***
...Изуна не обращал никакого внимания на звон оружия и вопли, которые доносились со стороны леса, и тихо сидел в засаде со своим отрядом, внимательно наблюдая, как на другой берег широкой реки, где-то в двух тё от них, из чащи леса, крадучись, выходят чужие шиноби. Через пару минут к реке осторожно двинулся отряд в пару десятков человек в сине-черных робах. — Клан Курокава, — почти беззвучно прошептала одна из куноичи. — Вместе собираются, сволочи. Задумали объединить силы и обрушить на селение водяной вал, — тихо ответил Хикаку. — Обмочатся, — презрительно хмыкнул Изуна, продолжая наблюдать за чужаками и дожидаясь, пока все они не выйдут на середину реки. Вот первый отряд побежал вперед, складывая на ходу печати... Изуна оглушительно громко и переливчато свистнул, и где-то выше по течению раздался грохот взрыва. Река заревела, как раненное животное, вздыбилась, и огромная волна помчалась вперед, сметая все на своем пути. Раздались крики, и захваченные рукотворным цунами изломанные тела вражеских шиноби снесло вниз по реке... Лишь несколько человек в сине-черной одежде успели вовремя отшатнуться назад. Они отскочили под защиту деревьев и некоторое время решали, стоит ли еще раз пробовать перейти по реке, потом все же дождались основного отряда и бросились вперед. — За мной! — закричал Изуна, вскочил во весь рост и Учиха побежали на врага...***
...Медики молча прислушивались к крикам и грохоту битвы. Где-то со стороны реки послышался оглушительно громкий взрыв, и Шога тихо воскликнул: — Акамэ активировал печать «Цунами»! Скоро пойдут первые раненые. Сакура обернулась, посмотрев на него. — Кто-то из Учиха умеет обращаться с высшими техниками фуиндзюцу? Хирург рассмеялся и постучал себя указательным пальцем по виску, на мгновение в глазах его зажегся шаринган. — Только если очень повезет украсть технику Узумаки, суметь ее распознать и воспроизвести. Лет десять назад нам с моим напарником Акамэ именно так и свезло — мы тогда удачно прогулялись и подышали свежим воздухом на морском побережье... Сакура с интересом поглядела на пожилого мужчину. — Значит, вы тоже были шиноби? — Да, восемь лет назад попал в ловушку, устроенную Камизуру, и лишился ноги. Здесь, в лечебнице, я все еще могу приносить пользу нашему клану... — Шога замолчал на мгновение, потом равнодушно пожал плечами и отвернулся, поглядев куда-то вглубь зала. — Юма, Ючи, хватит уши греть, готовьте инструмент! — Длинноносые парни кивнули и побежали выполнять поручение. Бабушка Ханако, которая в это время спокойно и размеренно выставляла на столик нужные баночки с мазями и настоями, тихо сказала своим ученицам: — Здесь я и сама справлюсь. Шога прав, пора... Касуми, займись водой, скоро она нам понадобится. Мокса, нарезай разноцветные ленточки, как сказала Сакура. Невысокая пухленькая молодая женщина с очень красивыми черными глазами послушно подозвала еще троих женщин, легко, как пушинку, подхватила одно из тяжеленных ведер с водой и поспешила к жаровням. Гибкая худощавая женщина, чуть постарше Касуми, склонилась к только что принесенной помощницами большой корзине с рулонами ткани трех цветов — красного, желтого и зеленого. — Сакура, ты уверена, что сможешь вылечить всех чакрой? — спросила старая травница. — Да, только не сразу, — ответила Сакура. — Я не успею одна за такой короткий срок помочь сотне, а то и больше, людей. Да и чакры не хватит, если использовать ее точечно. Именно поэтому и нужна сортировка ленточками. Мы уже делали так в моей родной деревне, когда медиков не хватало, чтобы помочь всем... Красные ленточки — тем, кто не доживет до конца сражения, желтые — тем, кому сможете помочь вы, зеленые — кому достаточно будет простой перевязки. В самом конце боя я вызову подмогу. — Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил хирург Шога и, прихрамывая, подошел ближе. — Мой призыв — Кацую! — Сакура улыбнулась. — Такой огромный слизень, который может излечить любые раны. Только долго призыв я не удержу, нужно ведь будет силы потратить еще и на исцеление. Так что, как я и сказала, сейчас сортируем раненых, чистим и перевязываем раны и помогаем тем, кто не доживет до конца сражения. — Скажи, а можно и другим научиться лечить чакрой, как ты? — задумчиво поглядев на нее, спросила старая травница. — Да, конечно, это же не кеккегенкай, как у Сенджу Хаширамы. Вот, посмотрите, я думаю, вы сразу все