***
Некоторое время спустя они вышли к деревушке в десяток домов. От селения просто веяло нищетой. Сакура замечала то прохудившуюся крышу, то ветхий и темный от старости забор, то старательно залатанные дырки в седзи. Поглядеть на незнакомку выглянули только двое тощих старух да совсем маленький мальчик, который с ужасом и восторгом таращился на нее из-за ограды. Девушка со стариком быстро миновали деревню и остановились на самой окраине, у реки, рядом с маленькой, крытой мискантом обветшалой лачугой, такой же древней на вид, как и новый знакомый Сакуры. Обойдя дом с задней стороны, они прошли мимо старой вишни, густо усыпанной цветами, под низкий навес к крохотному прудику, в который по бамбуковым трубкам стекала вода. Сняв сандалии, путники ополоснули ноги, вымыли руки и вошли в дом. — Я дома! — радостно закричал старый Мичи. — О-Кику, внученька, я привел лекаря. Спустя пару мгновений, откуда-то из глубины дома донесся слабый шорох, и к ним вышла совсем юная девушка в бедном кимоно и с растрепанной прической. Когда-то, наверно, ее волосы слыли предметом зависти многих женщин, такими они были длинными и густыми, но сейчас темные тусклые пряди безжизненно повисли вдоль худых бледных щек. Черные, как ягоды тута, измученные болезнью глаза настороженно смотрели на Сакуру. Незнакомка внезапно тяжело закашлялась, прикрыв губы рукавом, потом низко поклонилась. — Здравствуйте, госпожа лекарь. Меня зовут О-Кику. Удостойте чести быть гостьей в нашем доме. — Юная хозяйка медленно, но с большим достоинством вновь поклонилась. Сакуре стало стыдно за свои манеры — держаться с таким изяществом она, даже будучи здоровой, не могла. Вспомнилась вдруг и оборванная испачканная одежда, что была на ней, и грязные волосы. — Эм-м… благодарю за приют и кров. Меня зовут Сакура. — Девушка покраснела и поспешно поклонилась в ответ. — Проходите, проходите же, — заторопился старик. — Сейчас вскипячу чаю. — Подождите, давайте я сначала осмотрю вашу внучку, — предложила Сакура. — Да-да, конечно! Делайте, как считаете нужным! — снова зачастил Мичи. — Там, за ширмой, ее комната, в ней вам будет удобнее. Юная хозяйка почтительно поклонилась и проводила Сакуру в свою спальню. Комнатка оказалась совсем маленькой и очень бедно обставленной. О-Кику открыла окошко, чтобы разогнать царивший внутри полумрак, и осторожно присела на краешек тростниковой циновки, руки ее подрагивали. — Не бойся, я не причиню боли, — успокаивающе проговорила Сакура, поглядев на ее судорожно сжатые пальцы. Присев рядом, розоволосая девушка начала обычный осмотр: измерила температуру, прижав ладонь к горячему лбу, осмотрела язык и горло, а после, взяв О-Кику за запястье, внимательно посчитала пульс. Окончательно уверившись, с чем имеет дело, Сакура приступила к лечению. Сложив печати и направив медицинскую чакру к ладоням, она поднесла руки к горлу и груди больной девушки. Та увидела чужие пальцы, которые светились зеленым, удивленно распахнула глаза и вскрикнула. — Не бойся, — повторила Сакура и ободряюще улыбнулась. Замерев и, кажется, почти не дыша, черноволосая девушка, не отрывая глаз, смотрела, как зеленая чакра втягивается в ее тело. Через некоторое время все было закончено, Сакура потерла ладони и встала. — Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Ничего не болит, — прошептала О-Кику. — Такая легкость во всем теле… Мне кажется, если подпрыгну, то смогу улететь, как птица. Вы, верно, одна из добрых духов, что спускаются на землю, чтобы помогать людям? Сакура рассмеялась. — Конечно же нет, я всего лишь человек, и кровь во мне течет такая же, как у тебя. О-Кику низко поклонилась ей. — Не найти слов для моей благодарности, госпожа Сакура. Я всю жизнь буду молить ками о вашем благополучии. — Хватит-хватит, ты совсем меня засмущала. Пойдем, а то твой дедушка уже извелся от беспокойства, — неловко проговорила Сакура. Как только они вышли в главную комнату, старый Мичи поспешил к ним. — Ну как? — волнуясь, он пристально глядел на внучку, будто рассчитывал рассмотреть следы болезни. — Дедушка, со мной все хорошо!Госпожа Сакура вылечила меня! — О-Кику счастливо закружилась по комнате. Мичи сейчас же принялся ее обнимать, по старческим щекам потекли слезы...***
