стен, мало кто задумывается о титанах, о разведкорпусе, о внешнем мире. Может быть, эти люди как раз правы, а Эрвин и сама она просто одержимы неосуществимой идеей? Может, спокойная жизнь в клетке лучше свободы, платой за которую часто становится жизнь? Надо высказать эту мысль Эрвину, когда он вернётся.       Командующий не всегда брал Карину с собой, когда ехал на встречи с влиятельными людьми. Интересно, что же такое он обсуждает сейчас? Те разговоры, при которых Карина присутствовала, проходили очень спокойно, даже чересчур спокойно. Она до сих пор не могла понять, зачем Эрвин притащил её в столицу. Чтобы Карина часами стояла без движения, разглядывая его затылок и одутловатое лицо его собеседника? Чтобы слушала разговоры на отвлечённые темы, где каждое слово имеет двойной и тройной смысл? Её не интересовала политическая игра. Вообще-то Карина считала её жестокой и отвратительной, лживой. Эрвину приходится идти на ухищрения, чтобы разведкорпус продолжал существовать, Карина понимала, что таков его долг как командующего. Но также она видела, что Эрвин наслаждается игрой. Это не удивляло, но… настораживало. Наводило на мысль о том, насколько далеко Эрвин готов зайти?       Идя по набережной вдоль канала, Карина была погружена в мрачные размышления. Она уже жалела, что вообще вышла на улицу, и ругала себя. Она совершенно не умеет контролировать собственные чувства, позволяет им брать над собой верх. Эрвин такого не допускает. Но хорошо ли это? Не упускает ли он что-то важное, оставаясь всегда холодным?       - Хватит! – приказала Карина себе.       Она не будет думать о родном мире, о собственных сомнениях, об Эрвине. О том, что Карина к нему чувствует.       Девушка облокотилась о парапет и положила подбородок на руку. Тонкий лёд на канале сверкал в лучах заходящего солнца, это было красиво. Карина сосредоточилась на алых отблесках, красота мира всегда помогала ей отвлечься. Там, за стенами, только это порой и спасало от отчаяния. Карина смотрела на канал, пока солнце окончательно не скрылось за стеной Сина. Заката здесь не увидишь. Глядя на заслоняющую небо стену, Карина нашла верный ответ на вопрос, что казался таким сложным ещё час назад. Нет, люди, выбирающие спокойную жизнь за стенами и осуждающие стремление к свободе, неправы. Они думают, что обменяли свободу на безопасность, но находятся в плену опасной иллюзии. В этом мире нет и не будет безопасности, пока человечество не раскроет тайну титанов и не истребит их всех.       Карине стало немного легче. На самом деле всё предельно ясно, и те дилеммы, которые кажутся ей неразрешимыми, просто не имеют смысла. Зачем терзать себя мыслями о том, какой мир она бы выбрала, если выбора не существует? Карина здесь, и назад ей не вернуться. А что до Эрвина… Она не имеет ни малейшего права осуждать его или вообще плохо о нём думать. И пусть порой холодный взгляд пугает, пусть Эрвину приходится идти по головам, чтобы добиться цели, он делает это ради разведкорпуса и ради всего человечества. Когда-нибудь человечество это поймёт и будет ему благодарно. Карина уже благодарна, ведь от Эрвина она видела только хорошее.       - Хватит себя накручивать.       Эта простая, но подзабытая фраза из родного мира подействовала отрезвляюще. Карина отлепилась от парапета и продолжила прогулку по набережной. Хотелось есть, она ещё успеет на ужин в столовой, если повернёт назад прямо сейчас. Но, подумав немного, Карина пошла дальше. Сейчас она чувствовала потребность побыть немного в одиночестве. Выбрав узкую живописную улочку с красивой архитектурой, Карина свернула туда и вскоре зашла в таверну, привлечённая аппетитным запахом жаренного мяса. А почему бы и нет? Раз в несколько месяцев можно и раскошелиться на бифштекс. Карина ведь почти не тратила своё жалование, ничего себе не покупала, у неё не было семьи, чтобы отсылать деньги.       