поймете, — Сакура сложила печати, и ее руки обволокла зеленая чакра. В глазах хирурга и бабушки Ханако загорелся шаринган, они очень внимательно пригляделись к ее рукам. — Как интересно! — воскликнул мужчина. — Баланс ин и ян должен помочь избежать отторжения в чужом теле, так ведь? — Да, вы правы, — ответила Сакура. — Я училась этому пять лет. Если захотите, тоже можете научиться. Нужен только хороший контроль над чакрой и время. — Хорошо бы... — протянул Шога, — если среди нас будут такие лекари, тогда больше людей сумеет выжить. Клан Учиха — один из самых многочисленных кланов в стране Огня, но даже для нас такие бои, как сегодня, сродни катастрофе. Человеческий ресурс — слишком драгоценная штука, практически невосполнимая в наши времена. Особенно после того, как Хаширама научился этому своему проклятому дзюцу... — Хирург покачал головой. — Много наших погибло, не осталось семей, в которых не было бы потерь. Мадара старался сберечь хотя бы женщин и подростков, так что сейчас в клане серьезный перекос: мужчин стало почти вдвое меньше, чем в былые времена, а таких стариков, как я, Ханако и Акамэ, и вовсе... считай, не осталось, — пожилой мужчина грустно ухмыльнулся и с горечью добавил: — Зато почти у всех пробудился шаринган, даже у детей... и на войну тащить не пришлось. Таджиме бы понравилось... — Зачем Хаширама это делает? Так жестоко... — Сакура задала вопрос, который мучил ее с того самого момента, когда она узнала о ядовитых лианах. С тех пор фразы в учебниках о милосердии Первого Хокаге приобрели для нее какой-то новый, слишком ужасный, смысл. — Не знаю. Кто ж его поймет? — Шога пожал плечами, переглянулся с бабушкой Ханако и покачал головой. — Может, брезгует убивать сам, оставляя это шинигами. А возможно, есть какая-то другая причина... У него на войне отец погиб, как и у нашего Мадары. Может, озлобился... Трудно сказать. У Учиха все по-другому — проще как-то и понятней: есть клан, семья и друзья, а есть враги. И враги должны умереть, чтобы жили клан, семья и друзья. А Хаширама... он всегда был слишком странным, и поступки у него тоже странные... Я бы понял, если бы он гордился своими победами или утверждал, что делает все это ради мести, но он орет на поле боя о дружбе и каком-то мире без убийств и смертей... а потом убивает так жестоко, как никто другой бы не смог. Слышала присказку, которая ходит по всей стране Огня? Мадару боятся и ненавидят за то, что он убивает без жалости и никогда не щадит врагов, а Хашираму ненавидят и боятся за то, что он всегда оставляет жизнь, — хирург сухо рассмеялся, — правда, совсем ненадолго...***
...Пространство перед селением ненадолго заволокло густым едким дымом от колоссального по мощи удара огненными цветами феникса. Послышались крики боли, обожженные наемники заметались по полю боя, пытаясь сбить пламя. Несколько воинов Учиха метнулись к ним, быстро добив чужаков и выискивая новых противников. Несмотря на значительный численный перевес у врагов, защитники селения сражались храбро и умело, к тому же с ними был сам Учиха Мадара, так что за прошедшее с начала сражения время они сумели этот перевес значительно сократить. Битва у леса постепенно распадалась на отдельные островки и кое-где уже начала переходить на поединки. Мадара только что расправился с десятком наемников в коричневато-бурой форме, которые сумели взять в кольцо двух совсем молоденьких девчонок, вытаскивавших с поля боя парня с раздавленными ребрами. Измазанные кровью девушки только благодарно кивнули и осторожно потащили раненого дальше, к воротам селения. Кори, заметивший девчонок из надвратной башенки, приказал открыть для них калитку. Двое голенастых подростков поспешно выскочили наружу с нагинатами наперевес, прикрывая их отход. Мадара проводил юных шиноби быстрым взглядом и отвернулся. Он тяжело дышал, начиная уставать, и торопился, понимая, что нужно убить еще слишком многих, чтобы окончательно сравнять счеты и защитить своих... Вся эта битва давно уже смешалась для него в один путаный грязный клубок: он рубил, сек, ломал кости, бил молниями, ловил врагов в гендзюцу, сжигал их в пламени, в тот же миг забывая лица и предсмертные крики тех, кого убил. Только один кусочек кровавого калейдоскопа почему-то все еще держался в его памяти. Широко распахнутые зеленые глаза темноволосого мужчины, залитый кровью висок и побледневшее до костяной белизны