Сакура в последний раз окунулась в порядком остывшую воду, с сожалением вылезла из бочки и вздохнула. Суматошный день подходил к концу. Увидав свою внучку здоровой, старый Мичи был готов в лепешку расшибиться, но позаботиться о дорогой гостье. Так что для нее нашлись и бочка с горячей водой и банными принадлежностями, деревянный гребешок для волос и хлопковое кимоно, подаренные О-Кику. Вещи были простыми и дешевыми, но та теплота, которой одарили ее хозяева, неожиданно согрела ей сердце. Девушка оделась, торопливо расчесала гребнем влажные волосы и вышла в главную комнату. Старик Мичи бросился ей навстречу, с поклоном провел к небольшому очагу и усадил на почетное место, затем быстро наполнил чайник водой и подвесил на крюк. О-Кику принесла чашки с супом, немного риса и несколько маленьких плошечек с маринованными овощами. Ухаживая за ней, словно за дочкой князя, хозяева стали робко расспрашивать Сакуру о ее дороге. Многое она не решилась рассказать, да, по большому счету, и не имела на это права, сказала лишь, что ее путь лежал через гору и лес. О-Кику побледнела и чуть не выронила чашку. Старик запричитал: — Видно, добрые ками уберегли вас, госпожа Сакура. Это страшная гора, у нас ее называют Фуки-но яма — «Гора — не вернешься». — Да я и не собиралась туда возвращаться, — пробурчала Сакура. — Это совсем не смешно, — укоризненно посмотрел на нее Мичи. — Даже самые отъявленные смельчаки боятся туда ходить. Там странные вещи происходят… Старики рассказывали, что очень-очень давно на месте того леса была страна, которой правил добрый и справедливый дайме. Однажды с луны в тот край спустилась Белая богиня, такая прекрасная, что дайме тотчас же влюбился в нее и сделал своей женой. Но богиня была недоброй, она рассорила мужа с соседней страной, и началась страшная война — многие семьи осиротели тогда. И как будто мало ей было крови, пришла она на поле брани и при помощи темного колдовства забрала души воинов обоих государств. Говорят, боги не смогли стерпеть такого ужасного преступления, земля задрожала, разверзлась и поглотила тела, а на том месте появилась Фуки-но яма. Злая Богиня же просто исчезла. Страна была разрушена, и лишь немногие уцелевшие разбрелись по свету, плача и проклиная свою судьбу... Мичи закончил рассказ и замолчал, задумчиво глядя на пылающие угли в очаге, молчала и О-Кику. — Знаете, а ведь те страшные времена словно и не кончались вовсе, — очень тихо, дрожащим голосом снова заговорил старик. — Наша маленькая страна лежит на перепутье между двумя Великими странами — Земли и Огня. Не было еще поколения, которое не знало бы, что такое война. Владетельные дайме никогда не могут насытиться своими богатствами, им всегда мало, всегда нужно больше золота, больше власти и больше земель. Они нанимают шиноби, и те сражаются за них, добывая это проклятое золото, власть и земли. И льется кровь… всегда так много крови… — старик обхватил голову руками и снова замолчал. — Дедушка, не надо… — шепнула О-Кику и ласково погладила его по плечу. Мичи отнял ладони от лица и продолжил, глядя на Сакуру: — Да что говорить, я и сам был воспитан для ремесла, торгующего жизнью и смертью… Все мои предки были кузнецами-оружейниками, и, поверьте мне, госпожа Сакура, не было ни единого года, когда бы не понадобилось оружие, выкованное моим отцом и мной. Те времена, конечно, давно уже в прошлом. Много лет, как руки мои ослабели и не способны удержать молот, да и глаза утратили былую зоркость. Но грех свой я так и не искупил и продолжаю расплачиваться до сих пор… Моего единственного сына и его жену — родителей О-Кику — убили на исходе этой зимы. Даже могилы не осталось, чтобы оплакивать их... Вы ведь тоже шиноби, госпожа Сакура, скажите, неужели этому не будет конца, неужели бессмысленные войны и насилие никогда не закончатся?! Сакура нахмурилась и с горечью ответила: — Я не знаю… Я тоже сражалась на войне. Больше всего на свете я хотела бы, чтобы не пришлось воевать снова, чтобы ни одна семья не осиротела. — От тяжелых воспоминаний у нее навернулись слезы на глаза, и перехватило дыхание, словно от удара в солнечное сплетение. — Но я не знаю, как… — она судорожно вздохнула, — как прекратить все эти войны, — совсем тихо договорила девушка и замолчала. Так и сидели они в тишине, глядя на пылающий в очаге огонь и молча оплакивая своих мертвых…***
