Выходные в Саудовской Аравии

Абдул возвращается в гостиную через три часа, один; солнце уже завершило большую часть своего пути по небу. Джотаро смотрит вверх, когда дверь закрывается за ним, и получает понимающую ухмылку и поднятые брови Абдула, увидевшего сцену перед ним. Джотаро вздыхает и поправляет кепку на лбу. Нет никаких объяснений тому, что Какёин в настоящее время спит у него на плече, обе его руки свободно обвиваются вокруг одной из рук Джотаро. Это просто… случилось, и Джотаро позволил этому быть. Абдул оглядывается на беспорядок из оберток и контейнеров на полу вокруг них, и Джотаро безмолвно чувствует осуждение от которого покалывает кожу. Вместо того, чтобы найти нормальное место, чтобы поесть, они просто зашли в круглосуточный магазин за углом их отеля и запаслись дешевыми закусками. Выражение лица Джотаро смягчается при воспоминании о Какёине, сбрасывающем коробки с приправленными крекерами, пакеты с конфетами и контейнеры с сухофруктами на кассу, застенчиво держа долларовые купюры, которые Джозеф вернул ему в Гонконге в надежде, что им хватит. После этого они очень быстро покинули магазин, оставив слишком много денег несчастливому владельцу магазина, чтобы компенсировать проблемы и обменный курс. Абдул опускается на пол возле телевизора лицом к дивану. Джотаро внезапно чувствует, что на него смотрят, и его щеки порозовели. Они съели множество закусок, ведя непринужденную беседу на диване, но через некоторое время Джотаро заметил, что веки Какёина опустились. Куджо рассудил, что он встал довольно рано, чтобы поэкспериментировать со своим макияжем, и собирался предложить Какёину вздремнуть, но голова Нориаки уже упала ему на плечо, его руки обвились вокруг бицепса в том положении, в котором они находятся сейчас. Джотаро решил для себя, что было бы неплохо дать поспать Какёину, делая вид, будто тепло, распространяющееся по его крови, не было основным фактором, позволившим этому случиться. «Кажется, вам уютно, ребята», — приглушенно говорит Абдул, слегка приподняв брови. Джотаро свободной рукой стягивает шляпу, чтобы не проявить ни капли эмоций. «Где Польнарефф?» — Джотаро хрипло шепчет. Абдул улыбается. «Он заметил, что мистер Джостар и мистер Цеппели входят в бар на улице, и решил присоединиться к ним», — говорит он, закатывая глаза, — «Еще только полдень, а они уже напиваются. Я напомнил им, что завтра нужно рано вставать, но был проигнорирован», — Абдул усмехается, — «Кажется безответственным, что единственные люди, которых сейчас нет в баре— мусульманин и двое подростков, но…» — он пожимает плечами. Джотаро кивает: «Значит ваше свидание было удачным?» — спрашивает он после минутного молчания. «Даа, спасибо», — говорит Абдул, выражение его лица настолько нежное, когда он смотрит вниз, что Джотаро приходится ненадолго отвернуться, — «Мы нашли небольшой ресторан, который рекламировал себя как «аутентичная европейская кухня», и я мог сказать, что Жану понравилась идея того, что по крайнем случае можно было бы отнести к категории имитаций французской кухни, поэтому мы вошли», — Абдул хихикает при воспоминании, — «Я не знаю была ли еда, которую мы получили, действительно близка к той утонченности, которую я обычно ассоциирую со многими европейскими странами, но…» — Абдул приподнимает плечо и покорно наклоняет голову, — «Жан был доволен крошечными ломтиками хлеба, которые они называли багетами, так что я не жаловался», — Абдул тепло улыбается, когда всплывает еще одно воспоминание, — «Он даже попросил официанта сделать шеф-повару комплименты. Было бы очень мило, если бы он не сказал это по-французски». Джотаро легко может это представить. Он тихо хихикает, чтобы не беспокоить Какёина, но вибрация глубоко в его груди вызывает такой грохот, что Нориаки шевелится во сне, неуверенно приоткрыв глаза. Джотаро сразу же снова напрягается от этого движения, мгновенно