На вкус мясо оказалось ещё лучше, чем на запах. Но насладиться едой в одиночестве Карине не дали. Услышав, как кто-то осторожно покашливает, она подняла голову от тарелки и увидела парня и девушку. Совсем молодые, не старше Марты, одеты в военную форму, а на нашивках красовался единорог. Карина напряглась, всё, что она слышала о военной полиции, не располагало к доверию.       - Здравствуйте, извините пожалуйста, здесь свободно? – спросила девушка.       Карина кивнула. Почему эти двое выбрали именно её стол, когда в зале есть и полностью свободные? Девушка вертела в руках кружку, явно желая что-то сказать, а её спутник просто, не стесняясь, разглядывал Карину. Они что, разведчиков никогда не видели? Крылья свободы на её форме порой привлекали внимание горожан, но эти ребята как-то чересчур заинтересовались.       - Простите, - кажется, девушка, наконец, собралась с мыслями. – Вы видели титанов?       Карина поперхнулась и закашлялась. Она не думала, что здесь придётся вспоминать о титанах. Полицейские оказались просто любопытными подростками.       - У вас странная манера начинать разговор.       - Простите мою подругу, - сказал юноша. – Меня зовут Ник, а её Лили. Она всегда хотела узнать больше о разведкорпусе, а как вы понимаете, здесь разведчиков не часто встретишь. И когда мы вас увидели, Лили не удержалась. Извините, что отрываем вас от ужина. Приятного аппетита, кстати.       - Спасибо.       Карина отодвинула тарелку. Воспоминания о титанах отбили всё желание есть. Тем более, есть мясо.       - Меня, кстати, зовут Карина. Да, я видела титанов, и, поверьте, вам лучше о них не знать.       - Я когда-то хотела вступить в разведкорпус, - сказала вдруг Лили. Ник закатил глаза, без слов было понятно, что он об этом думает.       - Почему же не вступила? – поинтересовалась Карина.       - Ну… Я была в десятке лучших кадетов. Все ребята говорили, что такой шанс выпадает раз в жизни. И мои родители очень хотели, чтобы я попала в военную полицию. И вот я здесь.       - Не жалеешь?       Карина знала, что этим вопросом потревожит старую рану, возродит в душе девушки сомнения, которые та подавляет. Но она не смогла остановить себя, не смогла промолчать. Лили резко вздохнула, потупила взгляд. Она не успела ничего сказать, за неё ответил Ник.       - О такой удаче не жалеют. Мы за стеной Сина, в безопасности. Имеем возможность помогать своим семьям, чего ещё можно желать? Ещё раз простите, что потревожили вас. Пойдём, Лили.       - Но…       - Мы опаздываем.       Он взял подругу за руку и повёл к выходу. Девушка несколько раз оглядывалась. Карина не могла определиться, что именно чувствует, глядя на неё. Лёгкое презрение, ведь Лили предпочла сытую спокойную жизнь спасению человечества. Сострадание, потому что окружение и семья давили на неё, не позволили исполнить мечту. И радость. Эта девушка никогда не увидит титанов, никогда не испытает ужас, знакомый каждому, кто бывал за стеной. Разведкорпус сражается ради человечества, а значит и ради спокойной жизни Ника и Лили. Но как соотнести это с мечтами о свободе? Ведь Лили от свободы отказалась, а потом пожалела… Карина тихо выругалась. Эти двое растоптали в пыль едва обретённое ею спокойствие и равновесие.

***

      Когда Карина вернулась в общежитие, было уже поздно. Темнота окутала город, даже над краем стены не было видно светлой полосы. Днём солнце светило ярко, поэтому холод особенно не чувствовался, но после заката природа словно решила отыграться. Последние несколько кварталов Карина шла, согревая дыханием руки. Несколько раз она поскользнулась и едва не упала. Хоть бы снегом припорошило скользкую брусчатку. В её комнате, к счастью, было тепло. Надо бы посмотреть, как в этом здании работает система отопления, и сделать что-то подобное в штабе, если денег хватит. А то, как ни старался Эрвин отремонтировать замок, в некоторых комнатах, особенно угловых, было прохладно.       