Собачье сердце

      — Дядя, тетя! Это я!       У Мо Жаня были ключи от дома Сюэ Чжэнъюна, но он каждый раз чувствовал себя гостем в этом уютном коттедже. Даже если ему было сказано приходить в любое время и чувствовать себя как дома — он не мог себе этого позволить. Но после занятий Чу Ваньнина он так уставал, что просто зверски хотел есть, и каждый раз, как голодная бездомная собака, скребся в дверь кого-то доброго и жалостливого.       — Привет, — не слишком радушно поприветствовал его Сюэ Мэн, проходя через холл, где топтался его старший брат. — Твои тапки, — с этими словами он просто кинул в его сторону обувь и последовал дальше, будучи уверенным, что такой толстокожий мальчишка, как Мо Жань, не вздумает обидеться на подобное.       — …       Мо Жань смиренно надел предложенное и неторопливо проследовал в кухню, где хлопотала тетя Ван.       — А-Жань! Здравствуй, милый, — женщина вытерла руки тряпкой и подошла, чтобы слегка приобнять юношу.       Мо Жань неловко согнулся и замер в неестественной позе, все еще не в силах привыкнуть к чужой ласке, даже если эти заботливые объятия и напоминали ему о своей собственной маме и заставляли сердце заходиться глупой радостью. Куда привычнее было получать пощечины от Чу Ваньнина, или тапки, брошенные Сюэ Мэном почти что в лицо.       — Мэн-мэн, пожалуйста, позови своего отца к столу, — попросила тетя, когда усадила племянника на один из стульев, а затем принялась раскладывать еду по тарелкам.       — Тетя, позволь я помогу, — тотчас подскочил к ней Мо Жань, умело выкладывая ингредиенты для лапши. — Не беспокойся, мне очень даже нравится возиться на кухне, — отвечая на ее недовольный взгляд, молвил Мо Жань. — Если с институтом не сложится, я пойду работать поваром.       Он не шутил, но его тетя все равно очень мило и смущенно посмеялась.       — Тебе не стоит переживать об этом. Мы с твоим дядей обязательно сделаем все, чтобы такой хороший мальчик не остался не у дел, — пообещала женщина и как раз в это мгновение на кухне появились другие члены ее семьи.       — Твоя тетя говорит правильно, А-Жань, — добродушно похлопав юношу по плечу, подтвердил господин Сюэ. — Тебе надо больше полагаться на своих близких, ведь мы все желаем тебе добра.       — Хм… — недовольно протянул Сюэ Мэн, усаживаясь подальше от Мо Жаня, как будто тот был прокаженным.       — Я все еще считаю, что ты поторопился, решив жить в блоке общежития, — продолжал Сюэ Чжэнъюн уже с набитым ртом. — Почему бы не переехать к нам? Здесь очень много места!       — Спасибо… — польщенный их заботой, молвил Мо Жань. И все же он не мог себе представить, что в один прекрасный день действительно сможет перебраться сюда. Это было бы уж слишком нагло с его стороны, учитывая, что они на самом деле не являлись его родственниками. — Но мне так даже удобнее, правда. Общежитие находится совсем рядом с учебным корпусом и столовой, и…       — И еще есть Ши Мэй, который живет прямо в его комнате, — насмешливо пробурчал Сюэ Мэн, тотчас получая выговор от отца.       — Ши Мэй мне как старший брат, — покраснев, принялся оправдываться Мо Жань. — Когда я попал в наш приют, он был очень добр ко мне. Плюс ко всему, в нашей группе всего трое мальчишек, включая Сюэ Мэна, поэтому мы с ним и вправду достаточно близки.       Так как в детские дома попадали преимущественно девочки, то в этом и впрямь не было чего-то удивительного. Сюэ Мэн ходил на занятия наравне с другими детьми, даже несмотря на то, что мог бы выбрать какую угодно школу, но Сюэ Чжэнъюн хотел показать, что ко всем детям в его приюте относятся, как к родным, и это было хорошей демонстрацией. Его сын не был особенно против. Во-первых, там он в полной мере мог бы ощущать свое превосходство, а во-вторых, ему очень нравился Чу Ваньнин как учитель. Часто они с Мо Жанем чередовали свои индивидуальные занятия с ним, что восхищало одного и повергало в уныние другого.       