забывая про час, который он провел, расслабляясь в таком положении. «Абдул?» — спрашивает Какёин серьезно, когда выходит из объятий сна. Это невероятно мило, думает Джотаро, когда его сердце делает что-то забавное в груди. Он был бы не против увидеть Какеина с этой мягкой стороны больше, — «Абдул!» — Какёин внезапно говорит ясно, вся сонливость пропала из его голоса. Нориаки поднимает голову и морщится от того, что у него, вероятно, свело шею из-за положения, в котором он находился больше часа, — «Ты вернулся!» — одним плавным движением Какёин разворачивает руки с Джотаро, вытягивает их над головой (Джотаро намеренно не смотрит на часть кожи, выступающей на его животе из-за поднимающейся вверх рубашки), и подпирает локти на коленях, наклоняясь вперед с игривой ухмылкой на лице, — «Как прошел твое свидааааание?» — спрашивает он, его тон становится более высоким, дразнящим. «Добрый день, Какёин, — говорит Абдул, играя браслетами на запястье. Он застенчиво смотрит вниз, — Думаю, все прошло хорошо». «О боже, мои зубы гниют. Это было ромаааантично?» — спрашивает Какёин. То, как он хлопает ресницами, как громко кричит, словно школьная сплетница, заставляет Джотаро подавлять фырканье. «Я имею в виду…- Абдул легко улыбается, — Полагаю, у Польнареффа есть определенное очарование». «Я рад, что ты так думаешь, — Какёин говорит честно, — Знаешь, Польнарефф думает, что ты действительно крут. Ты заставляешь его сильно нервничать. Каждый раз, когда мы делим комнату, Абдул то, Абдул сё. Я удивлен, что он набрался смелости вообще спросить тебя». Джотаро смотрит на своего друга. Он думает, что тот очень хорошо скрывает эмоции, но Абдул всё-таки краснеет: «Понятия не имею, почему он так думает. Я—просто я. Он интересный и жизнерадостный», — бормочет он явно взволнованно. Джотаро впечатлен способностями Какёина играть сваху так легко и уверенно. «Что ж, я мог бы назвать пару гейских прилагательных, которые Польнарефф использовал, чтобы описать тебя, но я думаю, что уже достаточно смутил его, — говорит Какёин, самодовольно откидываясь на диван, — А где он вообще? Мне нужно его выслушать или что-то в этом роде». «Если он там, где я его оставил, то он на улице с мистером Джостаром и мистером Цеппели, — говорит Абдул, его лицо все еще слегка краснеет, — Я считаю, что они были так рады, потому что нашли какой-то модный бар, в котором проводятся вечера караоке. Об этом городе следует сказать, что самое красивое заведение в нем — это, по сути, этот клуб». Какёин оживляется при этих новостях: «Караоке-бар? Здесь?» «Если я не ошибаюсь», — отвечает Абдул. Какёин поворачивается и смотрит на Джотаро с озорным блеском в глазах. О нет. «Скажите мне, если я ошибаюсь, но пение Польнареффа звучит как идеальный материал для шантажа», — Какёин говорит. Нет, пожалуйста, только не это. «Я не пойду в караоке-бар», — твердо говорит Джотаро. «Не думаю, Какёин, что хоть кто-нибудь в радиусе десяти миль позволил бы тебе купить выпивку», — говорит Абдул, но Какёин просто машет рукой. «Какая разница? — он говорит, — Важно увидеть, как кто-нибудь из вас поет». «Нет~» — начинает Джотаро, но Какёин смеется и катится прямо в начале предложения Джотаро. «Давай, Абдул, ты же хочешь увидеть, как твой новый псевдо-парень поет тебе песню о любви? Ты же знаешь, что он это сделает», — говорит Какёин, и Джотаро может сказать только по одному взгляду на лицо Авдола, что, если он начнет протестовать сейчас, это будет проигранная битва. «Какёин…- осторожно начинает Джотаро, наблюдая, как его друг поворачивается к нему лицом, — Я не хочу идти в караоке-бар». Менее чем через минуту, Джотаро следует за Абдулом и Какёином вверх по лестнице в их комнаты, чтобы взять все, что им нужно с собой, он задается вопросом, что в его аргументе было настолько ошибочным, что он так легко отказался от него. «О боже, — говорит Какёин, глядя