Проходя мимо комнаты Эрвина, Карина обратила внимание, что из-под двери не пробивается свет. Значит, командующий ещё не вернутся, он всегда работает допоздна. Завтра утром надо будет спросить у него, как прошла встреча. Карина подготовилась ко сну и устроилась в кровати с книгой. Для неё поездка в столицу стала своеобразным отпуском. Никаких изматывающих тренировок, никакого сведения бюджета. Заполняя свободное время, от которого она успела отвыкнуть, Карина много читала. В столице хорошая публичная библиотека. Сейчас девушка погрузилась с головой в детективный роман о храбром полицейском, который охотился за бандой преступников. Вот бы кто-нибудь написал книгу о разведкорпусе…       Увлёкшись чтением, Карина краем уха слышала стук копыт во дворе, потом шаги на лестнице, но не обратила внимания. Соседние комнаты пустовали, но на этом этаже в другом крыле были и жилые. Карина плотнее закуталась в одеяло, перевернула страницу и вообще перестала обращать внимание на внешний мир. Главный герой романа вступил в схватку с главарём банды. Стук в дверь стал такой неожиданностью, что девушка вздрогнула и чуть не выронила книгу. Пока она пыталась прийти в себя и вспомнить, где находится, стук повторился, на это раз немного громче.       - Карина, можно мне войти? – раздался голос Эрвина.       - Подожди! Я сейчас…       Карина выпуталась из одеяла, застелила им кровать, и побежала к двери, но остановилась посередине комнаты, вовремя вспомнив, что успела переодеться в ночную рубашку.       - Секунду! – крикнула она.       - Не спеши, - отозвался Эрвин.       Ругаясь шёпотом на мелкие пуговицы, Карина надела рубашку и штаны.       - Что-то слу…       Карина распахнула дверь и замолчала на полуслове, увидев Эрвина, точнее, заметив, что у него в руках. Бутылка из зелёного стекла и два бокала.       - Не хочешь выпить со мной? – спросил Эрвин, будто его намерения без этого не были ясны.       - А что, есть повод?       Карина посторонилась, пропуская его внутрь.       - Я выбил нам финансирование.       В голосе Эрвина, обычно таком бесстрастном, сейчас слышалась гордость и облегчение.       - Как тебе это удалось? Шантаж? Угрозы? Оплата натурой?       - Я должен выбрать что-то одно?       Они рассмеялись, и глядя на Эрвина, Карина подумала, что очень давно не видела его таким расслабленным и весёлым. На целый год закрыт вопрос с финансированием, Эрвин, можно сказать, подвиг совершил.       Командующий разведкорпуса, которого Карина в этот момент воспринимала исключительно как своего друга, который хочет разделить с нею радость, откупорил бутылку и разлил вино по бокалам.       - За разведкорпус, - сказал Эрвин.       - И за его командующего, - добавила Карина.       Раздался тихий звон соприкасающихся бокалов. Карина не разбиралась в алкоголе, но это вино было очень приятным на вкус.       - Присядешь?       На стуле комом лежала её верхняя одежда – жаль, что Эрвин видит этот бардак – поэтому она указала на застеленную кровать. Они сели рядом и некоторое время молчали, Карина пила вино маленькими глотками и краем глаза наблюдала за Эрвином. С его лица ещё не сошёл румянец от мороза, глаза блестели. Кажется, этот бокал вина для него сегодня не первый. Карина не знала наверняка, просто она раньше не видела Эрвина таким.       - У нас есть деньги на учения и на экспедицию за стену, - сказал Эрвин, глядя на свет через рубиновое вино. – Знаешь, я в той книге, о которой говорил тебе когда-то, видел старую карту. Она была неточная, но всё же… Кажется, на западе есть море. Как бы мне хотелось до него добраться.       Карина представила, как идёт вместе с ним по пляжу. Волны ласкают её ступни, а крики чаек наполняют прозрачный воздух, пахнет солью. В этой фантазии, такой живой, такой желанной, Эрвин был рядом. Он держал её за руку.       - О чём ты думаешь?       Реальность иная. В реальности за окном мороз, и Карине вино ударило в голову, раз она начала теряться в фантазиях. Только Эрвин по-прежнему здесь, рядом. И он смотрел выжидающе, взгляд был как всегда пристальный, внимательный. Эрвин не упускает ни одной детали, ни одного движения её лицевых мышц.       - Я думала о море, - ответила Карина. – А сейчас я думаю, как было бы здорово увидеть мир.       - Благодаря тебе я точно знаю, что он есть. Внешний мир. И он огромен. Всё, о чём я читал и слышал, существует на самом деле. И может быть, там живут люди.       - Ты думаешь?... – Карина не закончила фразу, слишком шокирующим казался её смысл для этого мира.       - Я почти уверен, - тон Эрвина был как никогда серьёзным. – Не может быть, чтобы люди в пределах стен были единственными выжившими.       - Ты много знаешь о внешнем мире, - заметила Карина. – Почему ты стал этим интересоваться? Ведь большинству людей здесь всё равно, что находится за стенами.       Эрвин несколько секунд оценивающе смотрел на Карину. И почему-то именно сейчас для неё было важно, чтобы он решился ей довериться. Наконец, Эрвин глубоко вздохнул, подлил себе вина, Карина протянула и свой бокал. Эрвин выпил вино залпом. Какую боль он пытается заглушить? Карина последовала его примеру, опрокинула в себя бокал, тепло разлилось по венам.       - Мой отец был учителем, я, кажется, тебе об этом уже говорил.       Эрвин начал издалека. Карина придвинулась к нему ближе, всё её внимание было поглощено Эрвином. А сам командующий смотрел вперёд, в одну точку. Он не шевелился, только губы двигались, а пальцы нервно крутили ножку бокала.       - Однажды на уроке я спросил у него про внешний мир. Он ничего не ответил, но дома показал мне ту книгу, рассказал про море, поля из белого песка, ледяную землю и реки огня. Он сказал, что история человечества полна тайн и загадок, и что истина где-то рядом. Он считал, что, когда человечество укрылось за стенами, всем людям каким-то образом изменили память. Поэтому мы ничего не знаем о внешнем мире.       Эрвин замолчал, и некоторое время казалось, что продолжать он не собирается. Но Карина была терпелива, она дала Эрвину время. Обычно такой сдержанный, сейчас он едва справлялся с чувствами, и Карина это видела. Сама она была растеряна. Как можно стереть память сотням тысяч людей? Хотя, чему она удивляется? В этом мире есть титаны, само существование которых противоречит законам природы.       - Мне было десять лет, и я не умел держать язык за зубами. Я не понимал, что можно говорить посторонним, а что нет. Я рассказывал о теории отца всем, кто хотел меня слушать. Я гордился им, я был поглощён идеей вернуть память человечества и исследовать внешний мир. И когда человек из военной полиции спросил меня, кто мне всё это рассказал, я ответил ему честно. Я не умел врать, тогда ещё не умел. В тот день мой отец не вернулся домой. На следующий день тоже. Они его убили. У меня нет и, наверное, никогда не будет доказательств, но я знаю, что его убили, потому что он слишком близко подошёл к правде.       Эрвин влил в себя несколько глотков вина, поморщился и поставил пустой бокал на тумбочку. Карина молча переваривала услышанное. Первым её порывом было обнять Эрвина, утешить, сказать, что он ни в чём не виноват. Но ведь он не примет жалости, даже сострадание принимает с трудом. Поэтому Карина просто взяла его за руку. Она не задумывалась о том, что делает, пока его тёплая рука не оказалась в её руке. А когда Карина осознала происходящее, отступать было уже поздно, и она только сильнее сжала пальцы, выражая молчаливую поддержку. И Эрвин вдруг ответил, тоже без слов. Вцепился в её руку мёртвой хваткой, будто он падает в пропасть, а Карина единственная способна его удержать.       - Поэтому ты не отдал меня военной полиции? – спросила она негромко.       - Я знал, что они не станут разбираться, просто избавятся от тебя.       Сердце Карины зашлось в быстром ритме, затрепетало от волнения, благодарности, сострадания и… нежности. Именно это она чувствовала, когда смотрела сейчас на Эрвина. А ещё ей было бесконечно жаль, что ему в детстве пришлось пережить такое и ощущать на своих плечах груз вины.       - Мне очень жаль, - сказала Карина. Эта фраза такая простая и заезженная, она ничего не значит. Но Карина просто не знала, что ещё можно сказать, только добавила, – Не нужно винить себя.       