Собачье сердце

      Мо Жань знал, что шантаж — процесс по сути непрерывный, не имеющий своего логического завершения. Можно ли предположить, что дойная корова однажды сможет взбунтоваться, обнажив свои рога? Корова должна бояться своего пастуха. Ши Мэй слишком сильно был в этом уверен, и, разумеется, наивным себя не считал.       Но сейчас «А-Жань» просто без всяких прикрас послал его к черту! Что… как это вообще возможно?       Он что, забыл о том, какая страшная тайна однажды связала их жизни? Он забыл о том, что все в итоге должны заплатить свою цену?       Мо Жань смотрел в лицо своего бывшего друга, в состоянии прочитать в его глазах каждую из этих мыслей. И он действительно готов был заплатить. Но не так.       Теперь, когда он вырос, когда стал настоящим мужчиной, он понимал, что больше не имеет права быть трусом. Ради Ваньнина он должен поступать так, как должен, а не так, как велит ему Ши Мэй, грязно манипулируя.       Мо Жань был готов отдать все, чтобы заслужить свое прощение. Но совершая новые преступления, дабы прикрыть ими старые, не смогло бы стать искуплением даже с очень большой натяжкой. И больше всего молодой человек не хотел стать разочарованием для своего учителя. Снова.       Про себя Мо Жань решил, что скорее всего у Ши Мэя имеется какая-то улика, что смогла бы стать ключевым аргументом для склонения бывшего друга к необходимому решению. Вряд ли этот утонченный молодой человек играл бы так грязно, практически шел напролом, если бы не имел в своем рукаве какой-то неопровержимый козырь. И Мо Жаню казалось, что он догадывается, что это могло бы быть.       Ши Мэй ведь не уничтожил тот телефон, на который снимался весь процесс преследования и осквернения его учителя, так?       Конечно, все это безумие происходило в темноте, и лица всех участников были более-менее закрыты в ту ночь. Но если при расследовании полиция захочет показать эту запись Чу Ваньнину для опознания — он непременно узнает его, своего ученика. Банда называла его прозвище и уже этого было достаточно. Вкупе с его фигурой, голосом — учитель без проблем его раскроет. Да, в тот момент он был сильно дезориентирован из-за сотрясения. Сейчас Чу Ваньнин был в полном порядке, поэтому узнать Мо Жаня не составит особенного труда.       Думая об этом, Мо Жань ощутил, как по спине скатывается холодный пот.       Если Чу Ваньнин увидит эту запись -…       Нет.       Нет-нет-нет-нет… Нет!!!       Чу Ваньнин не дожен узнать, только не сейчас! Как же было все прекрасно между ними теперь, после стольких лет мучительной разлуки… Если учитель узнает, что это он, Мо Жань, сотворил с ним подобное в тот злополучный день — то это будет означать конец всего… Конец их так и не начавшихся отношений, конец счастью, конец всей жизни…       — Я подумаю, — вдруг произнес Мо Жань, опустив взгляд в пол.       Ши Мэй вздернул брови, удивляясь столь резкой перемене их разговора в нужное русло. Но, разумеется, это не могло не радовать.       — Я всегда знал, что с тобой можно договориться, А-Жань, — с непритворным добродушием сказал бывший товарищ, поднимаясь с места. Теперь он полагал, что их разговор окончен. — Торопиться нам некуда, поэтому… просто найди меня, когда будешь готов выдвинуться в Пекин. Наверняка тебе хотелось бы сейчас провести какое-то время с учителем, я все понимаю.       — Да… спасибо. Я позвоню.       Ши Мэй кивнул и направился к выходу.       Мо Жань терпеливо дождался, когда щеколда автоматического замка привычно звякнет, и импульсивно подскочил с места, почти в два прыжка оказавшись на балконе у пожарной лестницы. Его телосложение с легкостью позволяло вытворять самые невообразимые, почти что акробатические кульбиты, сила и выносливость и без того подпитанные адреналином почти за пару минут позволили оказаться на улице, прямо недалеко от входной двери.       Мо Жань успел забежать за угол, а Ши Мэй вышел из подъезда и уселся в такси, так точно подъехавшее к пассажиру в тот момент, когда молодой человек переступил через тротуар.       Едва они отъехали, Мо Жань выскочил на дорогу, практически кинувшись своим телом под попутку.       — Друг, отвези меня за той машиной, это очень важно!!! — схватился он за плечи незнакомца, принявшись нетерпеливо трясти.       Водитель, искренне испугавшись за свою жизнь и здоровье, решил сделать то, о чем его просили.       Они довольно долго ехали через весь город.       