на себя в зеркало, висящее на стене их лестничной площадки, — я забыл, что на мне был макияж, когда я заснул. Абдул, если ты не возражаешь, я бы хотел это исправить». «Конечно, — Авдол говорит, разворачиваясь, чтобы подняться на третий этаж, — Я буду ждать вас двоих в вестибюле». Какёин кивает, и пока Джотаро следует за ним по коридору в их комнату, он наблюдает, как Какёин поднимает кулак в воздух и совершает странное движение всем телом, наполненное эмоциями, которые можно описать только как восторг: «Я знал, что у них будет лучшее свидание! Ты видел Абдула? Его словно высекли!» Джотаро улыбается. Это правда, что до сегодняшнего дня он никогда не видел, чтобы тот покраснел: «Ага», — соглашается он. Когда они входят в свою комнату, Какёин направляется к зеркалу, его утренний макияж все еще хорошо держится. Джотаро подходит к своей кровати и бесцеремонно плюхается на нее, сняв туфли. Он смотрит в потолок, пытаясь мысленно подготовиться к вечеру пения Польнареффа. Его внутреннее планирование поиска угла, в котором можно спрятаться, нарушается звуком крана из ванной, откуда выходит Какёин с мокрым полотенцем для лица. Джотаро наблюдает, как Нориаки подносит его к краю глаза, растирая размазанный макияж, морщась от резкого трения и гримасничая, когда он пачкается. Джотаро внезапно вспоминает, улыбаясь про себя, что его мать однажды сказала ему, о любви, когда он был меньше: Когда ты кого-то любишь, ты хочешь проводить с ним все время, даже если вы на самом деле не делаете ничего интересного или особенного. Она сказала ему, что выполнение повседневных дел становится не таким уж скучным в присутствии этого человека. Холли рассказывала ему и другие вещи, но в этот момент именно эти слова прижали его, как валун. Джотаро лежит на кровати, ошеломленный, восхищаясь Какёином, его тело пребывает в странном состоянии покоя и паники, тепло распространяется по его костям, в то время как его сердце колотится от ужаса. В этот момент Джотаро понимает, что он действительно влюбился в своего лучшего друга. Он быстро обвиняет в этом то, что Какёин был одним из первых обладателей стенда, кого он встретил, хотя и знает, что это не совсем так. Какёин начинает говорить, в результате чего Джотаро сжимается внутри. «Джотаро?» — спрашивает он, и, хотя его голос звучит ровно и спокойно, Джотаро сразу улавливает, что Нориаки очень старается, чтобы его голос казался таким. «Да?» — спрашивает Джотаро, осознавая тот факт, что он смотрел и продолжает смотреть прямо на своего друга. «Ты когда-нибудь думал о… свиданиях?» — спрашивает Какёин. Вся его прежняя храбрость, когда он дразнил Абдула, ушла, оставив после себя твердый, рассчитанный и ровный тон. Джотаро сглатывает. «Что?» — спрашивает он, хотя слышал прекрасно. «Я имею в виду… ты никогда не говорил о том, встречался ли ты с кем-нибудь раньше или что-то в этом роде, мне просто любопытно». «Нет». Какёин наклоняется ближе к зеркалу и прорисовывает веко: «Почему? Не думаю, что ты не смог бы получить то, что хочешь». Сердце Джотаро бьется очень быстро. Ему не нравится этот разговор: «Не хотел», — говорит он, надеясь, что Какёин оставит все как есть. Конечно, нет. «Что, никто не достаточно хорош для тебя?» — смеясь, говорит Какёин. «Это не правда», — рычит Джотаро, сводя брови вместе. Какёин смеется над этим еще громче. «Ладно, ладно, хватит дуться, я не буду дразнить тебя», — он говорит. «Я просто хочу, чтобы кому-то нравился настоящий я. Не тот, кем меня все считают», — говорит Джотаро. Какёин почти сразу перестает смеяться, пораженный этим удивительно искренним признанием. Сам Джотаро поражен своими словами. Какёин слегка улыбается. «Это ужасно мило, Джоджо», — Какёин размышляет вслух. Джотаро чувствует, как кровь приливает к его лицу. «Заткнись», — он ворчит и прячется под полями кепки. Он слышит, как Какёин фыркает и щелкает карандашом