Наверное, не стоило этого говорить. Эрвин повернул голову, и она встретилась со взглядом, полным боли. Он отнял свою руку, и Карина отпустила.       - Ты не понимаешь… - вздохнул Эрвин.       - Напротив, - Карина покачала головой. – Ты не единственный потерял близкого человека. И не единственный, кто годами грызёт себя, уничтожает, захлёбывается чувством вины. Моя бабушка говорила, что это ничего не изменит. Мы не можем вернуть близких, терзая себя. Нам остаётся только вспоминать их и жить так, чтобы они нами гордились.       Карина помнила, как бабушка говорила ей эти слова, помнила голос, выражение лица, сухую бабушкину ладонь на своей щеке.       - Что с ними произошло? С твоими родителями.       Конечно, Эрвин запомнил всё, что Карина ему когда-либо говорила о себе, а сейчас сложил два и два. Она давно об этом не говорила, не чувствовала себя готовой, а сейчас память услужливо подсунула картины далёкого прошлого. Карина судорожно вздохнула, покосилась на остатки вина в бокале и осушила его одним глотком.       - Мне было шесть лет. Мы ехали в машине. Помнишь, я говорила тебе о машинах?       - Самоходные повозки, я помню, - ответил Эрвин.       - Они движутся очень быстро, - продолжила Карина. – И если сталкиваются, то люди, находящиеся внутри, получают серьёзные травмы… или погибают.       Она помолчала немного, сделала несколько глубоких вздохов. Это было давно, боль притупилась, но она никогда не исчезнет, как и чувство вины. Когда Карина заговорила снова, её голос дрожал, Эрвин не мог этого не заметить.       - Папа был за рулём, мама на переднем сидении, а я на заднем, в детском кресле. Мне было жарко. Папа отключил обогрев, но я всё равно ныла. На моей куртке заела молния… застёжка, - Карина сама не понимала, как в этот момент умудряется помнить о том, какие слова могут быть для Эрвина непонятны. – Я капризничала, канючила. Мама повернулась ко мне, чтобы помочь с молнией. Она отстегнула ремень безопасности, чтобы дотянуться до меня. Папа на секунду отвлёкся на нас. И в этот момент на перекрёсток вылетел какой-то пьяный идиот. Папа его не заметил... Удар пришёлся на машину слева, водительское сидение буквально смяло. Машина вылетела с дороги и перевернулась. Мама была не пристёгнута. Они умерли, Эрвин. Наверное, даже не успели понять, что произошло. Вот их дочь капризничает, и вот в следующий миг их уже нет. Я выжила чудом, так все говорили. Я должна была умереть там, вместе с ними, но осталась жива. Это много лет казалось мне несправедливым… и сейчас кажется… С тех пор мне начали сниться кошмары об аварии. А ещё странные сны, похожие на этот мир. Может, я всегда была с ним как-то связана.       - Тебе снились сны об этом мире, до того, как ты попала сюда? – уточнил Эрвин.       - Мне снилось, что меня съедает титан.       Карина знала, что это странно и нелогично. Видимо, Эрвин думал так же. Сейчас он выглядел сосредоточенным, словно обдумывал очередной план. Но это длилось недолго, Эрвин поднял на неё взгляд, и в его глазах Карина увидела отражение собственных чувств. Столько сострадания и теплоты было в этом взгляде, что Карина удивилась, как она могла думать, что Эрвин холодный и расчётливый.       - Прости меня, - сказал вдруг Эрвин и, заметив удивление Карины, пояснил, - Я сказал, что ты не понимаешь.       - Ты не мог знать.       - Не мог, - согласился он. – Но всё равно не должен был так говорить.       Карина кивнула, показывая, что извинения приняты.       - Хочешь? – Эрвин взял бутылку, там на дне оставалось ещё немного.       Карина протянула ему свой бокал, и Эрвин разделил поровну остатки вина. Они стали немного ближе друг к другу, Карина чувствовала это, словно физическое прикосновение. Это вино так развязало ей язык, что она рассказала Эрвину то, о чём вообще ни с кем не говорила? Нет, вино просто слегка подтолкнуло. Дело в самом Эрвине, ему хотелось доверять.       - Мы обязательно узнаем правду, - сказала Карина, как могла более уверенно. – Мы увидим море. Ты выбил финансирование для разведки, остальные задачи кажутся лёгкими по сравнению с этой.       Эрвин улыбнулся. Карина была рада, что никто из них не застрял в собственных мрачных воспоминаниях, и они могут продолжить разговор. Она поделилась своей болью, и от этого стало чуточку легче. Карина надеялась, что Эрвин чувствует то же самое.       - Да уж, лучше сражаться с титанами, чем с жадными чиновниками, - ответил Эрвин. – Осталось разобраться с газом, и о будущем разведкорпуса по крайней мере какое-то время можно не беспокоиться.       - А что не так с газом? – поинтересовалась Карина. Эрвин не всеми проблемами делился с ней, наверное, не желая загружать Карину.       - Единственный поставщик собирается поднять цену с следующем году, а правительство не намерено ему мешать. Военная полиция и гарнизон могут себе это позволить, а мы – нет. Придётся урезать расходы. Либо найти способ сбить цену.       - Это называется монополия, - сказала девушка.       - Да плевать, как это называется, - Эрвин допил вино и поставил бокал на тумбочку. – Важно не название, а то, что вся добыча газа сосредоточена в руках барона Доумана, а я пока не знаю, как к нему подступиться… А если бы мы были в твоём мире, что бы ты сделала?       - Я бы не лезла в такие дела, - ответила Карина, но задумалась. Эрвин стремится посмотреть на проблему под разными углами, и это может помочь.       - Если договориться невозможно, я бы собрала на него компромат, - выдала Карина результат своих размышлений, ужасаясь собственной чёрствости. Но с другой стороны, всё это слегка забавляло.       - Компромат? – переспросил Эрвин.       - Сведения, от огласки которых барон может пострадать. Может он… не знаю… - Карина пожала плечами, - жене изменяет, например.       - О, ещё как изменяет! Мне одна знакомая про него рассказала забавную вещь…       Эрвин вдруг резко замолчал и посмотрел на Карину таким пристальным взглядом, что ей стало неуютно, физически холодно. Его глаза могут быть ледяными, когда он думает о работе. Он так и не сказал, какую забавную вещь знает про барона Доумана, а Карина не стала переспрашивать. Пусть Эрвин сам разбирается с жадными чиновниками и не менее жадными аристократами, которые изменяют своим жёнам. Какой бы план ни родился в этот момент в светловолосой голове командующего, Карина не желала ничего знать. Лезть в эту грязь было противно. Она всем сердцем желала помочь Эрвину, но не в таких делах.       - Слушай, я давно хотела спросить… - Карина рада была перевести тему, но никак не могла сформулировать свой вопрос, она чувствовала смущение. – Я всё не могу взять в толк, как в этом мире устроены… ну… отношения. В моём мире с этим просто, люди просто делают, что хотят, любят, кого захотят, а здесь, насколько я понимаю, строже. Но вот, например, Натали и Роман из третьего отряда живут вместе, хотя они неженаты… Ты не подумай, что мне нравится обсуждать чужую личную жизнь, просто хочу понимать мир, в котором живу.       - В разведкорпусе многие люди состоят в отношениях, - спокойно ответил Эрвин, он, кажется, совершенно не стеснялся обсуждать такие темы. – Натали и Роман постоянно ругаются, поэтому о них все говорят, другие ведут себя тише и не афишируют свои связи. Вообще-то с официальной точки зрения такие вещи не одобряются. Но жизнь разведчика всегда висит на волоске, и как можно в таких условиях запрещать людям любить? Я не лезу в личную жизнь подчинённых, только стараюсь не отправлять на совместные миссии людей, которых связывает нечто большее, чем дружба. У нас и женатых пар много, только заканчивается это всегда одинаково. Люди женятся, через пару лет у них появляется ребёнок, и отличная разведчица выходит в отставку, чтобы растить его в спокойной обстановке. А потом и муж следует за ней, сложно без колебаний рисковать жизнью, когда дома тебя ждут дети. Я отпускаю без сожаления даже талантливых людей. Я много всего видел в этой жизни. И женщина, рыдающая на могиле любимого… Или мужчина, горюющий по жене… Этого я не хочу видеть больше никогда.       