лицо... Мадара даже не знал, кем был этот шиноби: судя по светло-серой форменной куртке — откуда-то из страны Воды. Этот мужчина — не намного старше самого Мадары — не побоялся выйти против него и отчаянно храбро сражался водяными хлыстами, сумев перерубить цепь, которая соединяла гунбай с камой. Что случилось с ним, Мадара не помнил, но почему-то все еще видел перед собой широко распахнутые глаза, цвета молодой листвы, и измазанный кровью висок... «Не имеет значения... кроме клана и семьи, ничего не имеет значения... Учиха не прощают обид! Все враги должны умереть!!!» Мадара заревел: — Смерть врагам!!! — Смерть! Смерть! Смерть врагам!!! — раздались крики воинов Учиха — мужчины и женщины в темно-синей форме снова собрались в единый кулак вокруг своего лидера и с новыми силами бросились на наемников. Мадара опять работал гигантской камой, подобно жнецу смерти забирая чужие жизни. Трупы стлались за ним, как срезанные колосья риса. Оборванная цепь звенела и вилась в такт шагам...***
...Хикаку ловко подскочил и замахнулся — звякнула золотисто-медная цепь, обвивая двоих наемников сразу. Кареглазый парень в синих доспехах сложил одной рукой печать концентрации, и по металлическим кольцам, как по дорожке, проскочила голубовато-белая молния — послышался полный боли крик, запахло паленым. — Тридцать девять, сорок... — громко считал он. Изуна поднырнул под острие чужого танто, ударив врага в висок, и перерезал противнику горло. — Пятьдесят четыре! — крикнул он и ухмыльнулся. — Все еще отстаешь, кузен! Вдруг из чащи послышался какой-то шум, и на берегу появилась долгожданная подмога. Отряд в сотню шиноби трех объединенных кланов Нара-Яманака-Акимичи без промедления врубился в бой, как обитый сталью таран. Тактика была отработана уже во многих сражениях. Воины союзных кланов быстро разбились на команды по трое: Нара хватали противников в теневую ловушку, Яманака рубили врага, а Акимичи прикрывали обоих. Не прошло и полчаса, как весь отряд чужаков, которые вздумали напасть на селение со стороны реки, был разбит. Иномэ, опять забрызганный кровью по самые брови, подошел к Изуне и укоризненно пророкотал, поигрывая своей любимой секирой: — Что ж вы, Учиха, так быстро расправились с этими хлюпиками?! Нам веселья почти и не досталось. Обступившие его воины четырех кланов рассмеялись. — Бежать надо было быстрее к месту битвы! — весело крикнул один из Учиха. — Ничего. Там, у леса, как раз мой брат сейчас веселится... Поспешим, пока он всех наемников не прикончил, — кровожадно ухмыльнулся Изуна. — Да уж, я Мадару знаю, не поторопимся, так и в самом деле один всех прибьет! Учиха все правильно сказал, не будем медлить, размажем наемников о скалы! — гаркнул глава клана Яманака и указал лезвием секиры в сторону леса... Послышались крики согласия, и большой объединенный отряд, будто морская волна, перекатил через русло реки и врезался в бой с фланга. Изуна довольно скоро пробился к брату, прикрывая ему спину. Мадара обернулся, оглядел его с ног до головы и криво усмехнулся. — Что-то вы долго, мне уже надоело возиться с этими отбросами. Давай поскорее закончим детские игры, пока окончательно не стемнело. — Ага! Давай! — его младший брат согласно кивнул. Солнце медленно катилось к горизонту, окрашивая реку алым, так что было уже не понять, где сияют лучи заката, а где текут потоки крови...***
...Молчаливая Мокса только и успевала менять окровавленные бинты, Онага все подтаскивала и подтаскивала к ней новые рулоны ткани, а пухленькая Касуми начала грязно ругаться, как портовый грузчик, проклиная наемников. — Чертовы наемники! Ублюдки проклятые! Чтоб вас шинигами на танто своем вертел до скончания века! Когда ж вы сдохнете и оставите наш клан в покое?! — в сердцах то и дело восклицала она, видя очередного раненого, и тут же бежала на помощь, заботливо и бережно перевязывая раны тех, на чьих запястьях были зеленые ленточки... Сакура с хирургом и травницей, рассортировав раненых, занимались каждый своим делом. Бабушка Ханако готовила настои и порошки для обработки ран, длинноносый Шога с такими же длинноносыми сыновьями, умело вытаскивал застрявшие в телах обломки копий и кунаи, правильно складывал раздробленные и сломанные кости, а Сакура помогала тем, на чью руку были привязаны красные ленточки... Все они упорно трудились, не следя за временем и не делая никаких различий между раненными в бою