Сколько минуло времени, Сакура не знала, но старый Мичи неожиданно звонко хлопнул себя по коленям. — Ладно, хватит на сегодня страшных историй. Боги посылают нам испытания, но и награждают за наше терпение. Сегодня в моем доме радостное событие. Ками прислали вас, госпожа Сакура, моя внученька здорова, чего еще желать такому никчемному старику, как я? — громко воскликнул он, а потом продолжил: — Госпожа Сакура, нынешней ночью вы можете отдохнуть в спальне О-Кику, это лучшая комната в доме. Внучке мы разложим футон в моей спальне, а мне и здесь будет хорошо. О-Кику, позаботься о нашей гостье. Юная хозяйка торопливо кивнула. Сакура попыталась отказаться, убеждая, что ей не нужно особых удобств, она прекрасно может переночевать и на энгаве, и вообще, они и так уже сделали для нее слишком многое. Все напрасно, ее и слушать никто не стал. Бедняцкая гордость порой сильнее княжеской. Мичи решил оказать ей наилучший прием, и его решение ничто не могло поколебать. О-Кику разложила футон в своей спальне, подготовила одеяло и с поклоном проводила Сакуру в комнату. После этого хозяева оставили девушку одну. Через некоторое время в доме все стихло. Старик и его внучка уснули, а к Сакуре сон не шел. События последних дней крутились в голове, превращаясь в причудливый калейдоскоп боев, смертей и бесконечного страха — за себя, за друзей, за родную деревню. Сакура лежала, уставясь в потолок, и пыталась решить, что ей делать дальше. Расспросив Мичи подробнее, и тщательно пересчитав названные им года в привычное летоисчисление, она поняла, в каком времени оказалась: судя по всему, шаринган сенсея перебросил ее в прошлое, незадолго до формирования первых скрытых деревень. И что ей теперь делать с этим знанием? Конохи еще не существует… Есть ли вообще способ попасть в свое время? Кажется, в столице страны Огня была большая библиотека. Может, там удастся найти какую-то информацию по перемещениям во времени? А может, лучше остаться здесь и попробовать дождаться Какаши-сенсея? Но даже если он выберется, они ведь могут просто разминуться… Может, все-таки отправиться в страну Огня? Вопросы, будто жужжащие пчелы, роились в голове. Мысли снова перескочили: а ведь здесь она вживую может увидеть великого Первого Хокаге! Сакура мечтательно улыбнулась и вздохнула, обдумывая эту идею. Если она пойдет в страну Огня, то своими собственными глазами сможет увидеть Легенду мира шиноби… или Мадару… Девушка вздрогнула. Перед ее глазами пронеслось воспоминание, как объединенная армия шиноби сражалась с возрожденным Учиха. Сакура нехотя вспомнила мертвенно-серую потрескавшуюся кожу, темную склеру страшных глаз и передернулась от ужаса… «Нет уж! Хватит мне пока что кошмаров и без проклятого Мадары!» Она заворочалась на футоне, устраиваясь поудобнее, и снова попыталась заснуть. В доме было тихо, лишь размеренный стук бамбуковых трубок, по которым текла вода, доносился снаружи, да где-то у реки пели соловьи. Сакуру охватила жажда. Идти через весь дом она не хотела, чтобы не растревожить хозяев, и уже совсем было решилась выпрыгнуть из окна, а потом обойти дом и напиться из бамбукового водовода, как вдруг услышала шорох. Кто-то осторожно подкрадывался к дому. Вот соломенная циновка, которая закрывала окошко в спальне, отодвинулась, и на пол комнаты кто-то тихонько спрыгнул. Девушка вскочила и прижала кунай к горлу ночного вора. Незнакомец замер, как испуганная мышь. — А где О-Кику?.. — в комнате раздался ломкий мальчишеский тенорок. — А тебе до нее какое дело? — сквозь зубы процедила Сакура. — Я… я ее жених, а вот ты кто такая?! — зашипел незнакомец, дернулся и едва не напоролся на кунай. — Та-ак… ну-ка, пойдем выйдем, пока всех тут не перебудили… — тихо проговорила Сакура, схватила за шкирку «жениха» и выпрыгнула вместе с ним в окно.