Карина вздрогнула, таким голосом Эрвин никогда не разговаривал прежде. Должно быть, это ужасно, чувствовать ответственность за каждого солдата разведкорпуса, видеть, как они умирают, и как страдают их близкие. Она прекрасно понимала, почему разведчики часто находят вторую половинку среди своих же. Трудно сойтись с обычным человеком при такой работе. Люди рискуют, вступая в отношения, ведь смерть всегда стоит за плечом. Но когда чувствуешь ледяное дыхание смерти, очень сильно хочется жить. Кто-то стремится брать от жизни всё, а кто-то наоборот выбирает одиночество и не привязывается вообще ни к кому.       - У тебя поэтому нет семьи? – спросила Карина и тут же прикусила язык. Сама же говорила пару минут назад, что не хочет обсуждать чужую личную жизнь. Но, к её удивлению, Эрвин ответил.       - Не хочу, чтобы кто-то плакал на моей могиле.       - Если ты умрёшь, скорбеть по тебе будет весь разведкорпус… И я буду плакать на твоей могиле.       Карина сама не знала, как у неё это вырвалось. Просто она не могла представить себе разведкорпус без Эрвина. И её собственная жизнь без Эрвина станет пустой. Без разговоров по вечерам за чашкой чая, без ночей, проведённых за бумажной работой, без внимательного взгляда ярких голубых глаз, который Карина ощущала кожей… Мысль о том, что Эрвин может умереть, всегда была где-то недалеко, ненавязчиво присутствовала в голове, но Карина гнала её от себя. Теперь же она подумала об этом всерьёз и ужаснулась. Весной будет новая экспедиция за стену, и любой из них может не вернуться. А она столько ещё не успела сказать Эрвину. Целой жизни не хватит, чтобы успеть.       Эрвин смотрел на неё, как всегда внимательно. И этот взгляд словно проникал в самую душу. Карине казалось, что Эрвин знает все мысли, которые мечутся в голове подобно перепуганным птицам. Он знает, что сердце её замирает, когда она смотрит на его лицо. Карина протянула руку. Она не простит себе, если сделает это. И не простит, если не сделает, не успеет, ведь жизнь в этом мире может оказаться короткой. Она убрала со лба Эрвина светлую прядь, очертила пальцем скулу, положила ладонь на щёку. Её палец замер в сантиметре от его губ. Эрвин не отстранился, ничего не сказал, только задышал чаще. Наверное, она не сможет смотреть ему в глаза после этого, но Карина уже шагнула с обрыва, так зачем останавливаться, если она окончательно и бесповоротно потеряла себя, утонула в небесной синеве его глаз?       Карина приблизилась к нему, медленно, будто боялась его реакции… или своей собственной? Она ещё сомневалась, но, когда ощутила его судорожный вздох на своих губах, последний барьер в сознании мигом сорвало, разметало в пыль. Карина прижалась к его губам отчаянно, словно он прямо сейчас мог исчезнуть. Несколько секунд Эрвин не двигался, кажется, он тоже не до конца мог осознать происходящее. Но потом осторожно положил руку ей на затылок и углубил поцелуй. Из её груди вырвался ни то вздох, ни то стон, который Эрвин поймал своими губами. Было горячо, воздух между ними раскалился, почти заискрился. Сердце билось в бешеном ритме, что отдавался в ушах. Вино, до этого лишь согревавшее изнутри, готово было закипеть в крови, прожечь огнём насквозь всё тело. Рука Эрвина сместилась ниже, на шею Карины, и по коже понеслись волны мурашек.       Лишь бы это никогда не заканчивалось… Хотелось бесконечно долго, мучительно медленно изучать друг друга, чувствовать его губы, дыхание, переплетать язык с его языком. Волосы Эрвина под её пальцами, его прикосновения на её коже. Это было так чарующе прекрасно, что казалось нереальным. Широкая ладонь легла ей на спину, заставляя прижаться теснее к тёплому сильному телу. Эрвин подался вперёд, Карина отклонилась назад, бережно придерживаемая его рукой. Она готова была откинуться на кровать, ощутить вес его тела, обвить талию ногами и притянуть Эрвина к себе ещё сильнее. Она этого хотела. И хотела того, что за этим последует.       