Что касается Ши Мэя — два раза его пытались усыновить, но в итоге дважды возвращали обратно. Причины такого странного положения дел не были ясны, ведь Ши Мэй всегда был очень нежным и ласковым мальчиком. Однако в третий раз господин Сюэ не разрешил оформлять над ним опеку. Таким образом, этот парнишка достиг своего совершеннолетия и благодаря связям учителя Чу был пристроен для дальнейшего обучения в Институт биологических наук. Сюэ Чжэнъюн не спешил выселять его из блока общежития, обещая трудоустроить учителем после того, как Ши Мэй окончит обучение. Поэтому Мо Жань все еще имел возможность жить в одной комнате со своей отдушиной. Почти единственным лучиком света, который заставлял его держаться на плаву.       Внезапно его дражайшие воспоминания были подслащены не менее приятными новостями:       — О, я ведь не сказал тебе, А-Жань, — спохватился господин Сюэ. — Сегодня Ши Мэй вернулся из Пекина!       — Что?!       — Да, его обучение по обмену завершилось. Наверняка он уже успел разложить вещи и теперь только и ждет, чтобы сделать тебе сюрприз, — с улыбкой молвил дядя, понимая, как это обрадует мальчика.       И вправду, едва он произнес это, Мо Жань тотчас подскочил с места.       — Тогда я пойду! Спасибо за ужин, дядя, тетя!       — Постой, доешь хотя бы! — заволновалась хозяйка, отмечая, что Мо Жань едва ли успел съесть половину из своей тарелки.       Мо Жань не глядя выпил бульон и набросал в рот мяса, шумно запив все это чаем.       — Фу… Ешь как животное, — скривил физиономию Сюэ Мэн, продолжая неторопливо ковыряться палочками в соусе. Но Мо Жаню не было дела до его комментариев. Все, о чем он мог думать сейчас — его сосед по комнате. Ши Минцзин.       Разумеется, его утверждение о том, что он для него лишь старший брат — не имело ничего общего с реальностью. Мо Жань был по уши влюблен и очарован. По крайней мере, он сам так считал.       Несмотря на то, что они спали буквально в метре друг от друга — у Мо Жаня никогда в жизни не было ни единой попытки зайти с этим молодым человеком за грань их дружбы, ибо считал, что попросту не достоин такого счастья. Именно поэтому он мнил эти отношения особенными.       Даже сейчас, торопливо натянув куртку и кроссовки, он бежал по заросшему бурьяном пролеску, дабы сократить себе путь, запыхался как загнанный пес, и все равно не мог заставить себя остановиться и как следует отдышаться. Желание увидеть своего возлюбленного было сильнее этого. Только лишь увидеть! Большего не нужно…       Примерно в это же время из учебного корпуса вышел Чу Ваньнин.       На улице уже давно стемнело, но этот человек никогда не спешил домой. Его все равно там никто не ждал. Здесь, в детском доме, где он работал последние лет шесть, он чувствовал себя немногим лучше, но обучение этих несчастных сирот хотя бы оправдывало свое существование. Забота о детях наделяла жизнь каким-то смыслом.       «Если бы они еще ценили это», — уныло подумал Чу Ваньнин, но, откровенно говоря, ему было бы достаточно всего одного счастливого благодарного лица напротив, и на лице этом непременно бы играли нежные ямочки, а глаза лучились мягким лиловым светом, губы время от времени складывались в очаровательную улыбку, говоря: «Учитель!..»       Он сам не понимал что с ним такое…       Мо Жань был ребенком, его учеником и воспитанником, но он не мог себя заставить думать о нем только лишь в этом аспекте. Когда он только узнал его, пришлось долго бороться с дилеммой — усыновить ли его. Но Чу Ваньнину было всего двадцать два года, он был одинок и понятия не имел, как растить маленького мальчика. Мужчина, берущий себе на воспитание сироту — это выглядело слишком странно. И предчувствие его не подвело. Едва Мо Жань превратился из щенка в хитрого и наглого пса — учитель осознал, что в своих чувствах к мальчику обезумел окончательно и бесповоротно. Это была не та любовь, которую учитель может испытывать к своему ученику.       Осознание этого сводило с ума и порою заставляло поступать крайне необдуманно.       Поначалу Мо Жань тянулся к нему в ответ, и это стало слишком сильным искушением для взбунтовавшегося сердца учителя. Нужно было во что бы то ни стало оттолкнуть от себя это милое, очаровательное существо. Но, кажется, такой человек как Чу Ваньнин совершенно не знал полумер. Его воспитание ожесточило ребенка и сделало несчастным. Понять, как все исправить — было еще сложнее.       «Ничего. В этом году Мо Жань поступит в университет, его будущее будет предопределено, и я со спокойным сердцем отпущу его», — пусть он и думал таким образом, душа его была черна, как грозовая туча.       Неужели ему предначертано жить, никогда не познав радостей любви? Настоящих радостей. А не стыдливое воровство любой случайной улыбки, направленной не в его сторону? Ничего не значащие касания, которые преследуют его позже во снах? Почему это так мучительно?       Чу Ваньнин как раз шел через ученический сад, думая о том, как бы это было — если бы Мо Жань вдруг обнял его? Что бы он почувствовал? Стал бы немного счастливее? В эту же секунду кто-то выскочил из-за зарослей, стремглав побежав в сторону ничего не подозревающего мужчины. Он даже не успел отскочить, настолько быстро бежал этот парень! Тело юноши ожидаемо врезалось в него, ведь тот так и стоял на этой заросшей сорняками тропинке, запоздало осознав, что в его случае было бы достаточно просто сделать шаг влево, чтобы избежать столкновения.       Их протащило на пару метров в сторону оврага, а затем оба, вжавшись друг в друга, кубарем покатились вниз со склона.       — Блять!       — …       К счастью, пригорок был совсем небольшой. Растянувшись у крабовой яблони, Чу Ваньнин и Мо Жань, удобно расположившийся прямо сверху него, какое-то время лежали в абсолютном оцепенении.       Чу Ваньнин нахмурился и вперил недовольное лицо в изумленные глаза над собой.       Лучше бы он этого не делал.       Мо Жань, красный и запыхавшийся от быстрого бега, тяжело дышал, а на виске блестели капельки пота… Насколько постыдные картины все это могло вызвать в мыслях целомудренного учителя?       Очень и очень горячие.       При условии, что они все еще лежали в обнимку, а колено юноши расположилось аккурат между его ног.       Пусть Чу Ваньнин в отличие от Мо Жаня не бежал — дыхание его сбилось. Сердце заколотилось так сильно, что он уже чувствовал, как Мо Жань сумел ощутить этот импульс своими ладонями, которые покоились на вздымающейся груди учителя.       Он не знал, о чем думает его ученик, продолжая лежать в этой недвусмысленной позе на нем сверху, но сам он посчитал, что для такой картины совершенно не подходит унылый зимний пейзаж… Хотя ветви яблони с подмороженными инеем нежными лепестками, что склонились прямо над затылком Мо Жаня, выглядели красиво.       — Учитель, у вас довольно сильное тело…       Мо Жань говорил об этом так, будто бы в том, что прямо сейчас он лапает своего наставника, не было ничего предосудительного!       Гнев помог Чу Ваньнину собраться.       — Сейчас же слезь с меня, бесстыдник!..       — Х…хорошо, конечно!.. — запоздало покраснел юноша, попытавшись откатиться в сторону, и тотчас дернулся обратно, вжавшись в тело учителя снова. — Ай!..       — Что такое?       — …Кажется, ударился коленом, пока мы падали, — натянуто пояснил Мо Жань, поморщившись.       Чу Ваньнин понял, что мальчишка не шутит, и теперь сам аккуратно приподнялся, приобняв Мо Жаня за плечи. Учитель сумел усадить его на землю так, чтобы тот смог положить свою поврежденную ногу удобнее.       — Дай мне посмотреть. Вот так болит? — Чу Ваньнин пропальпировал чашечку настолько аккуратно, насколько смог, и все равно юноша не удержался и зашипел от боли. — …Идем, я отведу тебя к врачу.       Может, Мо Жаню и хотелось, чтобы Чу Ваньнин побегал вокруг него, но куда важнее было вернуться в корпус.       — Нет-нет-нет! Мне надо обратно! Я очень спешу, учитель!       — Я заметил…       — Приехал Ши Мэй, и если я не увижу его прямо сейчас — просто погибну, — опираясь о ствол яблони, той самой, с которой он однажды сорвал ветку с цветами для своего учителя, пояснил Мо Жань, тотчас сраженный по-настоящему убийственным взглядом Чу Ваньнина.       У него был такой вид, будто бы в него только что влили добрую порцию уксуса прямо в глотку, ей-богу!       — Делай, как хочешь, — зло процедил наставник, на пятках разворачиваясь к ученику спиной. Он прошел несколько шагов, затем снова развернулся, чтобы раздраженно бросить: — Несносный дурень!       И ушел. Оставил Мо Жаня в очередной раз в полнейшем замешательстве и ужасе.       Что это с ним?