или чем-то еще. «Хорошо, ты, большой добряк. Я почти готов. Пойдем», — говорит Какёин, и Джотаро спешит за ним, внезапно обрадовавшись тому, что сможет отвлечься сегодня вечером. Они встречают Абдула в холле, как он и обещал, и все вместе покидают отель. Воздух снаружи кажется густым и тяжелым для кожи, он мягко продувает их волосы и колышет одежду. Солнце только начинает садиться, и угол, под которым оно освещает группу, создает вокруг них золотой ореол. Волосы Какёина, думает Джотаро, выглядят так, как будто они сделаны из настоящего золота, они переливаются бронзой таким образом, что у Джотаро перехватывает дыхание. Какёин поворачивает голову, чтобы посмотреть на солнечное небо, и на мгновение Джотаро просто восхищается наклоном носа, ресницами, линией подбородка, изгибом губ и, снова голос Холли шепчет что-то из глубины разума Джотаро, и он пытается прислушаться. Абдул не шутил, что этот бар — самое красивое заведение, которое они когда-либо видели в этом городе. Хотя большинство зданий представляют собой стандартные кирпичные или деревянные постройки, передняя часть этого бара сделана из твердого бетона. Каждый дюйм покрыт красочными граффити, изображающими растения и животных, музыкальные ноты, мифических существ, рисунки в стиле поп-арт, а в верхней части находится огромный неоновый синий с надписью, что Абдул переводит как «Падающая звезда». Они входят в клуб без особых проблем, вышибала, очевидно, проверяет их всех, прежде чем впустить. Внутри высокий потолок открывает второй этаж, занимающий половину открытого пространства, а другую половину занимает сверкающая люстра, отражающая неоновые огни света на стены. Джотаро видит, как группа полуодетых мужчин поднимается по одной из двух изогнутых лестниц на балкон второго этажа, где расположен бар, а остальное пространство занято россыпью металлических стульев и столов. «Думаю, я вижу наших людей в баре!» — Абдул наклоняется, чтобы перекричать звук баса, и все трое начинают пробираться через людей, заполняющих танцпол на нижнем уровне. Джотаро обращает внимание на низкую сцену, где мужчина и женщина сжимают микрофоны и поют (кричат?) слова песни «Sweet Caroline» друг другу. Тусклое освещение клуба заставляет Джотаро ненадолго потерять Абдула и Какёина в толпе, когда какой-то потный человек сталкивается с ним, выводя из равновесия. Он собирается обернуться, чтобы крикнуть на этого человека, но когда он резко оборачивается, то обнаруживает, что невозможно отличить кого-либо из пульсирующей массы тел. Паника ненадолго охватывает его, когда Джотаро понимает, что не может выбраться из толпы; Каждый раз, когда он пытается двинуться с места, словно невидимая стена давит на него, заставляя все больше и больше погружаться в пресс тел. Кто-то кричит ему в ухо. Локоть касается его ребер. Кто-то наступает ему на ногу. Он начинает призывать Стар Платинум, чтобы помочь ему выбраться из группы пьяных танцоров, когда чувствует, как рука скользит вокруг его талии, и теплое дыхание призрачно ощущается в его ухе. «Что…» — рычит Джотаро, но когда он оборачивается, чтобы дать нежелательному преследователю удар в нос, он обнаруживает, что на него смотрят знакомые бледно-лиловые глаза. «Хэй, извини, если я напугал тебя, — Какёин говорит прямо рядом с ухом Джотаро. Пораженный, Куджо не может ничего сказать. Ему кажется, что он вот-вот умрет от удушья, — Нам нужно держаться вместе. Думаю, Абдул сумел вырваться вперед», — поясняет Какёин, кладет другую руку на поясницу Джотаро, пытаясь провести его через толпу. Вокруг все еще слишком много людей, но два тела, проталкивающиеся через толпу, лучше, чем одно, и медленно, вместе, Джотаро и Какёин начинают пробираться сквозь народ. Их на мгновение останавливают, когда «Sweet Caroline» заканчивается, и все вокруг начинают аплодировать, оба подростка должны защитить свои лица от взлетающих