Карина вдруг услышала, как что-то хрустнуло, Эрвин весь вздрогнул, резко выдохнул и разорвал поцелуй. Карина, не понимая, что происходит, хотела было опереться руками об матрас, но Эрвин дёрнул её на себя, снова садясь на кровати. Карина оказалась у него на коленях.       - Осторожно.       Карина повернула голову и увидела на одеяле осколки стекла и пятна крови, которые быстро темнели, впитываясь в светлую ткань. Она схватила Эрвина за запястье, острый осколок вошёл в его ладонь, кровь медленно капала на пол.       - Прости! – воскликнула Карина.       Чёртов бокал! Она допила вино и поленилась дотянуться до тумбочки. Теперь из-за неё Эрвин поранился.       - Тебе нужен доктор.       Карина хотела встать, но Эрвин удержал её, схватив правой рукой на локоть.       - Не нужно никого тревожить.       - Но порез глубокий, - возразила Карина.       - Вытащим стекло, перевяжем, и всё будет в порядке. В моих вещах есть аптечка. Принеси её, пожалуйста.       Он говорил спокойно, ровно, и под влиянием его голоса Карина тоже успокаивалась. Они справятся сами, это всего лишь осколок стекла. Не стоит никого звать, а то увидят пустую бутылку, два бокала… и Эрвина в её комнате. Подумают всякое… и будут правы. Нет, сейчас не время для таких мыслей. Карина ещё успеет покопаться в себе, а пока нужно сосредоточиться на Эрвине и его ране.       Карина захватила из комнаты Эрвина аптечку и тазик для бритья, по дороге завернула в душ и набрала воды. Когда она вернулась к себе, Эрвин осторожно собирал с кровати осколки и складывал их на свой носовой платок.       - Я потом всё уберу.       Карина подошла, встала на колени перед кроватью, пододвинула лампу. Её руки немного тряслись, и Эрвин это заметил. Как всегда.       - Я сам.       Он попытался взять у Карины пинцет, но она не отдала, покачала головой, стараясь не смотреть Эрвину в глаза. Она вообще не представляла, как будет с ним разговаривать теперь. Но пока говорить было нечего. Карина несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прогнать винный туман из своей головы. Это оказалось не так сложно, обстановка помогла мигом протрезветь. Карина вытащила осколок, Эрвин при этом поморщился и слегка вздрогнул. Она промыла, продезинфицировала и забинтовала рану, потом стёрла пятна крови с пола и кровати, на одеяле они уже успели засохнуть.       - Прости, - повторила Карина, всё ещё не смея поднять глаза на Эрвина.       - Ничего, я сам виноват, - ответил командующий.       Карина поднялась и неожиданно для самой себя пошатнулась, вино и волнение объединились против неё. Эрвин тут же оказался рядом. Как же иначе? Он не пытался прикоснуться к Карине, будто знал, что сейчас она этого не перенесёт, точно упадёт в обморок или разрыдается. Он только взял из её рук тазик с розоватой водой и окровавленными осколками.       - Тебе нужно поспать, завтра мы поедем домой.       «И это всё?», чуть не вырвалось у Карины. Всё, что он может ей сказать сейчас? Но, наверное, лучше всё обсудить, когда они оба окончательно протрезвеют.       Эрвин наклонился над кроватью Карины, провёл рукой по одеялу, проверяя, не осталось ли осколков, и только после этого направился к двери. Он уже взялся за дверную ручку, когда голос Карины остановил его. Был один вопрос, который она не решится задать Эрвину утром, когда вино уже не будет прибавлять смелости.       - Эрвин, к чему ты стремишься?       - В целом? – уточнил он.       Карина кивнула. Спасти человечество, она была уверена, что он ответит именно так.       - Узнать правду. Остальное второстепенно.       Ещё несколько секунд он смотрел на Карину, ожидая, что она что-то скажет или обдумывая слова, которые сам хотел бы произнести. Но время шло, а оба они молчали.       - Спокойной ночи, Карина.       Эрвин ушёл, оставив её в одиночестве. Карина устало опустилась на кровать. Взгляд зацепился за бурые пятна на одеяле. Надо было попросить Эрвина остаться, поняла она. Но было уже слишком поздно.