Учиха, Нара, Яманака и Акимичи, пока вдруг в переполненную людьми лечебницу не влетел испачканный чужой кровью, счастливый и сияющий, как золотая монета, Красавчик. — Мы победили!!! — громко заорал он и, не слушая радостный гул, который поднялся в зале, подскочил к стоящей почти у самого входа бабушке Ханако, обхватил ее за талию обеими руками, поднял и быстро закружил по залу, потом поставил на ноги и крепко обнял. — Да где ж ты раньше-то был, егоза?! — раскрасневшись, воскликнула старая травница. — В мои пятнадцать лет! Красавчик рассмеялся, как сумасшедший, и снова заорал: — Говорю же — мы победили!!! — он как-то механически снова потянулся к Ханако, но та ловко дала ему по рукам. — Ну будет, будет, шалопай! Лапы-то свои не тяни! Вон сколько красоток вокруг, их и обнимай! — Да вы, бабушка Ханако, тоже красотка! Чего б и не обнять?! — Красавчик разулыбался белозубой улыбкой, подмигнул и повернулся, выглядывая в зале Сакуру. — Сакура! — завидев девушку, он быстро протолкался в центр зала, — Мадара с Изуной взяли отряд и прочесывают лес, догоняя беглецов. Ворон Молчуна только что вернулся с донесением — раненых среди них нет! Яманака со своими людьми и все наши здесь или у ворот. Можешь звать Кацую! Девушка облегченно выдохнула и улыбнулась, заражаясь его радостью, а после согласно кивнула. — Действуем, как договорились, — громко воскликнула она, — все наружу! Те, кто мог передвигаться, сразу же двинулись к выходу, тяжело раненных выносили следом на носилках... Увидав толпу народа, которая спешно покидала лечебницу, Иномэ перехватил поудобнее секиру и побежал навстречу Сакуре и Шоге. — Что случилось? — он сурово нахмурился и подозрительно оглядел крышу лечебницы и ближайшие дома, ожидая увидеть там прокравшихся в тыл вражеских шиноби. — Все в порядке, — успокаивающе проговорила Сакура и перевела взгляд на пожилого хирурга. — Сейчас я вызову Кацую, смотрите внимательно, как только она распадется на меньшие копии, каждому раненому нужно будет посадить одну на плечо. Она будет проводником моей чакры для всех. Господин Иномэ, пожалуйста, передайте вашим людям, что бояться не нужно, Кацую избавит от боли и поможет залечить раны. Иномэ с интересом посмотрел на девушку и подозвал к себе пару подчиненных. — Сделаем, госпожа Учиха! Сакура решительно кивнула, сложила нужные печати, хлопнула ладонью по земле, и, под изумленные возгласы окружающих, посреди селения возник гигантский слизень с голубыми полосками на спине. — Здравствуй, маленькая Сакура. Тебе понадобилась помощь? — нежным женским голосом проговорила Кацую. — Здравствуй, — тепло улыбнулась девушка и кивнула. — Мне очень нужна твоя помощь — у нас тут серьезный бой только что закончился, раненых слишком много. У меня не хватает времени и сил исцелить всех. — Не беспокойся, маленькая Сакура, я помогу, — едва договорив, Кацую распалась на множество маленьких копий, которые в мгновение ока рассыпались по площади. Испачканный сажей и копотью Кори и стоявший поблизости Хикаку в изрубленных синих доспехах молча переглянулись, синхронно и не сговариваясь посмотрели на главу клана Яманака и двинулись в сторону розоволосой девушки, спокойно и уверенно встав по обе стороны от нее. Сакура растерянно и непонимающе посмотрела на обоих, потом пожала плечами и села в позу медитации прямо посреди улицы. Сложив печать концентрации, девушка закрыла глаза, и Бьякуго-но ин на ее лбу стала расползаться по щекам до основания шеи... — Не стоим! Не стоим! Пошевеливайтесь! — громким командным тоном приказал щуплый хирург. — Все знают, что нужно делать. — Он первым подхватил двух маленьких Кацую и, тяжело припадая на протез, поспешил к тем, кто лежал на носилках. Шога посадил копии раненым на плечи, с восторгом глядя, как раны начинают шипеть, будто наполненные паром, и затягиваться, оставляя после себя только тонкие, едва заметные шрамы. — Скорей, скорей... — лихорадочно заторопил он всех, от избытка эмоций широко размахивая руками. Шиноби четырех кланов быстро разбирали маленьких Кацую, кто-то сразу побежал к воротам, чтобы помочь тем, кто все еще был снаружи. Совсем скоро все было закончено. Печать на лбу Сакуры втянулась обратно, а после побледнела и исчезла. Девушка открыла глаза. — Ну что? — встревоженно воскликнула она, глядя на хирурга снизу вверх. Тот по-отечески мягко улыбнулся и кивнул. — Ты молодец, Сакура. Тебе удалось спасти всех...