Наконец, такси Ши Мэя прикатило к небольшому особнячку на окраине. Домик выглядел заброшенным, но вскоре после того, как бывший товарищ скрылся в его стенах — зажегся свет, и Мо Жань, высадившийся так же неподалеку, решил аккуратно проскочить внутрь.       Если эта старая хибара — пристанище Ши Мэя, возможно телефон с видеозаписью находится тоже где-то тут. Мо Жань взмолился всем богам, которых знал, чтобы они помогли ему с поисками… От этого в прямом смысле слова зависело все, что у него было.       Окошко в подвале было слегка приоткрыто, и Мо Жань, не избежав легкого скрежета, все же смог просочиться внутрь. Ши Мэй ничего не заметил, ибо как ни в чем не бывало продолжал скрипеть половицами где-то наверху. Мо Жань предположил, что он, вероятно, смог поверить в запоздалую решимость друга вновь смиренно принять поставленные условия, потому не будет ожидать никакой подставы. Это был его шанс попытаться все исправить.       — Ну где же ты, где… — шептал сам себе Мо Жань, совсем отчаявшись найти старенький гаджет. Скорее всего Ши Мэй просто извлек в тот день карту памяти, а она была очень маленькой, чтобы суметь найти ее так быстро. Еще и в каком-нибудь общедоступном месте.       Но Мо Жань все равно методично обшаривал комнату за комнатой, не оставляя надежду, пока Ши Мэй, кажется, пошел принимать ванну.       — Где же ты… Прошу, найдись… — продолжал повторять как заведенный Мо Жань, сумев хоть немного успокоиться. Ши Мэй вряд ли справится с водными процедурами за пару минут, так что у него еще было немного времени. Как вдруг…       — А-Жань, ты случайно не это ищешь?       Тот, к кому только что обратились, затравленно развернулся на хозяина домика, что непринужденно стоял у дверного косяка, протянув в ладони карту памяти.       Ту самую карту памяти.       — Ши Мэй…       Мо Жань был в ужасе. Без всяких прикрас. Он и понятия не имел, что ему делать теперь, когда его последнюю надежду растотпали со столь завидной легкостью.       — Что же ты сразу не сказал, что ищешь то видео? Если так нужно — забирай, — Ши Мэй вдруг кинул ему маленькую черную пластинку, продолжая тошнотворно мило улыбаться ему. — Собираешь порно-хронику?       — …       — А, кстати. Если нужно будет достать копию — только скажи. У меня их полным полно.       Мо Жань почувствал, что воздух окончательно перестал поступать в его легкие. Он смог подумать о том, что у него остался только один вариант…       Видимо, Ши Мэй тоже об этом подумал, потому что как только Мо Жань решительно шагнул в его сторону, очень быстро пролепетал:       — Не думай, что, убив меня, избавишься от этого прошлого, А-Жань! Копии этого ролика хранятся в ячейке банка. Если я не заявлю о себе в течение ближайших двенадцати часов — мой адвокат обнародует все, что лежит внутри! А-Жань!..       Мо Жань услышал его угрозу, но теперь он больше не мог себя контролировать. Гнев, ярость, страх, отчаяние сотворили с ним нечно такое, что не на шутку перепугало мерзкого шантажиста. Он больше не выглядел расслабленным. Больше не опирался о косяк, сложив руки на груди. Теперь он старался убежать вниз по лестнице, бросаясь в него вазами, картинами, столиками и стульями — всем, что попадалось под руку. Сам Мо Жань сметал все это в приступе агонии, совершенно не замечая. Он походил на рассверипевшего волка, который не чувствует застрявшего в спине кинжала охотника, подгоняемый жаждой убиства.       Все, чего он хотел — раздавить того, кого еще совсем недавно по-настоящему боготворил.       — А-Жань! Послушай меня! Ты ничего не добьешься этим! Остановись!!!       Мо Жань, если бы был в себе, мог бы поклясться, что впервые слышит то, как Ши Мэй визжит от страха. Это было даже забавно, если бы обстановка располагала к веселью.       Как раз в этот момент молодой человек, совершенно свихнувшийся от утраты любой надежды, подобрал осколок, отлетевший от уничтоженного старинного зеркала, который хозяин жилища метнул в Мо Жаня в попытке остановить его. Ши Мэй, видя, как бывший друг медленно, но верно наступает — испытал приступ настоящей паники.       — Постой, подожди! Хорошо-хорошо-хорошо!!! Я сдаюсь, ты победил! А-Жань! Я все сделаю, только остановись!       Мо Жань криво усмехнулся, не собираясь замедлиться. Тогда Ши Мэй предпринял новую попытку:       — Что бы сказал учитель Чу, если бы увидел тебя таким?! Если бы он узнал, что помимо всего прочего ты — убийца! Разве тебе плевать на это?!       Он ударил в самую точку. Мо Жань в растерянности замер, цвет его глаз перестал отливать необъяснимым лиловым цветом.       — Чу Ваньнин…       — Да!.. Учитель мог бы понять и принять очень многое, верно?.. — продолжал увещевать Ши Мэй, стараясь прощупать дорожку, по которой стоит идти. — Но он бы точно никогда не смог понять убийства! Ты же не такой, А-Жань!       — Я… не такой…       — Да… — Ши Мэй подошел чуть ближе, миролюбиво сложив руки в немой мольбе. — Послушай, А-Жань… Мы… Мы оба были не правы. Теперь я это понял. Моя жизнь мне, разумеется, дороже каких-то там денег, я же не безумец!       — …       — И ты, я знаю, тоже. Давай попробуем договориться снова. Я отдам тебе резервную копию того видео, а ты просто уйдешь. Хорошо?       — Ты же сказал, что копии хранятся в ячейке банка, — недоверчиво спросил Мо Жань, все же опустив смертоносный осколок.       — Я блефовал. Разумеется, я блефовал.       Что ж, если Ши Мэй на этот раз не лгал — то подобные условия подходили для Мо Жаня.       — Хорошо. Если докажешь, что это не треп — я согласен на подобную сделку, — великодушко согласился он.       — Но… но как я могу доказать? — искренне не понимал Ши Мэй.       — Не знаю. Но в твоих интересах это сделать.       Ши Мэй нахмурился, не разумея как выпутаться из этого тупика. У него был один вариант, но…       — Хорошо. Я отдам тебе свой ноутбук, договорились? Там… там содержится почти вся информация о моей деятельности за последние четыре года.       Мо Жань подумал, что Ши Мэй, возможно, и впрямь не мог предположить, что его друг устроит на него облаву, потому врядли успел его почистить. Этот вариант был более-менее подходящим.       — Сперва открой его и покажи, что там действительно имеется хоть какой-то компромат, — выдвинул свое условие Мо Жань, и Ши Мэй согласно кивнул.       — Иди за мной…       Не тут-то было, Мо Жань не собирался просто идти за ним. Больше этот молодой человек не мог доверять своему бывшему другу, поэтому просто грубо схватил его за руку, заставив идти рядом. Осколок он так и не отпустил.       Ши Мэй старался вести себя спокойно. Но его волнение невозможно было не почувствовать через прикосновение, и Мо Жань убедил себя быть начеку. Испуганная, загнанная в угол маленькая гиена может быть опаснее волка в состоянии страха за свою жизнь.       Будто бы в подтверждение этому, Мо Жань вдруг ощутил сильный толчок со стороны бывшего товарища, невольно поразившись, откуда у того столько силы! Ши Мэй отпихнул его к гардине, и, к огромному удивлению последнего — за занавеской не оказалось ничего! Ни стены, ни окна… Просто выломанный проем.       Мо Жань был так ошарашен, что не придумал ничего лучше, чем просто схватиться за тонкую светло-серую ткань, дабы хоть как-то удержаться. Инстинкт самосохранения вынудил его отпустить запястье Ши Минцзина, дабы поискать опору понадежднее, но это было его главной ошибкой. В итоге сам Мо Жань рухнул вниз со второго этажа, а Ши Мэй оказася на свободе.       Приземлившись в кустах, Мо Жань сперва ощутил сильную боль, но потом, медленно подвигав руками и ногами, с облегчением осознал, что это тянущее чувство на его конечностях от множественных царапин из-за сучьев, на которые напоролось его тело. Они же и смягчили падение судя по всему.       Радоваться было рано, Мо Жань снова дернулся вперед, чтобы попытаться схватить Ши Мэя снова, и на этот раз он был зол настолько, что решил за себя не отвечать. Хватит. Он дал ему шанс, он пошел на поводу у уговоров, но Ши Мэй снова обманул его! Теперь этому человеку конец.       Или ему самому, если Ши Минцзин успел убежать.       И тотчас, в подтверждение этих домыслов, Мо Жань услышал резкий громогласный рев мотора откуда-то со стороны полуразвалившегося сарая. Недоброе предчувствие накрыло с головой. А Ши Мэй вдруг вырулил изнутри на старом «харлее», всем своим видом излучая просто бездну превосходства.       Он победил…       — А-Жань! Сейчас у меня дела, придется поговорить в следующий раз! — он отъехал чуть дальше, настолько, чтобы прихрамывающий Мо Жань не сумел до него добраться, но не так далеко, чтобы его невозможно было расслышать. — Когда мы увидемся снова — одному из нас придется искренне раскаяться в своем поведении. Кому именно — догадайся сам! Или спроси учителя. Только сделай это сейчас, потому что потом возможности не будет.       И он просто уехал.       Оставил Мо Жаня позади, возле своей двухэтажной хибары, всем своим видом показывая, что внутри тот все равно больше ничего полезного не отыщет.