рук. Кто-то другой, должно быть, поднялся на сцену, потому что, когда они наконец вырвались с танцпола, начинает играть вступление «Billie Jean» Майкла Джексона. Джотаро мычит, когда бас резонирует с его грудью. Рядом с ним вздыхает Какёин. «Мне действительно нравится эта песня», — говорит он, глядя на женщину, которая крепко сжимает микрофон, пытаясь пройти лунной походкой по сцене, — «Запомни мои слова, Джотаро», — Какёин поворачивает голову, чтобы посмотреть на Джотаро, — «Я получу от тебя по крайней мере один танец за сегодняшний вечер». «Можешь попробовать», — говорит Джотаро, не в силах скрыть веселую улыбку на лице. Какёин отвечает на это с собственной улыбкой. «Ох, обязательно». Через секунду Польнарефф замечает, что они выходят на балкон второго этажа, он прыгает через барную стойку, где сидел, и обнимает их за плечи. Он явно уже выпил несколько напитков по пути, его вес падает на Джотаро и Какёина: «Это мои любимые подростки!», — восклицает он. «Я не думаю, что планка для этого должна быть очень высока», — смеясь, говорит Какёин. Польнарефф качает головой. «Это не имеет значения. Ты был бы моим любимым, даже если бы я знал каждого подростка в мире», — говорит он. Какёин, словно падая обморок прижимает тыльную сторону ладони ко лбу. «Вы мне льстите», — он говорит. Польнарефф смеется: «Могу я угостить вас выпивкой?» «Пожалуйста! На самом деле я никогда не был на вечеринках или чем-то подобном, поэтому я никогда не пил алкоголь, кроме глотка вина здесь да там. Закажи мне что-нибудь хорошее», — Какёин хлопает в ладоши, и Джотаро следует за ними к бару, где Цезарь и Джозеф уже развлекают удивленного Абдула какой-то историей. Когда Польнарефф заказывает что-то, что оказывает шотами, которые Какёин с энтузиазмом принимает, Куджо задается вопросом, как два человека, которые настолько невероятно умны, образуют пять коллективных клеток мозга, когда вместе. «Осторожнее», — Джотаро предупреждает и протягивает руку, чтобы остановить движение Какёина выпить один из шотов. «Ты не его мама!» — Польнарефф наклоняется через Какёину, чтобы крикнуть. Затем он поворачивается к Нориаки и кричит- «Пей, если хочешь!» — и одним плавным движением выпивает один из шотов. Какёин бросает озабоченный взгляд в сторону Джотаро, и, когда тот ничего не говорит, копирует движение Польнареффа. Джотаро может назвать точный момент, когда алкоголь попадает в горло Какёина, потому что все его лицо морщится, и когда он ставит рюмку и глотает, Польнарефф хлопает рукой Нориаки по плечу. «Ух ты, это отвратительно! — Какёин очень громко говорит, — Джоджо, ты должен попробовать!» «Ты только что сказал, что это плохо!» — отвечает Джотаро. «Ты не обязан, если не хочешь, — наклоняется Польнарефф, чтобы сказать, — но как часто мы бываем в прохладном караоке-баре посреди пустыни?» «Нам больше, если ты откажешься!» — Какёин усмехается, давая пять Польнареффу, они оба вскрикивают. В мгновение ока Джотаро решает, что трезвым он точно не проведет время с ними. «Отлично!» — говорит он поверх музыки и берет с бара оставшуюся рюмку. «Джоджо, ты действительно не …» — Какёин собирается возразить, но Джотаро качает головой. «Все отлично!» — он повторяет и отбрасывает шот, надеясь, что его действия не покажут, что он делает это впервые. Куджо старается не морщиться от вкуса. Кому-нибудь это вообще нравится? Он быстро глотает жидкость во рту и старается не задохнуться, поскольку она обжигает каждый дюйм его языка и горла по пути вниз. Жар оседает в его животе, и внезапно Джотаро с удивлением обнаруживает, что агрессивный огонь быстро тускнеет в нечто похожее на теплое свечение. Он ставит рюмку и замечает, что Джозеф наблюдает за ним. «Я знал, что это в тебе есть, сынок!» — гордо говорит он, кладя руку на плечо Джотаро, — «Ты действительно настоящий Джостар!» — он поворачивается и машет бармену, — «Четыре стакана вашего