Токийские мстители.

Майки в последнее время не здоровилось. Его мучали головные боли, словно на его голову надели обруч, который сжимал её, казалось ещё немного и его голова взорвётся. — Аааайсссс. — ощущение, будто его висок проткнули длинной спицей, прокручивая её по часовой. Парень чувствовал странное липкое чувство внутри, которое иногда шептало ему страшные вещи. — Майки, ты как, может тебе дать таблетку? — в комнату вошла Эмма. — "Видишь гаечный ключ? Кинь его в неё, так, чтобы попасть в голову..." — шептало ему нечто тёмное. — Нет, отстань! Свали в туман и не возвращайся. — Майки наорал на девушку. — Майки, что с тобой? — раньше брат на неё никогда не кричал. — "Нет, я не хочу..." — парень паниковал, он понял, что это за липкое чувство - тёмный импульс, то, от чего он бы хотел избавиться, но сложно выбросить, то что засело глубоко внутри. — Что со мной? А что с тобой? Я же сказал выметайся. — Но... — Что "но"? Неужели все стереотипы про блондинок верные и у тебя нет мозгов, чтобы понять, что я говорю? — усмехаясь произнёс Майки. — Дурак! — воскликнула девушка, выбегая из комнаты. — Правильно беги к своей мамочке. А точно, как же я забыл, она отказалась от тебя. — крикнул в догонку парень. — "Нет, я... Я не хотел... Почему? Почему я это говорю?" — Майки испугался, он посмел сказать такое сестре - единственному родному человеку. Он посмел довести свою сестру до слёз... — Эмма, постой... — парень побежал за плачущей девушкой, хватая себя за голову. Майки вошёл в комнату сестры, Эмма сидела в объятиях Дзёшико и рыдала, её очень сильно ранили слова брата. — Эмма...Я...прости, я правда не знаю, что на меня нашло... Я...прости меня...— парень с сожалением за свои слова подошёл к девушкам. — У-уйди, я не хочу тебя сейчас видеть. — Эмма уткнулась в плечо девушке. — Хорошо, я уйду. Дай знать, когда ты будешь готова меня выслушать... Эмма, мне правда очень жаль... — с сожалением произнёс Майки, выходя из комнаты. Ему надо проветриться... — "Мне нужна помощь... Но я боюсь, что парни меня не поймут... Я боюсь, что они посоветуют лечиться в психушке. Боюсь, что они все отвернуться от меня..." — парень гнал, рассекая байком воздух. — "Но, я так же боюсь, что если не справлюсь, то сделаю больно тем, кто мне дорог." — Майки терзали противоречия. — "Тёмный импульс... Лучше бы его никогда не было. Лучше бы Шиничиро остался жив." — юноша остановился у берега реки. — Братец, ну почему ты ушёл? Ты нужен мне. Почему ты не придёшь, и не накричишь на меня за мои слова? Почему ты так всё оставил? Почему не подошёл и не дал мне подзатыльник? — Майки пустыми глазами смотрел на воду, не осознанно касаясь обивки сиденья своего байка. — Тёмный импульс стал моим проклятием в тот день, когда ты ушёл... — парня впервые посетило это тёмное чувство, когда он увидел как мёртвое тело его брата увозят. Майки смог простить Баджи и Кадзутору, но спокойствие так и не окутало его душу. — Ты слышишь меня, брат? Помнишь, как однажды я сильно разозлился на Эмму и ударил её? Помнишь как, когда ты узнал об этом, какую трёпку ты мне устроил? — парень облакотился на байк, касаясь щекой нагретый солнцем металл. — Я тогда сильно на тебя обиделся и испортил украшения для твоего байка... — юноша запнулся и неосознанно сжал голову в плечи, готовясь получить крепкий подзатыльник. Но его не последовало. — Помнишь, как потом ты пришёл мириться со мной? Как обнимал, усадив себе на колени? Помнишь, как я тогда рассказывал тебе почему мне так обидно? Хотя, наверное, ты и половину из моих слов не понял, уж так горько я рыдал... — Майки улыбнулся, вспоминая тот вечер. — Тогда, когда я выговорился, ты мне сказал, что как бы тебя не бесили близкие не стоит поднимать на них руку и обижать. Помнишь, как пристыдил, говоря, что с девочками дерутся только слабые? — парень протёр ставшие влажные глаза. — Я... Я ведь посмел обидеть Эмму, обидеть свою сестру... Шиничиро, пожалуйста, приди и как в детстве задай мне трёпку. А после приди в моё комнату, сделай замечание по типу «ну ты и поросёнок, Майки. И когда твоя комната превратилась в свалку?». Подойди ко мне, взмахлать мои волосы, говоря, что я скоро Эмму догоню и она будет заплетать мне косички. Присядь рядом со мной, притяни меня к себе и как в детстве, спой мне колыбельную, в которой ты не попадёшь ни в одну ноту. Твои колыбельные... Они были такие фальшивые, что невозможно было уснуть, слушая тебя... — усмехнулся Майки. — Но...я так любил, когда ты пел...Шиничиро. А потом, когда я заявлю, что твои колыбельные такие противные, что слушать их не возможно, ты улыбнёшься, прижмёшь меня к себе сильнее, целуя в висок. — слёзы опять нахлынули, ухудшая видение. Парень устало стёр их. — А после ты будешь говорить всякую успокаивающую чепуху. Увидев, что я успокоился, ты усмехнёшься по доброму. Спросишь как я? А я нарочисто обиженно и самым страдающим голосом скажу, что я теперь год не смогу сидеть, потому что ты, изверг этакий, драться не умеешь, поэтому тренируешься на мне. Ты отвесишь мне не сильный подзатыльник, который я даже не почувствую. Но я всё равно схвачусь за голову будут "ойкать" и "айкать", говоря, что ты мне чуть голову не снёс. Ты засмеёшься и начнёшь меня щекотать, говоря, что с моими выходками у тебя не хватит на меня нервов и к тому моменту, когда я вырасту, ты будешь уже весь седой. — Майки засмеялся, стирая слёзы, что неприрывным потоком лились из его глаз. — Я... Я так любил тебя. Хотел быть похожим на тебя... — парень тоскливо грел руки о тёплый байк, представляя, что его руки греет брат. Как тогда, когда зимой он переиграл на улице и отморозил руки. — Шиничиро, давай как раньше подойди ко мне и накричи, задай мне такую трёпку, чтобы я долго её помнил. Обещаю, что не буду огрызаться с тобой и пинать тебя ногами, когда ты подойдёшь. — Майки, в который раз вытер слёзы руковом. — Шиничиро, пожалуйста... — юноша умоляюще посмотрел на небо. Но закат ответил ему равнодушным молчанием. — Думаешь, что я настолько безнадёжен? — рот парня скривился, губы дрожали. — Тогда я пошёл, прости, что побеспокоил тебя. — произнёс юноша и отвернулся, намереваясь уйти. Внезапный луч солнца, вырвался из золота облаков, нежно касаясь макушки парня. Но Майки этого не видел, сев на байк, юноша помчался прочь.