***

      — Мо Жань?       — Учитель…       — …       Чу Ваньнин был зол.       Он продолжал стоять в пороге своей квартиры, собираясь прогнать Мо Жаня, пеняя на слишком поздний вечер для его гостеприимства. На деле — просто вне себя от того, что этот мальчишка заставил его ждать так долго! Чу Ваньнин почти двенадцать часов не находил себе места, еле высидел в гостях у Сюэ Мэна и его родителей, и уже в три часа дня умчался в супермаркет, набрав две тележки покупок.       Мо Жань вчера ночью был так внимателен к нему. Он должен принять его не хуже.       Вкусный обед, новое постельное белье… Свечи тоже нужны. А если они и впрямь будут просто смотреть фильм? Он, Чу Ваньнин, совершенно не против, но будет ли им комфортно на его старом диване? Может заказать новый?       Ох… Спокойно, спокойно, спокойно!       Паника застилала глаза, но Чу Ваньнин так хотел, чтобы этот вечер прошел как надо. Он даже решил убрать все, чтобы в его холостятской заброшенной конуре стало хоть немного уютней. Но уже на момент мытья пола он понял, что этот бой ему не выиграть. Пришлось срочно вызвать клининговую компанию. Потом пришла пора готовить еду, и тут снова несчастного учителя постигла неудача. Из всего, что он приготовил, только пельмени-ушки вышли хотя бы немного съедобными. Остальное полетело в мусорное ведро и в срочном порядке было заменено нормальными блюдами из доставки. Зайдя в ванную, он обнаружил там ужасно уставшего и неухоженного человека, что смотрел на него из зеркала. Это действительно было последней каплей.       Он почти что плакал от досады!..       Вчера, перед выпускным, он успел забежать в парикмахерскую, чтобы сделать укладку. Ему даже сумели навязать макияж, который на самом деле очень удачно преобразил его. Но что Чу Ваньнину, этому старому неряхе, можно было сделать сейчас? Эти синяки под глазами, шрамы над левой бровью… Не покупать же ему абонемент в салон красоты, чтобы стать там каждодневным клиентом? Это было бы слишком глупо…       Тяжело вздохнув, он решил для начала просто принять горячую ванную.       К счастью после всех водных процедур он стал выглядеть немного лучше. А волосы постарался зачесать так, как делал это, когда работал в приюте учителем.       Наконец, он сделал полный обход, и подумал о том, что готов к приходу Мо Жаня. Слава богам, он успел все сделать.       Однако прошел час, второй… Третий, четвертый — но его ученик пока так и не появился. В девять часов ночи Чу Ваньнин перестал подогревать еду, что расставил на столе, и убрал все в холодильник. В десять — переоделся в домашний байковый халат и лег в постель.       Но не сумел пролежать там и десяти минут, понимая что уснуть все равно не сможет. Выскочил на балкон и принялся ждать уже там, стараясь разглядеть в темноте до боли знакомый силуэт. К его большому удивлению и всепоглащающей радости — он почти сразу смог увидеть его…       Мо Жань, немного сгорбившись и спрятав ладони в кармане толстовки, очень медленно шел к подъезду.       — Простите, что так поздно. Кажется, вы уже собирались спать? — спросил Мо Жань виноватым голосом, все еще стоя в пороге. Он вперил свой взгляд в недовольное лицо учителя, заметив, что тот был одет в какую-то домашнюю одежду.       Тот самый халат, который Мо Жань пять лет назад купил для своего учителя, чтобы тот не мерз в больнице. Неужели… он все еще хранил его? И носил…       Он и вправду дорог этому человеку. Он, глупый и неприкаянный пес, и вправду любим учителем…       Осознание этого лишь укрепило его мысли о тщетности всех надежд на их общее счастье. Разве можно надеяться на счастье, если оно гнездится на лжи и преступлении? Это просто невозможно.       Мо Жань все расскажет ему. Сегодня. Сейчас. От и до.       