лучшего виски для меня и моих друзей!» — Польнарефф кричит от радости. «О, мистер Джостар, я не знаю…» — начинает говорить Какёин, но Джозеф отмахивается от него. «Один-два шота тебя не убьют! Поверь мне», — говорит он, и Какёин поднимает брови, глядя на Джотаро, который только качает головой. Бармен приносит им их порции, и Какёин застенчиво улыбается, когда Джозеф и Польнарефф берут свои. Джотаро пытается не хмуриться, глядя на Джозефа, неохотно попадая в его поле зрения. «Не думаю, что моя мать одобрит это», — Джотаро говорит, но Джозеф только подмигивает ему. «Возможно, вы правы в этом!» — говорит он и запрокидывает голову, чтобы засмеяться, — «И я бы не советовал тебе или Какёину больше пить после этого. Но сделай своего старика счастливым, ладно? Я хочу угостить своего внука его первой порцией настоящего виски!» — он протягивает свой стакан и чокается со стаканом Польнареффа, затем с Джотаро и, наконец, с Какёином, который также предварительно взял свой стакан. «До дна!» — Польнарефф кричит и опрокидывает свой напиток. Джозеф запрокидывает голову и отправляет жидкость в рот, с сильным хлопком ставя стакан обратно на стойку. Джотаро смотрит в глаза Какёину, бормочет «Ну и ну» и наливает жидкость себе в рот, прежде чем передумает. Этот шот тоже жжет как огонь, спускаясь вниз по горлу, но его консистенция кажется намного плотнее. Он не уверен, что ему это нравится больше. «Хватит принуждать своего несовершеннолетнего внука к выпивке вместе с тобой», — Цезарь говорит с другой стороны от Джозефа, прочищая горло и заставля того со стыдом отвернуться. «Не волнуйтесь, мистер Цеппели, сегодня у нас больше не будет алкоголя», — Какёин наклоняется через стойку, чтобы сказать. Судя по легкой улыбке на лице Какёина, Джотаро думает, что согласен с этим утверждением. Сам он начинает чувствовать себя немного слабее, чем обычно. Блять. «Какёооооин. Какёин, — Польнарефф протягивает руку и несколько раз толкает Нориаки в руку, — Какёин, хочешь спеть со мной песню? Я не хочу делать это один». «Пол, ты читаешь мои мысли!» — говорит Какёин, вставая со стула. «Вы будете петь?» — спрашивает Джозеф, и Польнарефф тут как тут. «Конечно, мистер Джостар, давайте посмотрим, из чего вы сделаны! — француз смеется. Цезарь поджимает губы, но Джотаро достаточно хорошо знает своего деда, чтобы понимать, что он не совсем рассержен. Джозеф тоже это знает, и быстро соскальзывает со стула, чтобы присоединиться к Какёину, чтобы спуститься к лестнице на нижний уровень. Польнарефф подходит к Абдулу, берет его руки и целует их в тыльную сторону, — Ты будешь моим талисманом на удачу, не так ли?» — болтает он, на что Абдул улыбается. «Конечно, хабиби», — отвечает он, отправляя покрасневшего Польнареффа догонять Какёина и Джозефа. Перебравшись на свободное место Джозефа, Джотаро делает приятное открытие; более шумная половина их группы покинула их, оставив очень спокойную присутствующую компанию. Похоже, Цезарь приходит к такому же выводу, и с облегчением вздыхает. «Может, нам стоит найти стол, за которым будет видна сцена?» — он спрашивает. Удивительно, но им удается выхватить один из высоких столов рядом с перилами второго уровня, как раз в тот момент, когда мужчина заканчивает последнюю строку «Eye of the Tiger». Польнарефф поднимается на сцену, за ним следуют Какёин и Джозеф. Все они расстегнули как минимум две верхние пуговицы на рубашках. О нет. «Подождите, почему мы позволили им это сделать?» — спрашивает Цезарь. Джотаро внезапно обнаруживает, что ему интересно то же самое, когда он наблюдает за тремя членами их группы, собравшимися вокруг машины. Они обмениваются радостными взглядами, и Польнарефф и Какёин подходят к краю сцены, хватая микрофоны, в то время как Джозеф готовится включить музыку. О нет. «Physical» Olivia Newton-John начинает играть. О Боже. Джотаро в шоке наблюдает, как Какёин и