***

      Когда Мо Жань доковылял до своей комнаты — совсем стемнело. Пришлось ускориться в самом конце, ибо чувство, что кто-то за ним следил, не покидало юношу до самого конца. Если бы он не знал Чу Ваньнина — он бы мог подумать, что это он шел за ним следом, исподтишка наблюдая и беспокоясь, что его ученик все же не сможет дойти. На деле это, вероятно, был всего-лишь ветер, небрежно колышущий верхушки кустов.       Наконец, он увидел свет в своей комнате и в сию секунду забыл обо всем, что могло его беспокоить.       Ши Мэй и впрямь вернулся!       Картины того, как он зайдет и тотчас обнимет своего возлюбленного, бередили сердце. Но когда воодушевленный молодой человек ввалился внутрь — Ши Мэй, завидев его, не удосужился подняться с пола, пока складывал свои книги, пусть его улыбка была такой же светлой и дружелюбной, как и всегда.       — А-Жань, ты так поздно.       — …Ши Мэй! Ты приехал! — молвил юноша восторженно, несмотря на то, что произносил совершенно очевидный факт. — Я… так скучал!       Ши Минцзин картинно свел брови, изобразив смущение, и, наконец, удосужился встать. Впрочем, он тотчас уселся на кровати.       — Я тоже скучал. Но, если подумать, мы не виделись всего три недели.       — Для меня прошло будто три года! Нет, три сотни лет! — выпалил Мо Жань, и сам испугался своей порывистости. Лицо его тотчас окрасилось румянцем.       Ши Мэй деликатно посмеялся, продолжив перебирать кое-какие вещи. Мо Жань, не зная, что еще можно сказать или сделать, решил последовать его примеру, и похромал к сторону своей постели, усаживаясь напротив друга.       — Что с ногой? — обеспокоенно спросил сосед по комнате, отвлекаясь от своей возни, но Мо Жань отмахнулся, назвав свой вывих плевым ушибом.       Он говорил это, в глубине души все равно надеясь, что Ши Мэй, как и учитель ранее, захочет осмотреть его колено и, возможно, наложит повязку, но тот лишь посоветовал быть аккуратнее в следующий раз по дороге домой.       — Итак, расскажи, что у тебя нового, А-Жань, — спустя какое-то время сказал Ши Мэй, вернувшись из душа.       Вид у него был как и всегда в такие минуты — крайне привлекательный. Даже вызывающий. Почти прозрачный халат не прятал изгибов тела. Влажные волосы рассыпались по острым плечам, а грудь волнующе вздымалась при каждом вздохе.       Мо Жань рассматривал его, понимая, что не должен, однако… Несмотря на прочную уверенность в том, что он больше гей, чем натурал, его тело не потеряло над собой контроль. Он искренне верил в то, что желает Ши Мэя, но отчего-то прямо в эту секунду неуместно подумал: «А ведь Чу Ваньнин определенно точно сложен лучше…»       Мысленно отвесив себе оплеуху, он принялся отвечать на вопрос друга.       — Да так… Знаешь, эти занятия с Чу Ваньнином, драки с братцем, — все как обычно.       — Нет, я не об этом, — покачал головой юноша напротив. — Не хочешь рассказать о тех ребятах, к которым бегаешь по ночам?       — О… — сердце Мо Жаня упало. Спустя небольшую паузу он заговорил снова. — Учитель Чу рассказал тебе?       — Ха-ха. Да все говорят об этом. Кажется, это очень плохая компания, так?       Казалось, что он собирается отчитать Мо Жаня, но лицо его все равно светилось добродушием. Мо Жань подумал, что сможет оправдаться.       — Ши Мэй, послушай… Я ведь просто дурачился. Не собирался и впрямь до бесконечности общаться с ними, — торопливо объяснился юноша, неуверенно заерзав на своем месте. — Просто ты уехал — и мне совершенно не с кем стало общаться, вот и все.       — Ну-ну, успокойся. Я не собираюсь тебе читать нотации. Мы оба выросли в этом приюте, поэтому должны хорошо понимать друг друга, так?       — Да, — на выдохе произнес Мо Жань, с облегчением почувствовав, что на сердце у него отлегло. Но не успел он насладиться этим чувством, как вдруг Ши Мэй изъял из кармана небольшой сверток, с загадочной улыбкой протянув юноше прямо в руки.       — Что это? — Мо Жань развернул желтоватую бумагу, не в силах предположить, что могло лежать внутри и теперь увидел три плоские таблетки нежного персикового цвета. Принюхавшись, он предположил: — ЛСД?       — Амфетамин, — с такой же милой и нежной улыбкой ответил Ши Мэй, и впервые от нее у юноши напротив пробежали неприятные мурашки по спине. — Я сам сделал. Не хочешь попробовать?       Мо Жань тупо уставился на друга, не в силах соотнести благовоспитанный вид своего возлюбленного и то, что он говорил и предлагал. Нет, он не чувствовал к нему отвращения, но был очень удивлен. С другой стороны… Мо Жань понимал, что непорочный святой никогда не стал бы тратить свое внимание на такого опустившегося отброса как он. Воняющего дешевыми сигаретами и застиранной толстовкой, вульгарного и непостоянного повесу…       — Каким именно опытом ты обменивался в Пекине?.. — попытался посмеяться над ситуацией Мо Жань, но выражение его лица стало очень кислым. Он решил думать о том, что в Пекине его небожителя-соседа просто бесповоротно испортили.       Еще паршивее ему стало в тот момент, когда он все-таки закинул одну из таблеток себе в рот.       «Что это за дерьмо?..»       Мо Жань не имел зависимости в подобных вещах, потому что его тело и разум и без того всегда были возбуждены и зачастую балансировали на грани с помешательством. Даже немного горького пива было достаточно для того, чтобы активность и безрассудство достигли уровня ста процентов. Но в «витаминках», как называли подобные вещества в их кругах, он разбирался достаточно неплохо. Мог определить качество даже по запаху, не то что по вкусу. И то, что презентовал ему Ши Мэй, было откровенно ужасно сделано…       «От этой дряни разве что хорошенько просраться можно, и то не факт», — решил Мо Жань, но видя взволнованный, почти наивный взгляд напротив, сказал совершенно другое.       — Это… это достаточно… неплохо.       — Ты так считаешь?       — Да. Ты очень талантливый молодой человек, я тебе всегда это говорил, — выдавил из себя улыбку Мо Жань, откладывая оставшиеся таблетки на тумбочку.       — Спасибо. В таком случае, мог бы ты продавать это своим друзьям?       — …Как дилер?       — Да, например, как дилер. Ты же знаешь, я сейчас всего на втором курсе и мне, само-собой, нужны деньги. Но я, разумеется, буду делиться, — игриво подмигнул Ши Мэй, переложив ногу на ногу.       «Почему бы не устроиться на работу?» — отстраненно подумал Мо Жань, однако не ему было тыкать носом в нравственность.       — Я сделаю небольшую партию, а ты мог бы попробовать ее реализовать. Что скажешь? — снова принялся наседать Ши Мэй, и Мо Жаню ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Отлично! Тогда… к концу этой недели уже можно будет что-нибудь продать?       — Я приложу все усилия, — пообещал Мо Жань. Видя Ши Мэя таким довольным, он и сам слегка приободрился.       Разве теперь их совместный почти-бизнес не сделает их друг другу еще ближе?       Конечно, он совершенно не ожидал, что их первый после столь долгой разлуки разговор пройдет вот так. Но, с другой стороны, Ши Мэй редко проявлял такую неподдельную заинтересованность в его мнении. Поэтому Мо Жань не спешил пресекать это.