Теперь, когда целый день поисков решения его проблемы так ничем и не увенчался, у Мо Жаня попросту не было другого выхода. Он практически перевернул вверх дном хибару Ши Мэя, пытался отыскать его в городе, найти ту самую ячейку с видеозаписью его преступления, о которой говорил бывший товарищ, но, разумеется, все было тщетно. Осознав, что на дворе уже давно стемнело, у молодого человека больше не было сил ни на что. Только принять душ и переодеться, ведь он все еще был в своем выпуском костюме, который сейчас, после всех перепитий, представлял из себя довольно жалкое зрелище.       Но учитель, глядя на него в ответ, видя его таким замученным, даже несчастным, тотчас распрощался со своим первоначальным намерением прогнать возлюбленного.       — Проходи.       Мо Жань вступил в комнату, неторопливо следуя за Чу Ваньнином.       Прощаясь с ним сегодня с утра, он мечтал прилететь сюда как можно быстрее, чтобы обнять, вдохнуть любимый запах полной грудью, и никогда больше не отпускать этого родного человека. Но сейчас, представляя, что уже через несколько минут он должен будет признаться и тем самым растоптать свое маленькое хрупкое счастье, сердце его объяла страшная тоска.       Он не смел поднять головы и уже представлял, какой может быть реакция его учителя.       Скорее всего, он будет в ужасе. И позвонит в полицию.       Наверное так будет лучше всего. Мо Жаню больше не по силам было нести это тяжкое бремя, он готов был сбросить его с себя на любых условиях. Разве что… могло ли это спасти хотя бы немного любви его учителя?       — Учитель, я должен вам кое в чем признаться.       Едва Мо Жань произнес это, нижняя часть спины предательски похолодела. Он увидел, что его учитель остановился на полпути в кухню и непонимающе на него уставился, и ощутил трусливый порыв взять все свои слова назад.       — И в чем же? — спросил его Чу Ваньнин, но, столкнувшись с виноватым, полным раскаянья взглядом своего ученика, вдруг замер, словно громом пораженный.       Какое-то время оба они молчали, пока Мо Жань не приблизился к нему почти вплотную. Затем обнял за плечи и, беспомощно заплакав, произнес:       — Перед тем как я признаюсь, позволь сказать тебе одну вещь, учитель. Я очень… очень сильно тебя люблю. Всегда любил, — всхлипнул он, и Чу Ваньнин вдруг задрожал в его руках. — Я поздно это понял, и мне так жаль!.. Учитель…       Мо Жань уткнулся в плечо своего возлюбленного, чувствуя себя самой последней сволочью. Чу Ваньнин всегда наказывал его в детстве за вранье, но лучше бы он вообще убил его. Как же было паршиво строить из себя все это время хорошего мальчика.       Еще хуже ему стало, когда Чу Ваньнин обнял его в ответ, стараясь успокоить.       Несчастный, наивный учитель! Ты не знаешь, что за монстр сейчас ищет сострадания в твоих заботливых руках.       — Мо Жань, не надо… Ничего не говори, — приказал ему Чу Ваньнин, и голос его предательски срывался. Насколько же сильно он испугался того, что мог открыть ему его глупый ученик? Разумеется, наставник предпочел не знать вообще.       — Нет, так будет лучше… — отстранился Мо Жань, оказавшись лицом к лицу с Чу Ваньнином.       — Нет, не будет, — взял его лицо в свои дрожащие руки учитель. Отчего-то голос его был куда увереннее, чем у Мо Жаня, будто он точно знал, о чем говорит. — Я не хочу ничего знать, понятно? Того, что ты сказал до этого — достаточно.       — …Но, учитель…м!..       В это же мгновение Чу Ваньнин приподнялся на цыпочки и прижал его к себе, накрывая губы ученика своими. Поцелуй вышел смазанный, настолько нетерпеливый и порывистый, что оба ощущали боль, нежели удовольствие. Но только так Чу Ваньнин мог заставить своего неразумного мальчишку закрыть рот.