Польнарефф начинают покачивать бедрами синхронно в такт песни. Они тренировались? Джозеф просовывается между ними, крепко сжимая микрофон. «Я говорю исключительно то, что тебе понравится…» — он начинает петь. Цезарь закрывает лицо руками. Какёин и Польнарефф начинают более агрессивно раскачивать бедрами. Толпа на танцполе начинает аплодировать, когда музыка набирает обороты, прыгая в такт. «Я отвел тебя в уютный ресторан…» — Польнарефф продолжает, когда перестает петь Джозеф, и выходит вперед. Толпа аплодирует, когда он делает прогиб туловищем. Абдул демонстративно выбирает этот момент, чтобы отвести взгляд от сцены, чтобы поправить серьги. Джотаро боится припева еще до того, как Польнарефф закончит петь. «Давай станем близки физически! Я хочу стать ближе физически!» — Какёин поет, приседая и вскакивая обратно. Джотаро был бы смущен, если бы не был так впечатлен. …Он как бы… хочет увидеть, как Какёин это делает снова. Рядом с ним фыркает Абдул: «Мы точно знаем, как их выбирать, а?» — говорит он, наблюдая, как мужчины на сцене скачут друг вокруг друга, пока… танцуют. Джотаро замирает в неловкости, когда Абдул сознательно толкает дедушку локтем. Цезарь фыркает и кивает в согласии, поднимая кулак, чтобы ударить Авдола. Джотаро думает, что сейчас это хороший шанс сообщить дедушке об определенных… эмоциях. «Эй … старик», — осторожно говорит Джотаро. Цезарь поворачивает голову к внуку, — Что ты думаешь о Какёине?» — Абдул улыбается при этом и вежливо отвлекаясь от разговора, но Джотаро больше интересует реакция деда. Он поворачивает голову, чтобы поймать взгляд Цезаря. Тот наблюдает за ним в течение двух секунд, прежде чем выражение его лица становится ясным, уголки его рта поднимаются в понимающей улыбке, и он кладет руку на плечо Джотаро. «Он хороший малый, — Цезарь говорит с теплотой в голосе, — Думаю, мы все знаем, как их выбирать, а?» — он усмехается и снова обращает внимание на сцену. Джотаро чувствует себя приятно теплым, и он позволяет легкой улыбке украсить свои губы. Хотя их выходки смущают Джотаро, он должен признать, что Польнарефф, Какёин и Джозеф точно знают, как разжечь толпу. К тому времени, когда они заканчивают разрушать Оливию Ньютон-Джон для Джотаро, публика прыгает и кричит сильнее, чем за всю ночь. Трио принимает позу спина к спине с последней нотой, и толпа разражается аплодисментами. «Теперь, когда они возвращаются сюда, мы делаем вид, что не знаем их», — говорит Цезарь, наблюдая, как его муж, шаркая, идет к лестнице. Абдул фыркает, когда Польнарефф посылает воздушный поцелуй группе девушек, ожидающих у сцены, прежде чем последовать за Джозефом. Джотаро ждет, пока Какёин последует за ним, но девушки, к сожалению, не позволяют ему. Джотаро прищуривает глаза, наблюдая, как одна из них обвивается вокруг руки Какёина, кокетливо хлопает ресницами и что-то говорит Какёину на ухо. Нориаки тревожно улыбается и поворачивает голову туда, где его только что оставил Польнарефф, только для того, чтобы быть встреченным видом удаляющейся спины француза. Что-то неприятное вспыхивает в животе Джотаро, когда он встает. Абдул и Цезарь странно смотрят на него, когда он быстро спускается по лестнице на уровень Какёина, минуя по пути Джозефа и Польнареффа. Когда он подходит к небольшой группе девушек, окружающих Какёина, другая девушка уже взяла его за другую руку, поймав бедного Какёина в ловушку. «Какёин», — рычит Джотаро, отталкивая двух девушек с дороги. Он старается не гордиться тем, что улыбка, которую Какёин направляет в его сторону, не та, которой он одарил этих девушек. «Джотаро!» — восклицает он, на его лице показывается облегчение. Джотаро ворчит и оттаскивает двух девушек от Какёина, посылая на них свирепый взгляд, когда он кладет руки на плечи Какёина и уводит его прочь. «Спасибо, — говорит Какёин, улыбаясь Джотаро, — Но тебе не нужно было этого делать, со мной, наверное, все было бы хорошо». «Бесит», — это все, что Джотаро говорит в ответ. Какёин останавливается и оборачивается, ухмыляясь. «Что ж, в любом случае, спасибо, мой смелый рыцарь», — говорит он. Джотаро замирает на месте, когда Какёин берет его за руки и начинает раскачивать его тело в такт песне, которую выбрал следующий исполнитель— «Centerfold» от J. Geils Band, — «Что ты делаешь?» — говорит Джотаро. Какёин улыбается. «Танцую! Тебе стоит попробовать это тоже», — отвечает Нориаки. «Я не умею танцевать», — Джотаро говорит в ответ. «Просто делай то, что кажется правильным! Расслабься немного! — Какёин смеется. Возможно, это алкоголь течет в его крови, может быть, это то, как Какёин смотрит на него прямо сейчас, но Джотаро обнаруживает, что поддается толчкам, который сейчас делает Какёин, — Ага, вот и все!» — Какёин отпускает руки Джотаро, и поднимает их вверх, прыгая. Он так красив, говорит Джотаро слегка опьяненный мозг, с неоновым светом, отражающимся от его лица и волос, его завиток раскачивается, когда он подпрыгивает под музыку, с беззаботным выражением лица. Танцы — это весело, решает Джотаро. «Кстати, что ты думаешь о нашем выступлении?» — спрашивает его Какёин, прыгая из стороны в сторону. Джотаро улыбается. «Мне нравится», — говорит он, пытаясь отвернуться от улыбки Какёина. Нориаки сияет. «Да?» «Да». Всего через несколько минут «Centerfold» завершает свое выступление, и все вокруг начинают аплодировать, включая Какёина. На сцену выходит следующий исполнитель. «Тебе уже весело?» — спрашивает Какёин. «Ага», — Джотаро отвечает, глядя прямо на него. Следующая песня открывается знакомыми аккордами, и Какёин ухмыляется, когда начинает играть песня The Police «Every Breath You Take». «Я люблю эту песню, — говорит Какёин, и внезапно он подходит и кладет руки на плечи Джотаро, начиная мягко покачиваться из стороны в сторону. Песня, конечно, медленная, думает Джотаро, оказавшись в ситуации, в которой он никогда не думал, что окажется. Он даже не замечает, насколько неудобным он должен быть для Какёина, стоя на месте, пока другой качается взад и вперед. «Что~» — начинает говорить Джотаро. Какёин закатывает глаза. «Танец, Джотаро. Это называется медленным танцем». «Я не знаю как», — Джотаро повторяет свое предыдущее заявление, чувствуя, как его пульс учащается с каждой секундой. «Боооже, Джотаро, это несложно, просто немного покачивайся, и все будет хорошо. Не смеши меня», — говорит Какёин, качая головой. «Я~» — с опаской начинает Джотаро. «Джоджо, я прошу тебя потанцевать со мной», — прямо говорит Какёин, переводя взгляд на Джотаро. Куджо сглатывает. Он поднимает руки, чтобы поставить их на бедра Какёина, соответствуя его медленным движениям взад и вперед. Он чувствует себя неловко и неестественно, но Какёин сдвигается чуть ближе к нему, и Джотаро думает, что, вероятно, что-то делает правильно. Нориаки поднимает взгляд, чтобы встретиться с Джотаро взглядом, и Куджо думает, что он не смог бы двинуться или отвести взгляд, если бы захотел. Он прослеживает форму бровей Какёина, его скулы, дугу носа, приземляется на изгиб его улыбки, когда Какёин слегка ухмыляется. Бля, его губы выглядят очень мягкими. Джотаро сильнее сжимает талию Какёина, тот в ответ обвивает руками его шею. Это действительно хорошая мелодия, думает Джотаро, когда они танцуют на месте. «Знаешь, этот текст действительно жуткий», — Джотаро решает сказать, сразу же сожалея о том, насколько грубым звучит его голос. Очень гладко. Какёин смотрит на него секунду, его губы слегка приоткрыты, затем он разражается смехом, уронив голову на грудь Джотаро. «Да, ты прав», — бормочет он, его голос приглушает рубашка Джотаро. Они остаются такими до конца песни, и даже после того, как песня заканчивается, Джотаро замечает, что технически они остаются в их объятиях дольше, чем это было бы сочтено необходимым.